Текст книги "Путь Чхоты"

Автор книги: Сатсварупа Даса Госвами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава пятнадцатая

Прочитав записку, Чхота изо всех сил помчался в бруклинский храм, чтобы увидеться с Нимаем. Он не нашел его ни в мужской спальне, ни в алтарной комнате. Тогда он заглянул в гардеробную, комнату, где преданные– люди хранили обувь и верхнюю одежду. Там он увидел Нимая Прабху, который сидел на полу и разговаривал с Шива-джварой. Сердце Чхоты забилось сильнее, и он готов был уже броситься к Нимаю, но остановил себя.

Мысль о том, что он не единственный преданный-мышь, вошедший в жизнь Нимая, причинила ему боль. Он знал, что вправе войти в комнату и так же сесть рядом с Нимаем, но он решил, что будет лучше, если он войдет позже, когда Нимай останется один.

Чхота терпеливо ждал, и когда Шива-джвара стал выходить из комнаты, он спрятался от него. Однако в это время Нимай улегся на груду летней одежды и заснул. Чхота смотрел на него и ждал. Его переполняли чувства и мысли, которые он пытался оформить в ясные и наиболее существенные вопросы. Ему не терпелось получить наставления от Нимая, но он не хотел упустить представившуюся ему возможность из-за той путаницы, которая творилась сейчас в его голове. И потому он начал повторять про себя, о чем он хочет спросить любимого учителя. Даже просто находясь рядом с Нимаем, Чхота чувствовал себя успокоенным. Он ждал и наблюдал, смотря, чтобы Нимай не скрылся из виду. Через час Нимай проснулся. Когда он сел на груде одежды, Чхота вошел в комнату. Увидев, что Нимай узнал его, он прыгнул Нимаю на колено и стал взбираться ему на плечо. Он устроился около уха своего друга, и Нимай начал ласково гладить его по спинке.

– Чхота, мой маленький… – проговорил Нимай.

– Я так долго ждал встречи с тобой, – сказал Чхота. – Все время подслушивал, чтобы узнать, где ты находишься.

– Я тоже очень скучал по тебе. Как ты поживаешь?

Чхота начал торопливо выкладывать все, что хотел сказать. Он попытался вспомнить приготовленные им вопросы, но теперь уж был не в силах ограничиться только ими.

– Не знаю, с чего начать, – сказал он. – Прежде всего я должен тебе сообщить, что движение сознания Кришны среди мышей в Гайане выросло невероятно, о таком мы не могли даже мечтать!

– Джая! Расскажи мне об этом!

Чхота взобрался на небольшую коробку, чтобы находиться немного ниже уровня глаз Нимая – так они сидели обычно год назад.

– Да, я все тебе расскажу. Я так хотел найти тебя. Поэтому я и приехал в Нью-Йорк. Мне нужно посоветоваться с тобой по поводу одной проблемы, которая встала передо мной. Как долго ты еще будешь в Нью-Йорке?

– Я уезжаю завтра. Я должен лететь в Индию: там сейчас мой духовный учитель. Я тоже хочу рассказать тебе, чем я занимался, хотя борльшей частью я был в майе, и Гурудеву пришлось спасать меня.

– Уезжаешь завтра? – пробормотал Чхота. – Тогда мы должны поговорить прямо сейчас. Или, может быть, я могу поехать с тобой в Индию?

– Конечно, можешь, – сказал Нимай. Мы делали это раньше. – Они в задумчивости замолчали.

– Это было нелегко, не правда ли? – проговорил Нимай. – Мы еще решим это. А теперь давай поговорим. Я хочу, чтобы ты все мне рассказал.

– Когда движение в Гайане расширилось, – начал Чхота, – я стал пользоваться большим уважением, и во мне начали видеть крупного лидера. – Чхота засмеялся. – В твоем Чхоте, который не мог даже выпить лоту молока, не расплескав его. Я воспринял все эти почести как милость Кришны, хотя я всегда решительно заявлял, что лишь представляю своих наставников: тебя, твоего Гурудева и Прабхупаду. Однако они считали меня особенной мышью, и дошло даже до того, что несколько месяцев назад триста мышей в день моего юбилея устрлили в мою честь большое торжество.

