Текст книги "Милые Крошки"

Автор книги: Сэм Левеллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

11

Это, и в самом деле, было чудо.

Ковш смахнул диван. Диван смахнул Маргаритку. Словно от удара колоссальной боксерской перчатки, она вылетела в окно, упала на землю, перекатилась и тут же вскочила. Оглянувшись на дом, она увидела тучи пыли и зияющие проломы. На глазах у неё второй этаж с грохотом обрушился вниз.

Возвращаться туда не было смысла. Она провалила дело!

Маргаритка поплелась к «ягуару», который медленно ехал ей навстречу На душе было погано.

Теперь у банды Белого Ван Дала больше частей Королевского Михаила, чем у нянь-грабителей, и добыть им осталось только торс. Маргаритка представила себе, как разочарованы будут на корабле, и задрожала. Это было очень непривычное ощущение.

И вот что ещё ей пришло в голову. Она не справилась с заданием потому, что проявила доброту и участие к маленьким Торкилю и Юте.

Что же такое с ней творится?!

Расстроенная и встревоженная, Маргаритка погрузила коляску в багажник «ягуара», села рядом с водителем, опорожнила карманы от разных ювелирных изделий и золотых зажигалок, и её повезли восвояси.

– Погляди-ка, – сказал няня Пит, когда они выезжали на дорогу.

Маргаритка поняла, что её хотят развеселить, но всё равно поглядела. Сквозь кусты за скамейкой ломилась какая-то грузная фигура: трещали ветки, взлетали перепуганные птицы. Потом из пролома в живой изгороди появился широкоплечий человек; на нём была зелёная форменная одежда с белым крахмальным воротничком и манжетами, сильно запачканный белый фартук и коричневый котелок. Маргаритка с благоговейным ужасом наблюдала, как няня Пирпонт зигзагами выходит на дорогу. Три Сонных Пирожка должны были отправить её в Царство Сладких Грёз как минимум на несколько дней, и вот тебе на – движется собственным ходом, почти как новенькая… (няня Пирпонт упала…) если не считать легкого головокружения.

Няня Пирпонт встала, отряхнула коленки и принялась озираться вокруг, отыскивая маленьких Офисов, чтобы мучить их дальше. Но увидела только грибовидное облако пыли, поднимающееся над их жилищем. Она стояла и смотрела на него мутным взглядом. Крючковатый нос её почти уткнулся в бульдожью челюсть, глупость тускло плескалась в глазах: судя по всему, няня Пирпонт пыталась сообразить, что тут, к лешему, происходит.

– До, ре, – тихонько произнес няня Пит, как бы размышляя вслух.

– Ты это о чём?

– До-ре-ми, посмотри, – рассеянно сказал Пит.

В пыльном облаке обозначилась какая-то форма: очертания огромного белого фургона. До них донёсся скрежет шестерён и раскатистый грохот, словно выстрелила крупнокалиберная пушка или сдетонировала горючая смесь в гигантском двигателе. Грохот сменился надсадным рёвом, форма обрисовалась более отчетливо, и на дорогу выехал белый фургон. За ним тянулся хвост сизого дыма. Даже без подсказки Кассиана Маргаритка поняла, что поршневые кольца сносились ко всем чертям. По меньшей мере два из восемнадцати колес были спущены, а громадный капот покрыт пятнами ржавчины, словно заболел железной корью. За потрескавшимся ветровым стеклом болталась пара обшарпанных игральных костей. Это было возмутительное зрелище.

Во всяком случае, так, по-видимому, считала няня Пирпонт. Она мрачно стояла посреди дороги, словно собираясь спросить, почему, ради всего святого, на этой машине нет ни розовых кроликов, ни голубых слоников. Когда фургон был уже совсем близко, она подняла широкую красную ладонь, чтобы остановить его. Так, с простертой дланью, она и угодила под фургон; тот сшиб её ржавым радиатором, распластав по земле, и загрохотал дальше.

– Боже мой! – вскричала Маргаритка, потому что хорошие дети и няни никогда не чертыхаются, и отвернулась.

– Цела, – сказал няня Пит. – Громадный дорожный просвет у этого белого фургона. Не отдавил ей ноги и даже кости не размолол. Смотри, поднялась!

И в самом деле, няня Пирпонт села. Котелок насунулся ей до самого подбородка, и она грозила кулаком большому чёрному дрозду, видимо, приняв его за белый фургон. С ног до головы она была в чёрном масле, вытекавшем из дырявого мотора.

