Текст книги "Препод от бога (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14
Возвращение домой

Ярмарка прошла для моих питомцев довольно успешно. После нее Финн и Аня – явно посовещавшись! – принесли мне заработанные деньги и отдали на сохранение. Я, хмыкнув, загрузил это все в Ночку: надежнее тайника не придумаешь! Но предупредил детей:

– Вы же понимаете, что я уеду на все праздники и каникулы? Меня дома ждут.

– Понимаем, – чуть погрустнел Финн.

А Аня неожиданно весело, без слез, сказала:

– Без вас, конечно, очень грустно, но мы себе оставили на сладости! А я вот именно поэтому вам деньги и отдаю, что вы уезжаете! На Новый год столько всего будут продавать, не хочется потратить случайно.

– Какая толковая мысль! – сказал я. – Молодец, Аня. Но если все-таки деньги понадобятся для чего-то срочного, обратитесь к заместителю декана Вилье, я его предупрежу.

Аню передернуло.

– Бр-р! Вот к нему точно не пойду! Он страшный!

– Значит, деньги целее будут, ты же этого хотела, – подколол ее Финн.

Меня очень радовал их прогресс: Финн стал живее и раскованнее, Аня перестала все время рыдать. Гийом, кстати, тоже прогрессировал, но пока в основном внешне: учеба ему не очень давалась, однако от нормальной еды мой третий «недокормыш» резко пошел в рост и за четыре месяца вытянулся сантиметра на четыре, если не на пять! В результате вся одежда стала ему мала. Форму ему с руганью, но выдали новую (помогло, что я успел подлизаться к кастелянше), однако вот все остальное… Гийом хотел было все заработанные на ярмарке деньги на одежду и потратить, но кто-то – на удивление, чуть ли не Эдвин! – посоветовал ему все, что можно, пошить в нашей мастерской, а докупить уж остальное.

Тем временем подходило время конкурса сочинений. Я ожидал каких-то страстей и драм, но на удивление ничего не было, кроме того, что Марго – наша невозмутимая Марго! – обратилась ко мне накануне, пожаловалась на бессонницу из-за конкурса и попросила усыпить ее магией. Гусары, молчать! Девочка явно говорила без всякого подтекста и вообще не подкатывала, а действительно нервничала.

Естественно, магией я усыпить ее не мог за неимением таковой, но заварил немного травок, которые дала в дорогу Мириэль. Они были не столько сонные, сколько просто успокоительные – местный аналог пустырника. Мне он ни разу не понадобился, потому что я и на работе уматывался, и Леу потом вечерами добавляла. Однако Марго я сказал, что это мощное снотворное. Девочка начала шататься, едва выходя из моего кабинета. Сила самовнушения сработала: она отлично проспала всю ночь, и утром мы ее еле добудились.

По моей оценке, занять если не первое, то одно из призовых мест (их было всего три, но за второе место давали только десять золотых, а за третье – пять) имели шанс трое из «неженок». Жан, благодаря глубокому и аналитическому уму, всегда писал очень интересные эссе, однако формулировал все максимально сжато и лаконично, «телеграфным» стилем. В результате его работы часто не дотягивали до нижней планки по объему, а при этом, бывало, он не успевал написать их в срок! Но все же если в комиссии попадется кто-то достаточно не-формалист, его усилия имели шанс быть замеченными. Ротимер Арталон-Дерагон, он же д’Артаньян, писал неожиданно отлично – я даже удивился, откуда у мальчика его возраста и наклонностей такой прекрасный литературный стиль? Неужели книжки дома читал? К счастью, Ротимер стал со мной несколько откровеннее после того, как выяснилось, что я барон, и рассказал мне, что, действительно, все детство прятался от пьянчуги-отца в библиотеке. Которую собирал его дед и под угрозой фамильного проклятья запретил отцу продавать хоть что-то оттуда, а иначе бы он и ее давно распродал! Однако он иногда делал глупые грамматические ошибки (сказывалось отсутствие систематического образования), да и сами мысли в эссе не отличались особенной новизной. Питер, наоборот, писал очень грамотно, любил бравировать нестандартностью своих идей, но из его работ сквозило высокомерие, которое он не считал нужным скрывать, и он частенько вставлял сомнительные пассажи, которые сам полагал блестящими и не соглашался убирать.

