Текст книги "Случайный свидетель (ЛП)"

Автор книги: Сэм Мариано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава Двадцать Седьмая

Теперь, когда я вышла из комнаты Матео и вернулась в комнату Винса, стало легче держаться подальше от облака уныния. Я все еще постоянно думаю о возможных камерах, потому что в комнате Винса нет ни одной видимой , а значит, есть скрытые. Винс больше не прикасался ко мне, давая время на восстановление, но я думаю об этом, когда мы лежим в постели. Может ли Матео наблюдать? Думаю, меня это не должно так сильно волновать. Вуайеризм, по крайней мере, был бы менее навязчивым, чем то, что он уже сделал.

Между школой, пекарней и тем, что я прячусь в комнате Винса, мне не придется видеть Матео до среды вечером.

Мария приходит сказать мне, что Матео хочет видеть меня в своем кабинете перед ужином. Она приносит сумку для одежды, но я даже не открываю ее.

– А что, если я не пойду? – спрашиваю я. Не знаю, почему думаю, что она могла предвидеть его реакцию, но я очень, очень не хочу снова оказаться с ним наедине. Особенно сейчас, когда я понятия не имею о его психическом состоянии. Злится ли он из-за того, что его маленький план не сработал? Из-за того, что я снова с Винсом? Удвоит ли он свои попытки разлучить нас? Я знаю, что Винс борется за то, чтобы остаться со мной сейчас и не допустить Матео в наши отношения, но я не уверена, как мы выдержим реальность. Если Матео решит оставить меня в качестве игрушки, сможет ли Винс с этим справиться? Смогу ли я?

Мария осторожно покачала головой и сказала: – Матео нельзя отказывать.

– А что, если я это сделаю?

«Я думаю, ты можешь догадаться», – заявляет она. – Он не один. С ним Адриан.

Мне стало намного легче дышать. Он, может, и извращенец, но я не думаю, что он изнасиловал бы меня на глазах у Адриана.

– Почему он хочет меня видеть?

Она просто пожимает плечами и выходит из комнаты.

В знак небольшого протеста я надеваю одно из платьев, которые мне подарил Винс.

Я не знаю, где Винс, но мне бы хотелось знать. Я действительно не хочу идти в кабинет Матео, не сказав ему. Мы не обсуждали, как с этим справимся, но мой инстинкт подсказывает мне, что я должна быть максимально открыта, когда буду рядом с ним. Секреты только заставят его снова перестать мне доверять.

Я еще не решила, как эта открытость будет работать в отношении сексуальной активности. Я молю Бога, чтобы это никогда больше не всплывало, но я понятия не имею, как с этим справиться, если это произойдет.

Когда я появляюсь в кабинете, Адриан все еще там, так что я дышу немного легче. Матео опирается на свой стол, в руке напиток, и он позволяет своему взгляду перемещаться по моему телу. Я ожидаю, что он отреагирует на то, что я не в том платье, которое он, должно быть, прислал, но его осмотр моего тела только усиливает удовольствие.

– Миа, – тепло говорит он.

Оставаясь у двери, я расправляю плечи. – Мария сказала, что ты хочешь меня видеть.

– Правильно. Ты можешь подойти поближе.

– Со мной все в порядке.

Склонив голову набок, он дает мне около двух секунд, затем отталкивается от стола и шагает ко мне. Я отступаю на шаг, но знаю, что не могу уйти. Он останавливается передо мной, смотрит на меня сверху вниз, как будто уменьшая меня своим взглядом. Через несколько долгих секунд он протягивает руку мне за спину и захлопывает дверь кабинета.

– Только потому, что я разрешаю тебе спать в постели Винса, Миа, не путайся и не думай, что тебе позволено бросать мне вызов. Подтверждая свою мысль, он проводит тыльной стороной двух пальцев по моей ключице, угрожающе опускаясь к моему декольте.

Тело напряглось от напряжения, я едва заметно киваю. Мне не нравится напоминание о том, что, какой бы ни казалась нам победа, мы имеем ее только потому, что он ее допускает.

Его рука покидает меня, но напряжение не покидает мое тело.

– Завтра вечером я устраиваю игру в покер. Я хочу, чтобы ты пришла.

– Я не умею играть в покер.