– Я УВОЛЬНЯЮСЬ! – крикнула няня Пирпонт. Потом встала, шатаясь, вломилась в гущу рододендронов, и больше её никто никогда не видел.

– Домой, братан, – сказал себе няня Пит, склоняясь к самому рулю. Взвизгнув шинами, «ягуар» сорвался с места и помчался по дороге, бешено виляя. Через полчаса Маргаритка уже вылезала из грузовой сети на палубу «Клептомана».

– С победой? – спросила Капитан, стройная в тёмно-зелёном атласном платье, под цвет её глаз. В изящно наманикюренной руке она держала сбивалку для коктейлей с какой-то изумрудной жидкостью внутри.

– Наоборот, – сказала Маргаритка. – Они захватили левую лапу. Я проклинаю себя.

– Никогда этого не делай, – сказала Капитан.

– Мне очень жаль, – сказала Маргаритка, – и, если позволите, я постараюсь это исправить.

– Ну конечно же, – сказала Капитан. – Коктейль? Нет? Что ж, полагаю, тебе виднее. – И она ушла вниз.

Спустя некоторое время Крошки услышали приглушённые звуки рояля.

– Блюз «Грозовой понедельник», – сказала Маргаритка.

– Похоже, она не в духе, – сказала Примула.

– Поразительно острое трагическое чувство, – сказал Кассиан.

Маргаритка понимала, что дела идут нехорошо, совсем нехорошо.

* * *

Кассиан основательно ознакомился с машинным отделением. Всё, от глыбы угля до предохранительного клапана, включая полный промежуточный список бункеров, топок, труб, поршней, шатунов, клапанов и конденсаторов, расположилось в его голове в железной и медной математически строгой логической последовательности. Он и впрямь думал, что может развести пары и запустить машину с первой попытки; только вот Главным Рубильником распоряжался Старший Механик, а без Рубильника, как известно, – никуда.

В тот день, когда Маргаритка опростоволосилась у Офисов, Кассиан сидел в шезлонге между двумя благоухающими кучами угля, вытирал грязные руки концами и думал о конденсаторах низкого давления, как вдруг у него возникло очень странное чувство. Как будто кто-то направил на него луч фонарика, вот только луч этот был невидимого света. Подняв голову, Кассиан увидел глаза Старшого; сейчас они не вращались, а были устремлены прямо на него.

Кассиан приветственно поднял руку.

Старшой моргнул.

Кассиан встал и прошел между угольными кучами к кабинке управления. Вынув из кармана палочку, он нажал ею медную кнопку. Дверь немедленно отворилась.

– Заходи, – сказал Старшой. – У тепя польшие механические спосопности, я думаю. Чашку чая?

– Не откажусь, – сказал Кассиан, с любопытством озираясь. Тут были колоссальные ряды переключателей, целые семьи медных колес всевозможной величины, водомерные стёкла, шкалы и ещё что-то похожее на модель «Клептомана», беспрерывно бегавшее по озеру ртути. И часы – десятки часов, развешанных по стенам, тикали вразнобой и невпопад.

Старшой и Кассиан минут пять поболтали о механизмах. Потом Старшой взял железный чайник и поднёс его к медному крану; оттуда хлынул кипяток. Старшой дал чаю настояться, потом налил в чашку, добавил сгущённого молока и протянул Кассиану.

– А сами не выпьете? – спросил Кассиан.

Глаза Старшого слегка крутанулись.

– Я ненафижу чай, – сказал Старшой.

Кассиан отпил и сказал:

– Вкусный.

– Фкусные фещи я ненафижу тоже, – сказал Старшой.

Кассиан вежливо поднял бровь, интересуясь, нет ли где печенья.

– Я почти фсё ненафижу, – сказал Старшой. – Ненафижу фот эти пускофые фентили, потом регуляторы клапанов, потом датчики уровня масла ф подшипниках, потом измерители…

– Вы не могли бы повторить? – подобострастно спросил Кассиан.

– Да, я мог пы! – закричал Старшой. – Ты приходил сюда для чая, а не учиться запускать корапль. Я ненафижу процедуру запуска, – сказал он. Глаза его заметно вращались. – Плюс, я ненафижу капитан, команда, грапители, кочегары, моя одежда, мои ноги, ненафижу меня, проклятую рефолюцию, людей – фсё.