– Потрясающе, – вымолвил Нимай. – И все эти мыши живут в храме?

– Да, – ответил Чхота. – Я расскажу тебе об этом. Но все дело в том, что, хотя они и прославляют меня, я не чувствую вкуса к самым важным духовным занятиям в практике сознания Кришны – к повторению мантры Харе Кришна и чтению книг Шрилы Прабхупады. Вот это и не дает мне покоя, хотя в каком-то смысле это хорошее беспокойство. В этом году во мне пробудилось сильное желание как можно больше времени уделять повторению мантры и чтению. И когда я читаю и повторяю святые имена, я словно нахожусь рядом с Кришной, что, как утверждают шастры, происходит, если слушать в смиренном состоянии духа. В святом имени пребывает Сам Кришна, и «Шримад-Бхагаватам», который сияет, словно солнце, тоже содержит в себе Господа Кришну.

Но, пожалуй, мое желание отдаться выполнению садханы настолько сильно, что остальные обязанности кажутся мне обременительными. В каком– то смысле я вынужден наверстывать потерянное время, то время, когда я не мог сосредоточить все внимание на чтении и повторении мантры. А моя жизнь подходит к концу, даже Махараджа Парикшит свои последние семь дней не делал ничего другого, а слушал «Шримад-Бхагаватам». Однако мыши-преданные не поддерживают меня. Сами они почти не повторяют мантру и не читают. Их больше привлекают занятия, требующие активных действий. Мой двоюродный брат Ямала, которого ты, наверное, помнишь, говорит, что мое сильное стремление повторять святые имена и слушать – это всего лишь притворная отрешенность. Он говорит, что я становлюсь бабаджи, словно хуже этого ничего и не может быть. Все это заставляет меня чувствовать себя виноватым. Но даже если я очень постараюсь, я все равно не смогу уничтожить в себе эту убежденность и избавиться от непреодолимого стремления посвящать длительные периоды времени повторению мантры и чтению. Мне даже пришлось уехать из Гайаны, я взял годичный отпуск. И вот я приехал к тебе. Как я могу уничтожить в себе тягу к садхане? А с другой стороны, как я могу оставить свои обязанности?

Когда Чхоты выложил все это, у него вдруг замерло сердце, и внутри все затрепетало. Он боялся, что его объяснение вышло довольно путаным и несвязным.

Нимай задумчиво молчал. что, мне кажется, я не смогу тебе помочь. Ты перерос меня, Чхота. Ты всегда был очень возвышенным преданным, даже в самом начале.

– Это не так, – возразил Чхота. – Ты всегда был моим учителем, и только ты можешь разрешить эту проблему. В Гайане я ездил к знаменитой черепахе, занимающейся медитацией, чтобы поговорить с ней, однако я не мог принять ее слова за непреложную истину. И, естественно, когда я слушал, что мне говорили Ямала или мои друзья, я все время думал, что только Нимай может сказать мне, что делать, что только его словам я могу доверять. Нимай Прабху, я хочу выполнять волю Господа Кришны и Прабхупады. Именно поэтому я стал больше времени уделять садхане. Потому что в книгах говорится, что выполнение садханы должно стать для нас самым важным делом. И все же иногда мне кажется, что это мое собственное желание. И к тому же существует множество высказываний Прабхупады, в которых он подчеркивает важность активной проповеди. Так, может быть, мое желание жить в уединении свидетельствует лишь о том, что я еще не полностью предался? Но я не могу предаться кому-то наподобие Ямалы. Я хочу повиноваться Богу.

– Ты и так повинуешься Богу, – успокоил его Нимай. – Я считаю, что ты стал очень благочестивой мышью. Но тебе не нравится слушать об этом, не так ли? Только твое смирение заставляет тебя думать, что я еще могу тебе чем-то помочь. На самом же деле, Чхота, я знаю не более того, что мой Гурудева открыл мне. Но я постараюсь тебе помочь. Ты так долго ждал возможности задать мне эти вопросы, и я не хочу ответить тебе на них необдуманно. Мне нужно подумать.

