Текст книги "Поиск-80: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Сергей Другаль,Юрий Яровой,Виталий Бугров,Владимир Печенкин,Семен Слепынин,Григорий Львов,Евгений Карташев,Всеволод Слукин,Александр Дайновский,Андрей Багаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Александр Дайновский
ЗАПАХ НАРЦИССОВ
Рассказ

Тормозные двигатели выплескивали последние порции огня. Звездолет «Урал», едва не погибший в туманности Элта после аварии энергетической установки, с трудом дотянул до этой планеты, куда еще не ступала нога землянина. И вот сейчас опускался…

До решающего мига оставалось несколько минут. Корабль почти падал на огромный изумрудный луг – двигатели уже были не в состоянии обеспечить мягкую посадку. Все с замиранием сердца ждали. Но в расчетное время удара не последовало. Выяснилось, что звездолет висит над лугом на высоте около пятисот метров, словно шарик на ниточке. Силовой экран?.. Так прошло несколько минут. Затем, словно санки, пущенные с ледяной горки, корабль заскользил вправо.

Неожиданно зеленый цвет уступил место красному. Внизу, куда ни глянь, простиралась выжженная пустыня. Движение прекратилось. Корабль бережно был поставлен на грунт.

Наступила тишина. Когда все собрались в рубке, первым заговорил Капитан:

– Мы на планете, населенной разумными существами. Их действия не совсем понятны, но то, что они предотвратили удар о поверхность, говорит о их мирных намерениях. Мы у них в гостях и вынуждены подчиняться их порядкам. Поэтому прошу вас воздержаться от попыток установления контакта до тех пор, пока они сами их не предпримут.

– А если они тоже будут молчать? – спросил Штурман.

– Думаю, что это исключено. Они прекрасно понимают, что без их помощи нам отсюда не выбраться.

Анализ воздуха показал, что он пригоден для дыхания и не содержит болезнетворных микробов. Космонавты вышли из корабля и впервые за многие месяцы подставили свои лица теплому ласковому ветру. Дни шли за днями, но никто к ним не приходил. На борту шла обычная жизнь – сменялись вахты, регенератор вдоволь обеспечивал людей пищей, деревья в оранжерее приносили яркие апельсины и ароматные яблоки…

Молчание начинало тревожить, и Капитан принял решение проявить инициативу. В течение суток в эфир передавалось обращение экипажа «Урала» к жителям планеты. Ответа не поступило. Более того, не прослушивались и радиопередачи местных станций. А может быть, связь была здесь совсем иной? Тогда Капитан отправил двух космонавтов на разведку.

Много часов их вездеход перепахивал гусеницами красную почву пустыни, пока не добрался до ее границы. Пустыня резко переходила в зеленые, фантастически яркие и густые травы. Чуть дальше виднелась великолепная роща из деревьев, похожих на земные клены. По ней ходили смуглые большеглазые люди и собирали ягоды.

Они не обращали ни малейшего внимания на землян, которые махали им руками. Когда же космонавты попытались подойти ближе, выяснилось, что красная пустыня окружена невидимой стеной гравитационного поля.

– Что бы это значило, а? – обратился Капитан к Штурману, когда они встретились вечером.

– Я все думаю: почему над нами нет силового барьера? – Штурман словно размышлял вслух. – Вокруг пустыни стена, а небо открыто. Уж не хотят ли этим сказать: если вам не нравится – можете убираться восвояси!

– Но они же прекрасно знают, что взлететь мы не можем, – возразил Капитан. – Значит, оставили нам кусок неба для чего-то другого…

Дверь отворилась, и в кают-компанию вошел Биолог. Он протянул Капитану листок бумаги.

– Вот то, что просили – сводный анализ грунта.

– Почти вся таблица Менделеева, – усмехнулся Капитан, вглядываясь в хитросплетения формул. И тут же помрачнел. – Ого, сколько вредных веществ! Иными словами – почва в результате систематического отправления практически исчезла. Уровень загрязнения в сотню раз выше допустимого, – он поднял глаза на Биолога. – Как ты думаешь, что тут у них произошло?