– Ага, – сказал Кассиан, обратив внимание на капризно выпятившуюся нижнюю губу Старшого, и подумал, что любой ребёнок, хотя бы наполовину воспитанный няней, мог бы, особо не напрягаясь, в пять минут довести его до белого каления. Конечно, это было не очень умно, но, выяснив, как действует та или иная вещь, Кассиан почти не мог удержаться от того, чтобы тут же не привести её в действие. Он показал на голову Медведя в стеклянном ящичке. – Выходит, вы и Королевского Михаила ненавидите?

– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! – взревел Старшой. – Я ЛЮПЛЮ ЕГО! ОН МОЙ МЕДВЕДЬ! ХОРОШО ПАХНЕТ, И ДОПРЫЙ, ОЧЕНЬ ДОПРЫЙ!

– А если кто-то найдёт остальные части и сложит их вместе?

– Я пуду молиться на этого челофека. Пуду делать фсё, что он захочет, до конца дней.

– Очень хорошо, – сказал Кассиан. Он взглянул на свои часы. – Ух, сколько времени! Спасибо за чай, Старший Механик.

– Не за что. Как же я ненафижу этот чай!

Кассиан подошел к двери, и тут все кукушки в часах закуковали разом.

* * *

– Надо собрать для Старшого части Медведя, – сказала Маргаритка.

– Почему? – спросила Примула.

– Потому что не можем же мы вечно стоять у берега, – сказал Кассиан.

– Почему? – спросила Примула.

– Потому что это судно, а суда должны плавать по миру.

– Не обязательно, – сказала Примула. – Мне и тут хорошо. И Шефу тоже.

– А ты никогда не задумывалась, – сказала Маргаритка, – откуда берется пища?

– Из кладовки, – сказала Примула. – Знаешь ли, я не глупая.

– Напротив, – тактично возразила Маргаритка. – Всё не так просто.

– Маргаритка, ты права, на нас лежит колоссальное бремя ответственности, – произнес чей-то голос. Он принадлежал няне Питу, который случайно забрел в тёплый уголок возле второй трубы, где сидели Крошки. – Нас, действующих нянь, осталось всею три. Всё-таки большая нагрузка. Не знаю, надолго ли нас хватит…

– Грабёж под видом нянь не единственный способ. Чем плоха кража со взломом? – сказал Кассиан.

– Или вооруженный налет? Или типа разбой на улицах? – сказала Маргаритка.

– Да как-то духу не хватает, – ответил няня Пит. – По правде говоря, большинство у нас, можно сказать, добрыеграбители. А вы, ребятки, показали нам, чего достигла цивилизация, и ваше мастерство прям пугает.

– Хочешь сказать, это наш недостаток?

– Да нет, – сказал няня Пит, – просто все мы тут думали, что мы типа злодеи, негодяи и всё такое. Но с тех пор, как вы появились на борту, стало ясно, что мы ещё любители, а настоящие мастера – вы.

– Приятно слышать, – порозовев, сказала Маргаритка.

– В натуре, – сказала Примула.

– Вы нам льстите, – сказал Кассиан.

– Но у нас есть затруднение, – сказал няня Пит Фраер. – Нам нужны части Медведя, которые оказались у строителей, и трудность в том, как их добыть.

– Мы как раз об этом говорили. Но Капитан должна знать.

– М-м, ну, – сказал Пит. – То есть, я хотел сказать, конечно.

– Так как? – спросил Кассиан.

– Вероятно, Состязание, – сказал Пит.

– Состязание?

– Извините, – сказал Пит. – Мне надо идти. Да и вам уже хорошо бы сайку к разблюдую.

– Простите?

– Сайку. Лейку. В койку. Пора на боковую.

– Ах. Боже мой! – сказала Маргаритка, взглянув на часы. – И в самом деле!

И они пошли, ангелы, а не дети.

* * *

После они лежали на своих позолоченных кроватях и смотрели на серебряный диск луны, светившей в иллюминатор.

– Знаете что? – сказал Кассиан. – Что-то тут чудн о.

Примула сказала:

– Тут всё чудн о, если хотите знать.

– Ты это о чём? – спросила Маргаритка.

– Когда Королевский Зад появился в детской?

– Всегда там был, – сказала Примула.

– Нет, – возразила Маргаритка. – Ты уже родилась. Но была ещё младенцем. Маленькая, мало что понимала.

– Много, – сказала Примула.

– Мало! – сказал Кассиан.

– Мно…

– Дети! – крикнула Маргаритка, и это было как щелчок няниной подвязки. – К чему ты клонишь, Кассиан?

– Странно это, вот к чему. В смысле, появился он, по-моему, тогда же, когда мама-секретарша.

