Текст книги "Восстание (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Наступила пауза, после чего лидер прочистил горло. – Хорошо, тогда приступим к делу.

Катон поднял оружие, когда загремел засов и сильный удар сотряс дверь. Стол устоял, но он уперся ногой в его край.

– Хренов ублюдок, он кажется опять забаррикадировался. Поднимайте столб, парни. Он нам еще понадобится. То же самое, что и до этого. На три...

Когда последовал удар, балки двери поддались с первой же попытки и разбились о столешницу. От удара у Катона подкосилось колено, он отступил в сторону и приготовился. Бандиты тем временем нанесли еще несколько ударов, которые выбили дверь и заставили скамейки и стол проскользить по каменным плитам.

– Вот и все! Мы закончили. Уберите эту кучу, и давайте покончим с этим.

Столб оттащили и отбросили, первый из бандитов раздвинул разрушенную дверь и отбросил остатки стола в сторону. Катон шагнул вперед, направил меч в лицо мужчины, и острие задело его за подбородок, раскроив щеку. Он отпрыгнул назад с болезненным вздохом, и тут же на его место встал другой человек, державший перед собой щит и размахивавший дубинкой. При свете масляной лампы Катон разглядел настороженно сгорбленны плечи и бдительный блеск его глаз. Он выглядел как человек, умеющий сражаться.

Катон выставил свой меч вперед, но удар был легко отклонен, прежде чем его противник шагнул в проем и, оттолкнув стол и скамейки в сторону, описал дубинкой опасную дугу. Катон успел увернуться и нанести новый удар. Его противник снова заблокировал удар и горизонтально взмахнул дубинкой, заставляя его отступить. Позади человека с дубинкой из коридора появился один из его спутников и направился к дальнему концу прилавка, чтобы обойти Катона с фланга. Катон увидел, что удержать позицию уже невозможно. На этот раз он замахнулся на противника своим тесаком. Дубина поднялась, чтобы блокировать удар, и тяжелое лезвие глубоко вонзилось в древко и повалило его на прилавок, прежде чем Катон молниеносно рассек мечом руку врага ниже локтя.

Тесак был прочно воткнут, и Катон разжал хватку, повернулся и побежал через всю комнату к подножию лестницы и на этаж выше. На узкой площадке он обнаружил Клавдию и Петронеллу, которые перетаскивали массивный каркас кровати, в то время как Порция одной рукой держала лампу, а другой прижимала к себе Луция.

Ребенок вырвался из ее рук.

– Отец!

Катон подхватил его на руки и быстро обнял, после чего присел на корточки, чтобы они оказались лицом к лицу. – Я скучал по тебе, сынок. Но сейчас мы не можем говорить. Ты должен позволить Порции позаботиться о тебе.

Старуха крепко взяла мальчика за руку, а Катон переключил свое внимание на то, чтобы помочь остальным установить раму кровати над проемом над лестницей. Снизу донеслись звуки бьющейся мебели и посуды, затем стук ног. Каркас кровати зашатался, когда налетчики попытались его поднять. Катон навалился на нее всем весом и крикнул через плечо: – Возьмите матрасы! И все, тяжелое что найдете, нам нужно это все положить сверху!

Давление снизу прекратилось, и из главного зала гостиницы послышался приглушенный обмен мнениями – мародеры планировали свои дальнейшие действия.

Он заметил, что его сын плачет, и смягчил голос, когда заговорил.

– Луций, будь храбрым и прекрати плакать.

– Но я боюсь, папа, – дрожащим голосом произнес мальчик.

– Конечно, тебе страшно. Но быть храбрым – это значит делать то, что мы должны, даже если нам страшно. Понимаешь? – Катон ободряюще улыбнулся, а потом, подумав, добавил: – А дядя Макрон заплакал бы?

Луций покачал головой. Макрон был человеком, которым он восхищался больше всего на свете.

– Он бы сказал, вытри слезы и будь готов показать врагу, как сражается римский солдат, не так ли?

– Тогда пусть он будет гордиться за нас обоих, сынок.