Нимай посмотрел на часы.

– О! Я должен ехать в центр города, – промолвил он. – Мне нужно отдать паспорт, чтобы в нем проставили визу и я мог получить его завтра.

Нимай предложил Чхоте поехать вместе с ним, спрятавшись в маленькую коробочку, чтобы они могли быть вместе, пока Нимай будет заниматься своими делами в Манхэттене. На бруклинской станции метро Нимай прошел в самый конец платформы, где не было ни души, и начал рассказывать Чхоте о том, что он делал все это время.

– По правде говоря, я впал в майю, – сказал он. – Такой, пожалуй, была вся моя жизнь в сознании Кришны. Я – живое доказательство способности материальной энергии сбить человека с толку даже после того, как тот вступил на духовный путь. Майя старается подчинить нас своей власти и заставить нас отказаться от духовной жизни. Однако, если я когда-нибудь достигну цели сознания Кришны, моя жизнь станет также свидетельством того, что нет ничего могущественнее милости чистого преданного… Оставив вас в Гайане, я почувствовал себя по-настоящему осиротевшим, так был очень привязан к общению с вами. Я был слишком расстроен, чтобы вернуться опять на ферму, где я жил до этого, потому что преданные там постоянно дразнили меня. Я встретил путешествующего преданного, Пуджу, и мы вместе отправились в Индию.

Нимая замолчал, так как в их сторону кто-то шел. Проходивший мимо человек очень странно посмотрел на него.

– И что было потом? – спросил Чхота из коробки.

Когда они вошли в вагон, все, что Чхота мог видеть, это тусклый свет и отдельные части лиц множества людей. Он слышал визг и скрип и ощущал сильную тряску. Он недоумевал, как он мог прежде подолгу сидеть в маленькой коробочке, и даже перенести перелет на Тринидад и в Гайану.

Чхота подумал, что, может быть, он стал менее смиренным и в какой-то степени утратил способность к полному преданию себя. Раньше он просто прыгал в коробку, стоило только Нимаю попросить его. И в то время, как другие мыши выражали недовольство, он всегда пребывал в радостном настроении и неустанно проповедовал им. Затем ему пришла мысль, что, может быть, в его былой способности к полному преданию себя было также много от беззаботности или простодушия преданного-неофита. Во всяком случае сейчас он не был уверен, что сможет долго просидеть в тесной и душной коробке. Помимо того, что он испытывал физическое неудобство, в его голове вертелась мысль, что он мог бы заняться чем-нибудь получше – его ждало преданное служение Нимаю и Господу Кришне, которое было намного важнее этого сидения в коробке. Поэтому ему было непереносимо сидеть в тесной коробке, следуя туда, куда направлялся Нимай.

Выйдя на нужной остановке в Манхэттене, Нимай задержался на несколько минут на платформе и продолжил рассказ.

– Мы отправились во Вриндаван, – говорил он сидевшему в коробке Чхоте, – хотя я никогда не ступал на землю Вриндавана в надлежащем состоянии сознания. Но я все равно никогда не забуду его и надеюсь, что когда-нибудь смогу вернуться туда, чтобы по-настоящему служить там Кришне. Все дело в том, что я действовал независимо… Так вот, во Вриндаване я сильно заболел и поехал в одну лечебницу, где на мое сознание сильно повлияли идеи философии майявади, которую мне там объясняли.

Мне стыдно рассказывать тебе о том, что там со мной было. Ты можешь потерять веру в меня. В конце концов в Южную Индию приехал мой Гурудев, он выручил меня из беды, а затем сделал своим личным слугой.

– И что было потом?

