Текст книги "Мечты о женщинах, красивых и так себе"
Автор книги: Сэмюел Баркли Беккет
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
J'aime et je veux paaaalir. [178]178
«Я люблю и хочу тускнеть» (фр.). Строка из стихотворения Мюссе «Августовская ночь».
[Закрыть]Мертвенно-синий экстаз сурбарановского св. Онана. [179]179
У испанского живописца Франсиско де Сурбарана нет и, разумеется, не может быть полотна с изображением «святого» Онана.
[Закрыть]Schwindsucht [180]180
Чахотка (нем.).
[Закрыть]и поллюция в тени в туннеле в Фиваиде. Мы странно и восторженно умрем! Plus precieuse que la vie, [181]181
«Ценнее, чем жизнь» (фр.). Фраза из стихотворения Поля Валери «Ложная смерть».
[Закрыть]грязный пес! Но ведь верно, что может быть жалостнее жалкого, который не жалеет себя, [182]182
Ср.: Бл. Августин, «Исповедь», книга 1, XIII.
[Закрыть]цезура, кто другой болью не болеет в боли своей, томясь двойной печалью, [183]183
Ср.: Бл. Августин, «Исповедь», книга 9, ХII.
[Закрыть]не умирает двойной смертью у берега? [184]184
Ср.: Шекспир «Похищение Лукреции», 1165.
[Закрыть]Кто сказал все это? Так ворочалась мятежная душа, отдыха не зная – на спину, на бок, на живот, – как маленькая мисс Флоренция на перине, [185]185
Ср.: Данте, «Чистилище», песнь VI, 149–151.
[Закрыть]пока Вергилий и Сорделло – и все равно беспокоили пролежни. Как герпетический таратантаратарантул (узнаете стиль?), он чах. Он возымел смелость не узнавши броду сунуться в воду со своей сумеречной любовью и каждый день поливал понемногу землю под своим лицом и винопитие не взяло в осаду его дух и он был сдержан хотя и совсем не воздержан и многие из его месяцев пролетели мимо и застали его несносного человека врасплох и заставили его заглянуть в свою изъязвленную глотку и он варился в этих ласках и шалостях и горько и слепо выл восставая против меда какого меда все ты прекрасно знаешь какого меда [186]186
Вероятно, «небесный мед» Бл. Августина.
[Закрыть]и валялся в грязи и сдирал струпья похоти. Все это, конечно, во вполне умеренных дозах, не поймите превратно, «Кофе Патерсона» – Лучше Всего с «Санка». [187]187
Торговые марки кофе – с цикорием и без кофеина.
[Закрыть]Может быть, наше перо занялось самоуправством, так что Бога ради не подумайте, что Белаква полетел в тартарары, конечно, он немножко утомился, это должно было произойти, и сучка его сердца выбивает из его груди дух три или четыре ночи в неделю, короче говоря, Люси и Джуд отлично ладят от восхода до заката с его лишаем, и писчей судорогой, и мокнущей экземой, и общим состоянием, но при всем при этом мы единогласно признаем, что есть большая разница между ощущением слабости и бесчувственностью в смертном поту.
Ну вот мы и здесь. Вылезаем. Поворот на месте. Спасибо, голубчик. Включи свет. Идем наверх. Не попадаем в ногу. Взрыв горестного веселья в ознаменование частной шутки. Вот мы и здесь. Вот они и там. Привет-привет. Здорово возвращаться. Замечательно возвращаться. Та же старая Wohnung. [188]188
Квартира (нем.). Очевидно, Белаква и Смеральдина наконец добрались до родительской квартиры Смеральдины в Касселе.
[Закрыть]Чууудесно быть здесь снова. Prosit. Дай Бог здоровья. Туалет слева. Только на секундочку. Не наступи на велосипед. Не наступи на лыжи. Beschissenes Dasein beschissenes Dasein Augenblick bitte beschissenes Dasein Augenblickchen bitte beschissenes. [189]189
Загаженное бытие загаженное бытие мгновение пожалуйста загаженное бытие мгновеньице пожалуйста загаженное (нем.).
[Закрыть]
* * *
Весь этот цветистый вздор служит единственной цели – дать некоторое представление о том, в каком состоянии находился бедный юноша по прибытии. Нам бы меньше всего хотелось, чтобы читатель неверно понял или, упаси Бог, поспешил составить мнение о нашем молодом герое, испытывая недостаток в фактах. Мы стремимся изложить все важнейшие обстоятельства его дела. Факты, не устаем мы повторять, подайте нам факты, побольше фактов.
Теперь – затишье, теперь – Мама Мадонны, вечная бабушка, если только все пойдет по плану, осмелилась на сострадание. Она уложила его на канапе.
– Бедный Бел, – сказала она, – взгляни-ка, Смерри, он болен.
Смерри, ожидая в углу подходящего момента, изучала содержание своего изможденного любовника и выглядела точь-в-точь как Пресвятая Дева перед Благовещением.
– Выпейте это, – молвил Мандарин.
– Domine, – ответил Белаква, садясь и чуть наклоняя бокал с огненной жидкостью в сторону родителей и чада, – nоn sum dignus. [190]190
Господи… я недостоин (лат.).
[Закрыть]
– Вам не кажется, – сказала Мама, – что в этом платье Смерри просто чудо?
Белаква, коньячный пьяница, превосходно справлялся с ролью лживого, учтивого, ласкового демона.