Это заставляет его смеяться. Этот ублюдок дарит мне еще одну теплую улыбку, как будто он просто находит меня чертовски восхитительным. – Нет, ты не будешь играть. Ты будешь там, чтобы помогать. Чтобы выглядеть красиво» – добавляет он, подмигивая.

– Винс будет там?

– Нет.

Я колеблюсь, не желая, чтобы он воспринял мое следующее заявление как вызов. – Он не захочет, чтобы я уходила.

Матео закатывает глаза. – Очевидно.

Я действительно не хочу подвергать Винса этому. Я имею в виду, не хочу этого делать изначально, но я определенно не хочу оставлять его на всю ночь гадать, делает ли Матео… вещи, свойственные Матео.

Я не знаю, как сказать все это. Это было бы бессмысленно. Нет ничего, чего бы он уже не знал; ему просто все равно. Чего я не хочу , так это заставить его почувствовать, что у него есть право доказать мое послушание.

Я бы хотела заставить его пообещать мне, что я буду в безопасности, но ему это не нужно. Он не просил моего присутствия, он говорил мне, куда я пойду. Наконец, я киваю. – Хорошо.

Это радует его, и он дарит мне еще одну приятную улыбку. Мой желудок переворачивается, потому что по какой-то болезненной причине мне становится легче от того, что я порадовала его.

– И это все? – спрашиваю я, желая поскорее выбраться отсюда.

– Да, – говорит он легко. – Шери тебя подготовит. Я думаю, Мария уже принесла тебе что-нибудь надеть. Не остановившись ни на секунду, он добавляет: – Я дам Винсу что-нибудь, чтобы он был занят. Скажи ему, где ты будешь, или нет.

У меня от этого мурашки по спине бегут, от подразумеваемой секретности. Я не хочу иметь секретов с этим человеком, особенно секретов от Винса.

Игнорируя это искушение, зная, что позже оно просто взорвется у меня в глазах, я говорю: – Нет. Я ему скажу.

Он пожимает плечами, не обращая внимания. – Как хочешь.

Завершив наши дела, он позволяет мне уйти. С другой стороны я тяжело прислоняюсь к стене, мои мысли мечутся в миллионе разных направлений. Я боялась снова увидеть его, остаться с ним наедине – боялась с воскресного вечера. Это кажется странным утешением, несмотря на его обычные угрозы, что все было… довольно нормально. Он не казался злым на меня. Он не казался обиженным или расстроенным. Его реакция совсем не похожа на реакцию Винса – и я чувствую такое облегчение. Это не имеет смысла, но я не боюсь следующего раза, когда увижу его.

Но это меня огорчает. Облегчение огорчает меня, потому что я не должна испытывать облегчение. Я ненавижу его. Он ужасный человек, который манипулирует и контролирует всех вокруг себя – и я чертовски уверена, что не являюсь исключением.

Но в нем есть что-то… притягательное. Что-то, что заставляет меня жаждать одобрения человека, которого я ненавижу.

Насколько это хреново?

Чувствуя себя более расстроенным, чем когда я узнала, что иду на встречу с ним, я направляюсь в столовую, чтобы подготовиться к ужину.

–

Винс сидит на краю кровати и смотрит, как Шери завивает мне волосы.

Никто не говорит. Ну, иногда Шери, когда ей приходится говорить мне наклонить или не двигать головой, но Винс и я оба молчим.

Наконец, она берет лак для волос и покрывает мои волосы.

– А это обязательно? Она не идет на чертов выпускной, – говорит Винс, по понятным причинам раздраженный.

Я немного жалею, что не принял предложение Матео занять Винса. Может, мне стоило попросить его об этом, хотя я и говорил Винсу. Никому не поможет, что он сидит здесь и смотрит, как Шери наряжает меня по приказу Матео, никто из нас не знает, во что я ввязываюсь, но все мы знаем, что может случиться.

Шери понимает, поэтому ничего не отвечает.

– Давай возьмем наряд. Куда ты его положила?

– Он все еще в сумке, – говорю я ей. – Я положила его в шкаф после ужина вчера вечером.

Через несколько минут наряд достается из сумки, и я в ужасе. Пока что сдерживаемый темперамент Винса, кажется, вот-вот взорвется.