Луций кивнул и смахнул слезы, тем временем Петронелла вернулась, волоча матрас. Катон помог ей водрузить его на каркас кровати и проделал то же самое с сундуком для одежды, который добавила Клавдия. Затем он отступил назад и оценил их усилия.

– Это должно задержать их на некоторое время, – сказал он, скорее для того, чтобы подбодрить остальных, чем из каких-то внутренних измышлений. Он повернулся к Порции. – Ваш сундук с деньгами, он здесь?

– Да, – осторожно ответила она. – И что?

– Где именно он находится? Он может нам понадобиться.

– Это мое. Оно принадлежит мне и больше никому.

Он холодно посмотрел на нее. – Послушай. Это все, что нам осталось для сделки. Те люди внизу скоро закончат обыскивать остальную часть гостиницы, а затем они ворвутся сюда и убьют нас всех. Если мы позволим им забрать сундук и уйти, есть шанс, что мы выйдем из этого живыми.

– Я не сдамся, – твердо ответила Порция. – И уж точно не сейчас, когда во мне еще осталась хоть капля силы для борьбы. Я не трусиха.

– Я тоже. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы держать их на расстоянии. Но если станет ясно, что мы не можем помешать им ворваться в это место, тогда мы должны попробовать что-то другое. В таком случае, мне будет нужен сундучок. Какой тебе прок от твоих монет, если мы все умрем?

Он понимал, насколько неприятными могут быть его слова для Луция, и подошел, чтобы положить руки на костлявые плечи мальчугана.

– Пришло время тебе проявить себя, сын. Сможешь ли ты быть храбрым ради меня?

– Я... я попытаюсь.

– Молодец, парень. А теперь слушай. Мы в отчаянном положении. Мы не можем покинуть это место. Окна слишком маленькие, чтобы мы могли выбраться. Но ты можешь протиснуться и спуститься на улицу.

– Я не оставлю тебя умирать!

– Я не прошу тебя об этом. Мне нужно, чтобы ты был героем и проследил за тем, чтобы мы были спасены. Ты можешь это сделать?

– Как?

– Как только ты окажешься на улице, я хочу, чтобы ты направился в штаб-квартиру наместника.

– Большое здание в конце улицы?

– Именно. Так вот беги туда и найди человека по имени центурион Туберон. Скажи ему, что ты сын префекта Катона, и скажи, что я хочу, чтобы десять его людей вернулись сюда как можно скорее. Скажи ему, что от этого зависит наша жизнь. Все ясно, сынок?

Луций кивнул, и Катон почувствовал, как его сердце сжалось от тревоги за мальчика из-за опасности, которой подвергнется его сын при выполнении задания.

– Держись в тени вдоль края улицы, насколько это возможно. Если кто-то появится на твоем пути, не двигайся и не шуми, пока он не уйдет. Если они увидят тебя, беги как можно быстрее. Сможешь ли ты это сделать?

– Да, – ответил Луций с решительным выражением лица.

– Хорошо, тогда пошли. – Катон провел его в комнату Клавдии и открыл маленькое квадратное окно, чуть более тридцати сантиметров в поперечнике.  – Вылезай и держись за подоконник. Клавдия, передай мне это одеяло.

Когда Луций сделал, как ему было сказано, и его босые ноги уже болтались примерно в двух метрах над землей, Катон вытянул шерстяной материал, пока тот не взялся за угол. – Используй это, чтобы спуститься пониже, сынок.

Луций крепко ухватился за складки одеяла и, преодолев последние полметра и приземлившись на корточки. Он бросил последний взгляд на отца, когда Катон высунул голову из окна.

– Беги, мой мальчик! Как можно быстрее.

Маленькая фигурка метнулась вдоль стены здания и быстро скрылась из виду. Катон замер, прислушиваясь к любым признакам того, что мальчика заметили, затем нырнул обратно внутрь.

– Ты действительно думаешь, что он сможет вовремя прийти с подкреплением? – спросила Клавдия.

– Я не знаю. Все, на что я могу надеяться, это на то, что снаружи он в большей безопасности, чем здесь. И если он доберется до штаба, за ним присмотрят. Туберон – хороший человек. Он будет хорошо относиться к моему сыну.

