Текст книги "Телохранитель ее величества: Страна чудес (СИ)"
Автор книги: Сергей Кусков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Относительно меня и репродуктивной функции медики сказать затруднились – плотно воздействие этой методики на мальчиков не изучалось. Но сразу негативных последствий не обещали, а потомство заводить посоветовали не раньше, чем пройду полный курс вывода этой гадости из организма, плюс три-шесть месяцев сверху – мало ли. Я, в общем, и не собирался, да и не для того меня готовят, но на всякий случай на заметку взял.
Хм... Так вот, как я уже сказал, мои раны начали заживать быстрее, и только сейчас, спустя почти полгода, я это почувствовал. Говорят, скорость и выносливость под действием препаратов тоже повысились, но это, к сожалению, определить трудно – идет наложение с эффектом нейронного ускорения. Еще говорят, многих этот курс спасал от смерти, когда раненые, которые гарантированно должны были отбросить копыта, по всем законам физиологии, выживали, дожидаясь помощи. И знаете, мне это начало это нравиться.
– Хуан, зайди, – раздался в ушах голос Мишель, когда я нажал кнопку приема вызова на браслете. Голос спокойный, не вздернутый, но бескомпромиссный. То есть, идти можно медленно, но специально тянуть не стоит. Вздохнул, отложил в сторону очередную находку из кладовой девчонок Белоснежки и побрел в ее кабинет.
С сеньорой Розали Ивет отношения у нас... Не изменились. В отличие от Катарины, Мишель сделала вид, что ничего не произошло. И действительно, с точки зрения ее логики так и есть. Она приложила максимум усилий, чтобы я избежал опасности, всячески помогала, пусть я и не всегда это оценивал. Изначальная же задумка с противостоянием была не ее, ее вины в моих страданиях нет. А что случилось на Плацу... Нервы, у всех у нас они есть, и все мы можем когда-нибудь сорваться.
Вот и она, дав несколько дней отдохнуть, вновь взяла меня в оборот, оставшись на ночь вместо оперативной. Я не сопротивлялся – действительно, успокоился, да и понимал, что роль "доброй тетушки" нужна, "тетушка" всегда должна находиться рядом. Иначе вместо нее появится кто-то другой, не такой влиятельный и приятный в общении. Да и она сама... честно скажу, никогда не думал, что мне будут нравиться взрослые тетки, практически мамины ровесницы, но эта тетка стоила того. Красавица, в прямом смысле слова, волшебница – мало кто повторит то, что она вытворяет, да еще и умная. С нею реально не скучно и есть о чем поговорить. И все это без условностей, вроде цветов, духов, ухаживаний и отношений. А чего мне, восемнадцатилетнему горячему мачо, еще от женщины надо?
В кабинете она была не одна, собрались все ответственные за проект лица – Сирена, сеньора Гарсия и Катарина. При виде меня замолчали, указали на кресло напротив хозяйки кабинета. Я сел.
– Хуан, мы немного подумали, – начала Мишель, – и пришли к выводу о начале более активной твоей подготовки.
Я кивнул – давно ждал этого разговора. Как правило, в конце любого уровня, чтоб перейти на следующий, надо побить "босса" – не могли они начать вторую фазу без итоговой встряски. "Противостояние" – уровень, теперь очередь за "боссом".
– Вторая фаза, да? – озвучил я мысль вслух. – Переводной экзамен?
– Можно сказать и так, – оценивающе прищурилась Сирена.
– Если ты не выдержишь его, нам придется с тобой распрощаться, – продолжила хозяйка кабинета на правах моей непосредственной начальницы.
– А у вас будут тесты, не выдержав которые мы не распрощаемся? – съязвил я. – Хотя бы в теории?
– Тест тесту рознь, Хуан. – Они не обратили на мой задор никакого внимания. – На некоторые может отвестись какое-то время. Некоторые можно сдавать не с первой попытки. Здесь же попытка всего одна: зачет или незачет. Не справишься, не сможешь психологически... – Она многозначительно провела рукой по горлу. Внутри у меня пробежал холодок: зная их фантазию, не сомневался, они придумали нечто... Очень плохое. Ибо просто плохое довели бы до сведения в рабочем порядке.
