Текст книги "Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 10 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21
(ссылка на продолжение – в конце главы)

Ута очень внимательно следила за происходящим в комнате переговоров на пятьдесят девятом, хотя и не присутствовала там лично – возможности директора IT позволяют.

Хаяси-сама, с её точки зрения, разыграл спектакль как по нотам: сперва очень убедительно притворился выжившим из ума дурачком, один внешний вид которого чего стоит (привет, собственное любимое амплуа). Затем старик набычился и без паузы перешёл в контратаку – только чужие зубы и полетели, фигурально.

– Теперь этот планшет только списывать, аха-х, – профессиональный взгляд менеджера отметил второстепенную для других деталь – зарядивший по голове оппонента гаджет учредителя весело брызнул осколками в разные стороны. – Интересно, что дальше будет? – Айтишница отсалютовала зеркалу стаканом сока, покосившись на открытый мини-бар ниже. – Эдогава-кай навешают трендюлей этим пришлым мудакам под шумок или всё пойдёт по правилам?

Захотелось позвонить Йошиде Йоко – кузине Хину, возглавляющей безопасность Йокогамы, и торопливо поделиться: любые записи в IT уничтожат прямо сейчас, если вдруг обновлённая физзащита встанет за учредителя горой не только в переносном смысле. И если в результате действий корпоративной безопасности физически пострадают некоторые уволенные с позором коррупционеры.

– Нельзя, – остановила Уэки себя с сожалением через секунду – Юто-сама как раз обещал противнику публикацию пресловутых видео. – Ладно, живите, унылые мудаки.

На большом настенном экране её кабинета новая охрана небоскрёба добросовестно растаскивала конфликтующих в разные стороны, не давая буянить особо активным – недавним логистам (бывшим теперь уже) Номуре и Камамото.

Первый до последнего времени был начальником управления, где трудился Решетников, второй – шеф снабжения там же, именно его кресло занял сейчас формально Такидзиро.

– А ведь так и алкоголичкой можно стать, – задумчиво выдала топ-менеджер через секунду, анализируя собственные никак не конструктивные поползновения в сторону пузатых и квадратных бутылок на известной полочке кабинета. – Сперва бухаешь на радостях, потом – с горя, потом начинаешь закладывать для поддержки настроения, затем – по привычке. Не успеешь опомниться, как пристрастишься к этой гадости капитально и твоя жизнь не будет стоить ломаной йены.

… Посмотрим, как у вас получится купировать этот скандал в режиме реального времени и синхронно заливать нас чёрными деньгами дальше…

– дед Хоноки как раз ставил точку в последнем абзаце локального противостояния.

Уэки повторно прислушалась к ощущениям и вновь повернулась к зеркалу:

– Ута-тян, девочка моя любимая, – разговор с отражением приобрёл нехарактерные в присутствии других задумчивые нотки. – А ведь тебя на бухло тянет гораздо сильнее, чем ты сама себе признаёшься! В твоём рабочем баре, на секунду, крепостью ниже двадцати шести градусов нет ничего. Разве что Baileys, но только ирландского виски со сливками сейчас и не хватало, – она посмотрела на остатки сока в стакане, выплеснула их в рот, направилась в санузел, имеющийся в каждом директорском кабинете.

Тщательно прополоскала рот соком, сплюнула в раковину и без жалости выбросила грязный стакан в мусорку, не став его мыть:

– Новая жизнь с этой минуты. Никакого алкоголя, никакого кофе в кабинете – пусть забирают кофемашину в комнату отдыха сотрудников.

Сказано – сделано. Менее чем через полминуты административно-хозяйственный департамент принял заявку на внутреннее перемещение одной единицы техники.

– Только вода и сок ближайший месяц, – она огляделась по сторонам, – по крайней мере, на рабочем месте. Ладно, чай ещё. И еда. Но ничего крепче чая, слово.

Ута, серьёзно настраиваясь на перемены, медленно кланялась, не сводя взгляда с собственной переносицы в зеркале, когда сбоку врезалась в стену дверь:

– Там такое!.. – в кабинет влетела Хонока. – Там дедушка!..

