Текст книги "Препод от бога (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17
Трудные студенты

Учитывая праздник Нового года, свадьбу, непрерывные эксперименты со всеми женами – на сей раз не в постельном ключе! – плюс накопившиеся в маноре дела, которые требовали именно моего участия, я упахался за эти каникулы так, что хоть еще одни каникулы устраивай. Пока Леу везла меня обратно в Академию в середине января, я подремывал у нее на шее, несмотря на холод, – благо, лучше знакомый теперь с возможностями Леу и с тем, как маги Природы вообще ощущают мир, был абсолютно уверен, что она меня действительно не уронит. В этой дремоте текли сонливые, неспешные мысли: «Ничего… новый семестр только начинается… несколько дней на раскачку у меня точно будет…»

Увы, я еще не успел постичь на своей шкуре учительскую максиму «покой нам только снится». А зря. Потому что сюрпризы начались, едва мы вернулись в Академию!

Начиналось все вполне мирно. Мы с Линой спешились, Леу превратилась в свой самый свежий ящеролюдский вариант (на каникулах у нее случилась еще пара озарений касательно человеческой физиологии, но внешне эти изменения почти не проявлялись), после чего мы все втроем направились к нашей квартире. Леу выглядела радостной – в Академии ей нравилось. Лина – как всегда: на лице упрямое, непроницаемое выражение. Но я чувствовал, что она слегка подавлена разлукой с молодым мужем.

Однако тут Габриэль и Шонма выступили единым фронтом: «Учись!» Да Лиихна и сама ответственно подходила к своим занятиям. Ничего, полным-полно людей расстаются с любимыми на несколько недель или месяцев. Это несладко – но что делать, если обстоятельства так сложились? Габриэль пока нужен в поместье и наоборот, в Академии ему делать нечего, только дожидаться Лиихну с занятий. Я вот тоже скучаю. К тому же мы договорились, что по возможности Леу слетает до дома и привезет весь кагал сюда в конце февраля, перед тем, как в горах начнет таять снег и пора будет приступать к полевым работам. Жить им есть где – особняк Рагны пустой стоит. А до столицы Леу вообще меньше часа лету. Так что Лиихна сможет пропустить несколько дней, зачерпнуть выходные и побыть с мужем подольше.

А пока мы вернулись в квартиру, оценили, что горничная, согласно договоренности, прибралась перед нашим приездом и даже (сверх договоренности!) оставила на плите свежие пироги, разбрелись раскладывать вещи… То есть Леу вызвалась сама разложить наши вещи, потому что не хотела, чтобы я помял какие-то ее особо ценные кружевные шляпки (Рагна с Мириэль постарались в кооперации, копируя и улучшая столичные фасоны из привезенного Леу журнала). А я сразу отправился в кабинет, чтобы с места в карьер начать готовиться к новому семестру. Время было уже относительно позднее, зимний световой день давно завершился, и я не ожидал, что меня кто-то будет дергать по делам.

Однако не тут-то было! Дверь нашей квартиры затряслась от громкого стука!

– Это что еще такое? – я спустился вниз и пошел открывать. – Что за явление?..

И обнаружил за порогом Финна с Гийомом! Вот кого не ожидал. Оба перепуганные и какие-то трясущиеся. Гийом за две недели, кажется, еще сильнее вытянулся… хотя это наверняка только чудится. Финн чуть не плакал.

– Господин учитель! – заголосили они наперебой. – А Ротимера арестовали! И Питера тоже! Их хотят исключить!

– За что? – удивился я.

– Они подрались! Сильно! Кровь везде была! – это сказал Гийом и тут же хихикнул. – Как у нас в деревне, когда кузнец с мельником вдову Большого Жака не поделили!

– А наши что, тоже из-за девушки? – удивленно спросил я. Блин, только тут мне романтических страстей еще не хватало! Надеюсь, Марго не при чем?.. Нет, она, вроде, не из таких девиц, которые стравливают парней. Мелисса, кажется, из таких, но еще маленькая, подрастающих жеребцов вроде Ротимера и Питера она бы точно не заинтересовала.

– Из-за вас подрались, господин учитель! – возразил Финн. – Пожалуйста, выручите Ротимера! Он не виноват!

