Текст книги "2018: Северный ветер. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Сергей Ким
2018: Северный ветер
Том 2

Пролог

Фрамер старательно выводил имперские руны, которые ему, как и любому из уор, давались непросто. Куда привычнее было держать древко копья или рукоять меча, а вот маленькое и хрупкое перо того гляди норовило хрустнуть в тяжёлой лапе…

Хрупкое перо и не менее хрупкий лист грубой сероватой бумаги – вот и всё, на что можно рассчитывать. Иначе последний рапорт трибуна до командования не дойдёт.

Тракт на Дорпат перерезан уже как три дня, на нём засели ордынские всадники, и никому из гонцов прорваться на юг не удалось. Гелиографические посты были захвачены и уничтожены, а посылать голубей было бесполезно – у шаманов диких хватало ручных коршунов.

Виверн не было – они все ушли вместе с самыми боеспособными частями на юг и сейчас вели разведку близ Дорпата. В Шаурае же остался небольшой гарнизон из учебной когорты новобранцев, которых оставили ухаживать за доставленными в крепость ранеными…

Хотя крепостью Шаурай можно было назвать с натяжкой: вместо высоких башен и крепких стен – огромный походный каструм, где не столько квартировались легионы, сколько тренировалось легионное пополнение.

Четыре учебных во главе с центурионами, чей срок службы уже подходил к концу, и ещё одиннадцать сотен раненых. Две сотни – тяжело, ещё четыре – легче, но в строй их не поставить. И пять сотен легкораненных, которые могут сражаться. Ещё – вспомогательная когорта, восемь сотен человек, но это повара, гонцы, писцы, кузнецы… То есть формально – не бойцы.

Хотя, тут-то не тыловые провинции, здесь если в легионе – значит солдат. Значит драться обучен. Правда, там ещё есть и другие проблемы…

И трое магов. Старик Эмос, который формально уже давным-давно за штатом в силу возраста, да пара его учеников-подмастерьев, которые только-только из Схола Магика выпустились. Ни щита толкового, ни магической поддержки от них лучше не ждать, в общем.

Попробовать прорваться на юг или даже на север – к пограничной страже? Не вариант. Новобранцы ещё, может, и вырвутся, а вот что с ранеными делать? Имперская армия – не варварская банда, здесь на предложение добить раненых на копьях распнут быстрее, чем договорить успеешь...

Хорошо ещё, гражданские из Шаурая ушли загодя – премьер-легат Пламб, упокой боги его бедовую душу, конечно, ни за что бы не дал приказ на эвакуацию, но в его отсутствие и городской голова мог такое распоряжение дать... И он его дал – хоть и барон, но титул получил после отставки, так что чуйки армейской не утратил. Гражданские поворчали, но с места снялись и ушли на север – аккурат перед тем, как Орда прорвалась далеко на юг и перерезала Железный тракт. Учитывая, что наступление дикие развернули в сторону Дорпата, есть немалый шанс, что беженцы смогу успешно затеряться в лесах...

Расклад, конечно, не в пользу Империи: диких оказалась куда больше, чем предполагали изначально – тысяч тридцать-сорок, может больше. При том, что легат Келер вывел к Дорпату не более семи тысяч бойцов, и в самом городе тысяч пять-шесть гарнизона...

Мало. Даже с учётом того, что Дорпат укреплён добротно – этого мало. Город вполне может пасть раньше, чем подойдут подкрепления с юга... Да и подойдут ли они вообще? Вопрос, однако...

Так что о деблокаде снаружи даже мечтать не приходится. И о том, чтобы продержаться в осаде – тоже. Если Орду ведут не дураки (а её явно ведут не дураки) – Шаурай в тылу они оставлять не станут. Шаурай – это не острог с центурией, это какие-никакие, а почти три когорты, которые могут стать занозой в заднице у диких. К тому же, тут припасы, оружие и удобное место для квартировки – Орде такая база в наступлении на Дорпат пригодится.

