Текст книги "Страсть после наступления темноты (ЛП)"
Автор книги: Сэди Мэтьюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 6
Мой почтовый ящик переполнен сообщениями, но большинство из них – мусор. Я прокручиваю список, по ходу удаляя лишнее. И зачем я подписана на такую кучу сплетен и сайтов магазинов? Большая чашка кофе остывает рядом, шоколадный порошок медленно растворяется в молочной пенке. Я обнаружила одну из кофеен, где посетители часами сидят с чашкой кофе и ноутбуком, пользуясь бесплатным интернетом. Я нахожу письмо от Лоры и нажимаю, чтобы прочесть. Она сейчас путешествует по Панаме и прислала письмо с несколькими фотографиями, на которых она, согнувшись под весом огромного рюкзака, улыбается в камеру, а позади нее зеленые джунгли и невероятные панорамные виды.
"Жутко соскучилась по тебе", – пишет она: "Не могу дождаться, чтобы снова увидеться с тобой. Надеюсь, что ты отлично проводишь лето и полностью заласкана Адамом. Целую и обнимаю, Лора".
Я смотрю на текст, соображая, что ей ответить. Она думает, что я все еще дома, работаю официанткой днем и зависаю с Адамом вечерами. Я так отдалилась от этого и чувствую, что мои приключения только начинаются. На мгновение я задумываюсь написать ей и рассказать обо всем, но я не готова пока делиться этим. Мой секрет очень деликатный и странный, и практически не существует в реальности. Возможно, если я расскажу о нем, то, ненароком, все испорчу.
Меня охватывает сладкое блаженство, когда я восстанавливаю в памяти наш момент с Домиником прошлой ночью. Удивительно, как быстро он стал для меня Домиником. Называть его сейчас Мистером Р кажется забавным ребячеством. Простое воспоминание об этом взгляде, полном странной и удивительной интимности, заставляет мои внутренности непроизвольно скручиваться. Это отчасти приятно, но, вместе с тем, и невыносимо.
Но потом ... появляется Ванесса. Его подружка. Та, с которой я его видела, и с которой он должен был встретиться.
Но он не сказал ей, что мы встретились в Сохо, или, что он продинамил ее ради меня.
Идиотка, это ничего не значит.
Даже если и так... девушка ведь может помечтать, разве нет?
Я набираю Лоре короткое сообщение, о том, как она, должно быть, веселится, и как я не могу дождаться нашей встречи, чтобы рассказать ей обо всех новостях. Пока печатаю, замечаю, что во входящие пришло новое сообщение. Отправив письмо Лоре, я открываю его. Отправитель [email protected]. Кто это? На мгновение я озадачена, но потом понимаю. О Боже, мое собеседование в галерее.
Я открываю электронное письмо.
Уважаемая Бет,
Было очень приятно познакомиться с Вами вчера. После Вас я встретился еще с парой кандидатов и должен признать, никто из них не обладал вашим энтузиазмом или определенными особенностями, которые убедили бы меня, что мы сработаемся. Если Вы все еще заинтересованы, я бы с радостью обсудил с Вами должность ассистента в галерее на лето. Пожалуйста, сообщите, когда Вам будет удобно побеседовать, и я Вам перезвоню.
С нетерпением жду ответа,
С наилучшими пожеланиями, Джеймс МакЭндрю
Я уставилась на письмо и трижды перечитала его, прежде чем поняла смысл. Джеймс предлагает мне работу. Ничего себе! Невероятно. Я рада и торжествую. Получается, что вчерашний день не был полностью ужасным – мой новый образ хоть в чем-то окупился. Я знаю, что сбилась бы с ног, разыскивая работу в такой галерее как эта.
Кто знает, к чему это может привести?
Я быстро отправляю ответ, в котором пишу, что я все еще заинтересована и буду рада работать с ним. Он может звонить на мой мобильный в любое время. Не успела я отправить письмо, как раздался звонок моего телефона.
Я подняла трубку:
– Алло?
– Бет, это Джеймс.
– Здравствуйте!
– Итак, вы согласны стать моим новым ассистентом? – в его голосе слышится улыбка.
– Да! – я тоже широко улыбаюсь.
– Когда вы можете начать?
– Может, с понедельника?
Он смеется:
– Вы определенно энтузиастка. Понедельник подходит.
