Текст книги "Терапия"

Автор книги: Себастьян Фитцек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10

– …Давай-ка повторим для надежности…

Виктор буквально видел, как толстенький частный детектив на том конце провода обескураженно качает головой. Он позвонил Каю, как только Анна ушла.

– Итак, к тебе на Паркуме ворвалась сумасшедшая женщина.

– Да.

– И она уверяет, будто ее преследуют персонажи ее собственных романов?

– Примерно так.

– И мне нужно выяснить, насколько бредни этой, как ее…

– Анны. Прости, Кай, но я не могу сказать тебе ее полное имя без крайней необходимости. Хотя я больше не работаю психиатром, но она все-таки пациентка, и существует врачебная тайна.

До тех пор, пока это возможно.

– Как хочешь. Но ты что, действительно думаешь, что шизофренические приступы твоей новой пациентки могут иметь что-то общее с исчезновением твоей дочери?

– Вот именно.

– Ты понимаешь, чтоя об этом думаю?

– Конечно, понимаю, – ответил Виктор. – Ты считаешь, что я окончательно свихнулся.

– Мягко говоря.

– Я тебя отлично понимаю, Кай, но подумай сам. Ее рассказы не могут быть простым совпадением.

– Ты считаешь, что не должныбыть совпадением? Ведь верно?

Виктор пропустил это мимо ушей.

– Маленькая девочка страдает от необъяснимой болезни и вдруг исчезает. В Берлине.

– Ну хорошо, – согласился Кай, – а вдруг она тебя обманывает? Вдруг она знает про Жози?

– Не забывай, мы ни разу не упоминали в прессе про болезнь. Об этом-то она знать не может.

Это посоветовала полиция. Они посчитали, что таинственные симптомы необъяснимой болезни Жозефины будут без толку муссироваться журналистами и подогреют нездоровый интерес людей к сенсациям.

«И вдобавок у нас будет достоверная информация, которая позволит отличить настоящих похитителей от тех, кто просто захочет получить с вас деньги», – сказал тогда молодой следователь.

И правда, в скором времени начались звонки бесчестных любителей легкой наживы, утверждавших, что они украли Жозефину. Но на вопрос о ее самочувствии все как один отвечали: «Прекрасно» или «Для ее ситуации хорошо», – чем выдавали себя. Потому что не может хорошо себя чувствовать человек, у которого ежедневно случаются коллапсы.

– Ладно, доктор, – продолжил сыщик. – Больная девочка убегает из дома. В Берлине. Пока все сходится. Но что значит эта история про королевскую дочь, живущую в замке на острове?

– Но Шваненвердер, где мы живем, – это действительно остров, который связан с районом Целендорф одним-единственным мостом. А нашу виллу ты сам в шутку называл «дворец». А что до королевской дочки, так Изабель всегда называла… то есть называетЖози принцессой. Вот тебе и связь.

– Не обижайся, Виктор, я уже четыре года работаю на тебя, и мы даже подружились. И на правах друга хочу сказать, что рассказ этой женщины напоминает мне газетные гороскопы – настолько усредненные, что каждый может подстроить эти слова под себя.

– И все же я не прощу себе, если буду знать, что не сделал для Жози все, что в человеческих силах.

– Ладно. Ты – хозяин. Но я напомню тебе, что последнее свидетельское показание, которое заслуживает доверия, – это слова пожилой супружеской пары. Они видели, как маленькая девочка выходила от врача вместе с мужчиной. Они решили, что это отец и дочь. Их слова подтвердил хозяин киоска на углу. Твою дочь увел мужчина средних лет. А не женщина. Кроме того, Жози было двенадцать, а не девять лет.

– А как же голубой котенок? Ты же прекрасно знаешь, что это любимая игрушка Жози. Котенок Непомук.

– Хорошо-хорошо. И все-таки в этом нет никакого смысла. Предположим, связь есть. Но что нужно от тебя этой женщине? Если она четыре года назад украла Жози, то почему не прячется, а преследует тебя на далеком острове?

