Текст книги "США — диктатор НАТО"

Автор книги: Сергей Караганов

Соавторы: Виктор Шеин,Генрих Трофименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Очередная модернизация натовского фасада

Тот факт, что «военная угроза» со стороны СССР в Западной Европе переставала служить цементом, скреплявшим единство блока, вынудили Вашингтон внедрить элементы гибкости в свою политическую и пропагандистскую позицию в НАТО. Прежде всего руководство США попыталось поставить на службу своим интересам лозунг превращения Североатлантического блока в «инструмент разрядки и обороны», выдвинутый в 1967 году в уже упоминавшемся выше «докладе Армеля», министра иностранных дел Бельгии.

Автор доклада, ставшего одним из основополагающих документов НАТО, утверждал, что этот союз выполняет две главные функции. Первая из них состоит в том, чтобы «поддерживать адекватную военную мощь и политическую солидарность». Смысл второй функции – добиваться прогресса на пути к более стабильным международным отношениям, при которых «могут быть решены ключевые политические проблемы». Военная безопасность и политика разрядки объявлялись не противоречащими друг другу, а взаимодополняющими.

Для Соединенных Штатов принятие «доклада Армеля» было тактическим шагом, блокирующим самостоятельность западноевропейских партнеров. Следующий такой шаг Вашингтон сделал летом 1968 года в Рейкьявике, где проходила очередная сессия Совета НАТО. В принятом участниками сессии документе выражалась готовность приступить к обсуждению с СССР и его союзниками «практических шагов в области контроля над вооружениями».

Правящие круги США понимали бесперспективность какой-либо иной позиции, опасаясь в случае отсутствия официального одобрения Советом НАТО начавшегося процесса нормализации обстановки в Европе подтолкнуть западноевропейских членов блока к дальнейшему отчуждению от США и «индивидуальной гонке в сторону Москвы». Однако на деле идея вынужденного превращения НАТО в «инструмент разрядки» вызывала скрытое раздражение в Вашингтоне. «Эта теория абсолютно неверна», – заявил спустя десятилетие Г. Киссинджер, выступая в Брюсселе на конференции «НАТО в предстоящие 30 лет». Той же позиции Киссинджер придерживался и раньше. «Обычная точка зрения состоит в том, что НАТО может быть полезна в качестве инструмента разрядки, – подчеркивал он в книге «Американская внешняя политика», вышедшей в 1968 году. – Это сомнительно, по крайней мере при нынешней форме НАТО. Военный союз… не является наилучшим инструментом гибкой дипломатии. Превращение НАТО в инструмент разрядки могло бы ограничить ее военный вклад…»

С конца 60-х годов Вашингтон поставил перед собой цель попытаться во что бы то ни стало предупредить чреватые опасными, как там считали, последствиями для американской гегемонии в атлантической системе сепаратные шаги отдельных западноевропейских государств по нормализации отношений с СССР и другими участниками Варшавского Договора. Президент Никсон почти угрожал: «Дифференцированная разрядка, ограниченная только СССР и некоторыми западными союзниками, но не другими, была бы иллюзорной. Она вызвала бы напряженность между союзниками». Ему вторил министр обороны США Мелвин Лэйрд, заявивший, что любые односторонние шаги любого из американских союзников были бы «большой ошибкой, были бы нелепостью». З. Бжезинский увещевал вкрадчиво, указывая на необходимость «уравновешивающего политического вмешательства США в отношения между Восточной и Западной Европой. Без такого позитивного вмешательства есть реальный риск, что даже в высшей степени желательные инициативы, такие, как «восточная политика» Бонна, либо провалятся, либо будут использованы для раскола Запада. Проблемы Европы… слишком сложны, чтобы их можно было решить усилиями только средней величины европейских держав». Вывод был очевиден – «средней величины державы» не должны идти на разрядку самостоятельно.

