Текст книги "Приключения либроманта в СССР (СИ)"
Автор книги: Сергей Богдашов
Соавторы: Игорь Митрофанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Так-то, да, но я в девять кусков максимум должен уложиться, а ты собираешься свою за девять шестьсот продавать. Столько мне уже не потянуть.
Так-то я и больше могу дать, скорее всего. Но, как говориться, положение обязывает. Не может столько денег быть у простого водителя самосвала. В каждой избушке свои погремушки, вот и в СССР всё согласно размера и ранжира. Выстраивает система моего отца под уровень, выше которого ему прыгнуть не дано.
– Девять… А точно сможешь? – завис Санёк.
– Пока не готов ответить. После базара разве что смогу сказать, – отлично понял я его размышления.
– Попробую маме объяснить. Может, она поможет. Вроде, у неё есть деньги на сберкнижке, – признался мне "молочный брат".
Как кому, а по мне, так Александр мне реально доверяет. Даже в моё время вряд ли кто из парней кому-то постороннему вслух скажет, что он у мамы денег попросить собрался. Тем более, в двадцать шесть лет.
В этом возрасте мы все уже в край самостоятельные, и декларируем, что от родичей нам ничего не надо.
– Мою ласточку возьмёшь за девять штук? – кивнул Санёк на ворота, подпёртые его "тройкой".
Ради приличия, я секунд десять думал.
– Цвет, не то, чтобы мой. Я бежевый хотел, или белый, – изобразил я те муки, которые знакомы любому парню, пришедшему в автосалон выбирать свою первую машину.
– Да она одна такая на весь город с таким цветом. Специально для бати с Тольятти везли, – выпучил глаза Санчес, не понимая, в чём проблема.
– В том-то и дело, что одна. Мало ли, покрасить крыло мне приспичит, или в зад кто въедет, и что? За краской в Тольятти ехать? Или всю машину перекрашивать?
– Да с твоим-то опытом ещё и про аварии думать, – попытался осадить меня Александр.
– Не ты, так тебя догонят, – озвучил я опыт водителей, знакомых с движением на Третьей кольцевой моего времени.
– Ладно, ты пока думай, но недолго. Мне тоже определяться нужно. А чем это у тебя в гараже пахнет?
Хм, сказать, что автохимией из будущего, так не поймёт.
– Салон оттираю. Всё, что под руку попадается, пробую.
– То-то я и чую, что парфюмом несёт. Слушай, я же по другому вопросу к тебе приехал. Как ты смотришь на то, чтобы вместе с нами поиграть? Ансамбль у нас неплохой, а аппаратуру сам видел. Всё по последнему слову.
– Сань, так у вас и так полный состав. К тому же чужое играть мне не по душе. Я больше петь люблю и музыку сочинять, – деловито попинал я ногой колесо, осматривая свою похорошевшую машину.
Осталось полиролью пройти, и вообще блеск. Как новенькая будет.
– Ты-ы… Музыку… – вылупился на меня "молочный брат".
– Угу, я. Не боги горшки обжигают. Отчего бы и мне не попробовать что-нибудь сочинить.
– И что у тебя за песни?
– Песен нет. Инструменталки только.
– Так ты же сказал, что петь любишь?
– Ну, если ты текст сочинишь, то и над песней можно подумать, – сообщил я, принимаясь оттирать свежее битумное пятно, обнаруженное на пассажирской двери.
– Я… Стихи…
– Ну, не я же. У меня даже в школе по литературе трояк был. А ты вроде в отличниках ходил, – наугад брякнул я, сообразив, что при таком папе у Сани и в школе должно было быть всё в шоколаде.
– Нашёл, что вспоминать. Это когда было.
– Значит текстовика ищи, если сам не можешь, – отошёл я от машины, разглядывая со стороны оттёртую дверь, – Тогда и песенку можно сочинить будет.
– Слушай, а ведь есть у меня одна знакомая. У неё две или три общие тетради стихами исписаны. Только лучше будет, если ты с ней поговоришь, – заметно закручинился друг, – А то у меня с ней отношения сложные.
– Вот только не надо меня смешить. Когда это у тебя с девушками сложные отношения были? – фыркнул я, вспомнив характеристику Александра, данную Борисычем. Ага, бабник и бездельник, если коротко и без мата.