– И что же это? – улыбнулся я, борясь с дрожью в голосе.
– Назовем его лаконично, "испытание кровью", – взяла слово Катарина. На ней висела непробиваемая маска, следовательно, решение принималось не без ее участия. – Надеюсь, хотя бы примерно, что это такое, представляешь?
– Да, разумеется. – Я кивнул. – Мне надо будет кого-то грохнуть. Чтоб повязаться с вами кровью, и в случае чего вы меня...
– Хуан, нам плевать на кровь! – вспыхнула Сирена. – Не путай нас и каких-то бандюков!..
– Он придуривается, – перебила Катарина, покровительственно мне улыбнувшись. – Все он понимает. Это что-то вроде мести на уровне интуиции. Особенно тем, кто был в тот день на Плацу. Так, Хуанито?
Я промолчал, сдерживая взявшуюся откуда-то изнутри волну злости.
– Итак, твоя задача показать, что ты психологически готов убить человека, которого прикажут, – продолжила она. – Это и есть цель. Убить руками, ощущая всю прелесть, весь груз этого слова, а не скупо спустить курок издали.
– Что, совсем прямо голыми руками?
– Нет, конечно. Не голыми. Вот этим. – Она выложила на стол трехгранный стилет с выгравированной скорбящей ангелицей на рукоятке.
– Всё законно, указ об устранении подпишет королева. Это будет не случайный человек, Хуан. Преступник.
– Возможно, мелкий босс криминала, – пояснила Сирена. – Мы еще не занимались конкретикой.
– Вы хоть скажете, что он совершил против ее величества? – вновь съязвил я. – Или он только собирается совершить, и еще об этом не знает?
– Ирония неуместна, Хуан, – отрезала сеньора Гарсия, пригвоздив к спинке кресла железным взглядом. – Если ты думаешь, что мы можем себе позволить устранить кого угодно когда угодно за что угодно, а то и совсем ни за что, ты сильно ошибаешься. Да, о нас так говорят, что мы можем. Но мочь на словах и на деле – разные вещи.
– Я и не...
– Думал! – вновь пригвоздила она, теперь голосом. – И мне не нравится твой образ мыслей. Если ты хочешь стать частью команды, ты должен думать как часть команды, а не мелкий camarrado с улицы, нахватавшийся слухов из сетей.
Я опустил голову. Стало стыдно.
– Простите, сеньора. Но с другой стороны, чтобы иметь верное суждение, нужно обладать хотя бы минимумом информации, которой со мной никто не собирается делиться. Пока же я сужу на основе того, что видел глазами. А кое что я видел.
На мгновение веки мои прикрылись, перед глазами возникла картинка Катарины, вгоняющей такой же стилет в горло комиссара Сантьяго.
– Не доверяй своим глазам, – улыбнулась Мишель насквозь фальшивой улыбкой, понимая, о чем я думаю. – Абсолютно всё поддается логике, даже если ты ее не понимаешь. Елена права, нам никто не простит, если начнем брать планки выше положенного, от этого и отталкивайся.
– Любую информацию нужно заслужить, Чико, – продолжила Сирена. – И если ты выполнишь задание – получишь доступ к кое-каким данным, пока что для тебя секретным. Не только в качестве бонуса, но и элемента обучения. Как часть команды. Такой подход тебя устроит?
Разве я мог сказать "нет" или что-то в этом духе?
– У задания есть нюансы, – вернулась к вводной мой куратор. – Как понимаешь, цель задания – отсев, нам не нужны люди, не могущие... Скажем образно, "спустить курок". Ты должен сделать это сам, добровольно – давить на тебя мы не имеем права.
Потому, согласно правилам, в любой момент можешь отказаться, но только до начала операции. И согласно приказу королевы, тебя отвезут домой.
– Это приказ Леи, Хуан, – вновь взяла слово сеньора Гарсия. – Хоть это и не в наших правилах, сам понимаешь. Девочек, достигнувших твоего уровня, мы предпочитаем утилизировать.