– Вот что ты должна носить, – говорит он, и каждое слово звучит все злее предыдущего.

Я понимаю, почему. В отличие от классных платьев, которые он мне купил на ужин, этот наряд – просто отстой. Верхний корсет цвета пожарной машины – это… ну, корсет. Есть короткая черная юбка, которая, возможно, даже не прикрывает мою задницу, и пара высоких сетчатых чулок, чтобы завершить образ «$25 за минет, $100 за час», к которому я, по-видимому, стремлюсь.

– Вероятно, он просто тебя дразнит, – говорю я ему.

– Это всего лишь одежда, – добавляет Шери, пытаясь помочь.

Винс не впечатлен нашими попытками.

Я совсем не хочу надевать это, поэтому беру его в ванную, желая сначала увидеть ущерб. Это нехорошо. Я делаю все, что могу, чтобы ослабить корсет и отвлечь внимание от своей груди, но это неэффективно. Даже гей должен был бы смотреть прямо на них, как только увидел.

Зачем он это делает?

Отказавшись от невозможного, я открываю дверь ванной и иду на расстрел.

В глазах Винса появляется тот самый похотливый взгляд, который я узнаю, но он борется с его вспыльчивостью, и эта вспыльчивость побеждает.

– Это неважно, – говорю я ему, пожимая плечами, словно меня это вообще не волнует. – Это просто наряд. Все в порядке.

– Не уходи.

– Винс… – вздыхаю я, потому что он знает, что это не вариант.

– Он… он не отпустит тебя, Миа.

Тихо собирая свои вещи, Шери говорит: – Я закончила здесь, так что… я оставлю вас… со всем этим.

Я ее не виню. Я бы тоже хотела сбежать.

Положив руки на плечи Винса, невинно прижимая грудь к его, я говорю: – Давай сражаться в битвах, которые мы можем выиграть. Матео будет занят игрой в покер со своими приятелями. Мы не будем одни.

– А что, если я его порву? Ты не сможешь его носить, если он поврежден.

– Не надо, – говорю я, останавливая его руку, скользящую к моему корсету. – Пожалуйста. Я не хочу его провоцировать. Просто… это всего лишь наряд. Через несколько часов все закончится.

– Я жду, – заявляет он, как будто я имею какую-то власть над тем, когда мы вернемся.

– Не мучай себя. Я разбужу тебя, чтобы сообщить, что я дома в безопасности, если ты этого хочешь.

– Я не смогу спать.

Протягивая ему руку, я говорю: – Мы не позволим ему сделать это, помнишь? Я знаю, это тяжело, поверь мне, мне тоже нелегко, но…

– Как я должен отправить тебя к нему, зная, что произойдет?

Я делаю медленный вдох и выдыхаю, задаваясь тем же вопросом. Но знаю ответ. – Потому что у нас нет альтернативы.

– Как мы можем жить так? – спрашивает он, заставляя мою надежду рухнуть. Это первая шишка размером с Матео, на которую мы наступили с тех пор, как поклялись, что не дадим ему добраться до нас, а он уже добрался до Винса. Если мы не сможем пережить одну, как мы будем продолжать?

– Это единственный путь. Мы не можем продолжать ходить по кругу. Мы уже знаем, чем это закончится, и я не хочу возвращаться к этому.

В основном потому, что «это» кровать Матео, а если Матео – мой самый сильный спасательный круг? Я в полном дерьме.

Он смотрит вниз, качая головой. – Нет, я тоже.

– Со мной все будет в порядке. Он меня не тронет.

Мы оба знаем, что это ложь, но Винс хочет, чтобы это было правдой, поэтому он кивает, словно верит в это.

–

– Почему бы тебе не притащить сюда свою задницу, дорогая?

Как бы унизительно я ни боялся, что сегодняшняя ночь будет, она хуже. Просто не по той причине, которую я ожидала.

Проблема не в Матео.

Другие чудаки, приходящие поиграть в покер, это…

Полагаю, это все еще вина Матео. Одевает меня как шлюху, полагаю, нельзя винить парней за то, что они думают, что я таковой являюсь.

Шестеро мужчин сидят за столом, осушают стакан за стаканом спиртного, курят сигары и время от времени перекладывают по столу непристойные суммы денег.