– Я не утверждаю, что пациентка в этом замешана. Я только говорю, что она что-то знает. И это «что-то» я постараюсь вытянуть из нее при следующем сеансе.

– Значит, вы снова встретитесь?

– Да, я пригласил ее к себе завтра утром. Надеюсь, что она придет, хотя я все время был с ней довольно нелюбезен.

– А почему бы тебе не спросить ее завтра напрямую?

– Каким образом?

– Покажи ей фотографию Жози и спроси, узнает ли она девочку. Если да, вызывай полицию.

– Но у меня здесь нет ни одной хорошей фотографии, только ксероксы газет.

– Могу прислать тебе по факсу.

– Ну пришли. Однако я все равно не смогу ею воспользоваться. Пока не смогу.

– Почему?

– Потому что женщина точно не врет в одном – она больна. А если у нее шизофрения, то мне, как врачу, нужно завоевать ее доверие. Она уже дала мне понять, что не хочет говорить об этом случае. Если я завтра намекну, будто считаю ее соучастницей преступления, она полностью замкнется. И я от нее ничего не добьюсь. Я не хочу рисковать, пока есть хотя бы искорка надежды, что Жози жива.

Надежды.

– Знаешь, что я тебе скажу, Виктор? Надежда – это осколок в пятке. Пока он торчит там, тебе больно при каждом шаге. А если его вытащить, потечет кровь, но через какое-то время все заживет и ты сможешь нормально ходить. Это время называется трауром. И я считаю, тебе следует наконец вытащить этот осколок, прости за прямоту. Бог мой! Четыре года прошло. У нас есть свидетельства получше, чем слова какой-то женщины, которая сама себя отправила в психушку.

Так Кай Стратманн, сам того не ведая, ответил за Виктора на второй вопрос интервью.

– Хорошо, Кай, обещаю, что перестану искать дочь, если ты окажешь мне последнюю услугу.

– Какую?

– Проверь, пожалуйста, была ли авария двадцать шестого ноября поблизости от врачебной практики доктора Грольке. Примерно между пятнадцатью тридцатью и шестнадцатью пятнадцатью. Сможешь?

– Да. Но до тех пор ты будешь сидеть тихо и заниматься этим дурацким интервью, понятно?

Виктор поблагодарил его, уйдя от прямого ответа.

Глава 11

Паркум, три дня до истины

«Вопрос: Кто был для вас главным помощником в то время помимо вашей семьи?»

Виктор засмеялся. Через несколько минут должна была прийти Анна. Хотя он не был уверен наверняка, что она вернется. Вчера, при прощании, она не дала ясного ответа, поэтому сейчас он старался отвлечь себя работой над интервью. Чтобы не думать о Шарлотте (или о Жози?),он выбрал самые простые вопросы.

Главным помощником?

Тут не надо долго думать. Ответом было одно слово: «алкоголь».

Чем дольше длилась разлука с Жози, тем больше ему приходилось пить, чтобы притупить боль. В первый год хватало одного глотка, чтобы заглушить мрачные мысли, теперь и бокала не достаточно. И алкоголь не только заглушал. Он давал ответы. Более того, он сам был ответом.

«Вопрос: Если бы лучше следил за ней тогда, она бы сейчас была, наверное, жива?»

Ответ: Водка.

«Вопрос: Почему я так долго и совершенно бесцельно ждал в приемной?»

Ответ: Плевать на марку, главное – побольше.

Виктор откинул голову и задумался о продолжении вчерашнего разговора. Кай пока не звонил и не рассказывал, удалось ли ему что-нибудь выяснить про аварию. Но Виктор не мог больше ждать.

Ему надо знать, что случилось дальше в истории Анны, нужны новые сведения для сопоставлений и связей, пусть даже самых фантастических. И ему надо выпить.

