Текст книги "Военное искусство и военная культура Евразии"

Автор книги: Сергей Нефедов

Соавторы: Игорь Ковшов,Юрий Зайцев,Георгий Скипский,Станислав Мокроусов,Юрий Костылев,Алексей Коробейников,Андрей Заец,Дмитрий Суворов,Александр Самович,Николай Митюков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Э.Г.Кожурин[160]160
  Эдуард Григорьевич Кожурин - независимый исследователь (г. Нижний Тагил Свердловской области).


[Закрыть]
Причины различия вооруженных сил Западной и Восточной Европы

Среди всех живых организмов на земле лишь только один вид является разумным. Имя ему в научной среде – гомо-сапиенс. Человек разумный. Гордо и могущественно. Словно – ЦАРЬ. Он и есть – царь природы. И в отличии от других животных планеты – он единственный многолик и разнообразен. Каждый народ, каждая раса имеет только ей свойственные черты. И перечислять их можно безостановочно долго и вряд ли хватит времени для полного перечисления всех отличий одних народов и рас от других. Здесь все – культура, обычаи, традиции, психологические среды и жизненный уклад. На данной работе я заострил свое внимание на различии вооруженных сил единого Евро-Азиатского континента. Даже более точно – Западной Европы и народов нынешней Российской Федерации. Века и тысячелетия народы, разделенные полосой рек Одер и Днестр, от Черного до Балтийского морей, изучали друг друга, торговали друг с другом, роднились, враждовали, воевали, сочиняли друг про друга сказки и страшилки, но познать друг друга так и не смогли! Даже сейчас, когда пресса, Интернет, телевидение, автомобили, авиация сблизили общение до невозможности плотно, народы Западной Европы не могут понять – почему народы России так чужды им. Почему живут даже в городе по принципу средневековых общин, почему не смотря на красоту и практичность синтетики, предпочитают натуральный мех, необычайно дорогой даже для богатых людей Западной Европы, едят не такую еду, пьют не вкусные вина, а горькую водку. Однажды преподаватель дипломатической академии РФ В.Л. Сироткин, выступая перед студентами Сорбонны, выложил в качестве визуального экспоната обычную русскую зимнюю обувь – валенки. Это потрясло студентов престижного вуза Западной Европы настолько, что они так и не смогли найти ответ – почему русские студенты, необычайно образованные в их понимании носят обувь средневековых варваров. Это и есть, пожалуй, ответ на вопрос – почему мы не такие, как они.

