Текст книги "Алая заря (СИ)"

Автор книги: Саша Штольц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава двадцать четвертая, в которой колготки снова порвались

Соня нашла ребят в подворотне.

Она пошла на запах крови, почти не надеясь на то, что сможет сдержаться. Что там они опять учудили… Вечером голод всегда сильнее и уже не важно, что до дня кормежки еще две недели. От крови можно было отказаться, только если ее не было поблизости. А если была…

Соня втянула носом воздух и поморщилась от собственного порыва вдохнуть побольше и наполнить им легкие до предела.

Это знакомая кровь. Ей не нужно нападать, чтобы ее получить.

Неспешно шагая к нужному месту, Соня думала лишь о том, что еще чуть-чуть – и она смирится с тем, что в борьбе с этим голодом – случайным – будет проигрывать всегда. И чего она совсем не ожидала – так это того, как сильно она оказалась не права. День, когда голод оказалось усмирить проще, чем когда бы то ни было, наступил спустя пять месяцев после того, как она впервые в жизни поддалась ему.

Их было трое. Отсутствовал только Миша.

Коля нервно курил, опершись на каменную стену дома, и выстукивал носком кроссовка беспокойный ритм. Дима держал трепыхавшуюся в его руках Кристину и что-то неразборчиво ей шептал, но она трясла головой, зажмурив веки.

Взгляд Сони сразу упал на кровоточащие ссадины на ее коленях. Колготки были порваны так сильно, что на правом бедре их ошметки болтались тряпочками, а на голени собрались в гармошку. На щеках Кристины еще не успели высохнуть черные потеки туши.

Соню затрясло от ярости.

– Не торопитесь с выводами, Софья Николаевна, – спокойно произнес Коля, бросая недокуренную сигарету под ноги и втаптывая ее в землю.

– А у вас есть для этого объяснение?

Дима обернулся, и Кристина в панике застыла, вцепившись пальцами в его куртку.

Коля быстро взглянул на них обоих и поджал губы.

– Если она захочет объяснить, то есть.

– Они тут ни при чем, – выдавила Кристина.

– А кто при чем?

– Я не хочу говорить.

Соня схватила Диму за шиворот и грубо дернула вверх, оттаскивая его от Кристины подальше. Тот не сопротивлялся, но одарил очень красноречивым бешеным взглядом.

– Они тут ни при чем! – жалобно повторила Кристина. – Софья Николаевна.

– Что произошло?

– Ничего.

Это “ничего” выглядело настолько ужасно, что Соня, в очередной раз наплевав на свое обещание не пользоваться способностями, присела перед Кристиной и, заглянув в опущенное лицо, приказала:

– Говори правду.

Кристину бросило в крупную дрожь, и она залилась слезами.

– Я сбежала из дома. Из-за дяди.

Соня посмотрела на рваные на бедрах колготки, а затем перевела взгляд на тихих мальчишек со сжатыми челюстями.

– Я сбежала, – продолжила Кристина, – потому… потому что он опять… пришел ко мне в комнату и сделал это, хотя я просила его не делать этого и кричала, что не хочу.

Соня качнулась в сторону, потеряв равновесие.

– Опять? – одними губами проговорила она.

Кристина скривилась.

– Он приходит каждый раз, когда приезжает.

– Это тот дядя?..

– Да.

Это тот дядя, который приезжал несколько раз в бесплодных попытках отыскать вампира, напавшего на его любимую племянницу? Любимую племянницу?..

Соня прижала к закрытым глазам пальцы – под веками ощутимо запульсировало.

Какая мерзость.

Выходит, он не просто человек, которому нужна была справедливость и который хотел наказания для подчинившего его племянницу вампира. А заодно забрать себе этого вампира на опыты.

Это не человек.

И кто из них был чудовищем?..

– Твои родители не знают?…

– Конечно, они не знают! Это папин брат! Он ни за что на свете мне не поверит. А мама тем более!

– Но так же… нельзя с этим ничего не делать! – Соня задохнулась от беспомощной ярости. – Пойдем в милицию!

