Текст книги "Терапия"

Автор книги: Себастьян Фитцек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 42

Изабель. Анна. Жози. Постепенно все фрагменты складывались в единую картину. Почему Изабель была так спокойна после пропажи Жози? Почему ее не захлестывали эмоции? Она легко вернулась к своей работе, а он продал практику. Раньше он восхищался ее стойкостью. Но, может, дело в душевной черствости?

Мысли Виктора метались в голове. Он вспоминал сейчас, что она не очень-то горевала о своем единственном ребенке. Не так, как он. И правда ли она подобрала Синдбада на улице или купила его, чтобы чем-то заменить Жози? Хорошо ли он знал жену? В любом случае сейчас, в самый сложный момент его жизни, она была для него недоступна.

Она подослала Анну к ван Друйзену.

И потом еще эта история со счетом.

Виктор включил компьютер в гостиной, чтобы проверить состояние счета через Интернет.

Неужели это правда? Неужели она сняла все деньги с их общего счета? И договорилась с Анной, чтобы свести его с ума?

Он хотел открыть сайт банка, но с удивлением уставился на экран. На всякий случай поводил мышкой во все стороны. Результат тот же: ни единой иконки. Компьютер оказался пуст. На жестком диске не было никаких данных. Как он вообще включился?

Кто-то методично стер все тексты и документы. Не было ответов на интервью, пуста была даже «корзина», куда попадают удаленные документы.

Виктор так резко встал, что кожаное кресло опрокинулось и с грохотом упало на пол рядом с книжной полкой.

Все, время телефонных переговоров прошло. Даже счет мог подождать.

Вынув пистолет Хальберштадта, он снял его с предохранителя и положил во внутренний карман пальто. Оно было из «гортекса», теплое и водонепроницаемое, как раз такое, какое сейчас нужно.

Сейчас.

Он пойдет в грозу в деревню, чтобы разыскать две вещи: ответы и Анну.

Глава 43

У некоторых людей постоянно холодные ступни. Они часами не могут, к примеру, заснуть, потому что ноги не согреваются даже под самым теплым одеялом. У других на холоде в первую очередь мерзнет нос.

У Виктора чувствительным местом были уши. Как только он выходил на улицу в холод, уши болели. Но еще неприятнее было, когда он возвращался в тепло и уши «оттаивали». Тогда колющая боль из ушей перекидывалась на голову, и ее не унимал ни аспирин, ни ибупрофен. Это Виктор знал с детства, поэтому сейчас глубоко надвинул на голову капюшон. Дождь был не так страшен, как больные уши.

Из-за капюшона на голове и барабанящего ливня он не сразу услышал мелодию телефона, звучащую из его кармана. И если бы он не остановился передохнуть под крышей нежилого домика на обочине залитой дождем песчаной тропинки, то так и не услышал бы звонок. Впрочем, Виктору и в голову не могло прийти, что мобильный может зазвонить: на Паркуме не было мобильной связи. И тем не менее телефон странным образом звонил.

Номер на дисплее «Нокии» показался ему смутно знакомым.

– Да? – Он заткнул пальцем левое ухо, чтобы хоть что-то расслышать при таком ветре. Но казалось, на том конце никого нет.

– Алло, кто это?

Вдруг он услышал всхлипывание.

– Анна, это вы?

– Да, мне так жаль, что…

Окончание фразы Виктор не расслышал, потому что в эту минуту тяжелый сук свалился на крышу его убежища.

– Анна, где вы?

– …я… Анкер…

Из обрывков слов невозможно было ничего понять, но Виктор старался хоть что-то расслышать.

– Анна, я знаю, что вы не в «Анкерхофе». Мне это сказал Патрик Хальберштадт. Напишите мне SMS, где вы находитесь. Я приду, и мы все обсудим.

– Это опять случилось! – Она выкрикнула эти слова в тот момент, когда ветер на мгновение утих, чтобы тотчас же завыть с новой силой.

– Что случилось?

– …она… опять со мной… Шарлотта…

Этого Виктору хватило. Он понял, что случилось. У нее новый приступ. Шарлотта вернулась к жизни.