– Мы побывали с ним во многих местах, я слушал, как он проповедует, наблюдал за его образом жизни – образом жизни чистого преданного, и это подействовало на меня очищающе. Потом, когда мы были в Канаде, мы попали в авиационную катастрофу. Мы оказались в горах вдали от цивилизации, и нам пришлось пять месяцев жить там совершенно одним. Эти испытания были очень благотворны для меня. За эти несколько месяцев я узнал о себе больше, чем за годы, прожитые где бы то ни было. И я научился доверять своему духовному учителю. Мне хотелось бы рассказать тебе об этом более подробно, и если нам доведется жить вместе и у меня будет время, я обязательно это сделаю.

В индийском посольстве, когда Нимай отдавал свой паспорт, служащий заметил, что у него в коробке какое-то животное.

– Кто это, хомяк? – спросил он. – Вы не можете взять его с собой в Индию.

– Конечно, нет, – сказал Нимай. – Я просто взял его с собой сегодня. Я оставлю его у своего друга.

Нимай сказал Чхоте, что ему нужно сделать кое-какие покупки, и они направились в магазин покупать вещевой мешок. Затем они пошли в магазин электротоваров, где Нимай купил трансформатор, чтобы включать в Индии свой магнитофон и розетку с другим напряжением. Там Нимай поставил коробку с Чхотой на столик и стал ходить между полками, рассматривая самые новые магнитофоны с наушниками. У него не было такого магнитофона, и он надел демонстрационные наушники и начал слушать кассету с записью группы «Муди Блюз». Слушая музыку, он не заметил, как из задней двери появился сторожевой пес – огромный боксер. Тот сразу же учуял запах Чхоты и рванулся к коробке. Сбросив мощной лапой коробку, из которой слышался мышиный писк, на пол, он с рычанием вонзил в нее зубы.

Чхота почувствовал, как стенки коробки начали ломаться и ощутил на себе собачьи зубы и слюну. Им овладел страх смерти, и он принялся произносить святые имена.

Хозяин магазина схватил собаку за ошейник и оттащил ее от коробки.

– Что у тебя там? – спросил он Нимая.

Нимай наконец заметил, что случилось. Он бросился к раздавленной коробке и поднял то, что осталось от нее. Боксер все еще рычал и рвался с поводка.

– Это мерзкая мышь! – воскликнул он. – Выброси ее на улицу!

Тело Чхоты не пострадало, но он находился в состоянии шока, подобно человеку, уцелевшему в автомобильной аварии. Нимай нес его в руках и без конца просил у него прощения. Чхота сказал ему, что все в порядке и беспокоиться не о чем, но тут его начало трясти. И только когда они оказались в тихой и пустынной храмовой гардеробной, страх, сковывавший его члены, наконец-то отпустил его. Нимай укрыл его теплой одеждой и принес тарелку маха-прасада.

– Ты не виноват в этом, – проговорил Чхота. – Просто мне не следовало рождаться в материальном мире. Это предупреждение – Кришна предупреждает меня.

Пока Чхота дремал, Нимая сидел рядом с ним. Когда же он проснулся, они возобновили разговор.

– Самой большой неожиданностью для меня было то, что ты, как я узнал недавно, рассказывал о сознании Кришны еще одной мыши, Шива-джваре, – сказал Чхота. – Я всегда думал, что я, Ямала и Арджуна были единственными, кому ты рассказал о нем.

– По правде говоря, у меня вовсе не было такого намерения, – ответил Нимай. Это произошло, когда мы с Гурудевой остановились по пути в Нью– Йорке. Это чуть было не случилось и раньше, в Южной Индии. Мне кажется, это происходит тогда, когда Кришна хочет этого. Он побуждает меня рассказывать о Кришне какой-то одной мыши, которая затем передает услышанное другим. Шива-джвара сказал мне, что ты говорил также Арджавамом Прабху. И я слышал, что ты совершил геройский поступок и спас всех мышей от отравления.

Чхота в ответ неохотно пробормотал несколько слов.