– Ваша третья или четвертая дочь, – произнес он, – видится мне более прекрасной, чем когда – либо ранее, если только это возможно. Жаль, – он втянул щеки и тяжело вздохнул, – что этого нельзя сказать обо мне.
– Бедный Бел, – сказала Мама. – Ничего, мы будем за тобой ухаживать, правда, Смерри?
– Ловелас, – вкрадчиво сказал Мандарин, – родственная душа, волокита.
Смеральдина-Рима разгадала игру и очень рассердилась.
– Что с ним вообще такое? – требовательно спросила она.
Белаква сыграл волокиту и хитро перемигнулся с Мамочкой.
– Колика, – сказал он лукаво.
С этим Смеральдина, которая, как мы уже знаем, отличалась особой уязвимостью в отношении своего небольшого словарного запаса, мириться не собиралась.
– Что это? – простонала она. – Что-то съедобное?
Мандарин сделал быстрый шаг назад, постучал длинным желтым ногтем по крылу носа и, подогнув колено, балансируя на одной ноге подобно балерине и помахивая бутылкой, возгласил, не обращаясь ни к кому в отдельности:
– Der Mensch ist ein Gewohnheitstier! [191]191
Человек – раб привычки! (нем.).
[Закрыть]
– Что-то, что ты уже съела, милая, – игриво сказала Мамочка.
Смеральдина-Рима осталась безучастной к всплеску веселья, сопровождавшему слабые Мамочкины попытки разрядить обстановку.
– Не будьте такими гадкими, – вскричала она. – Дурацкие шутки. Откуда мне знать, что такое толика.
– Ко, – поправила Мамочка, – лика.
– Egal! – взорвалась Смеральдина. – Откуда мне знать, если вы так и не отправили меня в школу?
– Моя дорогая девочка, – сурово сказал Мандарин, – твое образование стоило нам тысячи. Никак не меньше нескольких тысяч фунтов.
– Не унывай, Смерри, – увещевала мультипара, – будь я молодой и красивой, а симпатичный молодой человек, – сдерживая аподозис, чтобы пожрать глазами надежду своего праматеринства, – выводил бы меня погулять, я бы не расстраивалась из-за колик. Скоро узнаешь. Поживи с мое, – воскликнула она, словно говорила о чем-то невероятном, – и узнаешь.
Смеральдина-Рима изучила симпатичного молодого человека, собиравшегося вывести ее на прогулку. Тот лежал, вытянувшись на канапе.
– На прогулку! – Она ехидно хихикнула. – So siehst Du aus! [192]192
Как бы не так! (нем.)
[Закрыть]
Правда, вследствие его привычки валяться по утрам в постели, и вечерних попоек с Мандарином, и послеполуденного чтения найденного в библиотеке хозяина Вазари, и новых картин, висящих на стене кабинета, и бесплодных упражнений на фортепиано, к которым он питал склонность в разные часы дня и ночи, и ею нежелания идти на улицу и мерзнуть как пес, когда ничего не удерживало его от взращивания какой-нибудь замечательной мысли у камина, он за неделю, отделявшую ею приезд от дня святого Сильвестра, только трижды вышел с ней погулять, и в двух из этих случаев их сопровождала Мамочка, чья лихорадочная веселость раздражала Мадонну сверх всякой меры. Мадонна была недовольна, она не привыкла к подобному обращению. Так что единственный вечер, который они провели наедине, был испорчен серьезной размолвкой с последовавшими слезами.
Все это, разумеется, накладывалось на обычные фиаско и полуфиаско, он – страдальчески пытался ублажить ее, она – силилась почувствовать себя ублаженной; Мамочка делалась все более недовольной по мере того, как терял очертания образ счастливой прародительницы; Мандарин – всегда навеселе, изысканно жестикулирующий и чуточку похожий на венецианца – при каждом удобном случае потрясал своей patria potestas. [193]193
Верховная власть отца семейства (лат.).
[Закрыть]
Сильвестр, наступивший после раннего плотного ужина, застал его сидящим на диване, в одиночестве, разумеется, при зажженных свечах и, конечно же, с бутылкой. Пусть сейчас их и нет, но через минуту они появятся. Белаква чувствовал себя очень скверно. Продержится ли он до Нового года, вот в чем вопрос. Он боялся развалиться на части. Он ощущал тошнотворную легкость, не столько в голове, сколько в центре, примерно в области грудобрюшинной преграды. Малейшая неосторожность с моей стороны, думал он, и я рассыплюсь.
Он прочитал все вступление Вазари и подивился, зачем он это сделал, так мало оно значило. Беспристрастный крючкотвор. Что имело значение? Он имел значение.
Он как дурак таращил глаза на пронзительную паулло-пост-экспрессионистскую [194]194
Паулло – неологизм Беккета от лат. paullo – немного, чуть-чуть.
[Закрыть]«Тайную вечерю», висевшую перед ним на стене, мертвенно-бледную в беспокойном желтом свете, на тринадцать плоских ужасных яйцеобразных голов, собравшихся вокруг искусителя и его размокшего хлеба, и предателя, и его кошеля. [195]195
Здесь и далее подразумевается «постэкспрессионистская» (как, в некотором роде, и сам роман Беккета) картина немецкого художника и театрального дизайнера Эвальда Дюльберга (1888–1933) «Тайная вечеря». Отсюда – обилие библейских аллюзий в сосредоточенном на этом полотне внутреннем монологе Белаквы. Картина, погибшая в годы Второй мировой войны, находилась в собственности Уильяма «Босса» Синклера, дядюшки Беккета и отца Пегги Синклер, послужившей прообразом Смеральдины-Римы. Беккет, восхищавшийся творчеством Дюльберга, неоднократно видел картину в доме Синклеров в Касселе. Очевидно, что все упоминания о цветовой гамме «Тайной вечери» теперь лишены для нас смысла, так как о картине Дюльберга мы можем судить только по чудом сохранившейся черно-белой фотографии.