– А мне, значит, такая честь... – вздохнул я, обращаясь скорее сам к себе. Все четверо сеньор понимающе улыбнулись. Ну да, я ее родня. И приказы сеньора не обсуждаются.
– Но как только операция начнется... – продолжила она, но я перебил, наигранно усмехнувшись:
– Или выполню приказ, или меня ликвидируют. Как все знакомо! И где мы всё это уже проходили?
– Тогда тебе ничего не угрожало, – понимающе улыбнулась Мишель. – Ты об этом не знал, но реально тебе ничего не угрожало. Тебя бы просто отпустили. Сейчас – нет. Что бы ни стояло на кону, с началом операции оно перестанет иметь значение, и ты должен помнить об этом. Иначе в свете последних событий можешь решить, что мы не станем рисковать тобой, что блефуем. Нет, не блефуем, Чико. Не в этот раз.
– Когда-то донья Катарина отдала свою дочь сюда, к нам, в корпус, – вновь взяла слово сеньора Гарсия. – И та проходила Полигон вместе с нашим взводом, на равных. Вместе со всеми сражалась, стреляла, убивала. И даже была ранена. Она, инфанта, наследная принцесса самого сильного в мире государства, рисковала жизнью – можешь себе это представить? Ее мать пошла на это, Хуан. Чтобы сделать ее сильнее. И поверь, Лея усвоила многие ее уроки.
Так что еще раз подумай, Чико. До момента, когда ты выйдешь навстречу клиенту, волен отказаться. После... – Вздох. – Ты даже не ее сын, но и с сыном она поступила бы так же.
– ...Если бы была хоть какая-то надежда сделать из него человека... – добавила сеньора уже тише, но все услышали и опустили головы.
– Иди, Хуан, – подвела итог Мишель, – и думай. Мы начинаем поиски неугодных, и как только окончим – дадим знать. Вопросы есть?
Я отрицательно покачал головой.
– Тогда свободен.
Я встал и молча вышел. Под ложечкой сосало.
Ну да, все правильно. Иной уровень доверия, иное отношение со стороны королевы просто так не даются. «Испытание кровью», придумали же! И главное, именно тест, психологический, честный и открытый. Смогу «спустить курок», всадить стилет в горло – молодец. Пригожусь. Не смогу... Нафиг я им тогда не нужен. А разговор сейчас – чтобы не сделал глупость ТАМ, во время теста. Действительно ведь могу подумать, что блефуют, после ласк королевы...
Но они не смогут меня принять в случае провала – народ не поймет, потому перестраховались. И если что, покажут ее величеству запись разговора, что не при делах, что честно предупредили.
А почему "кровью"? Если я смогу сделать это, переступить через черту...
Тех, кто переступил через нее, через грань человеческой жизни, многое отличает от остальных. Когда переступил намеренно, целенаправленно, а не замочил кого-то в угаре драки, или нажимая спусковой крючок от безысходности, как я в сто шестнадцатой. Это иной образ мышления, иная оценка окружающих. Я смогу разговаривать с ними почти на равных, без этой непреодолимой пропасти между нами. Правильно сказано, как "часть команды". Единая система ценностей, единая шкала оценок – это очень, очень-очень много для моего последующего воспитания! Не говоря уже о смягчении секретности. "Уйти" после этого никто не позволит, и королева будет первой, кто отдаст приказ на утилизацию, как приказала казнить того парня в казематах, когда возила меня на экскурсию.
Так что этот тест нужен в первую очередь ей, чтобы у нее самой поднялась на родственника рука. И только потом – мне.
Но пока у меня было немного свободного времени, можно было потратить его на одну задумку. Пару дней назад в каморке девчонок Белоснежки среди груды макулатуры я нашел стопку бумажных постеров. Да-да, не пластиковых, бумажных. Сколько им лет – понятия не имею – бумага хотя и усовершенствованная, не чета той, что использовалась столетия назад, износо и огнестойкая, но БУМАГА. И на одном из листов красовалось черно-белое изображение моего кумира, человека, на которого я до сего времени старался ровняться.