Кристина всхлипнула.

– Я ходила. Он им заплатил, а мне потом еще больше досталось.

– Мой друг – милиционер! Я уверена, он…

– И ему он тоже заплатит, что вы какая наивная, Софья Николаевна, – подал голос Коля.

– Он вовсе не такой! – возразила Соня.

Дима громко засопел и сжал кулаки так, что побелели костяшки.

– Я предлагаю сбежать со мной.

– Это тоже неудачная идея!

– А ву вас они какие?! – немедленно вспылил он.

Соня прикусила щеку с внутренней стороны.

Она знала, чего от нее ждали. Она почти готова была это предложить, но Кристина решительно вытерла слезы и выпрямилась.

– Он уедет уже послезавтра. Не надо с ним ничего делать. Все само уладится.

– Ты хочешь, чтобы этот урод уехал безнаказанным? А потом вернулся и опять?..

– А потом мы обратимся к другу Софьи Николаевны.

– Поганый план! – прошипел Дима. – Я против.

– А тебя никто не спрашивает, – огрызнулась Кристина и ушла.

Соне тоже план виделся поганым.

Кусать не менее поганого человека и привязывать к себе ей не хотелось, но и Дима, и Коля смотрели на нее выжидающе.

– Хорошо, – сдалась Соня под их тяжелыми взглядами. – Я… заставлю его оставить Кристину в покое.

– А потом прыгнуть в реку и утопиться, – сплюнул Дима.

Соня поежилась. Только настоящего убийства на ее совести не хватало.

– Но сначала мы должны поговорить с Кристиной. В конце концов она должна показать, как он выглядит…

– Я знаю, как эта сука выглядит.

– Дима.

– Ее в любом случае надо предупредить! – строго сказала Соня. – Я уверена, она согласится. А потом мы его поймаем и…

Через два дня поймали ее саму.

Тимур Андреевич бы мрачно посмеялся, потому что он предупреждал, а глупая Соня оказалась еще глупее обычного и позволила обвести себя вокруг пальца. И кому? Тем, кому доверилась.

– Вас предавали близкие люди? – поинтересовалась у него однажды Соня.

– Конечно. И не раз. И друг, и брат, и жена, и сын. Поймешь, каково это, когда столкнешься, – говорил он.

– Звучит так, словно вы мне этого желаете!

– Не желаю. Но некоторые вещи неизбежны, так как человеческая природа неизменна. Могу только пожелать испытать это попозже. Так тебе легче станет?

– Ну спасибо большое!

Кристина не могла сдать Соню, но она была отчаянной и хитрой.

Она самостоятельно искусала свою руку, а затем аккуратно расковыряла укус до крови, придавая ему жутковатый и вообще-то ничуть не похожий на то, как обычно бывало на самом деле, вид.

Ее дядя Валентин Иванович очень вовремя заметил – ему позволили заметить – как Кристина приходит домой, пряча окровавленную руку. Он пытался узнать правду, но она, не посмев предать Соню открыто, ничего не сказала даже тогда, когда он ударил ее по лицу.

Он не уехал домой, задержавшись по необъяснимым причинам, которые были вполне очевидны для всех вовлеченных. Он принялся следить за Кристиной и, разумеется, познакомился с Соней.

– Софья Николаевна! – окликнула ее Кристина на школьном крыльце.

Соня увидела ее в сопровождении высокого и довольно молодого мужчины – не старше тридцати пяти лет – и сразу все поняла. Она сглотнула и на негнущихся ногах подошла к машущей ей ученице.

Улыбка получилась натянутая и наверняка неестественная.

– Это мой дядя. Валентин Иванович.

Кристина повернулась к нему с такой же ненастоящей улыбкой и представила Соню.

– Это моя любимая учительница.

Соня остановила стеклянный взгляд на мужчине, которого еще недавно ее бурное воображение рисовало в белом халате, со скальпелем и острым шприцом в руках, а затем он превратился в ее представлении в черное пятно без очертаний, потому что Соня слишком сильно наполнила его образ ненавистью.