О боги!

* * *

Хорошо, что перед тем, как сломя голову мчаться в штаб-квартиру городской стражи Нента, я сначала усадил мальчишек в гостиной на стулья, налил им чаю (слава нашей горничной, она и чайник оставила, заботливо укутанный в несколько полотенец!) и заставил рассказать историю во всех подробностях.

Естественно, оказалось, что никто моих старших парней не арестовывал. Их всего лишь забрал замдекана Вилья и отконвоировал в два раздельных карцера – специально для буянов. А подрались они при следующих обстоятельствах.

…Вечером последнего дня перед началом нового семестра большая часть некромантов-первокурсников собралась в гостиной своего этажа, доделывать домашнее задание. Не было только Мелиссы и Жана. Мелиссу на зимние каникулы неожиданно забрал отец, и девочка еще не вернулась. А Жан уже разобрался с заданием и находился в нашей мастерской, мастеря табуретки из взятого на каникулы заказа – приработка ради.

Марго дорисовывала анатомический атлас, раскрашивая части тела, Аня, старательно высунув язык, переписывала на сороковой раз «Принципы благонамеренного некроманта» – всего нужно было переписать пятьдесят раз, и она, распланировав работу на все каникулы, немного не рассчитала. Финн, Гийом и Альбрехт пытались решить, какое из десяти невыполненных заданий самое срочное, Роже выписывал в тетрадку по каждому предмету начало каждого задания, рассчитывая сказать всем преподам, что «немного не успел», Эдвин, который внезапно все сделал заранее под влиянием строгого письма, полученного из дома, им помогал. Ротимер корпел над математическими задачами, оставленными учителем Вязом («дано: средняя плотность человеческого тела на десятый день после смерти, прижизненный вес – столько-то килограммов, распишите три варианта удельной энергоемкости оживляемой плоти в зависимости от погодных условий при влажной, засушливой и холодной погоде»). Симон переписывал набело сочинение «Как я провел новогодние праздники», а Питер, поглядывая на всех свысока, читал необязательный по программе томик стихов – свои задания он уже выполнил.

Видимо, стихи оказались скучнее, чем рассчитывал Питер, потому что он то и дело листал страницы, заглядывал в конец, а потом и вовсе отложил книгу и начал рисовать что-то на обрывке бумаги.

Ротимер же, страдавший над математикой, ругнулся, порвал расчет и начал заново.

– Жана попроси помочь, – чирикнула добрая Аня. – Он мне знаешь как с математикой здорово помог? Все объяснил!

– Нет, – холодно проговорил Ротимер, – это против чести.

– Консультироваться с простым смердом, что ли? – провокационно хмыкнул Питер. – Тогда не понимаю, почему ты так старательно решаешь задачи, заданные простолюдином!

– Противоречит чести – списывать, – бросил на него холодный взгляд д’Артаньян.

Питера эти простые слова явно чем-то очень задели, он выпрямился на сиденье и открыл рот, чтобы что-то сказать.

Ротимер между тем продолжал:

– И учитель Вяз вовсе не простолюдин. Он – титулованный дворянин.

– Титуло-о-ванный? – с насмешкой проговорил Питер. – Герцог, что ли? Некроманты не могут быть герцогами или королями!

– Но могут быть баронами, – сказал Симон, отвлекаясь от переписывания. – Был знаменитый барон-некромант, выпускник Академии, Годрик Годдарт, правил баронством пятьдесят лет, потом передал власть сыну, а сам стал алхимиком-отшельником, помните, нам к нему экскурсию пообещали, если кто в алхимии будет преуспевать?

– Да, – сказал Ротимер. – Учитель Вяз – и есть барон Ильмор. Это на его стенде мы торговали зимой.

– А, ну конечно! – воскликнула Аня. – Я сразу поняла! Его тот большой симпатичный орк называл «господином».

Питер длинно, протяжно хмыкнул.

– Ну тогда понятно, за что его держат в Академии, когда он даже колдовать толком не умеет! – протянул он.

– Учитель Вяз умеет колдовать! – воскликнули хором Роже, Эдвин и Альбрехт, неразлучная троица.

