Текст книги "Приключения либроманта в СССР (СИ)"
Автор книги: Сергей Богдашов
Соавторы: Игорь Митрофанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Заодно отметил, что после моей игры Николай на "ты" со мной перешёл. Похоже, за своего наконец-то признал.
– Лётчики, что ли? – словно бы нехотя проговорил Николай, и я почти готов был поверить, что это обычное праздное любопытство, если бы случайно не заметил, как у него блеснули глаза.
– Моряки. Сразу оговорили, чтобы вещи небольшие были. Говорят, цепляются таможенники, если магнитофон или телевизор кто тащит, а на мелочи внимания не обращают.
– То-то я и смотрю, что у тебя весь товар мелкий, – хохотнул Николай, потирая руки, – Ладно. Давай твои приставки проверять, пока у нас гитара включена.
Проверили. Всё работает. Микрофоны тоже оказались в порядке.
На бумажке подбили итог. Маловато выходит. Я на большее рассчитывал. Не учёл, что цены Коля ставит значительно ниже тех, что я на форумах нашёл. Видимо ветераны музыки вспоминали о тех ценах, за которые они покупали что-то у спекулей, а Николай тоже не за просто так под статью о спекуляции подставляется. Учёл свою прибыль. Если верить цифрам на форумах, то процентов тридцать, как минимум, он на мне поимеет, а то и больше.
– Слушай, – хлопнул я себя по лбу, словно только что что-то вспомнил, – Так может ты у меня и гитарные датчики заберёшь. Я их себе на Иолану заказывал, а на кой они мне теперь сдались, раз я у тебя новую гитару беру.
– Показывай, – отложил в сторону Николай листок с расчётами.
Ну, кроме пакета я ещё и сумку спортивную из машины прихватил. Из неё и вытащил хамбакерыДиМарцио. Два комплекта. В каждом нековый и бриджевый датчик. Так гитаристы называют звукосниматели установленные у грифа и у кобылки.
– А где третий комплект? – покосился Николай на сумку.
– У третьего моряка валюты не хватило. Звучки сам видишь, не из дешёвых, – похвалился я и вправду достойным товаром.
– Теперь-то всё у тебя?
– Пока, да, – спокойно ответил я, застёгивая молнию на сумке.
– Пока?
– Так сухогруз каждый месяц с лесом в Японию ходит. Полечу в следующий раз, может и ещё что-нибудь закажу, – пожал я плечами, пересчитывая пододвинутые ко мне деньги.
– А это когда будет? – задумчиво спросил Николай, постукивая по столу пальцами, словно он на пианино играет.
– Боюсь, что не скоро. Я сейчас долги раздам, которые набрал, чтобы с "морскими" рассчитаться, – вспомнил я прозвище моряков во Владике, вычитанное мною в какой-то книге, – И даже не скажу, когда я в следующий раз на покупки накоплю и на авиабилеты. Да и не стану я больше сразу троим что-то заказывать. Ладно, родственники у меня во Владивостоке люди не последние и при деньгах. Выручили, в долг дали.
– Ну, и ты себе на гитару новую заработал. Не зря, значит, суетился, – заметил Николай, доставая из кармана пачку сигарет.
– Да что я там заработал. На гитару у меня и так деньги были. Моего навара еле-еле на приставку хватило, и то, если подарки посчитать, что туда и обратно возил, да бензин потраченный приплюсовать, то какой-то смешной у меня бизнес получился, – начал я прибедняться, стараясь, чтобы это прозвучало правдоподобно.
Моё враньё Коля скорее всего заметит, но хоть за альтруиста перестанет считать. С альтруистами страшно дела иметь. Люди они взбалмошные и непредсказуемые. Куда как проще получается, если партнёров взаимокорыстные интересы связывают. Причём, именно так, а то термин "взаимовыгодные" в моём времени не звучит. Выгоду любой бизнесмен на себя перетянуть до последнего пытается, а когда корыстный интерес имеется, тут вроде грани появляется, за которую не заступишь.
