Текст книги "Приключения либроманта в СССР (СИ)"
Автор книги: Сергей Богдашов
Соавторы: Игорь Митрофанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Уточняю, как всегда, но там у себя. И нормально пролазило. Иногда отношение месяцами длились, никого не напрягая. А тут… "Мы быстро встретились и быстро разошлись".
– Интересно, я сам это придумал, – вполголоса сказал я, глядя на пустеющую бутылку дорогущего коньяка.
Угу, вот так. Сижу в одиночестве у себя дома, и надираюсь, как последний алкаш. Нет, как первый… У последних не может быть коньяка такой стоимости. Я, собственно, из-за ценника на него и позарился, понимая, что за деньги я такой никогда покупать не стану. Не настолько я тонкий ценитель, чтобы на вкус отличить коньяк за сорок пять тысяч долларов от коньяка за три – четыре тысячи рублей из моего мира. Remy Martin’s Louis XIII Grande Champagne TrèsVieille Age Inconnu. Ёпть… И я всех их пью. Почти уже выпил весь этот набор пафосных звуков. Нормально вроде так заходит. Надо будет надёргать себе про запас ещё таких же Луисиков, и спрятать подальше, от соблазна.
Не для того меня в социализм отправили, чтобы я тут элитнейшими коньяками себе печень убивал. Хотя, если порассуждать про социализм, то не согласен я с ним. Я бы, ик… запросто все проблемы решил, ик… Чёртов коньяк. Икательный какой-то, точно пара ноликов в цене лишняя. Короче, не теми путями товарищи к коммунизму идут. Чего-то там кто-то строит, типа всё и для всех… Господи, какая мура. Пусть каждый построит коммунизм сам себе. Как я делаю. Это просто и понятно, и для этого не надо сотни тысяч начальников. Кто построил сам себе коммунизм, тот коммунист, кто не построил, тот сука, а не коммунист, ик… Да, блин. Что за икота с этого коньяка. Не, я спать..
Глава 12
– Смотри, Гоша, какое интересное зелье, – пихнул я локтем сидящего рядом на диване мелкого, – Выпьешь и начинаешь понимать язык животных.
– Тебе в Москве на Цветном бульваре должность дрессировщика предложили? – оторвав взгляд от своего ноутбука, ответил домовой, – Или с людьми уже не о чем поговорить?
– Ну, интересно же знать о чём говорят животные.
– Какие животные? Соседский кот что ли? – вернулся к чтению малой, – Я тебе и так скажу, что у него на уме одни кошки, да как бы у хозяев валерьянки выцыганить. Он мне скоро мозг вынесет рассказами о том, как хозяйку чуть не до инфаркта доводит, а та потом валерьяной отпаивается. Ну и ему пара капель на хлебушке перепадает.
– Погоди-ка, ты что, язык животных понимаешь?
– Конечно, понимаю.
– А что ж ты раньше молчал? – не выдержал я и, положив руку на макушку Гоши, повернул его голову в свою сторону, – Какого ляда мы тогда около Золотой Рыбки танцы с бубнами устраивали?
– Как бы я её понял, если она молчала? Ты же не дельфина из книги вытащил, а рыбу. Где ты говорящих рыб видел? – убрал Гоша со своей головы мою руку и вновь уставился в экран компьютера.
– И всё равно, – пробубнил я, тоже вернувшись к чтению, – Чего ты мне раньше не сказал-то?
– Так ты и не спрашивал.
Целый час уже сидим с Гошей и выискиваем разные зелья да полезные фантастические вещи. Началось всё с того, что я утром после коньяка кое-как дошёл до сеней, чтобы открыть дверь связисту. Принесла его нелегкая телефон мне ставить, а у меня глаза в кучу, морда мятая и перегаром за версту разит. Если б не за руль, то я бы рассолом обошёлся, но добираться с пересадками до Новочебоксарска, да ещё с гитарой, никакого желания не было. Вот и пришлось воспользоваться магическим антипохмелином.
