Текст книги "Милые Крошки"

Автор книги: Сэм Левеллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

По толпе прокатился одобрительный ропот – буйство на подобного рода Состязаниях всегда приветствовалось. Митч-Кирпич сцепил свои пальцы-колбаски и хрустнул суставами так громко, что чайки с тревожными криками вспорхнули со своих гнёзд на разных выступах и оконечностях судна.

Глядя на них сверху через иллюминатор, Маргаритка повернулась к Примуле, которая только что возвратилась с кухни. Она сказала:

– Дело плохо.

Примула же только улыбнулась широкой спокойной улыбкой и покрепче прижала к груди жестянку из-под печенья «Сейфы разных стран мира».

– Посмотри, какой он большой!

– Подожди, когда выпьет водички…

Маргаритка искоса взглянула на сестру.

–  Непростой водички? – спросила она.

Примула с невинным видом подняла брови.

– Как говорят няни, – ответила она, – чего ты не знаешь, за то не отвечаешь, дорогая моя сестрица.

Маргаритка недовольно заворчала.

– Держи себя в руках, – сказала Примула.

– А теперь, – рявкнул Суперинтендант Стулле, – по традиции секунданты обменяются бутылками с водой, чтобы не было никакого подвоха.

– О боже, – сказала Примула. – Об этом я не подумала.

– Проблема? – спросила Маргаритка.

– Катастрофа, – сказала Примула. И объяснила.

– Я найду Кассиана, – сказала Маргаритка.

Обменялись бутылками.

– Секундантам покинуть ринг! – крикнул Суперинтендант Стулле Ларсен. – Не кусаться, не плеваться, никаких тактических ракет и прочих метательных орудий. В противном случае – бой без правил! Первый раунд!

«Бом» – ударил гонг. Высоко над головами Единоборцев затикали большие часы «Клептомана». Примула протиснулась сквозь толпу к красному канату ринга. Её схватил за локоть деревенский вор.

– Туда нельзя, хозяйка, – сказал он.

– Но сейчас случится нечто ужасное!

– Будем надеяться, – с радостной улыбкой на деревенском, в шрамах, лице сказал деревенский вор.

– Мне надо на ринг.

– Слушай сюда, – сказал деревенский вор, угонщик тракторов по прежней специальности. – Я знаю, вы, няньки, – народ крутой и жестокий. А мы – воры, и у нас есть мораль. Мы нарушаем закон, чтобы прокормиться, а до того, как нарушишь закон, надо знать, какой он из себя – всё равно, государственный это закон или, как у вас, нянек, закон джунглей. Фишку рубишь?

Вокруг закивали и одобрительно заворчали.

– Давай смотреть вместе, – сказала Капитан, появившаяся рядом.

Митч-Кирпич неуклюже кружил по рингу, пытаясь схватить Шнифера, а тот слабо, но, похоже, довольно чувствительно пинал его в лодыжки. Схватка развивалась несколько лучше, чем ожидала Примула. Пока Шнифер не выпил воды…

Примула трудилась над этой водой усердно и долго. Она гордилась своим продуктом. Тут была белена для болезни, почки летучей мыши для сонности, тухлые яйца для бурчания, а для неуклюжести – кек. Кек этот был сделан по собственному рецепту Примулы, на основе речной пены и рыбьих пузырей, так что на вкус был совершенно как вода, только чуть гуще. И содержал тайный ингредиент для замедленного действия – из височных долей мозга улитки, поэтому действовать начинал только через минуту. Часы между тем оттикали три минуты.

«Бом», – ударил гонг. Бойцы вернулись в свои углы.

– Ну и как тебе бой? – поинтересовалась Капитан у Маргаритки, которая куда-то отлучалась по делу и только сейчас вернулась.

– Отлично, – сказала Маргаритка. У неё было такое чувство, будто одеревенело всё лицо. – Нельзя ли опрокинуть бутылку с водой?

– Против правил.