– Об одном я тебе еще не рассказал, – вымолвил Нимай, – но сейчас я бы хотел признаться тебе в этом. Через несколько месяцев после того, как мы расстались, я начал немного сомневаться в том, что все приключившееся с нами происходило в реальности. Мне не с кем было поговорить о том, что произошло, и я понимал, что люди будут считать меня сумасшедшим, если я заговорю об этом. Даже с Гурудевом я никогда подробно не обсуждал этого. И я начал считать все случившееся просто проявлением моей эксцентричности, из-за которой меня называют Нимаем-гномом и другими не менее замечательными именами. Хотя в те дни, которые я провел с вами, возродилась моя духовная жизнь, так как мог служить вам и помогать вам становиться бхактами, все же я постепенно начал забывать об этом и стал даже думать, что, может быть, этого вовсе не было. Я не хотел, чтобы меня считали странным.

Чхота внимательно выслушал Нимая, но затем вернулся к своему главному вопросу:

– Нимай Прабху, что мне делать? Пожалуйста, скажи мне, чего хочет Кришна. Мне действительно не следует проводить столько времени в одиночестве, повторяя мантру и читая? Что я должен делать?

– Я еще не знаю, – ответил Нимай. – Может, нам вместе поехать к Гурудеве и спросить его? А если ты не поедешь со мной, я могу задать ему твой вопрос.

Им обоим стало понятно, что они больше не могут путешествовать вместе. Это было слишком опасно. И Нимай вдобавок чувствовал, что это оскорбительно для Чхоты – словно у него не было занятий получше, чем сидеть в темном кармане Нимая. Чхота безгранично верил Нимаю. Нимай медлил с ответом на его вопросы, но Чхота терпеливо ждал. Он чувствовал духовное умиротворение, просто находясь рядом с Нимаем. Он был уверен, что получит ответ, поскольку со всей решимостью и серьезностью обратился к представителю Кришны, и что бы Нимай ни сказал, он был готов выполнить его указания.

Глава шестнадцатая

Обычно мыши не приходили на человеческие киртаны, но из-за того, что Нимай был в храме, Чхота отправился посмотреть вечерний киртан. Это была среда, день, когда в бруклинском храме проходили самые лучшие киртаны. В этот вечер помимо обитателей храма на киртан собралось множество преданных, живших вне храмовых стен, и настроение, в котором находились преданные, можно было бы охарактеризовать словами «покажем класс».

Свитера, чадары и мешочки с четками были сняты и отложены в сторону.

Некоторые преданные принесли с собой из дома собственные мриданги, и хотя киртан еще не начался, они уже постукивали в них. Из всех собравшихся был выбран самый лучший певец, и мужчины с караталами и мридангами сгрудились вокруг него, чтобы воодушевлять его своей игрой. Стоя перед смотрящими на них божествами Радхи-Говинды, преданные пели мантру Харе Кришна, и некоторые из них самозабвенно танцевали. Гости и более сдержанные отступили к стенам, но иногда кто-нибудь из танцоров вытаскивал какого-нибудь зрителя на середину зала. Хотя в огромном зале было прохладно, поющие и танцующие покрылись испариной. У некоторых взмокли курты, а на лбу выступили капли пота. В задней части зала около вьясаны Шрилы Прабхупады танцевали женщины: выстроившись в ряд и взявшись за руки, они бегали взад и вперед. Когда запевала выбился из сил, он отдал микрофон другому певцу, и так киртан продолжался непрерывно в течение часа.

Наблюдая за всем этим, Чхота жалел, что он не человек и не может так прыгать. До того места, где он стоял, порой доносился запах с алтаря, и он уловил аромат блюд, приготовленных для пира. Он также чувствовал запах вспотевших тел и аромат духов, который распространяли некоторые женщины-гости. С такого большого расстояния Чхота не мог видеть божеств отчетливо, но он все слышал и ощущал топот ног.

Когда киртан закончился, преданные еще пять минут приходили в себя.

Чхота был приятно удивлен тем, что лекцию по «Бхагавад-гите» попросили прочитать Нимая. Раньше ему никогда не предлагали этого, но поскольку он только что приехал из Канады, где ему пришлось бороться за выживание, о чем рассказал «ИССКОН Уорлд Ревью», президент храма попросил его выступить. Чхоте очень хотелось выйти и помочь установить микрофон, а также поставить для Нимая стакан воды, но вместо этого ему приходилось только наблюдать, как это делают другие.