С лестничной площадки раздался глубокий глухой стук, и они бросились из комнаты как раз в тот момент, когда сундук, лежавший на матрасе, содрогнулся от сотрясающего удара о раму кровати. Катон понял, что они, должно быть, используют ту же самую стойку, что и раньше, но на этот раз угол наклона затрудняет нанесение удара с прежней силой.

– Будьте готовы, парни, мы должны удержать эту позицию, – инстинктивно сказал он. – Извините, матроны ...

Ему было забавно видеть себя в отчаянном последнем бою с женщинами вместо своих боевых товарищей. Такого конца он себе не представлял за все годы службы в армии. Но если бы дело дошло до этого, он бы сражался и умер вместе с ними и считал бы это таким же почетным концом, как и любой другой.

Люди внизу продолжали колотить по раме кровати, и вскоре раздался треск и крик триумфа, после чего штурм возобновился. Катон стоял с мечом и одним из тесаков, взятых наверху. Клавдия сделала шаг назад и наклонила голову набок. Затем она схватила его за руку.

– Прислушайся!

Сначала он не мог разобрать, что привлекло ее внимание, но потом услышал: откуда-то сзади донесся тихий стук. Он быстро обернулся, и на этот раз он был уверен в этом.

– Оставайтесь здесь! Если они высунут голову или руки из-за матраса, вы знаете, что делать.

Петронелла подняла свой тесак в знак готовности.

Катон вернулся по коридору, проверил первые две комнаты и не обнаружил в них никаких признаков опасности. Открыв дверь в третью комнату, он услышал стук и треск, и в отблесках огня снаружи увидел, что одна из досок пола вылетела вверх. Другой удар выворотил соседнюю, а затем чья-то рука пошарила по расщепленным доскам и вырвала одну из них, отбросив ее в сторону от проема. Катон тихонько подошел к дальнему краю дыры в полу и присел там, подняв тесак, балансируя на корточках.

– Вот и все, ребята, – раздался голос из помещения внизу, одной из комнат, используемых в рабочее время проститутками, нанятыми в гостинице. – Продолжайте расчищать путь, а мы поднимемся наверх и разберемся с ними.

Следующая доска пола была быстро расшатана, и еще один удар разломил ее на двое. Руки потянулись за обломками, и Катон, затаив дыхание, приготовился нанести удар. Мгновение спустя две руки потянулись вверх, и он увидел макушку человека, которого поднимали его товарищи.

– Ну что там видно?

Бандит приподнялся так, что его плечи оказались в проеме. Он остановился и взглянул на дверь. – Здесь никого.

Катон поднял тесак, прицелился в центр головы человека и нанес ему жестокий удар. Тяжелое лезвие раскололо череп, как яйцо, и вошло глубоко в мозг, почти до челюсти. Руки мужчины раскинулись в стороны, пальцы раздвинулись, и он забился в судорогах. Упершись ногой в плечо своей жертвы, Катон стал дергать тесак из стороны в сторону.

– Какого хрена ты меня пинаешь! – раздался голос снизу, затем, более тревожно: – Фескул?

Тесак освободился, и Катон толкнул человека плечами назад через отверстие, так что тело тяжело упало на тех, кто находился внизу, под хор гневных криков.

– Фескул! Ты неуклюжий ублюдок. Вот дерьмо. Он в жопе ... Посмотри на его голову!

– Я предупреждал вас! – Крикнул Катон вниз через дыру. – Убирайтесь отсюда, пока можете! Я послал за помощью. Скоро здесь будут солдаты. Если они схватят вас, клянусь, я позабочусь о том, чтобы каждый из вас закончил жизнь на кресте! Даю вам слово. Идите, пока еще можете.

– Тут никого нет, кроме нас! – ответил лидер мародеров. – Никто не пройдет через моих парней. Вы тут сами по себе, и вы заплатите за то, что сделали с моими людьми. Вы либо бросаете нам свое оружие и сдаетесь, либо остаетесь на месте и поджариваетесь. Если ты попытаешься сбежать из огня, мои парни тебя прирежут. Если ты отдашь нам деньги этой старой дряни, я отпущу женщин. Но только не тебя. Не теперь, когда ты убил Фескула.