Так что остаётся только сидеть и ждать… Чего-нибудь. Не чуда – на пятом десятке Фрамер в чудеса не верил. Скорее уж просто – чем всё это закончится. А закончится всё должно довольно быстро – тут же не крепость пятого ранга, одними стенами и рвами не отделаешься, тут придётся стены из щитов сбивать и приступы отражать...

Внешнюю линию укреплений пришлось оставить – половина фортов была выстроена с учебными целями и совершенно не рассчитана на имеющийся гарнизон. Там натуральный укрепрайон отстроили, который только парой полнокровных легионов и удерживать, но уж никак не тремя когортами. С внутренними укреплениями тоже не всё слава богам было – деревянная стена местами переходила в простенький частокол, так что слабых мест в обороне хватало.

– Господин трибун, – чётко отсалютовал вошедший в штабную палатку легионер. – Прибыли разведчики.

– Спасибо, Гай, – кивнул Фрамер. – Сейчас буду.

Вывел последние линии букв – как и все орки, трибун скорописью не владел. Поставил именную печать, посыпал песком написанное, стряхнул, ещё раз пробежался глазами по тексту, кивнул и свернул его в трубку. Скрепил сургучом, поставил печать трибуна и заложил в специальный футляр.

Всё. Теперь остаётся только забросить рапорт в специальный тайник и... Ну а дальше это уже не его, Фрамера, дело. Шаурай могут спалить и сровнять с землёй, но свиток рано или поздно всё равно найдут. Не бог весть какое чтиво – ни тебе высокого слога, ни тебе красивых оборотов. Зато из сухих канцелярских строчек можно будет понять, где ошиблась имперская военная машина – мёртвым, конечно, будет уже всё равно, но на их ошибках будут учиться ещё живые.

Трибун взял со стола шлем с продольным гребнем, натянул на голову, застегнул ремешок. Поднялся со скамьи и невольно поморщился от прострелившей болью спины. Даже не старые раны – просто старость.

Разведчики ждали около главных ворот – полноценный десяток, только вернувшийся из дозора. И большая удача – контуберний разведчиков полностью состоял из лесных фейри. Взрослые опытные бойцы – рекрутскую подать сильваны новобранцами не платили.

В этом можно было разглядеть некоторую иронию – орк и фейри состояли в армии Империи Людей... Впрочем, в Новориме достаточно терпимо относились ко всем народам, потому что всегда было кого ненавидеть – Тёмных.

– Трибун, – коротко отсалютовал десятник Ришмор. – Идут минимум полудюжиной колонн с северо-запада, в каждой – не менее двух тысяч копий. В основном лёгкая пехота, есть средняя. Большинство – орки. Кавалерии всего пара сотен. Есть десяток элефантов.

Фрамер поморщился.

Орки – это плохо. В чистом поле да против легионного строя – противник как противник, не лучше и не хуже иных прочих. Но вот против новобранцев и нестроевиков... Прорвут строй и навяжут беспорядочный бой – будет туго. Орки в среднем всегда сильнее и выносливее человека, и в схватках один на один биться против них непросто. Фрамер это и по себе прекрасно знал.

– Как скоро подойдут?

– Если таким же темпом, то к закату будут здесь.

Трибун кивнул, повернулся… И оказался перед собравшимися со всех концов лагеря легионерами. Скользнул по бледным лицам солдат – бледным от ран или испуга. Новобранцам бояться ещё можно было – они не легионеры, присяги не принимали, в бою не были.

А бой сейчас был бы весьма кстати – ожидание битвы с превосходящим противником убивает не хуже мечей и копий. Нужна драка – чтоб стрелы и заклинания в лицо, чтоб обязательно с кровью и павшими товарищами, с которыми успел сдружиться во время обучения. Тогда можно будет держаться насмерть, чтобы варвары сто раз подумали, прежде чем лезть ещё раз.

Никогда нельзя загонять противника в угол. Если некуда бежать и нечего терять, то не страшна ни смерть, ни позор – важным становится лишь то, скольких врагов ты заберёшь с собой на тот свет.

Но пока что легионеры не загнаны в угол.