Хотел ещё для Сани магическую настойку из книги про эльфов вытащить, чтобы выздоровел быстрее. Ну, не хочу я вместо него глотку драть, но тут Гоша вмешался:
– Хозяин, ерундой не занимайся. Вдруг твой приятель после микстуры в эльфа превратится или в козлёночка. Как ты ему объяснишь, отчего у него уши, как у осла стали и хвост с рогами вырос? Запарь ему "Терафлю" и пусть пьет. Скажешь, что тебе тётка из Саратова травяной сбор дала.
– А если "Терафлю" не поможет? – задумался я над словами домового.
– Чего это не поможет? Это тебе, с детства напичканному антибиотиками, может и не будет от него проку, а здешнему аборигену он точно на пользу пойдёт. Сам же говорил, что в аптеках здесь кроме зелёнки, мази Вишневского и копеечных таблеток от кашля больше ничего нет. Значит и у Саши организм не избалован сильными лекарствами из будущего.
Прав Гоша, не поспоришь. Не велик здесь выбор лекарств. Заходил я как-то раз в аптеку, когда в машину надумал аптечку собрать. Санёк свою мне не оставил, вот и пришлось покупать местные медикаменты, да перевязочный материал. Анальгин, аспирин, левомицетин, активированный уголь – это есть, но когда я про бромгексин спросил, провизор посмотрела на меня, как на инопланетянина и предложила таблетки от кашля за одну копейку.
– Вот еще жидкость ценная, – вчитывался я в текст с экрана своего ноутбука, – после приёма появляется способность видеть в темноте.
Гоша пробежался взглядом по экрану, сорвался с дивана и принёс файл с вложенными листами:
– Я читал то, что ты мне показал. Только у него побочный эффект есть – если выпьешь зелье, то это на всю жизнь. Хорошо, что напомнил. Почитай первую страницу там, где маркером выделено, – он протянул мне три листа, сшитые канцелярским степлером.
По тексту старый артефактор имел свою лавку, в которой продавал различные магические вещи, сделанные своими руками. Гоша не стал заострять внимание на многочисленных предметах, находящихся в лавке чудес, а выделил очки, которые носил волшебник. Магические линзы исправляли зрение старика, наделяли ночным зрением и самое главное – артефактор в очках мог видеть любые магические проявления. Я даже знаю, где и у кого я видел описанные очки. В них на меня смотрел Юрий Сергеевич Разумов с экрана, когда позвонил из моего мира.
Я, не раздумывая протянул руку сквозь текст, снял с носа старого артефактора волшебные очки и, вытащив их в реальность, напялил на себя.
Да уж, поторопился я с очками. Нужно было сначала хотя бы через одно стекло посмотреть на окружающую обстановку, чтобы не так рябило в глазах. Мебель, пол, стены и даже мы с Гошей покрылись мельчайшими разноцветными блёстками. Единственное, чего не коснулась такая необычная окраска – это потолок. Я так понимаю, что это из-за того что до него у нас с домовым руки не дошли.
Протянул домовому очки, чтобы тот смог оценить приобретение. Мелкий аккуратно взялся за дужки, посмотрел через линзы по сторонам, и с умильной улыбкой на губах вынес заключение:
– Ты теперь любую магию за версту увидишь, если она здесь появится. И ездить ночью можешь, не включая фары.
– Главное, я теперь с ними артефакт смогу найти. Причём, хоть днём, хоть ночью, – оценил я новое приобретение.
– Угу, – кивнул Гоша, – И это тоже. Хорошая вещь. С тебя пачка "Доширака".
– За что? – возмутился я столь открытому вымогательству, – Я же сам эти очки достал из текста.
– А кто тебе этот текст на блюдечке с голубой каёмочкой подал?
– Уговорил, – согласился я с замечанием мелкого вымогателя, – Только хрумкай его в огороде и проветрись потом.
* * *
В моем доме есть радиоточка. Есть ли кто не знает, это такая небольшая розеточка на стене, к который подключается абонентский громкоговоритель. Это не я такое название придумал. Я его купил. Угу, динамик с ручкой громкости в пластмассовом корпусе. Нашлась у меня розеточка на кухне, а надпись «Для радио» подсказала, что туда нужно втыкать. Теперь наслаждаюсь вещанием, за восемьдесят копеек в месяц.
– Умм-ца, ту-дум-дум-дум ту– у-умца, – с оттяжкой пропел я, выстукивая по столу пальцами и ладонями, и щурясь.