– К чёрту правила!

– Няни так не выражаются, – заметила Капитан.

– Плевать.

– Правила есть правила, – сказала Капитан. – Они приняты для того, чтобы избежать всеобщей драки.

– Тогда, – сказала Маргаритка, – нам придётся сделать так, чтобы части Медведя исчезли.

– По правилам…

– С глаз долой, из сердца вон, – сказала Маргаритка.

– Кроме того, части надежно охраняются.

– Мы уже подумали об этом, – сказала Примула, прижимая к груди жестянку с пирожными.

– Так что будь послушной и надейся. Нам ничего другого не остается, дорогая Примула… Примула?!

– Она ушла, – сказала Маргаритка.

Действительно, Примулы и след простыл.

* * *

Рулевую рубку охраняли два няни-грабителя и два строителя. Они сидели с противоположных сторон штурманского стола и свирепо сверлили друг друга огненными взорами. Позади них на стене висели шесть досок с частями Королевского Михаила. Когда открылась дверь, они обернулись. В дверях стояла маленькая девочка. Она была в розовом платьице, белых носочках и красивеньких лакированных туфельках. Её золотистые волосы, аккуратно зачёсанные назад, удерживала широкая розовая лента; голубые глаза часто-часто мигали. В руке у девочки была жестянка от печенья «Сейфы разных стран мира».

– Здравствуйте, важные люди, – сказала Примула и пронзительно хихикнула. – Я принесла вам пирожные.

– О-о, – сказали строители. – Приятно. Куда это вы, корабельные грабители?

– Мы под стол, – сказали грабители. Они-то знали, как опасна эта девочка.

Девочка сняла крышку.

– А ваши друзья разве не хотят попробовать? – спросила она.

– Нет, – сказали из-под стола.

– Нам больше достанется, – сказал строитель, заглядывая в жестянку. Там лежали четыре аппетитных пирожных, розовых, с настоящим кремом, фруктовым сиропом и шоколадной глазурью. Он подобрал слюнки.

– Ага, – сказал строитель и схватил пирожное немытыми руками. – Твое здоровье, малышка. Ам.

Пирожные вмиг исчезли.

– Ну, всё, – сказали строители. – Мотай отсюда, девочка.

Но девочка не смоталась. Она стояла, мигая и улыбаясь вялой улыбкой. Она ещё ни разу не видела, чтобы кто-то съел двойную порцию её Сонных Пирожных Ускоренного Действия, и ей было интересно посмотреть, что будет.

Раздался такой звук, как будто откуда-то сверху сбросили два мешка картошки.

– Извините, – сказала Примула, перешагнув через два тела. – Я это заберу. – Она стала снимать со стены доски с частями Медведя.

– Эй, – нервно сказали няни-грабители.

– Тихо, вы, – сказала Примула. – Там идёт очень интересный бой. Пошли бы, посмотрели.

Няни кинулись к окнам рубки.

– Ну вот, – сказала Примула, собрав части Михаила. – Пока!

И выскользнула за дверь.

Теперь срочно шить.

* * *

– Секунданты, покинуть ринг! – крикнул Суперинтендант Стулле Ларсен. – Второй раунд!

Шнифер Брякнулл сорвался со своего стула.

Он кружил вокруг Митча, как голодный комар. Митч-Кирпич попытался хлопнуть его ладонями по ушам, но Шнифер был слишком юрким. Огромные ладони с кирпичным грохотом схлопнулись позади него. А Шнифер, проскочив вперед, больно укусил Митча за ногу.

Бой продолжался.

Всю вторую часть раунда Шнифер утирал рот и кружил по рингу, а Митч упорно гонялся за ним. Потом Шнифер придумал нырять под канат, видимо, надеясь, что Митч погонится за ним и споткнется. Теперь зашикали строители. Укусы Шнифера сказывались: Митч потерял скорость, но не совсем. Вжжик – пролетел его могучий кулак Он пролетел так близко от лица Шнифера, что ветер исказил его черты, и Шнифер споткнулся. Снова в него полетел кулак…

«БОМ» – ударил гонг.