– Давай вместе прикинем. Сейчас товара у тебя почти на семь с половиной тысяч вышло. Допустим, процентов на пять я могу цены повысить, если заказ чётко по моему списку будет закупаться. Мне тоже надолго деньги замораживать не интересно. Будут ходовые модели, я их может и за день пристрою, а такие, как датчики, те и месяц могут пролежать, пока покупатель на них найдётся.
– Отпуск без содержания брать, заведующему коньяк ставить, девчонкам в авиакассах шоколадки, разговоры междугородние, деньги опять занимать, – начал я рассуждать вслух, загибая пальцы, – Не, десять процентов ещё туда – сюда, а пять совсем неинтересно получается.
– Хорошо, на семь с половиной процентов цены поднимаем. Ни тебе, ни мне. Согласен? – чуть заметно поморщился Николай, не хуже меня представляя, что путешествовать по Союзу – это не самое приятное занятие, – Кстати, а как ты во Владивосток летаешь? Вроде он закрытым городом считается.
– Родня у меня там. Мало того, что люди не простые, так ещё и телеграммку могут нужную отбить. Опять же, моряки от них зависят, оттого и договариваться мне проще, – чуть поработал я на легенду, – Впрочем, давай попробуем. Слетаю разок, а дальше посмотрим. Кстати, отдай четвертак тому парню у магазина. Я обещал, – положил я на стол банкноту, решительным жестом руки отмахнувшись от Николая, собравшегося было что-то сказать, – Говорю же, обещал.
Уже и не вспомню, кто мне рассказывал, но во времена СССР во Владивосток простому гражданину было не попасть. Придумали коммунисты, что город пограничный, портовый, и кому попало там делать нечего. Так себе отговорка, если посмотреть на карту. Чем, скажем Мурманск лучше, или тот же Ленинград. Да, пожалуй, только тем, что нет там рядом баз атомных подводных лодок, которые якобы со спутников не видят "потенциальные противники". Лично я другой причины придумать не смог. Как бы то ни было, а тот же авиабилет без местной прописки или заверенной телеграммы купить было невозможно. Сорок лет город прожил в изоляции от народа.
Домой возвращался с гитарой и пятью с лишним тысячами рублей в кармане. Хорошо всё таки быть либромантом! И с голоду не умрёшь, и всегда при деньгах.
Обратный путь из столицы показался мне короче. Наверное, так всегда бывает. Дорога домой не такой длинной кажется.
По пути останавливался раза три, и проверял приобретённую магию.
Что могу сказать. Эмпирическим путём установил, что перед Владимиром вещи доставать крайне сложно. Они кажутся очень тяжёлыми, а иней на стёклах почти моментально появляется. Зато километрах в ста от Чебоксар, после моста через Суру, всё почти также, как в гараже. Спросить, почему и отчего такие фокусы происходят, не у кого. Да и ладно. Работает способность, и это радует.
Удачно миновав Хыркасы, перед самыми Чебоксарами я свернул к Волге, по одной из знакомых дорог. В моём времени где-то тут закончится Московская набережная, а по этой улице выстроятся вполне себе приличные коттеджи. Сейчас тут пусто, и дорога такая, что пробираться приходится ползком.
Хм-м. Хоть я и городской житель, но "домиком в деревне" мне озаботиться стоит. Всех своих знакомых батя мне не перечислит, и тем более не расскажет, что и с кем у него было. Для меня бы совсем неплохо было пропасть куда-нибудь, скажем, на полгода – год. Иначе без неприятностей не обойтись. Подойдёт какой-нибудь типус ко мне на улице, и заявит, что я ему рубль должен. А мне думай, то ли в рыло ему заехать, то ли рубль отдавать. Ну, это я так, к примеру. На самом деле меньше, чем за червонец, бить никого не буду.
