Текст книги "США — диктатор НАТО"

Автор книги: Сергей Караганов

Соавторы: Виктор Шеин,Генрих Трофименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Политика перевооружения Западной Европы

Несмотря, однако, на то что главную ставку в разработке «победоносной» стратегии против СССР Вашингтон делал на ядерное оружие, важнейшей задачей, поставленной им при создании НАТО, было наращивание обычных вооружений и вооруженных сил западноевропейских союзников США с тем, чтобы использовать эти силы для давления на Советский Союз, а при возможности для «отбрасывания» социализма. Поэтому постоянной заботой американских политиков с первых дней создания НАТО стало понуждение западноевропейских членов блока к повышению их военных расходов и созданию таких вооруженных сил, которых было бы достаточно для осуществления планов наступления на Советский Союз.

Задавая тон в перевооружении, США в 1951 году обязались послать в Западную Европу дополнительно четыре американские дивизии, в связи с чем они потребовали новых баз на территориях западноевропейских государств. К концу 1952 года в Западной Европе было дислоцировано шесть американских дивизий, а американская бомбардировочная и истребительная авиация заняла позиции в непосредственной близости от границ СССР и других социалистических стран на базах, полученных США в Великобритании, Франции, Западной Германии, а также в Испании и в Северной Африке. На римской сессии Совета НАТО в ноябре 1951 года союзники договорились создать к 1954 году наземные силы НАТО в составе 43 дивизий и ускорить программу перевооружения. Специальная рабочая группа НАТО – так называемый комитет трех мудрецов (в составе А. Гарримана – США, Ж. Моннэ – Франция и Э. Плаудена – Англия) – представила наметки усилий в военной области, которые должны были быть предприняты европейскими членами НАТО с тем, чтобы осуществить поставленные цели. «Три мудреца» рекомендовали западноевропейцам увеличить военное производство к 1954 году в среднем на 14 процентов и повысить военные расходы «в соответствии с возможностями каждой страны» – от 5 процентов для Франции до 50 процентов, рекомендованных для Бельгии. Эти рекомендации, как впоследствии выяснилось, оказались невыполнимыми в полном объеме ввиду серьезных проблем послевоенного восстановления, стоявших перед этими странами. Но тем не менее тогдашняя западноевропейская девятка членов НАТО (без Исландии, практически не имеющей вооруженных сил и представляющей для США и НАТО ценность в качестве военной базы в Северной Атлантике) за первые пять лет существования блока – с 1949 по 1954 год – увеличила свои официальные военные расходы в два с половиной раза – с 4,4 млрд. до 11,3 млрд. долларов.

Негативная реакция в Западной Европе на навязанный Вашингтоном на лиссабонской сессии НАТО план по наращиванию вооруженных сил блока до 90 дивизий, о чем говорилось раньше, подстегнула американские усилия по перевооружению Западной Германии. Хотя на слушаниях в американском конгрессе, посвященных вопросу создания НАТО, государственный секретарь США Дин Ачесон лицемерно клялся, что разоружение и демилитаризация Германии должны быть «полными и абсолютными», уже в сентябре 1950 года государственный департамент США выдвинул предложение включить десять западногерманских дивизий под командование НАТО. Это предложение, однако, натолкнулось на массовое сопротивление западноевропейцев, считавших идею нового вооружения германских милитаристов всего лишь через пять лет после разгрома гитлеровского рейха кощунством.

Тогда американские лидеры пошли по иному пути. Пользуясь зависимым положением Франции (начавшей постепенно увязать в колониальной войне в Индокитае), американские руководители подсунули французскому премьеру Рене Плевену план военной интеграции западногерманских частей в «интернациональную европейскую армию». Так на свет появился «план Плевена» – план «Европейского оборонительного сообщества» (ЕОС), предусматривавший интеграцию западногерманских дивизий в наднациональную «европейскую армию» на принципе равенства с национальными частями других западноевропейских членов блока. Естественно, что командовать этой наднациональной армией намеревались американские генералы, хотя формально армия должна была находиться под командованием общеевропейского министра обороны, назначаемого Ассамблеей Европейского оборонительного сообщества. Последнее же должно было стать составной частью НАТО.