– Кто знает… – Биолог пожал плечами. – А в общем-то дело ясное: загадили почву промышленными отходами. Судя по приборам, еще века два назад.

– Но вокруг-то пустыни буйная растительность. Не странно ли?

– Я подумал вот о чем, – заговорил Штурман. – Когда тебя приглашают в гости, в первые минуты за столом хозяин незаметно следит за тем, как ты держишь вилку…

– То есть как бы испытывает тебя на хорошие манеры, – угадал его мысль Биолог. – И вообще старается понять, что ты за человек, можно ли тебе доверять.

– Да, вероятно, им стоило немалых трудов очистить свою планету и сделать вновь живой, – проговорил Капитан. – А красная пустыня, выходит, что-то вроде стола, за которым хозяин проверяет манеры гостя.

– Именно, – кивнул Штурман. – А мы как болваны уже две недели сидим за этим столом и таращим глаза! То-то они с нами говорить не желают!

– Так вот для чего они нам оставили небо! – вдруг понял Капитан. – Чтобы у нас было чем прополоскать грязную скатерть!

Регенератор был разобран на две секции, и каждая прикреплена к вездеходу. Машины почти месяц, как и предполагал Капитан, утюжили пустыню. Но зато за ними оставалась черная, сочная, готовая принять жизнь почва. И настал день, когда люди вынесли из оранжереи корабля черенки деревьев и кустов и посадили в землю. Получился сад, но он занял лишь маленький кусочек пустыни. Тогда Биолог, улыбаясь, вытащил огромный ящик с семенами и, не жалея, отсыпал их каждому. Люди шли по черной земле и кидали в нее семена. Это были семена нарциссов, выведенных Биологом специально для этой цели. Это был его сюрприз. Цветы должны были начать расти немедленно и через несколько часов распуститься…

А затем отдельные небольшие облачка были согнаны вместе и набухла большая дождевая туча. Пошел дождь и смочил землю. Из земли показались первые робкие ростки, которые на глазах, словно в сказке, тянулись вверх. Вот уже закачались золотые короны цветов. Сердцевина бывшей пустыни расцвела, как огромная сказочная поляна. Из-за тучи выглянуло яркое солнце, и люди увидели, как со всех сторон к ним бегут с улыбками на лицах похожие на них смуглые мужчины, женщины, дети.

А над бывшей пустыней плыл запах нарциссов…

Виталий Бугров
ФАНТАСТИКА НА УРАЛЕ: ВГЛЯДИМСЯ В ИСТОКИ
Статья

Фантастика – на Урале… Тема – интереснейшая, непочатый край для исследователя! Но одновременно – сложная, немалотрудная, вся в белых пятнах. Как, впрочем, любой «непочатый край».

Будучи давним любителем фантастики и – как все уральцы – патриотом своего края, с давних же пор подумывал я: как бы это показать миру, что научная фантастика на Урале – есть?

А что? – думалось мне. Выходят книги. Нет-нет да и печатаются местные фантасты в периодике Урала, а порою – и в московских изданиях. Есть на Урале и люди, целиком или около того посвятившие себя фантастике. И даже, как водится, свой общепризнанный первенец у уральской фантастики есть, – «Новый Гольфстрим» А. Подсосова! В свое время и в центральной прессе писалось об этой книге, притом – в достаточно доброжелательном тоне…

И еще казалось мне (тогда же, лет двадцать назад) очень оправданным и выразительным такое вот название для статьи об уральской фантастике:

«О жанре, которого у нас – не было…»

Однако двадцать лет – срок немалый, многое изменилось за эти годы в мире. В том числе – и в мире литературном.

Оказалось, в частности, что научная фантастика – вовсе не жанр, как простодушно полагали критики пятидесятых годов, она – широка и многогранна, это – целый вид литературы.

Оказалось далее, что советская НФ зародилась отнюдь не с первыми произведениями А. Беляева и двух-трех его последователей-современников (С. Беляев, Г. Гребнев, Г. Адамов…), – хотя критики 40—50-х годов далее этих имен обычно не заглядывали.

