Текст книги "Рыцарь в алмазных доспехах (СИ)"
Автор книги: Сергей Кусков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– Да, кто там? – раздался голос моей знакомой.
Когда мы поднимались, я увидел внизу, в холе, рядом с доном Бернардо, Пако, потому рискнул, и пропищал сильно искривленным '3,14дорским' голоском:
– Это я, моя звездочка! Впусти!
Голос похож не был. Но это селектор в какой-то гримерной рядового концертного зала, а не точная аппаратура спецслужб. 'Звездочкой' же, готов поспорить, ее называет только этот хлыщ с ненормальными наклонностями, и больше никто.
Точно, лампочка сразу же загорелась зеленым, замок щелкнул. Хелена даже не переспросила. Пользуясь этим, я схватил Беатрис за руку и вломился внутрь, толкнув дверь за собой.
Перед нами стояла Хелена... С полностью спущенным верхом своего роскошного концертного платья на кринолине.
– Ты? – взвизгнула она, испугавшись, закрывая грудь сложенными локтями. – Что ты себе позволяешь? Я не одета!
Я демонстративно равнодушно ее оглядел, затем выдал:
– Хелена, во-первых, чего у тебя есть такого, что я раньше не видел? А во-вторых, артист пола не имеет!
Первый аргумент вряд ли бы на нее подействовал, но второй, сплагиаченный мною у самой ее высочества, немного отрезвил.
– И как это понимать? – произнесла она грозно, но уже без истерики.
Я кивнул на спутницу.
– Вот. Девочка фанатеет от тебя. Просит автограф. Ты ж не откажешь в автографе своей поклоннице?
Ее лицо запылало.
– Учитывая, что поклонницу привел ты, нагло вломившись...
– Ну, вломился-то я! – беззаботным тоном перебил я тираду. – Я ж не твой фанат, мне можно. А это – она!..
Только тут, наконец, Хелена узрела животик своей 'поклонницы'. И лицо ее резко изменилось – на нем появились сопереживающие, и даже виноватые оттенки. Нет, беременной отказать она не могла, кем бы я ни был.
– Тебе, правда, нравится, как я пою? – произнесла она совершенно иным голосом.
Видя предыдущую сценку и заранее скукожившись, Беатрис недоуменно захлопала глазенками.
– Да. У меня все твои песни есть! И почти все концерты...
Дальше они перекинулись парой фраз, и начали разговор, приводить который нет смысла. Одна из них была довольна славой, что популярна и имеет таких вот простых и бесхитростных фанаток, другая – что попала в святая святых к кумиру. Плевать, что кумир из второго эшелона. В обычной жизни она не попала бы и сюда, а значит, надо пользоваться моментом.
– Короче, давай помогу, – произнес я, обрывая завязавшийся разговор. – Если ждешь Пако – то он застрял надолго. А я уже здесь и свободен.
Хелена смерила меня недовольным взглядом, но взвесив 'за' и 'против', смирилась.
– Ты всегда такой наглый? – Повернулась спиной. – Там внизу застежка. Сверху я осилила, до нее же не дотянусь – что-то заело. Наверное, ткань застряла. А мы уже всех отпустили.
Ну да, отпустили. Концерт-то окончен, платье не из тех, что без посторонней помощи не снимешь, а в остальном девочка не маленькая, сама справится. Впрочем, причины, по которой Мерелин осталась без помощников, меня не интересовали – я был уверен, там какая-то банальщина. Главное, я пригодился, и это отличное оправдание нашего посещения.
Мысленно отдав дань линиям ее тела, я рывком расстегнул искомую застежку, в которую, действительно, забилась ткань, после чего платье рухнуло на пол. Ах да, не сказал, в отличие от ее высочества, перед Мерелин стояла зеркальная стена, в которой я видел её абсолютно всю. Поймав мой оценивающий взгляд, эта выдра опустила руки, покрутилась, демонстрируя, как красиво выглядит ее тело в одних кружевных трусиках, вылезла из платья и принялась надевать другое. Обычное, вечернее, в котором, видимо, пойдет на банкет. Банкет для своих, богоизбранных, меня туда не приглашали, но я и не собирался – что-то подсказывало, ее высочество тоже не будет там светиться.
