Текст книги "Терапия"

Автор книги: Себастьян Фитцек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 14

Виктор медленно опустил трубку и нетвердой походкой направился к Анне в каминную комнату.

– Плохие новости?

Она стояла около дивана, собираясь уходить.

– Не знаю, – честно признался он. – Вы уходите?

– Да. Сеанс опять оказался для меня сложнее, чем я ожидала. Пойду и прилягу в гостинице. Мы завтра продолжим?

– Наверное.

После разговора с Каем Виктор уже не знал, что хочет.

– Давайте вы вначале мне позвоните. Да и вообще я же больше не занимаюсь психотерапией.

– Хорошо.

Ему показалось, что Анна пытливо искала в его лице каких-то изменений. Как бы то ни было, она не выказала ни малейшего удивления сменой его настроения.

Когда она наконец ушла, Виктор решил позвонить жене в Нью-Йорк. Но, пока он искал телефон отеля в карманном компьютере, телефон вновь зазвонил.

– Я кое-что забыл, Виктор. Это не имеет никакого отношения к нашему… м-м-м… это не связано с Жози. Но…

– Что такое?

– Мне позвонили из вашей охранной фирмы, потому что не могли отыскать ни тебя, ни Изабель.

– Нас ограбили?

– Нет, это не ограбление, а повреждение имущества. Не волнуйся, с виллой все в порядке.

– А что тогда?

– Это ваш загородный дом. То бунгало в Закрове. Какой-то бродяга разбил окно задней двери.

Глава 15

Он мог его видеть. Хотя их разделяли четыреста шестьдесят два километра и пятьдесят морских миль, но он мог его видеть. И его, и бунгало. Ему хватало звуков из мобильного телефона, чтобы увидеть частного детектива в их загородном доме посреди леса Закров. Виктор немедленно послал туда Кая. Чтобы проверить историю Анны.

– Я сейчас на кухне.

Скрип резиновых подметок кроссовок частного детектива переносился на радиоволнах до Паркума.

– И как? Есть что-то необычное? – Зажав трубку между плечом и ухом, Виктор направился с телефоном к дивану. Но провод оказался слишком коротким, так что Виктор остановился посреди комнаты.

– Ничего особенного. Судя по запаху и слою пыли, здесь давно уже не было вечеринок.

– Четыре года, – скупо подсказал ему Виктор, представив, как Кай сейчас мысленно чертыхнулся.

– Прости.

Кай прошел всего несколько метров от машины до бунгало, но при его ста двадцати килограммах уже задыхался. Он держал телефон не у самого рта, а сбоку, но все-таки в трубке Виктора то и дело раздавался треск, когда детектив откашливался.

– До сих пор самое необычное – это разбитое окно. Но я сомневаюсь, что это имеет какое-то, пусть даже косвенное, отношение к Жози. Хотя, может, связано с Анной – не знаю.

– Почему?

– Следы свежие. Окно разбито несколько дней назад, дней, а не месяцев, тем более не лет.

Пока Виктор задавал следующие вопросы, Кай открывал на кухне все шкафы, ящики и холодильник.

– А как по осколкам понять, когда разбито окно?

– Не по осколкам, а по полу. Перед задней дверью у вас паркет. Если бы стекло было разбито давно, это было бы очевидно. Дыра так велика, что через нее легко проникли бы дождь, снег и грязь. Однако пол сухой, и пыли там столько же, как и везде. Кроме того, не заметно никаких насекомых…

– Все понятно, верю тебе.

Виктор вернулся на телефонную кушетку перед камином, потому что аппарат уже оттягивал руку.

– В видении Шарлотта просила Анну найти то, что отсутствует. Можешь это проверить?

– И как ты себе это представляешь? У меня же нет полного списка вашей утвари. Может, не хватает миксера на кухне? Или картины Пикассо в гостиной? Откуда мне знать? По крайней мере, пива в холодильнике больше нет, если это тебя интересует.

– Начни, пожалуйста, с комнаты Жози. – Виктор не обратил внимания на шутку. – Она в конце коридора, напротив ванной.

– Есть!

Подошвы перестали скрипеть, потому что ламинат сменился плиткой. С закрытыми глазами Виктор отсчитал пятнадцать шагов, которые Кай сделал до пластиковой двери.

