Текст книги "Телохранитель ее величества: Страна чудес (СИ)"
Автор книги: Сергей Кусков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
– Да, ваше величество... – Я был готов провалиться сквозь землю.
– Зачем? – Она усмехнулась. – Эти девочки совершили преступление, их приговорили. Отсрочкой, а тем более амнистией я уроню авторитет тех, кто вынес этот приговор, поставлю его под сомнение. А это недопустимо, Хуан. Как человек, которому придется заниматься политикой, ты должен был понять это прежде, чем пытаться установить со мной связь.
– Меня убьют, – с жаром воскликнул я, вскидывая голову. – Кто-нибудь из местных. Посчитает, что их кровь на моих руках!..
– Я знаю. – Она кивнула. – И мы сделали все возможное, чтобы от этого уйти.
Повисла пауза, во время которой ее взгляд пригвоздил меня, а сам я снова чуть не провалился.
– То есть, по твоей логике, – вновь продолжила давить она, – я должна создать прецедент ради тебя? Ради человека, не захотевшего решать проблемы, когда их можно было решить?
Я покачал головой.
– Нет. Просто... Так нельзя, ваше величество. Так нельзя поступать со своими людьми, со своими вассалами. Их подвели к черте. Если бы их казнили за совершенные ошибки БЕЗ манипулирования... А так этой казнью вы в гораздо большей степени роняете авторитет Совета, ибо именно его члены разработали и осуществили операцию. Это нужно в первую очередь им, а так же вам, как сеньору.
Королева вздохнула.
– Хуан, я не хочу с тобой спорить. Я не хочу ни с кем спорить. У меня есть люди, достаточно компетентные для принятия подобных решений, и они единогласно постановили, твои девочки виновны. Так же было принято решение не вводить мораторий, шестью голосами против пяти. Я уважаю голоса тех, до кого тебе удалось достучаться, кого ты смог убедить, но шестеро членов Совета проголосовало против, и их голоса я тоже уважаю. Извини. Это все?
Вот тебе и соломинка! Захотелось выматериться.
– Понтий Пилат. "Я умываю руки", – ехидно процитировал я, но как-то грустно, без издевки. Она улыбнулась.
– Не совсем. Если бы возникла обоснованная необходимость в этом решении, я приняла бы его. Но таких оснований нет, есть лишь твои собственные эмоции. Так что извини, Хуан, предлагаю закрыть эту тему. Что-нибудь еще?
Я утвердительно кивнул.
– Что будет со мной? Вы планируете... Как-то заниматься мною дальше?
По ее лицу было видно, что она чуть не рассмеялась. Да, планирует, и вопрос этот для нее глупый.
– Планирую. Но как именно – пока не знаю. У меня есть люди, которым поручено об этом думать, и повторюсь, я доверяю их профессионализму. И мне не кажется, что от тебя целенаправленно будут что-то скрывать, когда появится ясность.
Что ж, логично.
– А что, если я останусь в корпусе? Несмотря на риск? – пошел я ва-банк.
Она задумалась, по лицу ее пробежала тень, но держать себя в руках эта женщина умела, я не смог прочесть по ее лицу ничего.
– Ты же понимаешь, это опасно? – наконец, выдавила она с напряжением в голосе.
– Понимаю, ваше величество. Но все-таки? Вы вышвырните меня, издадите приказ, или дадите возможность попытаться решить проблемы самому?
Вздох.
– Хуан, ты не мой сын Эдуардо, и проходишь не краткий курс молодого бойца. Ты пришел сюда официально, прошел тесты, и тебя официально же приняли. Если захочешь остаться – я не властна, пробуй. Но по-человечески делать этого не советую.
Я удовлетворенно кивнул.
– Спасибо, ваше величество. За доверие.
– Теперь все? – криво улыбнулась она. Я так и не понял, осталась она довольна этим моим решением или нет? Ждала его или не очень? То мне казалось, что да, именно этого поступка она и ждала, то наоборот, что я разочаровал ее. Эх, где вы, уроки Катарины! Как же все сложно!
– Теперь все. – Я склонил голову. – Извините, что побеспокоил.
Она улыбнулась.
– Ничего страшного. Иногда такие разговоры просто необходимы. Удачи тебе, мне кажется, ближайшее время она тебе понадобится!