– Ни разу при нас не колдовал, – лениво заметил Питер. – Старшекурсники говорят, их другие преподы сразу впечатляли. Кто зомби поднял и угрожал, кто кошмары насылал, кто руку временно отсушил. И один наш Дуб – никогда и ничего.

– Не называй его Дубом! – воскликнула Аня. – Он отлично умеет колдовать! У него есть Ядро! И он так здорово объясняет, что сразу все понятно!

– Мошенник он прирожденный, а не некромант, – фыркнул Питер. – Ядро есть, а ничего не умеет. Хотя… не исключаю, что он еще спит с деканшей. Или – кто их знает? – с Вильей…

Вот тут-то Ротимер на него и кинулся.

…Когда мальчишки мне это рассказали, я не знал, смеяться мне или плакать. Разоблачен собственным учеником! Впрочем, неудивительно: тот же Вилья лишь раз пару раз поприсутствовал у меня на уроках, убедился, что «могу», и больше не заглядывал. А детишки-то постоянно меня видят. Питер как раз в том возрасте, когда авторитеты подвергаются сомнениям. Плюс он с самого начала меня невзлюбил. Плюс достаточно наблюдателен. Неудивительно, что сделал правильный вывод!

Не насчет моего отношения с факультетским начальством, естественно. А насчет моих отсутствующих – или уже нет? – магических способностей.

А вот того, что Ротимер бросится защищать мою честь, я никак не ожидал! Хотя… подозреваю, дело ведь не в моей со всех сторон замечательной персоне. Точнее, не только и не столько в ней. Питер с самого начала задирал Ротимера: похоже, дворянский статус все-таки не давал покоя сыну успешных купцов! Хотя странно, я бы на его месте, наоборот, старался подружиться с пусть обедневшим, но дворянином – мало ли какая услуга в будущем может понадобиться? Но Питер вообще не производил на меня впечатления особенно умного парня. Натасканного на «правильные ответы» – да, умеющего парадоксально рассуждать – да, умного в житейском смысле – нет.

Ну так вот, Питер задирал Ротимера с начала учебного года, разыскивая бреши в обороне благородного отрока. Сын алкоголика-игромана это все игнорировал с виртуозностью многих рано повзрослевших детей абьюзивных родителей. Но Питер все-таки нашел, за что зацепиться! Видимо, д’Артаньян, хоть и пытался не показать этого, действительно начал испытывать ко мне уважение и привязанность как к учителю – что кстати, я очень явно почувствовал перед Новым годом. Унизив меня, тем самым Питер унизил и Ротимера – по крайней мере, в глазах самого юного дворянина.

Эх, как бы еще научить парня, что чужие слова звучат унизительно, только если ты им это позволяешь! Впрочем, не факт, что у меня самого бы хватило выдержки спокойно слушать прямые оскорбления в адрес того, кого я считаю близким человеком. И уж точно не в четырнадцать лет!

В общем, теперь надо узнать, что грозит ребятам…

Замдекана не оказалось на рабочем месте – уже ушел домой. Внаглую пользуясь тем, что он как-то разрешил меня беспокоить по срочным вопросам в любое время, я постучался в дверь его квартиры, благо, знал, где она. Вилья открыл почти моментально. Судя по тому, что он был одет в форменную учительскую мантию, он только что вернулся домой.

– А, Вяз, – сказал он. – Так и знал, что можно было из кабинета не уходить! Но я подумал, что вы можете вернуться ночью.

– Знал бы, что они без меня такое учудят, прилетел бы на день раньше.

– Это уж как водится. Непредсказуемо, – сочувственно, но сухо кивнул замдекана. – Ладно, заходите, потолкуем о ваших подопечных.

Что меня удивило в квартире у Вильи – обилие растений. Лианы по потолку, цветы на подоконниках, цветы на подставках… Как в джунгли заходишь! Или в оранжерею Рагны. Вот не заподозрил бы в нем страсти к цветоводству!

– Ну у вас и сад! – машинально воскликнул я. – Поразительно, вы даже алую лиану заставили не потерять цвет в помещении!

– Да, тут есть свои трюки, – Вилья почти не улыбался, но чувствовалось, что похвала ему приятна. – А вы тоже разбираетесь?