Два часа плотоядных взглядов, два часа их глаз по всему моему телу. Мне нужно будет принимать душ в течение недели сразу после того, как я уйду отсюда сегодня вечером.

Но этот пьян, я вижу это по его лицу. Его щеки румяные, глаза блестят от опьянения, а его большая лысая голова блестит, когда я неохотно подхожу к нему, чтобы дать ему еще алкоголя.

Когда я собираюсь налить его, его рука ползет мне под юбку и по моей заднице. Я задыхаюсь, подпрыгиваю, алкоголь выплескивается из графина, когда я пытаюсь привести его в порядок.

– Эй, – рявкает Матео.

Смех в комнате затихает, улыбки сходят с лиц, и все медленно смотрят в его сторону.

Я нервно сглатываю, глядя на него сама.

Его взгляд все еще устремлен на лысого, но затем он смотрит на меня. – Ты же не заставишь меня сидеть здесь и мучиться от жажды, правда?

Это печальный день, когда мне так хочется уйти от кого-то, что я с радостью приближаюсь к Матео, но я сразу же спешу к нему.

Он наблюдает за тем, как трясется моя рука, когда я выливаю немного алкоголя в его стакан. Как только я заканчиваю, он берет сигару, которую теребил пару раундов, и смотрит на меня.

Наконец, он протягивает ее мне. Я беру ее, но не знаю почему, и моя неуверенность, должно быть, отражается на моем лице. Прежде чем я успеваю спросить, его руки оказываются на моих бедрах, он дергает меня к себе на колени, поправляет меня, пока я не оказываюсь на нем верхом.

Дышать стало труднее, но я не боюсь. Просто… в замешательстве.

Он протягивает мне зажигалку, но я не могу отвести от него глаз.

Затем, с той небрежностью, с которой человек делает это каждый день, он кладет руки на мои почти голые ягодицы и притягивает меня к себе.

Он твёрдый, и мне становится плохо, потому что мои бедра шевелятся от прикосновения.

Он вырывает сигару из моих пальцев, кладет ее себе в рот, и я понимаю, что он хочет, чтобы я ее ему прикурил. Я верчу зажигалку, руки все еще дрожат, пока мне это не удается.

Матео медленно улыбается мне и слегка подмигивает. – Спасибо, дорогая.

Моя кровь то кипит, то остывает, смятение и перевозбуждение разрушают мое душевное спокойствие. Не то чтобы я многого добилась сегодня вечером, но у меня такое чувство, что уйду с гораздо меньшим.

Он отпускает меня с колен через несколько минут, и я не сразу понимаю, почему он это сделал… пока не замечаю, что другие парни снова едва ли смотрят в мою сторону. Я все еще приношу им напитки, закуски или сигары, но больше никаких похотливых взглядов, которые заставляют меня чувствовать себя неуютно, и определенно больше никаких лапаний.

Он отметил меня как свою.

Я, конечно, не такая, но это знание не снимает с моих плеч груза вины.

Когда я могу уйти, я отправляю Винсу сообщение, чтобы сообщить, что все в порядке. Мне пришлось оставить телефон в другой комнате, так как мой наряд не оставляет абсолютно никакого места для его хранения. Я также хочу сказать ему это сейчас, пока это еще правда.

Чуть позже раздается стук в дверь. Я видела слишком много фильмов, и это меня пугает, и я думаю, что игру взломают или что-то в этом роде.

Но больше никого это не волнует.

– Наверное, ленивая задница Конроя, – говорит Матео столу, прежде чем кивнуть мне. – Впустите их.

Хотелось бы, чтобы все прибыли до того, как Матео устроил свое небольшое представление с сигарой, но, полагаю, кто-нибудь даст понять новичкам, если они начнут вести себя глупо.

Рывком распахнув дверь, я открываю рот, чтобы поприветствовать их, но останавливаюсь, открыв рот, потому что узнаю двух мужчин у двери.

Полицейские, которые остановили меня по дороге в школу в понедельник.

Глава Двадцать Восьмая

У меня пересыхает во рту, а мысли несутся. Вечеринку разгромили – и что, черт возьми, теперь будет? Меня потащат в полицейский участок, понятия не имею, как отвертеться от разговора, Матео арестуют – это гребаная катастрофа.