– В курсе. – Ута указала взглядом подруге за спину, на большой монитор. – Не шуми. Кофе хочешь? Если да, поторопись – сейчас придут и заберут кофемашину.

– О, у тебя и звук работает. – Финансистка проигнорировала предложение, без затей плюхнулась в чужое директорское кресло, цапнула пульт и выкрутила громкость почти на максимум. – Дедушка ничего мне не сказал, когда к ним пошёл! Что будет дальше? Охрана полицию вызывает. Можешь позвонить адвокатессе Миёси? У вас же с ней свои отношения?

– Можно подумать, в Токио мало других адвокатов, – не удержалась от шпильки хозяйка кабинета. – Либо адвокаты твоего деда хуже. Кстати, она и твой адвокат тоже, если ты забыла! Против Танигути, когда он нам обеим присунуть пытался.

– Забыла, – призналась финансистка. – О себе уже и забыла за всем этим бардаком. Адвокаты моего деда не хуже, но она лучше по политическим соображениям – от фамилии Миёси в юстиции сейчас всех трусит!

– Ну-у, есть мнение, что от личности адвоката в противостоянии первого основателя Йокогамы и этих клоунов из министерства, – кивок на экран, – сильно много зависить не будет.

– Ты не понимаешь, что такое конъюнктура⁈ Ты не видишь, о каких грязных суммах речь? – разогретая эмоционально, подруга завелась с полоборота. – Дедушка им на корню схему поломал, причём гласно и в эфире! Ты не понимаешь, что и за меньшие деньги?.. – Хонока недоговорила.

– Ты хотела сказать, происходили несчастные случаи? Успокойся. Твой дедушка всё просчитал, он туда не наобум сунулся, – вздохнула Уэки, затем рассказала о визите к старику в компании Такидзиро полчаса тому.

На лице финансистки самые разнообразные эмоции причудливо сменяли друг друга, подолгу не задерживаясь.

– Ты реально считаешь, что человек навроде Хаяси Юто может чего-то не контролировать в подобной ситуации? – айтишница хмуро кивнула на стену. – И вообще. Что у вас сегодня за мода семейная, то он, то ты в моём амплуа. Это я – нестабильная эмоционально истеричка и беспардонный маргинал!

– Но он мне ничего не сказал, – растерялась Хаяси-младшая.

– Может, потому и не сказал, что с его точки зрения это всё мелочи? С которыми он справится сам, потому что знает, как будет это делать? – Уэки помолчала, давая время на обдумывание. – И он как раз-таки не собирался впутывать тебя? Именно чтобы ты не лезла и не путала ему расклад? Своим неуёмным энтузиазмом?

– Мы бы на следующем плановом аудите эту схему всё равно сами вывели, – Хонока услышала аргумент и без разбега успокоилась, погружаясь в размышления.

Взгляд её рассеялся, пальцы обхватили подлокотники чужого кресла.

– А это когда случилось бы – если по плану? – ехидно поддела Ута.

Собеседница промолчала. Ясно, что не на этой неделе и даже не в этом месяце.

– К тому времени всё бы уже давно было потрачено и распилено, на квартал бы никто не стал растягивать. Есть мнение, что наше министерство может работать очень оперативно, когда нужно перечислить горящее бабло в собственный карман, – без обиняков заметила Уэки.

– В смысле?

– Ты думаешь, после следующих выборов хоть кто-то из руководства министерства, особенно сидящие на деньгах, на своих местах останутся?

– А-а-а. Тьфу ты. Да, конечно. В смысле, нет.

– Поэтому им сейчас нужно как можно скорее повыводить все фонды, до которых могут дотянуться – их последний шанс. Другой возможности у них не будет: уж на что я не специалист, но даже мне ясно, что нынешняя команда после выборов у власти (и на деньгах) останется очень вряд ли.

– И в масштабах всего кабинета, и в конкретно нашем секторе министерства. – Согласилась Хаяси.

Два топ-менеджера ещё пару секунд смотрели на экран, хлопая глазами. Затем смартфон главы IT завибрировал на столешнице, сверкая рваными вспышками в бесшумном режиме, будто габаритные огни самолёта.

Хонока, не глядя, подхватила не свой телефон двумя пальцами и бросила подруге.