– Где там. Просто две из моих жен очень любят растения, у нас дома целая оранжерея.

– А, да, у вас же особая ситуация, – кивнул Вилья. – Сплетни уже быстро разбежались. Наслышан. Я тоже в свое время из-за женщины начал интересоваться растениеводством – правда, не из-за жены и даже не из-за романтического интереса… Но это пустое. Давайте к делу… Присаживайтесь. Чаю хотите?

– Только что с моими напился. Что им грозит за это безобразие?

– А вот тут не совсем приятная ситуация, – вздохнул Вилья. – После студенческих бунтов в прошлом веке устав Академии строго-настрого запрещает драки – это вы знаете. Так что за драку с применением магии у нас полагается исключение, без магии – существенный денежный штраф, до пятидесяти золотых. Правда, некромантов мы даже за использование магии в драке стараемся не отчислять, по крайней мере, с младших курсов. Хотя, конечно, все зависит от обстоятельств. Но это информация не для разглашения, – я понимающе кивнул. – Ваши парни магию не применяли, насколько я видел, так что тут все вроде бы хорошо – должны отделаться штрафом. Но… – Вилья скривился. – В общем, Арталон-Дерагон серьезно разбил Эдвардсу лицо, настолько, что мне пришлось вызвать к нему мага Природы. Иначе у юноши могли остаться шрамы на всю жизнь. Это значит, что обидчика нужно оштрафовать не только за саму драку – то есть десять золотых минимум – но и за визит лекаря. Двадцать золотых.

– Двадцать золотых? – переспросил я недоверчиво. – Это серьезная сумма, я думал, залечивание неглубоких ран стоит от пяти до десяти…

– Сломанный нос и сломанная челюсть – лицевые кости, – пояснил Вилья. – Само собой, дороже. Костная ткань, конечно, подчиняется некромантам, но… – Он развел руками. – Как сны – не ваша специализация, так и медицина – не моя. С лицевыми костями я работать не возьмусь, да еще когда нужно действовать быстро.

– Понятно, – хмуро кивнул я. – То есть всего получается тридцать золотых? У Ротимера нет таких денег. Что будет, если он их не выплатит? В долговую тюрьму сядет?

– Ему придется найти эту сумму, чтобы продолжить обучение на следующий год, – проговорил Вилья. – И вот тут я вижу проблему. Я не знаю, откуда он взял деньги на оплату первого года обучения, но догадываюсь, что больше у него нет. И догадываюсь, что он, вероятно, рассчитывал изучить в первый год достаточно, чтобы подзаработать на каникулах и оплатить хотя бы первый семестр. Или выиграть конкурс, или стипендию. Что ж, за стипендию он еще может побороться в конце года, но… – Вилья вздохнул. – Она не даст ему право забрать деньги наличными! По сути Академия перекладывает деньги из одного кармана в другой, вот что это такое.

– А отложить выплату до конца обучения? – уточнил я. – Или хотя бы на пару лет, пока парень сможет сам подрабатывать?

Хотя, в принципе, если я расскажу Ротимеру о Рагновой идее «оживлять» котиков безутешных владельцев, возможно, он уже сейчас сможет делать неплохие деньги. Как-никак, парень – самородок! Я даже думал ходатайствовать о его переводе сразу на третий курс в конце года, но для этого у него плоховато с математикой.

– Боюсь, ученый совет не согласится. Как-никак, он затеял драку с сыном Генри Эдвардса, а тот – хороший спонсор нашей Академии.

– М-да… – пробормотал я. – То есть все упирается в Эдвардсов? Мне к ним идти и убеждать не кошмарить парня?

– Если удастся, я буду еще более высокого мнения о ваших дипломатических способностях, чем сейчас, – развел руками Вилья. – Вот только… Эдвардс – разумный человек, но его жена имеет репутацию мегеры, которая обожает единственного сыночку. И даже не знаю, что здесь вам посоветовать.

– Моя ситуация осложняется еще и тем, что я до некоторой степени стал причиной драки, – поморщился я. – Во всяком случае, так мне пересказали события другие ученики.