У остальных ребят, увы, шансов не было вообще, даже у Марго, самой грамотной из них. Если, конечно, никого во время самого конкурса не озарит какой-нибудь гениальной идеей. Но я не стал им ничего об этом говорить. Наоборот, всех подбодрил, и сказал вот что:

– Учтите, что первый король этого мира, его величество Эдвард Хемпстед, не выиграл в жизни ни одного конкурса сочинений!

– Что, правда? – удивилась Мелисса.

– Да, именно, – подтвердил я. – По крайней мере, в нашем мире! Не проводилось здесь тогда конкурсов сочинений.

Все рассмеялись.

– А вы, учитель? – спросила Мелисса. – Выигрывали?

– Пару раз, – сказал я. – Но у нас не давали денежных призов, так что это было не очень почетно и не так уж много людей участвовало.

– А где именно вы учились? – спросила Мелисса. – В Эйхенау?

– Нет, – сказал я, – я получил образование в другом мире.

Кажется, это детей впечатлило! Ну что ж, главное, что я никого не обманывал.

– Это что же, получается, – пробормотал Гийом, – если я что-нибудь займу, я сделаю что-то, чего не сделал первый король?

Снова смех.

– Так, ребята! – я погрозил им пальцем. – Мы сейчас опасно подходим к оскорблению королевской фамилии! Я-то знаю, что вы ничего плохого в виду не имели, но смотрите, лучше так даже не шутить.

Не знаю, уж насколько мне удалось снять напряжение, но в итоге дети написали все нормально, работы были сданы без эксцессов – а там через пару дней начались каникулы. Каникулы, после которых мне предстояло, во-первых, сопровождать детей на практику с мертвыми телами (к счастью, вел ее не я, но я, как некромант, должен был надзирать на случай, если вдруг кто попробует анимировать труп и надорвется), а во-вторых, учить их понемногу анимировать насекомых и мелких животных. Хорошо хоть, я знал, что как минимум у Ротимера и Ани это получалось, можно попросить их ассистировать! Но это поначалу. Как дальше буду выкручиваться – черт его знает.

Однако все это отступало перед главной радостью предстоящих каникул: мы летим домой! Я по-настоящему обниму Миру, Сашку, впервые погляжу на новорожденную Лидочку – да и с Рагной нам наконец удастся пересечься в пространстве божественного сна! Потренируюсь с Ханной (она ожидаемо поворчит на меня, что я маловато тренировался эти четыре месяца, потом, наверное, найдет за что снисходительно похвалить), перетру за хозяйство с Габриэлем… С Ночкой всласть покатаюсь по окрестностям! Полюбуюсь на наши горные вершины на фоне яркой синевы зимнего неба!

Хорошо будет!

* * *

Мы вылетели рано с утра, еще затемно – но и до дома добрались уже намного после наступления темноты. На нашем горном плато темнеет раньше, чем в других местах – горы загораживают солнце. Однако в этот раз наступила уже полноценная зимняя ночь: отблески заката не горели больше на горных вершинах, небо не синело, а глубоко чернело, и звезды сверкали ярко и близко.

Между прочим, звездное небо тут было совсем другим: я не узнавал ни одного знакомого созвездия. Специалист я еще тот, конечно, но папа в свое время научил меня находить хотя бы Большую и Малую Медведицы и их вечных соседей в северном небе: Лебедя, Дракона и Лиру с ее ярчайшей Вегой. Тут их не было, я это заметил еще в первые дни, когда мы с Мишелем и Кэтрин частенько ночевали под открытым небом. Но тогда у меня было много других забот, а теперь я впервые задумался: а вот это Многомирье, вот эти параллельные миры с «немного разной магией для каждого мира, хотя общие принципы схожи» – каждый из них что, представляет собой отдельную вселенную, или все-таки разные планеты в рамках одной вселенной? И порталы – это, по сути, не межмировые, а межпланетные путешествия? Интересно, а «нормальный» звездолет на магии тут построить можно? А если можно, то как?

Впрочем, из меня, конечно, звездолетостроитель еще хуже, чем астроном! А вот узнать, как в других, более развитых мирах, обстоят дела на этот счет, я бы при случае не отказался.