Через две минуты до него дошло, что связи опять нет. Тем не менее вскоре раздался сигнал SMS:

«Не надо меня искать. Я сама найду вас!»

Глава 44

Большинство водителей ненавидят пробки, потому что им кажется, будто у них отнимают возможность выбора. Поэтому, как только впереди виднеется цепочка красных задних фар, инстинктивно хочется ее объехать. Даже если местность совершенно незнакома, сразу ищешь ближайший съезд.

Виктор сейчас находился как раз в ситуации водителя, который в пятницу вечером раздумывает, что лучше: свернуть в неизвестную местность или проехать последний съезд. Как и многие люди, он решил действовать, а не ждать пассивно. Ему требовалось найти Анну, хотя она и предупредила, что этого делать не надо. Он не хотел больше ждать, пока она сама объявится. Слишком велика была опасность, что возникнет еще больше проблем и барьеров между ними.

Поэтому он вновь надел капюшон и, пригнувшись, пошел по дороге вдоль берега, стараясь обходить глубокие лужи.

Миновав единственный ресторан на острове, он вдруг остановился. До бухты оставалось метров пятьсот, но он мог поклясться, что впереди кто-то идет.

Вытерев крупные капли дождя с лица, Виктор внимательно вгляделся. Он не ошибся. Метрах в двадцати перед ним шел человек, закутанный в синий плащ, и что-то тащил позади себя.

Поначалу было не разобрать, мужчина это или женщина, идет фигура навстречу Виктору или удаляется от него. Даже с близкого расстояния невозможно разглядеть детали. Но вдруг молния осветила побережье, и одновременно с раскатом грома Виктор узнал, кто это и что у человека в руке.

– Михаэль, это вы? – крикнул он паромщику, который находился на расстоянии всего нескольких шагов от него. Из-за шума непогоды разговаривать они смогли, лишь подойдя друг к другу почти вплотную.

Михаэлю Бургу исполнилось семьдесят. Ветер и морская вода проложили глубокие складки на его лице. Несмотря на почтенный возраст, вид он имел довольно внушительный – было видно, что человек всю жизнь занимался тяжелым физическим трудом на здоровом морском воздухе.

Михаэль протянул Виктору левую руку. В правой он держал поводок, к которому был привязан дрожащий и промокший миттельшнауцер.

– Жена заставила меня выйти с собакой, – прокричал паромщик, покачав головой, словно желая сказать, что лишь женщине может прийти в голову столь бредовая идея.

Виктор с болью вспомнил о Синдбаде.

– Но вас-то какая нелегкая выгнала из дому? Должно быть что-то важное?

Новая вспышка осветила небо, и на долю секунды Виктор поймал взгляд Бурга, в котором читалось глубокое подозрение.

Он решил, что лучше сказать правду. И не столько из любви к честности, сколько потому, что ему не приходило в голову более внятное объяснение.

– Я ищу одного человека. Может, вы сможете мне помочь?

– Ага? И кого же?

– Ее зовут Анна Роткив, невысокая светловолосая женщина лет тридцати пяти. Вы перевезли ее сюда три дня тому назад с Сильта.

– Три дня тому назад? Это невозможно.

Это невозможно.Сколько уже раз за последнее время Виктор слышал эти слова или сам так думал.

Серый шнауцер тянул хозяина за поводок прочь от Виктора. Очевидно, ему совсем не нравилась прогулка.

– Почему невозможно? – Виктор кричал все громче и громче.

– Я три недели тому назад закрыл паром. Вы были моим последним пассажиром. С тех пор никто не хотел попасть на остров.

Михаэль пожал плечами.

– Этого не может быть, – запротестовал Виктор, видя, что Михаэль собирается уходить.

– Может, ее кто-то другой перевез, хотя вряд ли. Я узнал бы. Как, вы говорите, ее зовут?

– Анна Роткив.

Михаэль покачал головой:

– Никогда не слышал этого имени, доктор Ларенц. Простите, но я пойду, не то продрогну тут до смерти.