– Да, я тоже так и понял, – кивнул Вилья. – Ну, по крайней мере, можете утешаться тем, что нашли путь к сердцу трудного студента.

– Да Ротимер никогда не был трудным студентом… – покачал головой я. – Вот Питер – другое дело. И с ним, похоже, я потерпел поражение.

– Увы, – горьковато улыбнулся Вилья, – нельзя иметь сразу все. Может, все-таки чаю?

– Да нет, спасибо, я пойду… Родители Питера, насколько я помню, забирали его на каникулы, вернули только вчера. Они еще в Ненте или ушли порталом?

– Питер говорит – еще в Ненте. Я уже отправил им химеру по указанному адресу, должны завтра прийти.

– Прелесть просто… – вздохнул я. – Ну что ж, спасибо за разъяснения, постараюсь с ними встретиться завтра. Не могли бы вы послать за мной, когда они явятся?

– Да, безусловно.

Однако не успел я встать, как в дверь Вильи постучали.

– Почему мне кажется, что это именно Эдвардсы… – пробормотал замдекана.

После чего встал со стула и направился к двери. Я остался сидеть, и через минуту в гостиную, отодвинув свисающие с потолка плети красной лианы, снова вошел замдекана, за которым следовала немолодая супружеская чета. На зрительную память я не жалуюсь, а впечатления первого дня в Академии были очень свежи в моей памяти из-за новизны впечатлений и бурных эмоций, так что я сразу же узнал пару, которая ждала перед деканатом в день, когда я оформлял документы. Только сейчас вместе с ними не было нотариуса или кто он там.

Хм, интересно, если они такие важные и все из себя спонсоры Академии, почему их в начале учебного года заставили ждать, как простых смертных? Чисто из-за неразберихи, которая тогда творилась? Тогда очко в их пользу, что они не устроили из-за этого скандал.

Мужчина – полноватый осанистый господин, высокий, с низким голосом и большими руками, больше напоминал грузчика или воина, чем торговца, если бы не богатая одежда. Женщина с тонкими чертами лица, наоборот, походила на дворянку повадками и манерой двигаться. Определенно, прошла хорошую школу! Выражение ее лица сразу разъяснило мне, почему госпожу Эдвардс считали мегерой.

– А вот и куратор Питера, мессир Андрей Вяз, – сказал Вилья. – Можем обсудить ситуацию вчетвером.

Я встал и коротко поклонился даме.

Муж и жена переглянулись. Потом женщина бросилась вперед, схватила меня за обе руки и воскликнула:

– Мессир Вяз! Я вам так благодарна! Так благодарна! Спасибо, что добились от нашего непутевого мальчика таких замечательных результатов!

В глазах женщины натурально стояли слезы!

Что⁈ Меня опять с кем-то перепутали?

Глава 18
Новый семестр

Да, когда ожидаешь ругани или высокомерия, искренняя похвала и слезы в глазах застают врасплох!

Сказать, что я был удивлен приветствием госпожи Эдвардс, значит, ничего не сказать.

– Я бы не сказал, что добился таких уж выдающихся результатов… – начал я.

– Как? Но ведь Питер победил в конкурсе эссе! Это так здорово! Я совершенно не ожидала! – тепло проговорила женщина.

Питер победил в конкурсе эссе? А почему мне об этом никто ничего до сих пор не сказал?.. Ах да, я же не спрашивал. Или он наврал родителям?

Я вопросительно взглянул на Вилью, тот слегка кивнул.

– Питер – талантливый мальчик…

– Талантливый, но слишком избалованный, – низким басом прогудел господин Эдвардс. – Надин хотела сказать, что не ожидала, что он вообще будет участвовать.

– Да, – подтвердила его жена, доставая из висящей на поясе сумочки кружевной платок и промакивая уголки глаз. – Да, я совершенно этого не ожидала! Увы, мы имели глупость с семи лет отправить Питера в специальный дворянский пансион… Там он приобрел, с одной стороны, презрение к дворянам – что очень вредно по нашей линии работы! А с другой – совершенно лишнее высокомерие! И нежелание учиться вдобавок! Когда мы спохватились, было уже поздно…

– Чего мы только не перепробовали, – добавил отец. – Право, я уже подумывал отправить его на одном из кораблей простым матросом, вот только опасался, что Надин слишком сильно переживала бы…

– Да-да, мое сердце не выдержало бы! – охотно подтвердила супруга, продолжая терзать платочек. – Увы, это все из-за меня, я слишком нервная, слишком тряслась над Питером с детства… Он наш единственный ребенок, больше никогда не будет – вы понимаете.