[Закрыть]Искуситель и предатель и Jugendbund [196]196
Союз молодежи (нем.).
[Закрыть]из одиннадцати. Иоанн Богослов был зеленым яйцом во главе доски. Поистине, какое очаровательное выражение лица, а какая выступающая вперед челюсть! Будто вот – вот съест жабу.
Заказывай (просим прощения, но, похоже, он вновь за порогом физиологического ощущения, нашей вины в этом нет) свою жабу, Иоанн, проглоти гадюку, или скорпиона, или мандавошку, [197]197
Ср.: От Луки, 11:11–12.
[Закрыть]и дозвольте рассказать вам, ребята, что это значит – быть в лохани Старого Ника. [198]198
Одно из средневековых прозвищ дьявола и, соответственно, названий ада – «лохань Старого Ника».
[Закрыть]Я нахожусь в крайнем центре лохани Старого Ника, в сердцевине у меня пустота, я размазан по границам безграничного, я – сливки человеческих несчастий, да, их суть и результат. Шлюха, ребята, это глубокая пропасть дьявольской воды, [199]199
Ср.: Притчи, 23–27.
[Закрыть]там я и пребываю, должно ли мне из-за этого горячиться по пустякам, следует ли ожидать такого поворота событий, не было бы гораздо приятнее испытать несколько добрых уколов раскаяния и немедленно устранить Иисуса и принять обет вечного поста? Ах, иногда, как сейчас, мне кажется, что ничто не похоже на меня меньше, чем я сам. Должно быть, я или недостаточно щелочной, или же под моей пупочной спиралью, там, где место для тяжелого предмета, находится полость, которую необходимо заполнить.
Огонь и камень и мука насаживания на вертел. Четыре вертела и добрый укол клинком, и вот вам Кафедральный собор. А также все за и против.
Ох, ну и отлично, в таком случае, если вы настаиваете, мои огненные василиски, в первую очередь алгебраически, отведите праотца в святилище слоновой кости. Нет аппетита для пасхи, что ж, ребята, будь по-вашему. Греза из линий окутала прах земной, начальные пылинки Вселенной. [200]200
Ср.: Бытие, 2:7; Притчи, 8:26.
[Закрыть]Да! Время мое близко. [201]201
От Матфея, 26:18.
[Закрыть]Вернемся в песочницу. Сложное искусство перспективы, ребята, темпера и масло, фрески и миниатюры на дереве, и камне, и холсте, интарсия и крашеное дерево, все для сказочек, гравирование железом и чеканка на меди, следуйте за человеком с кувшином, [202]202
Ср.: От Луки, 22:10.
[Закрыть]чернь на серебре, эмаль золотых дел мастера и золото, и дамаск, им так хорошо вместе, ступай наверх за хозяином дома, [203]203
Ср.: От Луки, 22:11.
[Закрыть]фигуры на стекле, и цветы, и еще фигурки на золотой парче, и сказки и акварельные страсти на глиняных сосудах, я ли это, прекраснейшее из вытканных на гобелене созданий, свистопляска металлов и самоцветов, я ли это. Да! Так, было бы недурственно узнать, какое отношение эта лапидарная бурда, повествующая о тяжеловесном большинстве, толкающем ядро во славу нрзб.,имеет к одному-единственному херувимчику, ах драгоценному херувимчику, к краскам и акварельным кистям и смиреннейшей алтарной ступеньке. Я иду, как писано обо мне. [204]204
Ср.: От Матфея, 26:24.
[Закрыть]Кукиш с маслом, вот что такое твои янтарные олени, и бронзовые сосны, и мраморные фонтаны с любовным зельем, и заиндевевшие фуги, как писано обо мне, так что помоги мне, но горе тому человеку, [205]205
Ср.: От Матфея, 26:26.
[Закрыть]и твое скульптурное дерьмо с золочением, и расписные серебряные пластины, и крутящееся вертящееся хныкающее чудо твоих совокупностей и ипостасей, и не было со мной косматой руки. [206]206
Ср.: От Луки, 1:66; Бытие, 27:23.
[Закрыть]Кто твои покровители? Греки? Цари? Влюбленные? К счастью для Апеллеса, похоть воина, восхитительная Кампаспа. [207]207
Апеллес, придворный художник Александра Македонского, влюбился в наложницу Александра – прекрасную Кампаспу, с которой писал Афродиту Анадиомену. Царь великодушно подарил Кампаспу Апеллесу.
[Закрыть]Да! Со мной на столе. Джорджа Бернарда Пигмалиона можешь оставить себе. Я свои слоновьи яички. Человек мирный со мною. [208]208
Псалтирь, 40:10.
[Закрыть]Неужто не слыхали, как Большой Джордж слепил обнаженную в латах? Поднял на меня пяту. [209]209
Там же.
[Закрыть]Страшный суд влажной извести. Что делаешь, делай скорее. [210]210
От Иоанна, 13:27.