Словно в подтверждение его слов, новый раскат грома потряс остров, и Виктор удивился, что не заметил молнии. В то же время его мозг был занят новой загадкой в ребусе. Как Анна появилась на острове, если не на пароме? И почему она опять сказала неправду?

– Э-э-э, доктор Ларенц… – Размышления Виктора прервал старый паромщик, вернувшийся к нему на пару шагов. – Меня это, конечно, не касается, но что вам нужно от этой женщины?

«Вам, женатому человеку, и в этот ужасный ливень?»Эти невысказанные слова повисли среди бушующего ветра.

Пожав плечами, Виктор отвернулся.

Я хочу узнать, что случилось с моей дочерью.

Глава 45

«Анкерхоф» представлял собой образцовую гостиницу для острова в Северном море. Трехэтажный фахверковый дом напротив яхтенной гавани был одной из самых высоких построек на острове, не считая, конечно, маяка. Труди после смерти супруга едва удавалось держаться на плаву с небольшой пенсией и доходом от редких теперь постояльцев. Однако дом и его хозяйка были такой неотъемлемой частью островной жизни, что местные жители, наверное, помогали бы ей всегда. В крайнем случае стали бы сами ночевать в гостинице. В доброе старое время, когда на Паркуме проводилась регата, у Труди было до двадцати постояльцев. В нечастые солнечные дни она выставляла столы в саду и приносила гостям домашний лимонад и кофе глясе. Осенью пожилые жители острова собирались у чугунного камина в фойе отеля, чтобы рассказать друг другу давние морские истории и поесть пироги Труди. А потом хозяйка закрывала отель до весны и уезжала к родственникам в теплые края. Так и в этом году. После странного разговора с Хальберштадтом Виктор уже не удивился, когда увидел, что ставни гостиницы плотно закрыты, а из каминной трубы не идет дым.

«Зачем я сюда пришел?» —спросил он себя, озираясь по сторонам в поисках каких-либо следов Анны.

Виктор едва не поддался желанию громко выкрикнуть ее имя – вдруг она самовольно проникла в закрытую гостиницу и ведет оттуда свои странные игры с ним?

Внезапно опять зазвонил мобильный. Причем это был другой звонок, предназначенный для родственников и близких друзей.

– Алло!

– Ты меня за идиота считаешь?

– Кай? Что случилось? – Виктор опять вышел на дорогу.

– Что это за игры такие?

– О чем ты?

– О факсе!

– А, хорошо, что ты перезвонил. Там совсем ничего не было.

– Ах, не было? Ты прекрасно знаешь, что́ там, и нечего меня за нос водить.

– Да о чем ты? Что с тобой?

Виктор отвернулся от ветра, когда волна брызг чуть не ударила ему в лицо. С некоторого отдаления «Анкерхоф» походил на забытую кинодекорацию.

– Я проверил номер, с которого мне пришел детский рисунок. Мне сразу захотелось узнать, кто прислал мне эту кошку.

Синий котенок Непомук.

– И что же?

– Ты. Факс пришел из твоего дома, с Паркума.

«Этого не может быть», – подумал Виктор.

– Кай, я не понимаю, как… – начал было он, но его прервал двойной гудок, а потом женский голос произнес: «Вы находитесь вне зоны действия сети. Пожалуйста, повторите попытку позже». – Черт, – выругался Виктор, глядя на телефон.

Пропал его последний контакт. Он обернулся, поглядел во все стороны и наверх, словно ответ мог прийти с сине-черного неба. С кем еще он мог поговорить? К кому пойти? Капля упала прямо в глаз. Он крепко зажмурился, как в детстве, когда в ванной шампунь стекал на лицо. Виктор потер глаза, и ему показалось, будто все вокруг стало как-то отчетливее. Его зрение прояснилось. Как у глазного врача, когда медсестра наконец подбирает правильные линзы и ты видишь буквы в последней строке таблицы. Он знал, куда надо идти. Хотя, может, это была случайная догадка.