Катон поднял голову и увидел, что свет горит ярче, чем когда он входил в комнату. Подойдя к окну, он окинул взглядом заднюю часть трактира и увидел, что две кладовые во дворе охвачены пламенем. Пламя пробивалось сквозь небольшие щели в черепичных крышах. В свете пламени он увидел тело Денубия, распростертого на спине у горящего здания, с темным пятном вокруг головы. Пламя уже распространялось к задней части постоялого двора.

– Что ты скажешь? – крикнул человек внизу. – Сдавайся или сгори. Каков твой выбор?

Катон проигнорировал его и вернулся в коридор, чтобы рассказать остальным о новой опасности.

– Моя гостиница? – На лице Порции отразился ужас. – Моя прекрасная гостиница!

– Что нам делать? – спросила Клавдия.

– Они намерены убить нас в любом случае, – сказал Катон. – С вами, женщинами, они, вероятно, провозятся дольше.

Его смысл был понятен, и Петронелла издала рык, прежде чем ответить. – Я скорее сгорю, чем доставлю этим ублюдкам удовольствие насиловать меня, а потом зарезать.

– Это еще не конец. У Луция еще есть время, чтобы поднять тревогу и привести помощь.

– Зачем им понадобилось поджигать это место? – Порция застонала. – Какая им польза от того, что они сожгут его дотла и потеряют всякий шанс завладеть моей монетой? Дураки!

– Вы можете быть уверены, что они обыщут руины, как только все закончится. Они не захотят ничего оставлять, для людей Боудикки. – Катон указал на комнату, из которой он вышел. – Петронелла, иди туда. Рядом с кроватью есть дыра. Замахивайся на любого, кто высунет голову.

Она кивнула и исчезла в дверном проеме.

Удары по каркасу кровати под матрасом прекратились после убийства одного из мародеров, но теперь возобновились, причем в более интенсивном ритме. Катон услышал, как одна за другой посыпались деревянные доски, затем матрас провис, когда разбитая рама подалась и ее фрагменты были вырваны мародерами. Мгновение спустя матрас затрещал, и его потянуло вниз.

– Готовы? – Он взглянул на Клавдию, и она, стиснув зубы, кивнула. – В любой момент...

Он заметил дрожь в ее руке и потянулся, чтобы ободряюще сжать ее. Она взглянула на него, и он постарался скрыть свое беспокойство и мучительное чувство вины, грызущее его за то, что он не смог защитить женщину, которой был предан.

Она нервно сглотнула. – Это то, через что ты проходишь перед каждой битвой?

– Битва? – Он принужденно улыбнулся. – Это даже не стычка, любовь моя. Это едва ли больше, чем потасовка. Так давай покажем им, на что мы способны, а?

Надеяться на то, что его слова подействовали успокаивающе, было некогда: матрас был сорван, и у подножия лестницы показались лица грабителей, освещенные одной из ламп трактира.

Прошла пауза, прежде чем их лидер прокричал: – Чего вы ждете?

С ревом первый бандит бросился вперед, подняв перед собой кинжал, острие которого было направлено в грудь Катона. Катон приготовился нанести удар мечом и тесаком, а Клавдия присела у его плеча, выставив свой нож. Он позволил мародеру ударить себя ножом, затем парировал удар в сторону и ударил тесаком в плечо. Удар был поспешным, и лезвие нанесло лишь скользящий удар, но ошеломляющего воздействия оказалось достаточно, чтобы мародер бросил оружие и отступил на пару шагов, пока один из его товарищей не отбросил его в сторону и не бросился вперед. Катон рубанул по набалдашнику дубинки второго человека, и острие его меча расщепило деревянное древко по всей длине и прочно вошло в него. Оба пытались высвободить свое оружие, раскачивая его из стороны в сторону в узком лестничном проеме. Левая рука Катона сильно ударилась о стену, и он выпустил тесак, который покатился вниз по лестнице.

– Ха! – Мародер ухмыльнулся. – Теперь ты мой.