Я машинально кивнул, невольно преисполняясь сочувствия к этой паре.

– А тут еще выяснилось, что он некромант! – вздохнула Надин. – И я пришла в ужас! Честное слово, если бы не мессир Арвил, который на нас работает, я бы и сама, наверное, умерла! К счастью, он согласился подучить Питера до следующего набора в Академию…

– Да, кроме проблем с Ядром Нежизни, некромант – это ведь огромная ответственность, – добавил Генри Эдвардс. – За ними наблюдают во все глаза, случись что – они всегда под подозрением! Это как двигаться крутыми галсами при свежем ветре. И наш парень был совершенно к этому не готов! Я столько серебра и золота раздал, чтобы в Академии за ним наблюдали… А тут вы! – он широко и дружелюбно улыбнулся. – Даже удивительно! Вроде, ничего особенного не делаете, но Питер с вами совсем другим стал! Начал завидовать другим ребятам, соревноваться с ними, честолюбие проснулось… И все наши агенты в один голос говорят, что это вы, что такого куратора у первокурсников Нежизни еще не было. Мы еще до Нового года хотели вас поблагодарить, но, увы, не застали.

– Да, я… улетел домой, – неуверенно проговорил я, не зная, как относиться к этому потоку похвал и откровений.

– Ну вот! Хорошо, что теперь встретились… Жаль, что повод такой неприятный, – вздохнул Эдвардс. – Или приятный, это уж как посмотреть. Я и не знал, что Питер настолько смелый, чтобы на кого-то напасть!

– Должен вас разочаровать, это на него напали, – покачал головой Вилья.

– Мне доложили, что он давал сдачи? – нахмурился Эдвардс. – Или обманули⁈ – в голосе его зазвучали грозные нотки, и стало особенно очевидно, что этот здоровяк далеко не так добродушен, каким хочет сейчас казаться.

– Давал, – сказал Вилья. – До переломов дело не дошло, рука у него не такая тяжелая, как у второго парня. Но фингал ему поставил и зуб выбил.

– Молодец! – одобрительно воскликнул Генри Эдвардс. – Ничего, тяжелая рука – дело наживное!

Его жена огорченно вздохнула, но ничего не сказала.

– То есть вы не держите обиду на Ротимера? – спросил я. – Не будете настаивать на большом штрафе? И на немедленной выплате?

– Ротимер Арталон-Дерагон? – грозно спросил Эдвардс. – Это который ваш дворянчик?.. – задумавшись на секунду, Эдвардс сказал. – Нет, на штрафе настаивать буду – кровь Эдвардсов дорого стоит! Пятьдесят золотых, да, максимальная сумма? Но вот платить – пускай платит, когда сможет. Лишь бы до выпуска из Академии. Не хотелось бы лишать сына соперника и даже, может быть, врага, – Эдвардс гулко усмехнулся. – Хороших соперников надо ценить и беречь!

И чувствовалось, что его с этой, в общем-то, компромиссной позиции не сдвинуть. Однако на самом-то деле предложение хорошее: для некроманта-старшекурсника заработать пятьдесят золотых не так уж сложно, как я знаю по примеру Рагны. А за свои ошибки надо платить. Ротимер же, определенно, совершил ошибку: отреагировал на слова кулаком в ситуации, когда драка была исключена, и о последствиях он знал.

– Очень приятно иметь с вами дело, – кивнул я Эдвардсу.

Ну вот, и моя хваленая дипломатичность не пригодилась! Какое облегчение.

Однако история с дракой на этом не закончилась.

На следующее утро, когда я сидел на планерке факультета Нежизни, в дверь вдруг постучались, и, к моему удивлению, все тот же купец Эдвардс ввел в комнату сына. Вилья отпустил его на ночь из карцера к родителям – а Ротимера выпустил в его собственную спальню, по моей просьбе и под мою ответственность. Питер выглядел совершенно как обычно, ни следа травм не осталось: вот что значит хороший маг природы! Однако выражение на его лице было каким-то… неестественно благородным, что ли!