Радио слушаю. Местное. Чувашскую народную музыку.
Голимая Энигма. Может не Энигма, но стиль энигматик сюда прямо просится.
– Хозяин, у нас всё в порядке? – тактично поинтересовался Гоша, приоткрыв дверку антресолей, и с опаской высовывая из-за неё один глаз и нос.
– Гоша, как тебе тема? – мотнул я головой на надрывающийся чахлый динамик, выкрученный на полную.
– Чувашская народная музыка? Не, не моё, – осторожно начал спускаться вниз домовёнок, поняв, что опасность миновала, и я не сошёл с ума.
– Ни хрена-то ты в фольклоре не рубишь. Её так обыграть можно, что просто бомба получится.
– Сильно бахнет? – притормозил домовой, поглядывая обратно на антресоль.
– Нормуль. Не хуже, чем любой крутой энигматик.
– Энигматик – задал домовёнок голосовой вопрос поисковой системе, и спустя минуту, облегчённо выдохнул, – Ну-у, это не так страшно.
– Думаешь? – как можно ласковей поинтересовался я, и это меня сгубило.
Гоша тут же почуял неладное.
– Хозяин, ты же сам этим заниматься будешь?
Ну, вот. Что я говорил.
– Гоша, ты же знаешь, что такое оптовые скидки? – начал я на всякий случай издалека.
– Это когда тебе показывают зачёркнутые цены, которые неделю назад специально под акцию в полтора раза больше нарисовали?
– Нет, это распродажа. А цена на опт существенно отличается от розницы. К примеру, я попросил тебя перерисовать ноты песни. Когда это одна песня, то ты свой "Доширак" за неё вправе потребовать. Но когда я тебе дам много нот – это уже опт. И тут должна быть скидка. Серьёзная скидка. Ты не подумай, что мне "Доширак" жалко. Но, во-первых он воняет, а во-вторых, мне тебя жалко терять. А нот много.
– Три "Доширака" в день, и ручка – самописка с тебя, – тут же выдал домовёнок, всем своим видом изображая из себя неприступную Брестскую крепость.
– А что у нас за самописка? – с подозрением глянул я на алчного потребителя химозной продукции.
– Я тебе текст дам, а ты тащи. Потом разберёмся, – вильнул взглядом мелкий нахал, уже начав давиться слюной, – Что там за ноты у тебя появились?
– Ещё не появились, но уже вот-вот, – не стал я посвящать Гошу в таинство рождения музыки.
Там только начни говорить, и дня не хватит. А в итоге всё равно он ничего не поймёт. Этим жить надо. А мне ноты потом вручную перерисовывать, которые с компа программа выдаст. Нет в этом мире пока принтеров. Ноты руками пишут. Как и всё остальное, млин.
Похихикали над проблемой?
Зря.
Не хочу никого огорчать, но ноты тут положено писать тушью. Тот, кто сталкивался с этой омерзительной жидкостью, меня поймёт. У меня слов не хватает, чтобы выразить всё своё отношение к туши, к тому, кто её придумал, и ко всему, что с ней связано.
Короче. Тушь. Большая проблема. Кто ей чертил чертежи, меня сейчас понимает.
Странного вида ручку я Гоше выдал, а сам помчался на квартиру. Зацепила меня тема фольклора не на шутку.
У меня бывает такое. Иногда что-нибудь, как втемяшится, и всё остальное побоку.
Час. Целый час я потерял, пытаясь найти подходящий звук флейты, перебирая все доступные сэмплы.
Японская флейта. Называется "Сякухати". Похоже на Энигму, даже в первом слое. Вторым слоем найденный звук подработал под себя.
У меня она звучит мягче, и электронной синтетики меньше, чем у австралийцев. Ещё и бухающую бочку, синхронизированную с бас – гитарой, я тоже слегка по громкости прибрал.
Тут у одного из сотни, если не меньше, есть такая акустика, которая низы нормально держит, а у остальных вместо низких частот слышен откровенный пердёж. Это самое приличное слово, которое у меня такой звук вызывает, после того, как я его услышал.