Под влиянием таких настроений и с учетом опыта 50-х годов администрация Никсона разработала долгосрочную линию Вашингтона, во многом сохранившуюся и при правительствах Форда, Картера, Рейгана. Американские правящие круги решили, во-первых, активно подключиться к решению вопросов, связанных с отношениями между Востоком и Западом на европейском континенте. Во-вторых, они взяли курс на то, чтобы все инициативы и мероприятия союзников по расширению контактов между социалистическими и капиталистическими государствами предпринимались под эгидой Североатлантического блока.

Провозглашая такой подход, Соединенные Штаты одновременно заявили о своем намерении не идти на развитие отношений с СССР без предварительного согласования с партнерами по НАТО. «В конце концов, – подчеркивал Никсон, – наши европейские союзники и другие европейцы живут в центре политической и экономической борьбы. Наши действия должны всегда подчеркивать, что мы отвергаем идею «дискриминационной» разрядки. Они должны отражать наше глубокое стремление превратить Атлантический союз в своего рода расчетную палату для согласования идей и подходов в поисках разрядки напряженности».

В этом заявлении можно заметить положение, ставшее одним из основных в провозглашенной позднее внешнеполитической программе республиканской администрации в отношении Европы. Фактически Никсон официально призвал к превращению НАТО в «инструмент разрядки и переговоров». Однако это вовсе не означало, что Вашингтон стал придерживаться тех же взглядов, что и его союзники по Североатлантическому блоку. Правящие круги США заимствовали лозунг (несколько его видоизменив), которым намеревались прикрыть политику, во многих аспектах противоречившую интересам Западной Европы.

Термин «инструмент разрядки и переговоров», созвучный положению «доклада Армеля», употреблялся в связи с НАТО прежде всего в пропагандистских целях. Представители американского руководства хотели, с одной стороны, подчеркнуть, что никакие процессы разрядки не должны вести не только к ликвидации НАТО, но даже к ослаблению военного противостояния в Европе. С другой стороны, Соединенные Штаты хотели создать впечатление о своей мнимой готовности к более равноправным отношениям с союзниками, к «партнерству» с ними в решении проблем, а не диктату, как раньше.

Весьма точно указал на то, чем был движим Вашингтон, стремившийся набросить на НАТО столь очевидно не шедшую блоку мантию сторонника разрядки, известный американский специалист по американо-западноевропейским отношениям, гарвардский профессор Стэнли Гоффман. Как он писал, «реконверсия НАТО в дипломатическое учреждение вполне может оказаться единственным способом сохранить ее как учреждение военное». Данное соображение, несомненно, в первую очередь и учитывалось американскими правящими кругами, никогда не забывавшими о предупреждении одного из «крестных отцов» НАТО сенатора Ванденберга, который в свое время подчеркивал, что если эта организация не станет намного большей, чем военный союз, она окажется «жертвой первого советского мирного наступления».

В результате Вашингтону в какой-то мере удалось ограничить самостоятельность союзников по НАТО в вопросах развития отношений с социалистическими государствами. Большинство «младших партнеров» США вынуждено было «в порядке атлантической солидарности» действовать в рамках «дозволенного» решениями Североатлантического блока, иначе говоря – в тех рамках, которые получили санкцию Вашингтона.

Пытаясь удержать инициативу в американо-западноевропейских отношениях и контроль над союзниками, Вашингтон в отдельных случаях вынужден был идти на уступки с целью не обострять положение в НАТО. Так, американское руководство, в значительной мере под давлением многих западноевропейских стран, согласилось пойти на созыв Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Вашингтон, весьма скептически относясь к идее совещания, пошел на него, чтобы не отстать от союзников, видевших в этой идее, уже многие годы выдвигавшейся СССР, способ стабилизировать ситуацию в Европе, расширить свои возможности. Отказ от участия в общеевропейском процессе грозил США изоляцией.

Но Вашингтон пошел на частичное подключение к процессу общеевропейской разрядки не только для нейтрализации американо-западноевропейских разногласий в НАТО. Под прикрытием своего участия в этом процессе Вашингтон проталкивал через Североатлантической блок новые крупномасштабные военные программы. В качестве «платы» за это участие от партнеров требовалось согласие на перевооружение с учетом одобренной НАТО незадолго до этого доктрины «гибкого реагирования». Делалось все, чтобы члены блока действовали согласно подсунутой американским руководством формуле – отношения между Востоком и Западом могут успешно развиваться лишь в том случае, если атлантические страны будут обладать «достаточной силой» и действовать солидарно.