В этот вечер читали шестой стих восьмой главы: йам йам вапи смаран бхавам тйаджатй анте калеварам там там эваити каунтейа сада тад-бхава-бхавитах Нимай прочитал комментарий Шрилы Прабхупады, заканчивающийся словами: «Поэтому повторение мантры Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе, – это наилучший метод, позволяющий человеку сменить в конце жизни свою форму существования на трансцендентную».

– В введении в «Бхагават-гите», – начал Нимай, – Прабхупада также упоминает этот стих из восьмой главы. Он говорит там, что, если нам необходимо помнить о Кришне в конце жизни, то мы должны учиться этому на протяжении всей жизни. Однако большей частью предметом нашей мысли является материальная энергия. И наилучший способ переключиться на духовную энергию, говорит Прабхупада, – это отказаться от чтения мирской литературы и занять свой ум чтением ведических писаний. Именно поэтому мудрецы дали нам так много книг, таких как «Шримад-Бхагаватам»,

«Бхагавад-гита» и «Чайтанья-чаритамрита».

Уши Чхоты встали торчком. Он был очень горд тем, что его наставник читает лекцию перед многочисленными гостями и старшими преданными. Он понимал, что кто-то мог расценить его манеру говорить как робость и неуверенность, но сам он видел в ней неподдельное смирение.

– Поэтому мы должны упражняться в повторении и слушании, – продолжал Нимай, – пока мы физически еще здоровы, и тогда мы сможем выдержать испытание в конце жизни. В «Бхагаватам» говорится: анте нарайана смрити – «Все будет поверено смертным часом». Прабхупада как-то сказал, что мы страдаем своего рода болезнью, думая, что будем жить очень и очень долго – сотни или миллионы лет. Или же нам кажется, что мы никогда не умрем. Мы не думаем о том, что находимся в таком же опасном положении, как Махараджа Парикшит, узнавший о том, что ему осталось жить лишь семь дней. На самом же деле наша жизнь всегда под угрозой, и поэтому мы должны слушать «Шримад-Бхагаватам» и повторять мантру, пока это еще возможно. Повторение и слушание являются основными занятиями в бхакти– йоге, они очистят наше сердце. Поэтому независимо от того, каковы наши предписанные обязанности, связаны ли они с общественной или семейной жизнью или профессиональной деятельностью, мы не должны стараться как можно меньше времени уделять этим основным занятиям – шраванам киртанам.

Чхота слушал с таким огромным вниманием, что не заметил, как напряжена его спина и что его хвост быстро подергивается. Он сделал глубокий вдох и попытался расслабиться. Он слышал все это и в других лекциях, порой в точно таких же выражениях, но слова Нимая оказывали на него особое действие. Это еще раз доказывало, что между ним и Нимаем существует духовная связь и что, если он будет смиренно слушать Нимая, старающегося передать ему знание, полученное им по парампаре, это очень благотворно скажется на нем. Чхоте немного мешало гудение в динамиках, но это не имело никакого значения, поскольку Нимай обладал духовной силой, а Чхота слушал так, что ничто не могло его отвлечь.

– Господь Чайтанья, – говорил Нимай, – поведал нам в «Шикшаштакам», каким качеством должен обладать повторяющий святые имена в первую очередь. Хотя Господь Чайтанья был великим философом Своего времени, Он оставил после Себя лишь восемь стихов, и все они посвящены повторению святых имен.Господь Чайтанья говорит: тринад апи суничена – «Святые имена Господа слудет повторять в смиренном состоянии ума, считая себя ниже соломы, валяющейся на улице». И затем Он, выступая в роли обусловленной души, признается, что наслаждаться сладостью повторения святых имен ему мешают оскорбления, наносимые Им святым именам. Из этого следует, что мы должны вести себя так, чтобы наше повторение святых имен не сопровождалось оскорблениями. Каждое утро мы должны напоминать себе, как нам следует поступать, чтобы уберечься от десяти оскорблений святого имени. Для этого мы должны очень внимательно повторять джапу в самый благоприятный период времени и в надлежащем состоянии ума и общаться с единомыслящими преданными, которые тоже говорят и слушают о Кришне. Как гласит «Шримад-Бхагаватам», сатам прасангам мама вирйа – самвидо /бхаванти хрит-карна-расайанах катхах – «Обсуждение игр и деяний Верховной Личности Бога в кругу чистых преданных ласкает слух и радует сердце».