В реальности же он казался до омерзения приятным и дружелюбным человеком. Неужели именно так выглядели ничтожества, которые заходили в комнаты своих младших родственников без разрешения?.. Настолько… обычно? Если не знаешь, то и не подумаешь на них – неудивительно, что Кристина была уверена в том, что ей не поверят!

Валентин Иванович, глядя на Соню, тоже все понимал. Понял в момент встречи или понял еще раньше, выследив – не имело значения.

Соня хотела спросить Кристину “почему?”, но та прятала подозрительно блестящие глаза.

– Что-то стряслось?

Немую сцену прервал из ниоткуда возникший Виктор. Он дотронулся до Сониного плеча и оглядел всех присутствующих.

– Ничего, – сипло ответила она, выдавая свой страх еще больше. – Вот познакомилась с дядей Кристины.

Виктор настороженно нахмурился.

– Вы ведь брат нашего директора?

– Да, Валентин Иванович, – приветливо сказал он и протянул руку для рукопожатия.

– Я Виктор Иванович, учитель русского и литературы. Простите, руки заняты книжками.

Соня посмотрела на две книги в его правой руке и один журнал в левой.

– Не беда. Надеюсь, моя племяшка хорошо ведет себя на ваших уроках.

Валентин Иванович потрепал Кристину по спине.

У Сони дернулся глаз, но она стиснула зубы и постаралась не терять лицо окончательно.

– Конечно, – ответил Виктор. – Она очень способная ученица.

– Рад слышать. Ну, мы тогда пойдем. Спасибо за то, что учите Кристину. Достойное дело.

Валентин Иванович увел ее под руку, и Соня не знала, что делать. Бежать за ними, потому что что если он что-то с ней сделает прямо сегодня? Или бежать прочь из города, потому что теперь ее точно поймают, если она тут останется?

– Соня. Очнись.

Виктор щелкнул пальцами перед ее глазами, приводя в чувство.

– Он тебе что-то сказал?

– Нет.

– Неприятный тип.

– Да.

Виктор допытываться, к счастью, не стал, но предложил проводить ее до дома.

Соня, конечно же, отказалась.

Она собиралась… куда же она собиралась? Что же ей делать? Предупреждать Тимура Андреевича? А вдруг за ней будут следить? Она не должна вмешивать его в это дело, иначе и ему достанется!

К бабе Вале домой тоже нельзя.

Сразу на автостанцию?

Соня лихорадочно обдумывала дальнейшие действия и паниковала так сильно, что даже не заметила, что Виктор не ушел и видел все эмоции, отразившиеся на ее лице.

Он привлек внимание Сони сжав ее ледяную руку своей теплой.

– Может быть, к Марине сходишь в гости? – предложил он.

– Что? Зачем?

– Ей же нездоровится. Навестишь.

– Да, – согласилась Соня. – Да, ты прав. Можно и сходить. Сбегаю только в столовую и куплю что-то для нее. Она любит ватрушки.

Соня нервно засмеялась, поспешно выдернула у Виктора руку и бросилась обратно в школу.

Никакой Марины, черт возьми!

Никого в это втягивать нельзя!

А может, спрятаться здесь?

Столько силы в руках, а трусиха она та еще.

Надо было срочно успокоиться.

Как ее может поймать обычный человек? Он же не сможет это сделать, если она не позволит! И куда-то уволочь – тем более, верно? Она сильная. Она его ударит и тут же покусает, чтобы забыл и про нее, и про Кристину. Прикажет ему, чтобы и на десять метров не смел к ней приближаться. И вообще больше никогда не приезжал навещать семью в Кстово!

План казался идеальным.

Однако на углу ближайшего дома у Сони закружилась голова и прежде, чем она поняла, что где-то рядом кресты и поэтому ее так зашатало, она угодила в ловушку. Соня дернулась влево – не туда. Вправо – тоже нет. Вперед – тем более!