Когда Хелена, наконец, оделась, повернулась, как ни в чем не бывало:
– Давайте! Есть на чем расписаться?
Расписаться на чем не было. Что я и сказал вслух, переглянувшись с ошалевшей от представления девушкой. Кумиры и небожители превращались для нее в обычных людей, могущих попозировать перед незнакомцами практически неглиже из глупого желания выпендриться. Но в этом я не видел ничего плохого – все мы люди, пусть всегда помнит это.
Вновь взгляд на животик Беатрис. Видно, не будь его, Хелена все-таки выставила бы нас за дверь.
– Ладно. Найдем. – Щелчок перед лицом, на которое тут же спустился вихрь козырька с главным меню. Палец проткнул горячую клавишу.
– Пако? В машине лежит несколько моих плакатов. Остались... Да, с того вечера. Попроси кого-нибудь принести мне один. Нет, сама не могу, я раздетая. – Кривая мина человека, выслушивающего нелестное о себе, но продолжающего настаивать. – Нет, срочно. Я сказала принеси! – ее голос налился сталью. – Прикажи кому-нибудь, пусть принесут!
– Всё будет хорошо, – произнесла она, трепетно улыбнувшись девушке, отключаясь и смахивая козырек. – Сейчас будет.
Они вновь заговорили о чем-то своем, женском, начав с музыки и переместившись на недоступные нам для понимания темы. Попутно Хелена складывала и убирала своё шикарное платье. Беатрис всё больше и больше раскрепощалась, ещё полчаса – и почувствовала бы себя тут своей. Я не мешал, стоял тихо в сторонке, просто наблюдая за обеими. Но вдруг щелкнул замок и в гримерку ввалился Пако.
Судя по блеску в глазах, за день рождения школы он уже принял, но совсем недавно – только-только, и чуть-чуть.
– Это еще что такое? – нахмурился он, окинув нас глазами.
Я помахал рукой.
– Всё нормально. Пришли сказать Хелене, что она молодец. Классно спела!
Пауза. Непонимающее молчание.
– А это ее поклонница, – пояснил я, указав на Тигренка.
Видно, Пако не хотелось разбираться и ругаться, ставить кого-то на место – его ждал банкет. Да и животик он, опытный ловелас, заметил сразу, и скис. Потому быстро сказал Хелене что-то о делах, протянул плакат и удалился, демонстрируя, что очень и очень торопится. Ну да, я как бы свой, без кавычек, теперь мне такое спускать можно. На 'переодетость' же подопечной даже не обратил внимания.
– Держи! – Хелена размашисто расписалась жирным маркером на собственном плакате, хорошем, из качественного пластика, и приписала что-то от себя. Что-то душевное, ободряющее. И дорисовала сердечки.
Беатрис взяла его, свернула, и, как какую-то ценность, приложила к груди:
– Спасибо!
– Надеюсь, всё у тебя будет хорошо! – заговорщицки прошептала Мерелин, подмигнув. После чего открыла дверь и подождала, пока мы выйдем. – Удачи вам!
– И тебе удачи!.. – пролепетала Беатрис в ответ.
Хелена встретилась со мной взглядом, но ни злости, ни презрения, ни каких-то ярких эмоций в нем не было. Так смотрят на хороших, но нагловатых надоедливых знакомых из своего круга общения, коллег по работе.
– Пока-пока! – и закрыла дверь.
– Пока! – успел помахать и я.
'М-да, Шимановский! С повышением!' – успел произнести мой бестелесный собеседник, когда из-за спины раздался голос:
– Чего это вы тут по чужим гримеркам шастаете?
Мы обернулись. Ее высочество. И две девочки, одна рядом, одна чуть поодаль. Стояли около поляризованного окна, наблюдая за тем, что происходит снаружи. Окно это выходило к фонтану во дворе, и посмотреть там было на что. Оставив Беатрис, прошептав, чтобы стояла здесь, я подошел к ним.
– Да вот, решили зайти. Благодарности принять. Хорошо же получилось!
Фрейя нахмурилась.
– Опять камень в мой огород?