Он рассказывает мне немного о месте работы и зарплате, которая, вряд ли, больше, чем я зарабатываю официанткой, но, думаю, это обычное дело для первой ступеньки на новом месте. Он говорит, что будет ждать меня в понедельник. Поблагодарив его за предоставленную возможность, я кладу трубку. Мной владеют восторженные и позитивные чувства. Неужели Лондон начинает приоткрывать передо мной свои двери? Я набросала короткое письмо родителям, рассказав о хороших новостях и заверив их, что у меня все хорошо. За окном кофейни город окутан золотистым солнечным светом.
Последние деньки моей свободы, прежде чем я начну работать – стоит выйти погулять и насладиться ими.
Допиваю кофе, складываю ноутбук и возвращаюсь домой. Оставив все лишнее, отправляюсь осмотреть Национальную галерею и пару других обязательных для посещения мест из моего списка. Все вокруг кажется радостным и захватывающим. Удивительно, как смена настроения влияет на мироощущение. Галерея слишком большая, чтобы осмотреть все за один раз, поэтому я направляюсь в залы европейских художников ХХ века, чтобы подготовиться к новой работе. А после осматриваю несколько великолепных шедевров эпохи Возрождения, чтобы закончить свой визит, насладившись масштабными и изобилующими яркостью работами.
Я углубляюсь в Трафальгарскую площадь, с ее черными львами, охраняющими фонтаны. Это преступление – провести весь летний день в окружении зданий. Я пробираюсь через группы туристов и посетителей и направляюсь назад в квартиру. Собрав свой коврик, солнцезащитные очки, прихватив книгу, бутылку воды и немного фруктов, направляюсь в сад позади дома и занимаю привычное место рядом с теннисными кортами. Доминика там нет, корты пустуют. Я слегка разочарована, хотя и говорю себе, что он, должно быть, на работе. Интересно, чем он занимается. Пару дней назад он играл в теннис днем, возможно у него гибкий график работы. Кто знает...
Устраиваюсь с книгой и начинаю читать, наслаждаясь лучами теплого солнца. Как бы я ни старалась сосредоточиться на книге, мои мысли продолжают крутиться вокруг Доминика и пережитого прошлой ночью момента. Наверняка, он тоже его почувствовал, я уверена. Вспоминаю, как он выглядел растерянным и озадаченным прочной связью, возникшей между нами. Будто он думал: эта девушка? Но...этого не должно было быть...
Я глубоко вздыхаю. Отложив книгу, закрываю глаза и углубляюсь в воспоминания о его лице, его глазах, его прикосновении к моей обнаженной коже, и как от этого по моему телу проскакивали электрические разряды.
«Бет»,– я слышу его так отчетливо, будто он стоит прямо рядом со мной. Каждый раз от звука его голоса, такого глубокого, низкого и бархатистого, не могу сдержать трепет. Хотела бы я, чтобы он и правда был здесь.
– Бет? – голос звучит громче и более вопрошающе.
Я открываю глаза и ахаю. Доминик стоит надо мной и улыбается:
– Извини, что напугал, – говорит он.
Я сажусь, моргая:
– Не ожидала увидеть Вас тут.
На нем свободные джинсы и белая футболка. Он восхитительно выглядит – каждодневный стиль ему также подходит, как и деловой. В его глазах любопытство и еще что-то, что я не смогла уловить.
– Сказать по правде, сам не знаю, почему я здесь, – говорит он. Я работал дома, когда почувствовал странную тягу спуститься в сад. Возникла необъяснимая уверенность, что я найду тебя здесь. – Он разводит руками. – И вот, ты тут.
Мы смотрим друг на друга, улыбаясь. Присутствует небольшая неловкость, но только на первый взгляд. Связь, которую мы почувствовали прошлой ночью, все еще искрится между нами.
– Итак, что ты делаешь? – спрашивает он.
– Загораю. Наслаждаюсь великолепной погодой. На самом деле... просто безбожно предаюсь лени.
– Хватит и с меня работы на сегодня. Не хочешь прогуляться со мной? Я знаю замечательный паб неподалеку. Там делают отличный Пиммс (крюшон). Не могу придумать ничего более безбожно ленивого, чем посидеть там с тобой.
– С удовольствием.
– Замечательно. Я могу показать тебе ту часть жизни Лондона, которую ты, вряд ли, смогла бы узнать сама. Мне надо будет подняться домой и прихватить пару вещей. Давай встретимся у центрального входа через 20 минут?