Все это, однако, тут же вылетело у меня из головы, когда я скатился с крутого бока Леу и едва не упал в снег: несмотря на то, что я был закутан-перекутан, ноги все равно затекли и окоченели!

До чего приятно было видеть свой дом с его горящими окнами в заснеженной ночи! Да, банальный образ, но ведь банальности не зря стали распространены! Дверь отворилась – и на расчищенное крыльцо вышла Рагна, разумеется, ничуть не изменившаяся за четыре месяца, на сей раз в ярко-красном платье, видимо, как раз по случаю нашего возвращения. Впрочем, огоньки в глазах у нее горели не красные, а голубые – чтобы не так страшно смотрелись.

– Андрей! – обрадованно воскликнула она. – Леу! Как мы по вам соскучились! Лиихна, тебя мы тоже очень рады видеть.

Потом обернулась в дверь и крикнула:

– Мира, а ты за порог ни ногой! Сейчас он войдет! Ты еще не в форме, замерзнешь!

– Ничего, я охраняю проход, – сказал голос Габриэля, который, однако, звучал немного непривычно.

Лиихна следом за мной спрыгнула с шеи Леу – куда более изящно. А затем и сама Леу видоизменилась и встала в сугробе в своем самом симпатичном платье и кокетливой шляпке, купленной в Ненте.

За два дня до нашей поездки у нее произошел очередной качественный скачок: она явилась ко мне вечером с изменившимся лицом и возгласом: «Щеки! Андрей, как круто! Я наконец-то поняла, зачем они нужны, – и смогла их сделать!»

«Ура! – обрадовался я, с удовольствием ее разглядывая. – Ты выглядишь гораздо более гуманоидно! Полное превращение ближе с каждым днем!» А сам подумал, что теперь-то мы наконец можем целоваться. Поцелуи – это едва ли не мое самое любимое в сексе… ну, после собственно секса… и после ласк женской груди, наверное…

«По-моему, я выгляжу даже лучше гуманоида! – Леу улыбнулась мне ртом, полным острых клыков. – Смотри, какие крутые зубки забацала! У вас таких нет!»

На этом месте мой энтузиазм к поцелуям с Леу несколько увял – но в итоге я все-таки решился попробовать. И не прогадал!

– Леу, замечательный прогресс! – обрадовалась Рагна. – Смотрю, тебе, по сути, только кожа и кожные железы остались?

– Ну… не совсем, но близко к тому, – скромно сказала Леу. – Но это и есть самое сложное. Профессор говорит, что именно кожа в первую очередь отличает зверя от ящерицы. И строение почек, которое тоже с кожей связано. И что, возможно, мне придется даже откатиться назад до амфибии, а потом попробовать развить кожу в другую сторону…

– Справишься, – уверенно сказала некромантша. – У тебя явно немалые способности. Вон сколько ты осилила всего за несколько месяцев!

– Идите в дом уже! – крикнула Мириэль из-за порога. – Я тоже хочу посмотреть на новую Леу! И Рея обнять!

Мы последовали ее приказу.

В тепле Мира, с висящей у нее на поясе Ханной, сразу накинулась на нас с объятиями и поцелуями – мне досталось чуть больше, Леу чуть меньше, Лиихне еще поменьше, но никто не был обделен лаской! Я сразу понял, что Рагна права, и что Мира еще не совсем в форме: она казалась худее, чем обычно, и какой-то слегка уставшей, но в целом было видно, что ничего страшного с ней не происходит.

Рагна мне уже сказала в одном из предыдущих снов, что лактация дается Мире немного тяжелее, и что Саша стал очень плохо спать, часто будит ее по ночам – пришлось даже готовить для него мягкое успокоительное. При этом мальчик здоров, отравление прошло бесследно, наяву весел – непонятно, что его беспокоит? Хорошо хоть, маленькая Лида спит, как кирпичик!

Я наконец-то полюбовался на дочку, которая за прошедшие почти полтора месяца изменилась очень сильно, приобрела совершенно человеческие очертания и стала еще больше походить на мою маму, за исключением темных волосиков и острых ушек. Взяться за рукоять Ханны тоже было приятно в своем роде, хотя должен сказать, что я испытал острый приступ тоски, потому что, оказывается, воображая встречу, представил, будто она ждет меня в доме в человеческом теле, словно во сне, – увы!