– Значит, после того, как ушла настоящая мама.

– Типа да. Странно.

– Что?

– Вся эта история с лотереей. Я хочу сказать, Капитан умница, что запомнила, кто разодрал Михаила.

– Такое не скоро забудешь, – сказала Маргаритка.

– Я знаю, как они развлекаются, – сказала Примула. – Хотя бы мама-секретарша… Ну да. Это был приятный вечерок. Там были леди Гроб д′Артур и лорд Лакей, и лорд Лакей сказал: «Посмотрите на этого жареного павлина, я готов его съесть целиком», – и леди Попаперси так смеялась, что я подумала, она лопнет, ха, ха, ха!

– Ха, ха, ха, – угрюмо повторил Кассиан.

– Ха, – сказала Маргаритка. Конечно, Примула была права. – Мне это глубоко безразлично.

– Лучше об этом не думать, – сказал Кассиан.

– Вот именно, – сказала Примула. – Главное – раздобыть части Медведя. Я их сошью.

Маргаритка и Кассиан кивнули в темноте. Шила Примула почти так же страстно, как стряпала.

– И поплывем! – сказала она.

– Поплывем, – подхватила Маргаритка.

– К далеким горизонтам, – сказал Кассиан. – Но сперва собрать Медведя!

Наступило молчание; свет луны серебрил парчовое покрывало.

– А какое, вы думаете, у них состязание?

– Не состязание – Состязание, – сказала Маргаритка.

– Понятия не имею, – сказала Примула.

И снова наступила тишина. Потом кто-кто всхрапнул. Потом снова тишина. Потом наступило утро.

– Оп-ля-ля! – кричала Примула, устраивая пенную бурю в исполинской ванне. – Что нас ждёт сегодня?

– Много чего, – откликнулся Кассиан.

И, конечно же, не ошибся.

* * *

На завтрак была хитроумная смесь овсянки с большим количеством кленового сиропа, пармская ветчина, омлет и тропические фрукты. Основательно подкрепившись, Крошки отправились по своим делам: Маргаритка в Кабинет Подготовки Нянь, Примула на кухню, а Кассиан в машинное отделение – словом, в привычные миры.

Но все они как будто слегка изменились. По дороге к Кабинету Подготовки Нянь Маргаритка с удивлением увидела в отдалении некое неясное свечение; но свечение оказалось не в отдалении, а только выглядело так из-за своей небольшой величины. На самом деле это был Шнифер Брякнулл: он прыгал через скакалку с такой быстротой, что веревочка слилась в серебристый прозрачный пузырь, примерно как крылья летящего шмеля.

– Что это вы делаете? – сказала Маргаритка Строгим Няниным Голосом.

– Шоль, перец, горчица, укшуш, – с ужасающей быстротой протараторил Шнифер. – Хорошо на меня дейштвуют, Н. Маргаритка.

– А, – сказала Маргаритка и, хмурясь, пошла дальше.

Примула приступила к разработке печенья под названием «Ангельско-Демонский Сюрприз-Мечта». Потом ей понадобилось посоветоваться насчёт глазури, и она, лавируя между плитами, пошла к своей подруге Софии Спёрле, которая всю неделю изготовляла кондитерскую копию Сикстинской капеллы, включая потолок и всё остальное прочее. Тем не менее, София на минутку оторвалась от капеллы. Вместо изящного наряда мойщицы на ней был неприятный серый тренировочный костюм, и она взбивала жидкое тесто.

– Что это? – спросила Примула.

– Крутой Пирог, – сказала София, угрюмо выставив красивый подбородок.

– Но зачем? – удивилась Примула.

– Круче замесишь, дальше уедешь, – отрезала София.

И больше ничего не сказала.

Когда Кассиан пришёл в машинное отделение, Старший Механик сидел у себя в кабинке. Он сидел в золотом кресле, скрестив руки на груди. Над его головой торчал плохо нарисованный плакат с одной единственной фразой: НЕ ХОЧУ.

– Не хотите чего? – поинтересовался Кассиан.

Старшой нажал кнопку. Плакат повернулся. На другой стороне его было написано: НЕ БУДУ.

Дверь захлопнулась. Кассиан вздохнул и пошел доводить до ума охладитель масла номер два и упорный подшипник. По дороге он услышал частый стук, как бы двигателя. Но Кассиан знал все двигатели на «Клептомане», и такого он раньше не слышал. Поэтому он пошёл выяснять.