Когда он снова попытался выхватить дубинку, Клавдия издала яростный вопль и нанесла удар по руке, раз за разом пронзая ее так, что капли крови забрызгали их троих и разлетелись по стенам по обе стороны лестницы. Мародер ослабил хватку, и она вскочила на верхнюю ступеньку и нанесла еще один удар, на этот раз в лицо, пробив щеки и бровь, и его вопли от боли сменились ее животным криком.

Катон схватил ее за руку и отвел назад. – Полегче! Теперь становись за мной, быстро!

Он вырвал меч из дубинки и замахнулся клинком на людей внизу. – Кто следующий?

Их лидер толкнул одного из своих людей вперед. – Ты иди. – Когда тот замешкался, он снова толкнул его. – Тебе достанется дополнительная доля добычи, когда ты его прикончишь.

– Чтоб я сдох! Я не пойду туда, чтобы встретиться с этим ублюдком и его сумасшедшей сукой. Если тебе так нужно серебро, иди сам...

Вожак сошелся со своим приспешником, и на мгновение Катон подумал, что они могут подраться друг с другом. Но тут со стороны двора вбежал еще один человек.

– Солдаты! – крикнул он. – Идут по улице!

Катон увидел страдальческое выражение на лице вождя. – Так, парни, уходим. Пока они не заманили нас в ловушку. Вперед!

Грабители исчезли, послышался грохот ломающейся мебели, когда они пронеслись по разграбленному трактиру и скрылись во дворе. Катон подождал, пока они уйдут, и опустил меч. – Думаю, теперь мы в безопасности.

– В безопасности? – Причитала Порция с дальнего конца лестничной площадки. Она стояла у окна, выходящего во двор, ее худое лицо освещали отблески пламени. – А как же мой трактир?

Сквозь треск огня Катон услышал крики сзади и стук калиг внизу. Он снова напрягся и увидел лицо Туберона, смотревшего на него с нижней площадки лестницы.

– Господин, вы в порядке?

– Теперь мы в порядке. – Он усмехнулся. – Значит, мой мальчик нам помог.

– Да. Я сказал ему, чтобы он ждал в штабе и предоставил это дело нам. Но он не согласился. Вот он здесь.

Луций взбежал по лестнице, и Катон, опустившись на колени, обхватил его маленькое тело и крепко прижал к себе.

Он поцеловал мальчика в макушку, затем отстранил его на расстояние вытянутой руки. – Ты храбрый, и ошибки быть не может. Храбрый, как лучший из моих солдат.

Луций гордо поднял голову.

– Что происходит? – Спросила Петронелла, выйдя из комнаты, где она охраняла дыру в полу. Ее глаза расширились, когда она увидела мальчика. – Ах ты, маленькое сокровище! – воскликнула она.

Порция отступила от окна, когда вокруг нее заклубился дым.

– Если вы закончили со всеми поздравлениями, может быть, мы сможем позвать ваших людей, чтобы они потушили этот хренов пожар, прежде чем все это место охватит пламя ...

*************

ГЛАВА XIV

Когда над Лондиниумом забрезжил рассвет, в воздухе повис едкий запах гари. Несколько пожаров все еще бушевали, и столбы дыма поднимались в бледное небо, усиливая тонкую коричневую дымку, висевшую над городом. Катону удалось немного поспать после того, как он и его люди наконец смогли потушить пожар в таверне. Однако все кладовые и их содержимое были утеряны, а их почерневшие останки окружали двор. Был также поврежден один конец самой гостиницы.

Пятеро ауксиллариев, которых Туберон оставил охранять «Собаку и Оленя», спали, прислонившись к стене внутри ворот. Выйдя изнутри, Катон испытал искушение выругать их, но вместо этого ткнул ногой ближайшего из них, чтобы разбудить его.

– Подъем. Следи за обстановкой. Если появятся какие-либо признаки опасности, немедленно разбуди остальных.

Солдат вскочил и устало отдал честь. – Да, господин.