Объясню проще. То, что в моём времени записывали специально для парней, которым нужен был сабфувер, такой, чтобы в машине стёкла выпрыгивали, тут не взлетит.
Всё на порядок проще и скромней.
Такое впечатление, что всё подогнано под то, чтобы моя радиоточка, этот убогий ящик с не менее убогим овальным одноваттным динамиком, были в силах воспроизвести то, что в этом мире считают музыкой.
Со звуком всё плохо. Порошковое молоко. Да нет. Всё гораздо хуже. Подкрашенная молоком водичка вместо музыки льётся из радиоточек и из лакированных ящиков телевизоров.
Как бы то ни было, а за четыре часа я накатал три вещи по четыре минуты звучания каждая. Очень красивые и мелодичные. До сих пор я ничего похожего не писал. Для меня это не просто результат, а результатище.
Никогда я ещё так плодотворно не работал. И я думаю, в этом не местный воздух виноват. Я здесь себя чувствую востребованным. Просто физически ощущаю, что моя музыка нужна этим людям. Они её даже слушают по-другому, чем там, у нас.
Да о чём говорить, если "Утреннюю почту", которую здесь смотрят по воскресным дням, многие воспринимают, как маленький праздник и к её просмотру зачастую готовят стол под чаепитие, а то и соседей приглашают.
Ещё две мелодии пришлось оставить, записав только тему. Вспомнил, что мне на "Мосфильм" нужно позвонить.
Так уж получилось, что первым абонентом, которому я позвонил с установленного в доме телефона, стал главреж с Мосфильма:
– Ты куда пропал? – чуть ли не матом ругалась телефонная трубка голосом Дмитрия Николаевича, – Тебя корочки члена Союза Композиторов в секретариате уже второй день ждут. У меня ассистент места не находит – всё тебя с нотами ждёт, чтобы твою музыку через ВААП провести. В ресторане банкетный зал на завтра заказан, чтобы отметить сдачу фильма.
– Так всё-таки приняли фильм? – вычленил я самое главное из всего услышанного, – Поздравляю. От меня что-то требуется?
– Присутствие твоё требуется, – не успокаивался главреж, – Сегодня ещё желательно, а завтра уже обязательно. Валера, ещё такое дело, – продолжил Дмитрий Николаевич, – Нам серию фильмов утвердили, только музыку для следующего фильма попросили поспокойнее написать. Собственно у нас там и сюжет больше со съёмками из космоса связан. Я твою кассету всю переслушал, но пока ничего не подходит. Слишком всё динамично у тебя, а нам бы медляк больше зашёл.
– Есть у меня медляк. Завтра привезу, – почти прокричал я в трубку, пытаясь пробиться сквозь шорохи и шумы связи, – Утром у проходной Мосфильма, как штык буду, – пообещал я, – Кроме нот больше ничего не нужно?
– Было бы не плохо, если б ты на банкет чувашского пива привёз, – снизил обороты режиссёр, – Уж очень оно у вас вкусное. Довелось мне как-то раз его попробовать. Ну и в ВААП, чтобы за день всё сделать, а не как обычно за неделю, неплохо бы зайти с парой флаконов французской парфюмерии. Да только где ты её у себя в Чувашии возьмёшь. Придётся здесь что-то придумывать.
– Двадцать литров пива хватит? – решил я уточнить количество напитка.
Я, конечно, могу такое же количество "Шанель № 5" привезти, но не думаю, что кто-то оценит его вкусовые качества.
– У нас тут вообще-то жара стоит, – дипломатично пожаловался Дмитрий Николаевич.
Можно подумать, что я могу как-то на погоду влиять. Я умею только вещи доставать, а по поводу туч, грома и молнии – это не ко мне. Тем не менее, намёк я понял, просто вместо двух десятилитровых пластиковых канистр придётся везти четыре. Как бы мне ещё для них багажник машины охладить. Нужно будет Гошу озадачить, наверняка у него в каталоге есть описание какого-нибудь магического сундука-холодильника.
Оформление очередной командировки прошло на удивление быстро. Когда директор ДК узнал, что у него в подчинении появился целый член Союза Композиторов, который на личной машине собирается ехать в Москву, он чуть ли не за воротник потащил меня в бухгалтерию. Не знаю, по какой статье главбух проведёт талоны на бензин, но горючкой я теперь обеспечен до Москвы и обратно.