Стучал не двигатель. Стук производил кулак Большого Багажа. Большой Багаж бил по громадному мешку с углём, подвешенному к балке. В мешке была дыра, и оттуда тонкой струйкой сыпалась мелкая угольная пыль. Насыпалась уже изрядная кучка.

– Что это ты делаешь? – спросил Кассиан.

– Хур, хур, – ответил Большой Багаж, смущённо улыбаясь.

Ну ладно, дробит человек уголь. Но почему кулаками, а не молотком? И с какой радости – в мешке? Кассиан хотел продолжить расспросы, потому что во всём любил докопаться до самой сути, но тут жутко загоготала судовая трансляция.

– АТАНДА, – произнес металлический голос. – АВАРИЙНАЯ ТРЕВОГА. БОЛЬШОЙ БАГАЖ, КАССИАН И ДЕЖУРНЫЕ НЯНИ – НЕМЕДЛЕННО НА СТАРТОВУЮ ПЛОЩАДКУ. ЧИСТЫМИ – А ЭТО ЗНАЧИТ С ЧИСТЫМИ УШАМИ И ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ. В ТЕМПЕ, В ТЕМПЕ, В ТЕМПЕ!

Кассиан и Большой Багаж побежали.

12

– Маргаритка, – сказала Капитан в конце инструктажа. – Назначаю тебя Командующим Операцией. Это последняя часть Михаила, и она нужна нам позарез.

– Но мы же не можем просто взять и туда явиться, – сказала Маргаритка. – Нас не вызывали. Вы же знаете, каковы няни. Охраняют свою территорию. Как росомахи.

– Я туда звонила, – сказала Капитан. – Вчера.

– И?

– Она немного лошадница, няня Гризли, – сказала Капитан. – Я дала ей наводку. Предложила стащить тиару леди Олрайт, снести в ломбард, а деньги поставить на лошадь по имени Пьяная Вишня в забеге в два сорок в Ланчтауне.

– Но откуда вы знаете, что Пьяная Вишня не выиграет?

– Они почти никогда не выигрывают, – сказал няня Пит. – Вдобавок твоя сестра состряпала мешочек Медленной Отруби, и мы послали Эрика-Пигмея, переодетого помощником конюха. Он накормил лошадку отрубями, и Вишня теперь – твоей маме бабушка.

– А мы почти не помним маму, – грустно сказала Маргаритка.

– Что делать, – сказала Капитан, положив ей руку на плечо. – Жизнь – не гладкая дорожка, и я сочувствую вашей маме. Но важно то, что сейчас четыре тридцать и Пьяная Вишня всё ещё бежит, а остальные лошади отдыхают от праведных трудов в своих стойлах, и у няни Гризли небольшое нервное расстройство, и ты заходишь туда, как Флинт.

– Флинт? – переспросила Маргаритка.

– Так, один коллега, – уклончиво пояснила Капитан. – А, вот и остальной Элитный Отряд. Отправляйтесь, и Бог вам в помощь!

* * *

Кассиан едко попахивал мылом, но по-прежнему с ног до головы был в машинном масле – ничего необычного, да и поделать с этим ничего было нельзя.

– Крупное дело, – сказала Маргаритка.

– А?

– Замок Олрайт. Последняя конечность Михаила или, точнее, торс. Имеем шанс сравняться. Капитан говорит, будет непросто. Поэтому – Элитный Отряд.

Кассиан посмотрел на отражение в блестящем чёрном борту «ягуара». Четыре фигуры. Четыре пары тяжёлых башмаков, четыре пары толстых чулок, четыре форменных коричневых платья с белыми фартуками, четыре крахмальных воротника, четыре коричневых пальто, четыре котелка. Они уселись в «ягуар». «Ягуар» стал спускаться на набережную; Шнифер Брякнулл болтал с ними, вися в грузовой сети. Большой Багаж сел за руль, няня Пит – на откидную скамеечку. Багаж завел двигатель. «Ягуар», мурлыча и пованивая горелой касторкой, выехал через железные ворота.

– А вот и они, – сказал Кассиан.

И в самом деле, за три квартала от них развернулся и поехал следом громадный, весь в пятнах ржавчины, белый фургон.

– Самый малый ход, – сказала Маргаритка.

– Хур, хур, – отозвался Большой Багаж, отпуская педаль газа.

«Ягуар» сбавил скорость. Белый фургон – тоже. Так они и ползли по юроду, один за другим.

– Что теперь будет? – поинтересовалась Маргаритка.

– Большой задний подшипник полетит, судя по звуку, – Кассиан вынул блокнот. – Что они в нём везут?