Связь разорвалась. Я перевел глаза на внимательно за всем наблюдавших сеньор офицеров. Сеньоры молчали.
Молчал и я, собираясь с мыслями. Что ж, решение принято, но осталась последняя попытка решить дело миром. Так сказать, последний заход на логово врага.
– Прошу простить мою фамильярность, – начал я, усмехнувшись. – Сеньоры доверенные, наделенные полномочиями, разрешите озвучить вам мое предложение... Как сказал бы Виктор Кампос, финальное?
Они улыбнулись, заинтересовались. Хорошо.
– Суть предложения такова. Давайте сделаем следующее: я беру на себя взвод Камиллы, договорюсь с ними, чтобы не было никакого "прецедента" и претензий, вы же вводите мораторий на казнь и отсылаете провинившихся черту на кулички, пока рак на горе не свистнет.
Я сделал паузу, собираясь с мыслями. Не перегнуть бы палку раньше времени!
– Что это даст? – Усмешка. – Я, без встрясок, в полной мере прохожу ваш курс молодого бойца, изучаю необходимые дисциплины и через год, как запланировано, перехожу на следующий уровень обучения. Вы же получаете меня на следующем уровне подготовки без эксцессов и обид на ваши персоны, готового не просто работать, а впахивать, как папа Карло. На благо ее величество и дело корпуса.
– А не слишком много на себя берешь? – скривилась Железная Сеньора. От остальных присутствующих повеяло холодом – видно, не привыкли еще к моей патологической наглости. Я усмехнулся в ответ.
– Никак нет, сеньора полковник. Вы же получаете в итоге больше меня. Вы получаете полностью дрессированный и подготовленный в срок субъект воздействия, который под вашим чутким руководством нахрапом влезет в Большую Политику, претворяя в жизнь ваши заветные планы овладевания миром. Оттрахает ваших принцесс, сделает из них контролируемых вами кукол, пардон, политических фигур...
Кажется, челюсти у сеньор отвисли, во всяком случае у Сирены, принцессы Алисии и сеньоры Сервантес. Мишель, худо-бедно знающая меня, лишь лукаво улыбнулась, а сеньора Гарсия так и осталась эталоном невозмутимости.
– Что получаю я? – продолжил я и снова усмехнулся. – Я получаю жизнь, а так же возможность спокойно, без встрясок доучиться и закончить программу подготовки. И сформировать-таки себе команду на будущее, ибо наработки есть, мне просто нужно время для реализации. На воле всего этого я не сделаю, останусь весь такой злой, недовольный и разобиженный на ваши персоны, лишенный местных, давайте говорить честно, немаленьких уникальных ресурсов для развития. Там я превращусь в субъект, с которым вы еще помучаетесь. А заодно и я, а я не люблю мучиться. А так с благодарностью в душе примусь осуществлять запланированные вами авантюры, без долгих разговоров и торговли. И все будут довольны – и я, и вы. Как вы думаете?
Повисло молчание. Первой в себя пришла ее высочество.
– Мне кажется, Хуан, ты все-таки слишком много на себя берешь. Надо ограничить доступ к тебе некоторых излишне разговорчивых телохранителей ее высочества, они создают у тебя извращенное понимание важности твоей персоны. Это неправильно.
Далее она глубоко вздохнула и продолжила отповедь с энергией, какой я не ожидал.
– Ты – никто, Хуан! Сын проститутки из оккупированного сектора, имеющей в прошлом тюремный срок! Представитель самого низа общества, которому сказочно, нереально повезло! Вот давай и остановимся на этом, и будем работать ровно в том ключе, который необходим для реализации как наших программ, так и твоих планов на завоевание мира. Согласен?
– А если нет? – продолжал нарываться я, чувствуя ее неуверенность. Несмотря на профессиональный самоконтроль ее высочества, я ощущал, что все эти слова бравада, с целью лишь поставить меня на место.
– А если нет – мы найдем тебе замену, – довольно улыбнулась она, но я видел, что это довольство напускное. – Как ты правильно догадался, подготовка к "траханию" принцесс и созданию из них подконтрольных фигур дело небыстрое, время у нас есть. Свободен!
