Текст книги "Телохранитель ее величества: Страна чудес (СИ)"
Автор книги: Сергей Кусков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
– Что хочет сеньор? – лениво усмехнулся он. Гораздо более лениво, чем я предполагал. Хм, меня оценивают явно не как стоящую угрозу. Я попытался ответить, но не успел – появился второй охранник, с дубинкой-шокером в руке и расстегнутой кобурой на поясе. Оперативно они! Видно тяжелую руку начальства.
– Сеньор хочет войти, – произнес я, проводив взглядом второго, обошедшего меня по широкой дуге и вставшего за спиной с грозным видом. Пожал плечами. – Нельзя?
– А сеньор не ошибся адресом? – уточнил сидящий, посмотрев прямо в глаза. Лениво, но вежливо. Да уж, гоняют их тут, за километр видно.
– Нет, – честно покачал я головой, чувствуя, как кровь в висках пульсирует.
– И куда именно идет сеньор? – продолжал первый охранник.
– Сто двадцать третья, – назвал я указанный Катариной номер квартиры. – У меня ключ.
Квартира действительно пустует, соответствующие органы вчера проверили. Хозяева в Бразилии, на отдыхе: море, солнце, естественный воздух – почему нет, если есть деньги? Приедут не раньше, чем через три недели, ибо с Земли им улетать только через неделю.
– Давай, – вытянул он руку. Второй сзади меня натужно засопел, как бы намекая, чтобы не делал глупостей. Да что ты, родной! И не собираюсь! «Армейский контракт, пехота» – автоматом пролетело в голове.
Я протянул электронную карточку. Сидящий вставил ее в свой терминал, над входом зажегся зеленый свет.
– Проходи. – Створки разъехались, карточка перекочевала мне назад в руку. Второй охранник лениво зевнул и побрел за стойку, к проходу в служебное помещение. Я совершенно перестал его интересовать. Люди в доме живут обеспеченные, а мало ли какие у богатых причуды? Может, я любимый племянник уехавших, выпендривающийся, общающийся "не с той компанией" ради "прикола"? Ключ же есть? Есть. С них взятки гладки. Как я его понимал!..
В момент, когда я вышел во двор, постояв с минуту для колорита перед выходом, потянув лишнее, пардон, запасное время, в шлюз заехала первая машина. За ней в очередь встала вторая. Отлично, теперь самое главное – занять места согласно купленным билетам. На счету каждая секунда, а важна каждая мелочь. И почему так пульсирует кровь в висках?
Я быстро проскочил двор, встал перед подъездом сеньора Торетто и демонстративно достал первый баллончик. Охраны дома не боялся – они к разбору не успеют, слишком ленивые. Машины клиента внутри, значит, от них больше не зависит ничего. Естественно, они выйдут сюда с намерением меня схватить и вышвырнуть, но попадут лишь к шапочному разбору.
Что нарисуем? А хотя бы дракона! С крыльями, изрыгающего пламя. Почему нет? Краска синяя, но что, синих драконов не бывает что ли?
– Эй, muchacho! Ты что творишь? – раздался голос первого из двух подошедших охранников внешнего кольца. Я обернулся – Торетто из машины вышел, окруженный тройкой телохранителей первого кольца, но стоял под защитой третьей машины, рядом с открытыми люками своей. Рано.
– Рисую. Дракона, – пояснил я спросившего.
– Уматывай отсюда, пока цел! – прошипел он. Правильно-правильно, сеньор, нервничайте. Я бы на вашем месте тоже нервничал.
– С хрена ли? – невозмутимо продолжал я пачкать стену.
– Muchacho, хочешь проблемы? – подошел второй и взял в руку шокер.
Я соизволил обернуться и начать роль, к которой все утро мысленно готовился.
– Проблемы? Да мне насрать на вас! Прихвостни буржуйские! Знаете где я вас видал? И хозяев ваших?
И зарядил такой монолог, что обитатели самой неблагополучной части Северного Боливареса поаплодировали бы моей фантазии. Логики в нем было ровно столько же, сколько смысла в порнофильмах. Роль придурка удалась – уж что, а ее сыграть я сумел.