И оказалось, в-третьих, что нельзя говорить о фантастике областной – уральской ли, сибирской или дальневосточной – как о некоем замкнутом географически явлении.

Любитель фантастики не пропустит нынче ни одной стоящей новинки, выйди она в Красноярске, в Иркутске или в Алма-Ате. Но такой любитель неизбежно пройдет мимо самой-самой «своей», местной фантастики, если та не отвечает уровню, достигнутому советской фантастикой в целом. Он ее, местную, конечно, тотчас и купит, и прочтет, но – горе ей, если она – не отвечает! Даже при отсутствии букинистического магазина сегодняшний читатель НФ найдет куда сплавить подальше от своих полок эту не отвечающую духу времени книгу. Как, впрочем, и любую другую – истинно «периферийную» по положению в литературе, хотя и изданную в той же Москве.

Таков, стало быть, тот критерий, который единственно возможен в отношении НФ, критерий, который и я попытаюсь применить в своем экскурсе в область старой уральской фантастики: насколько то или иное произведение было современным, насколько отвечало достигнутому уровню, требованиям и запросам времени?

Итак, —

«Новый Гольфстрим»

…Всю свою жизнь отдал Измаил Ахун Бекмулатов орошению среднеазиатских пустынь. Разработанная им система глубинных шахт вывела на поверхность многоводные подземные реки, неузнаваемо изменила облик миракумских песков: зацветают бывшие пустыни, покрываются садами, новые города вырастают здесь.

Но академик Горнов, приемный сын Бекмулатова, уже не удовлетворен механическим расширением оросительной сети, дождевальных станций и лесозащитных полос. Он предлагает коренным образом изменить климат всей нашей страны: перегнав «тучегонами» воду из арктических морей (опресненную при интенсифицированном испарении) на юг, в пустыни Средней Азии, создать среди песков огромные водохранилища. Нагретая жарким солнцем пустыни, вода из этих озер потечет на север. Осуществление проекта позволит полностью оросить и тем самым ликвидировать пустыни и одновременно – пробудить к жизни необозримые пространства Севера, отеплив их «Новым Гольфстримом».

Усилиями многих людей, миллионов тружеников этот грандиозный проект в конце концов осуществляется.

Таково в немногих словах содержание романа Алексея Подсосова «Новый Гольфстрим»[22]22
  Книга эта была задумана и написана еще до войны. Но трудности военных лет помешали своевременному ее изданию, – роман был выпущен в Свердловске в 1948 году.


[Закрыть]. Содержание, как видим, достаточно фантастично и сейчас, тридцать с лишним лет спустя после выхода романа, считавшегося первенцем уральской фантастики. Ведь пустыни Средней Азии и сегодня остаются грозной реальностью, столь же грозной, как и малопригодные для жизни просторы арктической тундры.

Отчего же книга А. Подсосова забыта сегодня и даже в исследованиях, посвященных послевоенной советской фантастике, как правило, не упоминается?

Попробуем разобраться…

В центре романа – серьезная, по-настоящему большая научно-техническая проблема, ее решение и постепенное претворение смелой идеи в жизнь. Это дает нам основание отнести книгу Подсосова к тому «научно-техническому» типу романа, который сложился в советской фантастике во второй половине тридцатых и сороковых годов.

В отличие от фантастики предшествующего периода такой роман был целиком основан на фактах советской действительности. Он говорил о том, что было особенно близко читателю тех лет, – о завтрашнем дне страны, о перспективах развития социалистической науки и техники. В большой мере такой роман возмещал дефицит научно-популярной литературы о переднем крае науки и техники; собственно, этим-то голодом на хорошую, с добрым заглядом в завтра, научно-популярную книгу в значительной мере и было вызвано рождение «научно-технического» романа в советской фантастике.