Не получилось. Жаль. Впрочем, я не особо и старался. Это скорее был укол напоследок – не мог я оставить их просто так, не сделав какую-нибудь, пусть даже невинную гадость.
Встал, всячески давя иронию поклонился, по-военному развернулся и бодрой походкой направился к гермозатвору, когда сзади окрикнули:
– Ты забыл пропуск на завтра!
Развернулся, посмотрел ее высочеству в глаза.
– Сеньора, не думаю, что мне подойдет форма офицера флота. Она меня будет полнить...
Затем вновь поклонился и как можно быстрее выскочил в коридор. Пока счет два – ноль не в мою пользу, но матч не завершен. Впереди еще весь второй тайм, и кто знает, хватит ли у них духа идти до конца, как они декларируют?
– Вот стервец! – Алисия пылала. Кулаки ее безвольно сжимались и разжимались. – Нет, вы это слышали? «Претворяя ваши планы завоевания мира»! «Трахая ваших принцесс, делая из них ваши марионетки»!
Она добавила в речь несколько совсем уж нецензурных оборотов.
– Мишель, как ты с ним управляешься?
Сияющая улыбкой белобрысая пожала плечами.
– Ко всем нужен подход.
– Действительно, поплачете вы еще с ним! – глубокомысленно произнесла молчавшая до того момента Аделия. – Может не стоит так все же? Может, отыграете назад?
Сирена покачала головой.
– Поздно. Маховик запущен.
– Значит, Принцесска уверена, что все получится... – задумчиво продолжила сеньора министр. – Кажется, теперь я ее понимаю.
– Итак, сейчас наша с вами задача, – вернула всех на грешную землю Елена, – попытаться понять, что он может завтра выкинуть. Что он выкинет, вы и сами убедились, но каковы его реальные возможности?
Все присутствующие при этих словах либо отвернулись, либо уставились в столешницу. Это был самый скользкий момент, ибо Аделия знала, когда дело касается этого мальчишки, все стандартные приемы отчего-то срабатывают не должным образом. Причем, девочки совершили большую глупость, вышвырнув де ла Фуэнте. У той получалось хоть что-то, вспомнить хотя бы ее триумфальную операцию по его возвращению, с погонями, стрельбами и ограблениями. Без Лока Идальги у них не получается вообще ничего.
* * *
В себя я пришел минут через десять, от вибрации встроенного в браслет напоминальника. Сообщение по внутренней связи. Видно, пришло, когда я сидел в кабинете Мишель и общался с ее боевыми подругами. Активировал вихрь перед глазами, вывел текст. «Девятая каюта. Срочно». Про себя хмыкнув, направился в сторону пятого блока – каюты хранителей располагались там.
Нажал на кнопку вызова, гермозатвор сразу же пополз вверх. Вошел. Так и есть, обе мои старые знакомые хранительницы – и проштрафившаяся Бергер, и Мамочка. Сидели на огромном диване перед столиком с чашками остывшего кофе и увлеченно болтали о чем-то своем, женском.
– Заходи! Кофе будешь? – улыбнулась хозяйка каюты и махнула рукой. Оливия старательно отвела глаза в сторону.
– Буду, – не стал ломаться я, кивнул. Сел. Мамочка сорвалась с места, схватила кофейник и унеслась в пищеблок. Надо сказать, каюты хранителей не то же, что наши спартанские. У них каюта – целый дворец с общей гостевой залой, в которой мы в данный момент находились, пятью спальнями – то есть примерно по комнате на два человека, и пищеблоком (нечто наподобие кухни). Все это не считая стандартной раздевалки, душевой и собственной оранжереи.
– Знаешь, я, пожалуй, пойду... – не выдержала Оливия моего присутствия и поднялась.
– Хорошо, давай! До завтра! – выглянула и махнула ей хозяйка, после чего опять исчезла. Черненькая, так и не встретившись со мной глазами, выскочила наружу.
Минут через пять вошла Мамочка, неся еще одну чашку и дымящийся кофейник.
– "Пост сдан!" "Пост принят!" – усмехнулся я ей, но она не отреагировала. – И что такого можешь сказать ты, что не сказала она? Не знаю, как тебя зовут на самом деле, но...