* * *
Очки, что я достал из книги с подачи Гоши, за рулём оказались очень кстати. В них я не только отлично видел дорогу, они ещё хорошо защищали от слепящего света встречных машин. Правда приходилось мириться с мерцающими блестками на магнитоле, дверных динамиках и передних сидениях, но я к этому как-то быстро привык.
Вопрос с пивом помог решить директор ДК. Когда он узнал, что на меня возложена честь попотчевать в Москве гостей премьеры фильма чувашским пивом, уселся за стол и начал крутить диск телефона. Через десять минут переговоров, порой переходящих на мат, мне было велено немедленно ехать на Чебоксарский пивзавод, где меня должен был ждать главный технолог этого предприятия.
В общем, собрали меня в Москву, как в моё время на "Поле чудес" игроков всем миром отправляют. Мало того, что две двадцатилитровые алюминиевые фляги свежего пива в багажник загрузили, так ещё и десяток балыка из жереха дали. Мы потом с Гошей всё это добро упаковали в три фантастических спальных мешка с регулировкой температуры отминус двадцати до плюс пятидесяти. Без пол-литра и не поймёшь – на вид обычные ватные спальники, что здесь для туристов продаются, а на самом деле то ли холодильники, то ли инкубаторы.
Дорогу в Москву я скоро наизусть выучу. Ну, по крайней мере, самые большие ямы на ней. Так что долетел до столицы я быстро и до прихода Дмитрия Николаевича на Мосфильм, успел около проходной покемарить и перекусить бутербродами.
– Представляешь, какое нам благодарственное письмо космонавты накатали? – после приветствия спросил режиссёр, – Хоть сейчас в Кремль за орденом иди.
– Дмитрий Николаевич, Вы же меня знаете, я парень простой, – потупив взгляд, потёр я носком туфли асфальт перед проходной и шмыгнул носом для пущей убедительности, – Мне и медали хватит.
– Хех, – крякнул главреж, – От скромности ты точно не умрёшь. В принципе в наше время так и надо. Ты всё привёз?
– Вы о нотах или о пиве? – уточнил я, – Вроде ничего не забыл. Даже кассету с новой музыкой взял, как и обещал. Вот только фотографий для СК у меня нет, чёрт их знает, какие они там нужны.
– Ерунда, – отмахнулся Дмитрий Николаевич, – Сейчас у нас на студии тебя сфотографируем, так что пока с моим ассистентом будете для представительниц ВААП презент искать, фотографии уже готовы будут.
– Я в этом деле, конечно, новичок, но может то, что у меня в машине лежит, поможет найти общий язык в Агентстве? – кивнул я в сторону своей Тройки.
– Ну, пойдём, посмотрим, что ты приготовил, – скептически заявил главреж.
– Это у вас в Чувашии на каждом углу продают? – спросил Дмитрий Николаевич, когда посмотрел на содержимое большого черного пакета, лежащего на переднем сидении.
– Взял по случаю, – пожал я плечами, – Мало?
– Хм, тебе за это не то, что в течение дня всё оформят, – прикрыл пакет режиссёр и высунул голову из салона, – После того, как корочки покажешь, ты и покурить не успеешь, как всё сделают.
"Шанель № 5" конечно считается классикой, но, на мой взгляд, "Опиум" от Ив Сен Лорана то же не плох. Четыре коробки с этим парфюмом я и привёз в Москву.
– Дмитрий Николаевич, а что с пивом-то делать? – окликнул я отошедшего от машины режиссёра, нервно чиркающего спичкой и безуспешно пытающегося прикурить папиросу. Видимо женская парфюмерия на него не очень хорошо влияет, – Его бы в холодок, а то оно у меня всю дорогу в спальных мешках ехало.
– А сколько пива? – щурясь от табачного дыма, спросил главреж.
– Две фляги по двадцать литров. Да ещё жерехов хвостов десять.
Вот после этого мужика и прорвало. Он сначала пополам сломался, а затем аж на корточки присел, и порой всхлипывал, сотрясаясь в беззвучном смехе.