– Экскаватор. Бульдозер. Самосвал.

Карандаш Кассиана забегал по странице, производя вычисления.

– Тридцать восемь тонн… скорость света… центр масс… расширение Вселенной… примем «пи» за 3,14… так, хорошо… Где ближайшее дерево?

Они уже выехали за город.

– Вон там, – с некоторым раздражением ответила Маргаритка. Всё-таки Кассиан иногда бывает такой ленивый. Сам, что ли, не может найти дерево?!

– Не то, – сказал Кассиан, тоже с раздражением.

– Приехали, – сказал няня Пит. – Замок Олрайт.

– Хур, хур, – сказал Большой Багаж, на тихом ходу проехав между двумя мраморными колоннами со львами наверху.

Фургон как будто прибавил скорость. Маргаритка подумала, уж не таранить ли собрался?

– Что ты намерен делать? – спросила она.

Лоб у Кассиана как будто слегка вспотел.

– Нет ли тут реки? – сказал он. – Может, декоративный мостик?

– Нет декоративного мостика, – сказал няня Пит. – И реки нет.

– Тогда, значит, деревья, – сказал Кассиан.

Дорога пошла лесом.

– Медленнее, – сказал Кассиан. Направо отходила совсем узкая дорожка. – На эту.

Большой Багаж повернул руль. «Ягуар» свернул на узкую дорожку. Белый фургон с рёвом и грохотом, выплевывая клубы сизого дыма, повернул следом; радиатор его ухмылялся ржавой ухмылкой, заполнившей всё зеркальце заднего вида. Деревья по обеим сторонам дорожки сдвинулись теснее.

– Он догоняет, – с испугом сказала Маргаритка. Потом: – Он остановился.

– Не остановился, – сказал Кассиан. – Застрял.

Маргаритка оглянулась: белый фургон накрепко засел между двумя дубами.

– Хорошо водишь, Багаж, – сказал Кассиан.

– Хур, хур, – отозвался Большой Багаж, весело помахав фургону из окна.

Белый фургон помахал в ответ. Но не весело и не рукой, а злобно и ковшом экскаватора.

– Принялся за деревья, – сказал Кассиан. – Скоро освободится. Газу, Багаж.

Багаж поддал газу. «Ягуар» понёсся по длинной прямой дорожке через холмистый парк с оленями. Впереди замаячили белые башни замка Олрайт. Из бойницы в стене пыхнуло дымом, и что-то просвистело над крышей «ягуара».

– Провалиться мне, – сказал няня Пит. – Кто-то по нам стреляет. Из пушки.

Губы у Маргаритки вытянулись в ниточку.

– Пистолеты гадкие, но аккуратные, – сказала она. – Пулеметы мерзкие, но иногда их можно понять. А пушки и подлые, и неопрятные, и неточные, и вовсе отвратительные. Я категорически против пушек. Останови машину.

Она вылезла, решительно прошагала по подъемному мосту и остановилась под аркой. Из бойницы за ней подозрительно следили голубые детские глаза. Дворецкий в полосатом жилете открыл громадную клепаную дверь. Маргаритку поглотил сумрак.

– Вот пошла храбрая маленькая женщина, – сказал няня Пит.

Подхватив сумку с набором гаечных ключей, Кассиан рысью устремился за сестрой. Что-то подсказывало ему, что ей понадобится помощь. Большой Багаж припарковал «ягуар» за оказавшимся поблизости бункером. Потом они с няней Питом поглубже натянули котелки, схватили мешки для добычи и тоже двинулись к замку.

* * *

В замке Олрайт всё оказалось примерно так, как и представляла себе Маргаритка – надменный дворецкий, оленьи рога на стенах; кочерги, инкрустированные бриллиантами, поблескивали в огромном мраморном камине.

– Мисс Генриетта в детской, – процедил дворецкий. – Барин Артур на западной стене. Её светлость просили напомнить вам, что барин Артур нежный ребёнок и нуждается в постоянном внимании и заботе. То, что он стреляет по людям из пушек, надо воспринимать как вопль о помощи.

– А когда вернется её светлость?

– Её светлость не сказали, – ответствовал дворецкий. – Её светлость и его светлость отбыли в Шотландию охотиться на диких животных. Обычно это занимает месяц или около того. Иногда больше.

– Ага.

– И осмелюсь заметить, – сказал дворецкий, – желаю удачи, птичка, ибо она вам понадобится. Няню Гризли увезли в психиатрическую лечебницу сегодня ровно в четыре пополудни, и сразу же началась стрельба. Уместно ли тут что-нибудь добавлять?