– Эй!.. – Ута возмутилась, поскольку еле ухитрилась поймать. – Слушаю вас. – Номер был смутно знакомым, но вместо имени в списке контактов закодирован цифрой.

И кого это я так романтично записала в течение последней недели, напрягла мозги айтишница.

Что-то такое вертелось, но навскидку ускользало.

– Уэки-сан, здравствуйте. – Раздалось в поставленном на громкую динамике. – Это Огихара Даити, ваш знакомый из Пекина. Я сейчас в Токио.

– В курсе, – айтишница оживилась. – Такидзиро-кун упомянул, что вас отозвали обратно за помощь нам. – Она заблокировала микрофон. – Тот мидовец, который нас вёз на дипломатических номерах в аэропорт в Пекине! – прошипела она Хоноке, потом вернула звук. – Рада вас слышать! Вы по делу или просто поболтать?

– Уэки-сан, извините, что я как град на голову. Вы бы не могли меня выручить?

– Пха-ха-ха, смотря на какую тему. – Настроение рвануло и дальше вверх, возможно, от напрягшейся на ровном месте физиономии финансистки.

– Мне очень нужно переговорить с адвокатом Миёси Моэко-сан, точнее, связаться с её отцом через неё. Это рабочий вопрос – дело касается того человека, который сейчас путешествует по морю в нашу сторону. Он близкий друг Миёси Мая.

– Поняла, о ком вы! Можно без имён.

– Вы бы не могли посодействовать? Как с вашей адвокатом встретиться? Я её набирал на те номера, что есть в сети – без ответа.

– Она была в зоне неустойчивого приёма. А откуда вы знаете, что она мой адвокат? – Ута намотала на палец локон, ехидно глядя на впавшую в задумчивость Хоноку.

– Простите великодушно: нагло воспользовался служебным положением и через специальный допуск посмотрел в реестре – ваш с ней адвокатский договор зарегистрирован официально.

– Пха-ха-ха, Огихара-сан, да вы не только в Пекине отчаянный.

– Мне очень важно кое-что обсудить с Миёси Мая, срочно. Его сейчас вообще на связи нет, это по большому секрету. А его дочь, как возможный мостик – ваш непосредственный контакт. А с вами мы вроде как не чужие.

– С последним никто не спорит, друг Такидзиро-куна – наш друг. – Айтишница показала язык младшей Хаяси. – Насчёт Миёси Моэко не переживайте. Уж не знаю, насколько она на связи с родителем – вам же нужен он? – но в данный момент она банально едет на своей машине из провинции сюда; насколько мне известно, её телефон тупо разряжен, а зарядного шнура она с собой не взяла – забыла по запаре в бассейне, – не стала скрывать Ута. – Останавливаться, чтобы купить новый, не планирует – торопится вернуться в Йокогаму. Мы пока все здесь зависаем. Кроме прочего, ждём и её.

– Уэки-сан, а для меня места среди ожидающих не найдётся? Ещё раз простите за наглость.

– Куда ж вас деть. Подгребайте, я предупрежу охрану на входе в небоскрёб, вас ко мне проводят.

– Тогда простите мою наглость повторно. В идеале мне с ней нужно побеседовать в максимально защищённом помещении…

– ПОНЯЛА.

– … на всякий случай. И вы в аэропорту Шоуду предлагали, если что, не стесняться – обращаться в подобных случаях к вам, – на том конце провода явно улыбнулись. – Ибо далеко не всех собеседников есть смысл тащить в здание МИД, а у вас защита конфиденциальности – как в Казначействе.

– Вообще не вопрос. Где поговорить без лишних ушей, точно найдём – Йокогама большая.

– Еду!

– Жду. Если Миёси-сан задержится и будет позже – подождёте её у меня. Угол выделю, чаю налью.

– Спасибо! А на каком этаже трудится мой друг, работающий под вашим началом? – дипломат аккуратно уклонился от упоминания фамилии Решетникова.

– Он не у меня. Логистика, отдел снабжения, – Ута назвала номер этажа. – Хотите и его по пути зацепить?

– Да, он мне тоже нужен.

– А-ха-ха, он на работе вообще не появляется последнее время. А теперь и вы его оттуда утащите – он только пошёл хотя б изобразить, что трудится.