Затем Пузатик подносит палец к губам, показывая, что мне следует замолчать.

В любом случае, уже поздно их предупреждать. Слишком поздно говорить Матео… Я даже не знаю, что ему сказать, потому что это всё.

Они его поймали.

Я должна был бы почувствовать облегчение, но… его нет.

Пузатый делает шаг вперед, и я отступаю на несколько шагов назад, но затем он проходит мимо двери, попадая на глаза Матео, и я сбита с толку, потому что он даже не вытащил пистолет.

– Вот ты где, ленивый ублюдок, – любезно говорит Матео.

Один из парней стонет и шутит: – О, парни в синем. Придется нам немного сбавить обороты, ребята.

Не знаю, какое сейчас выражение у меня на лице, но, по-моему, это какая-то смесь недоверия и «что за фигня».

– Миа, – говорит Матео, кивая мне. – Возьми сигары.

Я медленно поворачиваюсь, пытаясь понять смысл вещей – и быстро. Матео, очевидно, знает, что они копы, и вполне логично, что у него есть некоторые на зарплате, но… пузатый коп, очевидно, знал, кто я, у двери, когда Матео не мог их видеть, и он сказал мне замолчать.

У меня кровь стынет в жилах, когда я понимаю, что они его обманывают. Они, очевидно, здесь как друзья, копы на его зарплате, но когда их нет, они пытаются заставить близких ему людей свидетельствовать против него.

Я не знаю, что делать. Я могла бы подождать и посмотреть, как все утрясется, но что, если Матео, потеряв бдительность, скажет им что-то, что они могли бы использовать?

Он узнает, что они говорили со мной. Он узнает все. И они видели меня здесь сегодня вечером, поэтому они больше никогда мне не поверят, если я скажу им, что мне нечего им предложить. Они придут за мной , и поскольку я не могу отвернуться от него… что со мной будет?

Мои руки на сигарах, но я не могу пошевелиться. Весь мир внезапно рушится вокруг меня, и мне трудно дышать. Трудно найти выход из этого.

Я бросаю сигары.

Оборачиваюсь и еще раз смотрю на стол.

Затем, прежде чем я успеваю отговорить себя, я подхожу к Матео. – У тебя закончились сигары.

С недоумением нахмурившись, он говорит: – Нет, у меня нет.

Я киваю. – Есть еще сзади? Можешь показать?

Выражение его лица проясняется, и он откидывается назад, бросая на меня испытующий взгляд. Он тихо спрашивает: – Хочешь, я отведу тебя в заднюю комнату, одну, и покажу, где сигары?

Вздохнув, я говорю: – Да.

Он кивает один раз, затем встает. – Джентльмены, извините меня на минутку. Мне нужно помочь леди найти еще сигары.

Хотела бы я, чтобы он поторопился, черт возьми. Эти тупые копы, вероятно, знают, что я собираюсь сделать, и нам всем повезет, если они не остановят меня раньше, чем я это сделаю.

Надеюсь, что их превосходят числом, и нет поддержки снаружи. Это единственный способ, который сработает.

В то же время я даже не хочу думать о том, что Матео с ними сделает, если они останутся одни.

Следуя за мной в заднюю комнату, он говорит: – Должен признать, это меня удивляет.

– Поверьте мне, это крайний вариант.

Но он выпил даже больше обычного, и он расслаблен. Его руки падают на мои бедра, и он придвигается ближе, не агрессивно, просто… странно игриво. – Хочешь поиграть, Миа?

– Нет, – говорю я, убирая его руки, но удивляюсь, что он позволяет мне это.

– О, да ладно. Он наклоняется, запах его одеколона ударяет мне в ноздри, а его губы скользят к моей шее. Моей чувствительной, чувствительной шее.

Я хватаю его за волосы, оттягивая его рот от своего тела. – Стой. Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Тебе нравится выдергивание волос? – спрашивает он с чувственной улыбкой. – Спасибо. Я одобряю.

Он тянется к моей руке, несомненно, чтобы потянуть, но я хватаю его за запястье. – Матео, эти двое, которые только что вошли, – копы.

Его брови приподнимаются, но он, похоже, не впечатлен моим интеллектом. – Да, я знаю. Вот почему я даю им деньги. Но не слишком радуйся, они меня не арестуют.