– Люблю энергичных детей, – сказала Маргаритка. – Где у вас детская?

На второй лестничной площадке турецкий ковер кончился и начался линолеум. На третьей под ногами у Маргаритки заскрипели голые доски, а воздух привычно запах пригорелым заварным кремом. За белой дверью кто-то наяривал гаммы. Маргаритка вошла.

Как она и ожидала, это была детская. На стенах портреты нескольких поколений плюшевых мишек и картины с Хорошими Детьми на цветущих лугах: дети в пышных юбочках, бархатных штанишках и чистых белых носочках. Маргаритка и Кассиан остановились.

Тут был ещё стеклянный ящик с чем-то, похожим на заплесневелый мешок опилок. У Маргаритки екнуло сердце: то был торс Королевского Михаила!

За роялем сидела девочка в опрятном платьице, с аккуратно расчёсанными волосами и голубой бархатной ленточкой вокруг головы. Носочки на ней были такие же белые, как на картинах. И лицо примерно такого же цвета.

– Няня! – воскликнула она с бледной улыбкой.

– Ты, должно быть, Генриетта, – сказала Маргаритка. – Уменьшительное Гетти? Или Этта?

– Просто Генриетта, – сказала девочка и чинно поджала губки. – Слава богу, что вы пришли. Я хотела пожаловаться на Артура. Я знаю, что он чувствительный мальчик, но это не значит, что надо расстреливать людей из пушек. Я шокирована, и няня Гризли тоже была шокирована, но она уехала, и я не понимаю, почему. Скоро пора пить чай.

– Няня сделает тебе пригорелого крема, – сказала Маргаритка.

Бледная дурочка захлопала в ладоши.

– Прекрасно, – крикнула она.

Кассиан спросил:

– Но почему ты любишь пригорелый крем?

– Потому что он мне полезен! – Девочка смотрела на Маргаритку, как собака в ожидании косточки.

– Умница, – слегка вздрогнув, сказала Маргаритка. – А теперь давай послушаем, как ты играешь гаммы.

Чистые пальчики заходили по клавишам, не спеша, медленно, скучно и без ошибок. Кассиан сказал:

– Меня сейчас стошнит.

– Как тебе не стыдно! – прошипела Маргаритка. Она сбегала на кухню и вытащила из холодильника персики, мороженое и непригорелый заварной крем. Всё это стояло между бутылками с шампанским и банками чёрной икры, а на холодильнике была надпись: ТОЛЬКО ДЛЯ НЯНЬ – ДОТРОНЕШЬСЯ И УМРЕШЬ. Работа заняла у неё ровно три минуты.

Генриетта съела много.

– Это было вкусно, – весело сказала она. Потом её нежное личико помрачнело: – Но что-то было неправильно.

– Не пригорел? – спросила Маргаритка.

Генриетта растерялась, пожала плечами и чуть не заплакала.

– А как насчёт «Ешь-Что-Тебе-Дают»? – сказала Маргаритка.

– Но ведь было вкусно!

– Впредь всё, что невкусно, отправляй назад.

У Генриетты задрожали губы.

– Всегда надо стоять на своём, – сказала Маргаритка.

– Но тогда ставят в угол. Коленями на горох. И отправляют спать без ужина. Я не могу.

– А ты попробуй.

Но Генриетта снова принялась играть гаммы, медленно, скучно и оглушительно.

– Слушай, – сказала Маргаритка. – Не обязательно делать то, что тебе велят…

– ЛЯ, ЛЯ, ЛЯ, – запела Генриетта. – НЕ СЛУШАЮ!

Неожиданно БУХНУЛА пушка, задребезжали стёкла.

Маргаритка сняла со стены торс, под оглушительный аккомпанемент гамм вышла из детской и затворила за собой дверь.

– Безнадежна, – сказала она. – Бывает…

Большой Багаж стоял и задумчиво скручивал свой котелок в калач.

– Мы не можем так бросить бедную малышку, – с ужасом сказал няня Пит.

– Надо, Пит, – сказала Маргаритка. – Она делает то, что ей велено. Не шалит. Послушный, тихий ребёнок…

– Но это – зверство, – сказал Пит.

–  Это– няни, – сказала Маргаритка. – Ты так ничего и не понял?

– На бастион! – сказал Кассиан.

Дверь наверх была заперта. Впрочем, ничего другого Маргаритка и не ожидала.