Я глянул вниз. У фонтана стояла небольшая толпа, причем из тех, кто 'в теме'. 'Ромеровцы' низшего звена, вроде наших танцоров и моих напарников по группе. Те, кто не участвует в банкете и собирается отмечать своими силами. Ну, и плюс всё еще не разошедшиеся зрители.
– Твой? – Я нахмурился и покачал головой. – Ни в коем случае. Ты – это ты. С тобой у нас одни взаимоотношения. Она – это она. С нею другие. Или хочешь сказать, что девушка не имеет права высказать благодарность помогшему ей симпатичному парню, дав автограф его далекой от мира музыки родственнице?
– Бени мне рассказывал про другую благодарность, – ядовито фыркнула Фрейя, глазки ее сузились. – И эта благодарность блестела золотым цветом.
Я философски пожал плечами.
– Благодарность – благодарностью, комиссионные – комиссионными. – После чего развернулся уходить, но она окликнула.
– Стой! – Обернулся. – Я специально искала тебя после концерта. – Пауза. – Хуан, я не хочу быть должной или обязанной. Извини, раньше было некогда, только сейчас.
Она раскрыла маленькую тканевую сумочку размером чуть больше раритетного кошелька, которую держала в руках. И протянула из нее мне несколько... Золотых пластинок.
– До концерта не успела, курьер задержался. Это тебе. И... Спасибо за помощь! – Ее глаза потеплели, в них полыхнула искренность. – И за ту, что хотел... Но не получилось, – смущенный взгляд в пол, – и за ту, что получилось.
К слову, спела она сегодня замечательно. Аплодировал зал не стоя, но это был один из самых ярких моментов.
Я взял пластины в руку. Ого, тяжеловато! Да тут не несколько тысяч империалов! Немного подумал, протянул другую руку, в которую она вложила пустую сумочку. Совершенно пустую, я как бы мог ее забрать, чтоб не рассовывать золото по карманам и иным ненадежным местам.
Подержав и взвесив сие богатство в руке, я подумал и демонстративно вложил пластины обратно. После чего протянул сумочку ей.
– Возьми.
Фрейя на автомате послушалась, взяла. После чего до нее дошло – протянула ее назад и вспыхнула:
– Хуан, я не играю в дурацкие игры! Это вопрос престижа! Ты старался, потратил усилия, и я обязана тебя наградить! В конце концов, я принцесса, и мои долги автоматически ложатся пятном на честь семьи!
Интересная девочка. И честь для нее звук не пустой. Ишь, курьера посылала!.. А в гневе как прекрасна!..
Я глянул на нее в упор таким презрительным взглядом, что она стушевалась.
– Маленькая богиня, ты действительно думаешь, что мне нужно твое золото?
– Что же тебе нужно? – парировала она, не собираясь сдаваться. – Или скажешь, помогал из голого альтруизма? – Пауза. – Нет, скорее выслуживался перед принцессой. На будущее. Инвестиции делал. Не так?
– Плевал я на будущее! – почти рыкнул я, сверкнув глазами. – И тем более плевал, что ты – принцесса. И за время нашего общения уж это ты должна была понять.
Она снова стушевалась. Ай да я! Но собралась, и даже сверкнула глазами:
– Тогда чего ж тебе надо?
Вот она, точка экстремума. Пора.
И я закончил представление, последний концерт на сегодняшний многострадальный день. Протянул руки, сгребая ее в охапку, и впился в губы.
– М-м-м-м-м!!!...
Фрейя попыталась что-то прохрипеть, протестовать, заколотила ручками по спине... Но тут же опала, вливаясь в этот интересный и сокровенный процесс межличностного общения под названием 'поцелуй'.
Сколько прошло времени – не знаю, не скажу. Когда целуешь такую девочку, и когда она целует тебя, время не имеет значения. Но, наконец, я ее отпустил.
Отдышавшись, она подняла глаза, пряча бесенят в уголках глаз:
– Это смелая заявка, Хуан! Уверен, что потянешь?
Я выдал в ответ самую самоуверенную, но при этом невероятно искреннюю свою улыбку.
– Меня такие вопросы никогда не останавливали. До встречи, красавица!