– И вообще, нассать я на вас хотел! Вот так!
Я развернулся и делом продемонстрировал опешившим охранникам последнее высказывание. Играть – так играть.
Сказать что они обалдели – ничего не сказать. Челюсти их отвисли.
Делая свое мокрое дело, я попытался прочувствовать ребят. Получалось неплохо – видно, то, что был весь на нервах, играло в плюс способностям. Оба бойцы, оба опасные. Армейские контракты, как минимум десант. Плюс специальная подготовка. Но оба без нейронного ускорения, если что – справлюсь.
– Эй, muchacho, ты совсем совесть потерял? – Первый охранник встал метрах в трех сзади меня. Руки у него чесались, но надо отдать должное, мокрое дело он мне доделать дал. То ли брезговал, то ли по доброте? Я склонялся к последнему – не ощущал в нем той высокомерной надменности, которой разило даже от вышколенных парней на входе.
– Кать, если будет возможность, оставьте этого в живых? – прошептал я и медленно обернулся.
"Так точно!" – раздался в берушах голос, принадлежащий одной из "виолончелисток". Все, моя совесть чиста, большего я сделать не смогу.
– Чего? – переспросил парень.
– Я говорю, пошел ты! – крикнул я, но получил рывок и толчок. Он схватил меня, вывернул руку и с силой "поцеловал" со стенкой, на которой уже подсохло изображение недодракона. Лап, лап – из карманов куртки полетели два других баллончика, с красной и желтой краской. Из горла парня вырвалось победное "Хм-м-м!".
– Чист, произнес он, внимательно ощупав брюки и куртку.
– Все нормально, заходим, – отрапортовал второй по внутренней связи. – Так, мелкая хулигань.
Я возликовал. Победа! Ай да Катюша! Ай да Лока Идальга!
– Иди отсюда, придурок! – потащил меня за шкирку шмонавший. Надо сказать, что в чистой мышечной массе он оставлял меня далеко позади, спорить с ним, не подключая к разговору специальных умений, было бы не комильфо. Я нехотя повиновался.
– Камаррадо!.. Я это!..
– Я тебе не camarrado, щенок! – сквозь зубы процедил он.
– Так точно, не camarrado, – согласился я. – Сволочь ты! Падаль поганая! Жополиз буржуйский!..
Моя рука вновь оказалась выгнута за спину под большим углом, а сам я издал нечленораздельное мычание. Однако, цель была достигнута – сеньор Торетто, окруженный тремя парнями, работающими по схеме "треугольник", шел к подъезду. Внимательно наблюдая за моим представлением и посмеиваясь себе под нос, не чувствуя угрозы.
– А идите вы в жопу, буржуи чертовы! – воскликнул я и начал показно вырываться. – Сволочи! Крысы буржуйские! Ничего, настанет еще день, и мы всех вас замочим! Вырежем, повесим, гадов! Отольются вам еще слезы простого народа, капиталисты проклятые!
Боец потянул за сустав сильнее, руку пронзил острый приступ боли, но я все равно продолжал, ибо сеньор Торетто прошел так называемую "точку невозврата" – ни добежать до подъезда, ни до машины после первого выстрела у него не получится.
С другой стороны во двор выскочили оба бойца, виденных мною на входе. Выскочили и быстрым шагом пошли навстречу. Но как я и предполагал, они опоздали – поздно. Помешать уже не успеют.
– Нас не заткнуть! – крикнул я еще раз для проформы, поровнявшись с темно-синим броневиком, припаркованным у соседнего подъезда. – Всех не перезатыкаешь! – после чего начал действовать.
Боевой режим. Рывок. Еще рывок, на пределе способностей. Удар. И вот я освобожден из немыслимой для моего конвоира позиции. Сам же он начал медленно оседать на землю без сознания. Есть, получилось, парень выживет.
Следующие три секунды я не делал ничего, ибо так было нужно. Нужно согласно МОЕМУ замыслу, ведь сейчас "рулевым", был именно, я кто бы ни спланировал операцию изначально. Встал во фронтальную стойку, опустил руки и... Показал в сторону Торетто и его охраны до ужаса неприличный жест.
