Текст книги "Возвращение в долину (СИ)"

Автор книги: Саша Урбан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Сеансы Хелены могли длиться от получаса до суток, и в течение этого времени Хелена не ела, не пила, погружалась в транс и могла проклясть любого, кто посмеет ей помешать. Эва решила не мучить себя бессмысленным ожиданием и, накинув найденную в недрах шкафа куртку, вышла в сад.

Хелена следила за ним. Каким бы ни было ее самочувствие, она поддерживала жизнь в саду с большим рвением, чем в собственном теле. Деревья были аккуратно подрезаны, дорожки между грядками посыпаны белыми камешками. Рядом с розами и лилиями комфортно соседствовали полынь, красный клевер, лаванда и другие колдовские травы, которые Хелена активно использовала в своей работе.

Эва подошла к почтовому ящику и открыла проржавевшую дверцу. Внутри было одно-единственное письмо – приглашение в группу поддержки для онкобольных. Эва хмыкнула, она-то ожидала увидеть гору неоплаченных счетов и какие-нибудь грозные письма от приставов, но, учитывая, что Хелена прекрасно справлялась с хозяйством, будучи матерью-одиночкой, не стоило думать, что она изменит своей щепетильности в финансовых вопросах.

Мимо, громыхая и хлюпая, пронесся синий пикап. Он подскакивал на каждой кочке и звенел, как ведро с запчастями. Эва не успела рассмотреть водителя. Она вдруг поймала себя на мысли, что знает почти все лица в этой глуши. Интересно, кому могла достаться такая развалина.

Словно прочитав ее мысли, водитель дал по тормозам и включил заднюю. Шины зашуршали по неровному асфальту. Из окна высунулась рыжая вихрастая голова.

– Эва?

– Чарли?

Чарли не узнать было невозможно, и все же на секунду Эва засомневалась. Не потому, что друг детства вырос, а от того, что он так и остался в Сторрсе. Эва этого боялась больше всего, и радость встречи дополнилась горечью. Девушка еще помнила, как они после школы ходили на вокзал и сидели, читали направления поездов и представляли, как однажды уедут вместе. Эва уехала. Чарли – нет. Это расставание тоже принесло психологу Эвы кругленькую сумму.

Скрипнул ручник, а в следующую секунду Чарли выпрыгнул из машины и сгреб Эву в крепкие теплые объятия. Он и в школе был долговязым, а теперь еще и окреп, словно тощего мальчишку оплели проволокой, и прикрыли все это веснушчатой, краснеющей на солнце кожей. В зеленых глазах все еще плясал детский задор. Эва крепко обняла Чарли, впервые чувствуя, как с момента приезда отступает ее тревога. Не успела она как следует погрузиться в это спокойствие, как Чарли оторвал ее от земли и приподнял, выжимая из легких остатки воздуха.

– Чарли, ты меня раздавишь, – прокряхтела Эва. Молодой человек тут же опустил ее обратно.

– Прости-прости, я очень рад тебя видеть, – он отступил на полшага назад и принялся внимательно рассматривать девушку. Под tго пристальным взглядом даже захотелось прикрыться. – Такая деловая. Сразу видно, из города.

– Ой, отстань. Лучше скажи, как ты?

– Потихоньку. Вот, дома ремонтирую, – он махнул рукой в сторону машины. – Иногда подряжаюсь в городе работать, но в основном помогаю нашим старикам держать дома в порядке.

– Круто. Я рада. Если тебе это нравится, конечно.

– О чем речь? Конечно, нравится. Вот, сейчас поеду чинить крыльцо старой Нелли, помнишь ее? Из библиотеки.

– Конечно, как ее забыть?

– Тоже правда. А миссис Делвал не передавала для меня список?

Эва неопределенно пожала плечами.

– Мне она ничего не передавала. А что за список?

– Так, я иногда привожу ей продукты. Хотя, раз ты здесь, может, я ей и не нужен буду больше. Ты надолго?

– Не знаю, – скрестила руки на груди Эва. Хотелось, как раньше, вывалить на Чарли все свои переживания, рассказать про мамин рак и не самый радушный прием, но слова встали поперек горла. – Буду здесь столько, сколько нужно. Маме нехорошо.

– Да, она говорила, что ее чуть не залечили в больнице.