– Если ты снова заснешь, я отправлю тебя чистить латрины на следующие шесть месяцев, – предупредил его Катон, прежде чем подойти к корыту и наклониться, чтобы окунуть голову в холодную воду. К счастью, Порция установила трубу, которая питалась от одного из ручьев, протекавших через Лондиниум. Вода, предназначенная для лошадей, а также смыва туалетного и другого мусора постоялого двора, спасла большую часть здания. Катон повернул лицо из стороны в сторону, чтобы освежиться, прежде чем подняться, покачав головой. Его кожа была покрыта грязью, а одежда все еще воняла дымом, и ему не хотелось ничего больше, чем просто провести утро в одной из терм, чтобы очиститься и сделать массаж затекшим конечностям. Но на это не было времени. Город пережил самую страшную ночь беззакония и хаоса с тех пор, как Дециан потерял контроль над улицами, и Катон наверняка понадобится во дворце наместника.

Мысль об этом привлекла его к рассмотрению более широкой перспективы. Ожидание прибытия Боудикки и ее воинства только усугубило беспорядки, поскольку мародеры стремились унести как можно больше ценностей и всевозможного движимого имущества, прежде чем город перейдет во власть восставших бриттов. Очевидно, было небезопасно позволять женщинам и Луцию оставаться в гостинице, пока он принимает меры по их эвакуации. На реке все еще стояло много кораблей. Найти спальное место не должно составить труда, даже если ему придется заплатить за это. Поскольку ситуация становилась все более отчаянной, бежать было труднее, и он решил как можно скорее поговорить с одним из капитанов кораблей. Однако сначала он должен отчитаться перед пропретором.

Он поправил свой чешуйчатый доспех и пояс с мечом, прежде чем потянуться за мягкой шапочкой и шлемом.

– Когда ты вернешься?

Он повернулся и увидел, как из обожженной задней двери таверны выходит Клавдия босиком. Ее глаза были опухшими от бессонницы, и она смотрела на него с тревогой. Приблизившись, она взглянула вниз и поморщилась, увидев пятно засохшей крови на том месте, где был убит Денубий. Его тело было обожжено пламенем, и Катон приказал своим людям отнести его внутрь и поместить в одну из комнатушек проституток. Порция могла бы организовать похороны, если бы на это было время.

Старушка была в плохом состоянии. Она с ужасом наблюдала, как солдаты боролись с пламенем, а затем обессиленно рухнула, когда оно погасло, сморщенная и побежденная. Дым попал ей в легкие, заставив ее кашлять и задыхаться, а Петронелла помогла ей вернуться в комнату и просидела с ней остаток ночи.

Клавдия обняла Катона и притянула его к себе, когда он ответил.

– Сложно сказать. Зависит от того, какие планы строит Светоний.

– Планы?

– Если Второй легион не прибудет очень скоро, у нас мало шансов удержать Лондиниум. А пока ему предстоит следить здесь за порядком, пока он решит, стоит ли эвакуироваться. Мне нужно вывести тебя и остальных из города, пока восстание не закончится.

Она посмотрела на него, ее карие глаза расширились под бахромой темных волос, которые она покрасила, чтобы скрыть свою личность. – Ты нас отсылаешь?

– Я должен, любовь моя. Вы не можете здесь оставаться, и вам будет слишком опасно и трудно идти в составе колонны, если Светоний оставит Лондиниум. Как только он соберет достаточно сил, чтобы сразиться с Боудиккой, начнется битва, и нет никакой гарантии, что наша сторона победит.

– Куда ты нас отправишь?

– Если мы потерпим поражение, нигде в Британии не будет безопасного места для римлян. Вы должны идти в Галлию, пока все не закончится.

– Галлия?

– Это не так уж и далеко. Два дня плавания, максимум три. Я пошлю за вами, как только восстание будет подавлено.

– А если нет?

Он нежно поднял ее подбородок. – Тогда я хочу, чтобы ты забрала Луция и остальных обратно в Италию. Рядом с Помпеями есть небольшая вилла, принадлежавшая моему тестю. Это тихое место, достаточно далекое от городов и прибрежных курортов, где вы можете встретить любого, кто узнает вас из-за долгого времени, проведенного в императорском дворце. Арендная плата за дом в Риме и мои сбережения позволят вам жить безбедно. Все, о чем я прошу, – это чтобы ты воспитала Луция, как если бы он был твоим собственным сыном, и присмотрела за Петронеллой и Порцией.