Шнифер припал к брезенту, и кулак пролетел мимо.

– Хе-хе, – сказали две сотни грабителей.

Шнифер отполз в свой угол.

Взял бутылку с водой.

Маргаритка застыла в ужасе.

Шнифер прополоскал рот и выплюнул.

Маргаритка перевела дух.

Шнифер снова отпил.

– Ох, – сказала Маргаритка.

Шнифер проглотил.

Рот у Маргаритки открылся, и она забыла дышать.

* * *

– Кость ноги пришита к кости попки, – напевала Примула. Игла её мелькала, как пропеллер. – Другая пришита к… кхе-кхе.

Даже у такою благородного медведя, как Королевский Михаил, не было настоящих костей, так что песня получалась довольно глупая, а Примула глупостей не терпела, даже в песнях.

Прикусив нижнюю губу, она пришила вторую ногу. Пришила Королевский Зад к пузу. Пришила передние лапы к торсу. Ремонт был проделан с фантастической точностью и неимоверной быстротой, которую Примула выработала, пришивая за спиной у нянь их юбки к занавескам в детской. Через две с половиной минуты Королевский Михаил был собран полностью, за исключением головы: коренастый бурый медведь, траченный молью и кисло пованивающий старыми королевскими слюнками.

Примула побежала к железным трапам, спускавшимся в масляное нутро судна.

– Кассиан! – крикнула она. – КАССИАН!

Но Кассиан был в другом месте и занимался другим делом.

* * *

Сперва Особая Вода Примулы как будто взбодрила Шнифера. Он пару раз отжался от пола и поплясал на канате. Но Маргаритка знала: рано или поздно белена, тухлые яйца, рыбьи пузыри, речная пена и мозги улитки произведут своё кошмарное действие. Ровно через шестьдесят секунд бой примет нехороший оборот.

И ничего нельзя было с этим поделать.

– Третий раунд! – крикнул Суперинтендант Стулле.

«БОМ» – ударил гонг.

Единоборцы вскочили со стульев и устремились навстречу друг другу.

* * *

Маргаритка видела, что смесь явно действует на Шнифера, но, кажется, не совсем так, как задумала Примула. Шнифер уверенно скакал по рингу. И уже не скалил зубы. Взгляд его был прикован к квадратному щетинистому подбородку Митча. И глаза горели жутковатым пламенем.

Толпа почувствовала: запахло чем-то новеньким, – и ей это понравилось. «Врежь ему!» – неслось со всех сторон.

На мгновение Шнифер застыл. Потом подпрыгнул и вскочил на красный бархатный канат. Канат натянулся под тяжестью его ботинок, как тетива катапульты. И выбросил Шнифера Брякнулла в воздух, кулаками вперед, прямо на Митча. Маргаритка мельком увидела маленькое личико Шнифера: глаза его были закрыты, на губах застыла блаженная улыбка. Летя к противнику, чтобы послать его в нокаут, Шнифер крепко спал.

Спал он или нет, всё произошло чрезвычайно быстро.

Митч-Кирпич стоял с разинутым ртом. Когда перчатки Шнифера врезались в его подбородок, зубы с лязгом сомкнулись. Митч упал навзничь, едва успев понаблюдать за разноцветными искрами, вылетевшими из его глаз. Шнифер приземлился рядом, повернулся на бок и мирно захрапел.

Тут внимание Маргаритки привлекло какое-то движение наверху, возле корабельных часов. Она задрала голову и увидела фигурку, похоже, с канистрой бензина в руках: некто низенький, с чёрной шевелюрой и в замасленном комбинезоне. Кассиан!

Публика бесновалась. Суперинтендант Стулле скреб подбородок. Взаимный нокаут был против правил, а Стулле никогда не нарушал правила – если, конечно, ему за это не заплатили.