– Да там родители участие принимают, а у нас с ней характеры разные. Больно уж она серьёзная, а я, сам знаешь.
– Знаю, как не знать, – заржал я, в очередной раз припоминая их похождения с отцом.
– Да ну тебя, – отмахнулся Санёк, – Когда по машине ответ дашь?
– В воскресенье вечером. И совсем точно скажу в следующие выходные, скорее всего.
– Годится, – степенно кивнул Саша, – А на репетицию к нам всё равно завтра приходи. Парни ждут. Ты же всё на бегу показал, и они теперь спорят, правильно или нет у них получается. Особенно басист с ударником разоряются. Синкопы твои у них не совпадают.
– Приду, а то подерутся ещё, – ответил я, провожая друга к машине.
Неплохо "троечка" смотрится. Этакий бодрый ретромобиль.
– Слушай Сань, помнишь, ты про Глину обмолвился, ну, где ваш гитарист гитару купил. Это что за Глина? – спросил я друга через открытое окно, когда он уже собрался уезжать.
– Магазин "Музтовары" на Неглинной, около ЦУМа. Там всегда фарца трётся, которая аппаратами и инструментами банчит, – ответил Сашка, глядя в зеркало заднего вида, и пережидая разворачивающегося соседа.
Неглинка. Надо будет в интернете посмотреть. Похоже, у меня заработок намечается.
Петрович ко мне постучался, стоило только выключить шлифмашинку. Словно за дверями поджидал, когда я закончу.
– Валера, можно к тебе? Я тут мимо пробегал, дай, думаю, заскочу. Вдруг ты со списочком моим определился.
– На верстаке возьми, а то у меня руки грязные, – ответил я, пропуская гостя внутрь гаража, – Смотри, где цены стоят, это то, что в наличии есть, где вопросы, там узнавать нужно, где пусто, значит в обозримом будущем этого не предвидится. Если на приличную сумму заказ соберёшь, то я могу на выходных в Куйбышев сгонять.
– Куйбышев – Муйбышев, – проворчал Петрович, разворачивая листок, – Были у городов названия человеческие, так нет же, всё испохабили.
– Не любишь ты, Петрович, советскую власть, – начал я зубоскалить, глядя как мужик пытается что-то высчитывать, забавно закатывая глаза в потолок и беззвучно шевеля губами.
– Это она меня не любит. Я сильно помоложе тебя был, когда у меня с ней принципиальные разногласия начались.
– Коммунисты не тем путём пошли? – забрякал я умывальником, который утром долил до краешков.
– Меня не туда отправили. Подрался я раз на танцах, а тут наряд милиции, откуда не возьмись. Утащили нас в отделение, а потом мне хулиганку пришили. Тот, с кем я подрался, сынком прокурора районного оказался. А то, что он первый полез, и фингалы у нас примерно одинаковые были, не в счёт оказалось. Мне полтора года общего режима, а он в потерпевших.
– И что?
– Так куда потом с судимостью? У меня же ни специальности, ни образования ещё не было. Видел бы ты, какие мне морды в отделах кадров кадровики корчили. Словно у меня рога на голове выросли, а у них одни ангелы работают. Да и хрен с ней, с властью. Ты вот что скажи, по сколь штук заказывать можно. К примеру, свечей зажигания я с десяток комплектов могу пристроить быстро. Осилит твой дружок столько?
– Раз цена написана, значит осилит, – пожал я плечами, рассматривая капот на отсвет.
– Ух ты, – только сейчас обратил Петрович внимание на машину, видимо не разглядев её сразу в сумраке гаража, – Это что ты её так отландринил? Никак продавать собрался?
– Есть такая мысль, – признался я, довольный произведённым впечатлением, – А ты мотор послушай. Песня. Шепчет, а не работает. Всё-таки машины первых лет выпуска хорошо делали. Не чета нынешним.