– У нас все благополучно, в деревнях тоже, – отчиталась моя любимая мечница, как только я перевесил ее себе на пояс. – Два вольных поселения уже готовы, я велела старостам приезжать давать тебе присягу в первый день нового года. Со слугами тоже все в порядке, Фиртан вполне справлялся. На хозяйстве у Габриэля, вроде, нормально, но пусть это он сам тебе расскажет…

– Расскажу, – сказал Габриэль, – но ничего срочного нет, все ждет до завтра! А то и до послезавтра.

Я обернулся к своему соратнику, намереваясь то ли пожать ему руку, то ли тоже обнять, это уж как пойдет – да так и застыл. Потому что вместо Габриэля, разговаривая почти что его голосом, стоял незнакомый молодой парень!

Ну ладно, не совсем молодой. Годам к тридцати ему подходило, пожалуй: видно, что постарше моего нынешнего тела. Но по моим прежним понятиям – чуть ли не юноша. Острота ушей сделалась чуть более выраженной (хотя они остались короче и куда круглее, чем у Мириэль или даже у Саши), волосы почернели, глаза из обычных серо-голубых стали ярко-синими – тоже один из эльфийских признаков, как я понял, у них глаза всегда более ярких и странных цветов, чем у людей. А еще он сбрил усы и бороду.

Когда я уезжал, Габриэлю на вид было лет пятьдесят. И вот он как шикарно скинул за одну только осень и кусок зимы!

То есть, объективно говоря, за прошлый год он скинул больше, но почему-то изменения «от условных девяносто» назад к «условным пятидесяти» не так бросались в глаза. Может быть, потому, что они происходили медленно и у меня на глазах?

– Ни хрена себе, – наконец нашелся я. – Это связь с Лесом тебя так⁈

– Именно, – улыбнулся теперь совсем не старый рыцарь. – Госпожа Мириэль сотворила чудо.

– Сколько раз я говорила, не госпожихай, – фыркнула Мира, снова меня обнимая. – И баронессой не зови! Хочешь звать уважительно, зови учителем, я не против! – Тут она лукаво улыбнулась.

– Хорошо, учитель, – послушно поправился рыцарь, все еще улыбаясь.

Судя по его лицу, старческая угрюмость тоже его покинула: Габриэль по-прежнему казался серьезным, но куда более расслабленным и внутренне радостным, что ли, чем прежде.

– А где барышня Раввикиль? – спросил рыцарь. – Она вроде вошла с вами, а теперь ее нет…

– В их с отцом дом пошла, наверное, – сказала Леу беззаботно. – Там ведь Фиртан один сейчас живет, а они кузены. Тоже новостями обмениваться будут!

– Нет, – вдруг произнесла Ханна. – Лиихна пошла на кухню. Проголодалась, похоже!

А сама вдруг добавила мне мысленно: «Андрей, по-моему, тебе надо за ней пойти. Поговорить!»

«Что-то случилось?» – так же мысленно ответил я.

Я был занят объятиями и поцелуями в момент встречи, что на орчанку почти не обращал внимания.

«Похоже на то. Она увидела Габриэля и обалдела сильнее, чем ты. Постаралась не показать, но я же вижу! И сбежала. Либо по новой проняло, либо наоборот. Она-то в старика влюбилась, а он теперь молодой. Может, ей не понравилось. Иди… пообщайся. Как только ты умеешь».

«Тебя же взять с собой?»

«Естественно! Ни за какие коврижки не пропущу».

Латентные способности Ханны как матриарха большого семейства уже понемногу находили применение – но одной из побочек, впрочем, вполне простительных на мой взгляд, стала любовь к сплетням.

– Так, народ, Ханна меня попросила кое-что сделать, сейчас вернусь! – сказал я остальным. – Постараюсь побыстрее!

– Давай не очень долго, а то я все съем без тебя! – воскликнула Мира. – И вообще, сейчас Фиртан и Шонма придут, они уже наверняка вас увидели. Мы договаривались, что в первый день все вместе поужинаем.