– Отлично, – просияла я, ощущая легкость и радость в душе.
За двадцать минут я успела скинуть шорты и футболку и переодеться в цветастое летнее платье, кеды на ногах сменили блестящие шлепанцы (флип-флопы). Недолго думая, я взяла кружевную шаль в шкафу Селии и обернула вокруг плеч. Собрала волосы в высокий «хвост» и надела солнцезащитные очки. Образ получился немного из 60-ых. Не знаю почему, но чувствую: шарф Селии принесет мне удачу. Захотела бы она, чтобы у меня были отношения с ее соседом? Что-то мне подсказывает, что она была бы в восторге. Я почти слышу ее шепот: «Давай, Бет. Наслаждайся жизнью!»
Доминик ждет меня у парадной двери. На нем тоже солнцезащитные очки: квадратные темные Рэй-Бэны. Он читает сообщение на телефоне. Когда я появляюсь, он вскидывает голову и убирает телефон в карман. Мгновенно его лицо светлеет и на губах появляется широкая улыбка:
– Ты пришла. Замечательно.
Мы непринужденно болтаем, прогуливаясь по жарким улицам Мейфэйра. Доминик знает дорогу, и я полностью полагаюсь на него. Он ведет меня по тихим задним дворикам, прохладным аллеям и маленьким площадям, скрытым от глаз большинства. Люди сидят за столиками перед кафе и барами. Окна и двери везде открыты, ловя легкий ветерок. С кронштейнов свисают яркие корзины с цветами, окрашивая фасады зданий разными оттенками алого и пурпурного. Мне нравится прогуливаться рядом с ним, такое чувство, будто мы принадлежим друг другу. Хочется думать, что при этом часть его шика переходит и на меня.
– Мы пришли, – сказал Доминик, подводя меня к пабу. Это традиционное здание, в экстерьере которого буйство стелящейся по стенам зелени и красочных цветов. Он проводит меня через чистое помещение, оформленное в современном лаконичном стиле, через тенистый бар и выводит во внутренний дворик, переделанный в прекрасный сад. Вокруг нас много деревьев в горшках и кадок с цветами, а деревянные столики прячутся в тени зеленых зонтиков. Подходит официантка, и Доминик заказывает нам кувшин Пиммса. Заказ приносят почти мгновенно. Это холодный чай со льдом и дольками клубники, яблока и огурца, а завершают картину веточки мяты на поверхности.
– Лета без Пиммс не бывает, – отмечает Доминик, наливая для меня напиток в высокий стакан. Лед и фрукты падают в стакан с приятным звуком. – Это одна из вещей, которые англичане готовят лучше всех.
– Иногда ты говоришь так, словно сам не англичанин, – говорю я, смущаясь. – У тебя английский акцент, но иногда мне кажется, что я улавливаю в речи еще какие-то нотки.
Умираю от желания узнать о нем побольше. Я делаю глоток Пиммса. Напиток очень вкусный: сладкий и ароматный, свежий и пикантный благодаря нотке мяты. Я пробовала его и раньше, но он ни разу не был таким вкусным. Хоть это не особо чувствуется, но уверена, что в него добавлено немного алкоголя, от чего напиток становится действительно опасной штукой.
– Ты проницательна, – произносит Доминик, глядя на меня задумчиво. – Я англичанин, рожденный в Лондоне. Но мой отец работал в дипломатическом консульстве и постоянно пребывал за рубежом, поэтому с детства мы регулярно переезжали. Большую часть детства я провел в Юго-Восточной Азии. Несколько лет мы жили в Таиланде, а затем отца перевели в Гонконг, где было здорово. Но именно тогда, когда я стал интересоваться окружающим миром, меня отправили назад в Англию, – его лицо исказила гримаса. – В школу-интернат.
– Тебе не понравилось? Я всегда думала, что интернат – это очень романтично. Помню как в детстве, я мечтала пойти в школу-интернат и трепетала от фантазий о полуночных вечеринках, жизни в общаге и прочем. Быть обычной ученицей в местной школе и каждый день возвращаться домой со школьной сумкой, заполненной домашкой, всегда казалось мне очень скучным в сравнении с тем, что происходило в книжках.
– Это не так, – пожимает плечами Доминик. – Но все зависит от расстояния. Здорово, если ты садишься в самолет и едешь домой на каникулы. Но садиться в самолет, чтобы вернуться назад в школу – самая ужасная вещь, которую можно себе представить.