Глава 46

Как он и ожидал, в маленьком домике еще горел свет. Взбежав по ступенькам на веранду, Виктор позвонил в дверь.

Где-то залаяла собака, возможно, Михаэля. Поблизости хлопнула калитка, хотя это могла быть и незакрытая ставня. Но звонка Виктор не расслышал. Подождав, не подойдет ли бургомистр к двери, он позвонил вторично.

Когда и со второй попытки никто не открыл, Виктор принялся колотить дверным молоточком. Хальберштадт жил один. Жена ушла от него два года тому назад к какому-то богатому мюнхенцу, с которым познакомилась по Интернету.

Никакой реакции.

«Может, он ничего не слышит из-за этого проклятого шторма», – подумал Виктор, обходя дом. Он был расположен очень живописно, около «Анкерхофа» и тоже напротив гавани. Но у него не имелось своего выхода к морю и своего места для швартовки. Виктор считал, что, раз живешь на острове, надо жить у воды. С тем же успехом можно снять дом где угодно и ехать к морю или озеру на машине.

Шквальный ветер дул с моря, и, зайдя за дом, Виктор вздохнул с облегчением.

Всю дорогу он не встречал никакой защиты, кроме нескольких покосившихся тощих сосен, так что непогода обрушивалась на него со всей силой. Сейчас дождь впервые ослаб, и Виктор наконец отдышался, а отдохнув, принялся за поиски бургомистра.

Сквозь заднее окно можно было разглядеть кабинет Хальберштадта. Наверное, Патрик сейчас наверху. Стол был усеян исписанными листками, рядом стоял раскрытый ноутбук. Огонь в камине догорел, и, кроме яркой настольной лампы, ничто не говорило о том, что здесь недавно кто-то был.

«Я и не знал, что у Патрика есть кабинет, тем более компьютер», – удивился про себя Виктор, осматриваясь. Сверху не пробивалось никакого света, однако бургомистр мог уже лечь или задернуть шторы.

Виктор не знал, что делать дальше. Его вылазка не принесла никаких результатов. Впрочем, это не странно, он и не знал, где нужно искать и что предпринять, если он все-таки найдет Анну или Хальберштадта.

«Не надо меня искать. Я сама найду вас!»

Он хотел было постучать, как вдруг его взгляд упал на сарай в углу запущенного садика.

В обычном состоянии он и не заметил бы слабый свет, пробивавшийся из-под гофрированной стальной двери. Но физическое напряжение обострило его чувства, так что ему бросилось в глаза множество деталей: в сарае горел свет, единственное окно было без видимых на то причин заколочено толстой доской, а над маленькой железной трубой вился дымок.

Что бургомистр забыл в сарае в эту непогоду? И зачем он так старательно закрыл все окна и двери, притом что его кабинет в доме ярко освещен и виден любому?

Прогоняя от себя растущее ощущение опасности, Виктор решительно зашагал по мокрому газону к домику.

Глава 47

Дверь не была заперта. Когда он медленно открыл ее, в нос пахнуло затхлостью, смесью из запахов масла, мокрого дерева, грязных тряпок – так обычно пахнут неприбранные подвалы с инструментами. Кроме нескольких жуков и мокриц, которых испугал приход Виктора, в сарае размером с двойной гараж не было ни единого живого существа.

Но в помещении отсутствовало еще кое-что, что Виктор ожидал тут увидеть. Инструменты. Ни на пластмассовых полках по стенам, ни на полу не было видно садовых инструментов, остатков стройматериалов, банок с красками.

Виктора бросило в дрожь. Но, конечно, не из-за того, что в сарае не оказалось тачки, старых велосипедов и лодочных деталей. В первый раз за всю долгую дорогу его пронзил немилосердный холод, охвативший его бедра, прокравшийся по спине до затылка, опутавший голову. Все тело покрылось неприятной гусиной кожей.

Почему смерть всегда холодна?

Не сон ли это? Виктор потряс головой, чтобы прогнать безумные мысли, которые нахлынули, когда он наконец-то понял, чтонаходилось в сарае.

Ужас.