– Ну так, итальянцы же за качеством следили. А им плевать на план и его перевыполнение. У них не забалуешь, – признал Петрович, одобрительно кивая головой в такт песне мотора, – Ты вот что. Не торопись с продажей. Есть тут у меня один клиент интересный. Главбух с овощебазы. Заводил он пару раз разговор, что нужна ему машина. Чтобы скромненькая была, но ухоженная. Чую я, что если ему твоя понравится, то за ценой он не постоит. Водится у него деньга, и судя по всему, не маленькая. Просто опасается он широко жить. По должности не положено.
– Ну, если цену даст нормальную, то я ему год гарантии пообещать могу. В течении года весь ремонт и замена запчастей на мне будут. Понятное дело, если он в аварию не попадёт, и с пробегом борщить не станет.
– О как! А не прогадаешь? Вдруг серьёзное что накроется. Это же техника.
– Так и гарантия у меня не бесплатная будет. Рублей триста всяко накину, и торговаться по цене не стану.
– Триста, – прищурился Петрович, что-то прикидывая, – Ну, триста это по-божески. Как говорится, ни тебе ни мне.
* * *
Какой му-уд…рый человек сказал, что до Москвы всего лишь несколько часов езды на машине? Дорога до столицы – это семьсот километров моих нервов, намотанных на кардан и два полных бака трёхэтажного мата, которым я крыл Минавтодор, пока не охрип.
Там, где на атласе указана федеральная трасса, расположено нечто, вроде козьей тропы или доисторического караванного пути.
Попытки ГАИшников "продать палку", не смотря на ночное время суток и почти полное отсутствие движения, раздражали. Ну, не за что меня штрафовать: машина исправна, всё, что нужно в ней имеется, документы в порядке. Меня даже за превышение скорости нет причины останавливать – в салоне вместо штатного зеркала заднего вида стоит новенькое, с радар-детектором.
В Москву я решил ехать на девяносто третьем бензине. Заправился им под завязку, да ещё в багажник две полные двадцатилитровые канистрыположил на всякий случай. На семьдесят шестом ни обогнать с запасом, ни на подъём нормально не забраться. Да и бесит меня вялая динамика Копейки. Никак к ней не привыкну.
После того, как я изменил угол зажигания, и двигатель запел по другому, то и машина стала порезвее, словно у неё под капотом лошади помолодели.
У «копеечных» сидушек нет подголовников. На коротких расстояниях с этим ещё можно смириться, но при поездке на дальняк от постоянного напряжения ощутимо затекает шея. Собрался уже было поставить себе сидение от Шестерки, но оказалось, что выпускаются специальные подголовники, которые просто одеваются на спинку кресла. Я такую приблуду случайно в журнале «За рулём» увидел и вытащил в двойном экземпляре, для симметрии. Кстати, на Трёшке подголовники тоже отсутствуют. Может, и были комплектации с шестёрочными сидениями, но Санина ласточка точно не из такой серии.
Чтобы не скучать в дороге, взял из дома звуковую колонку JBL. Она у меня относительно небольшая, поменьше литровой молочной бутылки. В случае чего, её под переднее сидение спокойно можно закатить. Стекла в машине от такого звука, конечно, не вылетают, но мне хватит.
Уже под утро, за Владимиром, на заправке владелец «Москвича» с ярославскими номерами, дядька лет пятидесяти, решил выяснить, откуда я еду:
– Парень, ты и в правду на своей машине с Чукотки почти до Москвы доехал? – не поленился он обойти лужу, пробираясь к моей машине.
– С чего ты так решил? – спросил я, хотя прекрасно понимал ход его мыслей.
– Ну, как же? Номера у тебя ЧУК, значит Чукотка.
– С Чувашии я, дядя. С Чебоксар. Это на Волге.
– Это где ж на Волге такое? – спросил водитель, почесав затылок, – Я, считай, лет тридцать за баранкой, и вдоль Волги не раз ездил, а про Чувашию первый раз слышу. Горьковская, Ульяновская, Татария, Мордовия, Саратовская, Астраханская. Много где бывал, а про Чебоксары не слыхал.
– Хыркасы знаешь где? – сообразил я, как проще ему объяснить непонятки.
Есть у нас такая деревня со стационарным постом ГАИ рядом с Чебоксарами. Гайцы там вредные и тормозят всех подряд по делу и без. Федеральная трасса, на которой находится этот лютый пост, не заходит в столицу республики. Оттого-то и не знают водилы про Чебоксары.