– Кажется, ты все продумал, – грустно сказала она.

– Я пытался, – он ласково улыбнулся. – На одну вещь меньше, о которой стоит беспокоиться, пока я выполняю свой долг.

– А что, если я не хочу отплывать в Галлию?

Катон мысленно вздохнул. Он ожидал, что ее ответ может быть таким. – Мне будет гораздо легче идти навстречу врагу, если я буду знать, что ты и остальные в безопасности. Ты должна сделать это для меня. Я должен знать, что тебе и Луцию ничего не угрожает, что бы ни случилось.

– Ты говорил об этом с Петронеллой или Порцией?

– Еще нет. Я сделаю это позже.

– А что, если они скажут, что не покинут Лондиниум?

– Тогда я скажу им, что именно этого хотел Макрон по тем же причинам, которые я тебе только что привел. Теперь, когда он ушел, у них еще меньше причин оставаться здесь.

– Как ты думаешь, есть ли вообще шанс, что он все еще жив?

Катон на мгновение задумался. – Я бы хотел, чтобы он был жив, всем сердцем...

– Но?

– Но я не могу себе представить, как бы он смог пережить падение Камулодунума. Он бы никогда не оставил свой пост. Боюсь, его постигла та же участь, что и остальных защитников. Возможно, он купил нам несколько дней. Лучший способ почтить его жертву – использовать это время с умом и спасти тех, кого он любил.

– Я понимаю. Я поговорю с ними, пока тебя не будет.

Он поцеловал ее. – Благодарю. Теперь я должен идти.

Он надел шапочку и шлем, застегнул ремешки и направился к ауксилларию, дежурившему у ворот. – Запри за мной, – приказал он. – Продолжай быть начеку, пока я не вернусь или пока тебя не заменят. Ясно?

– Да, господин.

Он поднял засов и открыл ворота, выглянув на улицу. Все казалось тихим в прохладном брезжущих отбликах и тенях приближающегося рассвета. В обычное время люди шли бы до своих рабочих мест, а торговцы с ручными тележками направлялись бы на форум, чтобы установить свои лотки. Три облезлых на вид собаки лакали лужу крови в паре метрах от тела мужчины, лежащего у стены гостиницы. Его голова представляла собой бесформенную массу крови, костей и мозга, и Катон понял, что это, должно быть, один из грабителей прошлой ночи, скорее всего, тот человек, которого он рубанул, пока тот пытался подняться через дыру в комнате наверху.

Он закрыл за собой ворота и услышал, мягкий скрип запорной планки, установленной ауксилларием. Оглядываясь по сторонам, он прошел небольшое расстояние до перекрестка, выходящего на главную улицу города. Он отошел от собак подальше, и они приостановились, настороженно наблюдая за ним, пока он не отошел на безопасное расстояние, прежде чем возобновить свою ужасную трапезу.

Когда он прибыл накануне, ущерб, нанесенный городу, казался достаточно серьезным, но после ночного насилия и грабежей Лондиниум выглядел так, как будто его разграбила неистовая орда варваров. Почти не было дома или предприятия, где двери не были бы выбиты. Он миновал несколько сгоревших руин и еще две, которые все еще догорали. Семья и их соседи изо всех сил пытались сдержать пожар, выставив цепь из ведер к ближайшему колодцу. Напротив второго горящего здания сидели рыдающая женщина и двое младенцев, а рядом с ними лежала жалкая куча личных вещей.

Катону хотелось остановиться и сказать тем, кто тушит пожары, что их усилия тщетны. Лишь немногие здания можно было спасти, а то, что осталось, почти наверняка будет разрушено, когда повстанцы достигнут Лондиниума. Для них было бы лучше спасти то, что они могли, и бежать. Они это поймут достаточно скоро. Однако сейчас они отчаянно цеплялись за жизнь, которую построили для себя в новой провинции, решив защищать ее до последнего вздоха. Это было иррационально, но объяснимо.