«Добро пожаловать, друзья», – прочитал он сейчас при свете фонарика на пластмассовой табличке на двери. Скрип петель подтвердил догадку Виктора.

– Я вошел.

– И что?

– Стою на пороге и смотрю. Все в порядке.

– Опиши, что ты видишь.

– Обычная детская комната. У окна стоит односпальная кровать с пожелтевшим балдахином. У кровати пушистый коврик, ставший сейчас рассадником всяких паразитов. Думаю, это от него такой неприятный запах.

– Что еще?

– Плакат с Эрни и Бертом под стеклом в черной рамке. Он повешен так, что его видно с кровати.

– Это… – Виктор утер слезы тыльной стороной ладони и замолчал, чтобы Кай не услышал его изменившийся голос.

«Мой подарок».

– Да, знаю, персонажи «Улицы Сезам». Слева обязательная икеевская полка с плюшевыми игрушками. Слоник, какие-то диснеевские фигурки…

– Стоп, – оборвал его Виктор.

– Что?

– Вернись к кровати. И ляг на нее.

– Зачем?

– Ну пожалуйста! Ляг на кровать.

– Хозяин – барин.

Три шага. Кряхтенье. И снова голос Кая:

– Надеюсь, она подо мной не развалится. Пружины, по-моему, недовольны.

– Давай опять сначала. Что ты видишь?

– Так, слева лес. По крайней мере, наверное, там, за грязным стеклом, лес. Как я уже говорил, передо мной на стене плакат.

– И больше ничего?

– Справа полка…

– Нет-нет, – перебил его Виктор. – Прямо перед тобой ничего больше нет?

– Нет. И позволь сделать тебе одно предложение… – Какой-то шум поглотил слова Кая. – Это я опять. Я встал, ладно?

– Хорошо.

– Ну все, хватит говорить загадками. Скажи, что искать в комнате.

– Минутку. Подожди-ка.

Виктор закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. И уже в следующую секунду оказался в бунгало: закрыл входную дверь, снял ботинки, поставил их в индийский шкафчик в прихожей. Помахал Изабель, лежавшей перед камином на белом диване фирмы «Рольф Бенц» с журналом «Гала». Он вдыхал аромат сгоревших еловых веток. Чувствовал тепло дома, в котором живут счастливые люди. Слышал музыку из дальней комнаты. Он медленно снял пальто и пошел к Жози. Музыка становилась все громче. Он повернул ручку и, открыв дверь, был на мгновение ослеплен светом из окна. А потом увидел ее: Жози сидела за детским косметическим столиком и красила ногти новым оранжево-желтым лаком, который ей дала лучшая подружка. Музыка играла так громко, что Жози не заметила отца. Это был канал…

– Так чего же не хватает? – перебил его воспоминания голос Кая.

Виктор открыл глаза.

МТВ.

– Нет телевизора.

– Телевизора?

– Да, «Сони».

– Ага, его здесь нет.

– И еще нет туалетного столика с круглым зеркалом.

– Точно. Нет.

– Вот чего не хватает.

– Детский туалетный столик и телевизор? Я ничего не говорю, Виктор, но это какой-то странный выбор для обычных грабителей.

– Вот именно. Потому что это не обычное ограбление.

«Это нечто, что связывает Жози с историей Анны. И мне надо выяснить, что это».

– Ну, ясно. Может, вызовешь полицию, Виктор? Все-таки что-то украдено.

– Нет, не сейчас. Проверь-ка другие помещения. Если в комнате Жози тебе ничего больше не бросается в глаза.

– М-м-м…

В телефоне опять зашуршало, и Виктор представил, как Кай чешет в затылке – последнее место на его голове, где еще растет много волос.

– Что?

– Может, это глупо прозвучит…

– Давай говори.

– По-моему, в комнате не хватает не просто мебели…

– А чего же?

– Атмосферы. – Кай нервно кашлянул.

– Что-что?

– Ну, не знаю, как это назвать. Но у меня хороший инстинкт. И я понимаю, что это не комната для двенадцатилетней девочки.

– Ну-ка объясни! – потребовал Виктор.