«Доклад Армеля» фактически помог американцам под предлогом политизации Североатлантического блока добиться дальнейшей его милитаризации. В период с 1968 по 1978 год члены НАТО предприняли многочисленнее шаги по наращиванию своих как обычных, так и ядерных сил, начиная с плана АД-70 (план укрепления военного потенциала НАТО, 1970 год) и кончая долгосрочной военной программой, принятой участниками блока в мае 1978 года, о которой уже шла речь.

Что касается «разрядочной» стороны деятельности НАТО, то она проявилась в таком согласовании позиций ее участников, которое фактически означало по большей части приспособление к позиции США, а не наоборот. Именно так случилось, например, с подходом Запада к мероприятиям по линии общеевропейского сотрудничества. На них представители США всячески муссируют вопрос о правах человека, причем делается это не только с целью вмешательства во внутренние дела социалистических стран (а это – главная цель кампании). Другая ее цель – столкнуть общеевропейский диалог в сферы, разъединяющие две стороны, увести его из областей, которые могли бы их объединить. Аналогичным образом развиваются события на венских переговорах по сокращению вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе, на других форумах, где атлантические державы выступают «единым фронтом». Постепенно Соединенным Штатам удалось существенно осложнить процесс сотрудничества в Европе.

Однако обострение международной обстановки, главным образом в результате раскручивания гонки вооружений, имело и негативные, с точки зрения Вашингтона, последствия. Главным из них стал небывалый подъем антивоенного движения, широкое распространение в Западной Европе антиамериканских настроений.

Правящие круги США столкнулись с трудностями в реализации своего милитаристского курса, с растущей оппозицией этому курсу не только в Западной Европе, но и у себя в стране. Ответ руководства США на эти трудности был вполне в духе традиций американской силовой политики. Вашингтон встал на путь откровенной борьбы против разрядочных тенденций в европейской политике.

Новая волна милитаризма

Было объявлено, что для СССР разрядка равнозначна «подрывной деятельности» против Запада и поэтому процесс разрядки следует притормозить.

Одновременно широкое хождение в атлантических государствах получила подброшенная Вашингтоном идея, согласно которой разрядка «отвлекает внимание значительной части западноевропейского общественного мнения от роста советской военной силы в Европе». Уже упоминавшийся Уильям Хайленд, бывший помощник Генри Киссинджера в Совете национальной безопасности США, писал, что с начала 70-х годов Советский Союз будто бы стремился – в контексте разрядки – ослабить военные позиций НАТО путем переговоров при значительном наращивании собственных сил.

Тезисы о «подрывающем» воздействии разрядки на американо-западноевропейские союзнические отношения, а также на состояние военного потенциала Североатлантического блока активно использовались правящими кругами США для навязывания партнерам американского требования о свертывании взаимосвязей с государствами социализма.

Администрация Рейгана повела буквально фронтальную атаку на политику разрядки. Особая роль отводилась ситуации вокруг Польши. Крайне правые в Вашингтоне открыто ставили на провоцирование гражданской войны в этой стране. Вашингтон своими действиями пытался усугубить внутренние трудности, поощрял антисоциалистическую линию лидеров «Солидарности».

Ставка на провоцирование кризисной ситуации в Центре Европы оказалась битой, когда 13 декабря 1981 года в Польше было введено военное положение. Но и его Вашингтон попытался использовать для того, чтобы пристегнуть союзников к линии на подрыв взаимодействия между Востоком и Западом. В качестве «личного примера» правительство Рейгана предприняло собственные шаги, о которых было объявлено 29 декабря. В их числе прекращение предоставления ПНР правительственных кредитов, отсрочка намечавшихся на следующий год переговоров по пересмотру польского долга, запрет на промысел рыбы в американских территориальных водах, ограничение экспорта в ПНР многих наукоемких товаров. Вводились санкции и в отношении СССР (прекращалась деятельность Аэрофлота в США, откладывались переговоры о поставках зерна, ужесточался контроль за продажей новейшей техники, прекращался экспорт лицензий для советской нефтегазовой промышленности и т. д.). Этими шагами Соединенные Штаты подстрекали союзников к экономической войне против СССР.

