Текст книги "Ангел с пламенными крыльями-1 (СИ)"
Автор книги: Сергей Кусков
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Возможно. Но тем не менее, мы для руководства пыль, о которую вытирают ноги. Которая на распределение полетит в такие дали Солнечной системы... Что и подумать страшно, и которой не положено никаких послаблений. Нас берегут, нас ценят... По сравнению с другими заведениями. Но поверь, мы всё равно никто. И сегодня мне позвонил сам ректор, не декан даже. Генерал-майор медслужбы. Чтобы посочувствовать и сказать, что все проблемы улажены, а сроки по отчетностям будут перенесены настолько, насколько потребуется, в индивидуальном порядке. Хуан, в индивидуальном порядке ничего не делается даже по ходатайству премьер-министра! – зашлась она, чуть не сорвавшись на фальцет. – У нас год назад отчислили его... Дальнего родственника. Он за него простил, но руководство навстречу не пошло. А тут я...
– Сам ректор, говоришь? – Я усмехнулся и решил кое-что проверить. – Ну, значит, я тебя поздравляю! С тем, что ты не вылетела и будешь учиться дальше. Заботься о сестре спокойно, всё будет хорошо.
– Спасибо, Хуан!..
Счастливая до безумия, Марина рассоединилась. Я же ткнул пальцем сквозь другую 'горячую' иконку.
– Привет! – почти сразу ответили мне. Голосок бодрый, встала сеньорита уже давно. – Извини, я занята, так что не долго.
– Привет, Мышонок, – воскликнул я, ловя себя на том, что глупо-глупо при звуке её голоса заулыбался. – Санчес отзвонилась. Сказала, ты молодец, проблемы решать умеешь.
– Да? – В голосе её высочества послышалось искреннее удивление. – Странно. А я до конца не была уверена, что поможет.
– А что ты сделала? – Фрейя меня заинтриговала.
– Съездила к ректору. Он человек военный, генерал-майор, старый знакомый матери... Там можно было только так. Академия принципиально не подчиняется ни богу, ни черту. Такое условие поставила первому ректору королева Верджиния. Пока вы выпускаете хороших высококлассных специалистов, дескать, можете не обращать внимания на мнения и 'просьбы' кого бы то ни было... Стой, ты этого не знал? – удивленно воскликнула она.
Я мысленно воздел глаза к потолку.
– Да, я только и делал, что изучал традиции взаимодействия престижных учебных заведений с королевами и власть предержащими!..
Mierda, что это на меня нашло?
– Извини, Мышонок, – попробовал я смягчить. Кажется, получилось – она не особо обратила внимание на мой спитч – чем-то занята. – Я к власти и медицине до недавнего времени... И тем более медицине военной... Никак.
– Ладно, забудь, – примирительно, но слегка высокомерно улыбнулась она. Голос её высочества лучился: 'Да-да, я тебе еще это припомню!..'
– И что? Помогает такой подход?
– Конечно. Ведь если уровень начинает падать, то есть если выявляются богатенькие сынки, непонятно как выучившиеся и что-то там сдавшие... Ректора не спасёт и вазелин. – Кажется, она рассмеялась, посчитав, что сказала шутку. – Личная ответственность великая штука, Хуан. И это ответственность не только перед мамой.
– Но только пока существует военная угроза планете, и есть власть, способная воздействие на ректора оказать, – усмехнулся я сам себе.
– Чего?
– Нет, ничего. – Из груди вырвался вздох. – И что, нормально съездила?
– А то. Попили кофе, поболтали об экономике, политике... Ну и я попросила о снисхождении... Твоей благоверной. Вот и всё.
– Фрей, считай, что ты круче премьер-министра, – заулыбался я, и она мою улыбку почувствовала. – По моим сведениям, у него договориться с ректором не получилось.
– У монархии есть свои плюсы, Хуан. Даже конституционной. – Кажется, настроение ей на утро я обеспечил.
– Спасибо еще раз. И раз просьба оказалась тебе по плечу, можно обнаглеть и попросить ещё раз? О другом деле?
Я не видел, но почувствовал, как ее высочество картинно нахмурила лобик.
– Смотря о каком, Хуан, смотря в каком...