Но пока что требовалось что-то сказать. Произнести воодушевляющую речь, приободрить… Жаль только, что Фрамер в таких речах никогда силён не был. Ну, какой из него оратор в самом деле? Он был и оставался типичным центурионом из рядовых, которому полутысяцкого дали только лишь из уважения и перед выходом в отставку. Ему проще обматерить или в ухо дать, чем красиво сказать.

Ещё можно было бы повязать кровью, но только чьей? Нужен враг – вызывающий гнев и презрение, но не вызывающий страха… И нужен как можно скорее.

«Боги, я не очень-то и верю вас». – на мгновение прикрыл глаза трибун, – «Но другие-то верят. Так сделайте для них хоть что-нибудь!»

Небеса не разверзлись, и из Далёкого Отечества не прибыли легионы героев и полубогов. Но…

– Сир, ещё не поздно принять решение…

«Удача», – подумал Фрамер. – «Или повод поверить в богов».

Трибуна Лабрика, командовавшего вспомогательной когортой, орк откровенно недолюбливал. Молодой, здоровый, но скользкий донельзя – сидит на сытой и доходной должности. От вида крови, поди, в обморок свалится, как девка какая-нибудь... Одно слово – сынок богатеев. Не нобилей – купцов, но от того не лучше. У вчерашних лавочников, которые невесть с чего разбогатели, гонору как раз побольше бывает, чем у аристократов с вековой родословной.

Беда у него сейчас, конечно, знатная – так усердно паковал добро, «непосильным трудом» нажитое, что не успел вместе с гражданскими свалить. Теперь вот ратует за то, чтобы в бой не ввязываться, а как-нибудь договориться с теми же дикими. Ну, откупиться, например…

Вот же кретин.

Как есть кретин, раз до таких лет дожил, а не знает, что от варваров не откупаются. Потому что откупаются только слабые, а перед слабым слово держать не нужно – слабого нужно до исподнего обирать.

– Сир Лабрик, – сухо произнёс Фрамер. – И что же это за решение, по-вашему?

Формально они были равны – трибун и трибун. Но даже трибун когорты новобранцев выше трибуна вспомогательной когорты. Но – неофициально. Так сказать, последний пережиток древних времён, когда существовала иерархия центурионов внутри легиона…

Однако приказать Лабрику ничего нельзя. Слушаться – тоже, но слово боевого офицера, что потом и кровью выслужился за три десятка лет безупречной службы до полутысяцкого всегда будет выше слова какого-то шакалья из тыла. Даже несмотря на то, что этот трибун – уор. Или – в особенности потому что этот трибун уор.

Орков до сих пор неохотно брали в легионы. Во вспомогательные части, дружины, городскую стражу – спокойно, но не в легионы. Немногочисленные исключения – взятые в качестве выкупа кровью и полностью романизированные сыновья риксов. Таких немного, но они становятся центурионами и трибунами. За две сотни лет такой практики – ни одного случая предательства.

Фрамер был как раз из таких. Уор по крови, имперец по духу. Родителей никогда не знал, вместо родителей были наставники в военном приюте – строгие, но справедливые. И понимающие. Это не обычный сиротский приют, где всякая дрянь порой творится – заложников и детей погибших легионеров растили отставники, растили как собственных детей. И воспитанники за своих наставников были готовы глотки перегрызть.

Конечно, на совершеннолетие трибун получил своё личное дело, где было всё о том, откуда он… Но предпочёл сжечь, не читая. К чему забивать себе голову всякой дурью? Нет у него ничего общего с какими-то северными варварами. Не были они его семьёй и никогда не будут – вся его семья вышла из стен военного приюта, да почти вся упокоилась в земле от Закатного материка до Тёплого Берега.

– Сир, каждый здесь стоящий понимает, что нам не выстоять против многократно превосходящего противника, – веско сказал Лабрик. – Под угрозой даже Дорпат, что уж говорить о нас? Я считаю, что пока ещё есть время, нам нужно попытаться спастись… спасти хотя бы часть подразделения.

Фрамер досадливо скривился. Но про себя.

Лабрик был трусом, но производил хорошее впечатление. Когда он говорил – он говорил вполне разумные вещи, говорил вещи, в которые верилось. Не вызывал он отвращения, как некоторые. Он был скользким, да, но скользким настолько, чтобы сойти за своего парня.