– Да? – Огихара замер.

– Его начальница попросила поиметь совесть и хотя бы срочняки позакрывать, – сдала с потрохами метиса. – Ла-адно, разрулим, если его к вам не отпустят. Едьте уже.

* * *

– РЕШЕТНИКОВ-САН, ПОЖАЛУЙСТА, ЗАЙДИТЕ КО МНЕ. – В первую секунду на родном логистическом этаже Йокогамы даже не сразу соображаю, что происходит.

Просьба начальства, в принципе, более чем ожидаема, однако обычно из своего стеклянного стакана под потолком через динамики на весь департамент приглашает Абэ Ао, заместитель директора.

Сейчас же голос явно не его, потому что женский – это Андо Аяка, моя непосредственная шеф, которая даже однажды была у меня в гостях. Без каких-либо результатов. Потому что дома мы застали вынесенную дверь и ограбленную квартиру – пришлось вызывать полицию, она технично откланялась.

Оглядываюсь, задираю голову вверх. В помещении Абэ прозрачные стены не закрыты, всё просматривается. Аяка одной рукой оперлась о стекло, второй призывно машет, будто раскручивает за ручку некий маховик на себя.

– Я тут, Андо-сан. – Переступаю через полминуты порог, поднявшись по лестнице, дверь открыта.

Пока неясно, разговор будет конфиденциальный или не очень. Если последнее – лучше не запирать. Не то чтобы я сильно держался за эту работу (особенно теперь), но приличия соблюдать стоит хотя бы ради тех, кто здесь после меня останется, если-когда я уволюсь.

Шефиня с нечитаемым лицом занимает кресло Абэ:

– Закройте, пожалуйста, двери, Решетников-сан. У нас серьёзный разговор.

Делаю как просят. На прозрачные стены-окна опускаются ролл-шторы, отрезая кабинет от остальной логистики и устанавливая полную конфиденциальность:

– Все будут думать, что я тебе сейчас пистон вставляю, – Аяка становится нормальной. – Прогульщик. Чаю хочешь?

– Только если с тобой за компанию.

– Ну так делай сам! Давай, заваривай! Ещё не хватало, чтобы за тобой руководство ухаживало.

– Абэ-сан иногда так делал, – ностальгически прикрываю глаза, ожидая, пока закипит электрочайник. – Кстати, где он?

– Я за него, – хмыкает шефиня. – Ты что, вообще от жизни оторвался? Почту не открываешь?

– Как? – на мгновение оборачиваюсь. – Я компьютера с собой не брал – по документам небоскрёба не покидал до этого утра потому что. Точнее, не по документам, а в соответствии с сигналом следящего браслета, который с меня только-только сняли.

– Хотел бы – проверял бы через телефон.

– Нечем крыть… ладно, держи правду: я через телефон и проверял, но только важное. Операционка, отчёты. Сортировка по папкам включена, на чтение рассылок не было времени – вот туда даже не глядел. Там всё равно один спам как правило.

– О твоей эпопее с браслетом в департаменте в курсе. От Безопасности пришло сегодня: в твой адрес досадно ошиблись, санкции министерства юстиции были наложены незаконно. Ситуация исправлена.

– Ничего себе, какая Йошида-сан стремительная, – уважительно качаю головой, заливая кипятком заварник. – В том смысле, что быстрая на расправу. В хорошем смысле.

– Стоп. Дай сюда. Не туда, вот подставка. Настоится – сама разолью. Всё, не маячь, падай. Моти будешь? А то у тебя вид голодный.

– С удовольствием. Есть охота – уши пухнут; с утра на ногах, а маковой росинки во рту не было. Так куда ты Абэ дела? Почему сидишь на его месте? Что происходит?

– Н-да уж. Что сказать, когда нечего говорить. Абэ-сан уже второй день как директор департамента, – снисходительно. – Он теперь на верхних этажах обретается, тут ему большей частью делать нечего.

– А куда второй Ирисава с должности директора департамента делся? – первый работает членом Наблюдательного Совета, они то ли родные братья между собой, то ли кузены.

Человек Хьюги-старшего, деда Хину.