– Ну? – сказала она Кассиану.

– Можно бы электропилой, но будет довольно шумно, – сказал Кассиан. – Кроме того, он держит дверь под прицелом. Багаж?

Пит сказал:

– Он её раскиселит.

– Раскиселит?

Но Большой Багаж уже вливал в замочную скважину какую-то прозрачную жидкость.

– Нитроглицерин, – пояснил Пит.

– Хур, хур, – сказал Багаж. Он поднес огонь к шнуру, выпрямился и заткнул пальцами свои расплющенные уши.

– Сыпем порох в трубочку и сматываем удочки, – прокомментировал Пит.

Произошел колоссальный взрыв. Кассиан и Большой Багаж, пригнувшись, бросились в дым.

На бастионе возле старинной пушки стоял маленький ребёнок. На ребёнке был кружевной воротничок, бархатные бриджи, белые шёлковые чулочки и туфли с серебряными пряжками; из большого ржавого арбалета он целился Багажу в пупок. Багаж издал нежные звуки и уклонился от стрелы. Он приветственно протянул огромные руки.

Ребёнок распустил нюни и затёр кулачками красивые голубые глаза. Маргаритка сказала:

– Осторожно…

Но было уже поздно. Большой Багаж шагнул к мальчонке и погладил его по золотым кудрям. Мальчонка, юркий, как кобра, впился зубами ему в руку.

– А-а-р-х! – вскричал Большой Багаж и затряс рукой, в которую вцепился зубами ребёнок.

– Эй! – сказал мальчонке Кассиан. – Артур или как там тебя. Перестань болтаться, и я покажу тебе, как наводить пушку, потому что твою стрельбу стыдно даже наблюдать.

– Неправда! – взвизгнул ребёнок. Но чтобы взвизгнуть, ему пришлось открыть рот и выпустить из зубов руку Большого Багажа. Багаж отпрянул, обливаясь кровью.

– Смотри сюда, – сказал Кассиан. Он загнал в жерло порох, потом пыж, ядро и снова пыж и засыпал в запальное отверстие порох из рога. – Взял поправку на боковой ветер?

– Ясен пень, – сказал ребёнок, хмуро, но уже прислушиваясь.

– Угол места?

– Не учи учёного.

– А поправку на влажность?

Короткое, но многозначительное молчание.

– Влажность?

Кассиан устало покачал головой.

– Это же принципиально, – сказал он. – Извини меня, но если мы хотим попасть… скажем, в этот белый фургон, который приближается к замку со скоростью сто десять миль в час, как это сделать?

– Склонение десять градусов, – сказал ребёнок. – Поправка 1,3 градуса на ветер.

– Уверен?

– Конечно.

– Нет, – сказал Кассиан. – Плюс один на влажность. Наводи. Огонь!

Грохнула пушка. В радиаторе белого фургона образовалась большая дыра. Белый фургон сполз в ров с водой. Из фургона повылезали люди, неуклюже поплыли. Вскарабкались на берег, прошли, шатаясь, по подъёмному мосту и принялись стучать в дверь.

– И никто не пострадал, – сказал Кассиан.

– У-у-у, – разочарованно протянул ребёнок.

– Что будем делать? – сказала Маргаритка.

– Я ими займусь, – отозвался Артур. – Огонька не найдётся? – Багаж протянул ему спички. Ребёнок разжёг огонь под большим котлом с маслом. – Жареный строитель, – сказал он. – Очень болезненно.

На Маргаритку он произвел сильное впечатление. Чтобы дети были довольны и счастливы, время от времени их надо слегка поощрять. Она поняла, что сестра этого ребёнка находится в надежных руках. Поэтому сказала:

– Тут есть чёрный ход? Думаю, теперь ты сам управишься.

– Думаю, да, – ответил ребёнок с довольной улыбкой. – Спасибо за поправку на влажность, это очень помогло. Кстати, вы не настоящие няни, правда?

Они уставились на него.

– Так это же по всему графству: вызываешь экстренную няню, а тебе сносят дом и всё утаскивают. Будете уходить, берите всё, что понравится. В гараже «роллс-ройс». А «ягуар» я пригоню вам попозже, если смогу. Увидите полицейских, скажите, что вы с лордом Артуром Олрайтом, и они от вас отстанут.

– Да, – сказали ошеломлённые няни. – Так и сделаем.

Большой Багаж и няня Пит немного побродили по замку и поприхватывали кое-что. Потом они спустились в гараж, где стоял обещанный «роллс-ройс».