– Здесь сотни раненых, – сухо произнёс Фрамер. – Вы предлагаете их бросить?

– На войне не обойтись без потерь, – развёл руками Лабрик.

А вот это он зря.

– Мы не Тёмные, мы не приносим жертв, – отрезал орк. – Мы умираем в бою, но не под жреческим ножом. А вы, сир Лабрик, предлагаете не потери, но именно жертву. Гекатомбу.

– Если слабый ценой своей жизни спасёт…

Толпа легионеров глухо заворчала.

Ладно тыловики – там народ уже битый жизнью и пропитанный цинизмом, хотя даже им не так уж и приятно было слышать такое открытым текстом. А новобранцам и того больше – месяцами вбивали в головы, что «легион своих не бросает». Что за них будут драться – за пленных, за раненных, даже за мёртвых.

– Кажется, вы забыли слова присяги, сир.

– Но и вы требуете соблюдать её от тех, кто присягу не приносил! – воскликнул Лабрик.

– Справедливо, – кивнул Фрамер, – Но это поправимо.

Трибун неторопливым шагом прошёлся до стоящей неподалёку стойки с алебардами… А затем со всей силы пнул её, отчего довольно основательную конструкцию отбросило прочь, и оружие разлетелось в стороны. Фрамер поймал одну из алебард, высоко вскинул её и заорал:

– Каждый с мечом в руке! Каждый, способный держать оружие! Слушать сюда и повторять!

Пусть боги и предки услышат меня:

Клянусь быть бесстрашным перед лицом врагов своих.

Клянусь быть верным слову перед лицом друзей своих.

Клянусь говорить правду, только правду и всю правду.

Я клянусь хранить верность моему Отечеству. Я не брошу оружия и не покину в рядах своих товарищей. Я буду защищать то, что свято и то, что не свято. Я не оставлю потомкам свою землю униженной и разорённой. Я клянусь почитать старших и слушать мудрых. Я клянусь выполнять приказы командиров и соблюдать воинские уставы. Я клянусь повиноваться законам и защищать их. Я клянусь защищать свободу и честь моего народа и Отечества, даже если останусь один.

Я – меч в руке Императора. Я – щит, что защищает Империю людей от тьмы. Я – легионер. Я могу умереть, легион может умереть, но Рим будет жить.

И в этот день и час я, легионер, присягаю на верность своему Отечеству – Новоримской Империи, и клянусь служить своему народу. В жизни и смерти. Отныне и навсегда.

И если я нарушу своё слово, то пусть меня постигнет законная кара, гнев богов и ненависть народа.

AveNovaRomanus!..

Слитный рёв сотен глоток стал завершающим аккордом этой рапсодии гнева. Легионеры орали своё коронное «барра!», ударяя мечами о щиты и древками копий и алебард о землю.

Фрамер шагнул вперёд – легко – как будто и не было за спиной всех этих десятков лет. Приставил остриё алебарды к горлу Лабрика и прорычал:

– Параграф два пункт восемь Дисциплинарного устава! Измена Родине! В военное время – карается смертью! Трибун Гней Лабрик, вы низложены и арестованы. Взять его!

Трибун впал в натуральный ступор, поэтому даже не сопротивлялся, когда его скрутил и увёл десяток подоспевших легионеров.

– Легионеры могут отступить! – рявкнул орк, чувствуя, что нельзя упускать подходящий момент. – Мы часто оставляем заслон из наших товарищей, который должен умереть, чтобы сдержать врага и дать возможность остальным выжить! Но мы не покупаем свои жизни ценой предательства!

Солдаты вновь одобрительно заорали.

– Я не собираюсь никого обманывать – завтра будет жарко! Завтра многие из нас умрут! Но, если решим бежать, нас тоже перебьют! И если всё равно умирать, так почему бы и не выбрать? Бежать, будто трусливый шакал, став двуногой дичью на охоте диких? Или же встретить врага лицом к лицу, в одном строю с товарищами? Кто вообще сказал, что мы проиграем?! Если варвары думают, что они вышли на прогулку за трофеями, то пусть! Потому что завтра они умоются кровью и те, кто выживут, будут обсираться только услышав слова «имперские легионеры»!