– Познакомь меня со своими взломщиками?
Пауза, теперь моя. Пусть поправит челюсть.
– Фрей, мне не для развлечений, – продолжил я, почувствовав, что она 'зависла'. – Мне для дела. Есть некая информация, которую проверить и обработать могут только высококлассные специалисты, а своих знакомых у меня нет и не предвидится. Ну, не в электронных цацках.
Тяжелый обреченный вздох, и:
– Я с утра улетела в Санта-Марию, Хуан. И вернусь не раньше послезавтра.
– Но это ты, а то они... – потянул я.
– Хуан, они юридически сидят в тюрьме, – зло парировала принцесса. – Я отвечаю за каждого из них, за каждый их шаг. Тебе точно горит?
– Я бы не сказал, что горит, – с ответной злостью бросил я. – И вообще, ты можешь не помогать, это всего лишь личная просьба. Дело совершенно не государственной важности. Но у меня изнасилование беременной девушки, Фрей. Толпой гопников. Кем бы она ни была, чьим бы ни был ребенок, она венерианка, изнасилованная отморозками, и я собираюсь найти и кончить главного заказчика этого преступления. Тебе принципиально хочется держать руку на пульсе, или доверишься мне в этом вопросе?
– Ладно, – облегченно вздохнула её высочество. – Я позвоню парням, кто-нибудь из них выйдет с тобой на связь.
* * *
Я ожидал, что будет проще. Но первый же охранник, у самого входа, когда я объяснил, что хочу, ушел в глухой 'отказняк': 'Ничего не знаю, не видел, не слышал, и вообще, не мешайте работать, сеньор'. Благо, объяснил, где найти их главного, и на том спасибо.
Главный оказался мутным типом с бегающими глазками. Когда я ему выложил, зачем пришел, мягко, но ехидно усмехнулся:
– Сеньор, я понимаю вашу боль, но вы напрасно тратите время. Мы ничего не могли сделать.
– Вы – охрана, – настаивал я.
Об стенку горохом.
– Это Северный Боливарес, сеньор. И здесь территория местного эскадрона. Да, тут есть гвардия, тут есть госучреждения, больница, школы, почта... Но абсолютно каждый житель, хочет он или не хочет, негласно 'отстегивает' за 'безопасность' местному эскадрону. Причем технология отбора денег настолько совершенна, что рядовой житель этого даже не замечает, как бы не знает об этом.
– Косвенный налог, – усмехнулся я.
– Вроде того, – кивнул он. – И если это не бросается в глаза... Это ничего не значит, сеньор Ши-ма-нов-ский, – прочитал он на визитке, которую я ему дал. Сегодня утром специально напечатал стопку простейших визиток для этого похода. – Все мы части эскадрона, кто-то напрямую, кто-то опосредованно. И мы, охрана комплекса, в том числе.
– Что здесь делали гаучос? – Я почувствовал, что начал терять самообладание, и это отразилось в интонации. А так же в том, что глаза некрасиво полыхнули. Начальник охраны комплекса, конечно, не испугался, но мгновенно подобрался. Почувствовал во мне хищника, а с хищниками всегда надо быть настороже. Однако подчеркну, страха в нем не было, ему было плевать на меня и мои интересы. Две недели молчания убедили его, что с этой стороны проблем не предвидится.
– Мне было сказано не мешать им, чего бы они ни удумали, – произнес он. – Моя задача была оградить от гаучос рядовых посетителей. Но сами понимаете, сеньор, есть вещи из разряда невозможного.
– Вы могли отобрать девочку у парней, – покачал я головой. – Вы – власть. И тем более власть, что являетесь неофициальной частью эскадрона, что 'рукопожаты' в нём.
– 'Рукопожаты'!.. – Тип про себя выругался. – А кто будет оплачивать компенсацию семьям погибших моих парней? За потерю кормильца? – Он злорадно фыркнул, и я впервые почувствовал в нём искренность. – Вам всем хорошо рассуждать, кто что должен и обязан, если что – не вы крайние. Я же отвечаю за каждого из них. Каждого! И если бы эти ублюдки кого-то грохнули, смотрел бы их женам и дочерям в глаза я, а не вы, сеньор. И не королева. И не ваши 'хорошие знакомые' из её охраны.