– Валера, чего я о тебе ещё не знаю? – вытирая в уголках глаз навернувшиеся слёзы, вставая, спросил Дмитрий Николаевич, – Сначала ты мне показываешь духи, которые и в Париже-то не везде купишь. Потом заявляешь, что у тебя в багажнике в спальниках пиво и рыба. Сколько ты говоришь его у тебя? Сорок литров? – безуспешно пытаясь сделать серьёзное лицо, продолжил режиссёр, – Тебе не только музыку, тебе ещё сценарии для комедий нужно писать. Хочешь, я тебя с Эльдаром Рязановым познакомлю. Снимете с ним какую-нибудь комедию абсурда.
– А ему моя музыка понравится? – на всякий случай поинтересовался я.
– Не знаю, – посерьёзнел Дмитрий Николаевич, – покажешь и спросишь. Хотя нет, у Рязанова обычно Петров композитор.
От раздумий режиссёра спас его ассистент, появившийся на проходной. Ему-то меня и сплавил Дмитрий Николаевич, умчавшись по делам. Правда, при этом, не забыв взять завернутый в вафельное полотенце и перетянутый капроновой верёвкой балык.
Я уже говорил, что на Мосфильме работают профессионалы? Это относится и к тем, о которых в титрах фильма написано "Ассистент режиссёра". Представившись Сергеем, сорокалетний мужчина за пару минут оформил пропуск на Мосфильм, где мне за четверть часа сделали фотографии для СК. Когда он узнал, что у меня нет сберкнижки, мы помчались в ближайшую Сберкассу.
– А зачем мне сберкнижка? – поинтересовался я по дороге у ассистента.
– Чудак, – ухмыльнулся Сергей, – Тебе авторские куда прикажешь перечислять? На деревню дедушке? В Агентстве номер счёта в Сбербанке потребуют. Вот книжку и покажешь.
Благодаря тому же Сергею красную корочку члена Союза Композиторов я получил быстрее, чем мне открыли счёт в сберкассе. Откуда он знал, на какой этаж, по каким коридорам и в какую дверь зайти в этом лабиринте, для меня осталось загадкой. Просто сложилось впечатление, что он в этом здании вырос.
Примерно то же самое произошло и в Агентстве. После того как в одном из кабинетов я выложил на стол папку с нотами, Сергей отнял у меня свежие корочки члена СК, паспорт и новую сберкнижку и почти силком выставил за дверь. Наверняка обсуждал с худой высокой женщиной в деловом костюме, что осталась с ним наедине, кто больше всего нуждается во французских духах.
Дмитрий Николаевич, кстати, оказался не прав – покурить я на улице успел, но только половину сигареты. Из дверей Агентства выбежал всё тот же Сергей и чуть не за ухо потащил меня обратно к тётке, с которой он "пилил" мой парфюм. Я расписался в договоре, согласно которому Агентство обязуется защищать мои интересы по всему миру и тут же узнал о том, что в Чебоксарах есть представитель ВААП, которому в дальнейшем я смогу сдавать ноты и получать заключение комиссии.
Если кто-то не понял, то именно так это и делается. Сначала представителю ВААП сдаётся произведение, которое рассматривает специальная комиссия с участием экспертов, и лишь минимум через неделю выносится заключение об исключительности и уникальности творения.
Так что, когда читаете, как какой-то попаданец наподобие меня в течение трёх минут регистрирует авторские права на украденные песни или книги – не верьте. Это не так работает. Дураков в Агентстве не держат, судебные тяжбы из-за плагиата никому не нужны. ВААП обязательно проверит творение на оригинальность, а на это уйдёт много времени, поскольку интернет появится ещё не скоро.
В моём случае помогло то, что музыку по просьбе важных людей заранее прослушали и признали, что в ней нет заимствования из ранее созданных произведений. Ноты, переписанные Гошей, понадобились, чтобы на них поставить дату регистрации, в случае, если кто-то надумает выдать мою музыку за свою. Ну, а духи нужны были как знак признательности тем людям, что вошли в положение и не устроили карусель с документами на неопределённый срок.
– Куда дальше? – спросил я у Сергея, когда мы, выйдя из дверей Агентства направились к моей машине.