– Выкусите, ублюдки! Хрен вам!
Естественно, тот, кто пытается совершить покушение, так себя не ведет. Так могут действовать только полудурки с улиц, отстаивающие какие-то мифические идеалы. Социалисты, националисты, анархисты, разные иные "исты".
Шедшие навстречу быстрым шагом охранники дома остановились. Правильно, ребята, постойте там – целее будете. Из третьей машины кортежа команданте вышло еще два охранника, явно собираясь взять меня в оборот. С другой стороны, из подъезда, показался напарник вырубленного мной, юркнувший туда, когда меня потащили к выходу. Итого шесть. Плюс два, но те два не считаются. И все в ужасных, просто фатальных для себя позициях.
Двое из "треугольника" почти одновременно сделали шаг вперед, отстегивая дубинки. Оставшийся, придержавший рукой плечо своего дона, положил руку на кобуру. Он мог действовать по плану "А", но не стал, недооценив угрозу.
– Что, выкусили? Выкусите-выкусите, ублюдки! – доигрывал я роль. – Продажные шкуры! Так вам и надо! Поехали! – сказал я условную фразу, уже летя за задний капот бронемобиля. Всё, теперь меня никто не достанет, даже если захочет.
Через секунду в груди первого из "треугольника" засияла сквозная дыра, в стороны же полетели кровавые ошметки. Второй начал оборачиваться к напарнику, но сообразить, что происходит, не успел – его постигла та же участь. Мои "виолончелистки" не мелочились в использовании возможностей рельсовой винтовки. Я "разбудил" заранее настроенные визоры своего навигатора, того самого подаренного девочкой с белыми волосами координатора ведения боя, и смотрел на происходящее через прицелы их оружия. И если бы не имевшийся в багаже небольшой опыт, да не тренировки сеньоры Лопес, от вида крови и мяса меня бы стошнило.
Еще через секунду пал последний из охраны дона, ему ни много ни мало снесли голову. Некрасивая смерть, но быстрая и безболезненная. За ним последовали те, кто вышел из последней машины. Выжить сумел лишь тот, что высунулся из подъезда – как только раздался первый выстрел, успел заскочить обратно, под защиту стены и мигом опустил за собой атмосферный гермозатвор. Однако, высунуться ему не дадут, а это однозначно победа.
Охрана же дома среагировала только в этот момент, гордо показав пятки. И это было самое умное, что они могли сделать. В них не стреляли, нет, ибо по логике они ни в чем не виноваты, в отличие от людей, охраняющих криминального босса.
Торетто оказался не из слабых духом: как только начали стрелять, быстро подался влево и прыгнул за ближайшую машину, стоящую с той стороны двора. Тоже броневик, еще более мощный, чем мой. Конечно, если бы приказ был стрелять в него, а не в охрану, никуда бы он не делся, но факт есть факт – придется выковыривать.
– Все, Хуан. Он твой. Действуй! – раздался в ушах голос Катарины. Я выглянул из-за крыла, огляделся. Да, все так и есть, искомый объект затаился за броней. Один из прицелов показывал машину – высунуться ему не дадут. Вторая иконка показывала выход из подъезда, оттуда угрозы ждать так же не стоило – входная дверь была испещрена отверстиями от снарядов винтовки, и под звонкое "клац, клац" там добавлялись все новые и новые отверстия. "На полную садит, не щадит ресурс" – отметило сознание. Гермозатвор она все равно не пробьет – не тот материал, но и шансов высунуться у оставшегося бойца нет. Третья же иконка, погуляв по телам ехавших сзади, по всем трем машинам кортежа, поднялась и перекрыла главный вход – никто нас больше не потревожит. Действительно, мой выход.
Я хмыкнул и вытащил из специального отсека ботинка то, ради чего и затевалась эта операция. Достал из кобуры оглушенного мною парня пистолет – к телам его напарников подойти вряд ли получится, слишком кровавое вокруг них месиво. Кошачьей походкой направился по окружности к блокированной машине. Старался не смотреть на трупы, но несмотря ни на что, дважды чуть не вырвало. Господи, это всегда так мерзко?