Однако, все у нас на Руси, всегда было правильно и мудро. Просто в отличии от них, мы живем в других климатических условиях. К примеру, в ходе второй мировой войны все наступательные операции Советских войск, проходили исключительно в зимний период. И это была издревне испытанная стратегия народов, живущих на территории России. Мороз на этой части Евро-Азиатского континента, значительно сильнее, а привыкшая к мягким зимам Западная Европа, угрозы смертельной опасности всерьез не воспринимала никогда. Так, армия Вермахта, подойдя к Москве в 1941 году, превратилась в жалкую, измученную, дезорганизованную массу, отходящих людей уже в декабре 1941 года. Тот же пример мы видим и в 1942 году под Сталинградом, когда отлично подготовленные войска Гитлеровской Германии, превратились в толпу голодных бродяг, не способных даже на самозащиту. И это лучшие и отлично подготовленные войска Вермахта! Может это случайность? Нет! То же самое мы можем прочесть и в воспоминаниях солдат войск Наполеона, вошедших в едином строю дисциплинированной армии лучшей в Европе и уходящей жалкой толпой полуживых людей, заранее смирившихся со смертью. То же и при Польской агрессии в 1606– 1612 годов. И Шведской, И – нет им числа! Так в чем же причина всех этих катастроф Европейских амбиций, перед лицом нашей страны? Ответ прост. Еще Лев Николаевич Гумилев отмечал в своих работах: «... выжить в России трудно. Ее внешние границы совпадают со среднеянварской изотермой, равной минус восьми – минус шестнадцати градусам. То есть, в отличии от Парижа, в котором в январе в среднем плюс два градуса, жителям наших территорий приходилось тратить существенно больше средств и сил на жилье, отопление, одежду и питание. Но одновременно у нас ниже природная продуктивность сельского хозяйства! Это значит, что питаться для выживания надо обильнее, а природа дает меньше»[1]. В среднем по России выход растительной биомассы с 1 гектара в два с лишним раза ниже, чем в Западной Европе, и почти в пять раз ниже, чем в США. То же самое и в животноводстве: если в Ирландии и в Англии скот пасется практически круглый год, то в России период выпаса короткий, а стойловое содержание скота длится 180-212 дней. Далее, чтоб протопить избу, надо на всю зиму заготовить дрова. Или самому валить, или купить, а это затраты средств, эквивалентных двум месяцам труда – как минимум. Ведь надо заготовить деревья в лесу, привезти, напилить, нарубить, сложить – и не сколько-нибудь, а кубов десять, и это уже в дровах, а на корню, значит надо больше. Однолошадный крестьянский двор в среднем мог заготовить только 300 пудов сена и продуктивного скота держать не мог. А вот, например, в Швейцарии крестьяне не только могли держать скот, но даже зимой и молоко получали, и сыр варили. То есть у нашего крестьянина зимой ни одного источника дохода, а у швейцарского – два[2]. Все это не могло не повлиять на образ жизни и мыслей людей, на правила построения общественной жизни. Однако вернемся к армии. И так, Россия – это не просто один лес. Это и бескрайне широкие просторы, степи, горы. И для быстрого передвижения люди использовали транспорт -лошадей. Это стало основным родом войск России – кавалерия. Для той же Швейцарии, что размером с небольшую русскую волость, содержать столь дорогой род войск не было основания. Для этого хватало иметь пехоту. Но для России, чья территория превышала всю Западную Европу целиком и ведших безостановочные войны с соседями, кавалерия – жизненно необходима. Далее шел флот. Речной, морской. Днепр и Волга – это реки постоянного движения торговых караванов из стран Евро-Азиатского континента. Движение по пути из Варяг в Греки и Волжский торговый путь. Курировали его изначала именно русские князья, что подтверждено свидетельствами IX-XI веков Ибн Фадлана в книге «Путешествие Ибн Фадлана на Волгу» и араба Ал-Истархи «Книга путей государств». И пусть бьются славянофилы и западники о «Норманнской теории», выдвигая идеи без очевидных и логических фактов, но уже давно всем умным людям понятно, что в принадлежащую с IX века Новгороду землю Печора или Биармия – а это уже полярный Урал и Сибирь, без выхода в Северные, «Студеные», моря не дойти. А шли они до них через Балтийское море, огибая Скандинавию, на которой и делали свои остановки для починки кораблей и строительства новых. Один из районов в нынешней западной Швеции так и зовется – «Рустлэнд» (Русская страна). Да и совокупность археологических раскопок выступает в пользу того, что Скандинавия носила характер не Родины мореходов, а перевальной базы, что подтвердил в конце своей жизни известный Шведский Норманист – историк Тур Хиордал. И так, изначально Русь владела огромной кавалерией и флотом. То есть – видом родов войск, крайне подвижного характера. Но для строительства кораблей и содержания кавалерии необходимо места для хранения и продуктов и для товаров. То есть города. И они были в огромном количестве, за что и было дано еще одно название страны – Гардарика, Страна городов. Во второй половине XX века у восточных склонов Уральских гор была обнаружена группа укрепленных поселений, рубежа 3-2 тысячелетия до н.э. Страна городов протянулась на 350 км с севера на юг и примерно на столько же с запада на восток. Страна охватывает сложный в ландшафтном отношении район – от предгорий Урала, до равнинных районов Западной Сибири. Расстояние между двумя одновременно существующими центрами было 40-60 км. Площадь одного укрепленного центра в пределах оборонительных стен составляла от 8 до 34 тыс. кв. м. По размерам «аркаимский» город можно сопоставить с дворцом минойской цивилизации 2 тыс. до н.э. Не смотря на небольшие размеры, укрепленные центры можно назвать протогородами. Их отличает мощное оборонительное сооружение, монументальность архитектуры, сложная система коммуникаций. Территория очень компактна и тщательно продумана. С точки зрения организации пространства, это не город, а некий сверхгород. Оборонительные сооружения «страны городов» поражают своей монументальностью и сложностью. Толщина основных стен по основанию составляла 5-5,5м., дополнительных или стен цитадели 2-3м. Их сооружали из глинобитных блоков и частично облицовывали камнями. Реконструируемая высота стен, составляла 3-3,5м. Внутри города жилища располагали так, что враг, прорвавшись в город, попадал в сеть лабиринтов. В центральных склепах обнаружены останки двуконных колесниц с погребальными лошадьми и предметами конской сбруи. По общему признанию ученых – это древнейшие в мире колесницы с конской тягой Следует заметить, что колесницы предназначались для разрушения правильно построенных войск противника, и располагать ими могла лишь та страна, где уже имела место правильное государственная вертикаль[3]. Следовательно мы имеем фактическое доказательство существования целой многогосударственной цивилизации 3-2 тысячелетия до н.э. на территории Урала, где уже существовала тактика оперативных ударов, так свойственных народам России. Это и есть основа ее тактики ведения боя в дальнейшей истории – молниеносное нападение, короткий бой и отход. Бой, описанный во всех воспоминаниях свидетелей и послов и полководцев XIV, XV и XVI веков из Западной Европы и которых Ключевский объединил в своей книге «Воспоминания иностранцев о России»[4]. Эти молниеносные, хлесткие удары с быстрым отходом – острое напоминание рейдов партизанской войны Дениса Давыдова, атак Гражданской войны и смертоносных ударов партизанских соединений Ковпака в годы второй мировой. А в целом тактика народов нынешней России, описанная еще Александром Македонским и сокрушившая бесчисленные орды Наполеона и Гитлера. Были, конечно, и лобовые удары, где главную роль играл рядовой пехотинец, наподобие Куликовской битвы или Ледового побоища. И все же – даже и в этих сражениях был свой – Русский козырь в рукаве! Это внезапный удар в тыл врага либо «засадным полком» тяжеловооруженной кавалерии, снесшей одним ударом все на своем пути, либо конницы и ополчения из мужиков с ножами, баграми и дубинами в одном строю. Мы видим это и в Бородинском сражении, где казачья кавалерия атамана Платова, нанеся удар в тыл и фланг войск Наполеона, остановила последнего от отдачи приказа идти в атаку последним резервам «Старой и молодой» гвардиям. В этом случае Наполеон бы выбил с позиций все русские войска и вошел в Москву полным победителем, а не след в след, медленно отходящим русским арьергардом. Но выйти из Москвы уже вряд ли смог сам, ибо войска Кутузова лишь слегка были потеснены при Бородине, но основных позиций еще не сдали. А после отхода французов с захваченных ими позиций и вовсе вернулись назад и уже к 4 утра – к моменту приказа о всеобщем отходе, полностью восстановили линии обороны Бородинского поля[5]. Следовательно – пойди «Старая и молодая» гвардии в атаку на частично оттесненные русские войска, быть им обескровленными и расстроенными еще до начала бегства из России и не видать им конца Русской зимы. Для всех русских с детства запечатлен облик Русских витязей по картине «Три богатыря», где на фоне широкого простора три воина-богатыря оглядывают степь. Это и есть типичное для Руси вооружение, выраженного в виде кольчуги, поверх рубахи, шишковидного шлема – ерохонки, шароварах, сапогах и на коне, слегка прикрытого броней. В сравнении с Западно-Европейским рыцарем – это крайне малая бронированность. Вот внешний облик Русского война глазами арабского путешественника X века Ибн-Фадлана: «Я видел Руссов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились по реке Итиль (Волга). И я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны и красны.