– Амаранта. Меня зовут Амаранта. Можно Мара. Но лучше Мамочка, – перебила она.
– Хорошо... Мара. И что же такого скажешь ты, чтоб убедить меня воспользоваться приглашением покинуть сию обитель?
Она загадочно усмехнулась и протянула... Покоившийся за поясом игольник, которого, когда она уходила заваривать кофе, у нее при себе не было.
– Вот. Просил?
Я так и застыл с отвисшей челюстью.
– Гранату тебе решили не давать, слишком опасно. Но его превосходительство приказал передать тебе муляж. Сказал, пригодится. Держи.
Она встала, прошлась ко встроенному в стену шкафу, отодвинула створку и вытащила из стоящей на полке сумочки... Гранату RD-2. Точнее вещь, напоминающую ее, как две капли воды.
– А... – Я кивнул на гермозатвор. – ...Оливия?..
– Они должны думать, что я тоже попытаюсь тебя уломать. – Лучезарная улыбка.
– А на самом деле ты и есть связной его превосходительства, о котором говорила Камилла... – ошарашено закончил я.
Девушка замотала головой.
– Я... Скажем так, выполняю для него некоторые щекотливые поручения. Но я не связной. И понятия не имею, как ты передал ему информацию. Просто сделала то, что он попросил, как знак уважения, в оплату старого должка.
Я кивнул, затем поднял глаза к соединению потолка и противоположной стенки.
– А... Наших сеньор не боишься? Что вычислят?
Она покачала головой.
– Эта каюта защищена от прослушивания. Все знают, у нас паранойя, мы терпеть не можем слежки за собой в родной каюте, потому "жучки" сюда не ставят. Пройденный этап. – Она усмехнулась. – Однажды мы, уже будучи хранителями, вооружились приборами и нашли несколько, после чего закатили скандал. Больше они не рискуют. К тому же, сейчас работает глушитель, и это тоже из области паранойи.
– То есть, работающий глушитель в вашей каюте норма... – хмыкнул я скорее сам для себя. – Что еще просил передать его превосходительство?
– Чтобы ты был осторожен. И ни в коем случае не оставался. Но он знает, что твое "оставаться" немного не то, что подразумевают наши сеньорины, потому это просто пожелание.
Я вновь хмыкнул. Да уж, интриги, интриги! Я еще не прошел подготовку, еще не вступил в игру, к которой меня готовят, а голова уже кругом от проблем, которые могу заработать себе на пятую точку.
– Спасибо!.. – Я обалдело кивнул. – Передай, что постараюсь. Буду предельно осторожным!
– Главное, никого не убей, – подмигнула она. Вроде весело, но веселость эта была наигранная.
– И это тоже постараюсь! – отрапортовал я, приложив ладонь к виску.
– А теперь встань смирно, – кивнула Мамочка-Мара на центр комнаты. Я поднялся и послушно встал.
Она несколько раз провела вокруг моего тела каким-то прибором, после чего выдала вердикт:
– Ты чист. Во всяком случае, мои сенсоры на тебе ничего не увидели. Но все равно держи вот это, на всякий случай.
И протянула мне небольшую змейку на цепочке. У нее самой на шее висела такая же.
– Тотем?
– Не совсем. Средство подавления сигналов, замаскированный под него. Естественно, далеко не всё может подавить, есть множество штуковин, для которых он бесполезен, но, как правило, наши технари ими пользуются редко. Активация – поворот головы змейки вокруг оси.
Я пригляделся и только тут заметил, что голова у змеи вывернута наизнанку.
– Это, думаю, тебе тоже пригодится, – улыбнулась она. Кстати, деактивируй.
– Спасибо... Амаранта, – вздохнул я, и, повинуясь указу, вернул голову в исходное положение. Ничего не произошло. Точнее, я ничего не почувствовал. Она удовлетворенно кивнула.
– Удачи. – Помахала рукой, подвела меня к гермозатвору и вручную его открыла.
– Спасибо, – повторился я, вышел, после чего плита за моей спиной встала на место. Вот так-так! Чем дальше, тем интереснее и интереснее!
Но пятнадцатиминутка между таймами не была закончена, более того, я бы сказал, она только началась. Тренеры еще не сделали всех замен. Пальцы вновь активировали визор перед глазами, нажали на короткий номер быстрого доступа – связь с диспетчером.