В моей голове возникает картинка: маленький мальчик изо всех сил старается не заплакать, пытается быть храбрым, прощаясь с матерью в аэропорту. Стюардесса уводит его, а мама в шляпке и перчатках машет ему рукой. Когда она исчезает из поля зрения, мальчик не может сдержать пары слезинок, сбегающих по щекам. Но он не хочет, чтобы стюардесса видела, как он расстроен. Его сажают в кресло, и начинается длинный, одинокий путь назад в Англию. Грудастая матрона с суровым лицом и затянутыми в пучок седыми волосами встречает его в аэропорту и сопровождает назад в школу. В моем воображении школа предстает закрытым местом на пустынной болотистой местности, и на мили вокруг нет никого и ничего, кроме маленьких мальчиков, скучающих по мамам. Школа-интернат теперь не кажется мне таким романтичным местом как раньше.
– Ты в порядке? – Доминик пристально смотрит на меня.
– Да, да, я в порядке.
– Сейчас у тебя было такое трагическое выражение лица
– Просто я думала о том, как тебе приходилось возвращаться в школу, как ты скучал по дому, будучи так далеко от родных....
– В общем-то, все было не так ужасно. Отчасти, я провел там чудесное время. Я делил комнату с двумя другими мальчиками. У нас были одеяла, привезенные из дома, плакаты на стенах и наши любимые книги на полках. Я любил играть, и там было этого предостаточно. Большинство выходных я проводил, играя в регби, футбол или крикет в команде школы, – улыбается он своим воспоминаниям. – Одно можно с уверенностью сказать об английских школах-интернатах – у них, как правило, хорошо оборудованные бассейны, теннисные корты и художественные кружки, и я пользовался этим по максимуму.
Диккенсовский готический замок, несущий страдания, исчезает, и в моем воображении его заменяет веселый летний лагерь. Слово «Интернат» снова звучит замечательно.
Он продолжает:
– Но еще больше, чем в школе, мне понравилось в университете. Я решил расправить крылья и уехал учиться заграницу.
– Назад в Гонконг?
Он качает головой:
– Нет. Я решил поехать в Штаты. Поступил в Принстон.
Я слышала о нем. Это один из лучших американских университетов, как наш Оксфорд или Кембридж. «Лига плюща» – и этим все сказано.
– Тебе понравилось?
Он улыбается:
– Это было прекрасное время.
Когда он говорит, я слышу в его голосе легкую американскую гнусавость, как будто воспоминания о Принстоне вернули ему слабый акцент, подхваченный там, но затем стертый годами жизни в Лондоне.
– Что ты изучал? – я снова отпила Пиммс. Долька клубники плавает перед губами, и я открываю рот, чтобы поймать ее на язык. Она ароматная и пропитана напитком. Я медленно наслаждаюсь ей, представляя себе молодого Доминика: сексуального в форме университета. Он сидит в аудитории и конспектирует за профессором...
– Бизнес, – отвечает Доминик.
… о бизнесе. Профессор с энтузиазмом рассказывает о предмете, а на Доминике теперь пара очков в темной оправе, от чего он похож на шикарную версию Кларка Кента. Он сосредоточен, слегка хмурится, и от этого на переносице появляются небольшие морщинки. Пока он тщательно записывает за профессором лекцию о природе крупных корпораций и функциях их регулирования, сидящая рядом девушка беззастенчиво уставилась на него не в силах сосредоточиться на лекции. От близости с ним все ее нервы до дрожи напряжены...
Я бессознательно жую. Мой рот медленно приоткрывается, когда я представляю, что она должна была чувствовать в тот момент. Что-то аналогичное я ощущаю сейчас. Одна моя нога трется о другую, и теплая кожа покалывает от этого непроизвольного прикосновения.
– Бет? О чем ты думаешь?
– Эммм... – Я возвращаюсь к действительности. Он подается вперед. Его черные глаза весело поблескивают, – ни о чем. Я просто....думала.
– Хотел бы я знать о чем.
Мое лицо начинает краснеть:
– О, действительно ни о чем, – я проклинаю мое живое воображение. Вечно оно отправляет меня в другой мир, который кажется удивительно реальным и осязаемым.
Он мягко смеется.
– А чем ты занимался после Принстона? – торопливо задаю я вопрос, надеясь, что он не смог прочесть мои мысли. Это было бы действительно неловко.