Размышляя о сущном, доехал таки до берега Волги.
Эх, дороги. Кто вас в СССР делает? Вроде давно уже фашистов победили, а дороги всё равно так содержат, чтобы немецкий танк не прошёл.
Открыл двери в машине и сел колдовать, поглядывая в тот список, что Петрович принёс. Холодает, когда я магичу. Пусть в гараже это и не так заметно, но и список запчастей у меня большой. До конца я его так и не осилил. Часа не прошло, как детали стали срываться из рук, а потом и вовсе начали исчезать, показавшись на одну – две секунды.
Ага, лимит на сегодня исчерпан. Вот и ещё одно ограничение, о котором я не догадывался раньше. Глянув на заднее сидение, куда я скидывал наколдованные детали, на глаз прикинул, что наколдовал добрый центнер.
Петрович выскочил из-за гаражей, словно чёртик из коробочки. Караулил он меня, что ли. Я замки не успел в гараже открыть, а он уже тут как тут.
– Валера, как дела? – подлетел он ко мне, разглядывая мою покрытую слоем грязи машину.
Я и сам её недавно с тоской разглядывал. Только недавно наполировал, намыл, и хоть снова начинай. Ещё один минус социализму в копилочку отложу. Дороги у нас жутко грязные. Работающие на стройке плотины самосвалы щедро разбрасывают по всем улицам ошмётки глины, а две коммунальные машины скорее размазывают эту грязь равномерным слоем, чем что-то убирают. В самих Чебоксарах улицы немногим чище. Пожалуй, только в центре Москвы что-то пытаются мыть и подметать, но уже на окраинах столицы этого не видно.
Не, я бы не сильно страдал, будь в городе хоть какие-то автомойки. Но когда она на весь город одна, да ещё расположена в автосервисе ВАЗа, куда надо за неделю записываться в очередь, то проблема мытья машины встаёт во всей красе. Очень большая проблема, учитывая, что богомерзкая глина на солнце высыхает такой коркой, что её впору зубилом отбивать. Мой перфекционизм, связанный с видом машины и тщательно взлелеянный отцом, уже дал трещину. Помню, как мы с ним с рыбалок уставшие возвращались, но машину грязной до утра никогда не оставляли. А теперь что делать?
– Так себе дела, видишь, как машину уделал, – почесал я в затылке, глядя на стекающие с машины грязные ручьи, тянущие за собой отваливающиеся куски глины.
– Могу пацанов поискать. Тёрлись они тут недавно с вёдрами, – предложил мужик свой вариант решения проблемы, от которого я содрогнулся.
Просто представил, как сейчас мне начнут мокрой тряпкой развозить по машине грязь и песок, и сколько новых царапин мне придётся по новой заполировывать.
– Не надо пацанов, поцарапают они мне машину. Я её только в порядок привёл, – отказался я от услуг передвижной гаражной автомойки.
– Тогда под пожарный гусак съезди. Сегодня выходной, завгара значит нет, так что ругаться там некому, – предложил Петрович, с нетерпением поглядывая на забрызганные стёкла, словно через них можно разглядеть, что у меня в багажнике лежит.
– Во, другое дело, – я тут же сообразил, о чём Петрович говорит. Есть такой гусак рядом с пожарной частью. На днях видел, как пожарная машина там водой заливалась, – Ладно, ты что забирать будешь? Те позиции, где цена стояла, я почти все привёз.
– Ого, тогда я сегодня ходки три сделаю. До темноты как раз успею.
– Так, ты подожди-ка, а я, что, как завсклад тут сидеть буду, и по частям тебе всё выдавать?
– Валер, если доверяешь, то можем ко мне в гараж часть выгрузить, а я, как расторгуюсь, сразу деньги отдам. Могу домой занести, если хочешь.
Угу, вот так и спалился новоявленный Штирлиц. Отец-то наверняка знает, где у Петровича гараж, а я так и представления не имею.