Веки у Митча затрепетали. Со стоном он поднялся на одно колено. На лбу у Суперинтенданта Стулле выступил пот облегчения. Митч-Кирпич встал и прислонился к канату.

– РАЗ! – выкрикнул Суперинтендант Стулле.

* * *

В вышине, примостившись среди часовых шестерёнок, Кассиан выливал остатки чёрной липкой жидкости на гигантскую спираль и балансир часов. Там, где жидкость касалась металлических поверхностей, она растягивалась липкими жгутами, совсем как жвачка или тянучка (и то и другое входило в её состав). Смесь растекалась по механизму, и он отвечал на это жутким противным скрежетом. Если бы вы присмотрелись внимательнее, вам бы показалось, что шестерни начали вращаться медленнее.

И вы не ошиблись бы.

Кассиан бросил опустевшую канистру в механизм и съехал по оттяжке дымовой трубы к люку, в глубине которого таинственно чернело нутро судна.

Дел было много, а времени в обрез.

* * *

Примула шагала по машинному отделению, крепко прижимая Королевского Михаила к своему розовому платьицу. Сегодня в машинном было жарче обычного, больше пара, громче перестук механизмов, раскатистей металлический лязг. Примула прижала к себе Михаила ещё крепче – даже без головы это был ласковый мишка.

На кухне она чувствовала себя как дома. В машинном отделении немного робела.

Но сейчас было не до страхов.

Она остановилась перед дверью кабины управления и передней правой лапой Королевского Михаила нажала кнопку. Изнутри раздался крик:

– НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! – И в расчищенных кружочках на стекле появились два вращающихся карих глаза. Примула показала Медведя.

Секундное затишье – если можно говорить о затишье в машинном отделении – потом истошный вопль изнутри:

– ДА-А-А-А-А! – Затем звяканье пяти снимаемых цепочек и скрежет десятка отпираемых замков. В дверях стоял Старшой, мотая подбородком, готовясь произнести какую-то неслыханную глупость.

Примула его опередила.

– Слушайте, принц, – сказала она. – Эго ваш Медведь, но даже вам должно быть понятно, что у него непорядок с головой. Не стану врать, мы украли части, которых у нас не было. Но это, конечно, ваш Медведь, и всегда был вашим, так что, на мой взгляд, вся эта петрушка с Состязанием – чушь собачачья. Если хотите быть глупым, корчить из себя благородного и короля, я отнесу его назад. А могу сшить его моей проворной иглой, и он будет как новенький. И забудем всю эту дребедень с Состязанием, и вы сможете сделать то, чего хочет Кассиан. Идёт?

Старшой шевелил пальцами, разрываясь между любовью и долгом.

– Так хорошо пахнет, – бормотал он. – Прафила есть прафила, но украден он у меня рефолюционерами, педняга, пез голофы. ПРИ АФАРИИ РАЗПИТЬ СТЕКЛО! – Он схватил молоток и с размаху разбил стеклянный ящик, где помещалась голова Королевского Михаила в позолоченной железной короне.

Осколки разлетелись по всей кабине. Голова выкатилась. Примула подхватила её.

– Один момент, – сказала она и, прищурив глаз, держа иголку против лампы, вдела в неё нитку.

Всё было сделано в два счёта.

– Получайте, – сказала Примула и бросила Старшому его Медведя.

– Не просать педнягу! – рявкнул Старшой.

И его захлестнула волна чувств.

Читатель, это было страшное зрелище. Огромный мужчина в синем с золотом мундире целовал своего мишку. Он обнимал его. Он нюхал его, капал на него слюнями и опять обнимал. Примула была вынуждена отвернуться.

И увидела Кассиана – одна бровь у него всползла чуть ли не до середины замасленного лба, на лице застыли ожидание и радостная надежда…

– НЕ-Е-Е-ЕТ! – взревел Старшой. – НИЧЕФО НЕ ПРОИСХОДИТ!