– А поехали к нам на студию, – предложил мужчина, – Тебе вздремнуть пару часиков нужно, а то ещё захрапишь в зале. Одежда на вечер я смотрю у тебя наготове, – кивнул Сергей на висящий на плечиках за водительским сидением костюм и белоснежную рубашку, – Поспишь, сполоснёшься и человеком станешь.
– Ну, если ты диван и душ обещаешь, то почему бы и нет, – согласился я ассистентом и порулил в сторону Мосфильма, – Только балык свой не забудь из багажника забрать.
Оставил я для Сергея самую крупную рыбину, когда мы пиво в ресторан завезли перед поездкой в Союз Композиторов. Словно чувствовал, что он мне сегодня и нянькой, и тараном, и ангелом-хранителем в одном лице станет.
Понятное дело, что премьера документального фильма обставляется без той помпы, как это принято для художественныхполнометражек. Но фильм у нас очень необычный получился. Многим, а особенно космонавтам, он пришёлся по душе. Оттого и решили в руководстве, что премьера нужна. Пусть скромная и кулуарно отмеченная в Центральном Доме Кино, что на Васильевской, но премьера.
За десять минут до начала показа нашей короткометражки я уселся в центре зала мест на пятьсот. Специально выбрал это место, чтобы послушать, какой будет звук в большом помещении. Не обращая ни никого внимания, во время сеанса прикрыл глаза, и, пытаясь отстраниться от голоса диктора, вслушивался в свою музыку. Очнулся, когда в зале свет зажегся, и люди вокруг начали вставать с мест, чтобы поаплодировать.
Я не боюсь сцены и публики, но одно дело слышать рёв молодёжи, которая пришла в клуб на твоё выступление, и совсем другое получать аплодисменты в свою честь от взрослых и солидных людей, многие из которых на груди по праву имеют Звёзды Героя Советского Союза и прочие ордена и медали. Честно скажу – приятные ощущения. Удостоился я такой чести, когда Николаев вызывал на сцену поименно всех причастных к созданию короткометражки, представив меня молодым композитором, создавшим такую необычную музыку к фильму.
На всеобщей волне возбуждения, царившей после премьеры, я и не заметил как оказался в зале ресторана, что был в этом же здании на четвертом этаже.
– Пиво ты привёз? – спросил меня Николаев, после того, как за столом отзвучали многочисленные тосты за союз советского кинематографа и космонавтики, и все решили размять ноги, – Молодец. Кстати, поздравляю с вступлением в Союз Композиторов. Нужное дело. Без него труднее получить признание.
Слушаю земляка и не понимаю. Вроде коммунист и дважды Герой Союза, а в словах реальная крамола проскальзывает. Я это ещё в первую встречу заметил, когда он парторгу Химпрома на руководящую линию партии указывал. Николаев и тогда коммуниста троллил. По крайней мере, я слова Андрияна Григорьевича так воспринял. Получается, что не у всех коммунистические лозунги, возведённые в догмат, висят как шоры у лошади, чтобы она не видела, что вокруг происходит.
– Каковы творческие планы? – поинтересовался космонавт, после моей благодарности за поздравления, – Для скрипки ничего не планируешь писать?
– Есть несколько идей, – неопределенно ответил я, поняв, откуда ветер дует. Лине солидный репертуар нужен, а сама она после бегства с Мосфильма в Звёздный Городок под ручку с Николаевым ко мне подойти боится. Знает кошка, чью сметану съела, вот и заслала космонавта в качестве парламентёра.
– По приезду домой по возможности наведайся к Фёдору Семёновичу Васильеву, – продолжил Николаев, – Это председатель правления СК Чувашии. Тебе с ним всё равно контактировать придётся. Его в пединституте проще всего найти, он там кафедру на музыкально-педагогическом отделении возглавляет. Если какие-то творческие вопросы возникнут – поможет. Ну и ко мне не стесняйся обращаться, если нужно будет.
Мне осталось только благодарно кивнуть, давая понять, что слова услышаны и приняты во внимание. Не хилую руку помощи мне сейчас Николаев предложил. Можно сказать лапищу, которая может решить практически любой вопрос одним телефонным звонком.