– Слушаю, – раздался достаточно бодрый для позднего времени голос.
– Мне нужна оперативная. Она у себя?
Оценивающая пауза
– Нет. По какому она нужна вопросу? Соединить?
– Соединяй, – отсек я первую часть фразы. Девочка-оператор послушно выполнила требуемую команду, не уточняя. Пока я свой, пока внутри подземелий, это не обязательно. Правда, только пока я здесь, а она – мой непосредственный начальник.
"Интересно, на кого они стучат?" – пронеслось в голове. Они абсолютно точно стучат старшим офицерам, в том числе на непосредственное начальство, но не постукивают ли при этом иным силам? Его превосходительству, например? Или ее высочеству?
– Слушаю! – раздался недовольный, как обычно, голос Капитошки.
– Сеньора Ортега, есть разговор, – сразу взял я быка за рога, вложив в голос как можно больше тревоги. – Важный. Нужно встретиться.
– Зачем?
– Надо, – ушел я от ответа.
– Хорошо, подходи к...
– В вашей комнате для сна, через пятнадцать минут, – выпалил я и рассоединился. Ага, вот такой я наглый. А как они хотели? Но это не просто наглость, комната для их сна – единственное место в подземельях, которое, я знал абсолютно точно, по этическим соображениям не просматривается системой внутреннего контроля.
Она вошла минут через десять. Я уже ждал ее внутри, полуразвалившись на софе. При ее появлении подобрался.
– И что ты хотел мне сказать? – недовольно прищурила она глаза. Я демонстративно достал тотем Мамочки и перекрутил голову змеи.
– Это связано с завтрашней казнью.
Капитошка подобралась – сообразила, что у меня в руках.
– Сороки на хвосте принесли информацию, – продолжил я, – что вы не одобряете поступок наших командующих. Потому я рискнул и обратился к вам. С просьбой о помощи.
Она задумчиво кивнула. Такого от меня не ожидала.
– Я понимаю, вы настроены к моей персоне враждебно, но сейчас речь идет не обо мне. Речь идет о жизни людей, которых и вы, и все остальные здесь считаете своими. Я должен вытащить их, спасти, и собираюсь попытаться сделать это. Но без технической поддержки мне не справиться.
Она молчала. Пронзила своими чернющими глазами и молчала. Оценивала. Слишком неожиданно я на нее свалился. Я выдержал паузу и рискнул продолжить:
– Если держите обиду за былое – извините. Но сейчас прошу помочь, несмотря ни на какие прошлые эксцессы.
– Что ты задумал? – выдавила, наконец, она, сложив руки перед грудью и облокотившись на плиту гермозатвора.
Я пожал плечами.
– Не могу рассказать всего, боюсь, информация может дойти до верха, сеньора, но если кратко, завтра утром собираюсь драться.
Она покачала головой.
– Этого мало. Я же должна знать, что ты задумал. Хотя бы общий план действий. Или ищи других помощников.
Из груди моей вырвался тяжелый вздох – не было у меня никакого плана. Пока не было. Но надо выкручиваться.
– Они хотят нарушить древнюю традицию, – сверкнул я глазами. – Я попытаюсь не дать им это сделать, воззвав ко всем присутствующим. Устрою шоу.
– Сегодняшнее шоу у тебя не очень-то получилось, – улыбнулась она. Я улыбнулся в ответ.
– Сегодня я не был готов. Завтра же сделаю так, что ко мне прислушаются. К некоторым аргументам нельзя не прислушаться, поверьте. Особенно, когда за говорящим стоят правда и полторы сотни разделяющих его взгляды вооруженных бойцов.
– А не боишься переиграть?
Я покачал головой.
– Нет. В любом случае, я буду рисковать жизнью, вам же предлагаю рискнуть только карьерой. Ну, так как, поможете?
Сеньора Ортега задумалась, и думала долго. Наконец, кивнула.
– Ты ведь знал, когда шел сюда, что, когда на кону жизни девочек, любая из нас выберет риск карьеры, не правда ли?
Отвечать на этот вопрос не требовалось, но я возразил:
– Не любая, поверьте!