Виктор коротко рассмеялся. Можно было утешить себя тем, что чай с ромом полезен ему сейчас с медицинской точки зрения, ведь простуда не отступала. Возможно, ром и помог бы. Но, к счастью, Виктор был разумен и оставил своего лучшего друга и помощника дома. Он приехал на Паркум трезвым как стеклышко. И это оказалось правильным решением. Ибо «мистер Джим Бим» и его брат «Джек Дэниэлс» были в последние годы его лучшими собеседниками. Причем разговоры оказывались столь увлекательными, что бывали дни, когда у него мелькала лишь одна ясная мысль – где же новая бутылка?

Поначалу Изабель старалась оторвать его от алкоголя. Она с ним разговаривала, утешала его, успокаивала и все чаще умоляла.

Потом, после периода ярости, она сделала то, что советуют в группах взаимопомощи для членов семей алкоголиков: пустила все на самотек. Она без предупреждения переехала в отель и даже не звонила ему. Он заметил пустоту на вилле, лишь когда все запасы закончились, а он был не в силах самостоятельно дойти через весь остров до магазина при бензоколонке.

Вместе с бессилием пришла боль. Вместе с болью – воспоминания.

О первых зубах Жози.

Дни рождения.

Первый класс.

Велосипед на Рождество.

Совместные поездки на машине.

И Альберт.

Альберт.

Виктор глядел на темное море и так погрузился в воспоминания, что не услышал тихие шаги за спиной.

Альберт.

Если бы его спросили о причине, почему он перестал пить, он назвал бы этого маленького незнакомого старика.

Раньше, еще при жизни, он каждый день примерно в пять часов вечера возвращался по автостраде с работы. Сразу после радиовышки, около старой, полуразвалившейся трибуны АФУСа, [5]5
  АФУС – гоночная трасса в Берлине, открытая в 1921 году. Последняя гонка была проведена в 1989 году. Деревянная трибуна охраняется как памятник истории.


[Закрыть]с которой зрители когда-то следили за летними автогонками, постоянно стоял старик, наблюдавший за вечерним потоком машин. Он стоял рядом с шатким женским велосипедом, на котором, видимо, приехал, у дыры в заборе. Это было единственное неогороженное место автобана от Веддинга до Потсдама. Всякий раз, когда Виктор на «вольво» проезжал мимо, он задавал себе вопрос, что заставляет этого человека смотреть вслед задним фарам бесчисленного множества машин. Он видел старика сотню раз, но ему никак не удавалось разглядеть выражение его лица. И, встретив старика, Виктор не узнал бы его, хотя видел ежедневно.

Жози тоже заметила этого человека, когда однажды они вместе с Изабель возвращались с немецко-французского праздника.

– Почему он там стоит? – спросила она, обернувшись.

– Он, кажется, несколько не в себе, – поставила четкий диагноз Изабель, но Жози это не удовлетворило.

– Я думаю, его зовут Альберт, – пробормотала она себе под нос, но Виктор все же ее услышал.

– Почему же Альберт?

– Потому что он старый и одинокий.

– Ага, значит, это имя для старых и одиноких мужчин?

– Да, – просто ответила девочка, и разговор закончился.

Так у незнакомца на обочине появилось имя, и теперь Виктор порой ловил себя на том, что кивает старику, проезжая мимо:

– Привет, Альберт!

Лишь много позже, очнувшись как-то на мраморном полу в ванной, он вдруг понял, что Альберт тоже что-то искал. Что-то, что однажды потерял и надеялся отыскать теперь в потоке машин, которые мчались мимо него. Это была родная душа для Виктора. И только ему пришла в голову эта догадка, как он немедля сел за руль «вольво». Но уже издалека увидел, что Альберта нет на месте. И все последующие дни, пока Виктор ездил на поиски, старик больше не показывался.

А Виктору так хотелось спросить его: «Простите, пожалуйста, что вы ищете? Вы тоже кого-то потеряли?»

Но Альберт пропал.

Как Жози.