– Оперативная у себя? – спросил я у "морпеха", охраняющую вход в диспетчерскую. Та пожала плечами, не ответила. Ясно, не положено, а необходимости нарушать этот в принципе не особо соблюдаемый пункт устава она не видела.
Я вздохнул и активировал канал связи с диспетчером.
– Слушаю? – раздался голос одной из двух дежурных девочек.
– Оперативная у себя?
– Соединить?
– Если это не сложно.
Щелчок, звонкое "пи-ип", и мне ответил голос Марселлы:
– Да, Хуан?
– Вы у себя?
– Что-то случилось?
– Нет. – Я замялся. – Если вы у себя, выйдите, у меня такое дело... Не хочу забивать им оперативный канал.
Марселла рассоединилась, я почувствовал, что заинтриговал ее.
Можно было сделать это раньше, но я ждал именно ее смены. Чувствовал, что из всех оперативных она легче всего пойдет навстречу. Как, почему – вопрос не ко мне, а к нашей сеньоре Лопес: она учила чувствовать людей не органами чувств, а чем-то иным, внутренним, и кое-какой прогресс в этом деле наметился.
Гермозатвор поднялся, оперативная вышла, тщательно скрывая любопытство на лице. "Морпех" на несколько метров отошла, чтобы скрыть такое же любопытство в глазах у себя, превратилась в слух.
– Что такое, Чико? Что-то случилось?
Я протянул капсулу.
– Мне нужно распечатать это. В том виде, в каком оно есть.
– Что там?
– Картинка. Трехмерная. Оттиск с древнего постера. Вчера весь вечер над ним работал.
Оперативная недоуменно покачала головой.
– Зачем тебе это?
– Понимаете... В корпусе довольно неважно поставлено патриотическое воспитание. Не патриотическое, а... Как сказать... В общем, пропаганда, как и на кого нужно ровняться, перечень исторических персонажей. Ученые, полководцы, герои войн. Чтобы девочки знали, кто в истории человечества какой совершил подвиг и брали пример. И я решил начать эту традицию.
Сказать, что она обалдела – ничего не сказать. Видно, никто о таком не думал. Здесь есть уроки истории, но они так же отфильтрованы, как и в школах.
– Это первый эскиз, – продолжил я. – Если будут заказы от руководства – поработаю над другими. Но главное, распечатать это, чтобы они посмотрели и им понравилось.
Марселла кивнула.
– Я гляну, не возражаешь? Заходи.
И бросив беглый взгляд, говорящий, "все под контролем", наказующей, подняла гермозатвор диспетчерской. Вошла внутрь, я последовал за ней.
Вот она, святая святых корпуса. Если честно, не так я представлял диспетчерскую. Помещение небольшое, метров десять на тридцать, три терминала операторов вдоль стен (один в резерве), один отдельный, дальше, в конце помещения. Все стены – сплошные завихренные визоры, правда, изображения передавали только два из них, передняя и левая стены. Каждое было разделено на... Сто сорок четыре и сто двадцать квадратиков камер соответственно, – посчитал я, – показывавших каких-то людей, в том числе посторонних, гражданских. Очевидно, группы "в поле". Правая стена представляла собой огромную карту-схему Альфы, на которой мигали зеленые, желтые и синие точки. И красные, но последних было всего две.
Девочки, сидящие за терминалами, скрывались от меня за почти непрозрачными коконами виртуальной реальности, похлеще, чем в сетевых играх. Но в отличие от игр, внутренняя поверхность коконов была разлинована такими же квадратиками, как и на больших экранах, и не только ими. У второй девочки в нижней части визора я рассмотрел какие-то таблицы и графики. Тяжела ты, служба диспетчерская!
Я знал, контингент сюда отбирают отдельно, это белая кость всех ангелов. Их отличие – невероятно высокая скорость мышления. Они даже сдают не все положенные тесты: их скорость мышечной реакции, кроме рук и пальцев, намного ниже остальных, но десятикратное "погружение" сознания при этом – норма, а не стресс. Плюс, все эти допуски и протоколы, отделяющие их от простых смертных.