– Что тебе конкретно нужно? – перешла она к сути.
...Победа. Это была не просто победа, а... Скажем так, перевербовка заклятого врага в друга. Относиться ко мне по-прежнему после сегодняшнего предложения она никогда не сможет. В случае, если ее не вышвырнут из корпуса за помощь мне, конечно же.
* * *
Девчонки все еще сидели. Не все, ряды их все же поредели, но не значительно. Я посмотрел на часы – почти половина первого.
– Не спится?
Все головы моментально повернулись в мою сторону.
– А разве тут уснешь? – усмехнулся кто-то из диаспоры.
Это точно! Фиг тут уснешь!
– Сам, вижу, спать тоже не собираешься? – поддела мулатка.
Я сел на свое старое место, так и оставленное незанятым. Покачал головой.
– Не до сна.
– Ну и? Какие новости? Утешительные?
Пожал плечами.
– Нет. Их казнят. А я остаюсь.
– Хуан, не дури! – вновь воскликнул кто-то сзади, но на говорившую быстро шикнули.
– Тогда мы с тобой! – воскликнула Белоснежка и глаза ее сверкнули.
Я расхохотался. Откинулся на спинку и расхохотался. Этим смехом из меня вышло все напряжение минувшего дня и вечера. Она, естественно, обиделась, но я не дал ей сказать ни слова:
– Марта, милая! Слушай внимательно! – подался вперед, нависая над ней, резко переходя от веселости к злости. – Вы никуда ни с кем не пойдете, и ни с кем ничего делать не будете! Я ясно выражаюсь?
Она недоуменно захлопала глазами. Я продолжил:
– Я – это я, понимаешь? Я – Веласкес! Во всяком случае, будем отталкиваться от этого утверждения! Если это не так – меня вышвырнут, но именно вышвырнут! Как нашкодившего щенка! Если так – тоже вышвырнут, но самому мне за это ничего не будет! Ни-че-го!!! – закричал ей в лицо. А тебя расстреляют! За неповиновение, за организацию дебоша и прочие "радости"! Я – проект, эксперимент, а вы – одни из них!
– Поэтому никуда вы не пойдете, лезть нигде не будете, а будете смирненько стоять и ждать окончания линейки, – закончил я тише, успокаиваясь. – Ясно выражаюсь?
Она уткнулась в стол, надув губы. Я вздохнул, переходя на нежный, почти ласковый голос – встряску она получила, не стоит отталкивать дальше.
– Поверь, если не получится у меня одного, а я трезво оцениваю свои шансы, то тем более не получится с вашей помощью. У одного меня шансов больше, гораздо больше. Понимаешь?
По ее щекам побежали слезы.
– Хуан, мы...
И она зарыдала. Да, не у одного меня такой напряженный день, у других он не лучше. Перекинул ноги на ту сторону стола, присел рядом и уткнул ее лицо себе в грудь.
– Знаю. Все я знаю... Но это не выход, поверь. Просто расстреляют не четверых, а всех, кого ты попытаешься вывести. В придачу к "сорок четвертым". Это не выход, пойми. Ты ведь понимаешь, неправда ли?
За ее спиной раздался ропот, девчонки принялись шептаться, переговариваться, спорить, но постепенно все стихло, в библиотеке установилась гробовая тишина. До девочек дошло. И слава богу – еще и их жизни на свой счет... Этого я не выдержу.
– А почему ты "Белоснежка" – заглянул я Марте в глаза, пытаясь отвлечь.
– Я... Это... – Она смутилась, убрала мою руку, и, сжав губы, уткнулась в столешницу. – Я не люблю об это говорить.
– В приюте назвали? – давил я.
Покачала головой.
– Нет. Здесь.
– За цвет кожи?
Она вспыхнула, и это хорошо – злость, агрессия на что-то постороннее, на отвлекающий фактор – лучшее средство от возможных безумств.
– Да, за цвет кожи! Как насмешка, ирония! Доволен?
Я покачал головой и вложил в голос как можно больше тепла.
– На самом деле Белоснежка была жгучей брюнеткой. Жгучей-прежгучей. А брюнетки в те годы в Северной Европе были знаешь какой редкостью?
Она озадаченно захлопала ресницами.