– У меня-то дочери нет, но моей племяннице Лауре исполнится на следующей неделе тринадцать. И когда я последний раз к ней заходил, ее комната напоминала ее личное королевство. Там на двери написано не «Добро пожаловать, друзья», а «Вход запрещен».

– Жози не такая, она не бунтовщица.

– Да, знаю. Но у Лауры стены увешаны плакатами всяких мальчишек из поп-групп. На зеркале билеты с тех концертов, где она была, открытки от приятелей с Майорки. Понимаешь, о чем я?

Чего-то не хватает.

– Нет.

– Это не комната подростка, который готовится узнать огромный мир. Вместо вырезок из журналов тут плюшевый слоник. А «Улица Сезам»? Я умоляю тебя. У моей племянницы на стене не Эрни, а Эминем.

– Кто это?

– Вот видишь. Именно об этом я и говорю. Рэпер такой. Не думаю, что тебе доставит удовольствие знакомство с его текстами.

– Все равно я не понимаю, что значат твои слова.

– Здесь правда кое-чего не хватает. Нет оплывших свечей в бутылках из-под красного вина. Нет шкатулки для первых любовных писем. И, разумеется, здесь явно не хватает туалетного столика.

– Но ты же сам сказал вначале, что это нормальная детская комната.

– Вот именно, детская. Для восьмилетней девочки. Но Жози-то было уже двенадцать.

– Ну все-таки это загородный дом. По этой комнате нельзя судить.

– Может быть, – вздохнул Кай и куда-то зашагал. – Ты спросил, чего не хватает, – я сказал свое мнение.

Виктор услышал, как закрылась дверь. Но вдруг атмосфера дома разрушилась – как старая кинопленка. Неожиданно оборвалась связь Виктора с Каем и с домом.

– Куда ты идешь?

– Прости, мне надо пописать. Сейчас перезвоню.

Не успел Виктор возразить, как контакт прервался: Кай дал «отбой».

А Виктор словно прирос к месту, обдумывая и отыскивая связи.

Какие выводы можно сделать из слов Кая? Окно разбито совсем недавно. Комната совершенно не похожа на подростковую.

Ему так и не удалось поразмыслить, потому что Кай перезвонил, как и обещал, хотя и чересчур быстро.

– Виктор?

Судя по изменившимся шумам, детектив был уже не в доме, а в лесу.

– Что случилось? Почему? Почему ты убежал из дома? Я еще не…

– Виктор! – выкрикнул Кай.

Его голос звучал так нервно, что Виктор испугался.

– Что такое?

– Нам все-таки следует вызвать полицию.

– Почему? Что случилось?

Жози.

– Кто-то был в твоей ванной. Наверное, лишь несколько часов тому назад, потому что следы совсем свежие.

– Господи, Кай, какие следы?

– Кровь. На полу. В умывальнике. В туалете. – Кай тяжело дышал. – Вся ванная в крови.

Глава 16

Наши дни. Клиника в Веддинге. Палата номер 1245

Пейджер доктора Рота подал голос в тот момент, когда Ларенц сделал перерыв после своего часового повествования.

– Не забудьте, что вы собирались мне рассказать, доктор, – сказал завотделением и закрыл за собой тяжелую дверь.

«Забыть? – подумал Ларенц. – Моя проблема как раз в том, что я не могу забыть. Хотя больше всего на свете об этом мечтаю».

Уже через две минуты Рот вернулся и вновь уселся на неудобный складной стул из белого пластика. Такие стояли по всей клинике для посетителей, но в данном отделении они не имели никакого смысла, потому что к его пациентам никто не приходил.

– У меня одна хорошая и одна плохая новость, – сообщил Рот.

– Начинайте с плохой!

– Меня уже ищут. Профессор Мальциус спрашивал, куда я подевался.

– А хорошая?

– Пришел запрос на посещение вас. Но не раньше шести часов вечера.

Виктор лишь кивнул. Он догадывался, кем окажутся его гости, и выражение лица врача подтверждало его догадку.

– То есть у нас осталось минут сорок?

– Да, сорок минут, чтобы рассказать окончание вашей истории.

Виктор вытянулся на кровати, насколько это ему удалось.