Девчонки насторожились, я превратился в объект их пристального внимания. Причем, если от меня их скрывали коконы, то мою персону они видели прекрасно, чем нагло пользовались. Я же, войдя, почувствовал, что на самом деле девочки скучают – выполняют свою работу, но в фоновом режиме. И пока все идет нормально, просто бесятся от скуки. И тут новый объект внимания...
Я не стал их расстраивать. Вальяжно потянулся. Марселла бросила беглый взгляд через плечо. "Позер" – читалось в ее глазах. Ради бога, пусть так. Они для меня неизведанная пока высота, как и я для них – почему бы не повыпендриваться?
Но выпендриваться было некогда. Она воткнула капсулу в гнездо своего терминала и произнесла:
– Боливар, проверка!
– Чисто, – ответил мягкий голос главного искина базы. – Последняя запись – 23:46, вчера. Проведена искусственным интеллектом AIMB-013 "Кузя".
– "Кузя"?... – недоуменно потянула она. Я так и не понял, с досадой или нет. – Ты, небось, назвал?
Я кивнул.
– Так зовут домового из моей детской книжки.
Она раскрыла изображение... И ахнула.
– Сам сделал, говоришь?
– Да. Оригинал двухмерный, черно-белый. Так же красивее?
– Красивее! – потянула она и даже присвистнула. Девочки сзади выглянули из-за терминалов и тоже во все глаза смотрели на наведенную красоту. – Н-да, умеешь ты с графикой работать!
– Ну, так я ж "вольняшка". Была возможность, была необходимость – вот и научился. Это статическое изображение, не четырехмерное. Четырехмерное, например, сделать не смогу – так что и я не всемогущ.
– Все равно хорошо получилось, – почувствовал я в голосе искреннюю похвалу. – Если научишь кого из девчонок – пожалуйста!
– Пусть обращаются, – хмыкнул я и обернулся к операторам. Те, словно школьницы, пойманные за подглядыванием, отпрянули за свои коконы.
– В техотделе есть оборудование,– произнесла Марселла. – Где еще – не знаю, надо искать, но там точно есть. Иди туда, я скажу девочкам, они сделают. Себе можно скопировать?
Я пожал плечами – как будто мог сказать "нет".
Уходя, подмигнул девчонкам, зная, что они точно видят меня через коконы.
Через час на стене игровой, самого большого помещения кубрика, в красивой рамке висело трехмерное изображение оцветненного мною парня в белом шлеме с надписью «СССР». Парень улыбался и выглядел как живой. Будто протяни руку, и сможешь потрогать его нос, брови, постучать по шлему...
Четвертое измерение сделать можно было, навыки имелись, я соврал. Просто не стал. Это правда сложно, а у меня немного другая цель. Надпись же под изображением на рамке подобрал такую, что никто не придерется, поистине воспитательную: "Сказки становятся реальностью".
Само собой, плевать мне на патриотическо-космополитическое воспитание местного молодняка. Картинку я повесил для себя и только себя. И не потому, что Гагарин мой кумир. Просто тогда люди хотели, чтобы космос, сказка, стал реальностью, и он сделал ее таковой. Вот и мне сейчас очень-очень не хватает сказки, нечто невозможного, нереального, что я должен воплотить в жизнь.
В корпусе легко потеряться, тем более сейчас, после аудиенции королевы. У всех здесь на мою персону свои планы. А я не должен быть простым их исполнителем, пустым орудием. Поначалу да, пока учусь и встаю на ноги. Но после...
...Я не орудие. Я – человек. Об этом легко забыть, прыгнув на волну, что тащит меня наверх, невзирая на трудности. Но отдавшись воле этой волны, я потеряю себя, ибо так легче и проще. Однако, это совсем не то, что мне нужно.
Я должен верить в сказку, следовать ей. Воплощать ее. И чем несбыточнее, "сказочнее" она будет, чем сложнее ее реализовать, тем легче не отдаться воле волн чужих планов, остаться самим собой. И эта картинка – всего лишь напоминание мне самому, что я не должен больше быть игрушкой. А Цель, любая цель, какой бы невероятной ни казалась, достижима.