[Закрыть]Руно может стать золотым. А была ночь. [211]211
От Иоанна, 13:30.
[Закрыть]Как ярко светит луна над Акелдамой, его ботинки трещат из-за нехватки… [212]212
Согласно Деяниям Апостолов, 1:19, Акелдама (букв.: поле крови) – земля, которую Иуда купил за тридцать сребреников. У Беккета Акелдама синонимична также полям Первой мировой войны, отсюда контаминация евангельского сюжета и шутливой песенки времен войны: «Ах, как горит луна над Чарли Чаплином / Его ботинки трещат / Из-за нехватки ваксы / И старое пальто взывает о починке / Пока не послали его в Дарданеллы».
[Закрыть]
Простите за задержку, но только подумайте, как буйная кровь сворачивается в комки и как расседается чрево казначея. [213]213
Ср.: Деяния, 1:18.
[Закрыть]В вопросах экскрементов всегда доверяйте медицинскому дьякону.
Теперь еще быстрее, с восьмицилиндровым аччелерандо, вот я и здесь, сумеречный мумиплод, с водою снеговою вместо крови, [214]214
Строка из пьесы Шекспира «Мера за меру», акт I, сцена 4. Перевод О. Сороки.
[Закрыть]застывший перед синюшным призраком диадемотонического цезариста, распоротый от Дана до Вирсавии, молчаливый, заключенный в верхнюю пыточную камеру. Равви, лимонно-желтое яйцо, неиграющий капитан в блейзере, зашитом, можете в такое поверить, спереди, там, где он должен был бы застегиваться, измеряющий невидящим взглядом поверхность операционного стола, по правую руку – его лизоблюд, разумеется, зеленый. Между этой головой и этой грудью – какая скорбь Херскритских сомнений, какой игрек перекрестков. Драгоценный мой, избавь от псов одинокую мою, [215]215
Ср.: Псалтирь, 21:21.
[Закрыть]чей драгоценный, все ты прекрасно знаешь, от чего он там отказался, от вина со смирной на последний завтрак или от белого платка музыкального мертвенно-бледного грабителя-полиглота? На вероломного председателя, конечно, пойдет розовая краска, да, на нашего председателя, переплюнувшего в коварстве даже папский ключ, с фаллическим мешочком, зажатым в пухлых розовых пальцах, его губы разомкнуты в преддверии сада, или, быть может, то был уксус с желчью, невидимый мне нарыв на шее, глазницы как у Жиля де Ре, слишком Рио-Санто, [216]216
Рио-Санто – байронический персонаж книги французского романиста Поля Феваля (1817–1887) "Лондонские тайны" (1844).
[Закрыть]он чересчур сосредоточен на висельнической меланхолии лимона всех лимонов, так был ли то уксус, или иссоп, или губка, напоенная уксусом на трости, [217]217
Ср.: От Иоанна, 19:29; От Марка, 15:36; От Матфея, 27:48.
[Закрыть]и, разумеется, прежде чем перейти к более приятным темам, следует упомянуть багроволицего Фому с его усами бабочкой, не верующего в шерри-коблер, [218]218
Шерри-коблер – херес с сахаром, лимоном и льдом. Сложная метафора. В главе 17-й романа Ч. Диккенса "Мартин Чезлвит" Марк Тэмпли рекомендует Мартину послать за шерри-коблером, "если вы когда-нибудь устанете до смерти". Отсюда – несколько странное сближение напитка и личности Спасителя.
[Закрыть]что есть мой. Мастерское исследование, ребята, от этого не уйдешь, крупнейшей мясорубки в истории бойскаутов, одиннадцатое одиннадцатого через одиннадцать лет [219]219
Вероятно, автор (или Белаква) пишет (или воображает) эти строки 11 ноября 1929 г., т. е. ровно через одиннадцать лет после подписания перемирия, положившего конец Первой мировой войне.
[Закрыть]и ни капельки Sehnsucht [220]220
Страстного желания, тоски (нем.).
[Закрыть]между картонными крышками этой книги. Вспороли они тебе нёбо, Тереза Философ? Только малые губы? Что ж, рад слышать.
– Скажу как хам: из всех сучек, – сказал он, – которые schweigen niemals im Wald [221]221
Никогда не замолкают в лесу (нем.). Ироническое переиначивание строки из стихотворения Гете "Ночная песнь странника": "die Voegelein Schweigein im Walde" – "Умолкли птицы в лесу".
[Закрыть]или когда-либо развязывали перед лицом моего незнания накрахмаленную девичью ленту и из всех почтеннейше abgeknutscht [222]222
Облапленных (нем., груб.).
[Закрыть](вытаскивай, вытаскивай его как пробку из сопатки: abbb-gekkk-kkknnn-nutscht) телок, которые когда-либо тратили свои тугозадые штанишки на мою бескровную беспечность, ты – чемпионка, ты – испанская королева, и плевать я хотел на кокосовые орехи, я никогда не любил кокосовых орехов. [223]223
Возможно речь идёт о первом фильме братьев Маркс "Кокосовые орехи" (1929).