– Прошу проще…

– Я нажимаю жифотик, – заныл Старшой и нажал. – МОЙ АЛЖЕРНОН ДОЛЖЕН ГОФОРИТЬ: «ДОПРЫЙ ФЕЧЕР, ФАШЕ КОРОЛЕФСКОЕ ФЫСОЧЕСТФО. Я ЖЕЛАЮ ФАМ МНОГО ТРЕСКИ И СОФЕРШЕННО НИКАКИХ ФУЛКАНОВ». Но я ЖМУ и я ЖМУ и НИЧЕФО! Ни КИЛЬКИ, ни ГЕЙЗЕРА…

– Ох, – сказала Примула. – Неправильный Медведь. – И не успел принц Беовульф опомниться, как она выхватила из его рук заплесневелого мишку и бросилась к угольной куче.

– Что случилось? – спросил Кассиан. – У нас мало времени.

– Спокойствие, только спокойствие, – сказала Примула. – Мне надо поговорить с Маргариткой. Оставайся у вентилятора.

– Но…

Но Примулы уже и след простыл.

15

Секундная стрелка двигалась оченьмедленно. «Я схожу с ума?» – подумал Суперинтендант Стулле Ларсен, рефери. За вторую секунду отсчёта он успел вынуть из кармана сэндвич с сыром и съел его, особо не торопясь. Он сказал:

– Я не верю этим часам.

– Корабельное время есть корабельное время, – раздался голос Капитана, красивый, но очень флотский. А голос из толпы вопросил:

– МЫ ВЕРИМ КОРАБЕЛЬНЫМ ЧАСАМ?

– ДА-А-А-А! – взревела сотня глоток.

– Тогда СЧИТАЙТЕ!

– ДВА! – грохнула толпа.

Под жутковатый скрип и скрежет часов Суперинтендант Стулле съел второй сэндвич, ещё более не торопясь, чем первый…

– ТРИ!

И опять долгая пауза.

– В следующий раз громче! – крикнул из толпы чей-то голос Это была Маргаритка. Шнифера Брякнулла надо было разбудить, и громкий крик тут был бы как нельзя более кстати.

– Ч-ЧЕ… – зашипела публика.

– Рано! – крикнула Маргаритка. Кассиан переборщил с клеем. С часовой стрелки свисала длиннейшая чёрная сопля. Лунообразное лицо Гильдии-Строительницы с носом-кнопочкой было обращено к циферблату.

– …ТЫ-Ы-ЫРЕ-Е-Е-Е! – крикнула толпа, вторя двигавшейся ползком секундной стрелке.

– Жульничество! – крикнула Гильдия.

– Заткнись! – крикнула толпа. – Вали отсюда! – Поднялся невообразимый шум. Вспыхнули драки. Кто-то поджарил яичницу и съел её.

– ПЯТЬ!

– Вставай, Шнифер! – крикнула Маргаритка. – Поднимайся!

Но подниматься стал не Шнифер. Белый Ван Дал, словно маленькая уродливая обезьянка, полез наверх, к часам, цепляясь за тугую оттяжку дымовой трубы. Публика следила за ним, разинув рты. Чёрная жижа с часовой стрелки потянулась вниз, как жевательная резинка, и угодила прямо в огромный рот Гильдии-Строительницы.

– Патока! – крикнула Гильдия, сладострастно чавкая. – Ням, ням, ням! – и больше ничего не смогла произнести, потому что Замедлительная Жижа Кассиана намертво слепила её челюсти. А наверху Белый Ван Дал уже добрался до часов. Он сгрёб немного клея в свою жестянку для табака, часть попала ему на руку, и тыльной стороной ладони он утер нос.

– ШЕСТЬ! – выкрикнул Стулле Ларсен, а вместе с ним и хор внизу.