В основных деталях план создания ЕОС был согласован на Парижской конференции в июле 1951 года. В соответствии с первоначальным проектом в сообществе должны были принять участие Франция, Англия, Западная Германия, Италия, Бельгия, Голландия, Люксембург. Однако английское правительство отказалось участвовать в ЕОС, рассчитывая на свои особые отношения с США. В то же время Лондон поддерживал этот план, считая, что создание ЕОС даст ему возможность играть роль своеобразного посредника между США и Западной Европой.

Но самую энергичную поддержку плану ЕОС оказывало западногерманское правительство канцлера Аденауэра, созданное в сентябре 1949 года. Для Аденауэра, стоявших за ним западногерманских монополий и бывшей гитлеровской военщины создание ЕОС обещало очень многое: путь к восстановлению экономической и военной мощи страны, отмену ограничений, налагаемых оккупационным статусом, восстановление Западной Германии в качестве равноправного члена «западного сообщества» и – в конечном итоге – поддержку Западом реваншистских требований западногерманского империализма. Вот почему Бонн столь энергично поддержал проект ЕОС и сделал все возможное, чтобы помочь Вашингтону протащить этот проект через западноевропейские парламенты. В тех условиях «все возможное» означало для Западной Германии максимальное заискивание перед США, заигрывание с Францией и готовность дать любые словесные гарантии в «хорошем поведении» на будущее.

Политический и экономический нажим США на западноевропейские правительства сделал свое дело: 27 мая 1952 года министры иностранных дел Западной Германии, Франции, Италии, Бельгии, Голландии и Люксембурга подписали в Париже договор о создании ЕОС.

Через несколько месяцев в США к власти пришла республиканская администрация, которую возглавил первый главнокомандующий силами НАТО в Европе генерал Эйзенхауэр. Естественно, что президенту Эйзенхауэру не потребовалось много времени на то, чтобы полностью войти в курс американской политики на европейском направлении. Политическая ориентация лидеров республиканской партии США в этом вопросе полностью соответствовала политике, проводившейся правительством Трумэна.

20 января 1953 года новый руководитель госдепартамента США Джон Фосгер Даллес пришел в свой кабинет с ленча в Белом доме, посвященного официальному вступлению в должность новой республиканской администрации. Первым делом он вызвал к себе своего старого знакомого Пола Нитце – руководителя отдела планирования политики, главного автора меморандума СНБ-68, заложившего «теоретические основы» стратегии «холодной войны». «Ты знаешь, Пол, – сказал Даллес, – у меня в общем-то (нет абсолютно никаких разногласий с политикой Ачесона или с теми курсами политики, которые разрабатывал ты. Я согласен с тем, что ты и Ачесон пытались сделать. Единственный спор у меня с вами – о том, как вы подавали эту политику конгрессу. Плохо это делали! Что же касается существа самой политики, у меня с вами полное единство!»

Нитце смотрел на него не мигая своими голубыми глазами, стараясь не выдать бушевавшего в нем сарказма. Ведь это все произносил тот самый Даллес, который в составленном им внешнеполитическом разделе предвыборной платформы республиканской партии клеймил политику трумэновской администрации как «неверную», «аморальную», чуть ли не предательскую.

«Пусть твой отдел продолжает ту полезную работу, которую он делал, – закончил Даллес. – Но тебе придется уйти – потому, что ты в глазах широкой публики связан с ачесоновской политикой, а мы, как ты знаешь, – тут Даллес сделал паузу и многозначительно посмотрел на Нитце, – заявили о том, что мы будем иметь совершенно новую внешнюю политику!»

Одним из главных направлений этой «новой внешней политики» стало претворение в жизнь «плана Плевена». Этот план с большим основанием мог быть назван «планом Даллеса», который давно носился с мыслью о перевооружении Западной Германии. В США, пожалуй, нельзя было найти большего друга Аденауэра, чем Даллес. Он не просто посылал Аденауэру официальные депеши, выражавшие сочувствие и поддержку «железному канцлеру». Он часто отправлял ему сугубо личные, написанные от руки письма, в случаях необходимости используя для связи надежный канал ЦРУ, которым руководил его брат – Аллея. Со своей стороны, Аденауэр начинал нервничать, когда переставал получать регулярные «весточки» от Даллеса. Тогда он сам выходил на Даллеса, который действовал на него, как рассказывал позже помощник Даллеса, «весьма успокаивающе».