– Год проучился в аспирантуре в Оксфорде, завел там связи, благодаря которым и получил свою нынешнюю работу. До этого я пару лет провел в хедж-фонде, набираясь практического опыта в сфере финансов.
– Сколько тебе лет?
– Мне тридцать один, – он смотрит настороженно. – А тебе?
– Двадцать два. В сентябре будет двадцать три.
Он выглядит так, будто у него с плеч свалился груз. Думаю, на миг он заволновался, что я могу быть из тех девушек, которые выглядят старше своих лет.
Я делаю еще один глоток Пиммса, и Доминик повторяет за мной. Нам так легко в компании друг друга, несмотря на то, что темы нашего разговора явно свидетельствуют о том, что, фактически, – мы незнакомцы.
– Так в чем заключается твоя работа? – спрашиваю я. Полагаю, что она должна быть связана с деньгами, с чем-то, что позволяет, по сути, молодому человеку жить в Мэйфейре. Конечно, если он не получил наследство.
– Финансы. Инвестиции, – говорит он невнятно. – Я работаю на российского бизнесмена. У него много денег, и я помогаю ему ими управлять. Это вынуждает меня мотаться по миру, но, в основном, работа базируется в Лондоне, и график очень гибкий. Если мне нужно взять отгул в середине дня – например, как сегодня, – улыбается он, – я могу себе это позволить.
– Звучит интересно, – говорю я, но толком так и не поняла, чем он в итоге занимается. Хотя, мне было бы интересно в любом случае, чем бы Доминик ни занимался.
– Все, хватит обо мне. Я очень скучный. Хочу узнать немного больше о тебе. Например: твой парень не против, что ты сейчас одна в Лондоне?
Мне кажется, что он специально меня цепляет, наслаждаясь моей неловкостью. Мои предательские щеки снова горят.
Вообще-то, у меня нет парня, – говорю я смущенно.
Его брови взлетают вверх:
– Правда? Я удивлен.
Не могу понять, дразнит он меня или нет. Эти темные глаза порой бывают непроницаемы. Надеюсь, что мои слова не будут восприняты как приглашение. Я умру от стыда, если он так подумает. Кроме того, он занят. Я решила ухватиться за возможность побольше узнать об этом.
– А как давно ты и Ванесса вместе? – спросила я, надеясь, что мое лицо уже не такое красное.
Сказав это, я забеспокоилась, а не зашла ли я слишком далеко. Его лицо тухнет, как будто все эмоции разом отключили. Дружеская открытость исчезает, их сменяют холодность и отчужденность.
– Прости, – запинаюсь я, – это было грубо с моей стороны. Я не хотела...
Эмоции будто снова включили. Холодность исчезает, и передо мной снова сидит Доминик, с которым я познакомилась. Хотя его улыбка и выглядит слегка натянутой.
– Не волнуйся, – говорит он, – ты не была груба.
Я облегченно вздыхаю.
– Просто интересно, с чего ты решила, что мы с ней вместе?
– Ну... было ощущение, что ты и она очень близки, тесно знакомы, как, например, парень и девушка... – О Боже, я такая неуклюжая, когда пытаюсь выразить то, что действительно важно для меня.
– Ванесса и я не вместе. Мы просто очень хорошие друзья, – произносит он после минутной паузы.
Передо мной всплывают воспоминания о членах закрытого клуба. Я знаю, что они были там вместе. Они должны быть действительно очень хорошими друзьями, чтобы пойти в такое место вместе. У меня по-прежнему не вяжется увиденное там с будничным поведением Доминика. Эту загадку я отложу на потом.
Он смотрит на стол и пробегает пальцем по его гладкой деревянной поверхности. А затем произносит медленно, почти задумчиво:
– Я не буду тебе лгать, Бет. Когда-то Ванесса и я были вместе... но это было давно. Теперь мы просто друзья.
Я помню, как она вошла вчера в квартиру. Она даже не постучала. У нее есть свой ключ. Они, и правда, просто друзья?
– Ладно, – мой голос тих и застенчив, – я и не думала допытываться, Доминик.
– Я знаю. Все нормально. Слушай, – он явно хочет сменить тему, – давай еще выпьем, а потом я собираюсь пригласить тебя на ужин в ресторан. Что скажешь?