Подстегивая напряженность по линии Восток – Запад, гонку вооружений, Вашингтону удалось привнести немалые трудности в отношения западноевропейских участников НАТО с государствами социалистического содружества. Однако в целом его «достижения» оказались относительными, вызвав значительное сопротивление в Западной Европе.

К концу первого срока пребывания у власти администрации Р. Рейгана у Вашингтона, в том числе и под воздействием внутриполитических соображений, созрело понимание необходимости пропагандистского поворота, камуфлирующего курс США на новый рывок к военному превосходству над Советским Союзом. В Соединенных Штатах стали опасаться, что неизбежный рост антивоенных настроений в Западной Европе может помешать претворению в жизнь американских проектов. Эти опасения и стали причиной решения НАТО в очередной раз увязать «оборону» с «миролюбивой инициативой» в отношении социалистических стран.

На состоявшихся в декабре 1983 года брюссельской и в мае 1984 года вашингтонской сессиях Совета Североатлантического блока его участники, подтвердив курс на гонку вооружений, одновременно высказались за диалог с государствами Варшавского Договора. Была даже принята специальная «Вашингтонская декларация об отношениях между Востоком и Западом».

Принципиальная оценка такого рода заявлениям Североатлантического союза, сформулированным в мае 1984 года, содержалась в специальном Заявлении ТАСС, который был уполномочен советским руководством заявить, что «в Советском Союзе рассматривают итоги сессии Совета НАТО в Вашингтоне как свидетельство намерений этого блока продолжать милитаристский курс». В том же документе подчеркивалось, что утверждения об «оборонительном» характере НАТО, о мирных намерениях его участников, о мнимом их стремлении к сотрудничеству и диалогу между Востоком и Западом и к стабильности в мире представляют собой «безудержную саморекламу», которая «понадобилась ради одного – попытаться закамуфлировать подлинный характер этого блока. Однако никакие пропагандистские увертки и пышные фразы не могут ввести в заблуждение: НАТО была и остается орудием подготовки агрессии и служит интересам наиболее воинственных кругов, прежде всего США».

Характерным примером попыток замаскировать политику Североатлантического блока, выдать ее за якобы оборонительную стали действия Вашингтона и его приверженцев в Западной Европе в вопросах, связанных с курсом США на милитаризацию космического пространства. После переизбрания Рейгана на пост президента этот курс резко активизировался, а заодно значительно усилился нажим американской администрации на союзников США с целью добиться их поддержки так называемой «президентской инициативы в области стратегической обороны», получившей известность как программа «звездных войн».

Выдавая эту программу наращивания вооружений за «чисто исследовательскую», Вашингтон стремится закамуфлировать ее опасную направленность. Он хотел бы заставить американских партнеров поверить, будто речь идет о безобидных научных изысканиях, и сделать их соучастниками опасной затеи, посулив в качестве приманки «технологические выгоды».

Нужно сказать, что правительству США удалось склонить другие атлантические державы к формальному одобрению «президентской инициативы», первоначально на уровне министров обороны, принимавших участие в марте 1985 года в заседании натовской Группы ядерного планирования. Американские партнеры сделали вид, что поддерживают лишь мероприятия научно-технического профиля, призванные определить реальные возможности создания эффективного «космического щита». Однако на деле была одобрена линия США на дальнейшее наращивание как «оборонительных», так и наступательных видов ядерного оружия, на ломку военного равновесия, на создание Соединенными Штатами потенциала первого удара. Важнейшим компонентом такого потенциала и стал бы космический меч, который мечтают выковать за океаном, опираясь как на словесную, так и на материальную поддержку союзников.

Вместе с тем одобрение планов «звездных войн» в западноевропейских странах не было столь решительным и всеобъемлющим, как рассчитывали в Вашингтоне. Сомнения и колебания американских партнеров, включая не только оппозицию, но и правительственные круги, легко объяснить. Ведь руководство США представило на их рассмотрение явно искаженную версию своей политики на одном из ключевых направлений.