Когда на восемнадцатый день бесплодных поисков он вернулся домой с намерением открыть новую бутылку, перед дверью его ждала Изабель с письмом в руке. Это было предложение об интервью для «Бунте».

– Доктор Ларенц?

Вопрос резко оборвал его воспоминания. Он испуганно вскочил, ударившись правым коленом о письменный стол, и одновременно поперхнулся и закашлялся.

– Я вновь должна перед вами извиниться, – сказала Анна, которая невозмутимо стояла позади него, не делая ни малейшей попытки ему помочь. – Не хотела вас пугать, но я постучала, а дверь оказалась открыта.

Виктор понимающе кивнул, хотя был уверен в том, что запирал входную дверь. Он провел рукой по лицу и обнаружил, что на лбу выступил пот.

– Вы выглядите хуже, чем вчера. Пожалуй, я пойду.

Виктор заметил на себе очень внимательный взгляд Анны и понял, что до сих пор ничего не сказал.

– Нет. – Голос прозвучал громче, чем Виктор рассчитывал.

Анна наклонила голову, словно не поняла его слов.

– Нет, – повторил Виктор, – в этом нет необходимости. Прошу вас, садитесь. Очень хорошо, что вы пришли. У меня есть ряд вопросов.

Глава 12

Сняв шарф и пальто, Анна вновь удобно устроилась на диване. Виктор остался у стола. Он сделал вид, что ищет в компьютере какие-то записи по ее случаю. На самом деле вся важная информация хранилась в его собственной памяти, и ему хотелось чуть оттянуть время, чтобы прийти в себя перед разговором.

Он немного успокоился, но понимал, что нужно максимально сосредоточиться, чтобы следить за сегодняшним рассказом. Он чувствовал себя как после бессонной ночи: его мучили бессилие, опустошенность, сонливость. Вдобавок головная боль, гнездившаяся в затылке, раскидывала свои щупальца по всей голове. Стиснув пульсирующие виски, Виктор посмотрел на море.

Вздымающиеся волны были цвета иссиня-черных чернил. Они выглядели угрожающе. Чем сильнее сгущались облака, тем темнее становились волны. Видимость была не более двух морских миль, и горизонт с каждой минутой подбирался все ближе к острову.

В отражении в окне Виктор заметил, как Анна налила себе чай и приготовилась к беседе. Он развернул к ней кресло, стоявшее у письменного стола, и заговорил:

– Давайте продолжим с того места, где мы вчера прервались.

– Хорошо.

Когда она поднесла тонкую чашку к губам, Виктор задумался, останется ли на мейсеновском фарфоре отпечаток ее светло-красной помады.

– Вы сказали, что Шарлотта убежала из дома, не предупредив об этом родителей?

– Да.

Жози так никогда не поступила бы.Виктор всю ночь думал над этой возможностью и в конце концов решил, что исчезновение дочери не может объясняться столь банальной причиной. Она не была бунтаркой.

– Шарлотта покинула отчий дом, чтобы отыскать причину своего недуга, – сказала Анна. – Это содержание книги с первой по двадцать третью страницу. Болезнь, недоумение врачей и побег. Я дошла до этого места, но больше не написала ни строчки.

– Да, вы об этом вчера говорили. И что послужило этому виной?

– Ответ банален: я попросту не знала, как закончить историю. Я сохранила начало текста в компьютере и вскоре забыла про него.

– До того момента, пока Шарлотта не воплотилась в жизни.

– Именно так. И это было ужасно. Как вы знаете, у меня и раньше были шизофренические «звоночки». Я видела ненастоящие цвета, слышала голоса и звуки, но Шарлотта оказалась венцом. Из всех персонажей моих книг она была самым реальным видением.

Чересчур реальна?

Глотнув чаю, Виктор отметил, что простуда поразила вкусовые рецепторы. Он не понимал, то ли чай горчил, то ли это горечь от капель в нос.