Они не носят ни курток, ни халатов, но носит какой либо муж из их числа кису (плащ), которым покрывает один свой бок. Причем одна из его рук выходит из него. У каждого из них имеется секира, меч, нож и они никогда не расстаются с тем, что мы сейчас упомянули. Мечи их плоски, с бороздками, франкские. Русы нередко идут в бой раздетыми по пояс или в одной лишь рубашке, да еще с непокрытой головой»[6]. Более того, длительное время бронированность вообще была не в моде у русских витязей. Так новгородцы ходили в бой даже зимой без обуви и в одной рубахе и штанах на голое тело. Бегом они врезались в ряды тяжелоодетых врагов и выигрывали за счет маневра – ведь даже просто убежать от преследования было легче раздетому, чем одетому в тройную броню лат и кольчуги скандинаву или ливонцу. Когда орды Батыя вломились в земли Польши, Венгрии, Чехии, Австрии и Балкан, то все схватки, от Шидловца и Лигницы, через сожженные города Краков, Бреславль, Пешт, Загреб, Клиссу, Свач, Дриваст, Нейштадт, Острогон, Стольни, Биоград, Весприм, Джур – пронеслись одним и тем же ураганом быстроты и маневра, свойственным лишь народам Восточной Европы и Азии. Вот как пишет историк: «Компания 1242 года обнаружила, что европейские армии, способные к действию только сомкнутыми массами и предводимые невежественными в военном деле начальниками, никоим образом не могли равняться с обладавшими изумительной маневренной способностью монгольскими полками, предводимыми поседевшими в походах вождями – учениками великого Чингисхана»[7]. Слова, сказанные историком – это отражение всей тактики Западной Европы, которая подобна ископаемому ящеру, настолько медлительна, что в сравнении с бегом русского маневра просто мертва. Следует добавить еще один забытый эпизод отечественной истории. Это подготовительный этап похода Ивана Грозного на Казань в 1553 году. Еще до начала похода, в верховьях Волги в районе Углича, был построен сруб крепости, который в разобранном виде сплавили вниз по Волге, до впадения в нее реки Свияги. Здесь был возведен город Свияж, послуживший опорой взятия Казани. Когда до казанского царя пришло сообщение о строительстве крепости, то крепость уже существовала и была укомплектована большим гарнизоном. Казанцы не рискнули на штурм, а Казань, благодаря построенной крепости – пала. Руководил сооружением крепости талантливый военный инженер того времени Иван Выродков. Им же были проведены минные подкопы под стены Казанского кремля во время штурма, благодаря которым и была взята Казань. Подобная постройка, переброска и окончательное сооружение крепости, является уникальным примером маневренности войск России того периода.