[Закрыть]
Ах Флоренс, Флоренс, что касается отрубевидного шелушения моей папулезной пустулезной оспы, сообщи об этом медику. Обсыпь меня, Флоренс, фиалковой или крахмальной пудрой. Оботри меня винным или коньячным спиртом. Гляди, как лакмус удручен моим недержанием. Положи меня на надувной матрац. Приподними меня чуть-чуть. Приспусти подстилку. Приподними фиксирующую повязку. Видишь, я дышать не могу от рвоты. На языке – гадость, кишки сведены судорогой. Я раздражителен в обращении. Я терпеть не могу, когда меня тревожат. Я не переношу свет. Кто-то заметил, что руками я хватаю простыни. Это конец. Дыхание останавливается на полчаса. Volens nolens я спускаю все под себя. Мое лицо не просто бледно, оно стало мглистым. Я обильно потею. Я постепенно угасаю. Я умираю в конвульсиях. Оберни меня, ох, оберни меня в паклю или корпию. Дважды перевяжи пуповину. Помести меня во фланелевый чехол, делай это бережно. Лучшая в мире бутылочка – с каучуковой соской. В полтора года, не раньше, начинай кормить меня мясным пюре и легким пудингом. У меня сап в третьем или четвертом поколении, очень утомительно, а ягодицы болят в отсутствие изумрудного стула. Дай мне кумыса и манны и поставь обильную клизму из Revalenta arabica. [224]224
Букв.: арабское восстанавливающее (лат.). Некогда популярное лекарство, считавшееся слабительным, – смесь чечевицы с ячменной мукой, сахаром и солью.
[Закрыть]Оберни меня в стерильную простынку. У Мамы, увы, пигментация маммы, clavus hystericus, [225]225
Гвоздь истерический (лат.). Наблюдаемое при истерии чувство сильной боли, распространяющейся в одном направлении.
[Закрыть]фантомная опухоль, ложная боль, два чана молозива, бели и белый болевой флебит. Она домашняя прислуга с бледным лицом. Осторожно узнай о ее лохиях. Кельнской водой воздай фараонову ласку ее соскам. Оботри вымя глицерином или белладонной. После маленького приятного ужина с сыром, вином и напитками покрепче меня обнаружили храпящим в сидячей позе, руки обнимают колени, [226]226
Таким, вероятно, Беккет воображает Белакву из песни IV «Чистилища».
[Закрыть]голова увеличена, живот раздулся, мой симпатичный родничок широко раскрыт. Остается только одно: сделай мне горячий компресс из терпентина. Кровать трясется, и я синею. Я пытаюсь выпить кипятка из носика чайника. Убери подставку для инструментов, флеботомы, ножи, лезвия, кюветы, стерилизационные коробки, подкладные судна, катетеры, зонды, проволочные петли, щупы, ранорасширители, помпы, бистури, уголь, зажим Аллингама, не забудь о зажиме Аллингама, [227]227
Уильям Аллингам (1829–1908) – британский хирург, специализировавшийся на болезнях прямой кишки.
[Закрыть]и шприц Хиггинсона. [228]228
Вагинальная или ректальная клизма.
[Закрыть]Спеленай меня, ох спеленай меня суровым полотном. Телефонируй хирургу Бетти, Болсбридж, два с хвостиком. [229]229
Роберт Бетти (1828–1895) – американский хирург, печально знаменитый методом «естественной овариотомии», согласно которому у здоровых с точки зрения гинекологии женщин удалялись яичники для снятия симптомов истерии или неврастении. Последний, впрочем, никогда не жил в Болсбридже – богатом, традиционно протестантском пригороде Дублина.
[Закрыть]Гляди, пот у меня желтый, гляди, как он пачкает пеленки. Гной доброкачественный – желтый, сладковатый и тусклый. Губкой быстро сотри с меня ночной чахоточный пот. Стерилизуй акупунктурные иглы для родимых пятен, у меня их пять. Вытри его мягкой тряпочкой, положи в стакан, предложи ему немного молока, посоли его чуть-чуть, и он извергнется, прополоскай его немного, и он снова это сделает. Нанеси немного пироксилинового коллодия из «Британской фармакопеи». Смажь меня костяным маслом. Сильно сожми мои ступни, все-таки не слишком сильно, поверти пальцы ног во всех направлениях, разотри малые мышцы, разотри большие мышцы, сожми мои ноги, по отдельности, сильно проведи рукой вверх, помассируй мышцы оченьсильно, массируй, постукивая, поколачивая и поглаживая, пощипли весь живот, сожми живот обеими руками, сильно вдави брюхо аж в толстую кишку, будь тверда во всем, пощипли мне спину, несколько раз промчись рукой вниз – фьюить – вдоль расщелины позвоночника, прокатись по ягодицам, покрой синяками сгибающие мышцы, отдубась разгибающие мышцы, заверни меня в шерстяное одеяло и оставь лежать. Помазание оспенным язвам, и – угадай, в какой руке спрятано! – покрытый горгонзольным лаком я испускаю дух. Вперед, на седьмое небо.
Кроткая, ее прелестное белое лицо смотрит в сторону, грудь и живот выдаются вперед, – она сносила его насмешки с какой-то противовоздушной бдительностью, и от этого, пока он, стискивая мочевой пузырь под щегольским плащом, тащился по Тюильри к остановке А1 бис, ныне – АА, [230]230
Парижский автобус маршрута А1 (а не А1 бис, как у Беккета) ходил от вокзала Сен-Лазар до площади Италии через сад Тюильри с 1923 по 1931 г., когда маршрут был переименован в АА.
[Закрыть]его подвижные губы кривились в усмешке. Водители трамваев хихикали, глядя, как я с трудом переставляю ноги в надежде, что Венеция разрешит мою жизнь. Mes pieds. Mes larges pieds. Aux cors sempiternels. [231]231
Мои ноги. Мои большие ноги. С вечными мозолями (фр.).