– Итак, вы сказали, что Шарлотту чуть не переехала машина.

– Да, в этот момент я ее впервые увидела.

– И затем вы ушли с ней вместе?

– Наоборот, – покачала головой Анна, – не я ушла с Шарлоттой, а она меня попросила пойти вместе с ней.

– Почему?

– Она захотела, чтобы я дописала ее роман. Она спросила дословно вот что: «Почему есть только две главы? Что будет дальше? Я не хочу навечно остаться больной».

– Значит, ваш собственный персонаж призвал вас закончить книгу?

– Да. Я сказала Шарлотте всю правду. Я ничего не могу для нее сделать, потому что не знаю, как эта история должна развиваться.

– Как она на это отреагировала?

– Она взяла меня за руку и сказала: «Пойдем, я помогу тебе. Я покажу тебе то место, где все началось. Может, тогда ты придумаешь конец нашей истории».

Нашей истории?

– И что это было за место?

– Не знаю, где-то под Берлином. Я едва помню нашу поездку.

– Расскажите подробно все, что помните, – попросил Виктор.

– Мы поехали на моей машине по шоссе на запад. Только не спрашивайте, где мы сворачивали и какие были указатели. Но я хорошо помню, что Шарлотта пристегнулась. Представляете себе? Я запомнила, что призрак, порождение моего воображения, выполнял правила.

«Да, представляю это себе. Жози была хорошо воспитана. Заслуга Изабель».

– Как долго вы ехали?

– Чуть больше часа. Мы проехали через какой-то большой населенный пункт. По-моему, это было старое русское поселение.

Виктор сжался, как в кресле зубного врача.

– Кажется, на возвышении в лесу стояла русская православная церковь. Мы проехали мимо, потом через мост, по проселочной дороге и вскоре свернули на укрепленную лесную дорогу.

Такого не…

– Где-то через километр мы остановились у маленькой просеки и вышли из машины.

Такого не бывает…

Виктор еле удержался, чтобы не вскочить и не прокричать свой следующий вопрос. Он прекрасно знал весь путь. Раньше он ездил туда почти каждые выходные.

– И куда вы пошли?

– Мы шли по тропинке, такой узкой, что приходилось идти друг за другом. В конце ее стояло маленькое деревянное бунгало современного вида. Прекрасное место.

Среди леса.Виктор знал все, что Анна может сейчас сказать.

– Никаких соседей. Со всех сторон лишь сосны, буки и березы. С деревьев только что опала нарядная пестрая листва, которая теперь мягким ковром лежала под нашими ногами. Хотя стоял холодный неуютный ноябрь, лес казался удивительно теплым. Он был так прекрасен, что я до сих пор точно не знаю, был он галлюцинацией или же настоящим. Как Шарлотта.

Виктор и сам не знал, какого объяснения ему больше хотелось – что шизофренические приступы Анны связаны с исчезновением Жози или что он подстраивает ее рассказ под свои вымыслы. В конце концов все может быть зловещим совпадением. В Хафельланде [6]6
  Хафельланд – район к западу от Берлина в бассейне реки Хафель.


[Закрыть]множество загородных домов.

Но лишь один из них…

– А не помните ли вы каких-то особенных звуков около этого бунгало?

Анна удивленно посмотрела на врача:

– Это имеет значение для терапии?

«Для терапии – нет. Но для меня – да».

– Да, – соврал он.

– Честно сказать, я ничего не слышала. Вообще ничего. Было тихо, как на одинокой горе, возвышающейся посреди океана.

Виктор задумчиво кивнул, хотя ему хотелось яростно мотать головой, как на рок-концерте. Он ждал именно такого ответа. Он понимал, куда Шарлотта привела Анну. Тишина в лесу Закров между городами Шпандау и Потсдам была столь ошеломительной, что на это сразу же обращал внимание любой горожанин.