– Отлично! – сказал я. – Мы быстро!

И отправился следом за Лиихной.

Ханнина наблюдательность оказалась на высоте: орчанка действительно была там. Но не рыдала, как я втайне опасался. Просто сидела на скамье около кухонного стола со странным выражением лица. К счастью, она зажгла артефактную лампу (влетело в копеечку, но мы поставили их во всех комнатах, плюс закупили местные усовершенствованные масляные лампы на всякий случай), так что мне хорошо было ее видно.

– Лиихна… – начал я.

– Все в порядке, – перебила меня орчанка. – Все в порядке. Изменения в Габриэле застали меня врасплох, только и всего. Я испугалась, что снова в него влюблюсь. Но не влюбилась. Все в порядке.

– Хорошо, но я не за этим, – соврал я. – Мне надо проверить одну гипотезу. Не могла бы ты дать мне руку на секунду?

Вроде, Лиихна не знает об этом мое способности…

Да, похоже, не знала, потому что руку протянула без споров.

– Ладно, а зачем?

Блин, надеюсь, что когда человек в таком раздрае, на меня одни кулинарные подробности не посыпятся? Страх Мишелевой принцессы я тогда почувствовал…

Есть!

Я всего секунду подержался за ее ладонь – но меня накрыло таким цунами чувств, что… бедный Габриэль, короче. Или наоборот, счастливый. А внешне Лиихна выглядела почти невозмутимой! Знай ее похуже, мог бы даже принять эту игру за чистую монету.

– Лина, – сказал я, пользуясь уменьшительным именем, хотя мне она не давала права так себя называть. – По-моему, ты мне врешь. По-моему, ты до сих пор влюблена в Габриэля до смерти, а увидев его, совершенно расклеилась. И в полном отчаянии, потому что тебе гордость не велит предлагать повторно – тем более, молодому красивому мужчине, а не благородному старику, который сам точно первый не предложит!

– Да что вы себе позволяете! – Лиихна вскочила на ноги. – Андрей, вы, конечно, барон, оплачиваете мое обучение, и отец хочет принести вам вассальную клятву, но это не дает вам права…

– А еще я почти на тридцать лет тебя старше и имею опыт сожалений о несделанном и несказанном! – перебил я ее. – И вот что я тебе скажу: никакая гордость не стоит счастья с любимым человеком.

– Да⁈ – глаза Лиихны опасно сузились, кулаки сжались. – А как я себя поставлю с ним тогда⁈ Как тряпка, о которую можно ноги вытирать⁈

– Мы все еще о Габриэле сейчас говорим? – спокойно спросил я.

Лина слегка стушевалась, как-то осела. На глаза ее все-таки начали наворачиваться слезы.

– А если… – уже гораздо тише произнесла она. – Если он опять откажет⁈ То что тогда?

Тут вместо меня заговорила Ханна.

– Дорогая Лина, я же с ним вместе разминалась в тренировочном зале. Не откажет. Принципы принципами, старая любовь старой любовью, но молодость берет свое! Если ты хотя бы просто залезешь к нему в постель, считай, он твой.

Кажется, Лина совсем заколебалась.

– Меня не так воспитывали…

– Я думаю, в такой ситуации, в которой ты оказалась, даже духи предков тебя бы простили, – мягко сказал я. – Они же у вас отвечают за правильное поведение, так?

Лиихна… натурально шмыгнула носом!

– А если он меня все-таки прогонит? – пробормотала она. – Прямо из… – тут она сильнее позеленела: кровь прилила к щекам. – Прямо из постели, как вы говорите. Это же совсем будет унизительно! Еще унизительнее, чем обычный отказ!

– Очень вряд ли, – сухо сказала Ханна. – Но риск, конечно, есть. Ты трусиха, что ли? Вот не ожидала!

– Не берите меня на слабо, баронесса! – фыркнула Лиихна.

После этого вытерла слезы тыльными сторонами ладони и с независимым видом вышла из кухни.

– Ну, как думаешь? – спросила Ханна. – Подействовало?