[Закрыть]Очень изящно. Очень умно и проницательно. Голгофа на демпферах. Кон… стан-ти– но. пель. С.М.Е.Р.А.Л.Ь.Д.И.Н.А.Р.И.М.А. Как долго, о Господи, как долго это тянется. Nicht ktissen bevor der Zug halt.
– Это скверный диалог, – произнесла она с горечью. – Бог мучил меня всю жизнь, – добавила она с замечательно поясняющим жестом, – нельзя так говорить с Офелией. Почему ты ешь эту Sauladen, [232]232
Прибл.: собачью бурду (нем.).
[Закрыть]пытаясь быть самим собой? Такой малиш, – ухмыльнулась она, – я далжна засмеяца.
Не поворачивая головы, не изменив позы, она резко лягнула его свитком.
Ох а я мечтала что он придет и кончит кончит кончит и назовет меня душкой-пампушкой и уложит в двуспальную кроватку мой мальчишечкааа моя тоненькая гибкострунная имелка из Уиклоу утешь мои дни розы дни красоты дни красноты сними дикий срам с моих срамных губ с моего срамного холмика новейшая из новых владычица она-востей это я прокаженная похотью мне нехорошо ох лучше б мне быть воробушком для моей ряженой птички птичка и ветка или углешахтой с золотыми жилами для моего нечестивого гнилого половника быстро на помело улетучился нашатырь и испарилось вино первоцвета и пилоточка обглодана обглодана не последний день красоты красной поры раскрылась роза и уколола шипом ох я как фрикассе и салмагунди одинешенька одна в кровать она сказала я не потерплю слизи в этом доме и чьей неоперившейся птичкой была я хотела б я узнать от моего веселого вечно пьяного дублинского бродяжки и чьей наемной кобылкой выходящей на старт как венская Taubchen [233]233
Голубка (нем.).
[Закрыть]послушай моего совета и навесь замок на свои греческие панталоны пока я жива и живу надеждой и рада поделиться радостью с моей имелкой и врастаю врастаю в землю-мать чья есмь кружка подаяльная и первопричина. [234]234
Этот «свиток» Смеральдины, где содержатся ее вожделенные мысли во время месячных и где слышны отголоски монолога джойсовской Молли Блум, был опубликован Беккетом в апреле 1932 г. в журнале «Нью-Ревю», II, 57 под заголовком «Текст».
[Закрыть]
«Hure!» [235]235
Шлюха (нем.).
[Закрыть]– отступая к окну, чтобы встретиться с ней лицом, – «Hure! Hure!» – с внезапной жаждой жизни и страстью Дмитрия Карамазова.
Но он был только Белаквой, а поэтому попытался опереться ягодицами о подоконник, – опустошенный, его сердце тронуто больше, чем если б он услышал звуки трубы, и нужда его пришла как человек вооруженный, [236]236
Ср.: Притчи, 24:34.
[Закрыть]«Hure! Hure!» в диапазоне прозаической поэмы, ищущий подставку для жопы. Тогда гордая адская красавица блондинка отступила, или, возможно, нам показалось, что отступила, – с суровым безразличием суккуба, моей усопшей Инфанты, [237]237
Возможно, аллюзия на сочинение М. Равеля «Павана усопшей инфанте».
[Закрыть]ох, Шопенгауэр переступил через крепенькую греческую рабыню с мальчишеской грудью, или охотницу, или крепенькую танцовщицу – в назначенный вечер, вниз по гальке – через потеющую, алчущую озноба Билитис, спешащую навстречу деянию тьмы на жестких простынях гальки, что терзает наши жаркие шкуры, наши сухие шкуры и ломает кости наших чресел, наших плеч ночь напролет, если она выйдет lil pute, [238]238
Pute – шлюха (фр.). Т. е. «выйдет лилишлюшкой».
[Закрыть]позорящей, расходующей плоть, насильно прижимающей мои лопатки, мои ягодицы к твердым ледяным ягодам галечника, впивающимся в почки, Лесбия, крепенькая, и маленькая, и ох такая ладная, она превратилась da capella [239]239
Ср.: лат. a capella – без музыкального сопровождения.
[Закрыть]в разновидность стелы, можно так сказать, и в картине вновь замаячила Смеральдина-Рима, пропитанная влагой маммозная poppata, [240]240
Сосущая [грудь] (ит.).
[Закрыть]чудовищные слюни-всхлипы.
– Как случилось, – посетовал он, – что ты так плохо говоришь на родном языке, пусть даже ты и провела много лет в чужой земле?
Смешно выпятив грудь, она, казалось, зло смотрит на него через плечо. Как большая светло – каштановая сука, сидящая у окна и готовая залаять. Он хотел сказать, ради Бога, давай прекратим разговор, он уже собирался это сказать, как она сама оставила это.
– Egal, – сказала она резко и грубо, – egal.
– Так плохо, – настаивал он, – так плохо.
Тринадцать, а не двенадцать раз – ошибка. [241]241
Автоотсылка Беккета на эссе "Пруст", где он говорит о двенадцати или тринадцати случаях "чуда" в романе-эпопее Пруста.
[Закрыть]
Здесь я тебя поймал, merde, рычал прогнатический Коммендаторе, стирая премоляры в ухмылке. Кличка. Имя. Возраст. Рождение. Недоношенный или доношенный. Вскормленный грудью или искусственник. Белым медведем Сэмом ох фульва вульва merde на одном из Гебридских островов подглядывающий и крадущийся за hontes sangsuelles [242]242
Прибл.: чувственный стыд (фр.).