Анна словно читала мысли Виктора:

– Конечно, я спросила Шарлотту, где это мы, но она удивленно взглянула на меня: «Ты должна знать это место. Это загородный дом нашей семьи. Мы с родителями проводим здесь каждое лето. И здесь же прошел последний счастливый день моей жизни. Перед тем как все началось».

– Что началось? – спросил Виктор.

– Наверное, ее болезнь. Но она пока не хотела ничего мне рассказывать. Наоборот, с какой-то яростью она указала на бунгало и сказала: «Кто из нас писательница? Расскажи мне, что там случилось!»

– Вы знали?

– К сожалению, нет. Но Шарлотта уже много раз повторяла мне, что не оставит меня в покое, пока я не допишу книгу о ней. Поэтому мне надо было составить впечатление о доме изнутри. Я разбила стекло на задней двери и, как вор, забралась в окно.

Это нелепо. Жози знала, где хранится ключ.

– Я поступила так в надежде найти внутри какую-нибудь зацепку.

– И как? Нашли что-нибудь?

– Увы, нет. Но я не знала, что искать. Единственное, что меня удивило, – это размеры бунгало. Снаружи выглядело так, будто это одноэтажный домик с тремя комнатами. Но оказалось, что помимо двух ванных комнат, большой кухни и гостиной с камином там было еще по крайней мере две спальни.

«Три», – молча поправил ее Виктор.

– Я заглянула во все комоды, шкафы и полки, даже в шкафчик в ванной. По счастью, это заняло совсем немного времени, потому что обстановка была пуританской. Просто, но дорого.

Филипп Старк [7]7
  Филипп Старк – знаменитый французский дизайнер, в произведениях которого сочетаются эффектность и функциональность.


[Закрыть] с элементами баухауза. [8]8
  Баухауз – архитектурный стиль, для которого характерна простота форм и функциональность.


[Закрыть] Так решила Изабель.

– А что же делала Шарлотта, пока вы обыскивали дом? – Виктору надо было знать все.

– Она ждала снаружи. Она сразу заявила, что никогда больше не войдет в этот дом. Слишком много зла случилось в тот день. Но она постоянно выкрикивала мне указания, стоя перед входной дверью.

Много зла?

– Какие?

– Это было очень странно. Она говорила загадками, что-то вроде: «Ищи не то, что есть, а то, чего не хватает!»

– Вы ее понимали?

– Нет. Но, увы, у меня не было возможности переспросить.

– Почему?

– Потому что вдруг случилось то, о чем мне не хочется вспоминать, доктор Ларенц.

– Что?

Виктор увидел в глазах Анны то же самое вчерашнее выражение неохоты.

– Может, лучше завтра об этом поговорим? Я не очень хорошо себя чувствую.

– Нет, лучше закончить поскорее, – настаивал Виктор и сам удивился, как непринужденно произнес эту ложь.

Все происходящее ни в коем случае не походило на обычный сеанс терапии. Это был настоящий допрос.

Анна смотрела на него в нерешительности. Виктор уже подумал, что она сейчас встанет, чтобы пойти в гостиницу. Однако она сложила руки и продолжала с глубоким вздохом.

Глава 13

– В бунгало вдруг моментально стемнело. Было, наверное, около половины пятого. Солнце должно было вот-вот сесть, стоял же конец ноября. Я вернулась в каминную комнату за зажигалкой, чтобы хоть как-то осветить коридор. И тут в слабом свете заметила в конце коридора комнату, которую раньше пропустила. Я решила, что это кладовка.

Или комната Жози.

– Я направилась туда, как вдруг услышала голоса.

– Что за голоса?

– Вообще-то один голос. И он даже ничего не говорил. Я услышала плач мужчины. Тихий. Не всхлипы, а поскуливание. Оно доносилось из той самой комнаты.

– Почему вы думаете, что оттуда?

– Чем ближе я подходила, тем громче оно становилось.

– И вам не было страшно?

– Еще как было! Но когда Шарлотта на улице закричала, меня охватила паника.