Причины победы Гитлера в Блицкриге «молниеносной войны» по Западной Европе 1940 года, кроется как раз в маневре и слаженности действий всех вооруженных сил Германии и которые расшиблись насмерть только о такую же тактику Советских войск[8].

Жизнь в России – это вечный бег Русской тройки с санями по заснеженным, бескрайним просторам нашей страны. И в случае войны эта тройка становится либо тачанкой со все сметающим пулеметом, либо генералами России – Декабрь, Январь и Февраль, ибо зима в Западной Европе, равна нашим октябрю и апрелю.

Источники, использованные в работе

1. Гумилев Л.Н. От Руси до России. СПб., 1992.

2. Валянский С., Калюжный Д. Другая история Руси. М., 2001.

3. Зданович. Страна городов. Родина, ноябрь, 2001. С. 22-26.

4. Ключевский В.О. Воспоминания иностранцев о России. М., 1998.

5. Тарле Е. 1812 год. М.1997.

6. Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. М.-Л, 1939. С.78-83.

7. Хаара-Даван, http: kulichki/ rambler/ru~gumilev HDhd211/htm,

8. Иванов С. Блицкриг как технология войны // Популярная механика. 2005, Август. С. 74-79.

А.В.Коробейников[161]161
  Алексей Владимирович Коробейников - соискатель. Удмуртский государственный университет, кафедра археологии (г. Ижевск).


[Закрыть]
О методике оценки уровня защиты городищ

Российские и зарубежные исследователи древних оборонительных сооружений, и в частности средневековых городищ сегодня типологизируют их по признакам их топографической приуроченности, по форме в плане и по числу валов. (О принципах такого типологизирования см. [1, 2].) В результате типологизирования выделяются объекты с наиболее выдающимися сооружениями, и такое выделение служит основанием для социальных реконструкций: так, подразумевается, что наиболее укрепленное поселение могло быть административным центром, резиденцией князя и т.п.