Чмокнув указательный и средний пальцы, я поднес их к ее носику. После чего развернулся и все-таки пошел прочь. Концерты удались. Все. Заявки озвучены. А вот теперь поиграем! В игре совсем-совсем, совершенно иного уровня!..
– До встречи!.. – задумчиво произнесли сзади.
ЧАСТЬ II. КАБАЛЬЕРО
Глава 9. Рыцари и принцессы
Малышни в этом году прибыло много, аж четыре подразделения вместо положенных двух. Ну, третьим приняли взвод вместо списаных раньше срока хранителей, но четвертый... Корпус явно начал набор численности. К добру, к худу, оправдано это, нет – пусть голова болит у королевы и офицеров, но то, что что-то изменилось, сдвинулось, заметно даже невооруженным взглядом.
Например, все обратили внимание, что наказующие начали предельно жестко пресекать не только неуставщину по отношению к 'зелени', но и драки между полноправными ангелами. То есть, был взят курс на консолидацию коллектива, на создание единого монолита. Так же были увеличены нагрузки по боевой подготовке, и до этого немаленькие. Вывод? Королева к чему-то готовиться, и туз в ее рукаве должен быть не просто тузом, а неким сверхкозырем.
Это было первое увиденное мною пополнение. В марте у кандидатов проходит первый, теретический этап отсева, в апреле-мае – второй, на полигоне в Сьерра-дель-Мьедо. После чего сильно поредевшие коллективы еще немного 'дрючат', и в июне-июле, уже после посвящения 'зелени' до кадровых бойцов, привозят сюда, на базу, где начинают гонять и в хвост и в гриву в атмосфере, близкой к той, в которой им придется служить до тридцати пяти лет.
Эти девочки ничем не отличались от других сверстниц, попавших в незнакомую и условно враждебную обстановку – настороженные взгляды, отторжение, принятие в штыки всего вокруг. Дикие волчата, а не дети! Мне было при встрече с ними не по себе, и девчонки, все, кого знал, уговаривали, чтобы не 'заморачивался', что так и должно быть. В Сьерра-дель-Мьедо они прошли не просто отбраковку, а психологический отсев в экстремальных условиях, в которых любой шаг мог стать последним, а любая из напарниц ударить в спину, чтоб отчислили тебя, а не ее. Это стресс, который накладывается на и так расшатанную психику детей из приютов. Именно борьба с этим злым огнем в глазах и есть работа Катарины и остальных штатных психологов. Но мне, повторюсь, все равно было не по себе.
Первые сказки после их появления прошли старым составом. Я просто боялся приглашать пополнение в слушатели! Мало ли, как себя поведут – вдруг последует неадекват? Несколько раз попытался навести мосты в столовой и в кубрике, куда их выпускают до двадцати двух ноль ноль, прощупать почву, но получил лишь настороженные взгляды и нестройный хор ответов на вопросы – взрослому ангелу, да еще мужчине, перечить они не смели. Причем, они не боялись меня, как мужчину – эти девочки от мужчин еще не отвыкли, боялись меня в принципе.
– Что ты от них хочешь, Хуан? – усмехнулась Катарина, когда я пришел к ней с разговором. – Так и должно быть.
– Хочу помочь вам, – не моргнув глазом ответил я. – Хочу повлиять на них со своей стороны. Неформальной.
Лока Идальга задумчиво покачала головой.
– Они еще полгода будут из столовой тайком булочки выносить и прятать. И не только булочки. Даже если их на убой закормят. Нет, оставь их в покое, Чико, у нас есть опробованные методики отшибания им приютских рогов – вот и не мешай.
– Я не хочу мешать, – не сдавался я. – Я просто хочу понять, с какой стороны зайти, чтобы быть услышанным.
Какое-то время она молчала. Наконец, выдала:
– Надо запустить инфу, что твои сказки – это круто. Вещь, котирующаяся среди взрослых ангелов.Это недалеко от истины, важно, чтобы эта информация дошла до них. Озадачь своих 'пятнашек' и 'зелень' – они по возрасту максимально близки. Пусть парочку человек из молодняка на это мероприятие затащат 'по блату', а дальше сработает эстафета. И все они будут твои. Вопрос в том, что им рассказывать...