– Ирисава-сан вспомнил о своих годах и скоропостижно покинул компанию – откланялся по всем правилам. Вышел в отставку по собственному желание

КУРСИВ

«…в связи с достижением предельного возраста, рационального на такой должности».

– Не буду спрашивать, не потому ли, что кое-какие интересные схемы сломались. И к компании сейчас столько внимания с разных сторон будет, что рыбку в мутной воде больше не словишь. Я об откатах.

– Где тебя только воспитывали, сын гайдзина, – морщится Аяка, отхлёбывая дымящийся напиток. – Нельзя так в Японии о начальстве, даже если ты прав: в преддверии грядущих трудностей мы, персонал Йокогамы, должны как никогда крепко сплотить ряды. Если кто-то самокритично согласен, что должности не соответствует – с его стороны только благородным является уйти, отказавшись от выходного пособия. Как он и сделал.

– Представляешь, сколько наворовал? – говорю негромко, придвигая к себе и её моти в коробочке. – Ты же не будешь?

– Нет, можешь кушать. Я на диете: стала на выходных платья мерить – в половину не влезла.

– Хм. А выглядишь супер, – нисколько не лукавлю.

– И тем не менее. Из-за этого повышения хоть гардероб обновляй, – тоскливо оглядывается по сторонам. – Министерские в здании, антикризисная комиссия в полный рост, в Совете Директоров скандалы один за другим.

– Не улавливаю связи с твоим гардеробом.

– Выглядеть надо на все сто все сто процентов времени! А знаешь, сколько это стоит?

– Смотря на кого равняться. Если Уэки Уту-сан взять, там только очки две с половиной сотни долларов тянут. Вторые. Солнцезащитные. Те, которые подешевле и которые ей не жалко разбить либо потерять. Потому что первые за восемь сотен перевалили.

– Почему ты всё время считаешь в долларах? Это же не чипсет и не оптический модуль, которые мы в Штатах закупаем?

– Профдеформация. Профессиональная привычка.

– Вы с Уэки-младшей уже и солнцезащитные очки вместе покупаете? – шефиня ровно смотрит через стол, не скрывая интереса. – А что скажет Директор Департамента Регулярного Менеджмента Хьюга Хину-сан? Йокогама – очень тесный мирок, кота в мешке не утаить.

– Во-первых, Хьюга Хину-сан всё и так отлично знает. Во-вторых, это не то, на что ты намекаешь. Точнее сказать, не совсем то, что ты подумала.

– А что здесь ещё может быть? – глаза начальницы исполняются многозначительным сарказмом. – Если не моё дело – говори в лоб, пойму и не обижусь. Даже не скажу никому.

– Оказались вместе в пекинском аэропорту Шоуду, Хьюга-сан в курсе, напоминаю.

– Ух ты. Такое возможно?

– Можешь спросить у неё сама… Везли из Китая в Японию важного человека. Там час времени до вылета был, заняться нечем, Уэки-сан и пошла по дьюти фри.

– Тебя она с собой потащила, чтобы ты сказал, какие очки на ней лучше сидят? Делала наивный вид и картинно хлопала длинными ресницами?

– Откуда знаешь? – удивления даже изображать не приходится.

– Всем ты хорош,

КУРСИВ

дохай, только в стильных женщинах так разбираться и не научился, – порция снисхождения вперемешку с лёгкой усталостью. – Я сейчас об Уэки, не о Хьюге. С последней ты как раз очень хорошо разобрался – судя по тому, что она в курсе вашего совместного вояжа с директором IT в Китай, а ты до сих пор жив-здоров.

– Не совсем я жив-здоров – не спал давно нормально. Не отдыхал, если в более широком смысле. Мозги местами до кипения напрягаются – в других местах, где как с тобой не побеседуешь.

– Это как?

– С тобой я сейчас расслабился и, если можно, включать соображалку не планирую. Говорю, что думаю, и не думаю, что говорю.

– Валяй. Чувствуй себя как дома, можешь расслабиться. Чужих здесь нет, твоих недоброжелателей тоже. Ещё моти будешь?

– Угу, извини, что эти съел. А что, у тебя и третья коробка есть?

– Да, я запасливая. На новой-то должности.