– Жульничество! – завопил Белый Ван Дал, вернее, хотел завопить. Ибо клей попал с его руки на нос, с носа на губы, и получилось у него только: «ЖЖЖЖЖЖ», как у шмеля. Так он и висел там, в безоблачной синеве, жужжа, со склеенными губами.

* * *

– Похож на ленивца, – заметила Маргаритка.

– Только медленней, – сказала Капитан. – Боже мой. – Её красивые красные губы были плотно сжаты, костяшки пальцев приобрели цвет слоновой кости. – Если до конца счёта он сумеет доказать, что часы испорчены, тогда дело труба. Конечно, будет дискуссия о корабельном времени, но…

– Шнифер моргнул! – крикнула Маргаритка. – Точно, моргнул!

И в самом деле, там, на брезенте, крохотные ракушки Шниферовских век едва заметно дрогнули.

– Сейчас проснётся, – сказала Маргаритка.

Капитан вздохнула.

– И что тогда?

* * *

Наверху Белый Ван Дал занялся делом. Губы у него были по-прежнему склеены, но он вытащил из кармана маленький мастерок. Этим орудием своего строительного труда он выскреб замедлительный клей из своей табачной жестянки и намазал им свои подошвы. Затем он встал на трос, опрокинулся вперед и повис на нём вниз головой, прямо над рингом. Толпа ахнула. Очень медленно, на тягучих шнурах Кассианова клея Белый Ван Дал начал спускаться к крошечной фигурке, распростертой на брезенте. И всё это время что-то делал своими толстыми татуированными руками.

* * *

Кто-то дернул Маргаритку за рукав. «Эй!» – прошептал чей-то голос. Голос Примулы.

– Чего? – раздраженно спросила Маргаритка.

– Медвежья пищалка, – сказала Примула.

– Какая пищалка?!

– Её не хватает. Она была в животе. Теперь её нет.

– А, – сказала Маргаритка и машинально сунула руку в карман своего форменного коричневого пальто.

Рука её наткнулась на что-то металлическое и кругленькое. Наморщив лоб, она вытащила этот предмет. Он походил на маленькую шарманку и вполне мог быть странной, мудрёной (Маргаритка вспомнила, как что-то упало на пол «роллс-ройса» – выпало из медвежьего пуза; она тогда подобрала это, сунула в карман… да, из пуза) медвежьей пищалкой или голосовым аппаратом.

– Кхе-кхе, – сказала Примула. – Капитан?

– Что?

– Мне нужен грабитель, который умеет бросать.

– Конечно, конечно, – рассеянно отозвалась Капитан. – Брюс играл в крикет за Австралию. Бросал отлично и бегал отлично, в том числе, из тюрьмы. Брюс!

Подошел Брюс. Примула дала ему инструкции. Брюс почесал в затылке.

– Этот вентилятор? – Он показал пальцем.

– Этот вентилятор. – Маргаритка с трудом удержалась, чтобы не сказать, что пальцем показывать неприлично, и это (то, что всё-таки удержалась) её очень порадовало.

Брюс взял голосовой аппарат Королевского Михаила, размахнулся и бросил. Описав в воздухе дугу, серебряный барабанчик попал точнехонько в красное жерло вентиляционной трубы и пропал из виду.

– СЕМЬ! – гаркнула толпа.

* * *

– СЕМЬ! – донеслось откуда-то сверху.

Кассиан посмотрел наверх. В вентиляционной трубе что-то стучало и позвякивало. Потом оттуда вылетел маленький серебряный барабанчик. Кассиан поймал его на лету, сунул в щель, прорезанную в животе Королевского Михаила, и побежал к кабине управления. Он поднял Медведя над головой. Глаза Старшого завращались. Кассиан нажал на медвежий живот. «ДОПРЫЙ ФЕЧЕР, ФАШЕ КОРОЛЕФСКОЕ ФЫСОЧЕСТФО, – сказал Медведь. – Я ЖЕЛАЮ ФАМ…»

Дверь с грохотом распахнулась. Любвеобильные руки протянулись к Королевскому Михаилу.