– Посмотрим, – сказал я. – Я бы, правда, сначала у Габриэля разузнал, как и чего, а то мы ее отправили наобум…

– Да нравится она ему, нравится, – фыркнула моя жена. – Ясно же! Еще раньше нравилась, просто у него принципы. Может, даже влюбился уже, по телесному контакту вожделение легко считывается, а вот более глубокие чувства – сложно. Молодежь! – это последнее она произнесла с непередаваемой интонацией.

Я усмехнулся.

– Ладно, тогда остается только ждать развязки…

Глава 15
Клятвы и связи

Торжественный ужин в честь моего возвращения прошел замечательно – весело, по-семейному. У меня возникло странное чувство дежавю: вспомнились большие семейные застолья, когда родители еще были живы, и мама поддерживала связи со своей обширной деревенской родней. То есть из деревни были только бабушка с дедушкой: мамины многочисленные братья и сестры все перебрались в города, и только частью осели в Подмосковье, как мы. Однако все, кто мог, обязательно старались хоть раз в год собраться вместе.

Так вот, наши посиделки в большой гостиной нашего дома очень напоминали те сборища по духу! Только не хватало обязательной запеченной утки, фаршированной гречкой (запеченная утка была, но гречка тут не растет) и советского ковра на стене! И чтобы детвора сидела на диване на подушках и бегала вокруг.

Впрочем, Ночка с ее огненной гривой и глазами, неподвижно стоявшая в углу гостиной, почти что вписывалась в роль ковра: полагаю, фоточки на ее фоне вышли бы даже более атмосферными! А вот наша детвора пока еще не доросла до вечерней беготни: Лида спала у Миры в слинге на груди (еще одна вещь «из другого мира», которую все тут воспринимали как что-то само собой разумеющееся), Сашка – у себя в кроватке, ему уже было поздно. За ним присматривали несколько крысиных скелетиков Рагны: часть в виде плюшевых игрушек, часть «голеньких».

«Ничего, – подумал я. – Скоро все будет. И эта парочка подрастет, и Рагне верну тело, и она тоже кого-нибудь родит… А на каникулы, пожалуй, стоит действительно привезти сюда трех самых неприкаянных некромантят – если девчонки не будут против. Вот и получится суеты полон дом, еще проклянем все!»

Но, в общем, подвыпившие орки, горланящие песни – Лиихна присоединилась к Фиртану и Шонме – вполне скрадывали отсутствие шумной ребятни!

Сперва мы с Габриэлем присоеднились к оркам (они пели на своем языке, но припевы были простенькие – там, главное, подвывать в тон), пока четверо моих жен шушукались между собой, а потом Мира утащила меня в спальню, смущенно сказав на ухо: «Не могу больше ждать! Давай быстренько… а потом опять спустимся праздновать со всеми!» Действительно, получилось быстренько: эта нетерпеливица даже раздеться мне не позволила! Да что там раздеться, даже с кровати покрывало скинуть.

– Ф-фух, спасибо, – она поцеловала меня в щеку. – Пойдем теперь дальше веселиться, пока дети спят и все хорошо!

– Ты точно в порядке? – спросил я ее осторожно.

– Нервничаю немного, – пожала плечами Мира. – Не могу понять, от чего. Но ты приехал – и гораздо легче.

– Может быть, это материнство?

– Это точно материнство, – усмехнулась моя эльфийка. – Не могу никак успокоиться, все думаю, что Саше и Лиде какая-то опасность угрожает… Помнишь, я тебе жаловалась раньше, еще больше года назад, что все время боюсь, что мое счастье закончится и опять какая-то беда? Ну вот, а счастье все не заканчивается – и ожидание само по себе начинает подбешивать.

– Так не жди, – посоветовал я. – Мое отсутствие почти на год – чем не несчастье? Может, твое предчувствие уже оправдалось.

Мира ласково мне улыбнулась.

– Это несчастье, конечно. Но не очень большое. Я же тебя все равно хотя бы раз в неделю ночью видела! А теперь и чаще буду. И главное – я точно знаю, что ты жив, что с тобой все в порядке, что ты меня любишь… чувствую. Разве же это разлука? Да, хочется коснуться тебя, обнять, – в доказательство она взяла мою ладонь двумя руками и потерлась о нее щекой. – Но Ханне и Рагне во сто крат тяжелее в этом плане – а они не жалуются! Так что и я не буду.