– Госпожа декан, уважаемые мессиры, совет факультета Нежизни! – произнес мальчик четким голосом, словно на сцене играл. – Извините, что нарушаю регламент, но у меня срочный вопрос, пожалуйста, позвольте мне обратиться!

Амалия Дархерст чуть скривила губы, еле слышно хмыкнула, скосила глаза на купца Эдвардса, однако проговорила почти благосклонным тоном:

– Дозволяю. Говорите, юноша!

– Я знаю, сейчас решается вопрос о штрафе меня и моего однокурсника Ротимера Арталона-Дерагона за драку. Я прошу ученый совет принять во внимание, что я был зачинщиком и подстрекателем, что я намеренно провоцировал Ротимера, что я сказал ему вещи, которые не то что дворянин, а ни один мужчина снести не мог бы, и я даже дал ему пощечину, – тем же возвышенным тоном сказал Питер.

Оба-на. Вот это поворот.

– В записях очевидцев не фигурирует особенно страшных оскорблений в адрес персоны Арталона-Дерагона, равно как и пощечина, – заметила Дархерст.

– Свидетели были заняты своими делами и ошиблись, госпожа декан. Самое неприятное я произнес вполголоса. А Ротимер не хочет повторять гадости, которые я ему сказал.

– Вот как, – произнесла Амалия. – Ну что ж, мы примем во внимание ваше чистосердечное признание. Идите, юноша. И вас, господин Эдвардс, тоже попрошу удалиться.

Эдвардсы вышли. Госпожа декан фыркнула, усмехнулась и сказала:

– Ну что, я полагаю, тут все ясно. Арталона-Дерагона штрафуем на двадцать золотых с выплатой до окончания обучения.

– Подам бумаги ректору, – кивнул Вилья.

Я хотел было вслух удивиться – мол, Эдвардс же вчера сам настаивал на сумме в пятьдесят, а с его мнением в Академии явно считались! Но тут же прикусил язык. Явно, что декан и замдекана разбирались в ситуации лучше меня. А Эдвардс-старший сам здесь присутствовал, значит, его сын не просто выкрутасничал, а действовал с его ведома и даже одобрения – ведь явно пытался скостить последствия для Ротимера!

Значит… значит, что?

Похоже, Эдвардсы хотят, чтобы их сын завязал дружбу с многообещающим некромантом дворянского сословия! Иного объяснения я придумать не могу. Несмотря на свои вчерашние слова о важности хороших врагов. С другой стороны, может, это входит в их понятия культивации хорошего врага?

Однако Питер-то почему на это согласился? Неожиданная встряска вправила мозги? Или папаша еще добавил?

Недостающую деталь мозаики добавила мне Леу в конце рабочего дня.

– Слушай, какая любопытная история у тебя на факультете приключилась! – со смешком сказала она мне, когда мы лежали в постели, обнявшись. – Мне, честно говоря, стало настолько любопытно, что я подслушала немного.

– Подслушала что? – не понял я.

– Пошмыгала везде ящеркой! – хмыкнула она. – Ты, наверное, удивляешься, чего это второй мальчик пришел врать и выгораживать первого? Ну, что он якобы его сильнее спровоцировал, чем на самом деле?

– Немного удивляюсь, – кивнул я. – То есть понятно, что его родители продавили не ссориться с однокашником. Но почему он с ними заодно и вроде бы искренне старается – в толк не возьму! Считал этого парня менее сговорчивым!

– Потому что он списывал, когда отвечал на вопросы теста перед эссе! – фыркнула Леу. – И второй мальчик, – Ротимер, да? – это видел! И Питер знал, что он видел! И Ротимер его не выдал.

– А ты откуда знаешь? – удивился я. – Ты на эссе тоже за ними наблюдала, что ли?