– Солнышко, именно за этим я и пришел – что им рассказывать? – косо скривился я. Ибо и информацию о 'крутости' к тому моменту уже внедрил, и даже отклик получил – девочки страсть как захотели приобщиться к местному культурному мероприятию. Пока самые 'крутые' из них, но иного и не следовало ожидать.
– Попробуй для начала сказки, – произнесла Катарина. – Просто сказки, без философских закидонов. Они дети, и еще не столкнулись с реальностью. А старые добрые детские истории поймут.
В 'сказочной', как окрестили аудиторию, выделенную Мишель для этого таинства на постоянной основе, в тот вечер набилось народа выше крыши. 'Зелень', кое-кто из кадровых ангелов и почти вся 'малышня' – а это пять десятков человек! Я упросил Норму, оставшуюся за оперативную, договориться с кураторами, чтобы не 'драконили' детвору временными рамками – хотя бы в этот раз. Итого собралось более сотни слушателей, стояли и сидели на любом свободном участке – столах, стульях, принесенных подстилках и даже на голом полу. Такого аншлага еще не было никогда.
– Итак, у нас пополнение, – начал я, обводя всех глазами. – Поскольку служить нам долго, вместе, предлагаю познакомиться. А заодно выяснить, кто что из вас знает. Вы знаете сказки? – обратился я к 'малышне', компактно занявший целый угол и держащейся всё так же насторожено.
Молчание.
– Хорошо, давайте я буду спрашивать, а вы отвечать. Вот ты! Да, ты, девочка, как тебя зовут?
– Альба.
– Альба, ты откуда? И какие знаешь сказки?
– Из Санта-Розы. – Глаза в пол. – Не знаю. Мама с папой никогда не рассказывали.
– А в приюте? – давил я. Это первая девочка, если ее задавить – другие пойдут на контакт легче.
Пауза.
– В приюте читали.
– Что читали? Ты нам не расскажешь? Здесь все были в разных приютах, с разными порядками, – окинул я зал, стараясь захватить старшую аудиторию.
Альба кивнула и начала перечислять.
– Хорошо, умница. Теперь ты. Как тебя зовут?
– Мария Фернанда. Можно Марифе...
Марифе отвечала уже спокойнее, настороженности в глазах поубавилось. И чем дальше, тем получалось всё легче и легче. Ну, вот, Рубикон перейден.
Постепенно я вытягивал каждую на сокровенность, выясняя поднаготную, прощупывая, что им говорить дальше. Не за один раз, разумеется – слишком много их было, но растянув процесс на несколько вечеров, своего добился и пообщался с каждой.
В тот же день я рассказал им что-то нейтральное, без особого смысла. Нет, смысл был – нужно хорошо работать, чтобы что-то получить и быть счастливым, счастье не дается просто так, но для моих историй это как бы стандартный смысл, все к нему уже привыкли.
На следующий день как прострелило. Я понял, что нужно говорить и делать. И в очередном перерыве между занятиями в школе искусств, вновь собрал всех, стараясь захватить побольше 'зелени' и малышей, как целевую аудиторию, и поменьше 'взрослых', которые привычно посмотрят меня в трансляции в кубрике или каютах.
– Ну, здравствуйте, – старательно улыбнулся я всем, обводя аудиторию глазами. Привычное недоверие у новичков осталось, хотя не было таким диким, как первое время. 'Зелень' же давно привыкла к сказкам и сидела в ожидании очередного чуда, что подкупало их младших товарищей. – Долго думал, что же рассказать, – продолжил я, прочувствовав аудиторию. – Такого, чтобы вам было интересно. И придумал. Расскажу-ка я про рыцаря в алмазных доспехах!..
– Ой, про рыцаря! – воскликнула девочка, которую я запомнил, как Хану. Это была смуглая, но светловолосая девчонка с кудряшками из сорок четвертого взвода. Да-да, сорок четвертого! Старый сорок четвертый покинул корпус, и освободившийся номер достался им. – Так вы знаете про рыцаря? А почему позавчера сказали, что не знаете?
Я показно поморщился.