– Иди, открывай. Я пока запаску грязную выкину, чтобы не мешала, – нашёл я выход, и с облегчением отметил, что Петрович бодро порысил по нашему ряду гаражей, а не нырнул в соседний. Гараж у него оказался на противоположной стороне, метрах в двадцати от моего. Хорош бы я был, если бы начал спрашивать, куда ехать.
Выгружал запчасти Петрович сам, что-то прикидывая про себя и шевеля губами, а я с деловым видом чиркал карандашом в списке, отмечая количество выгруженного. Пусть знает, что учёт и контроль в нашем партнёрстве на высоте, и глупости творить не стоит.
– Деньги тебе домой занести?
– Я вечером машину буду в гараж ставить, часов в десять. Тут и рассчитаемся, – в очередной раз вывернулся я.
Нельзя пока ко мне домой кого-то пускать. Даже в прихожую. Не тот у меня там антураж. Насквозь буржуинский. Нельзя советскому человеку такого иметь, а тем более обычному водителю грузовика. Я только сейчас сообразил, что в прихожей у меня даже гвоздя советского, и то нигде нет.
К ДК я подъехал в половине восьмого. Сашкиной машины не увидел, а когда и музыки не услышал, то идя коридором, подумал, что опоздал. Но нет. На стук дверь открыл уже знакомый ударник, и молча отодвинувшись, пропустил меня к ним в репетиционную. Парни бухали. Серьёзно, вдумчиво, и судя по количеству пустых бутылок, уже не первый час.
– Славяна на сборы забирают. На два месяца, в "партизаны", – пояснил мне Саня причину пьянки и царящее похоронное настроение в коллективе, – А мы как раз только что о тебе говорили. Может выручишь? Отрепетируем хотя бы несколько песен, и смотр отыграем, а? Нам очень надо. Мы столько под это выступление наобещали всего, что никак нельзя нам облажаться.
– Я тебе "Итерну" оставлю, – тяжело вздохнул Слава, погладив свой инструмент.
– Есть у меня гитара, – покачал я головой, и парень облегчённо выдохнул. Прекрасно его понимаю. Инструмент – дело такое. Он, как пристрелянная винтовка для снайпера, – Саш, пошли-ка, покурим, – оценил я вид друга, и ещё раз пересчитал количество пустых бутылок из-под "Портвейна". Вроде должен Сашка соображать, язык у него ещё не заплетается, и взгляд осмысленный.
– Так ты про ансамбль наш не ответил, – начал было он, но тут же сообразив, что я зову его не просто так, подскочил с места, – Пошли конечно.
– Слушай, раз такое дело, мне помощь твоя потребуется. Сможешь меня в ДК кем-нибудь пристроить? Хотя бы трудовую кинуть на время. Можно даже без зарплаты. Мне до Нового Года хотя бы перекантоваться, а там видно будет, – спросил я у Санича, когда мы добрались до курилки.
– Отца попрошу, пусть с директором переговорит. Могу и сам попробовать, но отцу он точно не откажет, а мне может.
– А отец точно сможет договориться? – не сразу поверил я другу. Кто его пьяного знает. Наболтает сейчас, а потом в отказ двинет.
– Тю-ю, ДК-то от завода, а все деньги на его содержание через профком идут. Главное, чтобы батя меня лесом не послал. Хотя, должен он в положение вникнуть. Да и директор ДК в нашем выступлении заинтересован. Не, должно срастись, я думаю.
– Тогда давай до завтра. Завтра я к семи подскочу. Покажете, что вы играть собрались. Заодно по трезвому про машину поговорим.
– А что с машиной?
– У-у, лётчику больше не наливать… Ты что, не помнишь, что я тебе ответ обещал дать сегодня? Заберу я у тебя машину. К следующим выходным буду готов рассчитаться.