– Вот еще, я тогда свои семестровые зачеты сдавала! Делать мне больше нечего… Нет, Питер это обсуждал с родителями в карете, когда в гостиницу ехали, а я под лавкой пряталась! Отец ему пощечину дал, но не за то, что он списывал, а за то, что не пошел и не сознался, когда увидел, что его спалили! Потому что, сказал, в этих случаях всегда надо минимизировать ущерб от жульничества, а хорошая репутация дороже любой победы в конкурсе! И добавил, что репутация честного человека так просто не дается, зато потом по жизни очень помогает – если хочешь быть честным, жульничать надо только так и тогда, когда ты точно знаешь, что никто не заметит. А если заметили, то сразу прекращать или сознаваться, по обстоятельствам. После этого мама еще добавила, что если Ротимер на него не наябедничал, то это говорит о твердом характере и твердых принципах, и такого человека хорошо бы иметь в друзьях, и что Питеру теперь нужно постараться, чтобы не сделать его настоящим врагом, что бы там Генри ни говорил о важности врагов! Отец посмеялся и сказал, что враг врагу рознь, но мать совершенно права. Питер тут начал жаловаться и возмущаться, но родители его быстро переубедили – слушай, они такие умные, почти как ты! – Меня порадовал этот комплимент. – В общем, в итоге мальчик доломался и сказал, что подумает, как поладить с Ротимером, если еще не поздно. Отец ему сказал, что еще точно не поздно, что драка в их возрасте – это часто начало дружбы. И еще сказал, что приз в двадцать золотых за сочинение он у него забирает и что еще пятнадцать вычтет из его содержания за следующий год и найдет способ передать это Ротимеру так, чтобы он не заподозрил.

– Отлично! – порадовался я. – Слушай, какие хорошие и адекватные родители! Даже не ожидал, что у Питера такие! Хотя… наверное, стоило ожидать.

– Почему? – спросила Леу.

– Потому что он язвил, но учился, учебный процесс не срывал. И Симона в свои подпевалы не принял. И когда меня начал подозревать, к декану тоже жаловаться не пошел. Хорошая основа у парня.

…Увы, вскоре я был вынужден наблюдать родителя совсем другой закваски!

Мелисса опоздала с каникул на два дня, я уже начал волноваться за нее и даже отправился в деканат, чтобы взять домашний адрес и написать письмо. Однако тревоги мои оказались напрасны: девочка в итоге все-таки нашлась сама. По стечению обстоятельств я как раз находился в главном дворе – том, что с огненно-водяным фонтаном – когда огромные ворота раскрылись, впуская отца и дочь, обе фигуры, большая и маленькая, в одинаковых консервативно-черных зимних плащах.

Как я и думал, отцом Мелиссы оказался тот самый желчный тип, которого я также встретил в деканате в первый день учебы – который спрашивал у секретарши, есть ли гарантии, что его кровиночку не угробят.

Господин Картер держал в руках письмо, которое сунул Мелиссе в руки. И сказал:

– И помни, чему я тебя учил! Семья – прежде всего. Я – твой отец, только я на твоей стороне, эти мессиры только хотят тебя использовать в своих целях! Может даже, для своих темных ритуалов. Учись у них, но постоянно держи в голове, что никто здесь тебе не друг, даже если кажется обратное!

– Я помню, папочка, – тихо сказала Мелисса и сделала аккуратный книксен.

– То-то же! Веди себя достойно, не опозорь меня, – хмуро добавил господин Картер, после чего развернулся и вышел, недобро зыркнув на меня.

Как это его «веди себя достойно» сочеталось с «никто здесь тебе не друг» и «все тебя хотят только использовать» – разве только сам Творец знает.

Впрочем, мне эти несколько фраз, произнесенных очень тихо, дали новый взгляд на проблему Мелиссы – а именно, ее постоянную неискренность и попытку всеми манипулировать, по мелочи и нет. (После истории с Финном была еще история по выдуриванию денег из Марго за мелкие услуги и выдуриванию помощи в мастерской у Альбрехта и Эдвина с давлением на жалость, но их я пресекал куда мягче, чем первый случай. Второй раз даже жертвам ничего не сказал, поскольку там была пограничная ситуация: в принципе, мальчикам даже нравилось чувствовать себя настоящими мужчинами, помогая более слабой девочке, никакого особого вреда Мелисса им не нанесла.)