* * *

...Пущенный по кругу бурдюк с водой достиг и Фрамера, но тот скорее чуть пригубил, чем глотнул – уор могли обходиться без воды дольше людей, так что трибун на всякий случай экономил. Старая привычка, от которой всё не удавалось избавиться, хотя уже лет десять прошло с момента, когда он жарился в степях на границе со Скифией или беспокойными княжествами жаркого юга.

Всё так же побаливает спина, но теперь ещё и левая рука ноет – кольчужный рукав пробит топором между наручем и наплечником. Ничего страшного в общем-то – рана неглубокая, поддоспешник спас, кость не задета. С тяжёлым скутумом, конечно, было бы непросто управляться, но трибун сейчас орудовал короткой алебардой. С щитом хорошо строй держать, а вот на стенах рубиться, заодно отбрасывая штурмовые лестницы – тут алебарда сподручнее.

…Дикие и правда подошли к закату того же дня, и немедленно встали лагерем за внешними стенами Шаурая. Около десяти тысяч пехоты, под тысячу всадников, дюжина боевых элефантов – фейри всё верно сказали.

Они же ночью совершили вылазку во вражеский лагерь, притащив с собой пленного орка. Тот рычал и смачно ругался на уоре, но после короткой и достаточно гуманной «обработки» перестал выпендриваться, начав говорить. Благо, что ничего особенного от него и требовали – сколько копий, какие кланы и племена, кто командует...

Выяснилось, что ядро армии составляет клан Белой руки – большой орочий клан, живший в Хорасане и северной Гефаре. Из десяти тысяч пехоты они дали почти шесть тысяч копий. Остальные – всякая вассальная мелочёвка. Шаманы были, но всего десяток, что чуть-чуть, но улучшало положение, потому как даже один имперский маг-подмастерье стоил полудюжины варварских недоучек.

Командовал осадной армией – некто тен Филипус.

Фрамера такое имя сразу насторожило, потому как имя было похоже на ромейское – то есть в лидерах либо в прошлом имперец, либо кто-то из клана, где сильна мода на всё имперское. Таких на самом деле хватало и среди людских, и среди орочьих кланов, но обычно они жили где-нибудь в приграничных эосах, а не в Хорасане...

...На приступ варвары пошли на следующий день, ближе к полудню. Преодолели внешний рубеж, вошли в каструм – вначале настороженно, но затем явно расслабились, не встречая сопротивления. А увидев приоткрытые врата в стене вообще чуть ли не строевым шагом попытались войти внутрь...

Трибун сильно рисковал, создавая иллюзию того, что защитники оставили Шаурай, но в итоге оно того стоило. Для диких стало полной неожиданностью, когда ворота захлопнулись едва ли не перед их носами, а со стен посыпались стрелы и камни.

Орда отхлынула было, но быстро оправилась от шока, и рванула вперёд, таща тараны и штурмовые лестницы. Дикие попытались выломать ворота, однако они уже были наглухо завалены специально приготовленным хламом, а на стены поднялись все способные держать оружие. Орки смогли зацепиться в полудюжине мест, но их всё-таки выбили – в тесноте схваток крепкие латы и короткие мечи давали преимущество легионерам. Лёгкие кожаные доспехи и кольчуги почти не спасали от заговоренных клинков, а топорами в плотном строю особо не помашешь.

Дикие отошли, оставив тела павших, под улюлюканье легионеров. Но лишь для того, чтобы перегруппироваться и изменить тактику – наскоро срубили большие деревянные щиты, взяли новые лестницы и вновь пошли на приступ.