«Берлинский стол» в госдепартаменте давно уже возглавляла сестра братьев Даллесои Элеонора, сделавшая немало для нагнетания напряженности на границе между Западной и Восточной Германией. А эта напряженность, как считали Даллесы, играла на руку политике перевооружения Западной Германии, ибо создавала нужный предлог «угрозы с Востока».

Одержимый всепоглощающей идеей борьбы против коммунизма, не понимавший настроений в Европе, Даллес уже в своем первом выступлении по радио в качестве госсекретаря 27 февраля 1953 года счел необходимым «встряхнуть» западноевропейцев очередной угрозой. «Если Франция, Германия и Англия, – заявил он, намекая на неблагоприятное отношение к «плану Плевена» в Западной Европе, – пойдут своими особыми путями, то тогда наверняка окажется необходимым произвести небольшое переосмысление нашей американской политики в отношении Западной Европы».

Через некоторое время, когда проект ЕОС столкнулся с затруднениями при его ратификации западноевропейскими парламентами, Даллес пошел еще дальше, пригрозив своим партнерам по НАТО «мучительной переоценкой» американской политики в Европе в случае, если они осмелятся отойти от диктуемого Вашингтоном курса. С тех пор запугивание западноевропейцев «мучительной переоценкой» было прочно взято на вооружение американскими политиками, которые в случае того или иного неповиновения неизменно грозят своим европейским партнерам по НАТО радикально пересмотреть европейскую политику США. Так действовал Вашингтон, например, во время арабо-израильской войны 1973 года, когда западноевропейские союзники США отказались разрешить Вашингтону использовать базы в Европе для переброски военной техники Израилю; так было и в конце 70-х годов после принятия «двойного решения» НАТО о размещении в Европе новых американских ядерных ракет средней дальности. Тогда президент Картер писал канцлеру ФРГ Шмидту угрожающие письма, требуя от последнего, чтобы он не договаривался с Москвой ни о каких компромиссных вариантах решения вопроса об оружии среднего радиуса, которые могли бы предотвратить размещение американских ядерных ракет. Так происходит и в настоящее время, когда американские политики грозят западноевропейским правящим классам тем, что США «уйдут из Европы». Вся эта демагогия умело использует классовый страх правящих кругов стран Западной Европы, боящихся ответственности перед собственными народами за свою прислужническую перед США политику, раздувает этот страх для того, чтобы сохранять политику этих кругов в проамериканском русле.

Но в 1953–1954 годах эта даллесовская угроза не сработала в отношении Франции, хотя она и была подкреплена акцией конгресса, принявшего так называемую поправку Ричардса к законопроекту об ассигнованиях на «помощь» Западной Европе по американской программе «взаимного обеспечения безопасности». Эта поправка обусловливала предоставление половины американской военной «помощи» Западной Европе созданием ЕОС. 30 августа 1954 года Национальное собрание Франции большинством голосов (264 – за, 319 – против при 43 воздержавшихся) отвергло договор о создании ЕОС как не соответствующий национальным интересам Франции.

Народы Европы восприняли провал плана создания ЕОС не только как поражение политики реакционных правительств, но и как серьезный удар по американской политике вмешательства во внутренние дела Западной Европы. Но это не остановило Вашингтон от изыскивания новых путей для вовлечения Западной Германии в НАТО и восстановления бундесвера в качестве главной силы НАТО в Европе в его противостоянии содружеству социалистических государств Европы, объединившихся в 1955 году в ответ на создание НАТО в военно-политическую оборонительную Организацию Варшавского Договора.

Стратегия «массированного возмездия»

12 января 1954 года в небольших холлах, примыкающих к залу заседаний Совета по международным отношениям – невысокого здания из серого камня на углу 68-й улицы и Парк-авеню Нью-Йорка, – царило необычное для этого тихого особняка оживление. Избранные члены этого влиятельного научно-политического учреждения США, насчитывающего в своих рядах около двух тысяч виднейших представителей американских политических и деловых кругов, научной элиты, собрались послушать нового государственного секретаря США.