– Что ж… – я задумываюсь, что ответить. Я не могу позволить человеку, которого едва знаю, пригласить меня на ужин, или могу? – Я бы с удовольствием пошла, но с условием, что сама за себя заплачу.
Мы обсудим это позже, – говорит он так, что я начинаю сомневаться, что он мне позволит. Но мне все равно. Главное, что я проведу целый вечер с Домиником, и если ничего непредвиденного не произойдет, то можно абсолютно не волноваться, что Ванесса снова влезет и все испортит.
Я счастливо вздыхаю и произношу:
– Ну, позволь хотя бы заказать еще напитки.
– Прошу, – отвечает Доминик с улыбкой.
Я встаю, чтобы сделать заказ.
Это самый прекрасный вечер. Обожаю находиться рядом с Домиником, получая удовольствие от взглядов на него. Я не только счастлива от того, что просто смотрю на него, но и он, кажется, искренне заинтересован мной. Это заставляет меня призадуматься, возможно, я была не так счастлива с Адамом, как мне хотелось верить. До того, как мы расстались, Адам никогда не прилагал каких-либо усилий в отношении меня. Когда я вернулась после окончания университета, было очевидно: он ожидал, что я просто впишусь в его уже упорядоченную жизнь, в его круг – друзей, жизнь паба, телевизор, пиво и еду на вынос.
Пока мы сидели вместе в этом симпатичном саду при пабе, полуденное солнце перетекло в золотистый вечер. Доминик спросил:
– Итак, Бет, о чем ты мечтаешь?
– Я бы хотела путешествовать, – говорю я. – Я практически нигде не была. Хотела бы расширить свой кругозор.
– Действительно? – выражение его лица совершенно непроницаемо, но его темные глаза, казалось, опасно заблестели. – Посмотрим, что можно сделать.
Мой желудок камнем падает вниз. Что он имеет в виду? Я быстро сглатываю и стараюсь придумать что-то забавное, начиная болтать о странах, которые хотела бы посетить. Однако, волнение, сжигающее изнутри, не пропадает.
Алкоголь растекается по крови, и я начинаю по-настоящему расслабляться, теряя последние остатки своей стеснительности. Я много шучу, пересказывая Доминику о жизни дома и некоторые самые нелепые истории, произошедшие в период моей работы официанткой. Он громко смеется, когда я описываю некоторых постоянных посетителей нашего кафе и их регулярные чудачества.
Когда мы выходим из паба и отправляемся в ресторан, я так увлечена рассказыванием веселых историй, что не замечаю, куда мы идем. Я прихожу в себя, когда мы устраиваемся за другим столиком, установленным также на улице. Это, оказывается, персидский ресторан. На этот раз мы сидим под навесом из виноградной лозы. Я чувствую аромат мяса на гриле и понимаю, как сильно проголодалась. На столе перед нами бутылочка охлажденного белого вина, вкусный салат из свежих овощей и зелени, тарелка с хумусом и несколько горячих хлебных лепешек прямо из печки. Все выглядит замечательно, и мы оба жадно приступаем к еде. Я практически сыта к тому времени, как приносят основные блюда: ароматную баранину на гриле, еще один невероятно легий салат и рис, который, хоть и выглядит очень просто, но на вкус просто фантастический: сладкий и солоноватый одновременно.
За ужином наш разговор становится немного более личным. Я рассказала Доминику о моих братьях и родителях, о том, каково было расти в нашем маленьком городке, и почему меня тянуло к истории искусства. Оказалось, что Доминик единственный ребенок в семье, и он описал, что значит воспитываться в окружении слуг и нянек.
В возникшей атмосфере совместных признаний, казалось естественным, рассказать ему немного об Адаме. Не много – я не упоминала ту страшную ночь и отвратительное зрелище Адама и Ханны вместе – но достаточно, чтобы он понял, что мои первые серьезные отношения недавно закончились.
– Это болезненное время, – говорит он мягко. – Один из тех печальных периодов, через которые каждый должен пройти в своей жизни. Хоть сейчас и кажется, что наступил конец света, но все наладится, я обещаю.
Я смотрю на него. Вино и упоительно прекрасный вечер прибавили мне храбрости: – У тебя было также, когда вы разошлись с Ванессой?
Он вздрагивает, а потом натянуто смеется:
– Ну... у нас было по-другому. Мы не были друг для друга первой любовью, или детской любовью, или как еще ты это называешь.