Кожу защипало и задергало от невыносимой боли – святая вода была подобна кислоте.

На заднее сиденье черной Волги ее безвольное слабо сопротивляющееся тело затащил молодой и незнакомый парень с испуганными глазами. Он трясущимися руками задрал ей юбку, чтобы вколоть что-то прямо в бедро, а затем, перебравшись на водительское место, завел двигатель.

А ведь дед ведь говорил, что нечего их бояться – машин этих дурацких…

А оказались правы дети.

Глава двадцать пятая, в которой наука проигрывает в нечестной игре

Молодой парень с бледным лицом и напряженными губами сжал правую ладонь в кулак, а затем, переложив в нее шприц, сжал левую. Потом сделал шаг вперед и, склонившись совсем близко – так, что слышно стало прерывистое нервное дыхание – осторожно завернул рукав блузки и обнажил руку до середины плеча.

– Костя, чего замешкался? – поторопил его Валентин Иванович. – Быстрее давай. А потом дуй еще за веревками. Руки тоже надо связать потом. Не дай бог еще вырвется!

Сквозь остаточную после успокоительного дрему Соня разглядела на нем белый халат и мутное темное пятно вместо лица. Вот теперь он соответствовал ее представлению.

Когда зрение стало четче, Соня сразу задергалась при виде иглы. Костя коротко вдохнул и, положив на предплечье ледяную ладонь, зафиксировал его, а затем, больше не раздумывая, вколол шприц в вену и потянул из нее кровь.

Он был совсем молодым. Наверное, такой же вчерашний студент, как и Соня. В его незамутненных глазах, еще не привыкших толком к тронутой иглой живой плоти, читался не столько страх, сколько сомнение.

Соня обмякла и медленно моргнула, не переставая смотреть в ясные светло-зеленые глаза Кости. Его не сильная, но ощутимая хватка на руке ослабла, а затем он нахмурился и отвел взгляд в сторону. Стыдно, что ли?

Соня думала об изучении вампиров и ученых. Она обговаривала это с Мишей, который медленно, но верно загорался мыслью, что у него может что-то получиться. Она сказала ему, что если он не выдаст ее секрет, то однажды она даст согласие на исследование ее крови и вообще всего, что может помочь найти лекарство от всех болезней. Миша в ответ на это просиял.

Согласие…

Соня вовсе не была против исследований, но у нее никто не спрашивал, хочет ли она доверить себя и свое тело рукам этих ученых.

Кристина согласия своему дяде тоже не давала, но ему оно, похоже, не нужно было нигде.

– Ну чего вы сопротивляетесь? Как вас там… Софья Николаевна?

Валентин Иванович подошел на место Кости, который понес ценный материал куда-то за пределы комнаты, совершенно не похожей на больницу или лабораторию. Но и домом Кристины это быть не могло – не дураки же они.

– Сами подумайте, – сказал Валентин Иванович. – Коли мы тварь какую необычную найдем, разве ж отпустим просто так, а? Только вообразите, сколько возможностей перед нами открывает изучение таких сверхъестественных существ? Сколько открытий мы сделаем! А тварь пусть навстречу идет. Разумная же. Понимаете, о чем я? Ради общего блага можно и потерпеть, да? Сможете?

Соня задергалась в путах, не чувствуя в себе никаких своих сверхъестественных сил.

Прямо поверх крепкой обмотки на ногах, был воткнут серебряный крестик. То же самое было на руках, которые связали после того, как взяли кровь. Уроды.

О чем только Кристина думала? Не могла же и правда ее сдать просто так? Она рассчитывала на то, что Соня справится и покусает всех за нее, и не подумала, что ее свяжут, увезут куда-нибудь совсем далеко, где не отыскать, и обколют какой-то дрянью, чтобы постоять за себя не смогла?

У Кристины же был план? Она же предупредила хотя бы своих друзей?!

Чем больше Соня об этом думала, тем более сильное отчаяние ее захлестывало.

Умереть ей не дадут. Но пытать, может быть, будут и на кусочки, скорее всего, тоже покромсают.