Он продолжил идти по улице к надвигающейся массе провинциального штаба, минуя небольшие группы гражданских лиц, несущих свои вещи и ведущих детей и тяжело нагруженных мулов к западным и северным воротам города. Достигнув небольшого перекрестка, он взглянул на узкую улочку и увидел группу из двадцати или более крепких мужчин, идущих из района пристани с тюками яркого материала под мышками. Они пили из маленьких кувшинов, содержимое плескалось им в лица, и они обменивались веселыми шутками. Они остановились, увидев Катона в офицерском облачении, затем, разглядев, что он один, продолжили свой путь.

Он ускорил шаг, положив руку на эфес своего гладия. Недалеко от ворот штаба он встретил один из патрулей Туберона. Двое парней были ранены, их несли товарищи. Дежурный опцион отсалютовал при приближении своего командира.

Катон указал на раненых. – Что за история, опцион?

– Столкновение с уличной бандой на пристани посреди ночи, господин. Нас было значительно меньше, поэтому мы отступили на склад и продержались там до рассвета.

– Я понимаю. Приготовьте себе немного еды и отдохните, как только отведете этих ребят к лекарю.

– Слушаюсь, господин.

Катон пошел дальше. Если судить по опыту патруля, ауксилларии, выделенные для восстановления порядка в городе, не справились со своей задачей. Больше не было никакого подобия контроля над улицами Лондиниума.

У ворот была выставлена сильная охрана, два контуберния личной охраны Светония, и они расступились, чтобы пропустить его. Возле главного здания ряд тележек загружали официальными документами и другим более мобильным имуществом. Писарям помогали люди из колонны, прибывшей из Моны, а остальные готовили утреннюю еду у костров, разведенных по периметру двора.

Светоний находился в таблинии со своими трибунами. Катон заметил изможденное выражение его лица и предположил, что он не спал всю ночь и, должно быть, так же утомлен, как и он сам, от дополнительного бремени еще многих лет службы. Командующий нахмурился, взглянув на него.

– Похоже, твои люди мало что смогли сделать для поддержания порядка.

– Я уверен, что они сделали все, что могли, господин, – Катон поколебался, прежде чем продолжить. – Для этой работы было слишком мало людей.

– Тогда нам придется признать, что Лондиниум – безнадежное дело с точки зрения верховенства закона. По крайней мере, до тех пор, пока восстание не закончится. – Светоний тяжело вздохнул. – Следующий вопрос, отдам ли я город Боудикке. Я не могу надеяться успешно сражаться с врагами как извне, так и изнутри.

– Остальная часть армии марширует и уже все ближе, чтобы присоединиться к нам, пропретор, – отважился трибун Агрикола. – Если мы и Второй легион сможем удерживать Вашу резиденцию до тех пор, пока баланс не изменится в нашу пользу.

– Центурион Макрон и его ветераны не смогли удержать Камулодунум, несмотря на его естественную защиту, – отметил Светоний.

– У него было гораздо меньше людей, господин. Возможно, нам не удастся удержать город, но мы сможем устоять здесь. Используйте оставшееся время, чтобы укрепить стены и добыть достаточное количество продовольствия со складов. Как только прибудет Второй, у нас будет более шести тысяч человек для защиты относительно короткого периметра.

Светоний провел рукой по редеющим волосам и на мгновение закрыл глаза, обдумывая эту идею. Когда он снова открыл их, он посмотрел прямо на Катона. – Каково твое мнение, префект? Ты здесь единственный человек, у которого почти такой же опыт, как у меня.

Катон тщательно задумался. Возможно, вопрос был принят за чистую монету, но он чувствовал, что на него давят, чтобы выбрать чью-то сторону, а это означало, что Светоний сомневался в идее превратить дворец наместника в крепость, достаточно сильную, чтобы бросить вызов врагам. Тем не менее, в аргументах трибуна были определенные основания, и Катон мысленно отметил, что Агрикола мог бы стать молодым офицером с перспективным будущим, если бы он решил посвятить себя военной службе, а не политической карьере, которая была открыта для людей его происхождения.