На этот раз бой продлился почти до самого заката – поняв, что ворота ломать бесполезно, дикие подтянули своих шаманов и попытались поджечь их. Пришлось вступить в бой и троице имперских чародеев, которые смогли развеять варварскую волшбу и слегка остудить пыл атакующих огненными шарами. Но на стенах численное преимущественно не могло не сказаться, и Орда вновь закрепилась в нескольких местах. На этот раз мест было всего три, но туда стянули большее количество бойцов, которые вдобавок были лучше экипированы. Юшманы, чешуйчатые скваматы, даже простенькие латные нагрудники мелькнули – явно что-то из гефарских трофеев, работа похуже имперской, но довольно неплохая.

В двух местах орков с большими потерями отбросили, а вот на последнем было тяжко – дикие захватили почти стофутовый отрезок стены и дальше не могли продвинуться только из-за сосредоточенного обстрела из башен и внутреннего двора. На случай именно таких прорывов внутренняя часть стен и башен были сделаны открытыми.

В бой пришлось вступить даже лично трибуну и наиболее опытным бойцам, которые до того находились в резерве. Сражение завязалось жаркое, но наконец, под сосредоточенным обстрелом, к которому подключились и маги, варваров всё-таки удалось выбить со стены.

Из семнадцати сотен защитников гарнизон потерял почти полсотни убитыми и две сотни ранеными. Но почти половина из них осталась в строю и к ним присоединилось ещё полсотни раненых из лазарета. Варвары навскидку потеряли только убитыми несколько сотен, но они вполне могли позволить себе такой размен – весь первый день был всего лишь разведкой боем.

Первый день осады Шаурая закончился.

Но и ночь не принесла покоя – варвары наспех соорудили лёгкие полевые камнемёты, которыми и легионеры порой не брезговали, и устроили беспокоящий обстрел. Ничего серьёзного – убитых не было, с десяток раненых, но на нервы действовало. Что, собственно, и задумывалось. Фрамер ждал даже полноценного ночного штурма – ходили слухи, что Литгален пал именно при свете лун, а не солнца, но на этот раз дикие даже посылкой лазутчиков не озаботились.

На следующий день Орда вновь атаковала к полудню, на этот раз подготовившись весьма основательно. Ростовых щитов стало ещё больше, так что потерь от стрел и камней, выпущенных из пращ, варвары несли мало. И на поле боя появились элефанты – без свойственных более-менее развитым кланам аркабллист на спинах животных, но и такой дуростью, как пытаться атаковать слонами крепостные стены, дикие не занимались.

Вместо этого они тремя колоннами ударили по тем местам стены, где была не, собственно говоря, полноценная стена, а лишь крепкий частокол. Забросили массивные крюки и толстые арканы, привязанные к крепким канатам, которые тянули те самые элефанты.

Стена оказалась проломлена в двух местах почти одновременно, на последнем участке атаки была тройка магов, и там совместными усилиями штурмовой отряд удалось рассеять и отогнать.

Тем временем остальная Орда с рёвом ворвалась в проломы, но натолкнулась на загодя выстроенные стены щитов. Завязалась яростная схватка. Легионеры брали выучкой, хорошими доспехами и более приспособленным для строевого боя оружием; на стороне орков была сила и количество.

Копейщики били почти без продыху, но не как «одна рука», так что кое-где оркам удавалось банально выдернуть из строя одного-двух легионеров. Однако строй имперцев держался – пока что, во всяком случае. Арбалетчики били поверх голов своих товарищей, засевшие на крепостных башнях лучники засыпали врага стрелами.

Западный пролом держался крепко, там среди нападавших было больше людей, чем орков, так что легионеры шаг за шагом выдавливали противника за стену. А вот на правом фланге дела обстояли куда хуже – орки навалились волной, так что копейщики не успевали бить. Их оружие ломалось, вязло в телах и в итоге два строя ударили щиты в щиты. Короткие прямые мечи легионеров – потомки легендарных гладиусов – куда лучше подходили для боя, чем секиры орков, однако и дикие были отнюдь не беспомощны. Не имея алебард, они загнутыми лезвиями секир, словно крюками, растаскивали щиты, разрубали их на части и ломали тяжёлыми булавами. На правый фланг стягивались все резервы, и казалось, что ещё чуть-чуть, и строй имперцев будет прорван.