– Давно это было?

– Пару месяцев назад. Но она там всем показала, чего стоит, – еще одна ослепительная улыбка, такая беззаботная, что Эва вовсе передумала рассказывать ему о своих трудностях. Чарли бросил быстрый взгляд на наручные часы. – Слушай, мне нужно ехать. Но, если ты остаешься еще хотя бы на пару дней, может, встретимся как-нибудь? Посидим, как раньше? В пабе возле школы до сих пор работает Эдна.

– Да, отлично. Давай, – закивала Эва. – Завтра?

– Отлично, заеду за тобой в девять, – улыбнулся Чарли и, еще раз порывисто обняв, запрыгнул в машину.

Эва так и осталась стоять у забора, глядя вслед машине. На лице робко пробивалась умиротворенная улыбка, которую девушка готова была скрывать даже от самой себя. Они с Чарли были неразлучны с самого детства. Их мамы дружили, то и дело отправляли детей вместе гулять и делать уроки. Только спустя много лет Эва поняла, что мама Чарли помогала Хелене судиться с бывшим мужем. Хелена отстояла дом и опеку, а вот от алиментов муженек скрылся, и с тех пор женщины больше не общались. Но детям дружить не запрещали.

Во многом «дом» в своем самом теплом и уютном значении ассоциировался у Эвы с Чарли. После переезда, в первые месяцы, Эва постоянно ему звонила, рассказывала о жизни в городе, звала к себе, но Чарли все отнекивался. Потом, в разгар первой серьезной депрессии, психолог посоветовала «сепарироваться», и Эва перестала писать Чарли. Тот тоже не очень активно писал и звонил ей, и вскоре общение сошло на нет. Эва была уверена, что он забыл о ней или стал относиться, как ко всем остальным, но стоило ему оказаться рядом, на расстоянии вытянутой руки, девушка снова ощутила себя «дома».

«А что он об этом думает?» – хмыкнул внутренний голос. И тут же к нему добавился еще один.

– Ты еще не сбежала? – Хелена оперлась на дверной косяк, раскуривая сигарету. Мимо нее суетливо просочилась Бекки. Она поблагодарила Хелену и пошаркала в сторону Эвы. Слегка приобняла, как бы прощаясь, а на ухо шепнула:

– Я подготовила почву для разговора. Пока, Хелена! Береги себя!

– Было бы зачем, – хмыкнула старая ведьма, стряхивая пепел. Бекки поспешила ретироваться, оставляя мать и дочь вариться в неудобном молчании. – Ну…

– Что? – дернула подбородком Эва.

– Пойдем. Расскажешь, как у тебя дела.

* * *

К собственному сожалению, рассказ Эвы о нескольких годах жизни в большом городе уложился в двадцать минут. Она заблаговременно выбросила из него депрессивные эпизоды и студенческие кутежи, так что в сухом остатке получилась совсем скучная история, способная усыпить даже человека с хронической бессонницей. Хелена слушала ее с едкой усмешкой.

– То есть ты хочешь сказать, что после нескольких лет напряженной учебы в престижной академии искусств и сожительства со всеми тараканами Лондона в твоем общежитии, ты имеешь работу, на которой тебя не ценят, квартиру, которая тебе не принадлежит, и людей, которые забывают о твоем существовании, как только ты перестаешь быть им нужна, – она загнула пальцы и внимательно посмотрела на дочь. – А единственный человек, с которым ты можешь поговорить о своих чувствах, еще и берет за это деньги. Так?

– Все не так мрачно, на самом-то деле, – хмыкнула Эва, пытаясь найти хоть один позитивный момент, который бы перевесил все подогнанные Хеленой факты.

– О, конечно. У тебя нет рака, тут ты меня переплюнула. Пока что, – улыбнулась Хелена.

– Как ты можешь об этом шутить?

– А что мне остается? Моя единственная дочь, наследница всего, что я имею, сбегает черт-те куда, занимается не пойми чем, хотя тут у тебя было все. Абсолютно все, Эва. Близкие, крыша над головой, предназначение. Тебе достался редкий и ценный дар, Эва, но ты выбрала закапывать его в землю и лизать жопы офисным червям.