Он все еще дразнится, и хотя это немного освежает, на это нет времени. – Да, они могу, – говорю я, немного отчаянно. – Эти парни не твои друзья, Матео. Они остановили меня в понедельник перед школой. Они задавали мне вопросы о тебе. Они хотели, чтобы я дал им информацию, чтобы… дать показания против тебя.

Всякое веселье исчезает с его лица, и его место занимает пугающий стоицизм. – Понедельник?

Сглотнув, я киваю головой.

– Ты мне не сказала.

Блядь . – Нет. Я… я им ничего не говорила, я сказала им оставить меня в покое. Наверное, мне стоило тебе рассказать, но… просто… там много всего происходило.

То, как он меня изучает, заставляет меня съеживаться. Обычно, когда он смотрит на меня, есть некий след веселья, то ли потому, что он думает, что я наивный идиот, то ли потому, что он наслаждается игрой, в которую, как знает только он, он играет с моей жизнью. Но сейчас он предельно серьезен, и это посылает по моему позвоночнику страх, которого я никогда не знала. Если бы он посмотрел на меня так в первый раз, когда он направил на меня пистолет, я бы, наверное, упала замертво от сердечного приступа и избавила бы его от хлопот.

– Я должна был тебе сказать, – тихо говорю я. – Но… я не думаю, что мы можем сейчас об этом говорить. Что нам делать?

Его рука медленно движется к моей шее, большой палец касается моей челюсти, а затем он наклоняется и целует меня. Мои руки тянутся к его груди, прижимаясь к нему. – Матео, – говорю я ему в рот. – Прекрати. Сейчас совсем не время.

Но он не давит и… улыбается.

А я тем временем хмурюсь, сбитая с толку, думая, не сошел ли он с ума.

– Ты нечто особенное, Миа, – говорит он мне, снова касаясь моего лица, но уже ласково, как будто находит меня очаровательной.

Я могу только смотреть широко раскрытыми глазами.

– Они мои друзья, – заявляет он. – Я послал их поговорить с тобой в понедельник.

– Что? – спрашиваю я еле слышно.

Пожав плечами, он говорит: – Я должен был увидеть, что ты сделаешь. Я должен был увидеть, отвернешься ли ты от меня или останешься верной. Взяв мое лицо в свои руки, он говорит: – Ты справилась.

Меня охватывает шок, когда я осознаю его слова. Затем следует чистый ужас, когда я понимаю, что он проверял меня, и если бы я заговорила, если бы я рассказала людям, которые поклялись, что смогут защитить меня, об информации, которой он позволил Адриану поделиться при мне…

Как долго он готовил меня к этому?

Мой рот все еще открыт, когда его снова находит мою шею, его рука движется между моих ног. Возбуждение пробуждается от прикосновения кончиков его пальцев, и я снова отталкиваю его, качая головой.

– Ты… ты…

– Мм хм, – подтверждает он, хватая меня за запястье и возвращаясь к шее.

– Но… но… они пытались дать мне номер полицейского участка. Они сказали, что смогут обеспечить мне безопасность, если я…

Его губы отрываются от моей шеи, и он приближается к моему уху, шепча грубым, шелковистым голосом: – Милая, если ты когда-нибудь предашь меня, сам Бог не сможет защитить тебя.

Облегчение должно бы литься через меня, но это лишь струйка. Я застряла в ужасе, потому что я помню, как сидела в той машине, желая поговорить.

– Но ты этого не сделала, так что ты этого не сделаешь, – продолжает он. – Я построил тебя, сломал тебя, отнял у тебя все… и ты не отвернулся от меня.

В моем животе застряла тошнотворная мысль. Я видела, как сейчас действует Матео, мной манипулировали по его замыслам, и теперь я задаюсь вопросом…

– Когда ты…? Я качаю головой, отстраняясь от поцелуев, которые он оставляет на моей шее. – Как давно ты…?

Я не знаю, как спросить, но он не заставляет меня. Матео отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и хотя он не отстраняется, он прекращает приближаться ко мне.