– Почему ты скомандовал оставить в живых того, который тебя тащил? – подала голос Катюша, чувствуя мое состояние и пытаясь растормошить.
– Он дал мне... Закончить. Он неплохой человек, – ответил я, по той же причине изучая трофейный пистолет. Двадцатишестизарядный "Armado"? Неплохо.
– Но работает этот "хороший человек" на подонка, – возразила она.
– Это вопрос глубокой философии, тебе не кажется? И твоя точка зрения не есть абсолютная истина. Как и моя. – Я усмехнулся. – Я попросил оставить, дальше решайте сами.
– Вопросов нет, он будет жить, – она усмехнулась в ответ. – Ты прав, философские споры нам ни к чему: сказал – и сказал, сейчас ты у руля.
Ну, хоть что-то мое мнение значит!
Подойдя к машине, ставшей и спасением, и ловушкой команданте, облегченно вздохнул и крикнул:
– Выходи, Торетто! Тогда умрешь быстро!
Руки от мысли от предстоящего задрожали.
Ответом мне стала тирада на непереводимом испанском, и выстрел из точно такого же пистолета. В "молоко" – он прекрасно понимал, что из рельсовой винтовки ему отстрелят руку, если попытается ее высунуть. Я же в уме привычно произнес: "Один, двадцать пять" "Если нет запасной обоймы"...
– Ты, сукин сын! На кого ты работаешь? – раздалось с той стороны машины. Естественно, отвечать в мои планы не входило. Итак, он вооружен и очень опасен, ибо обложен. Ему нужно тянуть время, которое работает на него, так как визит гвардии в наши планы не входит. Мне же нужно его выкурить, и побыстрее.
– Что задумал? Что будешь делать дальше? – усмехнулась наблюдающая за операцией Катарина.
– Если попробует высунуть руку, чтоб выстрелить – отстрелите ее, – произнес я, пригнулся и пополз в обход. Со стороны боковой стены позиция для меня была бы выгоднее, но там я мог стать мишенью того типа, что спрятался в подъезде, если "виолончелистка" вдруг его проморгает. Вряд ли это произойдет, но тяжело в учении...
– Хуан, три минуты, – сказала Катюша спокойным, но тревожным голосом. – Время пошло.
Отлично, гвардия в пути. Через три с половиной минуты здесь будет патруль, а то и не один, в штурмовой броне и с иглометами. И ему будет по барабану, чья здесь ведется операция. Значит, нужно выполнить задание и убраться к чертям собачьим в озвученное время, и ни секундой позже.
– Так точно! – прошептал я и приготовился, чувствуя кипение адреналина. Ну, вот он, выход один на один, проверка всех полученных навыков...
...Торетто услышал, почувствовал меня, и сработал на опережение, высунув руку из укрытия так, чтобы снайперы не попали в него. И не глядя выстрелил в место, где я должен был находиться. Правда, в момент выстрела меня там не было. Подожди он долю секунды, у него были бы шансы, а так...
Через секунду я стоял на заднем капоте машины и спокойно всаживал одну за одной пули в его руку: "Armado" – слабенькое оружие, одной пули для гарантированного обезвреживания может не хватить. Раздался вой, пистолет из его ладони выпал. Окровавленная рука одернулась, прижалась к груди. Понимая, что больше опасаться нечего, я спрыгнул и грозно встал перед этим человеком.
– Сеньор, не надо! Прошу вас! – пролепетал он. – Сколько они заплатили? Я заплачу больше. Гораздо больше!
Я молчал. Сердце билось со страшной силой от мысли о предстоящем. Вот он, момент истины.
...Для чего я повесил портрет своего кумира? Зачем? Почему вышел на Плац с муляжами гранат и игольником? Какую цель поставил перед собой изначально, когда шлюзовые ворота бело-розового здания за мной закрылись?
Правильно, я не хочу быть игрушкой. Больше не хочу. А это значит, что ЛЮБОЙ приказ я должен отдавать себе сам.