Захотелось зареветь, но злость на себя, свою доверчивость, на Кристину и на Тимура Андреевича – просто потому, что опять оказался прав – преобладала и не давала ей раскиснуть окончательно.

Не добившись от Сони никакого ответа на свои пространные речи о науке, Валентин Иванович куда-то исчез, хлопнув дверью, зато вернулся Костя. Чтобы следить за ней. Соня заметила на его шее крестик, а рядом с деревянным столом, где он сидел и портил зрение, уткнувшись в какие-то бумажки в папках, увидела полную бутылку без этикетки – ну точно со святой водой. Смешно.

– Отпусти меня.

Костя вздрогнул, роняя папки, и повернул в сторону Сони испуганное лицо.

Может быть, он совсем не ожидал, что Соня подаст голос. Голос – это слишком человеческое, а то, в чем принимал участие Костя – нет.

– Я ведь не сделала ничего плохого, – сказала Соня.

Костя отложил бумажки и осторожно приблизился к дивану, на который ее положили. Как к клетке со зверем.

За человека он ее совсем, что ли, не считает?..

Долго – очень долго – он разглядывал Соню при тусклом свете – за окном, кажется, уже стемнело, а небольшую комнату освещал только торшер в углу.

– Ты вампир, – тихо сказал он.

– Да.

– Ты можешь быть полезна науке, ты же понимаешь?

– Понимаю.

– Тогда и почему я не могу тебя отпустить понимаешь тоже, верно?

Соня устало склонила голову к плечу. Шея страшно затекла от долгого неудобного положения.

– Верно. А ты поймешь, что я хочу домой? Просто домой. Меня там бабушка ждет. А в городе мама с дедом. У меня есть семья. И друзья. Я ведь только-только научилась… быть такой и не ненавидеть себя за это. Только-только поняла, что смогу жить нормально. Как все.

Костя еще немного приблизился. Соня видела, как бледны его щеки и все его тело напряжено до предела и вот-вот готово сорваться с места, если она вдруг невероятным образом освободится из пут и решит вцепиться ему в горло.

– Как давно ты… такая? – спросил он.

– Почти полгода.

Ясные глаза расширились от изумления.

У Сони затеплилась надежда на то, что у молодого парня не черствое сердце и его можно убедить помочь.

– Но как? – выдохнул он еле слышно.

Неужели он думал, что ей лет сто?..

– Не по собственному желанию. Так же, как и здесь нахожусь.

– Извини.

Костя сделал шаг назад, но совсем не ушел. Присел рядом на стул.

– Можно же по-хорошему это все устроить, – спокойно сказала Соня. – Зачем похищение?

– Валентин Иваныч сказал, что таких, как вы, обычно отлавливают и убивают, потому что вы высасываете кровь у людей до последней капли.

– Я пью кровь, которую мне разрешают пить. Немного. И никого никогда не убивала.

Соне повезло и с тем, и с другим.

Костя слушал ее с настороженным любопытством, но, похоже, не особо верил.

Хоть и пугливый, но все-таки больше запуганный – не проведешь.

Соня вздохнула.

– Хорошо. Если не можешь отпустить, то передвинь меня немного, пожалуйста? У меня все тело затекло.

– Не… не могу.

– Почему?

– Ты сбежишь.

– Я же не развязать попросила. Просто положение поменять.

Костя мучительно долго раздумывал, но все же согласился и помог Соне сесть на диване.

– Что со мной будет дальше?.. – спросила она.

– Мы… возьмем образцы.

– И?..

– Больше пока не знаю. Зависит от первых анализов. Валентин Иванович говорил, что она какая-то необычная у вампиров.

Однажды Соня выпила вампирскую кровь и сама такой стала. Слова “необычная” для ее описания было мало.

– Если изучить ее свойства, то можно сделать массу открытий. А Валентин Иванович… он…

Костя замешкался, не решаясь продолжить, и Соне пришлось его подтолкнуть.

– Он?..