– Миа, любой, у кого к голове приставлен пистолет, скажет тебе, что он не будет говорить. Это выживание, просто и ясно. Я хищник, ты добыча. Я вцепился зубами тебе в горло, ты пообещаешь мне все, что угодно, чтобы выбраться живой. Ты можешь даже думать, что имеешь это в виду. Но когда дело дойдет до сути, когда дело дойдет до сути, ты не узнаешь, пока это не произойдет. Винс хотел сохранить тебе жизнь. Он был занозой в заднице с самого начала, но я не собирался рисковать. Ты молода, хрупка; я никогда не думал, что ты выдержишь давление. Мне пришлось заманить тебя в ловушку. Мне пришлось отобрать у тебя все. Мне пришлось разрушить твою жизнь, предать тебя – мне пришлось заставить тебя презирать меня, заставить тебя хотеть увидеть меня за решеткой больше, чем ты чего-либо еще хотела.

– Ты сделал все это только для того, чтобы посмотреть, сможешь ли ты заставить меня говорить? Ты… изнасиловал меня , это было частью плана? Как средство для достижения гребаной цели ? Чтобы заставить меня ненавидеть тебя – на что я имела полное право! – чтобы… чтобы…?

– Да, – говорит он, не давая мне закончить начавшийся взрыв моего мозга. – И несмотря на всю мотивацию, ты не заговорила. Ты справилась. Поздравляю.

– Мне дадут чертову ленточку? – спрашиваю я, ошеломленный.

Он улыбается. – Лучше. Ты получаешь свободу.

Это выбивает из меня весь пыл. Кажется, я его неправильно расслышала – или как-то неправильно поняла. – Что?

– Я никогда не был самым доверчивым парнем в комнате, но… ты показала мне, что я могу доверять тебе и не говорить ничего против моей семьи. Тебе больше не нужно бояться, что Винс тебя бросит. Если он это сделает, ты можешь двигаться дальше по своей жизни, вдали от семьи Морелли. Или, если ты зацепилась, можешь позвонить мне, – говорит он, подмигивая.

– Винс… он был в этом? В воскресенье вечером…?

– Нет, – говорит Матео, и его улыбка исчезает. – Нет, это… Он делает паузу. – Я не ожидал, что он… Это был сюрприз. Я имею в виду, это, конечно, помогло, но нет, это был он.

– Так ты просто играл со мной ради этого? Это никогда не было правдой, это было… ты просто… манипулировал обстоятельствами, пока не нанес достаточно вреда, чтобы проверить меня?

Он берет несколько секунд, прежде чем ответить. – Ну, и да, и нет. Очевидно, это действительно произошло, но моей главной мотивацией было вот что. Я не думал, что тебе понравится изнасилование, но я думал, что убийство тебе понравится гораздо меньше. Принял решение.

Я больше не знаю, что чувствовать. В том, что он говорит, есть логика, но я не знаю, как переварить выводы. Я не знаю, как упорядочить все, что со мной произошло, или мои наблюдения о нем как о человеке. Он изводил меня и Винса, все во имя проверки какой-то теории – безусловно, надежной теории, но… ух ты.

Я даже не замечаю, что он поймал мою руку, пока он не прижимает ее к своему члену. Он твердый под мягкой тканью своих брюк, и хотя я затуманена от смущения, это чувствуется.

– Я могу придумать, как ты сможешь меня отблагодарить, – игриво говорит он, его губы касаются мочки моего уха, посылая дрожь удовольствия по всем моим нервным окончаниям.

– Матео…

– Не волнуйся, я могу лишить тебя выбора, – говорит он, притягивая меня к себе. – Я предпочитаю этого не делать. Признаюсь, я не ненавидел себя ни разу, когда трахал тебя, Миа, но мне бы хотелось почувствовать, как ты трахаешь меня, потому что хочешь этого, на самом деле зная, что внутри тебя мой член.

Я выдыхаю, зная, что мне нужно убраться от него подальше. Этот чертов грязный рот делает со мной то, чего не должен, и я не хочу его, я хочу Винса.

– Ты сказал, что это все игра. Игра окончена, – напоминаю я ему.

Потирая свой член рукой, он говорит мне: – Всегда есть другие игры.

– С тобой, да, я уверена, что так и есть, – говорю я с дрожащим, неубедительным смехом.

Я не отдернула руку, хотя, вероятно, могла бы. Он все еще держит меня за руку, но если бы я попыталась вырваться, не думаю, что он бы меня остановил.