Но из достоинств проистекают и недостатки. Авторы подобных произведений, как правило, сводили содержание своих книг к общедоступному изложению научно-технических гипотез (или даже, что бывало не столь уж и редко, – к описанию уже реально существующих испытательных лабораторий и полигонов), этим зачастую и ограничиваясь. А поскольку упор делался на «производственный фон», – ибо именно этот фон и отличал разбираемую фантастику от сходных нефантастических книг, – неизбежно терялись, тускнели образы героев, ослабевало социально-психологическое начало, и – как ни парадоксально – из фантастики исчезала, подменяясь научно-техническими проектами, большая человеческая мечта…

Именно так, к сожалению, и произошло в романе Подсосова.

С первых же страниц его мы попадаем в атмосферу грандиозной стройки. Но как эта атмосфера передана?

«На висячих мостиках, на выступах агрегатов – всюду суетились люди. Монтировались трубопроводы, охладительные камеры, энергетические механизмы и двигатели, пульты автоматического управления, регулирующие работу этих гигантских машин…»

«Ураган не произвел больших разрушений. Несчастий с монтажниками тоже не было. Вовремя предупрежденные синоптиками, они успели укрыться в надежных местах.

Но в пустыне погибло несколько водителей машин. Песок засыпал три эшелона со строительными материалами. Пострадало несколько крупных хозяйств…»

Нетрудно заметить, как уже в этих двух маленьких отрывках «производственный фон» перерастает в самоцель, заслоняет, нивелирует человека. «Всюду суетились люди»… «Несколько водителей» и «три эшелона»… Техника и, как придаток к ней, люди… И уже не убедят читателя в противном, не вызовут доверительного отношения нет-нет да и мелькающие на страницах романа рассуждения общего характера:

«Помните: люди, кадры – самый ценный капитал нашей страны… Думайте прежде всего о них…»

Неумение заглянуть в духовный мир героев ощутимо проступает в показе Горнова и Бекмулатова, центральных героев романа.

Между противниками идет идейный спор. Но вот что любопытно: страстный борец за искоренение пустынь, Бекмулатов попросту не хочет увидеть того рационального, приемлемого и для него, старого мелиоратора, что несет в себе проект Горнова. Именно не хочет! И эта преднамеренная слепота к очевидному разрушает образ, вместо «принципиального противника» получается мелочно упрямый старик, уклоняющийся к тому же от борьбы с Горновым.

Не находящий же действительно серьезных противников, мгновенно преодолевающий все препятствия на пути к осуществлению своего проекта, способен ли академик Горнов предстать перед читателем во всей незаурядности его характера? Слишком многими возможностями наделил его автор, слишком обезопасил – на много ходов вперед – «игру ва-банк» своего героя. Эта подстраховка сводит на нет все заявления о целеустремленности Горнова, его фанатической преданности делу.

Главные герои романа оказываются не в силах завоевать симпатии читателя, захватить его, увлечь идеей, которую отстаивают. Не в силах они и двигать сюжет… В чем же заключается пружина, ведущая нас от первого знакомства с проектом Горнова к конечному его осуществлению?

Пружины на поверку нет, есть цепочка умолчаний и недомолвок, ложных «тайн», многочисленных – мелких и крупных – аварий и потрясений. Есть и попытка – увы, не очень успешная – ввести линию диверсантско-шпионскую…

Удивительным кажется это несоответствие между грандиозной научно-технической проблемой и средствами, с помощью которых она художественно реализуется!

Но все сказанное вовсе не имеет целью зачеркнуть работу А. Подсосова. При всех своих несовершенствах. «Новый Гольфстрим» стал заметным событием в литературной жизни Свердловска тех лет. Да и вообще книга была, как говорится, «не хуже многих других»: отмеченные недостатки свойственны – в различной, разумеется, степени – всей научно-технической нашей фантастике пред – и послевоенного (вплоть до середины 50-х годов) периода, начиная от «Лаборатории Дубль-вэ» А. Беляева и кончая многочисленными повестями и романами В. Немцова. Самый беспристрастный разбор едва ли не любой из этих книг почти неизбежно содержал бы сегодня грустный оттенок неудовлетворенности художественным их исполнением. Что же до уральских фантастов… Давайте заглянем еще дальше, в предвоенные годы Урала, посмотрим:

Что же было до «Нового Гольфстрима»?