– Он входит в группу ученых, которые разрабатывают искусственную кровь. Ее получилось сделать, и это очень важное открытие и очень важная работа, но… я думаю, что Валентин Иванович нуждается в собственном открытии, а не в работе на вторых ролях, куда его постоянно задвигают. Я, наверное, понимаю его. Звучит плохо, я знаю! Но эта жажда совершить открытие и стать выдающимся ученым – она очень сильная!

– Достаточно сильная, чтобы похищать людей?

Костя виновато поморщился.

– Он хороший человек. Это все на благо…

– Он насилует свою пятнадцатилетнюю племянницу. А это на чье благо?

Костя не секунду застыл, но быстро пришел в себя и, осуждающе посмотрев на Соню, покачал головой.

– У тебя ничего не получится. Ты его впервые в жизни сегодня увидела и совсем не знаешь.

– Да. Зато его племянница – моя ученица. Ты работаешь с человеком, который организовал похищение. И ты думаешь он не способен на насилие?

Костя услышать нечто подобное вряд ли ожидал, но решил уйти в глубокое отрицание.

– Я не отпущу тебя.

Упрямый.

Язык и губы Сони обжег крест воткнутый между веревками на запястьях, и даже зубы, зацепившие его кончик, заныли.

– Что ты делаешь? – запаниковал Костя, вскакивая со стула.

Соня выплюнула крест на пол и потянулась к ногам, дергая и вытягивая другой крестик за нитку.

Костя оказался не очень умным и расторопным малым. Пока он отвинчивал крышку бутылки со святой водой трясущимися руками, Соня освободила и ноги, и руки. Ударив по бутылке, она выбила ее из рук Кости, а затем повалила его на пол. Пришлось применить немного больше силы, чем нужно, чтобы отбросить его подальше от образовавшейся лужи, поэтому ударивший в нос запах крови Соню не удивил.

Соня скользнула взглядом по ссадинам на ладонях всерьез испугавшегося Кости. Не красные, но ржавые, они не кровоточили и при всей своей отвратительности притягивали взгляд.

Этот голод совсем не был похож на желание наполнить желудок пищей до приятной сытости. Этот голод рождался в помутившемся разуме в ответ на то, как с ней поступили, и бороться с ним казалось чем-то неправильным и безрассудным. Это как обычно не будет вкусно. Соня знала это заранее – уже чувствовала гадливый привкус на языке. Это будет действием таким же омерзительным, каким всегда рисовалось в воображении, но необходимым и нужным, как глоток воздуха.

Костя не закричал, но подавился воздухом и захрипел от ужаса.

Соня села на его живот и, наклонившись, сначала прокусила нитку с крестом, который отбросила так же, как и остальные, а потом вонзила клыки прямо в шею и кровь оттуда полилась неожиданно более приемлемая на вкус.

Она пила, придерживая руками слабеющее тело, и не отрывалась до тех пор, пока не почувствовала необъяснимое удовлетворение от маленькой мести за то, что он принял участие в этом похищении, не поверил ей, не поддался уговорам и не отпустил ее.

Сколько крови дяди Кристины ей захочется выпить, чтобы ощутить удовлетворение?

А может быть, до последней капли? – предложило проснувшееся чудовище внутри.

– Может быть, – прошептала Соня, отстраняясь от Кости.

Он не потерял сознание, но от страха дышал едва-едва.

– Ты забудешь о сегодняшнем дне, о моем похищении, обо мне и о том, что сегодня пережил, – приказала Соня. – Ты заснешь сейчас, а утром вернешься туда, откуда приехал, и больше никогда не будешь работать с Валентином Ивановичем. Ясно?

– Да, – просипел Костя.

Соня отпустила его и поднялась на ноги.

Наверное, ей вкололи какое-то необычное успокоительное. Хоть силы и возвращались к ней постепенно, она все еще с трудом держалась прямо.

Входная дверь ожидаемо оказалась заперта, поэтому Соня вернулась в единственную комнату этого, по всей видимости дома, перешагнула через Костю, затем, недолго думая, выбила окно и выбралась наружу.