– Что, серьёзно? Не шутишь?
– Какие шутки. Я на следующей неделе деньги с книжки снимать поеду, – приврал я для пущей убедительности.
– Это, Джон, слушай, может айда, выпьешь с нами, – поднялся Саня с подоконника, гася окурок в банке с водой. Вот сейчас стало заметно, что Саня выпил. То ли сигарета подействовала, то ли спиртное догнало, но речь у него изменилась.
– Я за рулём, а ты мои принципы знаешь, – по-отцовски твёрдо ответил я другу.
Батя за руль пьяным, а то и просто выпившим хотя бы рюмку, никогда не садился. Это сейчас я к нему, когда он моим ровесником оказался, отношусь, как к родственнику, приехавшему из глухой деревни, а тогда. Мда-а. Вроде и немного времени отец тратил на моё воспитание, а сколько всего я от него перенял. Как тут не поверить поговорке про яблочко и яблоню.
Гастроли в Москве и продажа запчастей Петровичу завершились успешно, хоть и заставили пройтись по краю. Сам же Саньку в Уголовный Кодекс носом тыкал, и теперь с Законом играю. Случись что, кто будет разбираться, где я запчасти да примочки на гитары брал. Успокаивает только то, что сдавал вещи спекулянтам.
Ну и кто я? Человек, которому случайно досталось умение вынимать из любого изображения копию предмета, или мелкий воришка? Ведь если у меня что-то прибыло, то значит, оно где-то убыло.
В воровстве меня обвинить сложно, я специально экспериментировал.
Начало положил могвай.
В тот день, когда у меня появился принтер, я дома специально сидя перед игрушкой доставал и отправлял обратно в фотографию копию ушастика. Оригинал при этом даже не шелохнулся. Сделав допущение, что игрушка фабричная и не единственная, а я невольно краду её в неизвестном мне месте, сфотографировал на цифровой фотоаппарат то, копии чего в этом мире не может существовать.
Отец в своей жизни общался с огромным количеством людей, и был среди них старенький резчик по дереву, который дарил своим хорошим знакомым забавные статуэтки-шаржи, выполненные своими руками. Однажды он подарил бате веселого деревянного гнома, у которого в одной руке был автомобильный руль, а в другой рожковый ключ. Как несложно догадаться – это был шарж на папу. Копией этой статуэтки я и манипулировал в течение пяти минут, доставая и пряча её в изображение, распечатанное на принтере. Оригинал, как и в случае с могваем, оставался там же, где я его и сфотографировал.
Слабый аргумент, но мне его хватает, чтобы не чувствовать себя вором. В конце концов, предъявите склад или магазин, где пропало то, что я вынул из каталога или из распечатки принтера. Только не надо заламывать руки и причитать, как в фильме: – " Три портсигара отечественных. Три куртки замшевых. Магнитофона, тоже три".
Кто-то скажет, что я халявщик, и по-своему будет прав. Только покажите мне того человека, который никогда в своей жизни не мечтал о волшебной палочке или пойманной в проруби щуке, исполняющей желания. Уверен, что о той же скатерти-самобранке многие задумывались и не раз.
Кстати, пусть назвавшие меня халявщиком, заберут у меня дар и вернут в тот мир, где осталась моя жизнь и мои друзья. Не раздумывая обменяю свою магию на возможность вернуться в двадцать первый век. Только, чтобы всё по-честному – вы забираете мой дар, возвращаете меня обратно, а сами на моё место, оставив свою сытую устроенную жизнь, всех своих знакомых, родных и любимых в будущем. Есть желающие? Если что, то я готов, как те пионеры, которых здесь полным – полно.
– Как тебе на новом месте? – улыбнулся я изображению Борисыча на экране ноутбука, – Привыкаешь потихоньку?