– Так что то, что ты мулатка – сродни черноволосости той, сказочной Белоснежки. Те, кто прозвал тебя так, были не так уж неправы, и ирония, насмешка, тут совершенно не при чем.
Кажется, я озадачил не только ее. Все полтора десятка присутствующих застыли с отвиснутыми челюстями.
– А ты знаешь Белоснежку? Сказку? – задал кто-то глупый вопрос. Но глупый для меня, мальчика, воспитанного мамой. И не просто мамой, а лучшей мамой на свете. Для них же, сирот, весьма и весьма болезненный – сомневаюсь, что подавляющему большинству в детстве вообще что-то читали. А в приюте... Да уж, не стоит об этом!
Я кивнул.
– Разумеется. Хотите, расскажу?
Мог и не спрашивать. Теперь все глаза уставились на меня с ожиданием, переходящим в восхищение. И это правильно – лучше пусть слушают сказки, чем строят злокозненные "глобальные" планы на завтрашнее утро. И я начал.
– В далеком-далеком королевстве давным-давно жили король и королева. Счастливо жили, хорошо, но вот беда, детей у них не было. И вот однажды зимним холодным днем королева сидела у окна и шила, и нечаянно уколола палец. И подумала: "Ах, если бы у меня родился ребенок, такой же белокожий, как снег, румяный, как кровь, и черноволосый, как эта оконная рама..."
Сказка произвела фурор. Я сидел на столе, возвышаясь над всеми, словно на трибуне, а слушавшие смотрели на меня, раскрыв рты. Я рассказывал без прикрас, средневековую жесткую версию, совсем не детскую, и это наложило дополнительный отпечаток – видно, кое-кто все же эту сказку знал. В детской редакции.
– Ну и извращенец же этот принц! – гадливо выплюнула одна из девочек Марты. – Мертвую!.. Насиловать!..
Я покачал головой.
– Она была не мертва. Это, говоря нашим языком, летаргический сон. Но сказка не об этом. Дело в том, что мир тогда был более жестоким, понимаете? Прав был тот, кто сильнее. Зажать и отсемафорить какую-нибудь крестьянку, или припозднившуюся горожанку, считалось само собой разумеющимся, это даже преступлением не считалось. Тогда ничего не стоила сама жизнь человека, что уж говорить о более мелких прегрешениях?
Эта сказка о том, что принцесса, даже будучи мертвой, сумела воздействовать на принца, изменить его. Он стал лучше от любви к ней, хотя она, заметьте, лежала в летаргическом сне. Эта сказка о большой и чистой любви, которая заставляет раскаяться закоренелых жестоких извращенцев, изменяет их в лучшую сторону. Принц был скотом, а стал нормальным, и это ее заслуга.
Девчонки сидели подавленные. Молчали. Долго сидели. Наконец, по лицу Марты потекли слезы, она в голос всхлипнула и зарыдала.
– Я плохая Белоснежка!..
Я как сидел, так чуть не упал. Рассказал, называется! На свою голову!
Она снова уткнулась мне в грудь. Mierda, будь проклят миг, когда я выбрал именно эту сказку! Мог ведь выбрать любую, почему именно ее?
– Я не смогла воздействовать на своего принца! – продолжала она. – Не сделала его лучше!
– Успокойся... Все хорошо... – пытался воздействовать я на нее, но без видимого успеха. – От тебя ничего не зависело, Марта!.. Принц принцу ведь тоже рознь!
Она подняла взгляд, внимательно посмотрела мне в глаза.
– Хуан, почему не все принцы такие, как ты?
Глава 5. La fe. La conciencia. El honor(z)
Т-р-р-р! Т-р-р-р! Дроид, прошитый очередями насквозь, не упал, а продолжил двигаться. Качественные штуковины! Но не бессмертные, третья очередь все-таки задела в нем что-то важное. Не останавливаясь, робот растянулся на земле, смешно дрыгая ногами. Новый противник. Нет, здесь без очередей – прикладом его. Ага, контратака. Уход, удар, на сей раз в челюсть, со всей силы. На лице вмятина, но это, естественно, дроида не остановит. Ладно, хватит, пора закругляться.