Однако, мы полагаем, что и типологизирование, и реконструкция боевого применения городищ должны производиться на основе их существенных признаков. Прибегая к аналогии, заметим, что никому из военных специалистов не придет в голову оценивать и сравнивать танки по величине и форме их башен или по длине пушек. Для танка и то и другое – суть признаки несущественные, а значение в танковой дуэли при прочих равных условиях имеет бронепробиваемость пушки, и уровень защиты экипажа, то есть, качественные характеристики. Аналогично тому, и городища, как сооружения, воздвигнутые для обороны должны оцениваться по их существенному признаку, то есть по их уровню защиты. Разумеется, и число валов, и форма площадки тоже являются признаками городищ, и эти признаки по-прежнему могут применяться в целях систематизации изложения массива информации о том или ином множестве городищ. Но не для их сравнения между собой. Иными словами, городище с наиболее массивным валом, или окруженное наибольшим количеством валов не обязательно есть автоматически и самое совершенное и безопасное городище из исследуемого множества. А увеличение объема валов и их количества не есть признак прогресса фортификации. Скорее наоборот. Общеизвестно, что идеальной системой является та, масса, объемы и стоимость которой уменьшаются при одновременном возрастании потребительских свойств. (Вспомним, как на наших глазах уменьшилась, например, масса танковой брони при возрастании уровня защиты.) Отсюда мы делаем важный вывод-древние фортификации, как объект человеческого труда должны оцениваться по их «полезным качествам», то есть по их уровню защиты. Следовательно, и исследование древних фортификаций должно быть организовано, прежде всего, в целях выявления их уровня защиты. Такой подход является новым и необычным для археологии и исторической науки в целом.

Уровень защиты любой фортификации (и городища, разумеется) есть функция от интегрированной суммы оборонительных свойств местности и оборонительных качеств сооружений. Исходя из универсальной идеологии фортификации, всякое оборонительное сооружение:

1. Должно быть равнопрочным во времени и пространстве.

2. Предоставлять защиту от всех видов угроз, известных заказчику (строителю).

Прибегнем к аналогии из военного дела новейшего времени.

Общеизвестно, что взрыв атомной бомбы вызывает следующие поражающие факторы: 1. Ударную волну, 2. Световое излучение, 3. Проникающую радиацию, 4. Электромагнитное излучение, 5. Радиоактивное заражение предметов и местности. Значит, всякое убежище для защиты населения и войск должно защищать в равной степени от всех этих факторов одновременно. Если оно не защищает хотя бы от одного из факторов, то люди в нем погибнут, значит, такое оборонительное сооружение просто бесполезно, и его строительство есть заведомо бессмысленная трата ресурсов [3, С.6-45].

Поэтому, применительно к рассматриваемым древним городищам. попытаемся сформулировать познавательные вопросы и вкратце наметить пути их решения.

1. От каких угроз со стороны противника защищало древнее городище?

Полагаем, что в перечень таких угроз (не исчерпывающий) можно включить:

А. Угрозу поражения целей на площадке городища метательным оружием.

B. Угрозу штурма.

C. Угрозу осады.

2. Как оценить угрозу поражения людей и животных при обстреле их с поймы (от подошвы холма)?

Если условная высота площадки 50 м, а протяженность откоса – 94м, то угол откоса – 32°(вычислен). Значит для стрелка с поймы почти вся площадка городища находится за пределами стометровой зоны поражения. Людей (ростом в 1,5 метра) которые стоят на площадке, этот стрелок видит под утлом 32 град, и полоса видимости этих целей составит для него лишь 2,4 метра в глубину. Все остальные цели на площадке для него перекрыты бровкой и не видны. Если он отойдет от подошвы, то будет видеть те же цели на большую глубину, но увеличение дистанции стрельбы свыше 100 метров сведет к минимуму вероятность поражения целей прицельными выстрелами. Таким образом, для защиты от обстрела с поймы стены по периметру в данном случае просто не нужны. Разумеется, по предложенной выше методике может быть оценена вероятность поражения целей на площадке любого городища – надо иметь лишь его ситуационный план с отметками высот.

3. Как оценить угрозу поражения обстрелом с соседних мысов?

Ответ на этот вопрос не однозначен, пока у нас нет в руках ситуационной схемы для каждого конкретного случая, и нам не известна ни дистанция стрельбы, ни разница высот стрелка и цели, ни наличие следов построек на траектории полета стрелы. Но в любом случае, если дистанция мала, и никаких естественных преград (куртины на бровке?) нет, то можно предполагать, что при возникновении опасности поражения стрелами жители городища имели возможность возводить временную «маскировочную завесу» (даже проницаемую для стрел, подобно современным маскировочным сетям).