Я опираюсь на стол и наклоняюсь к нему:
– Но ты порвал с ней?
На лице Доминика снова появляется знакомая уже, хотя на этот раз слабая, отчужденность:
– Это было совместное решение. Мы поняли, что нам будет лучше оставаться друзьями.
– То есть... вы разлюбили друг друга?
– Оказалось, что мы не так...совместимы...как думали.
Я хмурюсь. Что это значит?
– У нас были разные потребности. – Доминик оглядывается на официанта через плечо и жестом просит принести счет. – На самом деле нет никакой большой истории. Теперь мы друзья, вот и все.
Я понимаю, что он слегка раздражен, и последнее, что я бы хотела сейчас – это испортить наш уютный, почти романтический вечер.
– Окей, – я думаю, как бы сменить тему. – Ой, а я сегодня нашла работу.
– Серьезно? – он выглядит заинтересованным.
– Угу, – и я рассказываю ему о Галерее Райдинг Хорс, и он явно рад за меня.
– Это здорово, Бет! Такого рода работу трудно получить, конкуренция слишком велика. То есть теперь ты будешь занята?
– Больше не смогу валяться в саду, – говорю я с притворным отчаянием, – во всяком случае, не в рабочее время.
– Уверен, что и на развлечения найдется время, – произносит он, приподнимая темную бровь. В его глазах мерцают огоньки. Прежде чем я успеваю спросить, что он имел в виду, появляется официант со счетом. Доминик оплачивает его, отмахиваясь от протянутой мной дебетовой карты.
Уже почти стемнело, когда мы возвращаемся назад на Рэндольф Гарденс. Воздух насыщен ароматом летней городской ночи: благоуханием цветов, запахом охлаждающегося асфальта, сухой дневной пыли, поднятой легким вечерним ветерком. Я чувствую себя счастливой. Мой взгляд скользит в сторону Доминика.
Интересно, он чувствует себя таким же счастливым, как и я? Полагаю, ему ничего для этого не мешает. Это просто ужин с девушкой, приехавшей на лето, который позволяет немного отвлечься от управления хедж-фондом, или чем он там занимается.
В глубине души я бы хотела, чтобы это было не так. Однако я не хочу обнадеживаться.
Когда мы приближаемся к дому, атмосфера между нами накаляется. Все же возвращаться вместе домой после прекрасного ужина и вина так романтично. Такой вечер обязательно должен закончиться...
Я с трудом осмеливаюсь даже думать об этом.
Поцелуем.
Он свободен, он сам об этом сказал. И он натурал, ведь он гулял с Ванессой. И… уверена, не я одна ощущаю химию между нами?
Мы подошли к Рэндольф Гарденс. Доминик останавливается у основания лестницы. Я стою рядом с ним. Если мы переступим порог, то ничего уже не произойдет. Внутри сидит зорко следящий за всеми портье, что, само собой, испортит спонтанные полуночные объятия.
Я повернулась, чтобы взглянуть на Доминика. Мое лицо запрокинуто прямо напротив его. Легкий ветерок нежно играет прядями моих волос. Сейчас, сейчас, призываю я, отчаянно желая, чтобы эти прекрасные губы прикоснулись к моим.
Он смотрит на меня сверху вниз. Его взгляд блуждает по моему лицу, как будто он хочет запечатлеть его в памяти.
– Бет, – шепчет он.
– Да? – надеюсь, в моем голосе не слишком заметно томление.
Наступает продолжительная пауза. Он слегка наклоняется ко мне, и меня переполняет возбуждение. Ну же, Доминик...Пожалуйста...
– Завтра я занят, – произносит он, – но, может, ты согласишься провести вместе воскресный день?
– Да, с удовольствием, – выдыхаю я.
– Здорово. Я заеду за тобой к двенадцати, и мы что-нибудь придумаем.
Он долго смотрит на меня, и мне вновь начинает казаться, что это произойдет. Но он лишь быстро наклоняется и слегка касается моей щеки губами:
– Спокойной ночи, Бет. Позволь проводить тебя до лифта.
– Спокойной ночи, – шепчу я. Не представляю, как смогу совладать с вулканом желания, который просто разрывает меня изнутри, – и спасибо тебе.
Его темные глаза непроницаемы:
– Всегда пожалуйста. Спи спокойно.
Будет чудо, если я, вообще, смогу сегодня заснуть, проносится в моей голове, когда мы заходим в здание.