Чхота знал, что Нимай думает о нем. Он считал, что Нимай говорит лично для него, и впитывал в себя каждое слово. Это было именно то, что он хотел услышать. Он молился про себя, чтобы лекция Нимая прошла благополучно.

Когда Нимай спросил, есть ли у кого-нибудь какие-то вопросы, первым, не подняв руки, заговорил Арджавам.

– Ты сказал, что слушание и повторение очень важны и что между служением, с одной стороны, и слушанием и повторением, с другой, должно существовать определенное соотношение. Но разве Прабхупада не дал нам уже сбалансированную программу духовных занятий, предусматривающую повторение шестнадцати кругов мантры и слушание лекций по «Шримад– Бхагаватам», что вполне достаточно для нас?

– Да, – сказал Нимай, – но в писаниях особо подчеркивают важность шраванам и киртанам, а мы должны выполнять их со всем вниманием и проявлять при этом огромное усердие. Что же касается соотношения между шраванам-киртанам и другими видами служения, то у разных людей оно может быть разным. Прабхупада писал, что из девяти видов бхакти человек может отдавать предпочтение какому-то одному в соответствии со своими личными пристрастиями. Каждый из этих видов служения настолько действенен, что человек может достичь совершенства, даже выполняя лишь одни из них. Если мы не способны выполнять все эти виды преданного служения, мы должны постараться выполнять хотя бы один из них.

Нимай еще десять минут отвечал на вопросы. Когда в чьем-либо вопросе звучал вызов, Чхотой овладевало беспокойство. У него возникало неприязненное чувство к тому, кто задавал такой вопрос, но он тут же успокаивался, так как Нимай давал верные ответы.

Нимай закончил тем, что принес свои извинения. Он сказал:

– Здесь присутствует столько старших преданных. Я надеюсь, они простят меня за то, что я осмелился говорить и читать лекцию по «Бхагавад-гите».

Один из преданных попросил Нимая рассказать немного о тех испытаниях, которые ему пришлось перенести в Канаде, на что Нимай ответил, что он уже исчерпал лимит времени и что все, конечно же, ждут не дождутся, когда начнется пир. Это замечание вызвало несколько одобрительных восклицаний, которые Нимай воспринял как намек, что он должен сходить с вьясасаны.

Чхота видел, как Нимай смешался с толпой преданных, отправлявшихся принимать прасад, и, наблюдая за ним, он понимал, что они могут больше уже и не увидеться. Он побежал к мышам-преданным, чтобы рассказать им о лекции Нимая, но большинство из них было очень занято и не имело времени слушать его.

На следующее утро сразу же после мангала-арати Нимай, заметив Чхоту, знаками показал ему, что они должны встретиться в гардеробной. Придя туда, Чхота увидел, что Нимай настроен очень серьезно. В этот период брахма– мухурты, после посещения мангала-арати они оба чувствовали себя словно омытыми от всей скверны.

– Я готов ответить на твой вопрос, – сказал Нимай.

Чхота кивнул и выпрямился.

– Не бойся быть самим собой, – начал Нимай. – Если ты чувствуешь сильное желание как можно лучше выполнять садхану и уделять этому как можно больше времени, не подавляй его в себе. Это благотворное желание.