– Ох, в сорок семь лет оказаться прикованным к кровати, – застонал он, но доктор Рот пропустил его слова мимо ушей. Он знал, чего хочется Ларенцу, но не мог ему это позволить.

– Так почему же вы не вызвали полицию после того открытия в загородном доме? – продолжил он беседу.

– Потому что полиция четыре года не могла мне помочь. Теперь, когда я впервые наткнулся на след, я не хотел отдавать его в руки полицейских.

Рот понимающе кивнул.

– Значит, вы остались на острове, а Кай был вашей связующей ниточкой?

– Да.

– И сколько это еще продлилось? Когда вы наконец выяснили, кем была Анна и что случилось с Жози?

– Два дня. Я и сам не понимаю, почему это продлилось так долго. Вообще-то уже на тот момент все было ясно. Если бы моя жизнь была записана на пленку и я смог ее перемотать, я бы понял. Все части пазла лежали передо мной, но я оказался слеп.

– Итак, вся ванная была в крови?

– Да.

– Что случилось потом?

– В тот день немногое. Я собрал свои вещи, чтобы уехать с острова, встретиться с Каем и самому во всем разобраться. Но ничего не вышло. Шторм усилился. Как и моя простуда. Вам знакомо такое чувство, словно по всему телу большой солнечный ожог?

Рот кивнул.

– В рекламе обычно пишут: «Головная и мышечная боли». А что остается у человека, у которого болят голова и все мышцы?

– Рассудок?

– Точно. Чтобы заглушить его, я принял валиум и помолился, чтобы назавтра ходили паромы.

– Но так не случилось?

– Нет. Ураган «Антон» сделал меня пленником моего собственного дома. Береговая охрана посоветовала всем жителям не покидать дом без крайней необходимости. К сожалению, крайняя необходимость возникла у меня на следующее утро, сразу после пробуждения.

– Что случилось?

– Опять кто-то пропал прямо на моих глазах.

– Кто?

Ларенц приподнял голову и нахмурился.

– Я хочу предложить вам сделку, доктор Рот: я рассказываю вам свою историю, а вы…

– Что я?

– А вы дарите мне свободу.

Рот хмыкнул. Они уже не раз возвращались к этой теме.

– Вы прекрасно знаете, что это невозможно. После того, что вы сделали. Я не только потеряю работу, но и попаду под суд.

– Да-да. Вы это уже говорили. И все-таки я готов рискнуть.

– В каком смысле рискнуть?

– Я расскажу вам всю историю. Свою историю. А когда я закончу, вы сами решите, стоит меня выпускать или нет.

– Я многократно говорил вам, что это вне моей компетенции. Я могу долго сидеть здесь и слушать вас. Но я не могу вас выпустить, о чем вы умоляете уже несколько дней подряд.

– Нет? Тогда внимательно слушайте. Я уверен, что ваше мнение изменится после моего рассказа.

– Я в это не верю.

Если бы не жгуты на руках, Ларенц погрозил бы пальцем.

– На вашем месте я бы не зарекался.

Он закрыл глаза, а Рот откинулся на спинку стула, чтобы услышать окончание. Окончание трагедии.

Глава 17

Паркум, два дня до истины

Действие лекарства постепенно слабело, и Виктор очнулся от сна без сновидений. С каким удовольствием он подольше бы оставался в том безболезненном вакууме, который дарил ему валиум. Но вещество уже теряло силу, не блокируя больше темные мысли.

Анна

Шарлотта

Жози

Кровь!

Виктор медленно сел на кровати, борясь с желанием упасть обратно на подушку. Пробуждение напомнило ему о подводной экскурсии, когда они были с Изабель на Багамах. На нем был свинцовый жилет, который он почти не ощущал под водой. А когда в конце поднимался по лесенке в лодку, то почувствовал, как же давят на него кислородные баллоны и прочие тяжести. Похожее действие оказывало сейчас успокоительное. Или вирус.

«Лучше некуда, – подумал Виктор и, собрав все силы, поднялся с кровати. – Ну вот, теперь вообще непонятно, что меня подкосило: простуда или побочный эффект лекарства».

Пижама была влажной от пота, и Виктор дрожал от холода, поэтому накинул шелковый халат, висевший рядом с кроватью, и, поеживаясь, поплелся в ванную. По счастью, она находилась на одном этаже со спальней, и ему не пришлось спускаться по лестнице. Пока не пришлось.