– Вам плевать, всем вам, – разорялся он. – Но я не намерен действовать по шаблонам. Жизнь более сложная штука, чем порядок и инструкции, и, считаю, что поступил правильно. В этой ситуации, – обозначил он круг 'правильности'.
– Поступил совершенно правильно, что не защитил посетительницу на вверенной территории? – усмехнулся я, вложив в голос всю доступную иронию. – Хотя был обязан это сделать?
– Что сделал так, что никто не погиб, – парировал он с убийственной холодностью.
– Кроме ребенка той девочки... – тихо заметил я.
– Это была случайность, которую трудно спрогнозировать, – покачал он головой. Нет, эта сволочь и близко не раскаивалась. – Он мог не погибнуть, если бы сложилось чуть иначе. Там вообще ничего могло не быть, кроме пары негативных воспоминаний!..
Я скривился – каждое слово подонка резало по живому. Да еще после встречи у подъезда с другим ублюдком и моральным уродом.
– ...К тому же эскадрон бы хорошо заплатил, – поспешил сменить аргументы начальник охраны, видя мою реакцию. – Настолько хорошо, что эта девочка до конца жизни бы ни в чем не нуждалась.
– До конца жизни? – нахмурил я бровь. Начальник охраны осекся.
– Ну, на учебу в хорошем ВУЗе ей бы хватило.
Ясно. Спорить бесполезно. Правда, есть одно 'но'.
– Сеньор, вы понимаете, что поставив себя выше инструкции, посчитав, кому жить, кому нет, чему быть, чему нет, вы вывели себя из под защиты этой самой инструкции? – прищурился я.
– Чего? – не понял он.
– Смотрите, для примера возьмем полицию, – я начал раскладывать по полочкам. 'Для дебилов', ведь силовики очень часто труднодогоняемые. – Полиция охраняет людей и ловит преступников, соблюдая при этом некие нормы закона. Выполняет в работе некие процедуры. И даже если кто-то из полицейских в чем-то ошибется... Да, бывает.
Но пока он действует в рамках процедур, его оплошность – форс-мажор; неприятная, для кого-то может смертельно неприятная, но случайность. Вина полицейского не фатальна, все мы люди, все ошибаемся; инструкция не дает защиты от ошибок, а любая система может давать сбой.
Теперь возьмем полицейского, который решил, что правоохранительная система слишком... Ну, медлительна, неповоротлива, что ли. Слишком консервативна, благодаря чему многие преступники избегают наказания. И решает сам наказать преступника, допустим, пристрелив его, а не арестовав, не выполнив положенные процедуры.
Я смотрел на собеседника ехидно, через прищур, и того повело. Он злился, злость распирала, но пока держался. Не ждал такого разговора? Думал, что только он или его эскадрон могут нарушать 'инструкции'? Я же продолжал, стараясь не переиграть:
– Вот и у меня вопрос, сеньор. Сознаёте ли вы, что этот полицейский, поставив себя вне рамок Системы, вне рамок инструкции, дал право кому-то со стороны, к примеру, родственнику жертвы, покарать уже его самого за содеянное? Что теперь родственник жертвы, будь тот трижды преступником, убьёт не полицейского при исполнении, выполнявшего работу, а другого преступника? Педро Гомеса или Хуана Родригеса – частное лицо, пусть даже с погонами муниципальной службы безопасности на плечах?
– Это провокационный вопрос, сеньор Шимановский, – задумчиво покачал головой мой собеседник. – Вы мне угрожаете?
– Ни в коем случае, сеньор, – вскинул я руки в отрицающем жесте. – Просто спрашиваю.
Вы поставили себя выше инструкции, приняв решение сделать свою работу так, а не как положено. В результате погиб ребенок, мой не родившийся сын. И теперь я, как отец, имею полное право убить в ответ вас. И буду убивать не представителя службы охраны этого комплекса, а частное лицо, намеренно допустившее насилие над моей девочкой. Парируйте, если я не прав!