Возьмем, к примеру, историю «президентской инициативы». «Любопытно, – заявил Рейган в интервью журналу «Ньюсуик» от 18 марта 1985 года, – как все уверены в том, что я непременно должен был об этом услышать от кого-то, что я никогда не мог придумать это самостоятельно. На самом деле, я сам додумался до этого…» В беседе с корреспондентом обсуждался вопрос о стратегической обороне с элементами космического базирования, навязывалось впечатление «самого начала» пути к тому, о чем до выдвижения президентом США программы «звездных войн» никто в Америке будто бы и не помышлял.

По иронии судьбы среди опровергателей авторства Рейгана оказался Р. Берт, один из нынешних наиболее активных пропагандистов концепции «звездных войн». Еще при Картере он опубликовал в газете «Нью-Йорк таймс», обозревателем которой тогда являлся, серию статей, проливавших свет на реальное отношение Вашингтона к созданию и развертыванию средств противоракетной обороны. Так, Берт сообщил, что уже летом 1980 года этому вопросу в США вновь начало уделяться повышенное внимание, а специалисты в министерстве обороны и в частных военных исследовательских кругах заявляли, что «за последние годы были достигнуты важные успехи в технической области». Наличие таких «успехов» было связано с щедрыми дотациями Пентагона, который ежегодно тратил, по свидетельству Берта, около 250 млн. долларов на научные исследования в области противоракетной техники. Именно тогда и появилось в США немало сторонников вывода такой техники на космические орбиты.

Однако к вышеприведенным фактам Вашингтон не стремится сейчас привлекать внимание союзников и общественности так же, как и к некоторым другим деталям, иллюстрирующим действительное положение дел. К тому, например, что США значительно продвинулись вперед в своих военно-космических разработках и готовы, как сообщалось в западной печати, развернуть уже в начале 90-х годов двухслойную противоракетную оборону, в том числе вывести в космос сто искусственных спутников, на каждом из которых размещалось бы по 150 ракет-перехватчиков. Столь высокая готовность США в вопросах создания «космического щита», безусловно, подрывает аргументацию американского президента о том, что все дело было начато лишь два года назад и что сейчас еще никто не должен беспокоиться по поводу деятельности США в этой сфере. Более того, у западноевропейцев не может не появиться законного подозрения, что под предлогом привлечения к исследовательским проектам их хотят втянуть в мероприятия по непосредственному созданию систем ПРО, включая финансирование этих мероприятий в соответствии с навязанной американцами политикой «разделения бремени».

И вот тут обнаруживается, что для очень многих в Западной Европе этот вид взаимодействия с Вашингтоном ее выглядит привлекательным. Серьезные опасения американских партнеров вызваны общей эволюцией военного, прежде всего ядерного, потенциала США, а также доктрин и концепций, определяющих, каким образом этот потенциал мог бы быть использован в реальных боевых ситуациях. Соответствующие разъяснения и заверения Вашингтона все чаще не воспринимаются всерьез. Да и как может быть иначе, если, скажем, государственный секретарь США заявляет, что цель Америки состоит в радикальном сокращении мощи существующих и запланированных ядерных вооружений, а министр обороны – в тот же день – доказывает необходимость дальнейшей модернизации всего спектра вооруженных сил США, включая компоненты «стратегической триады».

Страшит западноевропейцев и то, что комбинация мощных наступательных и оборонительных средств в распоряжении США, сочетаемая с ощущением «абсолютной безопасности», могла бы толкнуть «горячие головы» в Вашингтоне на нанесение первого удара по СССР в расчете раз и навсегда «покончить с социализмом», не подвергая себя чрезмерному риску, а также на излишнюю торопливость в принятии решения о применении ядерного оружия в случае возникновения какой-либо даже не очень серьезной кризисной ситуации. При этом нынешняя откровенная ориентация США на «победу» в конфликтах создает у американских партнеров ощущение дополнительной нестабильности, усугубляемой планами «звездных войн». К тому же Вашингтон, собираясь бросить десятки миллиардов долларов на создание космической обороны и в пропагандистских целях заявляя о стремлении к тому, чтобы такая оборона носила взаимный характер, то есть обеспечивала бы защиту и СССР, на деле, по сообщениям западной печати, уже приступил к осуществлению программы борьбы с оборонительным космическим оружием, задача которой – гарантировать, что американские ракеты «все же сумеют долететь до цели, если русские создадут собственную технику для войны в космосе».