Но вот в первых рядах мелькнула могучая фигура трибуна в шлеме с продольным гребнем. В воздухе мелькнул дымящийся снаряд, и в рядах диких прогремел взрыв. Осколки ручной бомбы, весом в добрый десяток фунтов, изрешетили пару десятков варваров, а следом взорвалась ещё одна граната.

Раз уж пошло такое дело, то не имело смысла экономить драгоценные артефакты.

Орда замешкалась, на мгновение дрогнула, а затем к месту прорыва подоспели чародеи, хлестнув по строю диких вихрем острых, как сталь, снежинок. Один из подмастерьев – тучный молодой парень – протиснулся во второй ряд, и ударил потоком гудящего пламени. В воздухе мелькнул огнешар, разорвавшийся в глубине строя, и варвары наконец почли за лучшее отступить.

...Пущенный по кругу бурдюк с водой достиг и Фрамера, но тот скорее чуть пригубил, чем глотнул – уор могли обходиться без воды дольше людей, так что трибун на всякий случай экономил. Привык – большую часть срока службы он провёл на южный рубежах и привык ценить воду. Степные рубежи Мезии, Фракии и Македонии, пустыни Трансоксианы и Согдианы... Набранные из потенциально неблагонадёжных граждан подразделения в родных местах не воюют и не квартируются – старое правило, написанное кровью легионов-предателей времён Второй Империи.

Всё так же побаливает спина, но теперь ещё и левая рука ноет – кольчужный рукав был пробит топором между наручем и наплечником. Ничего страшного в общем-то – рана неглубокая, поддоспешник спас, кость не задета. С тяжёлым скутумом, конечно, было бы непросто управляться, но трибун сейчас орудовал короткой алебардой. Не успел сменить на щит и меч – сначала дрался на стене, потом доставал из арсенала бомбы. Две потратил – оставалось ещё восемь. И больше на легион не полагалось – слишком уж дорогие штуки.

Фрамер опёрся на алебарду, поднял забрало и кое-как вытер лицо от пота и крови. Латы трибуна были сильно измяты, даже шлем мощным ударом булавы покорёжило, но доспех был цел – не зря в своё время потратился и за свои кровные купил нештатный комплект и зачаровал в чародейской мастерской.

Этот раунд осады дался легионерам куда тяжелее, чем прежние – только убитых было почти сотня и втрое больше раненых... Больше, чем за весь предыдущих день.

– Заделать проломы, – приказал Фрамер. – Хоть чем, хоть как, но заделать.

Но трибун понимал – это так, лишь отсрочка неизбежного. Варвары вполне могут растащить баррикады, а если захотят, то наделают ещё проломов – слабых участков на стене хватало. Маги не смогут колдовать бесконечно, бомбы кончатся, солдаты устанут. А в открытом бою рано или поздно дикие одолеют – их просто-напросто больше...

Одно слово – Орда.

– Сир, вижу парламентёра! – прокричали с одной из башен.

– Кого, мать его?! – удивился Фрамер.

А вот это было чем-то новеньким – обычно варвары не утруждали себя такой чушью, как ведение переговоров...

– Парламентёр, сир! В доспехах, без оружия. При нём – знак мира. Пристрелить его?

– Нет, не стоит, – подумав, покачал головой трибун. – Никогда не видел варвара-дипломата. Хочу его послушать.

– Эй, имперцы! – проорали снаружи. – Кто старший? Выходи, есть разговор! Стрелять не будем, даю слово!

– Не ходите, ваша милость, – сплюнул стоящий рядом седоусый легионер в шлеме центуриона. – Дикие же – им соврать, как посрать.

– Спокойно, друг, – хлопнул его по плечу Фрамер. – Сподличают – им же хуже, тут тогда все будут насмерть драться. Схожу, погляжу на диковинку.

Трибун сказал чистую правду – ему действительно было интересно. Да и смерти он не боялся. Оборону держать – не битву планировать, и без него обойдутся. Зато если ордынцы его подло убьют, веры им не будет и драться в Шаурае все будут насмерть, потому что чего ждать от лживых ублюдков милосердия?

Фрамер отдал алебарду одному из стоящих рядом солдат и спокойно зашагал вперёд к пролому.