Мне сказали, он преступник, его надо убить. Отдали такой приказ. И любой порядочный подчиненный должен его исполнить. Кто-то бездумно, оперируя тем, что "приказ есть приказ, его не обсуждают". Кто-то оценивая его суть – убить надо бандита и подонка, а значит, он не противоречит базовым императивам и исполним. Из первых обычно состоят армии специалистов плаща и кинжала "подземного" мира планеты, из вторых – специальные службы. Но все они – исполнители.
Я же – игрок, "император". Принимающий решения. А значит, и сейчас мне необходимо принять его. Кровь этого человека будет не на руках королевы, не на руках Катарины или Сирены с Мишель. На моих. А значит, простое испытание кровью, стандарное корпусное натаскивание, превращается в испытание меня самого, определение, кто я.
Действительно, кто я? Пешка-исполнитель, прячущийся за спущенную "сверху" разнарядку? Или все-таки тот, кем собираюсь стать, ради которого и повесил злополучный портрет? "Император" по классификации дона Алехандро? Да, жить, зная, что ответственность лежит не на тебе легко, и я, как большинство курсантов корпуса, в любой момент могу отговориться этим, бездумно воткнув "скорбящего ангела" в глотку. Но тогда на следующий же день мне придется снять портрет Гагарина и до конца жизни не вспоминать о былых мечтаниях. Быть тем, кого они из меня готовят, беспрекословным подконтрольным оружием.
...Или все-таки взять эту кровь на себя, обагрить руки, но жить с этим до конца жизни.
"Давай, Шимановский! Решай! – усмехнулся мой бестелесный собеседник. – Либо сейчас, либо никогда, ваше императорское величество!"
Я стоял, не в силах довести начатое и чувствовал, как руки дрожат, а сердце истерически бьется. Видя мою неуверенность, но поняв ее на свой лад, Торетто продолжил:
– Хотите, в два раза? Нет? – Глаза его лихорадочно заблестели. – Три! Я дам в три раза больше!
Я молчал.
– Хуан, ну же! Время! – донесся недовольный окрик Катарины.
– Нет? Сколько? Назовите цену! Пять миллионов?! Хотите пять миллионов?! Семь?! Десять?! Сеньор, десять миллионов!!! – кричал мой противник, точнее, моя жертва.
Я вытащил из чехла трехгранный стилет с белой костяной ручкой и выгравированным на ней ангелочком.
– Ее величество Лея Первая Веласкес недовольна вами, Сеньор Торетто... – Голос мой дрожал. – ...Вы приговорены к смертной казни. Приговор приводится в исполнение немедленно, обжалованию не подлежит.
– Нет сеньор!.. – зарыдал сидящий. – ...Не убивайте меня! Пожалуйста!
– Хуан, ну ты чего? – почти кричала Катарина. – Кончай его!
– Пожалуйста!.. Я не буду больше!.. Все брошу и уеду! Оставлю все деньги, все золото Короне!.. – Слезы лились и лились из его глаз ручьем.
Да, я не должен был его слушать, мне нужно было просто воткнуть в него "скорбящего ангела" и бежать. Но я не мог сделать этого. Я не мог осудить человека, даже понимая, что он не агнец божий и свою участь, скорее всего, честно заслужил. Они – да, могут. Суд, королева, и даже специальные службы. Я же – нет.
– Бей, Хуан! – заорала Катарина, теряя терпение.
– ...У меня есть дочь! Маленькая дочь!.. – продолжал лепетать этот человек, такой надменный и сильный всего пять минут назад, но такой жалкий сейчас. – Пожалейте хотя бы ее! Не делайте сиротой!..
Его трясущиеся пальцы здоровой руки залезли во внутренний карман и извлекли кожаный бумажник, который тут же выпал из рук на землю.
– Вот она, сеньор! Она еще маленькая! Совсем маленькая!
– Хуан, не слушай! Бей! Это приказ!
– Вот она!..
Рука развернула бумажник и достала пластинку-голограмму с изображением маленькой кудрявой девочки. Но вдруг дрогнула, и пластинка упала на землю, от удара активировавшись. "Двойная молния", статическая голограмма со встроенной динамической.
Активированная встроенная голограмма изображала эту же девочку в натуральный размер, сидящую на полу на коленях и обнимающую большую, просто огромную собаку, высунувшую язык и тяжело дышащую. Девочка засмеялась и помахала мне свободной рукой:
– Папа, мы тебя любим! Мы с Хорхе очень-очень сильно тебя любим! Возвращайся домой!