– ЗДРАФСТФУЙ, ДРУЖОК! – вскричал механик, обнимая старого друга.

– Теперь дело за вами, – сказал Кассиан.

* * *

– Что это он делает? – спросила Примула.

– Страшно подумать, – ответила Капитан, словно уже подумала, и ей это не понравилось.

– Что это? – сказала Маргаритка.

Все замерли. На мгновение стало тихо.

Потому что глубоко-глубоко у них под ногами, под стальной палубой, в таинственных недрах судна что-то шевельнулось. Как будто произошло крохотное землетрясение или где-то далеко в доме хлопнула дверь.

И прекратилось, как будто ничего и не было.

– Просто усадка, – сказала Капитан. Она была очень, очень бледна. – Кстати, где ваш брат?

* * *

Маргаритке было нетрудно полюбить Капитана. И это было странно, потому что Маргаритка никогда никого особенно не любила, кроме разве что брата и сестры. Чувство было непривычное, а поскольку она к нему не привыкла, оно вылилось в беспокойство за всю работу, которую следовало сделать на корабле, за бедных добрых грабителей-нянь, которые будут несчастны и будут страдать, если им придётся покинуть их корабль, или попасть в тюрьму, или ещё что-нибудь.

Боже мой,думала Маргаритка, привыкшая брать вину на себя, поскольку её годами воспитывали няни. Фактически, это я во всём виновата.

Потом оказалось, что она держится за руку Капитана, а Капитан держится за неё.

– ВОСЕМЬ! – гаркнул Суперинтендант Стулле Ларсен. На ринге Шнифер Брякнулл встал на колено.

– О-о! – взревела толпа.

Шнифер опять упал.

– А-а! – застонала толпа.

* * *

Внизу, в машинном отделении «Клептомана», Кассиан стоял перед огромной панелью, сверкающей полированной медью. Вокруг него стояли его отборные помощники, все как один – механики высочайшей квалификации: взломщики сейфов, железнодорожные налетчики и специалисты по банковским подкопам. Рядом с ним, блаженно улыбаясь, стоял Старший Механик, кронпринц Беовульф Исландский, с Королевским Михаилом на руках.

– Доложите обстановку, – сказал Кассиан в переговорную трубку.

– Уровень воды сравнялся, командир, – раздалось в трубке.

Для Кассиана это было кульминационной точкой проделанной работы. Разумеется, он знал о лайнерах всё, потому что в своё время прочел «Книги знаний» Артура Ми от «В» до «Я» («А» и «Б» погибли во время одного эксперимента).

Вот его список предстартовых процедур:

1. Всё смазать.

2. Уравновесить бункеры, особенно номер 9, переместить содержимое в номерах 2,3,4 и 7 для оптимальной устойчивости (по левому борту нечетные, по правому – четные номера).

3. Проверить переговорные трубки.

4. Проверить масло, воду, другие топлива, генераторы, провиант, простыни, одеяла, спасательные шлюпки, масло, сыр и все вспомогательные механизмы.

5. Снова проверить переговорные трубки, а также телеграфы в машинном отделении.

6. Проверить ворота дока.

7. Разжечь топки.

8. Убедить Старшего Механика, чтобы он включил Главный Рубильник.

9. Это всё.

* * *

Все эти годы «Клептоман» простоял в доке – огромном бассейне с воротами в дальнем конце, так что независимо от приливов и отливов вода в доке всегда держалась на одном и том же уровне. Сегодня утром Кассиан послал портовую бригаду к воротам шлюза, чтобы открыть люки: если через них пойдёт вода, её уровень в доке станет таким же, как снаружи. Когда уровень в доке установился, отворились громадные ворота, и перед «Клептоманом» открылся выход в море.

После того как восстановили Михаила, Кассиан перешел к пульту управления.

– Доброе утро, Палец, – сказал он.

– Доброе утро, командир.

– Пары подняты?

– Пары подняты.