Вовсе не обязательно, это должны были быть следы вала, городни, или частокола, требующего заглубления в грунт. Это могли быть устройства типа современных рогаток, или насаждения вечнозеленого кустарника, например., можжевельника. (Свидетельства о живых изгородях из ежевики у Британцев, приводит Юлий Цезарь [4. С. 43].) Невидимые для противника цели становятся не поражаемыми прицельными выстрелами. В то же время, противник на соседних мысах защитных сооружений не имеет и располагается открыто. (Чтобы лишить его естественных укрытий, защитникам достаточно свести лес и кустарник в стометровой зоне по периметру городища.) При этом раскладе, для защиты от обстрела с соседних мысов в капитальных сооружениях необходимость могла и не возникать.

4. Каков общий уровень защиты от поражения стрелами?

В военном деле общепринято, что эффективная фортификация должна быть равнопрочна по периметру, ведь прочность любой системы определяется прочностью ее слабого звена: «Где тонко, там и рвется» Однако, равнопрочность оборонительной линии по периметру городища не означает одинаковость сооружений по всему периметру. На разных участках периметра уровень защиты от различных угроз может быть обеспечен разными способами. (Крутые протяженные откосы мысовой части могут быть обороняемы ополченцами, а профессиональные воины концентрируются на валу.)

Если говорить о том, как оборонительный вал обеспечивает защиту от поражения стрелами, очевидным представляется умозаключение, что такой вал должен иметь высоту (сам по себе, либо вместе с навальными сооружениями) достаточную, для того, чтобы перекрывать линию визирования на площадку городища со всех потенциальных огневых позиций извне на дистанции эффективной прицельной стрельбы. (Значение таковой принимается нами за 100 метров – об этом см., напр.[5, С. 36; 6, С. 43]

Поэтому, необходимость в капитальных сооружениях поверх вала возникает не всегда. Значит, имея ситуационный план прилегающей местности можно в первом приближении реконструировать высоту оборонительного сооружения с напольной стороны.

5. Какие откосы защищали от угрозы штурма?

В соответствии с современными взглядами военных специалистов на естественные препятствия, проходимыми для солдат противника считаются «короткие подъемы с крутизной менее 45 градусов»[7. С. 270]. Таким образом, для точной оценки проходимости откоса того или иного городища опять же необходима ситуационная схема и знание местных условий. В условиях Урало-Поволжья, например, откосы площадок городищ в массе своей глинистые, не задернованные. Значит, летом они осыпаются, в дождь и зимой после обледенения они скользкие. Угол естественного откоса глины ненарушенной структуры близок к 45 градусам. Таким образом, в массе своей, крутизна и фактура откосов является действенным препятствием для пешего воина в любое время суток. Излишне говорить, что лошадь со всадником на такой откос не взбежит. Кроме того, откос позволяет организовать оборону на нем путем поражения противника гравитационным и импровизированным оружием. Наблюдать за перемещениями противника, и в случае необходимости скатывать на него бревна и камни с откоса могут подростки, женщины и старики. То есть квалифицированные бойцы могут сосредотачиваться на наиболее угрожаемых направлениях, и нет никакой необходимости распылять их силы по всему периметру городища для круговой обороны.

6. Как валы защищали от угрозы штурма?

На соревнованиях по конкуру для наиболее опытных, восьмилетних, спортивных лошадей маршрут наивысшего класса сложности включает препятствия высотой от 140 до 160 сантиметров при ширине от 150 до 200 сантиметров [8, С. 166]. Преодолевать их получается далеко не всегда и не у всех высокопородистых лошадей даже на Олимпийских играх. Но можно ли было добиваться такой прыти от древних животных, которые к тому же в Урало-Поволжье имели высоту в холке всего 122—143 сантиметра [9, С. 106]?

Таким образом, полагаем, что даже сравнительно невысокие валы городищ (с габаритами близкими к указанным) в сочетании со сравнительно мелкими рвами, даже без навальных конструкций не могли быть преодолены противником в конном строю.

Далее: первое оружие, которое человек взял в руки, были палка и камень. Но палка бьет больнее, а камень летит дальше именно у того, кто стоит выше своего противника. Ибо у того, кто выше, в союзниках сила гравитации. И наоборот, тот, кто ударяет снизу, бросает снизу вверх, совершает работу против силы гравитации. Боец на валу опускает на голову своего противника с одинаковым убийственным эффектом и топор, и деревянную колотушку. Таким образом, любой вал, как элемент инженерного оборудования поля боя, дает своему строителю преимущество в рукопашной схватке и позволяет привлекать к его обороне малоквалифицированных ополченцев.