[Закрыть]канавных Николетт сидящих на корточках без прокладок и пеленок merde merde merde только посмотри на мой цефалический индекс надлобие давит на глаза, и подглядывание – вспоминаю я не без удовольствия – было все равно что прикосновение или звучащий далеким охотничьим рогом на закатных полянах хотя возможно чуть больше чем следует склонный к Желтой любви и Анку [243]243
Имеется в виду Тристан Корбьер (1845–1875), один из «проклятых поэтов». «Желтая любовь» – самый известный сборник Корбьера. Жители бретонского побережья во Франции, где жил Корбьер, дали ему прозвище «Ан Анку», что на бретонском диалекте означает «призрак смерти».
[Закрыть]во всяком случае чуть больше чем следует на вкус таких как ты и я анекдотец на сей раз не связанный со сфинктером Бедного Лелиана [244]244
Самоназвание-анаграмма Поля Верлена в его книге "Проклятые поэты": Paule Verlaine – Pauvre Lelian (фр.).
[Закрыть] распростертого наверное в какой-то ужасной мерзопакостной вокзальной гостинице с Тихим Бредом или Летней Диареей и сливными noli me tangere разъедающими язвами пронзающими его желудок и гнидами пригретыми какими гнидами ежу понятно какими в надкожнице черные пятна багровеют на крестце его рот – мерзкая корка утолщенные пальцы судорожно хватают одеяло его хрипы не говоря о вздохах (нет нужды подробно рассматривать эту сторону его болезни) они – стрекочущие слизистые стерторозные свистящие сопящие потрескивающие шипящие каркающие и верите или нет звонкие приглушенные рефлюксом и сливовой мокротой большой слякотный мальчишка-педераст Боже о Боже как же он довел себя до такого состояния – и том Расина тонущий в биде… Douceurs! Ух, это слово вызывает у меня судорожный кашель, а у тебя? Есть души которые должны быть спасены и когда в ночном поту я истаю как все мы высокие и низкие должны рано или поздно в один прекрасный день Флоренс велят или попросят просунуть поглубже ох douceurs антисептические тампоны. Отче сегодня женщина божемойбожемой жажду баста Отче в руки твои. [245]245
Ср.: От Луки, 23:46; От Иоанна, 19:28.
[Закрыть]Разум его был стерт (хотя установить это с точностью невозможно), ему внезапно захотелось, чтобы потушены были все свечи, кроме одной, чтобы одна была беспечно оставлена на старом добром рояле, не задергивай занавески, ты, глупая девчонка, Мамочка само уныние, крытую повозку мне, утомленному дорогой, чего-нибудь мягкого, без нот, порви струны Бога ради, мягкого и низкого и медленного и приятного, как колечко с рубинами, и ad мой libidinem, [246]246
Контаминация "Ad libitum" (лат.) – на усмотрение исполнителя и либидо.
[Закрыть]хотя я и заявляю, что сегодня я в такой превосходной форме, что не отказался бы поскулить немного аристофановскими Квакушами без слов.
Судя по тому, как Мадонна повела плечами и осела в сыром разочаровании, можно было подумать, что она совсем недавно пыталась надоить молока из колибри или тигра. Это, по крайней мере, понятно. Мамочка с грохотом закрыла крышку рояля, а Мандарин метнул яростный взгляд исподлобья и вернулся к своей пиротехнике.
– Сильвестр, – сказала Мамочка убитым голосом.
Господи Боже, тут его любовница страшно разозлилась. И потом, хотел бы он знать, как это связано с близящейся бурей, любопытно было бы узнать, думал он, мечась в привычном приступе раздражения.
– Если ты не пойдешь с ней на прогулку, – зловещий речитатив, впору задрожать, вытягивая шею, так что огромная, в пятнах, челюсть легла на выступ, который мы, с непреклонностью используя предоставившуюся возможность, назовем грудиной, и мелко затряслась над болтающимся кровяным балластом ее опухших лап, – ты просто с…
Пиротехник отреагировал неподражаемым тиком – плечо-локоть-рука-бровь.
– Между года-а-а-ами, – застонал он, – гляди на ночь. – Агония молитвы. – Старый город, – хрипел он, – Gewohnheitstier, [247]247
Раб привычки (нем.).
[Закрыть]не валяй дурака.
Приступ был очень сильным. Смерть может наступить на третий или пятый день. Не ломай мои резцы, просто вставь свечку панкреатированной икры и прочисти мне мозги. [248]248
В оригинале: «bankerout my wits», аллюзия на слова Лонгвиля из комедии Шекспира «Бесплодные усилия любви», акт I, сцена 1.
[Закрыть]Если сложно снять брюки, разрежь шов с внешней стороны, не бойся, теплый успокаивающий глоток теплого тусклого вина, и пощекочи мне глотку, в случае покраснения, вздутия, жара и боли opium guttatim. [249]249
Опиум по каплям (лат.).
[Закрыть]
Ну давай же, сестра-помощница. Турецкая баня изгоняет из души тоску. Свободный среди мертвых. Ах в мире ах на сие самое. [250]250
Ср.: Второе послание к коринфянам, 5:5.
[Закрыть]Optumo optume optumam operand. [251]251
«Славному ты славно служишь» (лат.). Слова Меркурия из комедии Тита Макция Плавта «Амфитрион», акт I, сцена 1. Перевод А. Артюшкова.