– Конечно знаю, – обрадовался мужик, услышав знакомое название. – Хыркасы все знают. Это как с Горького в Казань ехать, аккурат между ними будет. Там злыдни настоящие, а не гаишники. Редкостные уроды. Сколько раз меня тормозили почем зря.
– Вот в десяти минутах езды от этой деревни и будут Чебоксары.
На мой взгляд, ещё одной причиной «неизвестности», как Чувашии, так и Чебоксар, является небольшая площадь, по сравнению с соседним Татарстаном, Марий Эл и Нижегородской областью. Если взять административную карту Советского Союза, то у Башкирской и Татарской АССР названия можно прочитать прямо на карте, а вот Чувашская АССР имеет только цифровое обозначение с расшифровкой в сноске.
Там же за Владимиром обнаружил, что у моей магии имеются ограничения. Термостат, что я всю дорогу вытаскивал и прятал в каталог, ещё в Гороховце без особых усилий вынимался из книги, а сейчас я его доставал, как рыбак, поймавший на удочку корягу. Пот залил глаза, из носа кровь пошла, и руки дрожат, словно неделю беспробудно бухал. Чувствую, что обратно я термостат в книгу убрать не смогу. И окна в машине обледенели.
Объяснить случившееся могу либо расстоянием от моего дома, либо своей слабостью, как мага. С расстоянием бороться бессмысленно, но его можно учитывать, а вот как со слабостью быть, не знаю. Тренироваться? А как? Доставать из книг гири?
Не, нет таки у магического мира справедливости. Запросто забросить в иной мир, так пожалуйста, а как инструцию приложить…
Получается, что я не зря приготовил товар в Новчике.
Нет, один пятьсот шестьдесят пятый Шур я в Москве может и смогу вынуть, но у меня их уже два.
Легендарные сценические микрофоны я доставал без проблем. На них даже нет серийных номеров, в отличие от студийных Нойманов.
Озаботился поисками изображения картонных коробок, в которых продавались Шуры и нашёл единственное. По опыту с деньгами, зная, что из одного изображения получу идентичные копии, вплоть до серийных номеров, задумался.
На помощь пришёл еВау.
В разделе винтажной техники нашёл продавца нужного мне микрофона и попросил сбросить мне на почту фотографии упаковки. Продавец, какой-то чел из Канады, уверял меня, что продаёт самый настоящий Шур, купленный в конце семидесятых и за сорок лет на нём даже муха не сидела, а если и сидела, то в тапочках. Даже скидку мне предлагал, но фотографию коробки всё-таки выслал на один из моих почтовых ящиков. За такое усердие накидал ему максимум лайков. Чего-чего, а их у меня сколько хочешь, и все на халяву.
С гитарными примочками мне неслыханно повезло.
Столкнулся на одном из музыкальных форумов с дедом из Луизианы. Тот оказался напрочь помешанным на гитарном звуке и устроил на своей вилле музей имени DiMarzio и продукции Босс от Роланд. С помощи лести и откровенного подхалимажа я набился к нему в друзья, и он устроил мне виртуальную экскурсию по своей выставке.
Каких только звукоснимателей я у него не увидел, начиная с самых первых хамбакеров SuperDistortion, и заканчивая разработками для лучших гитаристов мира. Всё разложено по годам, в стеклянных витринах, с заводскими упаковками из прозрачной целлюлозы.
Попросил у деда фотографии линейки самых первых датчиков с упаковкой. Тот, конечно, не понял для чего мне это нужно, но на просьбу откликнулся. Так я стал обладателем хамбакеров.
Когда я узнал, что американец вдобавок к звучкам, является владельцем почти всех педалей от Boss, что начинала в своё время, как подразделение Rolland, у меня челюсть отпала. Это ж сколько нужно времени, сил и денег, чтобы так заморачиваться на истории.
Короче, дедка я поддержал, а заодно и себе много чего заготовил. Москва – город большой. Съест мои изюминки, и не подавится. А мне, наглому и беспринципному пацану из следующего века, деньги нужны.