Мне стало нехорошо. Девочка же, следуя записи, идущей по кругу, начала вновь:
– Папа, мы тебя любим!..
Я посмотрел в глаза Торетто. Тот уставился на меня с мольбой, и вновь прижал к себе окровавленную руку. Из глаз его все текли и текли слезы. Mierda, как специально! Он что, знал, что его будут убивать, и именно я, и специально приготовился?
– Не надо! Он сможет! – донесся голос Катарины, как будто из-за границ вселенной. – У него получится!
"...Да, он бандит. Ты знал это, Шимановский. – продолжил внутренний голос. – А у любого бандита дома могут быть маленькие дети. Это ровным счетом ничего не меняет, он не станет от этого менее опасным, а дела его менее темными. Но когда приговор выносишь ты САМ..."
– Не стрелять! Он сможет! Он справится! – кричала Катарина.
– Папа, мы тебя любим!.. – продолжала девочка. – ...Возвращайся домой!
– Пожалуйста, сеньор!.. – шептал сидящий передо мной человек. – Не надо!..
– Я сказала не стрелять! Отставить!
...Я командую операцией, я решаю, что делать! – донесся новый крик. Энергичный, гораздо более эмоциональный, чем предыдущие, он вывел меня из заторможенного состояния. Я перевел глаза на визоры, показывающие перекрестья прицелов «виолончелей».
Офицеры не наврали, это серьезно. Меня, действительно, убьют. Эти вот равнодушные девочки. Без сожаления всадят в лоб снаряд от рельсовки. Ибо они – нерассуждающие орудия. Два из трех перекрестьев сходились на моей голове, и я чувствовал напряжение пальцев, застывших на спусковых крючках. И что потянулись последние секунды ожидания.
– Не стрелять! – вновь закричала Катарина, почти истерически. – Дайте еще время! Оно есть!
Я усмехнулся. Когда это Лока Идальга боялась? Поднял голову, посмотрел на самого себя через перекрестье снайперской винтовки.
«Давай, мой император! Верши деяния! Ни корпус, ни королева, ни сам бог – только ты отвечаешь за свои поступки! И ты знал, на что шел, когда пришел сюда. Знал, что надо будет принимать ТАКИЕ решения!»
Через мгновение моя рука размахнулась и всадила-таки ненавистный стилет в горло живого плачущего человека. Ангел, выгравированная на ручке, все так же скорбела, как ей и было положено, но только теперь я осознал, почему она это делает.
Обратной дороги нет, больше нет. И дело совсем даже не в королеве и ее ласках. Линия, отделяющая таких, как они, от обычных людей, пройдена. Я знал, что придется платить. Дважды, отдавая в этом отчет, добровольно подошел к дверям бело-розового здания. И один раз не вышел, когда очень просили. Знал, но не думал, что цена будет такова.
– Хуан, время! Эвакуация! Срочная! Бегом к машине! – орала Катарина, но я ее не слушал. Молча брел к выскочившему на полном ходу во двор "Мустангу". За спиной мне смеялась и улыбалась маленькая девочка, обнимающая большую, размером с ее саму, собаку:
– Папа! Мы с Хорхе очень-очень сильно тебя любим! Возвращайся домой!..
Папа не вернется. И боюсь, ближайшие годы не вернется еще много, много-много пап...
Глава 8. Катарсис (часть 1)
Принцессе. Срочность: «Молния». Гриф «Секретно».
"Операция «Катарсис» идет согласно плану. Час назад объектом воздействия был уничтожен объект «Селезень». Все произошло согласно плану, изложенном мною в устной беседе. В данный момент психическое состояние объекта воздействия оценивается как нестабильное, агрессивное, пассивного типа.
Начинаем вторую фазу операции, с целью чего прошу предоставить мне полномочия по коду «С-1» и «В-4», а так же возможность выборочного использования в случае необходимости для нужд операции любой взвод либо любого бойца корпуса в любое время.