[Закрыть]Демон иронии жизнь иронии алмаз. Налегай на апельсиновую корку, восхитительно, если с морским ангелом, чтобы… э-э-э… воспряла душа наша от усталости. Так. Viel Vergniigen. [252]252
Наслаждайся (нем.).
[Закрыть]
– Ну вот, – говорила она раздраженно, с трудом взбираясь по ступенькам, – теперь мы не сможем войти.
После видений он чувствовал слабость. Но его умишко был чист, чист, как звон колокольчика, ум поэта, par excellence и parenthese: [253]253
В высшей степени; между прочим (φρ.).
[Закрыть]
И, пребывая в ту минуту в состоянии ума ярко освещенного, исчерченного прозрачными каналами и журчащего, он сказал:
– Конечно, сможем, еще нет двенадцати.
Они вместе толкнули тяжелую дверь и по заполненному людьми вестибюлю прошли к верхней площадке лестницы.
– Я же говорил, – сказал он, – что мы сможем войти.
Погребок при ратуше был запружен праздничным народом. Они стояли наверху, выискивая взглядом столик.
– Ну вот, – сказала она, – теперь мы уж точно не найдем столик. Почему ты не вышел, когда я тебе говорила?
Похоже, они действительно не найдут здесь столика.
– Нет смысла оставаться, – сказал он, – здесь нечего делать. Здесь мы не выпьем. Пошли.
– Пошли куда?
– Пойдем выпьем в «Барберину».
– В «Барберине» будет gleich. [255]255
Здесь: то же самое (нем.).
[Закрыть]
– Вовсе нет, – сказал он, – пошли.
– Все равно мы пропустим полночь. – Сердце ее переполняли злость и безумие. – Почему бы тебе…
– Не пропустим, – заученно проговорил он, – если ты поторопишься.
Уговаривая, он провел ее обратно через вестибюль и потянул за ручку тяжелой двери. Та оказалась заперта.
– Мы не можем выбраться, – сказал он.
Мадонна царапалась в дверь. Она тяжело дышала от гнева. Он, опустошенный, прислонился к стене. Ему нужно было срочно выпить.
– Не поможет, – сказал он, – нам не выйти.
Она накинулась на него как пантера, но ему вовсе не хотелось позволить ей себя растерзать или что-либо в этом роде.
– Быстрей, – кипела она, – попробуй другую дверь.
На это потребовалось время. В положенный час он вернулся.
– Заперто, – сказал он, – мы заперты до конца года.
Смеральдина-Рима захихикала:
– Мы заперты между годами! – Она прислонилась к стене и, дрожа от смеха, стала делать в его сторону вялые жесты руками. Он взглянул на часы.
– Через минуту все кончится, – сказал он, – тогда мы выберемся, пойдем в «Барберину» и выпьем, тихо и приятно. Это всего лишь полночь.
Мадонне вовсе не хотелось тихо и приятно выпить. Она с силой оттолкнулась от стены и горделиво прошествовала мимо, отважная allumeuse, [256]256
Соблазнительница (фр.).
[Закрыть]на верхнюю площадку лестницы. Она перегнулась через перила, и тонкое черное платье прилипло к ее ягодицам. Он подошел и встал рядом.
Скоро вернусь, – сказал он, осторожно спускаясь по ступенькам.
– Фау-фау! – весело прокричала она вслед. Это была очень личная шутка, и он, не оборачиваясь, помахал ей рукой. Она глядела, как, с присущей ему преувеличенной холодностью, он прокладывает себе дорогу через толпу. Один или двое мужчин заметили и поприветствовали его. Женщины, окинув Белакву взглядом, вычеркивали его из памяти. Это обстоятельство не ускользнуло от ее внимания. Она смотрела, как, вдали, он, ковыляя, вошел в туалет. Оставшись в одиночестве на заполненной людьми площадке, наблюдая, как он втащил себя в уборную, она вдруг поняла, что ничего уже не поделаешь, что бедный Бел пропал и что, возможно, жизнь его уже окончилась. Ей стало его жаль, и на глаза навернулись слезы.
Чья-то рука фамильярно опустилась на ее плечо. Она отстранилась от перил, впрочем без негодования, и, обернувшись, лицом к лицу столкнулась с пухлым шахматным чемпионом (и, кстати, мелким финансистом), который, как ей было хорошо известно, тайно искал ее благорасположения. Он светился радостью.
– Прекрасная девушка, – сказал он, – присоединится к нам? Она присядет за наш столик?
Он был тучный и восхитительный, как сатрап. Он обладал женщинами, которых желал, и теперь он пытался определить, желает ли он эту. Потому что ею он еще не обладал.
– Кто с вами? – спросила она, отстраняясь.
Он назвал трех франтов или пижонов, нескольких тощих девиц с сомнительной репутацией и указал на столик.
– Простите, – сказала она, – но я с Белом.
Как-то Валтасар разгромил Белакву в шахматы, а как-то привез его, мертвецки пьяного, из старого города, так что он его знал. Он считал его наивным, скучным, пустым и изнеженным хлюпиком. Это был проницательный человек.
– Не стоит отказываться, – с иронией заметил он, – когда за столиком есть место для двоих.
– Простите, – повторила она.
Он приблизил к ней лицо.
– Но почему нет, – мягко настаивал он. Тьма египетская сгущалась.