Так почему же я все еще его глажу?

Почему я чувствую волнение?

– Мне нужно идти, – тихо говорю я.

– Я отвезу тебя домой после игры, – говорит он, двигаясь между моих ног.

– Матео, – говорю я, мое сердце колотится от смеси паники и чего-то еще. Проблема в чем-то другом. – Тебе нужно остановиться.

– Зачем откладывать неизбежное? – спрашивает он, скользя рукой по внутренней стороне моего бедра. – Винс – хороший парень, но он всего лишь парень. Тебе нужен мужчина.

– Нет, – говорю я, выдергивая руку из его члена, чтобы схватить ту, что шевелится у меня между ног. – Что мне нужно, так это сбежать о тебя.

– Вернуться и жить в моем доме, где ты будешь видеть меня изо дня в день. Я трахну тебя, Миа, это лишь вопрос времени.

– Господи Иисусе, – бормочу я, и хотя контролирую ситуацию, я не могу не верить ему.

Я не знаю, как объяснить, что чувствую к Матео. Это не тоска, это не желание. Я бы даже не назвала это похотью, но он зовет меня каким-то образом. Я не хочу его, но я все равно в ловушке.

Чувствовать – это даже не то слово. Это не эмоциональный отклик, это сила природы. Матео Морелли – черная дыра, и неважно, что я чувствую, неважно, чего хочу, я не могу избежать того, чтобы меня не засосало в него.

Пока я об этом думаю, его палец проникает мне в трусики.

– Остановись.

Он этого не делает, посасывая мою шею, прежде чем сказать: – Нет, не говори мне остановиться. Мы уже играли в эту игру. Я хочу сыграть в другую.

– Для меня это не было игрой, – напоминаю я ему, трезвость пронзает любую херню, которую он сейчас на мне практикует. – Для меня это было реальностью.

Его рука снова обхватывает мою шею, и это так нежно – слишком нежно. – Давай, милая. Не держи обиду.

Я чуть не зашипела на него, сводя это к обиде, но потом он целует меня, и я не знаю, что делать. Я толкаю его в грудь, но он толкается между моих ног, и из меня вырывается стон.

– Блядь, – говорю я, толкая его сильнее. – Прекрати. Прекрати! Прекрати играть со мной в игры.

– Просто сдайся. Играй со мной, а не против меня.

Я качаю головой, подбираясь ближе к двери. – Я возвращаюсь туда. Я закончу эту дурацкую игру в покер, но это единственная игра, в которую я играю с тобой сегодня вечером.

Он вздыхает, но не пытается остановить меня, когда я берусь за ручку двери. – Тогда еще одна ночь.

Я замираю.

Я могу двигаться. Я хочу двигаться. Он не останавливает меня, но его слова удерживают там, где я стою.

Потому что я не смогу играть в эту игру еще одну ночь.

Я не знаю, куда это приведет, или каковы будут новые ставки, или кто будет уничтожен в этом, но я знаю, что кто-то будет. И я считаю крайне маловероятным, что это будет он.

Нет, это будем я и Винс. Снова. Это всегда будем я и Винс. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с этим человеком в любом качестве, будь то всерьез, в битве умов, воли… он всегда собирается уничтожить нас. Может быть, даже не специально. Это просто то, что он делает. Как он играет. Он лев, пытающийся играть с котенком – котенок всегда будет ранен.

Я хочу Винса, я хочу увидеть, кем мы можем стать, но одно я знаю наверняка: мы не переживем Матео. Мы можем бороться так сильно, как хотим, но он всегда победит. Что бы мы с Винсом ни обещали друг другу, независимо от того, чего мы хотим, Матео всегда все испортит.

Поскольку я не двинулась с места, он спрашивает: – Уже передумала?

– Я не выдержу еще одну ночь. Я качаю головой, глядя в пол, сбитая с толку тем, как я могла оказаться в такой ситуации прямо сейчас. – Что со мной не так? Я знаю правду о тебе, так почему я все еще хочу верить в ложь?

– Потому что ты человек, – говорит он, подходя ко мне сзади. Его руки снова ложатся мне на бедра. – И ты милая. И молодая. И такая идеалистка.