Как он мечтал сейчас оказаться дома, не важно, где именно: с женой у камина или в теплой ванной при свечах. Толстые двери и запертые окна защищали бы дом от всех невзгод снаружи. Ему бы хотелось оказаться где угодно, но только не тут, среди сотен ужасных фотографий и газетных вырезок.

Хальберштадт, Анна или кто-то иной, кто провел тут последние месяцы, покрыл стены чудовищным коллажем из обрывков газет, статей, фотографий, отдельных букв и слов. Фотографии производили гнетущее впечатление, но не потому, что на них были изображены трупы или извращения, какие можно найти в Интернете. Ужас охватил Виктора, потому что повсюду было одно и то же, лицо Жози: на всех газетных вырезках, на всех фотографиях, которые висели на полках, на бельевых веревках, протянутых через все помещение.

Виктор попал в плен бумажного леса воспоминаний, и, куда бы ни смотрел, он встречался глазами с дочерью. Кто-то потратил огромное количество времени, собирая информацию о ее исчезновении. Это было капище безумия. Кто-то сделал Жози объектом сумасшедшего культа.

После первого шока Виктор углубился в изучение деталей ужасного коллажа при свете старой лампы на потолке.

Поначалу он думал, что ошибается, но вскоре убедился, что на фотографиях виднелись кровавые отпечатки пальцев. Это была маленькая рука, слишком изящная для Хальберштадта.

Здесь орудовал сумасшедший, сомнений не оставалось. Стоило вчитаться в газетные тексты, которые были аккуратно вырезаны, отмечены фломастером и подклеены к фотографиям.

Обернув правую руку шарфом, он чуть пододвинул горячую лампу, чтобы лучше прочесть тексты.

Пропала дочь известного психиатра

Специалист по кошмарам сам попал в кошмар

Знаменитого психиатра бросает жена

Кто отравил маленькую Жози?

Решение принято: врачебная деятельность для Ларенца запрещена

«Какой сумасшедший выдумал весь этот бред?»– спросил себя Виктор. Некоторые заголовки были правдивы. Но большей частью это были, очевидно, фальшивые и совершенно абсурдные сообщения.

Или какая сумасшедшая?

Сколько труда! Человек вначале писал тексты, потом верстал в виде газетной статьи, распечатывал, копировал и развешивал по стенам. И откуда взялись фотографии Жози? Некоторые были Виктору знакомы, наверное, их взяли из Интернета. А другие он никогда не видел.

Может, за его семьей шпионили? Кто-то втайне фотографировал его дочь? Хотя он не нашел прямых улик, но был уверен, что комната – дело рук Анны.

«Из заголовков газет понятна ее цель. Понятен образец, по которому она действовала и который я давно разгадываю», —подумал он, отодвигая теперь лампу налево.

Все могло пойти иначе. Если бы он не вскрикнул от волнения, то услышал бы шум снаружи. Если бы он не читал сосредоточенно статьи, то услышал бы треск веток в саду. Возможно, он обернулся бы и раньше заметил опасность.

Но вместо этого Виктор, выпустив из рук горящую лампочку, схватил обрывок бумаги, висевший на ржавом гвозде. Его не интересовал текст. Он сразу вспомнил, где видел нечто подобное. Сероватая бумага и тот же почерк. Листок был взят из кучи, которую он недавно видел через окно на столе у Хальберштадта. Человек, сотворивший этот безумный коллаж, работал не только в сарае, но и в доме бургомистра.

Обогащенный этим знанием, Виктор с заряженным пистолетом выбежал в сад.

Глава 48

Ему понадобилось всего две минуты, чтобы найти тайник. Хальберштадт тоже держал запасной ключ от дома под цветочным горшком на веранде.

Отперев дверь, Виктор громко позвал бургомистра и пробежался по всем комнатам. Предчувствие не обмануло его – в доме никого не было. В глубине души он надеялся, что с бургомистром все в порядке. Несмотря на весьма странный разговор с ним по телефону и даже несмотря на чудовищный коллаж в сарае, Виктор все-таки не мог поверить, что Хальберштадт – сообщник Анны. Слишком давно они знали друг друга. Но кто же он тогда? Второй вариант тоже испугал его, и он вспомнил про Изабель. Анна однозначно представляла для него серьезную угрозу, и Виктор мечтал, чтобы ее сумасшествие было сосредоточено лишь на нем, не затрагивало других людей.