Глава 4
Я приехал в Москву с честолюбивыми намерениями. Ни больше, ни меньше, а чистый д’Артаньян, только вместо одра непонятной масти у меня дедовская Копейка, сам я чуть старше и у меня нет шпаги. Остальные отличия менее существенны. На такое сравнение меня киноафиша вдохновила с прилично узнаваемым Боярским. Видимо, вышел недавно фильм, который даже я видел в своём времени.
Путь мой лежал на Неглинную, к дому номер восемь. Именно там находится заветное крыльцо музыкального магазина – самая знаменитая "точка" по продаже музыкальной аппаратуры во всём СССР.
Карта Москвы 1979 года была найдена мной в интернете и распечатана на обычном листе бумаги. Движение в столице, по меркам моего времени, не слишком насыщенное, и какое-то вялое. Впрочем, удивляться нечему. Со светофоров машины уходят неспешно, ожесточённо громыхая переключаемыми передачами и выплёвывая клубы дыма при перегазовках, а общественный транспорт и вовсе никуда не торопится, заставляя всех остальных подстраиваться под своё движение.
Кручу головой. Смотрю, кто во что одет и наслаждаюсь лозунгами.
– "Превратим нашу Москву в коммунистический город!" – взывает кумач к чувствам верующих. Ну да, именно верующих. Бога у людей отобрали. Вместо него теперь коммунизм, а вместо рая – светлое будущее. Несложно догадаться, что в качестве Ада – тюрьмы и колонии. Тем, кто собрался выбиться из образа строителя коммунизма, там самое место, причём, ещё при жизни.
Столица уже начала готовиться к Олимпиаде. Это заметно. В какую сторону не глянь, видны стрелы подъёмных кранов. Прихорашиваются дома и улицы. Строятся стадионы и ещё какие-то непонятные сооружения. Обилие пешеходов и очередей. Очереди везде. У газетных киосков, у закрытого на перерыв овощного магазина, около столовых. Они есть даже на заправках, которых мне за время пути встретилось не так-то и много.
Шоссе Энтузиастов, Лубянка, Театральный проезд и вот уже я втыкаюсь на только что освободившееся место на стоянке около Малого Театра. Паркуются предки неаккуратно. Кто во что горазд. Была бы разметка, которую ещё бы и соблюдали водители, машин раза в полтора больше могло на стоянке встать. Но, похоже, на эти мелочи никто внимания не обращает. Машину я оставляю уверенно. Противоугонка у меня хорошая поставлена, а отбойники я сам смастерил из куска дюраля. В отличии от других "Жигулей" мою Копейку не вскрыть обычной металлической линейкой, просунутой под уплотнитель стекла.
Воруют в Союзе, знаете ли. И не только машины угоняют, а и колёса запросто могут снять. В газетах сейчас про такое не пишут, но если верить Петровичу, то просто эпидемия в стране повальная. Недаром он мне "секреток" на колёса заказал "сколько сможешь привезти". Ха, так-то я ему рассказал, что на выходные в Куйбышев поеду, а сам в столицу упылил. А что делать, если время поджимает. Мощно меня Санёк подопнул со своей "трёшкой". Обидно было бы проворонить неплохую машину, пригодную хоть для какого-то вменяемого тюнинга. С Копейкой, как я не крутил, ничего приличного не получалось. Больно уж изначально движок у неё слабый. А вот с "трёшкой"…
Тут мне пришлось оборвать свои размышления и сбавив шаг, начать внимательно вглядываться в небольшую толпу, странным образом кружащуюся на противоположной стороне улицы. Работает "точка". И вовсе даже не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, кто клиент, а кто "жучок". Своего брата – музыканта я за версту различу. И не только по прическам и одежде. По поведению. Может и неосознанно, но остаётся у музыкантов отпечаток поведения на сцене. А спекули, те словно не понимают, что их вид говорит о том, кто они такие, куда как лучше, чем табличка на груди. Сытые ряхи, короткая модная стрижка, джинсы, кожаная жилетка и ботинки – "платформа". Образ преуспевающего москвича этого времени. Картина маслом.
Прогулявшись до ЦУМа, купил себе пломбир и пристроившись около одного из выходов, попытался проанализировать увиденное.