Уйдя от следующего удара, я включил боевой режим на предел возможностей и понесся прочь, к выходу. Девять испорченных роботов, не подлежащих восстановлению, каждый из которых стоит баснословных денег – для утра достаточно. Не считая подлежащих ремонту, конечно. Ладно, ее величество женщина не бедная, купит еще.
А вот и выход, через какие-то сто метров. Теперь повернуть в закуток, присесть под стойкой металлоконструкции. Не под этой, следующей, с примечательным кирпичом слева, явно рукотворно поставленным "на попа". Отстегнуть рожок, потрясти, проверяя гранулы. Проверить батарейку. И как бы невзначай пошарить рукой в небольшом углублении у основания опоры. Есть, на месте, не обманула Капитошка! Осторожно вытащить, засунуть в отсек для боеприпасов на поясе. Следующий предмет. Его спрятать сложнее, но ничего, я в боевом скафандре, а в нем можно спрятать самого черта, если не нагребать под завязку боеприпасов. Неспешно пристегнуть рожок – камеры должны сообщить возможному наблюдателю, что я проверяю оружие – вполне логичное действие в моем положении. И снова вперед, на финиш. Перед ним еще три робота, так что проверка боеприпасов будет выглядеть вполне обоснованной.
Эх, потешил душу. Напоследок, так сказать. Настроение немного улучшилось. Сомкнуть глаза мне так и не пришлось – вначале полночи рассказывал девчонкам сказки, одну за другой, затем, когда все разошлись, спать не давала Марта. Интересная девочка! Эдуардо дурак, бросить такую... Да еще унизить... У его высочества в тот момент явно были не все дома. А может слишком ошалел, попав в местный малинник? Он все-таки был младше меня, а шестнадцать, или даже семнадцать – возраст больших иллюзий. Все может быть!..
В полшестого утра, когда она, наконец, отключилась, я быстренько сбежал домой, переодеться в скафандр и убежать на разминку. Пропади бы она пропадом в мой, возможно, последний день в этих стенах, но оружие сеньора Ортега обещала оставить именно здесь, на полигоне, а значит, бежать нужно. И раз так, то почему бы не потешить себя древней как мир молодецкой забавой – не пострелять по "живым" мишеням?
Девчонки еще спали, точнее уже, ибо явно легли поздно – на мой приход никто не отреагировал. Наверное, ждали поговорить, объясниться, но посылать сообщение побоялись – мало ли, как я на него отреагирую? Нервный я последнее время. С родным взводом не заладилось, наши отношения, можно сказать, на грани краха, о чем мне искренне жаль. Теперь я понимаю и свои, и их ошибки в непростом процессе притирки друг к другу, но что-то сделать...
Да можно сделать, не надо кривить душой! Вот только решать эту проблему сейчас не было никакого смысла. Если повезет, у меня получится задуманное, и я останусь, тогда займусь ею, спокойно и со свежими силами. А если нет?.. То нет.
– Хуан? Ты когда вернулся? – накинулась на меня переодевающаяся Роза, когда я ввалился в скафандре уже после разминки. Из душевой слышался шум жаркого спора – кто-то из девчонок был там, но, видно, вернулись еще не все. Пожал плечами.
– Недавно.
После чего принялся торопливо стягивать доспехи. Когда закончил, к Розе присоединилась вышедшая из умывальной Кассандра, завернутая в полотенце.
– Хуан, нам надо поговорить, – мягко, но настойчиво произнесла она. В ответ я мило улыбнулся.
– Давайте после развода, а?
Они эту мысль не поддержали, но я не собирался их слушать, ломанувшись, словно танк, в душ. Отказать себе в последнем перед важным мероприятием удовольствии?.. Ни за что!
...Ух ты ж! Да, у Паулы восхитительное тело, челюсть у меня в который раз отвисла. Эта девочка так и осталась единственной, кого я не смог воспринять, как сестру. При том, что именно она, скорее всего, ею и являлась. Не особо близкой, но достаточно, чтобы, назвав ее таковой, не покривить душой. Впрочем, если я тот, кто думаю, то и принцессы, дочери королевы, для работы с которыми меня готовят, тоже сестры, однако, офицеров это нисколько не смущает. Может быть я не прав, а может для них работа есть работа, и розовым соплям рядом с масштабностью поставленных задач не место.