Он быстро подошел к письменному столу и уставился на пачку бумаги перед компьютером. Что это такое? Чем занимался Хальберштадт? Или Анна? Теперь-то он надеялся, что все окончательно прояснится.

Сняв пальто и положив пистолет на стол, он сел, взяв пачку листов.

С первого же взгляда было ясно, что перед ним рукопись. Пропустив несколько абзацев, он вчитался – и его посетило незнакомое раньше ощущение дежавю.

Журнал «Бунте»: «Как вы чувствовали себя непосредственно после трагедии?»

Ларенц: Я был мертв. Хотя я дышал, пил, порой даже ел. А иногда и спал пару часов в день. Но меня не было. Я умер в тот день, когда пропала Жозефина.

Он дважды перечитал строчки, потому что не мог поверить глазам. Это не фантазии Анны. Это его собственное интервью. Ответ на первый вопрос журнала «Бунте».

Соображая, каким образом к Анне попали его записи, он вспомнил о своем опустошенном жестком диске. Значит, она в какой-то момент – наверное, вчера, когда он спал, – украла все его документы.

Но зачем надо было переписывать все от руки? Почему бы ей не распечатать его ответы? Кому нужна эта стопка бумаги, исписанная шариковой ручкой? И какой странный почерк, скорее мужской, но совсем не подходящий для изящной женщины. Все-таки Хальберштадт? Но у него не было доступа к компьютеру, он даже в дом к Виктору не заходил.

Спешно пролистав страницы, он убедился, что Анна действительно переписала от руки все его интервью. Каждый вопрос. Каждый ответ. Слово в слово. Все, что он успел напечатать.

Он взглянул на открытый ноутбук. Тот же самый Vaio, каким он сам пользовался. Та же модель. Он провел пальцем по тачпаду, чтобы войти в систему. Ему необходимо было узнать, чем занималась Анна.

Сразу же открылся Word с текстом, хорошо знакомым Виктору. Это были вопросы из «Бунте». Слово в слово то самое письмо, которое пришло ему из редакции журнала.

Он опять взглянул на стопку бумаги. Теоретически, конечно, было возможно, что она украла его данные и даже взломала его шкаф в Берлине. Но Анна приходила к нему вчера вечером, к тому же в крайне плохом состоянии. У нее почти не было времени, чтобы спокойно переписать все его данные.

Возможно ли это вообще?

Он вспомнил первые встречи с Анной: как она пришла к нему в дождь, а ее туфли были абсолютно сухими и чистыми.

Виктор смерил взглядом пачку листов, и ему показалось, что он не мог так много напечатать. Он вынул пару нижних листов. Точно. Он этого не писал. Безумие Анны еще серьезнее, чем он это себе представлял. Анна не только копировала, но и подделывала его записи.

Он прочел:

«Я чувствую, что повинен в смерти дочери. Я виноват, что мой брак распался. Если можно было бы начать все сначала, я действовал бы иначе.

Как же я мог обманывать Изабель?»

Он беспомощно смотрел на эти слова. Может, это доказательство сговора между Анной и Изабель? Но почему? Ради чего? С каждой минутой все запутывалось еще больше. Не слыша шагов за спиной, Виктор перелистал еще несколько страниц и прочел:

«Я должен был слушать жену. Она всегда принимала верные решения. Почему мне пришло в голову, будто она настроена против меня? Зачем я отвернулся от нее? Теперь я осознаю, что неверно было обвинять ее в том, что случилось с Жози. Но уже поздно. Из-за меня дочь оказалась в опасности».

Он перечитал последние фразы, но не смог ничего понять, словно они были на китайском. Может, ему лучше уйти из этого дома, прихватив с собой бумаги?

Но было уже поздно.