– Да какой дар! – вспыхнула девушка. Все попытки держать себя в руках разом полетели в бездну. – Нет никакого дара, мама. То, что ты делаешь – это шарлатанство. Оно опасно. И преследуется по закону.

– Семья Делвал пережила несколько охот на ведьм, и только ты оказалась трусихой, хотя сейчас даже педерасты не так трясутся, рассказывая о себе, – цокнула языком Хелена. Эва простонала, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не удариться головой о стол. – И не закатывай мне глаза тут! Если ты не веришь в свой дар, не значит, что его у тебя нет.

– То же самое могу сказать про твой рак! – выпалила Эва и тут же стиснула зубы, словно надеясь втянуть вырвавшиеся слова обратно. Она напряженно замерла, выжидая реакции Хелены.

Та лениво стряхнула пепел, налила себе еще одну чашку кофе и отбросила с лица седую прядь.

– А я его и не отрицаю, – хмыкнула она.

– Тогда почему ты не лечишься?

– А зачем? Что мне дадут лишние полгода или год? Как ты могла заметить, наша глушь не богата на события. Людей все меньше. Молодежь уезжает.

– Но теперь я здесь и буду заботиться о тебе, – произнесла Эва, призывая всю свою силу воли, чтобы не содрогнуться от одной мысли о такой перспективе. Хелена окинула дочь недоверчивым взглядом.

– Допустим. Но мы с тобой заключим уговор.

«Ну, конечно. Куда без этого?» – мысленно простонала девушка.

– Я тебя очень внимательно слушаю, – выдавила Эва. Улыбка Хелены стала шире.

– Ты будешь помогать мне в мастерской, а я взамен буду принимать лекарства и ходить к врачам.

– А моя выгода где?

– Можешь ничего не делать, и тогда быстрее станешь наследницей этого… как ты там говорила? Убожества посреди глухомани. Нравится перспектива?

Эва окинула дом хмурым взглядом и обреченно вздохнула. Вообще, недвижимость была добротной: тут поправить, там починить, провести интернет, и можно жить. Но вот с грузом вины из-за смерти матери это будет непросто. А Хелена, как всегда, знала, как обставить все наиболее выгодным для себя образом.

– Хорошо.

– Отлично, – просияла женщина и достала из кармана потертый тканевый мешочек. – Вот твое первое задание. Погадай мне. Еще не забыла, как держать в руках карты?

Еще один страдальческий вдох, и Эва подняла карты со стола. Пальцев коснулись мягкие, потрепанные временем картонные края. Карты зашелестели друг об друга, пока Эва тасовала их заученными с детства движениями. Это была ее первая колода, которую мама подарила ей на десятилетие, когда девочка была еще восхищена всем, что связано с магией. Сейчас девушка двигалась прерывисто, как проржавевший автомат в казино. Хелена всем видом показывала свое недовольство, но высказываться не спешила.

– Какой расклад? – спросила Эва.

– Ты у меня спрашиваешь? Карты в твоих руках, девочка, тебе и решать, как задать вопрос, чтобы получить ответ.

– Какой вопрос? – безразлично поинтересовалась Эва.

– Самый простой, разложи на будущее.

Эва прикрыла глаза и принялась по одной вытягивать карты: одна – для обозначения Хелены сейчас, еще одна – для нее же в будущем, третья между ними для обозначения трансформации, и еще две с каждой стороны для внешних событий. Только когда последняя карта легла на стол, Эва открыла глаза и недовольно поморщилась: сплошные мрачные мечи, четверка и десятка, по бокам воинственные жезлы, а в итоге – Смерть. Девушка принялась снова тасовать колоду.

– Тебе что-то непонятно? – вскинула подбородок Хелена. – Что еще ты хочешь увидеть?

– Что-то вроде… позитивного аспекта, – попыталась увильнуть Эва, хотя прекрасно знала, что в такой ситуации доказывать что-то Хелене бессмысленно. Женщина закатила глаза и ткнула в расклад.

– У тебя перед глазами правда, зачем тебе «позитивные аспекты»? Или ты за годы жизни в городе завела привычку врать себе?