А до «Гольфстрима», оказывается, издавался в Свердловске в 1932—1941 годах журнал «Техника – смене»… Своеобразный уральский предтеча нынешнего «Юного техника»[23]23
  В 1935 году в Свердловске начато было издание еще одного популярного журнала – краеведческо-приключенческого «Уральского следопыта». Но этот журнал просуществовал недолго, – всего вышло 9 номеров, – и ничем из фантастики (кроме рассказа А. Беляева «Слепой полет», перепечатанного в 1958 году новым «Уральским следопытом», ведущим свою родословную от того предвоенного издания) прославить себя не успел…


[Закрыть].

Журнал нет-нет да и обращался к фантастике. Происходило это не часто: НФ не была в фаворе, влияние ее на читателя явно недооценивалось, она рассматривалась в те годы как всего лишь второстепенная ветвь научно-популярной литературы. Обстоятельство вполне объяснимое: после революции, после отгремевшей следом гражданской войны на повестку дня встали сложнейшие вопросы созидания, индустриализации, развития экономики первого в мире социалистического государства. Первостепенную важность обрела задача, сформулированная вождем революции на третьем съезде комсомола: «Учиться, учиться и учиться!» Но научно-популярная литература 20—30-х годов отнюдь не была столь богатой и разнообразной, как в наши дни. И литература фантастическая, со времен Жюля Верна не чуравшаяся просветительской функции, выдвинула в те годы эту чисто популяризаторскую функцию на первый план.

Это обстоятельство не могло не придать фантастике уральского журнала ощутимый отпечаток «техничности».

О чем мечтали и писали авторы «Техники – смене»?

Об искусственных дождях в туркменской пустыне. О воздействии ультракоротких волн на рост растений: О шароэлектролотковой дороге. О летающих автомобилях. Об использовании энергии морского прибоя…

Проблемы решались в чисто конспективном плане: центр рассказа, как правило, составляло лекционное изложение существа проблемы, этому предшествовала (или следовала за этим) нехитрая иллюстрация, рисовавшая изобретение «в действии»; сюжету особого значения не придавалось, как не придавалось его и героям. Они были нужны в рассказе лишь постольку, поскольку должен же был кто-то выполнять функции спрашивающего и отвечающего, экскурсанта и экскурсовода!

В последние годы существования журнала на страницы его пришла и тема будущих сражений, необычайно популярная перед Отечественной войной. Радиоуправляемые танки, подземные оборонительные сооружения, зоны «непроницаемости», электрические пушки, всевозможные лучи смерти, поражающие агрессоров, поглощали все внимание авторов таких полурассказов-полуочерков. Действие этих «эпизодов будущей войны» происходило в достаточно неопределенное время и носило абстрактно-глобальный характер. Ничтожную пылинку – отдельного человека – трудно было рассмотреть на поле боя этих рассказов…

Два произведения как-то выделялись среди типично условных «картинок будущего», публиковавшихся в довоенном уральском журнале, – рассказ Р. Онцевера «Короткое замыкание» (1938, № 5—8) и повесть Б. Рябинина «Подарок Будды» (1941, № 1—3, 5, 6).

Р. Онцевер (точнее, автор, укрывшийся под этим псевдонимом) решал в своем рассказе проблему беспроволочной передачи электроэнергии. В художественном отношении «Короткое замыкание» являло собою довольно традиционное повествование об открытии, сделанном где-то на Западе, предназначавшемся для, борьбы против советских людей и вопреки предназначению обрушивавшемся на головы тех, кто «сеял ветер»… Сюжетная схема эта, сложившаяся еще в «Вокруг света» 20-х годов и довольно интересно разрабатывавшаяся многими авторами, в силу своей безотказности оказалась необычайно живуча, – чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить иные рассказы А. Днепрова. Но, как всякая схема, она ограничивает возможности автора, толкая его на единственно приемлемое в данной ситуации «военное» истолкование научно-технической проблемы.