* * *
– Что, нашли жертву? – усмехнулся я, заходя в кабинет Катюши. Она улыбнулась, кивнула, чтоб садился. – Оперативно вы!
Действительно, прошло всего каких-то три часа.
– Так ведь подонков, Хуан, хватает. Выбирай, кто лучше подойдет конкретно для твоих целей и неси на утверждение.
Кстати, его уже утвердили, – оговорилась она, – только что. Операция назначена на завтра. Осталась подпись королевы, но ты понимаешь, это формальность.
– Вот так на Венере решаются людские судьбы, кому жить, кому умереть! – съязвил я, но не зло. Скорее с легкой иронией. Катарина в ответ улыбнулась.
– Боюсь, так происходит не только на Венере, Хуан. Так что не надо нас демонизировать, тогда тебе придется делать это с большинством мировых секретных служб. Не говоря о правительствах и службах легальных.
– "Всякая власть от диавола", – процитировал я.
– "Нет власти не от бога", апостол Павел, "Римлянам", – парировала она.
Я даже закашлялся:
– Мы сюда полемизировать о высоких материях пришли? Или обсуждать, как человека грохнуть?
Она засмеялась, 1:0.
– Вот, держи. – Передо мной на стол опустилась синяя папка досье. Пластиковая, с настоящими отпечатанными архивными документами. – Изучай.
– А если вкратце? В виде вводной?
– Если вкратце, Гильермо Максимилиано Торетто. – Пятьдесят лет, команданте. Ветка хефе Конрада Буйвола. Безопасники уже не впервые накрыли публичный дом, контролируемый его структурами, но в этот раз там подавались несовершеннолетние девочки. Департамент нашел стопроцентные доказательства причастности к этому нашего команданте, но, к сожалению, тот в который раз выкрутился, вышел сухим из воды. И это задело.
– Это не повод уничтожать команданте, насколько я понимаю, – покачал я головой, выражая всем видом: "Не надо вешать мне лапшу, Ласточка моя!".
Она усмехнулась.
– Разумеется, причина не в девочках. И не оскорбленных достоинствах. Это повод.
Вздох.
– Дело было верняк, Хуан. Но за три месяца полностью развалилось. В процессе развала свидетели несколько раз меняли показания, сменилось три судьи, с родственниками свидетелей и экспертов происходили "несчастные случаи". И кое-кому это надоело. Если не мы со своей операцией, его завалят и без нас. Но "скорбящий ангел" лучше, чем снаряд от винтовки про меж глаз. Эффектнее.
Я поежился – снаряд рельсовой винтовки, даже на малой мощности, снесет половину черепушки. Ну, это как посмотреть...
– Ну что же ты опять недоговариваешь, – улыбнулся я. – Ходишь вокруг да около? Говори уже, эту причину.
– Даю тебе возможность поработать головой, – расплылась она в улыбке, как кошка, объевшаяся сметаной
– Погиб кто-то из сотрудников департамента, – поежился я. – "Несчастный случай". И сотрудник этот был завязан на дело нашего клиента. Причем, ранг его немаленький, ибо ради сошки ее высочество напрягаться не будет. Так?
– Браво! – она похлопала в ладоши. – Почти попал.
Нет, ранг у них маленький. Но их несколько, это и взбесило. Два офицера, опытных сотрудника. И один эксперт, благодаря которому дело не развалилось с самого начала, дошло до суда. Это война, Хуан, без правил, и раз так, наша совесть чиста. И что смешного я сказала?
Действительно, я засмеялся.
– Да так, иронизирую, в какой стране мы живем. Я правильно понимаю, ради простых "свидетелей", "меняющих показания" или "случайно" погибающих, ни ее величество, ни ее высочество палец о палец не ударят? На них "правила" не распространяются?
– Правильно, – улыбнулись ее глаза. – И я рада, что ты, наконец, вырос.
Ладно, пока это всё, иди, изучай досье. Еще там схема расположения здания, коридоров, постов охраны и служебных помещений – чтобы знал в совершенстве. Более точные данные обновим к утру. Потом ложись спать – перед подобным делом всегда нужно выспаться.