Бодрый, несколько сутулящийся Даллес проходил к ораторскому месту, по-приятельски здороваясь с окружающими: он также состоял членом Совета в бытность свою одним из старших партнеров солидной юридической фирмы «Салливэн энд Кромвел», а затем консультантом госдепартамента. Даллес активно участвовал в деятельности Совета, разрабатывающего для руководящего истэблишмента теоретические основы внешней политики. Теперь, после того как сбылась его заветнейшая мечта – пойти по стопам деда и дяди и стать третьим в истории семьи государственным секретарем США, Даллес пришел сюда не для того, чтобы обсуждать возможные стратегические курсы США, а авторитетно информировать членов Совета о новой военной стратегии администрации Эйзенхауэра. Даллес долго и тщательно готовился к этому выступлению, в котором он хотел как можно эффективнее (с прицелом не столько на членов Совета, сколько на зарубежных противников, союзников и нейтральные государства) преподнести «новый подход» республиканской администрации к военному планированию. Этот подход был разработан Советом национальной безопасности США на нескольких заседаниях в октябре – декабре 1953 года и сформулирован в секретной директиве СНБ 162/2, подписанной президентом.

Входя в роль государственного деятеля, Даллес говорил без того полемического задора, которым он напичкал залихватскую по своей агрессивной разнузданности и дешевым пропагандистским ярлыкам внешнеполитическую программу республиканцев. Теперь – с позиции силы власти – он мог даже отдать должное трумэновской политике, признать вслух, а не только в разговоре с глазу на глаз с Нитце, что «многие из предыдущих политических курсов были хорошими». Тем не менее, по его словам, многие из внешнеполитических мероприятий трумэновской администрации носили «аварийный характер», когда политическая инициатива оставалась за противником. У противников надо учиться, как бы отдавая должное грозному сопернику, философствовал Даллес, любивший козырнуть тем, что на ночном столике в его спальне всегда лежал том «Вопросов ленинизма» Сталина. Советский Союз, поучал слушателей Даллес, «планирует, исходя из перспективы того, что называют целой исторической эпохой, и мы должны делать то же самое»!

Какой же эпохальный стратегический курс предложил американскому истэблишменту Даллес?

«Не отвечает требованиям здоровой экономики или хорошей внешней политики постоянная поддержка других стран, ибо в конечном итоге она вызывает в отношении США не меньше отрицательных чувств, чем и чувств благодарности», – ударил Даллес по головам союзников, как бы лишний раз предупреждая их.

Неправильно быть постоянно связанными крупными военными расходами, что неминуемо приведет к «практическому банкротству». Необходимы перемены. «Это может быть сделано путем большой опоры на сдерживающую силу и меньшей зависимости от локальной оборонительной силы», – вещал Даллес, вновь разжевывая для «союзников» мысль о том, что они – не чета США, а всего лишь «локальная оборонительная сила», с которой можно особо и не считаться!

Теперь, продолжал Даллес, администрация приняла решение «полагаться главным образом на большую способность нанести мгновенно ответный удар теми средствами и в тех местах, которые мы сами выберем. Теперь министерство обороны и Комитет начальников штабов, вместо того чтобы вести военное строительство, предвосхищая многочисленные возможные варианты поведения противника, могут формировать наш военный комплекс так, чтобы он соответствовал нашей политике. Это позволяет вместо простого наращивания всех имеющихся средств осуществлять выбор между военными средствами. В результате принятого решения становится возможным добиться более основательной безопасности при меньших затратах и совместно пользоваться ею».

Даллес не скрывал своего удовольствия тем, что он поверг слушателей в шоковое состояние. На следующий день после его выступления мировая печать запестрела заголовками: «Государственный секретарь США призывает к атомному блицкригу», «Новый подход США делает упор на внезапный ядерный удар», «Вашингтон отдает приоритет атомно-воздушной мощи», «Даллес объявляет курс на атомную войну!» На это он и рассчитывал.

Он и его босс в Белом доме – президент Эйзенхауэр – понимали, что соотношение сил на мировой арене неумолимо меняется не в пользу США. К осознанию этого подтолкнул их бесславный провал американской авантюры в Корее, когда США вынуждены были после колоссального напряжения сил и ресурсов согласиться на «ничью» в борьбе с далеко не основными силами «врага», как характеризовали Даллес и его коллеги социалистические государства. Советский Союз не только ликвидировал атомную монополию США, но и не дал возможности установить США новую монополию на термоядерное – водородное – оружие. Стратегия США подвергалась все большей критике со стороны не только нейтральных государств, но и самих американских союзников по НАТО. В этих условиях – считали Эйзенхауэр, Даллес и их ближайшее окружение, делавшее «реальную политику», – необходимо прибегнуть к шоковой терапии: застращать и противников, и союзников, и нейтралов «новыми возможностями» США в сфере стратегических вооружений, демонстрацией агрессивной решительности нового американского руководства. Короче говоря – надо блефовать, повышая ставки в игре, для того чтобы иметь больше шансов осуществить на мировой арене свою линию.