Все это чревато новыми угрозами для европейской и международной обстановки, подрывом безопасности американских союзников. Несмотря на нескончаемый поток демагогических заявлений из Вашингтона, почти никто в Западной Европе так и не поверил в возможность эффективной противоракетной обороны ее территории. Зато практически каждому стало ясно, что предстоит новый виток гонки вооружений, в который партнеры США по НАТО будут неизбежно втянуты. И даже обещания делиться с союзниками современной технологией не дают нужного Соединенным Штатам результата, напоминая, что в прошлом в итоге такого «сотрудничества» неизменно появлялись «американский танк с западноевропейским клаксоном» и подобные же продукты «совместного» производства.

Но самое, быть может, важное, с точки зрения перспектив американо-западноевропейских отношений, состоит в том, что подключение союзников Вашингтона к милитаризации космоса привело бы не только к эксплуатации в интересах США научно-технических и финансовых ресурсов Западной Европы (ситуация, удивительная тем, что западноевропейцы помогали бы Америке осуществлять курс, направленный против их же собственных интересов), но и нанесло бы – в самом, широком смысле – еще один очень крупный удар по самостоятельности американских партнеров. Как свидетельствует французская газета «Либерасьон», «многие западноевропейские руководители не без оснований опасаются, что участие в стратегической оборонной инициативе США отведет странам Западной Европы роль простого субподрядчика в большой космической авантюре Рейгана». Добавим, что унизительная сама по себе роль субподрядчика означает вытеснение соответствующих государств на второстепенные позиции в области научно-технического прогресса с неизбежными негативными последствиями для возможностей Западной Европы в конкурентной борьбе с Соединенными Штатами, для ее «сопротивляемости» диктату американских монополий, а следовательно, и политическому диктату со стороны Вашингтона.

Налицо реальная перспектива того, что французский журнал «Анжё» назвал «новым драматическим этапом вассального подчинения (Западной) Европы». Судя по всему, на сегодняшний день это и является главной целью американцев. Как бы ни рекламировал Вашингтон свой проектируемый «космический щит», он стал бы служить лишь замыслам самих Соединенных Штатов, включая окончательное «отъединение» от Америки европейского театра военных действий. А это привело бы к резкому увеличению диктаторского потенциала США в отношениях с партнерами по НАТО.

Очевидно, что создание Вашингтоном системы космической обороны вынудило бы и Советский Союз предпринять необходимые ответные меры. Что приобрела бы в этом случае Западная Европа? Ничего. Более того, она оказалась бы в прямом проигрыше, поощрив авантюризм США, которые, прикрывшись «космическим щитом», были бы готовы проводить на мировой арене рискованную политику, в том числе и смело идти на применение ядерного оружия ограниченным образом на европейском континенте. Другими словами, американский «щит» не только не обеспечит безопасность стран Западной Европы, которым, кстати, никто не угрожает, а наоборот, повысит вероятность того, что в результате безрассудства американских милитаристов именно территории этих стран станут в известном смысле полем боя, начнись в Европе вооруженный конфликт.

В свете вышеизложенного «стратегическая оборонная инициатива» США выглядит не просто вызовом Советскому Союзу, но и очередной попыткой Вашингтона раз и навсегда поставить на колени своих партнеров по НАТО, которые в 60-е годы осмелились поднять головы и стали проявлять излишнюю самостоятельность. И чем больше энтузиазма демонстрируют за океаном по поводу создания «космического щита», тем больше оснований у государств Западной Европы задуматься, а не идет ли речь о новом обмане, причем еще более крупном и опасном, чем, например, в случае с ракетами средней дальности.