Я кивнул и молча вышел. М-да, вырос. Захотелось выругаться.
И что это меня так повело? Я с детства знаю, в какой стране живу, все ее законы и порядки. И если хочу лезть наверх, как мне настоятельно предлагают, должен принять их. Просто принять, нравятся они мне или не нравятся. Ведь изменить хоть что-то я смогу совсем не скоро, если смогу вообще.
...Вот это и есть моя сказка. Изменить порядки на планете. Как хотел в школе, сколачивая ребят против Кампоса, как хочу сейчас, видя и понимая реальность без прикрас и утаек. Задача поистине невозможная, оттого притягательная.
Но это – сказка. Сейчас же я должен лишь принимать к сведению и учить. Изучать. Чтобы знать слабое место гидры, а не махать мечом направо и налево, снося раз за разом ее отрастающие головы, как это делали Симон Боливар, Фидель Кастро или Уго Чавес.
* * *
– Дурацкая куртка.
Катарина усмехнулась:
– Самое то для легенды. С учетом стрижки, ты в ней натуральный "страж улиц"!
Я покрутился перед зеркалом.
– Все равно, дурацкая.
Она пожала плечами.
– По-другому ты к нему не подберешься. Я всю ночь думала, любой человек приличной внешности сразу вызовет у охраны подозрение. Не забывай, тебе на вид не больше двадцати, как ты собираешься к нему подойти?
– Ну...???
– Если наденешь костюм и галстук – студент, служащий мелкой фирмы. Что может делать во дворе элитного дома студент, служащий мелкой фирмы? Учитывая, что он почти всех там знает? Если нацепить на тебя одежду от кутюр... Хуан, ты пока еще не умеешь носить дорогие вещи, происхождение у тебя на лице написано. Нет нужного пренебрежения, легкого презрения к окружающим. Они почувствуют подвох издали, просто поверь моему опыту. Не стоит недооценивать охрану. А им достаточно только заподозрить, и операция провалится. Телохранители могут полечь хоть все, Хуан, но не они нам нужны.
Я кивнул – к сожалению, это так.
– Остается только нижний этаж, – закончила она. – Представитель не самой обеспеченной части общества.
– В элитном охраняемом доме?
– Почему бы и нет? – лучезарно улыбнулась она.
Я знал, что она креативная, что с фантазией у нее все хорошо, но не до такой же степени?
– Ага, радикал какого-нибудь движения, "за избиение марсиан", например, – усмехнулась Роза.
– Лучше "за уничтожение ценностей, нажитых на эксплуатации трудового населения", – покачала головой Маркиза.
– Ага, есть такие отморозки, поджигают машины, рисуют на стенах, портят эскалаторы и сидения в подземке, – продолжила Кассандра. – Которым главное не цель, а результат конкретно их вандальской деятельности. Я как-то общалась с такими... – грустно вздохнула она. Воспоминания душу ей явно не грели. – Те еще козлы!
– Анархисты, – произнесла Паула, охарактеризовав "тех еще козлов" научным словом. – Они называются анархисты. Ультралевые радикалы, "уличное" их крыло. Политическое "мясо". Так что, Хуан, идти тебе сегодня по стопам месье Прудона и его последователей! Гордись!
Все, находящиеся в каюте, включая меня и Катарину, недоуменно переглянулись. Кто такой месье Прудон не знал никто.
– Хорошо, пусть анархист, – ушел я от темы, спасая красноволосую. Девчонки не любят, когда она умничает, даже не специально. – В таком случае мне нужно несколько баллончиков с краской и выкидной нож. Хотя нет, нож будет мешать на охране у входа. Или не будет?.. – перевел я взгляд на куратора. Та покачала головой, отгоняя какие-то свои мысли.
– Баллончики найдем, сейчас пошлю кого-нибудь. Или по дороге заедем. А вообще верно мыслишь, Паулита. Не хочешь в отдел планирования операций?
Та отрицательно покачала головой.
– Мне и здесь хорошо.