Увидев свое отражение в зеркале, он испугался. Никаких сомнений, он болен. Бледная кожа и темные круги под глазами. Пот на лбу. Стеклянный взгляд. И кое-что еще.

Что-то не так.

Виктор уставился на свое отражение, силясь вглядеться в собственные глаза. Но это ему не удалось. Чем сильнее он напрягался, тем более размытой становилась картина.

– Проклятые таблетки, – пробурчал он, включая душ.

Как обычно, старому генератору потребовалось некоторое время, чтобы нагреть воду, но в отсутствие жены некому было возмущаться бесполезной тратой воды.

Виктор то и дело смотрелся в зеркало над мраморным умывальником, ощущая огромную усталость. Мерное журчание воды помогало ему думать.

«Что-то не так, но я не могу понять что. Все как-то… расплывается».

Оторвав взгляд от зеркала, он открыл стеклянную дверь и вошел в наполненную паром душевую кабину. Терпкий аромат геля для душа пошел ему на пользу, так что ему стало гораздо лучше. Горячие струи воды словно смыли с него боль, и она теперь утекала прочь от него по трубам. К сожалению, мысли вода не могла унести.

Что-то не так. Что-то изменилось. Что?

В гардеробной он выбрал старые джинсы «Levi's 501» и синий джемпер. Он догадывался, что скоро придет Анна, даже надеялся на это, чтобы узнать продолжение истории. Или ее конец. Но сегодня ему очень плохо, так что пусть Анна будет с ним помягче, увидев его в домашней одежде. Если она вообще что-то замечает.

Когда он спускался по лестнице, то держался рукой за деревянные перила. На кухне налил воды в чайник, достал из шкафчика пакетик чая, снял большую чашку, висевшую на крючке между плитой и мойкой. Он пытался думать только о завтраке, избегая смотреть через забрызганное дождем окно на мрачное небо. И все-таки мысли возвращались к одному и тому же.

Что случилось? Что не так?

Он повернулся к холодильнику за молоком, и его взгляд скользнул по стеклокерамической поверхности плиты. И снова он увидел свое отражение, совсем нечеткое, даже увечное. Но тут он мигом все понял.

Где же…

Взгляд перебежал с плиты вниз, на каменный пол, выложенный вручную.

И вдруг его охватило то же горькое потерянное чувство, что и вчера, когда он на расстоянии управлял походом Кая по бунгало.

Чего-то не хватает.

Чашка выпала из рук. Виктор побежал в прихожую, рывком открыл дверь каминной комнаты и взглянул на стол.

Бумаги. Распечатанные вопросы из «Бунте». Раскрытый ноутбук. Все в порядке.

Нет. Чего-то не хватает.

Он закрыл глаза, надеясь, что все будет как прежде, когда он их откроет. Но нет, ничего не изменилось.

Внизу, под столом. Ничего.

Синдбад пропал.

Он побежал на кухню и опять посмотрел на пол.

Опять ничего.

Синдбад как сквозь землю провалился. А вместе с ним исчезли его миски для еды и воды, собачий корм, подстилка, лежавшая под письменным столом. Словно бы собаки никогда не было на острове. Но всех этих деталей взволнованный Виктор пока не заметил.

Глава 18

Он стоял на берегу, и дождь хлестал по его лицу. Виктор размышлял. Больше всего его удивляло то, как вяло отреагировал он на пропажу собаки. Конечно, ему было грустно. Но чувство было не таким сильным, как это представлялось ему раньше в его кошмарах. А ведь он всегда именно этого и боялся. Вначале Жози, потом Синдбад. Пропадет. Исчезнет. Бесследно.

Он, кстати, никогда не советовал заводить домашнее животное тем своим пациентам, которые пережили утрату близкого человека. Слишком уж часты были случаи, когда какая-нибудь такса, которую дарили горевавшей вдове, становилась жертвой несчастного случая всего через пару дней после похорон.

Или пропадала.