– Да потому что все хреново, вот почему! – выпалила девушка и принялась тыкать пальцем в одну карту за другой. – Ты устала, впереди тяжелое лечение, которое достанет из тебя все самое неприятное, тебе придется столкнуться с собой, с тем, как тебя видят другие, а в конце…

Она судорожно глотнула воздуха и подняла карту «Смерть», демонстрируя ее матери. Хелена только скептически поджала губы.

– Одно радует, сноровку ты не растеряла. Оптимистка хренова. Но с этим твоим черно-белым мировоззрением нужно что-то делать, а то вся работа псу под хвост.

– О чем ты?

– В карте «Смерть» всегда спрятана жизнь, Эва, – устало проговорила Хелена, неохотно подбираясь к полке с лекарствами. Она достала пару баночек и высыпала несколько таблеток себе в ладонь. – Верно и обратное. Жизнь всегда подразумевает смерть. А еще тебе нужно остужать голову. Иначе в твоем состоянии каждый расклад получается не для кверента, а для тебя. Вбей себе в голову, ты не центр вселенной.

И, окончив свой небольшой монолог, Хелена проглотила таблетки, поморщилась и вернулась к столу за оставленной там пачкой.

– Ты серьезно? – Эва недоуменно следила за сигаретой в тонких пальцах матери.

– А что? Нужно же как-то прочищать мозг, – хмыкнула Хелена. – Хотя, я в этом предпочитаю старые методы. О чем-то новеньком сможешь спросить Иви, когда она приедет.

– Тетя скоро будет здесь⁈

– Спроси у карт, – пожала плечами Хелена.

3. Императрица

На следующее утро Эва подскочила с кровати, как ужаленная, и принялась шарить под подушкой и по полу рядом с изголовьем в поисках телефона. Гаджета нигде не было, и под кожей принялись закручиваться вихри тревоги, подхватывавшие девушку каждый раз, когда она подолгу не могла найти телефон. Что, если ей звонили? Она могла пропустить новые правки, задачи, клиентов.

Мозг неторопливо выжал ручник, напоминая, что Эва в отпуске, работать ей не нужно, а если кто-то и возьмет на себя риск написать ей – это будет уже не ее проблемой. Однако это не меняло того, что телефона поблизости не было. Девушка еще раз обыскала спальню и, убедившись, что устройства в комнате нет, отправилась на поиски.

Прошлый вечер выдался на удивление спокойным. Эва и Хелена почти не разговаривали, просто находились в одном пространстве и занимались своими делами. Хелена ходила из комнаты в комнату с тлеющим пучком сушеных трав, а Эва примерно также курсировала по дому, держа на вытянутой руке телефон в поисках сигнала. Мать то и дело бросала на дочь недовольные взгляды, из последних сил сдерживаясь, чтобы не выдать очередной едкий комментарий в адрес ее городского образа жизни. Эве же удалось найти закуток с более-менее устойчивой связью, проверить почту и мессенджеры, а потом погуглить пару рецептов для людей с раком желудка. Девушка вызвалась приготовить ужин, чтобы как-то разбавить атмосферу в доме. Хелена не возражала, но к еде почти не притронулась. Только сказала: «Вот эту вот курицу с брокколи на пару оставь своим городским подружкам, которые ходят на пилатес. И найди бабушкину книгу с рецептами».

На этом разговор и закончился.

Теперь, судя по запаху жареного бекона, Хелена отыгрывалась за вечернюю голодовку. Рядом со сковородкой свистел и визжал кофейник, кухня наполнилась плотными ароматами домашней еды, от которых текли слюнки, но сжималось сердце. Увидев мать с полной тарелкой еды, Эва выпалила только одно:

– Тебе это нельзя!

Хелена даже опешила от такой наглости. Она смерила дочь насмешливым взглядом и демонстративно поставила тарелку на стол.

– Да что ты? И что ты сделаешь? Заставишь меня есть кашу? Пить разбавленный чай? – она воткнула вилку в горку поджаренной фасоли и наполнила большую кружку свежесваренным кофе. – Или все-таки перестанешь вести себя как ребенок, заигравшийся в дочки-матери, и нормально позавтракаешь?

– Ты не слышишь меня? – вспыхнула Эва и указала на еду. – Разве врач не назначил тебе диету?

– Еда должна давать силы и желание жить, а не пить их из меня, – парировала Хелена. – Если у тебя все, я с радостью поем. Там и на тебя осталось.