– Пока – да... – хмыкнула Катарина, но тему закрыла.
Девчонки присутствовали на примерке "рабочего костюма" и вводной, провожали. В операции не участвовали, даже в качестве резерва, так надо, но они – моя семья, это – мое первое задание, так что имели право. И если честно, беспокоились за меня даже больше, чем я сам.
– Больной на голову радикал пробрался на территорию элитного дома, чтоб мелко напакостить, – начала подводить итог Катарина. – Охрана клиента насторожится, само собой, но гораздо меньше, чем увидев "студента" или не владеющего манерами жильца. Уличный хулиган – угроза понятная, рациональная. Я бы проверила такого силами третьего кольца, не эвакуируя клиента, просто держа на расстоянии. А вот увидев "студента" дала бы первому кольцу установку быть готовым к плану "А". Чего нам бы не хотелось.
– А если переодеть меня... Ну, например, разносчиком из ресторана? Или ремонтником?
Она покачала головой.
– Ремонты и прислуга – классика. Я бы насторожилась. Тем более, что ремонты в таких домах проводятся специальными организациями под присмотром местной охраны, как и сопровождение "разносчиков". Нет, Хуан, как бы тебе это ни претило, будешь ты, наш дорогой, анархистом. Сленг знаешь, хоть приблизительный, на всякий случай?
– Даже с идеями вкратце знаком! – "мило" улыбнулся я. – С лозунгами. Только не понимаю, как меня, анархиста, охрана пустит внутрь элитного дома?
– Войдешь через парадный вход, – беззаботно пожала она плечами. Кажется не только я, все девчонки смотрели с отвиснутыми челюстями.
– У тебя будет ключ, – пояснила она. – Электронный, от пустой квартиры. Который должен пройти все проверки. А что, я не говорила?
* * *
Да, электронный ключ – это хорошо. Но меня могут не пустить просто так, заупрямившись. «Фейс-контроль», так сказать. Это была единственная накладка в плане.
– Пять минут, Хуан. Пошел! – скомандовала Катарина, открывая люк "Эспаньолы". Я повиновался, вышел и направился к искомой точке на карте, подсвеченной желтым маркером, чувствуя себя в бандитской куртке полным отморозком. "Виолончелистки" отрапортовали о занятии позиций минут с десять назад, со стороны прикрытия накладок быть не должно. Вроде все хорошо, но нервы на взводе.
Надо сказать, эти "музыкантки" не совсем ангелы. Их списали в свое время, в основном из-за психологической несовместимости с работой королевского телохранителя. Но вели девочки себя достойно и угодили в то самое силовое подразделение службы вербовки, что занимается заключенными.
Наказующих мне не дали, побоялись, наверное – слишком плохо с ними себя вел. Вряд ли бы те стали мстить, не такие там служат люди, но сеньорин офицеров понять можно. Из резерва так же никого не выделили, но, наверное, рассуждая с точностью до наоборот. "Виолончелистки" же к происшествию на Плацу никакого отношения не имели, потому выполнят приказ быстро и без эмоций. В теории, конечно.
– Последняя попытка, малыш, – улыбнулась моя куратор. Видеть я ее больше не мог, но улыбку почувствовал. – Можешь отказаться. Но я обязана спросить.
– Передай, ты спросила, – бросил я и побрел дальше, все больше и больше борясь с волнением.
Сто метров. Двести. Поворот. Еще пятьдесят метров. Сто. Вот он, вход. Справа в стороне, в нескольких десятках метрах шлюз въезда. Обе створки открыты, перегорожены лишь стационарным шлагбаумом. Но проскочить не получится – при попытке ворваться внутрь задняя створка закроется раньше, чем я до нее добегу. Если охранник за пультом не будет спать, разумеется.
Я вошел в "проходную" парадного входа, так же открытого, хоть и имеющего мощный гермозатвор со створками. Которые тут же закрылись, когда я в своем наряде показался внутри.
Охранник сидел, развалившись в кресле, вытянув ноги под стол, но бдел, рассматривая мерцающие вдоль стен визоры, а заодно, боковым зрением, и меня.