Беспроволочная передача энергии в рассказе Р. Онцевера обернулась всего лишь еще одними «лучами смерти», традиционно выводящими из строя моторы вражеских машин…

«Подарок Будды» – повесть Бориса Рябинина, вступавшего в те годы в литературу, – кажется поначалу более интересным, более свежим произведением.

События повести происходят в восточной стране, отражающей вторжение империалистов.

Среди безлюдных полупустынь выстроен небольшой научно-исследовательский городок. Работами здесь руководит профессор Чжан, «крупнейшее светило в области электромагнетизма и радиологии». Работы засекречены: даже на освобожденной территории рыщут враги, под пули которых попадает и сам профессор во время одной из экспедиций. Но постепенно читатель все-таки узнает, чем заняты ученый и его сотрудники: они ищут «сияющий металл» – радий. Ищут – и находят!..

Начало повести, повторяю, интересно, – по ту главу включительно, где рассказывается о необычайно быстром выздоровлении профессора Чжана, испытавшего на себе целебное воздействие эманации радия. Но далее изыскания профессора сменяются приключениями его помощников в оккупированном японцами Шанхае; сам ученый срочно создает мощнейшее «новое оружие»: все те же лучи, на расстоянии останавливающие работу двигателей. И повесть при всей ее антиимпериалистической направленности тотчас утрачивает свою новизну. О дальнейшей работе профессора и его сотрудников рассказывается уже в той лекционно-монологической форме, которая отличала произведения полуочерковой технической фантастики…

Однако не будем слишком строги к фантастике «Техники – смене». Да, по сегодняшним меркам она выглядит бледновато. Но ведь эти повести и рассказы писались в канун надвигавшейся схватки с фашизмом, когда молодая наша фантастика стремилась прежде всего внести свой посильный вклад в дело подготовки страны к активной обороне. А изображение перспектив развития науки и техники, воспитание веры в силу Знания, в огромную значимость инженера и ученого в предстоящих освободительных, антифашистских сражениях и было таким вполне конкретным и осязаемым вкладом в общенародные усилия.

Но заглянем глубже в толщу лет. Существовала ли фантастика на Урале в двадцатых годах?

Вглядимся в истоки

Обильную фантастическую продукцию 20-х годов еще и до недавнего времени нет-нет да и рассматривали оптом как «псевдонаучную», «развлекательную», «бульварную». Традиция эта зародилась в 30-х годах.

«Выходило много псевдонаучной и псевдофантастической псевдолитературы в 1925—1928 годах, – писал, например, А. Ивич. – Такие книги выпускались частными издательствами, писались авторами, имен которых никто нынче не помнит, – это были типичные образцы «вагонного» чтения. Лишенные и творческой фантазии и самых – скромных литературных достоинств, эти книги теперь забыты – и поделом. Нечего о них вспоминать»[24]24
  «Литературный критик», 1940, № 7—8, с. 152. Выделено мною. – В. Б.


[Закрыть].

Да, из песни слова не выкинешь – была и псевдолитература, и бульварщина. Но А. Ивич явно «перегнул», столь категорично зачеркивая все произведения, не укладывавшиеся в каноны прикладной научно-технической фантастики, с позиций которой критик и рассматривал книги предшествующего периода. А между тем основная масса советской фантастики 25—28 годов выпускалась вовсе не частными издательствами: ее печатали Госиздат, «Молодая гвардия», «Земля и фабрика»… И создавалась она не только «авторами, имен которых никто нынче не помнит», – фантастику в 20-х годах писали и А. Толстой, и И. Эренбург, и В. Катаев, и М. Шагинян, и В. Иванов с В. Шкловским, и Н. Асеев, и М. Булгаков, и многие другие писатели, чьи имена очень даже хорошо помнил современный критику читатель…

Революция смела в нашей стране мир старый, капиталистический; новый мир – социалистический – только-только зарождался. И естественно было стремление молодых советских литераторов, с одной стороны, окончательно «разделаться» с мировым капитализмом, показать полнейшую и всестороннюю его несостоятельность, с другой стороны – представить как можно ощутимее радостный мир будущего.