"Жучков" у магазина крутиться человек пять или шесть. В отношении дядьки постарше, я не так уверен. Но это мелочь. Зазывалы. А мне надо попасть "на базу". Серьёзные спекулянты, как их сейчас называют, сидят себе по разным ДК и к магазину не бегают. Дураков нет, особенно с учётом крайне близкого соседства "точки" и всем известной Петровки. Они друг от друга в шаговой доступности.
Отпечатком интеллекта лица "жучков" особо не отмечены. Их московскую изворотливость, позволяющую выкрутиться из скользких ситуаций, я скорее отнесу не к уму, а к наработанному опыту выживания. Та же крыса, к примеру, может выжить там, где много кто погибнет, но не стоит путать одно с другим. Нестандартная задача, и вот тебе сбойная ситуация. Значит буду озадачивать местных спекулей чем-то сложнее тупой операции "купи – продай".
Доев пломбир, кстати, вполне приличный на вкус, я прогулочным шагом вернулся уже по той стороне улицы, на которой стоит магазин. Встал перед витриной и с задумчивым видом начал рассматривать пюпитры и прочую лабуду, выставленную на всеобщее обозрение.
– Что-то ищешь? – подкатил ко мне крепыш, с зажатым в губах чинариком.
– Микрофонов парочку хотел бы на гитару поменять. Ибанес Блайзер меня вполне устроит, – отвечаю я, чуть глянув на него через плечо. Это не тот, кого я жду.
– Купить гитару хочешь? – всё ещё не верит он своим ушам.
– У меня микрофоны, у тебя гитара. Так понятно?
– Тут не меняют, – выдавливает мой собеседник, выплёвывая окурок прямо на асфальт, – Если лавэ есть, гитару найдём.
– И ты с неё свой полтос поймаешь. Так я тебе его и так могу дать, если обмен мне найдёшь, – упрощаю я алгоритм поставленной задачи, резонно опасаясь, что парень сам до такого решения не вдруг дойдёт, – А микрофоны у меня ШУРы, американские. В такие сам Фредди Меркьюри поёт. И Бонни М, – последнее добавляю, понимая, что отклика на квиновского вокалиста я не увидел. А Боньки год назад столицу на уши ставили. Не мог он про них не слышать.
– Постой тут, ща узнаю, – морща лоб, выдавливает доморощенный продавец – консультант и идёт советоваться с "коллегами". После двух – трёх минут спора, он всё же вытряхивает из кармана мелочь, и уже чуть живее бежит к телефонам – автоматам, стоящим на углу.
– Давай полтос, – протягивает он руку, вернувшись, – Сейчас друг подъедет, с ним перечирикаешь, и всё решишь.
– Держи четвертак, – протягиваю я новенькую купюру в двадцать пять рублей, – Из уважения даю. Вторую у друга заберёшь, если мы с ним сговоримся.
– Про полтос договаривались, – бычится парняга, стараясь сам себе казаться грозным.
– Во, правильно мыслишь, – хлопаю я его по плечу, – Как обмен состоится, так второй четвертак получишь. А прикинь, если у нас не срастётся? Мне с тебя или с него получать?
Судя по тому, как парняга хватается за карман, возврат денег не предполагается. Но и обманывать меня ему не с руки. Музыканты, люди очень коммуникабельные. Пройди слух, что на Глине кидалы работают, и сразу заработки у всей честной компании, тут отирающейся, начнут падать. Тогда его свои же и выживут. Слишком сладкий у них бизнес, чтобы местом рисковать.
– Да нормально всё будет, сказал же, – пытается он настаивать.
– Тем более тебе не о чем волноваться. У меня, как в аптеке, лишь бы дружбан твой не накосячил, – отвечаю я, улыбаясь, – А другу скажи, пусть на стоянку к Малому рулит. Увидит там у входа в кассы машину с буквами ЧУК на номере. Я его в ней ждать буду. А то у вас тут стрёмно стоять, – слегка подмигиваю я ошалевшему парню, далекому от тех разговоров, которые станут вполне обычными лет через сорок. Откуда ему, бедолаге, знать, что у нас половина фильмов в своё время с блатной феней шла, а мат по телевизору так и не каждый раз "запикивают".
– Э-э, постой. А что за ЧУК?