– Сеньор Шимановский, выметайтесь отсюда! – сверкнули сталью его глаза. Сталью и... Страхом. Не животным инстинктом, порождающим в теле волну адреналина, а той липкой ядовитой субстанцией, что разъедает душу дилеммой: правильно показалось или неправильно? Тонка у него кишка или нет? Рискнет или забоится, и просто блефует? Именно такой эффект и был мне нужен, и, можно констатировать, в комплекс я съездил не зря.
– Если бы я хотел, вы бы были давно мертвы, сеньор, – примирительно, но с натягом, с покровительством усмехнулся я ему в лицо. – А насчет угроз... Я предпочитаю не сотрясать воздух глупыми словами. Вы всё ещё живы, и потому нет, это не угроза. Я действительно хочу понять, сознаете ли вы, что сами, своей волей вышли из под защиты нормативного документа, навлекая на себя вендетту? Хочу понять, вы дурак, или же слишком умный? В смысле перемудрили?
– Вон! – побагровел он, сорвавшись.
– Не думаю, что в ваших интересах выставлять меня на такой ноте, – парировал я, также повышая тональность. – Итак, повторяю вопрос, сознаете ли вы...
– Гарсия! Рамос! – произнес он, активировав связь на браслете. Через несколько секунд в кабинет ворвалось два здоровых амбала, предусмотрительно оставленных за дверью во время нашего разговора. Логичный ход, я всё-таки не простой обыватель – хоть тут их командиру можно поставить 'зачет'.
Почувствовав себя увереннее, сеньор презрительно усмехнулся и бросил своё 'фас':
– Парни, сеньор Шимановский уходит. Проводите его!
Вот так, да? Что ж, такой сценарий я тоже предусмотрел, хотя и не верил, что до него дойдет.
Знаете за что я люблю пистолет, подкинутый мне сеньором Серхио? За то, что он стандартной комплектации для частной охраны. Той охраны, которая не всегда имеет право стрелять на поражение и часто использует вместо кинетических пуль старые добрые ампулы с мгновенным успокоительным. Ампулы я достал где-то через месяц после Плаца, однако поэкспериментировать ими в боевой обстановке до сих пор не получалось. Карты не складывались.
Я развернулся, мгновенно вытащив оружие (девочки на входе поколдовали с электроникой, чтобы рама не пискнула – оказывается это просто) и быстрыми движениями всадил ампулы в основание шеи вначале одному амбалу, еще не успевшему дернуться исполнять приказ, а затем второму, который дернуться успел, но и только. После чего ушел с линии атаки самого начальника, прыгнувшего при виде пистолета мне на спину. Быстрое движение, разворот... И тот отлетел в сторону.
– Пошевелишься – стреляю! – предупредил я его. – И стрелять буду не в мягкие ткани, в лоб. И если игла пробьет черепушку, это будут не мои проблемы, – пригрозил я.
Тип сдулся. Почувствовал, что я, действительно, так сделаю. Однако то, что в обойме ампулы, одновременно его успокоило – он расслабился, испустил вздох облегчения и поник, позволив себе лёгкую улыбку. Спохватился, попробовал быковать:
– Что это значит, сопляк? Ты совсем потерял страх? Или благоразумие? А ну сейчас же...
Однако выглядел он слишком раздавленным и озадаченным, чтобы к его словам можно было отнестись хоть сколько-нибудь серьёзно. И видя, что рык не действует, заткнулся, решив не позориться.
– Сеньор, вы не ответили на мой вопрос, – продолжал доигрывать я свою роль. – Вы осознаете, отдаете себе отчет, что я имею полное право мстить вам? И отдавали ли вы его, когда выполняли приказ эскадрона не вмешиваться?
Лицо начальника охраны снова скривила гримаса. На сей раз нечеловеческой ненависти: 'Ну, откуда же ты взялся, такой умный?'. И раскаяния. В том, что недооценил угрозу, недооценил корпус, стоящий за Беатрис, слепо выполнив приказ вышестоящих. А так же понимания, что менять что-либо уже поздно.
– Спасибо, сеньор, я узнал всё, что нужно, – ухмыльнулся я. Развернулся в сторону двери.