Банкет шёл своим чередом. От выпитого голоса стали громче и веселее и, как это обычно бывает в больших компаниях за столом стали образовываться небольшие группы по интересам. Кто-то громко что-то обсуждал. Кто-то что-то кому-то доказывал, оживлённо жестикулируя при этом. Кто-то и вовсе пел частушки под дружный смех соседей. А я стоял и смотрел на этот небольшой праздник.
– Что тут у вас? – поинтересовался полный мужик, пытаясь отодвинуть меня от прохода, где я пристроился покурить около урны.
– Пиво, чувашское, нефильтрованное, – выдал я ему рецепт удавшегося банкета.
– Ещё осталось? – вполне искренне поинтересовался он, и только тут я его узнал. Эльдар Рязанов.
– Для Вас найдётся, – смерил я взглядом пивной животик режиссёра.
* * *
О том, что сегодня в филармонии что-то происходит, было понятно издалека. Все места, пригодные для стоянки, были заняты разнообразными транспортными средствами, в основном автобусами. На широкой лестнице, ведущей к главному входу, пестрели яркие группы детей, над которыми кудахтали взрослые. По одежде было понятно, что на смотр художественной самодеятельности прибыли детские хоровые и танцевальные коллективы.
Соорудив извыданный мне картонки пропуска и булавки подобие бейджика, я прошел внутрь здания. Давненько стены филармонии не видели такой вакханалии. Сотни выступающих, и из них больше половины дети. Через открытые двери гримёрок видно, что столпотворение там стоит жуткое.
– Валер, ты представляешь, нам всего две песни оставили! – подлетел Саня откуда-то сбоку, пока я старательно обходил группу юных танцовщиц, отчего-то задумавших размяться прямо в коридоре.
– Привет, Сань. Вроде ты раньше говорил, что все четыре песни утвердили? – поинтересовался я чисто из вежливости.
Признаться, новость меня скорее порадовала, чем огорчила. Я не большой любитель перепевать чужие песни. К тому же, своими глазами увидев, с кем нам предстоит соревноваться, я впервые в жизни почувствовал себя старым.
– Говорят, завтра зал потребовался под внеочередную партконференцию, поэтому вместо двух дней весь смотр сегодня за день проведут.
– Партии виднее, – дипломатично отозвался я, – Мы во сколько выступаем?
– Часа через полтора, вроде. Там сейчас все списки перекраивают. Минут через десять точно скажу.
– Я тогда в зал пойду. Посмотрю на юные таланты, – заглянул я в двери выделенной нам комнаты, где собрались все те, кто сегодня выступает от нашего ДК.
К такому решению меня подтолкнул колючий взгляд Насти. Странно, вчера я её во Дворце видел. Даже поздоровалась вполне приветливо. Наверное всё-таки стоило остановиться и парой слов с ней перекинуться, а не пробегать мимо. Или хотя бы объяснить, что трое человек ждут, когда я звукооператорскую освобожу, а я, как назло, запись в машине оставил и за ней бегал. В общем, некрасиво получилось, и её взгляд, я скорее всего заслужил.
Прослушав выступление детского хора и посмотрев на народный танец в исполнении какого-то сельского ансамбля свистопляски, я заскучал и уже собрался было уходить, как на сцену вышла ОНА.
Девушка с флейтой.
Я замер, не спуская с неё глаз. Мозг иногда включался и в эти моменты я пытался понять, что меня так впечатлило. Обычное простенькое фиолетовое платье на бретельках, оставившее открытыми плечи и воистину лебединую шею. Аккуратно забранные назад волосы. Лицо. Оно одухотворённое. Если бы не это, то оно вполне обычное. Разве что глаза выразительные и носик – курносик милый, ну и губы чуть полноватые, зовущие.
Где-то на втором плане рассаживались скрипачки и парень с виолончелью, а я любовался каждым движением флейтистки. Просто магия движения. Каждый жест, каждый поворот головы, изгиб шеи. Волнуется, трепещет и заставляет дышать в такт с собой.
Опомнился я, когда зазвучала музыка.
Всегда, когда я слышу чьё-то исполнение у меня в голове включается музыкальный калькулятор, раскладывающий то, что я слышу на отдельные партии, и оценивающий их.