Да, президент Эйзенхауэр обещал американским избирателям первым делом заключить перемирие в Корее и на этом обещании въехал в Белый дом. Но данное обещание не должно создать мнение о нем как о «слабаке». Наоборот, бряцание атомным оружием – «балансирование на грани войны», как сформулировал суть своего внешнеполитического курса Даллес в интервью журналу «Лайф», – должно показать всем в мире, что Соединенные Штаты не выбиты из колеи поражением в Корее, что с интересами США следует считаться.

В декабре 1954 года Совет НАТО беспрекословно принял американский «новый подход», и «массированное возмездие» стало официальной стратегией блока. Одновременно на той же сессии было принято решение об атомном перевооружении сил Атлантического блока в Европе.

Еще в октябре 1953 года в Западную Европу была переброшена первая 280-миллиметровая артиллерийская установка, способная стрелять снарядами с ядерным зарядом, а в 1954 году США начали размещать в Западной Европе ракеты и самолеты – снаряды ближнего и среднего радиуса действия с ядерным зарядом («Онест Джон», «Корпорал», «Матадор»).

Если говорить о главном, реальном изменении в американской стратегии в Европе в связи с принятием доктрины «массированного возмездия», то оно сводилось к усилению упора на оперативно-тактическое и тактическое ядерное оружие с целью компенсировать произошедший не в пользу США сдвиг в советско-американском стратегическом ядерном балансе, подкрепить превосходство США в ядерных вооружениях.

Уже в 1954 году американская разведка доложила политическому руководству США о том, что Советский Союз приступил к производству тяжелых межконтинентальных бомбардировщиков, сравнимых с американскими стратегическими бомбардировщиками В-52, которые были приняты на вооружение США в середине 1955 года. Советский авиационный парад в июле 1955 года, на котором были продемонстрированы первые образцы таких бомбардировщиков, произвел отрезвляющее впечатление на американских стратегов. Парад в значительной степени повлиял на западную оценку стратегического баланса в последующие два года – до того момента, когда СССР испытал свою первую межконтинентальную ракету, – отмечали позднее эксперты «РЭНД корпорейшн» Хорелик и Раш в своем исследовании стратегического баланса США – СССР, опубликованном в 1966 году. 8 августа 1953 года Советское правительство доложило Верховному Совету СССР, что Советский Союз имеет водородную бомбу, а 12 августа 1953 года в СССР было проведено испытание водородного оружия, которое было зарегистрировано американской службой радиационного слежения, что окончательно убедило американских руководителей в том, что их надежды сохранить на ряд лет монополию на «сверхбомбу» оказались иллюзорными.

В 1957 году в СССР были проведены первые испытания межконтинентальных баллистических ракет, а в октябре того же года Советский Союз с помощью баллистической ракеты вывел на околоземную орбиту первый в мире искусственный спутник Земли. Запуск советского спутника произвел буквально шоковое впечатление на американских милитаристов. Ведь создавалось буквально парадоксальное положение: в то время, как Вашингтон грозил Советскому Союзу «массированным возмездием», наиболее эффективное средство быстрой доставки ядерных боеприпасов на стратегические расстояния – межконтинентальная баллистическая ракета – появилось у СССР.

Должное впечатление эти военно-технические успехи Советского Союза произвели и на западноевропейские правящие круги. И в Лондоне, и в Париже, и в Бонне понимали, что американское бахвальство безнаказанным «ядерным возмездием» не имеет под собой реальной почвы, что «американский ядерный меч» не так всемогущ, как его рекламируют в Вашингтоне.

Это понимание руководителями западноевропейских стран новой расстановки сил в мире повело к конкретным действиям в направлении улучшения взаимопонимания с СССР. В 1955 году были установлены дипломатические отношения между ФРГ и СССР, в 1956 году состоялся успешный визит советской партийно-правительственной делегации в Великобританию.

Развитие западноевропейскими государствами «восточной политики» было одновременно и способом ослабить становившееся невыносимым давление из-за океана.