И она приступила к еде. А вот у Эвы аппетит совершенно пропал. Девушка сбросила в тарелку остатки бекона и яичницы, но было достаточно одного взгляда на еду, чтобы желудок завязался узлом.

«Сюда бы миндальные круассаны», – подумала Эва.

– Что ты там бормочешь? – раздраженно поинтересовалась Хелена. Эва пожала плечами, усаживаясь напротив нее.

– Ничего.

– Ты воздух носом втянула. Долго так, со свистом. У тебя осталась эта привычка, когда мы с твоим отцом отучили тебя бубнить.

– Я сказала, что скучаю по миндальным круассанам. В Лондоне их продают в кофейнях.

– Продают? Ты сама не печешь?

– Времени нет, – пожала плечами Эва. – К тому же, так дешевле.

– О, понятно, – хмыкнула Хелена. – У вас в городе нет времени на простые домашние дела, на… прости мне это слово… магию. Вам проще купить все готовое и не думать ни о чем, кроме своих цифр и вот этих желтых рожиц, которые вы друг другу отправляете вместо слов.

– Ну, их сложно готовить. А утром в кофейне они всегда свежие и…

Но Хелена не слушала, она уже вскочила со своего места и смерчем двинулась к книжной полке, на ходу надевая фартук и собирая волосы.

– Сложно ей, еще чего! – бросила женщина, снимая с полки старую потрепанную кулинарную книгу. Она с грохотом опустила ее на стол перед Эвой. – Ищи свой круассан.

– Ты уверена, что он тут есть?

– Это книга бабушки Мадалены, в ней есть все, – тряхнула головой Хелена.

Эва осторожно приподняла ветхие страницы. В нос ударил запах пыли. Хелена тут же подхватила обложку и безжалостно открыла книгу на первом попавшемся развороте. Она принялась листать один рецепт за другим: тушеная курица с паприкой, говяжьи щечки, свиное жаркое с картофелем и чесноком. Иногда на глаза попадались рецепты хлеба и выпечки, но миндальных круассанов все не было. Книга подходила к концу, и Хелена становилась все раздраженнее. На губах Эвы заиграла торжествующая улыбка.

– Хочешь, я найду тебе рецепт в интернете? – предложила девушка. Хелена бросила недовольный взгляд на дочь и принялась отлистывать книгу обратно.

– Там не должно быть ничего сложного: возьмем обычный круассан или булку и обычный миндальный крем для торта, и все соединим. Так ведь?

– Да, но в интернете…

– Я не лезу в этот ваш интернет без крайней необходимости. И тебе не советую. Там все не живое. Ага, вот! Нашла. Давай, – она щелкнула пальцами. – Найди муку, сливочное масло, несколько яиц. Орехи там же, где мука. Сколько сахара? У меня меда три банки, положим туда его.

– Ты серьезно собираешься это приготовить? – выпучила глаза Эва, с жалостью глядя на нетронутый завтрак.

– А в чем проблема? Мне же любопытно, что такого есть в городе, чего нет в наших краях, – хмыкнула женщина и, засучив рукава, принялась за тесто. – Ты собираешься помогать? Или в твоем напряженном графике есть время только на нотации?

Эва вздохнула и собрала волосы в неаккуратный пучок.

– Что мне нужно делать?

Хелена махнула рукой, не тратя лишних слов. Эва направилась к кухонному шкафчику, где мать всегда хранила специи, разрыхлители и все, что необходимо для готовки. Удивительно, несмотря на все время, проведенное порознь, они все равно умудрялись работать слаженно, как единое целое, понимали друг друга без слов. В этом уютном молчании треугольники слоеного теста превратились в объемные завитушки, а пакетик миндаля – в сладкую пасту. Хелена выложила будущие круассаны на противень и уже собиралась было отправить их в духовку, как вдруг Эва спохватилась:

– Подожди! – и, достав телефон, принялась снимать видео.

– Это еще что такое? Ты боишься, что я их там забуду?

– Нет, – помотала головой девушка. – Это для соцсетей. Для моего блога. Я выкладываю туда время от времени картинки и видео с подписями для друзей.

– Можешь мне не объяснять, я знаю, что это такое, – обиженно поджала губы Хелена. – Не в пещере живу.