У меня аж сердце защемило от нежности. Я схватил Миру, прижал к себе…

– Нет уж, – засмеялась она, чуть отстраняясь. – Пойдем-ка вниз все-таки, не я одна по тебе соскучилась! Мы с тобой еще ночью успеем. Первый мой голод ты утолил, и хватит пока.

– Достойное самообладание! – улыбнулся я.

И тут меня как обухом по голове ударило.

– Мира… – сказал я. – А ты ведь сейчас противоречила моему прямому приказу!

– Да? – удивилась она. – Да ну, не говори ерунды. Ты мне ничего не приказывал.

– Я тебя схватил и прижал к себе! Ты раньше в таких случаях становилась податливой, обмякала вся… И вообще ты раньше куда реже мне противоречила, чем теперь!

– Это не прямой приказ, – нахмурилась Мира. – Но если хочешь, потом проверим.

– Хочу проверить сейчас, – сказал я, потому что сердце у меня билось тяжело и глухо. Я сам не понимал, чего во мне больше, радости или тревоги. – Мира, встань с кровати!

– Ну вот, встаю, – сказала моя жена, поднимаясь. – Пойдем-ка вниз, действительно…

– Да нет, попробуй не делать то, что я приказываю! – воскликнул я. – Сейчас ты просто выполнила мою просьбу. Попробуй не выполнять. Почеши ухо!

Мириэль чуть приподняла руку – и тут же ее опустила.

– Подпрыгни! – резко сказал я. – Это приказ!

Мириэль осталась стоять.

– Очень странное чувство… – медленно произнесла она. – Я чувствую… как будто желание сделать то, что ты от меня хочешь. Довольно сильное. Но вполне преодолимое! А раньше не могла даже подумать ослушаться, когда ты именно приказывал! Или когда тот… – ее лицо исказилось от ненависти и отвращения.

– Ну-ка, а теперь ты попроси меня сделать что-нибудь, – взволнованно попросил я.

– Хм… – Мириэль сделала вид, что задумалась. – Как насчет… снять рубашку? Я немного жалею, что не дала тебе раздеться, люблю на тебя смотреть.

Я расхохотался, скинул рубашку, сам вскочил с кровати, схватил мою эльфийку в охапку и закружил по комнате.

– Мира! Мира, ты понимаешь, что это значит⁈ Твоя Клятва выправилась! Это снова Клятва, а не заклятье подчинения! Наши воли слились, а не твоя подчиняется моей! Я тоже ощутил внутренний позыв сделать то, что ты меня просишь! Не очень сильный, но вполне явственный!

Глаза Миры расширились – и она крепко обняла меня.

…Тут логично следует вывод, что к гостям мы спустились еще через полчаса, зная наш с Мирой совместный темперамент, – но нет. Наоборот, я тут же торопливо оделся, и мы чуть ли не помчались вниз: рассказать всем эту сногсшибательно хорошую новость.

Наше известие орки и Габриэль встретили овациями и воплями радости. Ханна и Леу вопили и радовались вместе с ними, а вот Рагна осталась серьезной.

– Почти уверена, что это воздействие твоего благословения Белого мужа так проявляется, – сказала она. – Исправляет то, что было извращено. В отличие, скажем, от Света соответствующего бога, который просто уничтожает скверну. Но это нужно обсудить подробнее.

– Обсудим и это, и другие темы, – пообещал ей я. – Но – завтра. Сегодня я собираюсь просто радоваться! Да, и еще… Сделаешь нам ночью божественный сон?

Рагна улыбнулась.

– У меня уже все готово.

* * *

Первая половина следующего дня, как я ни порывался посвятить ее работе, все равно прошла в заботах отнюдь не хозяйственных – Леу дорвалась до свободного полета над горами и летала всю ночь, но утром пришла и потребовала свою долю внимания! А с учетом того, что она понемногу подстраивала свою анатомию под человеческую, секс с ней становился все более длительным, разнообразным и приятным для нас обоих – хотя и первые разы, в общем, были ничего себе.