– И чего же ты меня не грохнешь, раз я виноват? – с еле уловимой иронией выдавил этот человек напоследок. – Кишка тонка? – Кажется, надежда, что моё поведение сегодня – показательные выступления, в нём укрепились. Хотя липкий страх никуда не делся, и будет присутствовать с ним до самой смерти, которая по моим подсчетам состоится не так уж нескоро. Но... Не сейчас.
Сейчас же я перевыполнил план по насаждению неуверенности в противнике, и пора закругляться, пока не сделал сгоряча нечто, что разрушит все мои древнегреческие планы.
– Повторю, хотел бы – грохнул бы, – картинно убрал я пистолет под куртку. – Сейчас я обойду твоих сотрудников, урод. Опрошу их. Кто что делал в тот день, и что не делал, что видел и что не видел. Можешь ходить рядом – это твоя работа, но если попробуешь помешать... Грохну. Даю слово.
Вновь развернувшись к двери, боковым зрением увидел на его лице презрительную усмешку... За которой надёжно пряталась растерянность.
Опрос охраны не дал ничего. Почти. Но устраивать опрос по полной программе я и не собирался, лишь подходил, объяснял намерения и вручал карточки-визитки, с пояснением, что хотел бы встретиться во внерабочее время и обсудить произошедшее в подробностях. Хмырь начальник охраны, как приклеенный, таскался сзади и всем видом показывал подчиненным, что распускать язык не следует – то есть с визитками идея удачная. Но главные выводы, как обычно, я делал невербально, сам для себя. Запись моего похода велась с трёх ракурсов, данные проанализирую позже, пока же мне необходимо было просто почувствовать, что у того или иного представителя охраны внутри; кто из парней виноват, что допустил, что так произошло; кто раскаивается в содеянном, кто нет. Кто не мог иначе, в конце концов.
Их чувства и эмоции были как на ладони, и я понимал, что даже без визиток примерный план с приговором каждому из них набросать смогу. Даже если визитки не 'выстрелят', хотя три человека со мной всё же связались.
В общем и целом же результат похода можно характеризовать, как неудачный – я всё более и более разочаровывался в людях. И в тех, кому плевать на принципы, вроде начальника охраны, и в тех, кто мог на что-то повлиять, что-то сделать... Но не сдвинулся с места, опасаясь то ли за свою жизнь, то ли за рабочее место.
Да, в одном хмырь прав, не мне судить. Это не я буду смотреть в глаза вдовам и сиротам парней в случае чего. Но с другой стороны, кто им мешал пойти работать туда, где не нужно рисковать собой? У нашего государства самая мощная система интеграции отставных военных в нормальную жизнь! Да и... Не по человечески это как-то. Взялся – неси, не можешь – не берись. Должен – делай, не делаешь...
Я всё-таки убедил одного из парней, раскаявшегося в бездействии, уволиться и уходить. Сразу, ничего не выжидая. Двое других... Да, они тоже были там и ничего не сделали. Но они были далеко, не то, что не в зоне релаксации, но даже не на третьем этаже – просто накипело и хотели 'слить' насчет начальства нелицеприятные сведения. Только их непричастность, ну и раскаяние спасли их от печальной участи. Однако, не буду забегать вперед.
* * *
– Да, сеньора, я звонил вам утром.
– Я помню, сеньор... Шимановский, – сверилась секретарь с записями. – Я доложила о вас. К сожалению, сеньор Сколари не имеет возможности вас сейчас принять.
– Хорошо, когда он будет иметь такую возможность? Я могу подъехать через час, – глянул я на хронометр браслета.
– Через час у него совещание, – возразила она. – Не думаю, что это хорошая идея.
– Вы можете перезвонить, когда совещание окончится?
Кажется, она скривилась.
– Это не в правилах. Я могу напомнить сеньору Сколари, что вы ожидаете его ответа, но позвоню вам лишь в том случае, если он захочет вас принять.
Я про себя ликовал. Павсаний уже отдал приказ сняться с лагеря. И первые колонны его войска уже вышли на открытую равнину. Но Мардоний слишком опытный военачальник, и просто так его в ловушку не заманишь. Надо доигрывать, и быть настырным. Не так, надо быть по-детски настырным, только тогда финт сработает.