Живое существо порой должно прожить много-много жизней, прежде чем у него появится такое желание. Поэтому то, что твои братья в Боге называют тебя бабаджи или как-то еще, не должно лишать тебя энтузиазма. Тебе не обязательно быть в точности такими же, как они. Вчера в своей лекции я постарался особо подчеркнуть эту мысль. Каждый из нас имеет свой индивидуальный облик, и даже в освобожденном состоянии каждый имеет особую расу с Кришной. И даже сейчас другие должны считаться с тем, что у тебя своя «раса». Но прежде всего ты сам должен начать ценить это. Не чувствуй себя виноватым, не будь мягкотелым и отбрось неуверенность в себе. Мой Гурудева как-то сказал это обо мне, он сказал, что я попал в беду в Индии из-за того, что я слишком мягкотелым. Даже мой Гурудева прошел через это – он постоянно подвергал себя самоанализу, чтобы найдет свое место в движении сознания Кришны, и он до сих пор делает это. Когда мы были вместе с ним в горах, он говорил мне, как бы он хотел возносить молитвы – как раз так, как это делаешь ты. И он хотел открыть вайшнавскую школу, а также путешествовать и проповедовать в качестве санньяси. Всем этим он сейчас и занимается. Но очень важно найти свой путь, и это видение своего пути должно прийти изнутри. Кришна хочет, чтобы наше служение Ему было добровольным. Я также понял: что бы ни говорили другие и что бы они ни пытались доказать, у меня свои, особые отношения с моим духовным учителем. И это укрепляет мою веру. Ты понимаешь?

– Понимаю, – ответил Чхота.

– Но я не думаю, что ты должен покидать свою прабху-датта-дешу. Ты знаешь, что такое прабху-датта-деша?

– Не совсем.

– Прабху значит «наставник», – объяснил Нимай, – а деша – «земля». То есть прабху-датта-деша – это земля, или страна, местность, в которой тебе предопределено Господом или гуру жить, чтобы служить там Богу. У тебя замечательное поле деятельности в Гайане, которое ты создал сам, и теперь у тебя там есть последователи. И я считаю, что твой долг – продолжать эту деятельность. Может быть, ты и не будешь жить там до конца своих дней, но по крайней мере ты не должен покидать это место преждевременно. Я не думаю, что тебе нужно ехать со мной в Индию. Мне кажется, что то, что я говорю сейчас, тебе сказал и мой Гурудев. Тебе не нужно носиться по всему миру в поисках места, где бы ты мог предаваться своим духовным занятиям.

Ты можешь повторять мантру и читать в своей прабху-датта-деше, и другие преданные научатся терпимее относиться к тебе. Возможно, они не способны делать то, что делаешь ты, и вполне возможно, что они не одобряют твоих занятий. Но они поймут: «Это путь Чхоты. Так он служит Кришне».

– Да, я думаю, что это мой путь, – сказал Чхота, – но как я могу быть уверенным, что того же хочет от меня и Кришна?

– Один из признаков, по которым ты можешь определить это – чувство удовлетворения. Если ты служишь Кришне, не имея для этого каких-либо личных мотивов и не прерывая служения ни на минуту, в результате йенатма су прасидати ты испытываешь удовлетворение. Чувствуя глубокое удовлетворение от повторения святых имен и чтения, Кроме того, чтобы получить подтверждение правильности своих действий, ты будешь советоваться со мной и другими преданными.

Продолжай же свои занятия, Чхота. Повторяй мантру и читай столько, сколько тебе хочется, и в то же время помогай другим. Помогай им понять, как они могут лучше всего служить Кришне. Подобно тому, как у тебя есть свои пристрастия и своего рода призвание в сознании Кришны, точно так же и у других могут быть свои склонности, и ты должен помочь им найти в себе силы следовать своим путем. Ты сказал, что хочешь выполнять волю Кришны? А Кришна говорит в «Бхагавад-гите», что лучшим из Его слуг является тот, кто проповедует Его преданным. Это должно быть частью твоей деятельности, потому что этого хочет Кришна.

– Я хочу заниматься этим, Нимай Прабху, – проговорил Чхота. – Несколько дней назад я читал мышам лекции на Второй авеню. Но не выполняя изо дня в день садхану, я чувствую себя лицемером. Как я могу призывать других к повторению и слушанию, если сам я этого не делаю?