– Хана, на 'вы' здесь принято называть только офицеров, мы уже это обсуждали. И то до определенного возраста. Мы все здесь – боевое братство, должны прикрывать спину друг другу. Называйте меня на 'ты' и 'Хуан'. Договорились?
– Договорились... Хуан... – Пауза. И с новой энергией:
– Хуан, ты же сказал, что не знаешь этой сказки?
Действительно, когда я спрашивал, что они знают, она назвала ее – сказку про рыцаря в алмазных доспехах. Я это название где-то слышал, но так, мельком. И на досуге пробежал глазами сеть, что это. Оказывается, есть такая сказка, непонятно как попавшая в латиноамериканский фольклор, и даже непонятно откуда. Смысл сказки – по преданию, один рыцарь получил от какой-то там феи, или мага, сверхпрочные доспехи из алмаза, которые нельзя пробить, в которых он неуязвим. Единственное условие их ношения – свершение только добрых дел, иначе доспехи рассыплются алмазной пылью. Подозреваю, это какое-то старинное фэнтези, перекочевавшее с изменениями и дополнениями в фольклор и частично забывшееся. Но память о котором кое-где, да проскакивает, как, например, в книжках семьи Ханы.
– Я не знаю ТВОЮ сказку, – покачал я головой. – Но знаю другую. Но тоже про этого рыцаря.
– Про ЭТОГО рыцаря? – недоверчиво сверлила меня глазами девчушка.
– Про ЭТОГО, – улыбнулся я. – Это немного не такая сказка, как у тебя. Причем она не одна – их много, сказок про этого рыцаря. И все разные.
В глазах окружающей детворы загорелся огонёк интереса. Я начал:
– Давным-давно, на Земле, во времена, когда там еще жили короли и драконы, когда еще существовали магия и колдовство, а мир был полон волшебства и чудес, в одной далекой-далекой стране жил был рыцарь. Бедный такой, ничего у него не было, кроме старого меча, да полуобвалившегося замка, скорее напоминавшего одинокую покосившуюся башню, чем крепость...
Дальше мою фантазию понесло. Не знал я сказок ни про каких рыцарей. Этот 'рыцарь' рождался у меня прямо тут, в 'сказочной', в голове.
Сюжет можно пересказать в двух словах. Один очень бедный, но добрый рыцарь, живший чуть ли не в нищете, случайно помог доброй чародейке. И та в качестве благодарности одарила его алмазными доспехами. Но не простыми, а волшебными
– Нет, алмаз не лучший материал для доспеха, – качал я головой, стараясь не 'прогнуться' под недовольным взглядом Ханы, отстаивающей святое право на именно свою версию сказки. – Он твердый, да. Но его можно легко расколоть обычным молотком!
Девчонки вокруг, которых я попросил посодействовать, авторитетно закивали.
– Но мама говорила, что об алмаз затупится любой меч! – не сдавалась девчушка.
– Возможно, – кивал я. – Но как насчет булавы? Топора? Ударного оружия? А стрелы? Арбалетные болты? Я уже не говорю о гауссовке, и тем более рельсовой винтовке! Ударного оружия алмаз не выдержит! Даже волшебный!
Девчонки вновь закивали, с самым серьезным видом, хотя удерживались от смеха из последних сил.
Хана раскрыла рот... Но спорить со старшими не решилась.
– Так что нет, Хана, алмаз – плохое покрытие для доспеха, – подвел итог я. – И смысл их всё же в другом. Это были волшебные доспехи, которые не могло поразить ЗЛО. Зло, а не клинки врагов – вот какая штука!
Вид у малышни был непонимающим. Я разъяснил:
– Любое зло, порожденное человеком, откатывалось от них, не в силах совладать с гранями волшебного алмаза. И в этом была сила того рыцаря. Он видел зло вокруг, и боролся с ним, совершая подвиги, местами делая даже жестокие вещи, но оставаясь при этом всё тем же веселым добряком. Не скатываясь вниз и не оскотиниваясь, – пояснил я, меняя на сей раз целевую аудиторию на старших. Старшие вновь закивали, уже серьезно – поняли. – Ну, вы же знаете, что бывает с людьми, которым в руки дается большая власть... – продолжил я повествование.