– Сеньора, если вам не трудно, сообщите шефу, что я ожидаю его ответа. И ожидаю ОЧЕНЬ настойчиво.
В моем голосе сквозила неприкрытая угроза, которую секретарь не могла не чувствовать. Потому, вопреки правилам, от греха, согласилась:
– Подождите там, где вы находитесь, я с вами свяжусь.
Я сбросил сигнал с архаичной трубки, которую дал охранник на входе для связи с секретарем, положил её на стойку.
– Сказали подождать.
Охране было плевать. Парень, который бодро забрал трубку назад, лишь скупо кивнул. Я не бузил, ничего не требовал, за турникет не заходил – что еще для счастья надо? Через пару минут, когда сверху пришел запрос, окликнул:
– Сеньор Ши-ма-нов-ский?
– Я самый, – расплылся я в улыбке. И он вновь протянул мне эту миниатюрную трубку.
– Слушаю?
– Сожалею, сеньор, но сеньор Антонио не имеет возможности с вами встретиться, у него много работы, – раздался голос секретарши команданте. – Если хотите, можете подойти часам к шести, к концу рабочего дня. Он постарается изыскать окно, специально для вас, но я ничего не обещаю.
Угу, 'изыскать'. 'Специально для меня'. Вслух же я произнес, вновь уходя на 'детсадовскую' волну:
– Сеньора, вы говорили ему о сеньоре Торетте? Он точно понял, о ком идет речь?
– Разумеется, сеньор! – В голосе засквозила показная обида. 'Щенок, тебе ли сомневаться в моем профессионализме?'
– Простите, сеньора, – как бы включил я заднюю и улыбнулся – улыбка такая вещь, что ощущается собеседником даже без зрительного контакта. – Хорошо, я подъеду к шести.
Вышел на улицу. Девчонки в нетерпении ждали около машины.
– Ну и? – расплылась в улыбке Паула.
– Пара часов у нас есть, гуляем. Потом всё по плану.
– А если он тебя примет? – скривилась она. – Или принял бы сейчас?
Я скривил мину в ответ, дескать, не говори ерунды.
Нет, сейчас он меня принять не мог. Тем более не после того, как я дважды упомянул Торетте. Вечером... Вечером может получиться. Но даже если и соизволит, разговор не завяжется. Я постараюсь.
– Куда поедем? – нахмурилась Кассандра. Ей происходящее сильно не нравилось, но никаких рычагов воздействия на ситуацию она не видела. И кстати, это к лучшему.
– Девчонки, не обижайтесь, но сейчас нам придется ненадолго расстаться. – На душе от этих слов было пасмурно. Ибо я не видел ничего более легкого, чем поймать себя в городе в одиночку и грохнуть. Лучший выход для того же команданте Сколари – никаких проблем не будет даже в теории. Конечно, если королева узнает, ему не поздоровится... Но на то он и команданте, бригадный генерал теневой армии 'Мулифена', чтоб делать подобную работу ювелирно.
Но расстаться нам нужно – я собирался... Оставить в нужном месте сообщение для человека, без которого моя вендетта если не сорвется, то будет иметь совсем не требуемый королевой эпический размах, скорее напомнив мелочную месть маленького клерка. А для того, чтобы оставить сообщение и не засветить контакт, надо попетлять по городу, делая глупости. Следы не запутаю, но мало кто должен смочь определить, в какое время и в каком месте я оставил сообщение, оставил ли, и если да, то как именно и кому. То есть, по ходу движения нужно постоянно выполнять некие бессмысленные операции, бросаясь возможному наблюдателю этим в глаза, замыливая их, чтоб не заметил действительно важного. И само собой, девчонки первые отпадают от роли сопровождающих – наблюдателей лучше них еще поискать.
Кассандра и остальные, услышав такое, принялись спорить, грозили запереть в машине и никуда не пустить... Но за год девчонки уже достаточно узнали мой характер и понимали, что это бесполезно. Когда я считал, что прав, я и в Мию стрелял, и восточной красавице в плечо нож засадил... Скверный я человек! Не стоит со мной через колено.