– Почему она кричала? – Виктор потер шею, ему было нестерпимо больно говорить.

– Она хотела меня предостеречь. «Уже рядом! – вопила она. – Уже рядом».

– Кто?

– Не знаю. И тут я услышала, что плач прекратился. Дверная ручка прямо на моих глазах повернулась. Когда сквозняк, вызванный открывающейся дверью, задул пламя зажигалки, меня буквально парализовало.

– Почему?

– Я поняла, что «зло», о котором предупреждала Шарлотта, было уже передо мной.

Телефонный звонок прервал разговор. Он решил подойти ко второму телефону, на кухне. Изабель настояла на том, чтобы поставить на Паркуме хоть один современный кнопочный телефон.

– Ларенц слушает.

– Не знаю, хорошая это или плохая новость. – Кай без обиняков перешел сразу к делу.

– Просто расскажи все, – прошептал Виктор, не желая, чтобы Анна что-то услышала.

– Я послал на это дело одного из своих лучших людей и сам, конечно, тоже занимался розысками. Мы твердо знаем две вещи. Первое: в тот день была авария на Уландштрассе.

Сердце Виктора на секунду остановилось, чтобы тут же забиться с новой силой.

– Второе: авария не имеет ни малейшего отношения к похищению.

– Откуда такая уверенность?

– Какой-то пьяница вышел на проезжую часть, и его чуть не задавили. Это подтверждают многие очевидцы. Никакого ребенка там не было.

– Это значит…

– …Значит, что твоя пациентка, может, и больна, но не имеет никакого отношения к нашему случаю.

– Жози – это не случай!!

– Прости, пожалуйста. Да, конечно. Я глупость сказал.

– Ладно, ничего. Я тоже не хотел на тебя орать. Просто, понимаешь, я надеялся, что наконец-то нашел какую-то зацепку.

– Понятно.

«Нет. Ничего тебе не понятно. И я тебя в этом не виню. Ты же не пережил того, что выпало на мою долю. Ты не знаешь, что такое полное отчаяние, когда хватаешься за любую соломинку».

– А его нашли?

– Кого?

– Ну, того пьяницу.

– Нет. Но это ничего не меняет. На месте аварии не было ни женщины, ни ребенка. Свидетели сказали, что пьяный поплелся на парковку торгового центра «Кудамм-Каррее». Его так и не нашли – затерялся в толпе.

– Хорошо, Кай. Спасибо. Я не могу больше говорить.

– Она что, у тебя?

– Да, сидит в соседней комнате и ждет меня.

– Понятно, что ты не удержался от расспросов.

– Да.

– Ладно. Детали мне знать не обязательно. Наверное, для меня готово уже новое задание. Найти еще какие-нибудь параллели?

– Ну да.

– Послушай меня. Я хочу дать тебе один совет: кем бы ни была эта женщина, ее присутствие не к добру. Пусть уезжает! Ты же хотел побыть на острове один. И ты должен остаться один. Ей могут помочь и другие психиатры.

– Да она не может уехать. Из-за шторма больше не ходят паромы.

– Ну так по крайней мере не встречайся с ней!

Виктор понимал, что Кай прав. Он надеялся успокоиться на Паркуме, а вместо этого постоянно думает о Жози. И сегодня опять он выискивал в рассказе Анны лишь нужные ему детали, не желая слушать того, что не укладывалось в его гипотезу. Например, что Жози двенадцать лет, а не девять. И она никогда не убежала бы из дома и знала, где лежит ключ от бунгало.

– Так что?

Виктор прослушал слова Кая.

– Ты о чем?

– Ты обещал, что окончишь поиски, когда я выполню твою последнюю просьбу. Как только я разберусь с аварией, ты оставишь в покое старые раны.

– Да, знаю. Но…

– Никаких «но»!

– Я должен еще кое в чем разобраться, – невозмутимо продолжил Виктор.

– В чем же?

– Нет никаких старыхран. Они свежие. Вот уже четыре года.