Не оставались в стороне от этого могучего влечения к фантастике и уральские литераторы. Их героями тоже становились люди, стремившиеся «конструировать историю в нужном направлении».

И тут в первую очередь приходит на память «князь Ватерлоо» с Верх-Исетского завода.

«…Полдюжины бравых наполеоновских канониров удивились, когда неожиданно и любовно оседлал Владычин гладкий ствол пушки.

– Ватерлоо! – подумал Роман.

Неуклюжие ядра носились в воздухе, бухали ружья, падали люди, вообще все было очень похоже на настоящее сражение…»

Да, Ватерлоо… Именно сюда стремился и именно сюда попал на изготовленной им «машине времени» Роман Владычин, инженер-механик Верх-Исетского завода. Всесторонне изучив по историческим документам эпоху наполеоновских войн, Владычин является к французскому императору в поистине критический момент: Наполеон находится буквально на волоске от поражения под Ватерлоо.

В отличие от наполеоновских маршалов Роман Владычин четко представляет себе (поскольку знает доподлинно!) расположение войск как самого Наполеона, так и противостоящих ему союзников. И он помогает-таки императору избежать столь закономерного исторически поражения! Более того, с помощью Владычина Наполеон заново воссоздает империю.

Уральский инженер в роли бонапартиста, добровольного помощника завоевателя – не дико ли это?! Но не будем торопиться с заключениями, «Неонаполеоновская» империя нужна Роману Владычину лишь как удобный плацдарм для дерзкого социально-исторического эксперимента.

Стараниями энергичного уральца в империи невиданными темпами развивается наука, подвигая вперед и технику. Инженер двадцатого века насадил в начале века девятнадцатого и железные дороги, и мартеновские печи, и швейные машины, и кинематограф. Озабочен Роман и развитием культуры. В специальный воспитательный интернат, где делами заправляет «носатый чудак» – знаменитый педагог Песталоцци, со всей Европы собраны дети и подростки, которым суждено в будущем прославить свои имена…

Пересказанная вот так – сжато, почти без подробностей, – книга кажется всего лишь вариацией уже известного: много раньше, еще в 1889 году Марк Твен отправил своего предприимчивого героя модернизировать куда более седую древность! У критиков, право же, были основания записать «Бесцеремонного Романа» (так называлась эта действительно бесцеремонная книга, выпущенная в 1928 году издательством «Круг») в разряд чисто развлекательной литературы. И вдосталь иронизировать над выходцем из XX века, который чтением «Средь шумного бала…» приводит в восторг самого… А. С. Пушкина!

Но тем не менее роман этот – из числа книг, о которых небезынтересно и вспомнить.

И не только потому, что вслед за «Янки…» М. Твена «Бесцеремонный Роман» открывает необозримый ныне поток произведений об отклонениях в развитии исторического процесса, вызванных действиями подобных Владычину выходцев из будущего. (Уэллс в данном случае – не совсем «в счет»: он подарил фантастам «машину времени», но герой его – всего лишь пассивный созерцатель, крайне редко – да и то вынужденно – выходящий за рамки этого «амплуа».) Не в пример произведениям иных нынешних фантастов (по бесцеремонности обращения с историей нередко оставляющих далеко позади фантастов прошлого, но делающих это подчас во имя узких, «малокалиберных» целей) в основе «Бесцеремонного Романа» была заложена по-настоящему большая, общественно значимая мысль.

Личность и история, возможности личности в историческом процессе – эта проблема издавна волновала людей. В. Гиршгорн, И. Келлер и Б. Липатов – авторы «Бесцеремонного Романа» – пробуют решить эту проблему средствами фантастического романа. И, на мой взгляд, неплохо справляются с задачей: их «развлекательная» книга ненавязчиво и наглядно показывает, что единичная личность, даже незаурядная, даже вооруженная доскональнейшим знанием общечеловеческого опыта, все-таки остается лишь единицей, которой явно не под силу по-своему перекроить Историю.