Было организовано много вечеров, на которых выпито много воды. Мишель пару раз выговаривала, что держу девочек чуть ли не до полуночи, а у них режим, и это неправильно. Чтоб закруглялся пораньше, или раньше начинал. Я про себя посылал начальницу за орбиту Эриды и продолжал делать так, как мне надо. Санкций не последовало – всё спускалось на тормозах. Потому, что эти сказки слушала не только молодежь, и не только рядовой состав. Девочки из диспетчерской всё так же вели запись, и наутро оказывалось, что о новых приключениях 'Рыцаря', как стали называть его с большой буквы, знают практически все. Потому, как он стал образным персонажем, собирательным.
Я рассказывал девочкам о жизни. О злых и завистливых королях, о жадных купцах, о продажных чиновниках. О творящих кровавый беспредел разбойниках, фанатиках-террористах, различимых даже сквозь средневековый налёт. О властных драконах, считающих себя пупом Земли, что все обязаны им подчиняться и всё такое, в которых так же угадывалась определенная социальная прослойка. И... Нет, рыцарь не боролся со всеми ними.
В этом и была 'фишка', изюминка повествования. Каждый раз, у каждой сказки, кроме самой первой, был свой собственный герой. Принцесса, которую хотят выдать замуж за плохого человека. Мальчик, сын рыбака, с которым случается что-то плохое. Прислужник злого купца. Добрый дракончик, противящийся старшим в их властных замашках. Каждый раз это была целая история, которая, иногда, длилась по три, четыре, и даже пять вечеров. С полноценным сюжетом, имеющим все реперные точки – завязка, нагнетание, апофеоз, развязка. Рыцарь в алмазных доспехах появлялся в каждом из таких произведений, но его задача была не в том, чтобы махать мечом – герои справлялись с этим и сами. А в том, чтобы повлиять на них. Поддержать и направить в нужный, самый ответственный момент, когда всё висит на волоске. В момент, когда думаешь, что всё потеряно, когда тебя одолевает отчаяние, и кажется, будто на этот раз зло победит.
Но зло не побеждало. Ибо появлялся он, сияя своими волшебными латами, и давал надежду. Шанс. После которого герои могли собраться, подняться с колен и всё-таки выстоять в борьбе с их собственным персональным злом.
Рыцарь в моих сказках не был белоручкой. И истории про него не отличались гуманностью. Я бы даже назвал их местами кровожадными – серьезные издательства за сборник таких сказок не возьмутся, цензуру не пройдут. Но я помнил, кто моя аудитория, и не боялся грязи. Девочки должны были вычленить главное – нужно защищать добро. Всеми силами, вставая и поднимаясь, падая, но снова вставая. Они не должны уподобляться злу, как отчаявшийся и ставший плохим старый дракон из моей сказки. Они должны сиять всегда.
Все они... Не так, все МЫ – рыцари в алмазных доспехах. И если это пока не так, то должны стремиться стать ими, чего бы нам это ни стоило.
Так в корпусе появилась своя сага. Начатая вашим покорным слугой, но продолженная уже и без меня, обрастая километрами страниц продолжения. Это не последний призыв, и даже не предпоследний. Люди приходят и уходят, а корпус остается. И сколько томов 'Рыцаря' в итоге будет написано... Даже не представляю.
* * *
Июнь 2448, Венера, Альфа
Музыка легкая, современное исполнение чего-то стандартно-латиноамериканского, расслабляла взвинченные до предела нервы. Хороший клуб, хоть в этом нам повезло.
– Этот подойдет? – раздался голосок Мии. Я мысленно покачал головой.
– Сразу нет. Этого ты замочишь, не доведя до постели.
– Но у него лицо миленькое!..
Женщины! У них свои критерии.
– Нет. ПОВЕРЬ, это не твой вариант, – произнес я, призвав всю доступную настойчивость.
Спорить Сестренка не стала, продолжив прогулку по окрестностям танцпола. Камера на ее плече перескакивала с лица на лицо, с лица на лицо, высвечивая для меня различных самцов, вышедших в эту ночь на охоту. И не ведающих, что симпатичная девчушка перед ними вовсе не дичь; дичь – как раз они. Причем в максимально возможном смысле этого слова.