Снаружи его уже ждал варвар... Хотя на варвара он как раз особо и не тянул.

Не уор – человек. Гладко выбритое лицо, принадлежащее типичному имперцу лет пятидесяти с небольшим. Седой, с залысинами; худое лицо, спокойный взгляд серо-стальных глаз. Недорогой, но добротный латный доспех – такие носили легионы лет полтораста назад. Длинный тёмно-синий плащ за спиной, короткий прямой меч у пояса. Вполне сойдёт за какого-нибудь барона.

– Тэн Филипп Никер, – представился варвар, демонстрируя превосходную унилингву и похлопывая свежесорванной веткой по ноге. За неимением оливковой ветви обошёлся берёзовой. – Вы здесь главный?

– Трибун Фрамер дан Эмпиреа, – рыкнул в ответ орк. – Я командир. Я тут главный.

– Трибун Фрамер дан Эмпиреа, если вам небезразлична судьба ваших людей, то я предлагаю вам почётную капитуляцию. Оставьте в крепости оружие, доспехи и припасы, сделайте это и даю слово – вы и ваши люди сможете беспрепятственно покинуть Шаурай.

– Хороший имперский у тебя, варвар...

– Я не больший варвар, чем вы, трибун. Я родился в Империи и даже отслужил контракт в легионе. В 24-м пехотном, если интересно. Но отношение ко мне всегда было слишком... предвзятым, потому как я происходил из семьи врагов народа. Мой отец принимал участие в мятеже Конфедерации. Поэтому я покинул Новый Рим в поисках лучшей доли.

– И поэтому ты вернулся сюда во главе орды варваров? – презрительно бросил Фрамер.

– Я достиг своего места потом и кровью, – вздохнул Филипп. – Правда, мне было легче – у диких орков оказывается нет обычая судить детей за грехи отцов...

– Мне пожалеть тебя, варвар?

– Нет, будет достаточно, если вы, трибун, примите моё предложение. Мы можем ещё раз столкнуться в бою, но пусть это будет потом, а на сегодня – достаточно крови.

Фрамер знал, что должен испытывать презрение к предателю Отечества. Знал, что должен... Но не испытывал. Не чувствовалось в этом... имперском варваре ненависти – только усталость. Вряд ли бытие вождём у северных варваров – то, о чём он действительно когда-то мечтал. Чужой в чужом краю.

Чем-то похож на него самого... Многие и Фрамера бы посчитали предателем. Каково было бы войти в варварские эосы во главе карательного отряда и ощутить на себе взгляды тех, кто в иной жизни мог быть другом и братом? Хорошо, что он вернулся на север лишь под конец службы, и судьба никогда не ставила перед ним таких выборов...

Правда, отличие от тэна у трибуна всё-таки было – его не тяготила собственная судьба чужака. Он чувствовал себя на своём месте.

– Отдай приказ на капитуляцию, трибун, – сказал варвар.

– Раз ты когда-то был легионером, тэн, то помнишь присягу, – Фрамер хмыкнул. – Присягу, которую нарушил. Присягу, которая не до конца правдива. Мы присягаем Империи, но, если будет надо – Империя наплюёт на нас и разотрёт. И забудет. Но это не даёт нам права на мятеж. Мы даём слово и должны держать его, несмотря ни на что. Не потому что нам страшно, не потому что нам выгодно, а потом что мы так решили раз и навсегда. Тэн, мы ведь когда-то вместе проливали кровь за Империю, ты знаешь – я не могу отдать такой приказ.

– Понимаю, – кивнул Филипп. – Но попытаться должен быть.

Трибун фыркнул.

– Что, думаешь дерьмовая идея была? – усмехнулся варвар.

– Ну... так себе, если честно.

– Ясно...

Филипп прищурился и посмотрел на солнце.

– Мы атакуем через стражу. Всё решится сегодня.

– Может и решится, – пожал плечами Фрамер.

– Не сегодня, так завтра.

– Может завтра. А может – к нам подойдёт подкрепление. А может мы и без подкрепления вас одолеем.