Учитывая, что Мира тоже изголодалась, и что Рагне я обещал божественный сон (только в нем и довелось поспать!), я из постели выбрался чуть ли не к полудню! И тут же побежал в детскую, возмещать недостаток внимания малышне. Сашка уже не только ходил, но даже прыгал, и пытался говорить первые слова – получалось очень смешно. Я боялся, что он меня не узнает, но нет, сразу узнал:

– Тятя! Тятя! – да, так он и звал меня, «папа», видно, было для него сложновато. Он и вместо «мама» говорил «мямя» – причем обращался так к Мириэль и Рагне одинаково.

А еще, когда я его обнял, он похлопал меня по щекам своими пухленькими ладошками, и тут же заявил:

– Дай!

– Что дай? – спросил я у него.

– Дай! Куусь!

– Дай укусить? – не понял я.

– Кууусь!

– Значит, дай что-нибудь вкусненькое, – засмеялась Ханна, висящая у меня на поясе. – Специальные фруктовые шарики стоят в коробке во-он на той полке, это лакомство только за какие-нибудь достижения. Готовить их непросто, но Сашка их любит больше всего на свете. Он тебя пытается продавить, думает, ты не знаешь.

– Ладно уж, за встречу можно парочку, – решил я, доставая из коробки пару кругляшков, похожих на желейные конфеты. – Но – только один раз, понятно, молодой человек?

Сашка деловито кивнул, пожирая желешки, как молодой хомячок.

Лида пока особенной индивидуальности не проявляла: лежала, махала ручками, шевелила губками. Само очарование! Но с ней пока даже не поиграешь особо, хотя пальцем по ее ладошкам я проводил, наблюдая хватательный рефлекс. И на животик положил, глядя, как она тут же начала шевелить ручками и ножками.

Пока тетешкался с сыном и дочкой, нашел время заодно расспросить Рагну о том, что смутно не давало мне покоя с моего возвращения. А именно – с этой «скелетной» системой сигнализации, которую она устроила в детской.

Раньше я бы и не задумался – да, собственно, и не задумывался прежде, до того, как начал преподавать в Академии, а значит, и волей-неволей учиться основам некромантии самому. Но теперь обратил внимание на некоторые нестыковки. Ну и смог задать моей самой ученой жене более предметные вопросы.

– Это связано с тем, за что меня назвали «Серой», – объяснила Рагна. – Поднимать крыс и мышей все могут, это, как ты сам теперь знаешь, упражнение для первого-второго курса. А вот я научилась их так программировать, чтобы они следили за обстановкой и сообщали мне информацию условными сигналами. Слишком много им не поручить, например, для войсковой разведки использовать сложно: крыса в траве не сосчитает, сколько всадников мимо нее проехало. Да и кодировать сложные сообщения скелет не сумеет, тем более крысиный. Так что в основном это простое «да-нет». Произошло какое-то событие или не произошло. Для Саши я сделала так: пометила одну крысу синим и велела ей бежать ко мне, если Саша проснется. Пометила другую красным и велела ей бежать ко мне, если он будет метаться по постели, или кашлять, или его вырвет, или что-то в таком духе.

– Понятно, – сказал я с уважением. – Потрясающе.

– Пустяки, – улыбнулась Рагна, но было видно, что ей приятно.

– А как ты их удаленно программируешь? – спросил я. – Я тут вычитал, когда к лекциям готовился, что мелкие скелеты слушаются некроманта только в прямом радиусе. На удаленное следование инструкциям у них просто не хватает физической мощности. Это что-то хотя бы размером с кошку надо.

– А! – усмехнулась Рагна. – А это вторая моя уникальная наработка. Я внушаю этим крысятам, что я – глава их стаи. И я научилась делать это внушение вирусным. То есть они находят другие крысиные трупы, и мое воздействие перепрыгивает на них. Это сложно, я много лет тренировалась, но в итоге получила весьма зрелищные трюки! Да ты и сам видел.

– Угу, – кивнул я.

– Так что при удалении от меня крыса, конечно, выпадает из-под моего непосредственного контроля, но стремление подчиняться вожаку у нее остается. И она не замирает, как обычный скелет, а продолжает выполнять задание, насколько хватает заряда. А хватает обычно примерно на сутки, если скелетик совсем мелкий, вроде землеройки, то, бывает, всего на три-четыре часа. Но для моих задач этого обычно достаточно.