– Чукотка, – прикалываюсь я, вспомнив недавний инцидент на заправке, – От нас до Аляски, ну, до Америки по-вашему, минут двадцать на моторке летом, или полчаса зимой на нартах, когда лёд на заливе встанет. Прикинь, микрофонов у них в магазине валом, а гитары не везут. Говорят, струны на морозе рвутся. Вот я и приехал, чтобы здесь одно на другое поменять.
Судя по отвисшему рту, шутка удалась.
К слову сказать, я тогда даже и не догадывался, насколько она удалась. Лишь через полгода понял, когда в решениях Партии и Правительства увидел список Чрезвычайных мер по перекрытию советско – американской границы между Чукоткой и Аляской.
Не, ну у того "жучка", который у магазина тёрся, на лице было написано, что он если и не дебил, то недалеко от него ушёл, а эти-то куда…
Минут двадцать, если не больше, я скучал в машине, развлекаясь лузганьем семечек, купленных у какой-то бабки на базаре. Двадцать копеек за несуразный стаканчик непонятной ёмкости, высыпанный в газетный кулёк. Как по мне, так семечки мелкие и пережаренные. Но ничего лучше я тогда на всём базаре не нашёл.
– Вы Блайзер искали? – легонько постучал костяшками пальцев по стеклу интеллигентный мужчина, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
– Я, но только на обмен, – сразу оговорил я форму расчёта. Так-то у меня это своего рода контрольный вопрос, после которого намерения другой стороны становятся достаточно понятны.
– Могу я уточнить марки микрофонов?
– Присаживайтесь, – предложил я, и внимательно осмотрел будущего собеседника, пока он переходил к пассажирской двери. Что могу сказать. Совсем другое дело. Это не зазывала. Одет с виду скромно, но дорого и со вкусом. Даже галстук присутствует, и тоже не самый простой. По возрасту чуть старше меня будет.
– ШУРы. Есть пятьсот шестьдесят пятые, а есть пятьдесят восьмые, – вбросил я ещё один тест, проверяя парня на компетентность.
– Судя по вашим словам, они не в единичном экземпляре? – улыбнулся собеседник, устраиваясь на пассажирском сидении, – Меня, кстати, Николай зовут.
– А меня Валера, – ограничился я коротким представлением, не рассыпаясь в тонкости знакомств и подчёркивая тем самым, что встреча у нас исключительно деловая, а то и вовсе одноразовая, – Число микрофонов можем оговорить, но мои потребности ограничены одной гитарой. Причём, вполне определённой модели.
– Простите, а не поделитесь мыслями, отчего ваш выбор пал именно на Ибанес? – задал мне не самый простой вопрос Николай, проверяя меня в свою очередь на принадлежность к музыке.
Не стану же я рассказывать, что был у меня знакомый, у которого на стене имелась дюжина креплений для гитар. Такая вот коллекция, где некоторые гитары из этой самой дюжины постоянно менялись. Менялись, по мере предпочтений хозяина коллекции, пробовавшего их на звук. А Блайзер, семьдесят шестого года выпуска, висел на своём месте постоянно, и как мне по секрету сказал сам коллекционер, он его ценит гораздо выше, чем некоторые модели Стратов от Фендера, и даже Лес Полов от Гибсона. Вот такое кощунство и от кого?! От более чем вменяемого музыканта, воспитанного на идолопоклонстве к тем же Фендерам и Гибсонам.
– Блайзер, гитара недорогая, и в то же время Ибанес позиционирует её, как убийцу Стратокастеров. Ну, и вдобавок к её репутации, у меня очень хорошие отзывы об этой гитаре от тех людей, которым не было смысла мне врать.
– Как интересно вы выразились. Другой, на вашем месте, сказал бы, что он доверяет мнению людей, а вы… Не было смысла мне врать. Хорошо сказано. Я это запомню.
– Может, вас что-то другое интересует? Про микрофоны я к слову сказал, чтобы меньше пришлось объяснять тому молодому человеку у магазина.
– Простите, что объяснять?
– Как-то мне не показалось правильным обсуждать с ним гитарные "примочки". Думаю, что любое другое название, кроме фузза, файзера и квакушки он не слышал, а объяснять на пальцах, что есть что – это крайне неблагодарное дело.