7. Можно ли оценить стойкость городища к осаде?

Первое: Современные гидрогеологические условия на городищах настолько отличаются от тех, что были в древности, что истинный, древний источник ежедневного водоснабжения современные исследователи зачастую не обнаруживают. Возможно, это были неглубокие колодцы-копанки, которые интерпретируются археологами как хозяйственные ямы.

Второе: Городища могли быть просто не приспособлены к осаде изначально. Их строители оценивали вероятность осады, как весьма невеликую, и не рассчитывали на осаду. Это могло быть лишь в случае, когда угрозу городищам составляло не войско с плановым продснабжением, а субъекты, которым осада была просто не по силам, ибо они не имели для сидения в осаде ни ресурсов, ни времени.

Разумеется, для окончательных выводов, применительно к каждому конкретному случаю эти предположения требуют тщательной проверки с привлечением этнографических данных, и заключений гидрогеологов о дебете источника и качестве его воды.

Выводы:

Среди российских историков военного дела и фортификации наиболее распространена описанная формальная типология городищ и ее вариации. В свою очередь, авторы работ, в которых содержатся варианты концептуального осмысления городищ как явления, являются заложниками общепринятой формы, и не могут с единых позиций оценивать главную, то есть оборонительную функцию городищ. Происходит это, на наш взгляд потому, что для историка работа публикациями археологических источников и формальными типологиями, сделанными на их основе в значительной степени затруднена. Ведь в таких источниках нет информации о параметрах городища, на основании которого можно объективно оценить его существенные признаки подобно тому, как мы это показали выше. Те или иные параметры городищ необходимые для оценки их уровня защиты мы пока вынуждены разыскивать в текстах различных публикаций одного и того же археологического памятника, или вычислять их самостоятельно по планам. Сказанное, на наш взгляд ставит в повестку дня вопрос о выработке единого стандарта публикации археологических памятников, и городищ в частности.

В такой стандарт желательно включить данные о высоте площадки над уровнем поймы, ее точную площадь, утлы откосов, которые ее окружают, с приложением ситуационного плана прилегающей местности в полосе не менее ста метров. Использование таких ситуационных схем позволит прибегнуть к исследованию оборонительных свойств городища по методике, изложенной здесь в тезисной форме. Преимущества предлагаемой методики мы видим в ее универсальности применительно к широкому множеству фортификаций доогнестрельной эпохи. Другое ее достоинство в том, что на основе оценки оборонительных свойств городищ реконструкция их архитектурного облика (в первом приближении), и предположения об их возможном боевом применении сооружений могут быть произведены без широкомасштабных раскопок, исключительно на основе подробного ситуационного плана следов городища и его окрестностей (См. об этом также [10. 11. 12].)

Библиография

1. Раппопорт П.А. Древние русские крепости. М., 1965.

2. Куза А.В. Древнерусские городища X-XIII веков. М.. 1996. 255 с.

3. Левыкин В.И. Фортификация: прошлое и современность. М., 1987. 159 с.

4. Записки Юлия Цезаря и его продолжателей о Галльской войне. М., 2002, 752 с.

5. Шокарев Ю.В. Луки и арбалеты. М.. 2001. 173 с.

6. Малиповы Р. и Я. Прыжок в прошлое. М., 1988. 271 с.

7. Наставление по военно-инженерному делу для всех родов войск Советской армии. М.. 1952. 440 с.

8. Правила соревнований по конкуру // Режим доступа: [http: //www/horse.ru/lib_read]

9. Петренко А.Г. Древнее и средневековое животноводство среднего Поволжья и Прсд>ралья. М.. 1984. 172 с.

10. Коробейников А.В. Алгоритмы доисторических фортификаций // Первая российская конференция по когнитивной науке. Тезисы докладов. Казань: КГУ, 2004. С. 125-126

11. Коробейников А.В. Городище Кучино I: эволюция фортификации // Вопросы истории и культуры Пермского Прикамья: «Строгановские чтения»: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Березники, 2004. С. 53-59

12. Коробейников А.В. Оборонительные качества городища – знак визуального кода столичности? // Интернет-конференция «Столицы и столичность в истории русской культуры». // Режим доступа:[http://www.auditorium.ru/conf/data/4804/ korobeynikov.doc]