– К чему тут больно привыкать-то? – пожал тот в ответ плечами, – Люди как люди. Говорят по нашему. Всего в достатке, были б деньги. Хочешь жить лучше? Не ленись, думай, работай да крутись. Если отбросить твою магию, то здесь возможностей в разы больше, чем в Союзе. Здесь, я так понимаю, многое упирается в наличие денег, а там желательно иметь связи и блат, либо партбилет в кармане. А лучше и то и другое.
Не так уж Борисыч и далек от истины. Крутись да думай. Ну, а надумает он что-то серьёзное, с деньгами я ему помогу. Нет, не с теми, с каких сейчас оплачивают квартплату, списывая автоматом деньги со счёта. Есть у меня в одном крупном банке заначка.
В год смерти папы разразился очередной обвал рубля, и курс доллара пополз вверх. Я на тот момент имел приличную сумму от продажи отцовского автопарка. С помощью одноклассника, работающего в банке, эти деньги в течение нескольких дней не единожды превращались то в доллары, то в рубли, то в евро. Вышел я из той истории с жирным плюсом и крупным, по моим меркам, валютным вкладом с возможностью снятия процентов. Вклад ежегодно пролонгировался, а проценты переводились и зачислялись на мою дебетовую карту, выпущенную в другом банке. Можно было, конечно, попробовать было на деньги отца раскрутить своё имя, но это та ещё лотерея, да и сумма, мягко говоря, ничтожная для хорошей рекламной кампании.
– Как здесь обычно происходит увольнение? – увёл я разговор несколько в другую плоскость.
– Как и везде, наверное, – в очередной раз пожал Борисыч плечами, – пишешь заявление за два месяц вперёд, и свободен. Что-то по душе себе нашёл? Если б знал, что нас местами поменяют, я бы заявление на отпуск с последующим увольнением написал. В таких случаях отработка обычно не нужна.
– Не решил ещё до конца, чем займусь, но за баранку самосвала не сяду, – ответил я, – Не подумай, что я белоручка, но и крутить руль всю жизнь у меня никакого желания нет. А что будет, если я на работу забью? По статье уволят?
– Сначала мозг вынесут, пытаясь перевоспитать, а потом, может, и уволят. Только я не помню, чтобы у нас кому-то статью в трудовой книжке рисовали, обычно по собственному заявлению увольняют. Кому из начальства охота выслушивать, что коллектив не справился с прогульщиком.
– И как быть? После отпуска отрабатывать? Так я даже номер твоей машины не знаю, не говоря о том, что понятия не имею в какую сторону на ней рулить.
– В твоём случае нужно купить бутылку коньяка и подойти с ней к завгару. У него моё заявление без даты лежит, за коньяк он сам всё сделает.
– Это, за какие такие грехи ты заявление без даты писал? – пробрало меня любопытство.
– Да есть в гараже один шустрик. Всё пытается карьеру выстроить по партийной линии. Я ему в ответ на очередную инициативу морду слегка отрихтовал, так он жаловаться побежал. Наверху его послали, не любят таких выскочек нигде, и велели Семёнычу, то есть завгару, провести со мной разъяснительную работу. Вот и родилось это заявление после того, как мы с Семёнычем пару пузырей портвейна уговорили. Мол, воспитательная работа проведена, человек осознал свою вину и готов в случае чего уволиться по собственному, – Борисыч замер, посмотрел в потолок и поморщил лоб, – Или мы сначала заявление состряпали, а потом выпили. Не помню точно. Не суть. В общем, если нужно, берёшь бутылку коньяка, подходишь к Семёнычу и он за тебя и обходной сделает и всё, что в таких случаях полагается. Тебе останется только в отделе кадров трудовую забрать.
– Блин, да я за такой подвиг ему и литр поставлю, только как я его найду?
– Ты как-то обмолвился, что дома фотографии мои лежат, а бордовый фотоальбом есть? Если есть, то тащи его к экрану. Буду рассказывать и показывать, чтобы ты моих знакомых хоть примерно знал.