Также обращаю внимание, что ввиду нестабильного состояния объекта воздействия, процесс восстановления может затянуться более запланированного. Ласточка"
Ласточке. Срочность: «Молния». Гриф: «Секретно».
«Продолжайте операцию. Все затребованные полномочия будут предоставлены». Принцесса.
* * *
– Пей.
– М-м-м-м-м!
– Пей, я сказала!
Голос грозный, с таким лучше не спорить. Тем более, если она действительно врач. А она врач, пусть даже и студент.
– Пантера, я это...
– Меня зовут Марина! – раздраженно бросила она. – Я не собака, называть меня кличкой!
М-м? До этого нравилось, балдела, а тут разонравилось? Женщины!
– Марина... – Я взял себя в руки, принял стакан, дрожащими руками поднес к губам и в один присест осушил до дна. Вкус сладкий, хоть и с горчинкой. Но меня передернуло.
– Что это?
– Похмелин. Чтоб быстрее протрезвел.
Странно, я бы сказал, что там лимон. И еще что-то. Но ей виднее – отравить она меня не отравит, а в себя, может, и приведет.
– А того, что ты вколола, недостаточно?
Она отрицательно покачала головой.
– Видимо, нет. Ты сколько уже пьешь? Неделю? Твой организм впитал в себя яд настолько, что просто так, дозой детоксина, его не выгнать. Это называется похмелье, Хуан. И не смотри на меня такими глазами, я добрая. Просто достало.
Меня снова передернуло – в организме происходили какие-то непонятные реакции. Все бурлило, голова кружилась. Но мысли постепенно начали проясняться – видимо, детоксин все же делал свою работу.
– А какое сегодня число?
Она назвала.
Я вспомнил, когда было пресловутое испытание кровью. Ну-ну, пять дней! Неслабо!
"Докатился, Шимановский! – съязвил внутренний голос. – Слава юным алкоголикам!"
Ехидничает. Значит, прихожу в себя. Это хорошая новость.
– Я это... Щас приду... Не возражаешь?.. – Я встал, и, держась за стенку, побрел в отдельную комнату. Пантера, которая Марина, вздохнула и сокрушенно покачала головой.
– Не упади, смотри. Какое-то время возможны сильные головокружения и активная работа почек. Это от детоксина. Как только концентрация ядов снизится, полегчает. Лучше посиди там, куда идешь. Не геройствуй.
Из моей груди вырвался вздох. Медик, мать ее!..
Первой внятной картинкой, когда я, действительно, присел и попытался сосредоточиться, была Катарина. Лока Идальга.
– Держи, – протянула она золотую карточку с зеленой полоской и эмблемой венерианского королевского банка. – Тебе нужно расслабиться, снять напряжение. Оттягивайся. Все оплачено.
– Так заметно, что надо? – усмехнулся я. Ого, вот это номер. Я про безлимитную карточку.
Это были мои первые слова за всю обратную дорогу. До этого я молча сидел и пялился в окно, опустив обе защитные рамы. Нет, в голове стояла не девочка, обнимающая собачку. В голове стояла улыбающаяся королева, говорящая мне что-то хорошее, обнадеживающее. И ее циничные глаза прожженной насквозь хищницы.
А еще глаза этого Торетте, полные мольбы. Не раскаяния, нет, мольбы! И надежды выкрутиться.
– А то! – подмигнула она. – Да ты не дрейфь, Хуанито, ты не первый. У многих так. Я была бы удивлена, если бы ты засадил кинжал без раздумий, без эмоций и жалости. Сразу написала бы рапорт с рекомендацией присматриваться внимательнее. Такие бойцы нам не нужны.
– А как же эти девочки? Виолончелистки?
– Которые списаны? – Она сделала задумчивое лицо. – Хорошо, давай и тебя спишем. К ним...
Вопрос сам собой снялся.
– Где тебя высадить? Возле дома? Или у космонавтов?
Я оглядел себя. Неплохо бы переодеться. Но с другой стороны, возможно, мама дома, а видеться с нею сейчас, в таком состоянии, не хочу. Она будет спрашивать, задавать вопросы, а делать это она умеет. Не сейчас.
– Можем на базу отвезти, – прищурилась она, как бы размышляя вслух. – И переоденешься заодно?