От Синдбада не было ни следа. Но по какой-то причине у Виктора не случилось нервного срыва, он не бегал с пеной у рта по деревне, не кричал на каждом углу. Он лишь оставил сообщение на автоответчике у Хальберштадта. А сейчас ходил по пляжу, усеянному сплавной древесиной, недалеко от дома, высматривая на песке следы золотистого ретривера. Все напрасно. Может, когда-то они тут и были, но их уже смыло.

– Синдбад!

Он знал, что звать пса бессмысленно. Даже если бы он был поблизости, то не слушался бы уже никаких команд. Синдбад – трусишка. Он вздрагивал от треснувшей в камине ветки, а под Новый год Изабель подмешивала ему в корм успокоительное, иначе он не пережил бы праздничных фейерверков. Однажды оказалось достаточно одного-единственного выстрела охотника, чтобы Синдбад целый день бегал как угорелый, не слушаясь ни единой команды хозяина.

От яростного шума волн бедняга сошел бы с ума. Хотя было очень странно, что собака сбежала из знакомого и надежного дома. Да и как – все двери же закрыты!

Виктор тщательно осмотрел весь дом от подвала до чердака. Ничего. Искал даже в сарае с генератором. Хотя там Синдбаду невозможно было спрятаться – сарай закрыт на замок. «Впрочем, так же невозможно, как и бесследно исчезнуть на меленьком острове, —подумал Виктор. – Синдбад никогда не выходил один на улицу, если только не…»

Виктор обернулся. На короткий момент блеснула надежда, когда он заметил какое-то движение в сотне метров. К нему вроде бы приближался зверь величиной с собаку. Но надежда быстро пропала, когда Виктор увидел, что шерсть у собаки не светлая. Да это и не собака, а человек в темном пальто.

Анна.

– Как хорошо, что вы иногда выходите погулять, – крикнула она, когда их разделяло еще метров десять. Он с трудом понимал ее, потому что ветер уносил звуки. – Хотя для прогулки по берегу это не самое подходящее место.

– Да и не самый лучший повод, – крикнул он в ответ, немедленно ощутив боль в горле, о которой почти забыл после исчезновения Синдбада.

– О чем вы? – Она была уже совсем рядом, и Виктор вновь удивился чистоте ее лаковых туфелек при такой погоде. Ни грязи, ни песка.

– У меня убежала собака.

– У вас что, собака есть? – Анна придерживала правой рукой платок на голове, чтобы его не унес ветер.

– Разумеется, золотистый ретривер. Вы же его видели. Он все время лежал у моих ног во время наших бесед.

– Нет, не замечала, – покачала головой Анна.

Виктору показалось, что эти неожиданные слова ударили по нему сильнее, чем ураганный ветер. В правом ухе зазвенело. Внутри его и раньше была пустота, а теперь словно разверзлась бездна.

Женщина – сосуд зла.

Дождь стекал с бровей прямо в глаза, и лицо Анны размывалось. И тут же в памяти всплыли обрывки ее рассказа в первый день: «После десятого удара у него сломался хребет, и он больше не смог шевелиться. Он дико кричал от боли, но я не останавливалась, пока из его пасти не пошла кровь».

– Что, простите?

Видимо, Анна что-то сказала, но Виктор, занятый мучительными воспоминаниями, заметил лишь, как шевелятся ее губы.

– Может, лучше пойдем в дом? – повторила она. – При такой погоде собака сама вернется.

Она указала головой в сторону его дома и взяла его за руку. Виктор слишком поспешно отдернул руку, кивнув:

– Да, пожалуй, вы правы.

Они медленно направились к дому.

Возможно ли, чтобы она не видела такую большую собаку? Зачем опять солгала? Может, она связана с исчезновением не только Жози, но и Синдбада?

В его голове теснилось столько вопросов, что Виктор забыл первое правило своего наставника и друга профессора ван Друйзена: «Внимательно слушайте. Не делайте поспешных выводов, полностью сконцентрируйтесь на пациенте».

Но Ларенц тратил драгоценные силы на то, чтобы подавить мучительную уверенность, пробивавшую себе дорогу из подсознания. Истина уже была отчетливо видна. Она отчаянно стремилась к нему, как утопающий, которого отделяет от спасительных рук тонкая корочка льда. Но Виктор Ларенц был не готов пробить этот лед.

Пока не готов.