– Ну, ты не очень любишь все современное, – пожала плечами Эва и помогла матери поставить противень в духовку.

– Я не люблю бессмысленные вещи, – хмыкнула мать и, закрыв скрипучую дверцу, подошла к миске с будущей начинкой. – Принеси еще корицу.

Эва тут же выполнила просьбу и передала матери специю. Хелена помотала головой.

– Нет, ты сама сформулируй намерение и добавь корицу, – объяснила она. Эва хотела было закатить глаза, но Хелена достала из рукава припасенный козырь – сняла с полки баночку с лекарством.

– Вот так, значит? – хмыкнула Эва. – Ну зачем мне это делать?

– Если уж занимаешься магией, то делай все по правилам, – невозмутимо заявила мать. – Ты создаешь что-то из ничего. Это магия. Даже когда ты просто рисуешь картинку или готовишь суп – ты занимаешься магией. А магические предметы приходят в жизнь не просто так, они служат какой-то цели.

– Но, если я пожелаю, чтоб эти круассаны вылечили твой рак, этого же не произойдет.

– Нет. Зато эти сладкие штуки смогут избавить тебя и меня от кислой мины. Тоже своего рода волшебство. Давай, – она подтолкнула дочь к столу. – Можешь про себя.

Эва поджала губы, перебарывая внутреннее сопротивление. Это было так глупо и по-детстки. Но под пристальным взглядом мамы отвертеться не получалось. Эва постаралась представить что-то хорошее: свой восторг и чувство свободы от первой поездки в город, легкость и уют, тепло объятий Чарли. Она пару раз аккуратно стукнула по жестяной баночке и облако коричневой специи упало на растолченные орехи. Хелена тут же выпила лекарство и, запив его кофе, довольно ухмыльнулась.

– Видишь, не так уж и трудно. Ладно, скоро ты вспомнишь, что такое настоящая магия, – она потрепала дочь по плечу и, сев за стол, принялась есть остывший завтрак.

– Такое трудно забыть, когда тебе всю жизнь напоминают, что семья занимается шарлатанством, – Эва неохотно села напротив матери. Хелена оставалась абсолютно невозмутимой.

– Шарлатанство – это обман, мошенничество, намеренное введение в заблуждение. Лично я ничем таким не занимаюсь. И Иви тоже. С чего ты вообще взяла в голову, что это про нас?

– Ну, это же ты продаешь травяные настои и предсказываешь будущее.

– Я не отрицаю современную медицину.

– Что-то незаметно.

– Помнишь Чарли? У него в младенчестве глаза гноились, бабка принесла мне его со словами, что на ребенке – сглаз. Она была в этом так уверена, что даже не стала идти с ним в больницу. Так знаешь, что я сделала? Я дала ей заговоренную воду, а пока она с ней возилась, пригласила Бекки, чтоб она осмотрела малыша. Естественно, там была инфекция. Бекки ее вылечила. Понимаешь? Иногда приходится поступать так, как от нас ожидают, чтобы успокаивать других людей и давать им смелость жить дальше. Просто каждый выбирает свой способ. И у тебя он будет, когда ты примешь наш дар.

– А если я не хочу…

– Ну вот, опять, – закатила глаза Хелена. – Вот что, сейчас у меня нет настроения для этого. И если ты не хочешь, чтобы я раньше времени отправилась в последний путь, будь любезна, отправляйся в свою комнату и наведи там порядок. А то живешь будто на складе.

– Я уже не в том возрасте, чтобы ты отправляла меня в мою комнату, – возразила Эва. Хелена взглянула на нее с вызовом.

– Я твоя мать. Я могу отправлять тебя в комнату сколько угодно, пока я жива. А теперь – шагом марш!

Эва вздохнула и размашисто оттолкнулась от стола. Она знала, что лучше не спорить с матерью, когда та была в таком настроении. Направляясь в свою комнату, она не могла избавиться от кипящего бессильного негодования по поводу убеждений своей матери. Хелена даже на секунду не пыталась включить в себе современного взрослого человека. Хотя, чего ожидать, если она всю жизнь, сколько Эва ее помнила, была такой?