Обзор поехал – Мия повернулась. Новые поиски. Удар, встряска – кто-то в нее врезался. Вполне вероятно, случайно. Голос: 'Сеньорита, всё в порядке?'
Картинка сместилась, высветив плечо и половину груди говорившего. Хороший костюмчик! Не деловой, но говорящий о крайней серьезности носящего.
– О, да, сеньор! В полном! – Судя по интонации, Мия включила магию. Так-так, девочка, куда торопишься? Я же не дал добро!
– Вы идете такая рассеянная... Так смотрите... – продолжал незнакомец. – У вас точно ничего не случилось?
Да высвети ты его лицо, обормотка! Специально так делаешь, что ли?
Есть. Симпатичный!
– Нет, сеньор. Правда, всё в порядке. Просто так скучно и одиноко...
Снова магия. По моим расчетам, парень должен заглотить наживку. А я еще не сделал о нем мнения! Или 'забить' уже и довериться Сестренке? У нее ведь тоже есть эта пресловутая интуиция.
Бр-р-р-р! Ну уж нет! Я поёжился – без меня она дров наломает. Как раньше ломала, со своей 'интуицией'. Они же совсем другим местом думают, эти женщины! Они – эмоции, их концентрированный комок! И эмоциональная составляющая в их 'интуиции' – главный критерий!
– Не поверите, но именно здесь одиноко больше всего... – продолжала 'обрабатывать' клиента Мия. Я перевел взгляд на сидящую рядом Розу. Кивнул ей – мол, твое мнение? Старшая Сестренка в ответ лишь пожала плечами: 'Решай сам'. Кстати, тоже чисто по-женски.
Я и решил. Что лучше дать событиям идти своим ходом – иногда от этого гораздо больше толку, чем от самых мудрых планов. Я ведь не бог, не всемогущ, не стоит ждать от меня чудес проницательности. И через время был вознагражден – судя по интонации парня и его мимике в процессе общения, а так же по оценке затрагиваемых тем, подсознание охарактеризовало его как ответственного и сугубо положительного.
– Бери, твой вариант, – произнес я, испуская облегченный вздох. Кажется, с плеч упал камень. И одновременно другой, совершенно иной камень, на оные плечи свалился. Ибо рисковать жизнью подонка и жизнью хорошего человека – совсем разный риск. А я не был уверен даже на восемьдесят процентов, что успею предотвратить его гибель, когда Мие в постели снесет башню.
'Ну ты и сволочь, Шимановский!' – привычно подал голос мой внутренний судья.
– Привет, это Хуан. А это Роза.
К моменту их прихода мы с Розитой выключили всю аппаратуру и мирно попивали чай с какими-то добавками (Мишель заразила. И правда, есть в этом что-то. Изюминка вкуса и аромата, благотворно воздействующая на настроение). Парень при виде нас скис, но кто ему сказал, что в жизни всё легко? Это он еще не знает о своей роли в сегодняшнем спектакле! Сбежал бы при одном взгляде на наши смурные рожи!
– Роза, как понимаю, твоя сестра? – Вопрос Мие.
– Хм... Как, интересно, ты догадался? – съехидничала та и прижалась к нему талией – в качестве компенсации. – Чай будешь? Они тут вкусняшки подоставали!.. – На столе возвышалась кучка специально купленных ради мероприятия пирожных.
– Не откажусь. – Парень мысленно издал тяжелый вздох и присел к нам.
Место проведения операции подарила нам Паулита. Изначально мы думали 'окопаться' в гостиничном номере, типа такого, в каком мы с моей благоверной 'зависали' перед свадьбой. Только не из шараг прямо над клубом, снимаемых на несколько часов для вполне определенных целей, а в цивильном нормальном недешевом номере недешевой гостиницы в центре. Но у нашей красноволосой напарницы в том же центре есть замечательная квартира. Однокомнатная, но по моим плебейским меркам огромная, как дворец. Одна кухня в ней превышала площадь всей нашей с мамой квартиры на улице Первого космонавта. Причем, там располагалось два дивана и три мягчайших кресла – если у Мии всё получится, спать где найдем. Как и где провести время в ожидании.