Единственное, пошел им на видимую уступку... Видимую для стороннего наблюдателя, естественно, разрешив 'топтаться' за мной следом. У них же приказ, а приказы выполняются – им перед Мишель ответ держать. Но дойдя до ближайшего торгового центра, спокойно оторвался от них, так как план этого центра раскопал в сети, пока ожидал у стойки охраны ответа секретаря команданте. Девочки искать и преследовать пытались только для вида, а самых настырных итальянок от безрассудства удержала Паула, всегда всё понимавшая больше остальных.
Когда я почти сделал свои дела, попутно гуляя по городу, прыгая из подземки в подземку, пришло сообщение от некого абонента по имени Майк. 'Чувак, я от Фрейи. Подъезжай... – далее шел адрес. – Я скоро подъеду. Остальные уже там'
Вы что-нибудь поняли?
Я – ничего. Кроме того, что Фрейя сдержала обещание и скинула мои координаты взломщикам. И, так как уже дождался ответа от нужного человека, рванул по указанному адресу – далековато конечно, почти Флёр-дель-Параисо, но выбирать не приходится.
Дом, указанный в адресе... Оказался заброшенным. Приготовленным к сносу. Однако система охраны при входе работала, и судя по тому, что увидел, система серьёзная. Впрочем, меня она не мурыжила, а тембром сладкоголосого мачо (явно Фрейя устанавливала) предложила поднести к сканеру сетчатку, и после того, как я успешно посмотрел в глазок, отворила двери подъезда.
Подъезд выглядел не жилым, обшарпанным – даже стало жутко. Однако следы жизнедеятельности чувствовались: внизу горела подсветка, автоматически включившаяся при моем появлении, а... Вот только не смейтесь, но в корпусе в таких же замаскированных нишах в стенах установлены крупно и среднекалиберные гауссовки-автоматы. Чужой, кто не в теме, пройдет и не догадается... А кто в теме – покладистее будет. Ведь в случае, если человек вошел в подъезд не с разрешения искина, а ворвался штурмом, ураган игл вначале прошьет его на пересекающихся курсах, пробивая любую защиту, любую атмосферную броню, словно картонку, а затем более крупный калибр превратит то, что останется, в куски мяса и испорченного железа, размазав и разметав всё это по противоположным стенам.
Такие же ниши располагались и на лестничной площадке между этажами, и на самом этаже, возле двери, даже издали определяемой, как обитаемая. Ибо пыль на ней была старательно вытерта, на полу лежал простой пролетарский пластиковый коврик из ближайшего супермаркета, а рядом со звонком можно было прочесть жизнеутверждающую надпись: 'Берлога'.
Я поднес руку к звонку, но нажать не успел – вновь ожил искин, тем же слащавым голосом поинтересовавшийся:
– Сеньор Шимановский?
– Да, – кивнул я. – А что, не заметно? Ты же внизу меня тестировал.
Искин иронии не заметил.
– Здесь стоит защита второго и третьего уровня, сеньор. Распознавание голоса и авторизация. Главный пользователь попросила поинтересоваться, какие вы знаете установочные фразы мистера Мерфи?
Я улыбнулся. Вспомнился наш единственный на сегодняшний день поход с 'главным пользователем' на роллердром. Мы тогда спорили, обсуждали закон Мерфи, он же Всемирный Закон Подлости. Я произнес этот афоризм в упрощенной интерпретации, с какой она соглашаться не хотела. Однако вопрос предназначался мне, и сейчас я повторил то, что сказал тогда:
– Если есть вероятность, что какая-нибудь хрень может случиться, она обязательно произойдет. – И улыбнулся. Фрейю как раз и смутило слово 'хрень'.
– Авторизация закончена, проходите, – разрешил искин. Круто!
Замок щелкнул, дверь, способная выдержать давление атмосферы, отъехала. Сервомоторы работали медленно, но с другой стороны это тоже часть системы защиты – даже вскрыв створки, быстро внутрь осаждающие не попадут, что повышает для них шанс получить иглой в брюхо.
Следом шла стандартная общечеловеческая дверь, в которую я и вошел, аккуратно притворив её за собой. Судя по гулу, искин закрывал створки – серьёзно у них тут с безопасностью!