Когда Эва росла, ей всегда говорили, что их семья обладает особым даром – помогать, исцелять, возвращать к жизни не тела, а души, замершие в страхе и отчаянии. Но когда она стала старше и начала смотреть на мир более рационально, она не могла отделаться от ощущения, что все это – полная чушь.

В комнате Эва несколько минут сидела, злобно сверля взглядом потолок. Она кусала губы, пытаясь совладать с медленно закипавшей злостью, и была вынуждена признать, что уборка, пожалуй, поможет хоть немного сбросить раздражение. Она закатала рукава и принялась разбирать коробку за коробкой. Какие-то она просто безжалостно выбрасывала в коридор, с какими-то подолгу возилась, перебирая когда-то милые сердцу мелочи и безделушки.

Маленькая записная книжка в кожаном переплете выпала из-под двух книг: ее давно забытый дневник, который она вела еще подростком. Там было все: ее собственные магические ритуалы, расклады таро и гипотезы. У нее даже был свой собственный план по выпуску журнала «Ведьма» или книжного магазина. И, конечно же, там были ее иллюстрации – то немногое, что она забрала с собой во взрослую жизнь. Она надеялась, что станет знаменитой художницей, но кто бы мог подумать, что этой мечте не будет места в реальной жизни.

Эва вздохнула и попыталась продолжить уборку, но дневник завладел ее мыслями. Там все еще оставалась пара пустых страниц. А у Эвы чесались руки – она давно ничего не рисовала.

Она села за стол и взяла карандаш, перелистывая страницы дневника. Воспоминания нахлынули на нее, когда она увидела свои старые наброски и заметки. Когда ее карандаш начал двигаться по странице, обводя линии нового рисунка, она почувствовала, как ее охватывает чувство умиротворения. Это было так, словно она воссоединялась с той частью себя, о которой давно забыла.

Вот они вместе с Хеленой возятся в саду, повторяя: «Розмарин сажать у двери для защиты, полынь – у задней части дома, а лаванду – у окон».

Погруженная в свои мысли, Эва не услышала, как в комнату вошла ее мать. Хелена стояла позади нее, наблюдая, как дочь с сосредоточенным выражением лица рисует.

– Хотя бы этот дар ты приняла, – тихо сказала Хелена, наконец нарушив молчание. – Это у нас семейное. И дело не только в магии или гаданиях. Творчество тоже магия.

Эва удивленно подняла голову. Мама никогда особенно не интересовалась ее творческими увлечениями, если они не касались семейной магии.

– Я не думала, что тебя это волнует, – призналась Эва, откладывая карандаш.

Хелена вздохнула и села рядом с дочерью.

– Я знаю, что не всегда поддерживала тебя, я боялась, что ты забудешь о нашем наследии и слишком отдалишься. Но, сколько ни беспокойся, от судьбы не уйдешь, – горько усмехнулась она. – А теперь помоги достать твои круассаны. Кстати, звонила Иви. Сказала, что будет к вечеру. Эта ведьма всегда появляется, когда дома готовят что-то вкусное.

Эва усмехнулась и отправилась на кухню. Выходя из комнаты, она бросила еще один долгий взгляд на свой блокнот.

– И еще, – Хелена вдруг остановилась. – Звонил Чарли.

На щеках Эвы вспыхнул румянец.

– Что-то случилось?

– Ничего такого. Но если уж ты собралась на свидание, могла и предупредить.

4. Император

«Это активная карта, которую часто ассоциируют с мужской энергией. Но не забывай, что мужская энергия – это не синоним мужчины. Если тебе вышла эта карта, то, может, пора взять себя в руки и начать самостоятельно менять свою жизнь. Иначе жизнь изменит тебя сама, не спросив твоего мнения»

Заметки из дневника Хелены

Чарли заехал за Эвой, как и обещал, вечером. Она уже ждала его у дома, от нетерпения теребя манжеты рубашки. Вечер опускался на долину зябким покрывалом, и Эва проклинала все на свете, с тоской вспоминая об оставшемся в квартире плаще.

Чарли остановил машину возле калитки и помахал Эве. Девушка тут же расправила плечи и уже приготовилась прыгнуть на сиденье, как вдруг пассажирская дверь открылась, и из машины выпорхнула Иви.

– Только не вздумай называть меня «тетя», – предупредила она и раскрыла объятия.