Поиски более независимой внешней политики начала Франция. Сразу же по приходе к власти в мае 1958 года президент де Голль выступил с предложением о замене единоличного американского контроля в НАТО триумвиратом в составе США, Франции и Великобритании. Де Голль, если проследить его идею до конца, целил не только на то, чтобы повысить роль Франции в НАТО, но и хотел добиться своеобразного права вето в сфере атлантической политики США. Не решаясь на первых порах порвать с организацией НАТО, он хотел сдерживать американских «ястребов», готовых в своем антикоммунистическом ослеплении толкнуть Западную Европу в пучину термоядерной катастрофы. Ведь многие понимали, что за «массированным возмездием», средства осуществления которого все больше выдвигались на территорию Западной Европы, подразумевается стремление американцев подставить под ответный удар западноевропейские страны. Как и следовало ожидать, предложение де Голля не было принято Вашингтоном. Но это показало правящим кругам США, что американский диктат в НАТО сталкивается с серьезным вызовом со стороны «поднимающих головы» западноевропейских партнеров.

Американские республиканские руководители и впрямь начали мучительные размышления над перспективами своей атлантической политики – о том, как сохранить американское господство в НАТО. На основе этих размышлений они тогда пришли к решению, которое они сейчас – спустя 30 лет – вновь повторяют в Европе: если американская стратегическая мощь постепенно нейтрализуется растущей стратегической мощью Советского Союза, то надо перевести ядерное состязание на европейскую почву, разместив в Западной Европе американское ядерное оружие среднего и ближнего радиуса действия. Расчет при этом строился на убеждении американских стратегов в том, что США существенно опережают СССР в подобных видах вооружений и создание мощного американского ядерного арсенала в Западной Европе поможет нейтрализовать неблагоприятные для США сдвиги в соотношении стратегических сил и теснее привязать западноевропейских союзников к США демонстрацией решимости использовать ядерное оружие.

Помимо подтверждения таким образом американской «протекции», республиканские руководители Америки надеялись решить и еще один коренной вопрос: в каком секторе мира должна вестись ядерная война. Так определил тогда эту проблему Генри Киссинджер. Иначе говоря, под прикрытием рассуждений о «массированном возмездии» американские лидеры уже и в полуофициальных заявлениях начали открыто говорить об идее «ограниченной ядерной войны» в Европе. (Хотя и раньше – с 40-х годов – речь шла о ядерной войне, ограниченной по преимуществу Европой. Ведь США потеряли стратегическую неуязвимость лишь к концу 50-х годов.) И именно в этих условиях концепция «ограниченной ядерной войны» стала обсуждаться – раньше она подразумевалась как данное. (В окончательном виде «Ограниченная ядерная война на европейском ТВД» вошла в качестве одного из основных вариантов стратегии США в президентские стратегические директивы конца 70-х – начала 80-х годов.) Одной из целей блока, – прямо заявил генерал Норстэд, занявший в ноябре 1956 года пост главнокомандующего силами НАТО в Европе, – должна быть его способность отвечать «на инциденты менее чем максимально решающего характера чем-то другим, чем массированное возмездие»!

Другим способом привязки западноевропейских стран НАТО к США и поддержания реноме США в качестве «гаранта» явилось ограниченное подключение представителей этих стран к американскому планированию ядерных ударов по СССР. Такое вовлечение западноевропейских партнеров в американское военное планирование (точнее сказать – создание видимости их причастности к такому планированию), раскрытие перед ними масштабности американских замыслов ядерных ударов по Советскому Союзу должно было – по идее американских стратегов – не только успокоить начавших выбиваться из-под контроля партнеров видимостью равенства в принятии решений, но и по ходу дела устрашить их американской мощью. Дело в том, что «устрашать главного противника» – Советский Союз – становилось делом все более затруднительным (ввиду того что территория самих США становилась безусловно уязвимой для сокрушительного ответа в случае американской агрессии против СССР). Но если нельзя устрашить противника, то почему бы не устрашить союзника, сделать его более послушным – решили в Вашингтоне. Это и повело к целой серии военно-пропагандистских брифингов как в столицах НАТО, так и в «мозговом центре» американского стратегического планирования – штабе стратегического авиационного командования США на базе Оффат близ города Омаха в штате Небраска.