– А что у вас имеется?
– Сейчас, или вообще? – уточнил я, и развернувшись, стащил с заднего сидения пакет, с наколдованными гитарными приставками, – Сейчас не так много. Можете посмотреть.
– Любопытный набор, – ознакомился мужчина с содержимым пакета, – На что вы их менять собираетесь?
– Желательно на денежные знаки, можно даже отечественного производства. В этом вопросе я вполне патриотичен.
– Хм, весёлый вы человек. Но ваш деловой подход мне нравится. Микрофоны у вас тоже с собой?
– И микрофоны, и ещё немного мелочей.
– Тогда предлагаю проехать ко мне "на базу". Тут не так далеко. Бережковская набережная знаете где находится?
– Найду, если надо. Карта есть.
– Нет необходимости. Просто езжайте за мной. Вон за той белой шестёркой держитесь, – показал Николай на свою машину, припаркованную недалеко от меня.
«База» располагалась в клубе Дорхимзавода. Забавное кубическое здание, с необычной архитектурой, оказалось оживлённым местом. Стайки детей, девочки, в балетных платьицах, серьёзный парнишка с виолончелью в руках и бабушки, сидящие в фойе и дожидающиеся внучат с занятий.
По тёмным коридорам мы прошли в направлении сцены, а после того, как Николай своими ключами открыл пару дверей, попали в небольшой репетиционный зал. Несколько усилителей с колонками, ударная, микрофонные стойки. Как всё мне знакомо. Словно в школьные годы вернулся. Потом у меня всё больше работа в студии была, а там антураж совершенно другой.
– Вытаскивайте всё своё, а я пока гитару принесу. Могу ещё "Ямаху" показать, если интересно.
– Нет, спасибо, – отозвался я, про себя думая, как бы мне и от Блайзера половчее отказаться. Хотя, может и пусть он будет. Свои инструменты мне светить в этом времени не стоит, а какая-то гитара может и понадобится. Мне же с работой надо определяться.
Пока я ехал в Москву, сообразил, как мне с отцовским отпуском повезло. Выходить к нему на работу мне никак нельзя. Мало того, что я с самосвалом не справлюсь, так ещё и коллеги его моментом раскусят, что я это не я. Так что после приезда бегом увольняюсь, а потом с Саней поговорю. Должна же в ДК какая-то работёнка найтись, необременительная по времени.
– Вот, полюбуйтесь, – внёс в комнату Николай картонную коробку, – Цвет вам должен понравиться.
Вытащили гитару. Посмотрел, пощупал. Ничего так. Всё простенько, но сделано качественно. Корпус из какого-то обычного дерева, покрытого матовым лаком. Подстроил, по привычке дёрнувшись сначала в поисках тюнера, и попробовал на ощупь гриф. Очень неплохо. Даже интересно стало, что со звуком будет. Из знакомых усилителей я тут только один вижу. Впрочем, как знакомых. Сам-то усилитель я вживую вижу впервые, но его эмуляция у меня на гитарном процессоре была, и я с удовольствием ей пользовался при записях. Роланд Джаз Хорус, комбик культовый. Яркое прозрачное звучание и полноценный стереохорус вдохновляли не одно поколение самых известных музыкантов. Даже не ожидал, что меня древняя техника так сильно заинтересовать может. Подключились. Попробовал гитару на звуке. Что могу сказать… Удивлён. Звучит инструмент. Ещё как звучит! И на тяжеляке неплохо, а на фанке, так и вовсе огонь. И звук комбика вживую мне понравился гораздо больше, чем его цифровая эмуляция. Отлично установленные в комбике эффекты работают.
– Хорошо играешь, – прищурился Николай, выслушав мои эксперименты со звуком, опробованным в разных стилях, – В Москву гитаристом приехал устраиваться?
– Нет. Излишки кой-какие нужно скинуть. Не очень удачно у меня вышло. Сразу троим заказы сделал, думал ничего не привезут, ну, или притащат по одной – две вещички, а они все исполнительные оказались. Каждый почти всё купил, что я им в списке писал, – проговорил я ту легенду, которую придумал дорогой.