Внутри меня ждала... Квартира. Самая обычная, простая пролетарская, без наворотов – таких много в подобных удаленных от центра районах. Однако дико захламленная, с отчетливо уловимым душком табака – видно, женские ручки сюда если и доходят, то нечасто – полностью заставленная различной аппаратурой, местами противно гудящей.
Я прошел в центральный зал – там стояло три кресла-терминала, причем одно было активировано, и перед ним во всю стену горели двенадцать дорогих пленочных мониторов, используемых для работы профессиональными операторами и монтажниками образов. Вихри же голограмм, активированных со всех сторон от кресла, даже сверху, пересекались плоскостями, утопая друг в друге и перемешиваясь. Каша! Единственное, что различил в этой каше, это изображения с камер системы защиты – и подъезд, и все подходы к зданию тщательно просматривались. И, кстати, простреливались даже там, где я пулемётов не увидел. На одном же из настенных мониторов на стопкадре был запечатлен... Я. Ломающий Адриано Манзони в школьном дворе перед штурмом – кадр, не вошедший в основной фильм о школе. М-да!
Побродил по квартире. Ванная... Без душа, на полу грязь. Кухня. Куча бутылок, запах табака еще более резкий, и тоже грязь. Еле уловимая – тут всё же вытирают – но как-то плохо вытирают. На столе – пепельница, но курить в свинарнике мне отчего-то не захотелось. Решился пройти в дальнюю комнату, где шестым чувством ощущал наличие живых людей, как и то, что они мне рады не будут. Дверь была прикрыта, толкнул.
Точно, мне не обрадуются Из-за гула оборудования сразу эти звуки не услышал, хотя стоило обратить внимание именно на них. Как бы описать сцену на испанском литературном?
В общем, на видавшем виды вишневом диване, раскинув ноги, возлежала Жанка. Из одежды на ней болталась лишь юбка, небрежно сдвинутая на пояс, чтоб не мешала, да за плечи зацепилась блузка, каким-то чудом с оных плеч не слетевшая. Не форменная блузка, 'домашняя' – русская принцесса в увале. Перед ней на полу, подложив под колени одну из диванных подушек, стоял... Стояло чудо в перьях, только без перьев. Зато крашенное в яркий розовый и одновременно яркий зеленый цвета. Правая половина головы розовая, левая – зеленая. Волосы длинные, видать, у чудика был еще и 'ирокез', но давно, с утра. Но воссоздать оный он легко сможет в любой момент при помощи нехитрых косметических средств, и, скорее всего, Жанки. Чудо это совершало движения... Ну, в общем те самые, которые все мы в жизни так любим, но описывать которые подробно не стоит как по этическим соображениям, так и дабы не менять строки 'жанр' и 'возрастной ценз' в описании повествования.
Парень был тощий, длинный, я бы сказал долговязый – кожа да кости. Совершенно не загорелый, бледный-бледный. Физическими данными не выделялся – даже на фоне девушки, подтянутой и подкаченной королевской хранительницы, смотрелся жалко. Жанке нравятся такие задохлики? На вид ему было лет двадцать пять – двадцать семь, старше и моей камаррада, и тем более меня, но и её, и меня это смущало в последнюю очередь. Судя по движениям и издаваемым звукам, дело, которое делал, парень любил, но вот профессионализмом не отличался. Ибо имея такой существенный козырь, как выход на прожженных, прошедших все круги ада (рая?) и обожающих приключения на все места ангелочков её высочества, мог бы освоить эту науку и получше, стремясь в первую очередь не получить удовольствие, а доставить. Впрочем, вины его в этом я не усматривал – не у всех мужиков в наставницах бывают такие мастодонты секса, как Паула (эта чертовка обучала чистой теории, но её теория стоит нескольких практик), Камилла-Афина и её подруги, или же динозавры вроде Ласточки-Катарины и Мишель. Думаю, тому мачо, у кого в наставницах была хоть одна из подобных, уже несказанно повезло. Я же, набравшийся опыта от всех сразу, не везунчик, а агент влияния, мне положено знать и уметь то, что недоступно другим, не для развлечения, а для работы (хотя и для себя могу извлекать определенные бонусы, как же без оных).