Если Хелена была холодной и флегматичной, как Луна, то Иви была ее полной противоположностью. Темные волосы она стригла коротко, носила очки в кошачьей оправе и всегда держала под рукой коврик для йоги, потрепанный многочисленными поездками. Энергичная авантюристка, любительница приключений и путешествий, она никогда не задерживалась дома надолго. Она то изучала ведические практики в Индии, то вела ретриты где-то на островах, то отправлялась в языческие поселения. Но она всегда возвращалась – не в свою уютную квартирку в Блэкпуле – к сестре. Хелена была ее домом и единственной семьей. В глубине души Эва всегда хотела назвать мамой Иви, а не Хелену. Один раз, в глубоком детстве, она даже поделилась этой мыслью с тетей, за что получила самый сильный и громкий нагоняй. Признаться, ни до, ни после, Эва не видела тетю в такой ярости.

– Иви, – девушка с радостью бросилась в объятия тетушки. Чарли вылез из машины и с улыбкой наблюдал за воссоединением семьи Делвал. В его рыжих кудрях запуталось закатное солнце.

– Я так хочу расспросить тебя обо всем, моя дорогая, – тараторила тетя, отлепившись от племянницы. – Но, насколько я понимаю, у вас двоих планы на вечер. Я могу, как та самая милая родственница предложить вам посидеть у нас, но дома, я чувствую, еще не устоялась нужная аура.

– Все в порядке, Иви, – улыбнулся Чарли. Женщина одарила его еще одной ласковой, обезоруживающей улыбкой.

– Конечно, Чарли. Присмотри за ней, а то вдруг она заблудится. Давно ведь тут не было, да, Эва?

– Тут немногое изменилось, – пожала плечами девушка, быстро обходя машину в надежде как можно скорее умчаться прочь от этой неловкой беседы.

– А я постоянно теряюсь, хоть компас мне в руки давай, – рассмеялась Иви и, забрав у Чарли свою дорожную сумку, упорхнула в дом, с порога нараспев зовя Хелену.

Эва с улыбкой наблюдала за ней через окно.

– Я скучала по ней, – тихо проговорила она, когда Чарли прыгнул на водительское сиденье и захлопнул дверцу.

– Представляю. Что, Хелена уже попыталась вернуть тебе любовь к колдовству?

– Еще бы, – усмехнулась Эва. Чарли тряхнул волосами и завел машину.

– Мне кажется, эту женщину переспорит только смерть, – произнес он. Улыбка на лице Эвы померкла.

– Расскажи лучше, как тут обстоят дела, – попросила она и вцепилась в мягкую обивку сиденья. Чарли улыбнулся и принялся делиться последними новостями, с обожанием и увлеченностью профессионального гида.

* * *

– Дай угадаю, ты сразу же взялась за старое, – хмыкнула Иви, помешивая чай. Натертая до блеска ложечка позвякивала о стенки чашки, и каждое резкое «дзынь» заставляло Хелену прикрывать глаза и стискивать зубы.

– И ты туда же? Не успела приехать, а уже учишь меня жить, – поджала губы Хелена, цепляясь за свою чашку кофе.

Сестры сидели друг напротив друга и напоминали связанных темной магией двойников из какого-нибудь ужастика. В стройной и загорелой Иви воплотилась сама жизнь. На контрасте с ней бледная Хелена казалась выцветшей, иссушенной до самых костей. Словно жизнь в этом худом теле поддерживало только постоянное раздражение.

– Кто-то же должен заботиться о тебе, сестра, – настойчиво проговорила Иви.

– Я должна заботиться о себе. И о тебе. И об Эве. И никак иначе.

– Ты себя видела? – дернула подбородком Иви и, выдержав небольшую паузу, прибавила. – И на Эву стоило бы посмотреть повнимательнее. Она выглядит не лучше тебя. Город и так выпил из нее все силы и энергию. Дай ей немного времени, и она сама примет верное решение.

– У меня нет «немного времени», – рыкнула Хелена и резко поднялась, но тут же замерла. Схватилась за край стола. Прикрыла глаза и закачалась из стороны в сторону, пытаясь поймать равновесие. Иви тут же подскочила к сестре и, придерживая за плечи, посадила обратно. Она ласково погладила ее по серебрящимся волосам.