– У космонавтов! – поспешил ответить я.
Она улыбнулась и пожала плечами.
– Но там девочки. И они тебя...
– Не надо, – повторился я. Она отвернулась, чтобы не показывать довольную улыбку.
Угу, сделала меня, да. Как щенка. Но в тот момент мне было все равно, такие мелочи перестали занимать совершенно. Озадачило другое – в моем голосе промелькнуло некое количество злости, которое мои девочки не заслужили. Но я, действительно, не хотел их видеть: они – часть этого заведения, а я не хотел видеть никого оттуда.
– Как хочешь, – подвела она итог. – Тогда приехали.
Я выглянул в окно – действительно, приехали. Почти. Минуты через две машина остановилась напротив Энрике Фернандеса. Ай да Катарина, все она знала, все рассчитала! И изначально направила машину сюда.
– Сильно не напивайся, – бросила она напоследок, когда я молча открыл люк. Я в ответ даже не обернулся.
Кафешка «У старого Хезуса», через дорогу от Нейла Армстронга. Достаточно приличное заведение для нашего района, и, соответственно, достаточно дорогое. Но мне было плевать. Когда в кармане карточка с неограниченным кредитом, любому было бы плевать. Я не собирался просто так транжирить деньги ее величества, только на дело, а именно, на заливание совести горячительными напитками – как и намекалось в сопроводительном благословении.
Вошел. Сел за стойку, сразу же став центром внимания благодаря дурацкой бандитской куртке, больше подошедшей бы окраине Санта-Марты или Флер-дел-Параисо. Но народу внутри пока набралось немного, да и дебоширить я не собирался, потому охранник, направившийся за мной следом, потоптался, кивнул что-то бармену и отошел на рабочее место недалеко от входа.
– Что сеньор будет заказывать? – подошел профессионально невозмутимый и профессионально вежливый бармен. – Текилла? Ром? Водка? Вино? Коньяк?
– Давай начнем с текиллы, друг? – улыбнулся я ему. – Не разбавляя, с соком и табаско.
Он понимающе кивнул. Через несколько секунд передо мною возвышался налитый до краев кабальитос, рядом – стакан с томатно-лаймовым соком и табаско.
Смачно, по-русски, выдохнув, я отправил спиртное в рот, пригубив ядреным соком. Внутри запылал пожар, но он был гораздо слабее силы, бушевавшей у меня в душе. Бармен уважительно кивнул – не ожидал такого от сопляка, и тут же наполнил кабальитос повторно.
– Я человека убил, – произнес я, беря в руки вторую порцию, хоп, и тут же отправляя ее по стопам первой. Запил. Скривился.
– Бывает, – покачал головой бармен и наполнил кабальитос третий раз. – Хорошо, что ты раскаиваешься в этом, малыш. Это главное. Держи, за счет заведения.
М-да, жрать текиллу по-мексикански надо иметь то еще здоровье. Обычно amigos потребляют некрепкие напитки: вина, ром, что-то разбавленное. В Империи, возможно, все не так, но и сама империя в пятнадцать раз больше, от Патагонии до Северных Территорий каких только культур не найдешь, в том числе культур пития. А у нас даже русские у нас не особо налегают на их исконную водку – пьют, но совсем не так, как в бывшей метрополии. Такой вот на Венере планетарный колорит.
Почему – вопрос к культурологам, здесь я пас. Но если в питейном заведении Венеры человек глушит ядреное пойло, да еще лошадиными дозами, у него однозначно произошло что-то нехорошее.
"У Хезуса" хорошее заведение. Вел я себя тихо, платил исправно, и глупых вопросов никто не задавал, несмотря на мой зверский вид и одежду. Зато в следующем заведении прицепились, прямо на входе. А что я забыл в том заведении... Ну в общем, начав с текиллы и добравшись до водки, в один непрекрасный момент я напоролся на железный взгляд бармена, взявшего надо мной эдакое шефство. Когда спросил, в чем дело, он отрезал:
– Парень, тебе хватит. Поверь мне, старику, я в этом деле разбираюсь. Иди, отоспись. Завтра полегчает.