Ранним утром он распорядился развести пары. Из норок и щелей, с чёрных лежанок в бункерах высыпали кочегары – золотоискатели, кладбищенские воры, охотники за кладами и прочий отстой уголовною мира, годный только на то, чтобы орудовать лопатой. Потом два-три поджигателя-пиромана побросали в просторные топки подвернувшуюся под руку бумагу и палки. Сверху посыпался уголь, занялся, разгорелся; жар охватил котельные трубки; вода закипела, превратилась в пар, и теперь он ждал за вентилями, когда его впустят в огромные цилиндры, а поршни приведут во вращение огромные валы, протянувшиеся через всю корму, и – в свою очередь – насаженные на них пятиметровые бронзовые винты. В своё время эти винты протащили «Клептоман» через Атлантику за рекордные шесть дней.

И вот сейчас, двумя часами позже, стрелки манометров подползали к красной отметке.

Кассиан открыл переговорную трубку:

– Доложите.

Из одной трубки доносилось стоголосое «Жульничество!», другая, которую слушал Кассиан, сказала: «Ворота открыты, командир. Мы готовы».

– Так, – сказал Кассиан. – Привод?

– Все системы в норме, командир, – сказал Палец.

– Мостик? – сказал Кассиан в переговорную трубку.

– Все на месте и готовы.

– Здесь – тоже.

– Тогда самый малый назад, – сказали с мостика.

– ЖУЛЬНИЧЕСТВО! – ревела далекая толпа.

«Дзынь!» – звякнул телеграф.

Пар ворвался в цилиндр. Повернулись блестящие кривошипы. Огромный корабль пришёл в движение.

* * *

Всё это время Белый Ван Дал висел на медленно растягивающихся шнурах Кассианова клея. Наконец люди увидели, что он делает. Он вытащил из-за уха карандаш и, преодолевая сопротивление клея, принялся писать на кафельной плитке размером 10x5 сантиметров, которую постоянно носил в заднем кармане своих грязных, вечно сползающих джинсов. Под ним был белый квадрат ринга; Митч-Кирпич неторопливо закусывал в своем углу, роняя на брезентовый пол рыжие кирпичные крошки. Суперинтендант Стулле Ларсен склонился над крохотным распростертым Шнифером; глаза у того опять были закрыты.

И вдруг открылись.

Они смотрели прямо вверх, и радужка со всех сторон была окружена белками. Вот они сфокусировались на спускающемся Ван Дале. Стулле Ларсен проследил за его взглядом и тоже посмотрел наверх.

И увидел – в обратном порядке – следующее: часы, два шнура клея, Белого Ван Дала и кафельную плитку 10x5 сантиметров у того в руке А на плитке – громадные каракули: «ЖУЛЬНЕЧСТВО. ОФЦАЛЬНЫЙ ПРОТЕТ».

Если не обращать внимания на правописание, формулировка была достаточно четкой.

– ОСТАНОВИТЕ БОЙ! – рявкнул Суперинтендант Стулле.

«Клептоман» снова вздрогнул. И тронулся.

На этот раз он не остановился.

* * *

Толпа ахнула и замерла. С корабельных надстроек поднялась туча чаек. Они и так уже нервничали из-за гама, а теперь с криками взвились в воздух и наблюдали своими безумными жёлтыми глазами за тем, как громадина величиной с городской квартал, долгое время служившая им домом, грузно заскользила между пирсом и складами. Они кружили, белые на фоне ослепительно-голубого неба, а громадина между тем перестала двигаться задом и двинулась передом, нацелясь носом аккурат в длинный чёрный рукав, который вёл в открытое море.

Чайки подумывали о том, чтобы снова сесть на судно. Они нерешительно летали между чёрными столбами дыма, поднимавшегося из труб, – им не очень-то хотелось садиться.

Жизнь у чаек сурова и полна неожиданностей. Чайки хорошо чуют неприятности ещё до того, как они случились.