А ведь поначалу кажется, что Владычину удается все, в том числе и это!

Вот он, завоевав доверие Наполеона, становится «князем Ватерлоо», вторым человеком в Империи, реформатором-просветителем, проводником новых, прогрессивных взглядов и идей. Академия противится планам реорганизации хозяйства? Что ж, Роман «не мытьем, так катаньем» доказывает академикам свою правоту – и вот они уже увлеченно трудятся над воплощением в жизнь его проектов и замыслов.

Диктат Наполеона тормозит общественное развитие? Переодевшись мастеровым, «князь Ватерлоо» зажигает искру недовольства в рабочих массах, организует и направляет движение за демократические свободы.

Это движение приобретает огромный размах; цепная реакция недовольства крушит политические устои «Единой Империи». Герой и сам гибнет в вызванной им схватке Нового со Старым, этот все-таки излишне самонадеянный Влад – «князь Ватерлоо» – Роман Владычин…

Да, не удалась и не могла удасться дерзкому уральцу его попытка переделать историю, «досрочно» построить на земле счастливое свободное общество. Но само исследование такой фантастической попытки – интересно и знаменательно для литературы тех лет.

При всех литературных издержках (я сознательно не останавливаюсь на них) роман уральских авторов В. Гиршгорна, И. Келлера и Б. Липатова был в целом вполне на уровне заметных книг ранней советской фантастики. Тех книг, о которых мы так редко вспоминаем сегодня…

Стоит вспомнить и другие фантастические произведения 20-х годов, написанные нашими земляками.

Так, немало интересного можно было бы рассказать о «поддельном» романе Риса Уильки Ли «Блеф», вышедшем в 1928 году. Рис Уильки Ли (под этим псевдонимом укрылся Борис Липатов, один из авторов «Бесцеремонного Романа») предвосхищает в своем романе целую тему современной фантастики: предприимчивые сотрудники близкой к банкротству нью-орлеанской газеты инсценируют здесь «прилет» марсиан на Землю, создают «общество межпланетных сообщений» и очень долго дурачат население целой страны. Анекдотический этот сюжет используется автором для сатирического осмеяния пороков капиталистического мира…

Можно было бы вспомнить и повесть И. Келлера и Б. Липатова «Вулкан в кармане». Свердловская «Уралкнига» выпустила ее в 1925 году пятью выпусками, как издавались в то время в Москве «Месс-Менд» и «Лори Лэн» Мариэтты Шагинян или «Иприт» Всеволода Иванова и Виктора Шкловского. Пусть несомненным толчком к написанию повести послужил чапековский «Кракатит» (не случайно взрывчатое вещество страшной разрушительной силы именуется здесь «вулканитом» и «везувианом»; да и изобретает-то его чешский химик Тадеуш Пряник), – разве почти одновременно другое произведение Карела Чапека – пьеса «R. U. R.» – не было прямо положено в основу «Бунта машин» маститым Алексеем Толстым? Фантастический «боевик» молодых уральских авторов являл собою веселую и едкую буффонаду, в которой гротескно были изображены представители агрессивно настроенных правящих кругов Америки, Англии и… Парагвая, а заодно с ними – и эмигрантское эсеровское охвостье. Все они активно домогаются секретов нового сверхоружия. И все они в конце концов остаются «с носом»…

Любопытно бы вспомнить и повесть И. Келлера и В. Гиршгорна «Универсальные лучи» (1924; в другом издании – «Сорванец Джо»), которая «посвящается революционной молодежи», а заканчивается совсем так, как заканчивались многие произведения советской фантастики той поры, – кричащими газетными сообщениями:

«– В Южных Штатах вспыхнуло восстание рабочих под руководством коммунистов…

– Войска, высланные для подавления восстания, уничтожены рабочими при помощи «Универсальных лучей»…»

Можно было бы наконец обратиться и к еще более ранним (в том числе дореволюционным) произведениям уральских фантастов. Но это уже особая тема.