Местность была незнакомой, но кажется, привезли ее не так уж и далеко. К окраине города: три шага – и можно сходить в лес на прогулку.

Рядом с деревянным домом с желтой облупившейся краской стояла черная Волга.

Валентин Иванович никуда не уезжал, как ей показалось поначалу, и сквозь пелену чистой и искренней злобы Соня увидела его замешательство. Будто он и впрямь рассчитывал на то, что его авантюра удастся и она не сбежит. По правде говоря, Соня тоже не рассчитывала сбежать, но ей здорово повезло.

Оставалась только самая сложная часть. Остановиться и уйти вовремя.

– Возможно, связывать вас не стоило и нужно было договориться, да? – с виноватым смешком сказал Валентин Иванович. – Никудышный я охотник.

За фальшивым смехом Соня уловила беспокойство.

Ей не было интересно, что он скажет.

Попробует ли оправдаться или возьмется за переговоры? Вытащит припрятанные за пазухой святую воду и крест и рискнет остановить?

Соня задумалась о тяжелой участи охотников. Наверное, убийство вампира требовало огромных усилий при помощи подручных средств. И самым верным способом было вышвырнуть его на солнце и сжечь до пепла.

Валентин Иванович охотником не был. Он был ученым, которого обидела конкуренция.

А еще он был плохим человеком.

Соня не собиралась рубить сгоряча, прежде чем внушать ему то, что планировала изначально.

– Вы насиловали свою племянницу?

Улыбка с его лица пропала вместе с краской.

– Какая чушь! Это вам Кристина сказала?!

– Да.

– Ну так она соврала.

Соня почувствовала совершенно непривычное для себя чувство презрения.

Мама в детстве учила ее стараться оправдывать людей, потому что все поступки – из-за чего-то. И всех людей можно понять.

А дед говорил, что мразь – это мразь – и все тут. Конечно же, это не предназначалось для ушей Сони, но дед говорил вещи позанятнее, чем остальные.

– Вы же знаете что-то о вампирах? – спросила она. – Иначе бы не полезли ко мне. Я приказала говорить ей правду, и она сказала мне правду. Солгать она не могла.

– Значит, ей приснилось.

Сердце Сони заколотилось в два раза быстрее, чем у Валентина Ивановича, который при видимом спокойствии его точно не испытывал.

– Тогда я попрошу сказать правду вас, вы разрешите?

– Нет… Не разре…

Когда Соня нависла над не сохранившим равновесие и невозмутимость Валентином Ивановичем, ее грудь разорвала ужасающая боль от ножа, который, как выяснилось, он все-таки держал у себя за пазухой.

Она вскрикнула и всем телом содрогнулась.

Одной рукой ударив мужчину виском о сырую, но твердую почву, чтобы на нее опереться, другой она начала со стоном вытягивать из груди нож. Ладонь защипало, и Соня догадалась, что скорее всего нож искупали в святой воде. Было так больно, что агония замедлила время раз в десять, а слезы лились нескончаемым потоком.

Подумать только! Она не умирает от такой раны! Хотя все тело и мозг кричали, что умирает – настолько рана была болезненной.

Валентину Ивановичу почти удалось стряхнуть ее с себя, но в последний момент Соня схватилась за его короткие волосы, царапнув его скальп ногтями, и снова вжала его голову в землю. Он забарахтался, забился руками и ногами, пытаясь вырваться, но только впустую тратил силы. Соня прикладывала еще больше своих.

Гудящая ярость закладывала уши и билась в ее висках.

Он хотел ее убить.

Она не собиралась его убивать, а он ее – да. И попытался.

Соня с рычанием, которое не принадлежало ей – она не умела издавать такие звуки! – резко и с неясным хрустом повернула его голову набок и потянулась к открытой шее, неаккуратно прогрызая кожу зубами и нисколько не стараясь причинить меньше боли своим укусом.

Кровь была гадкой до тошноты. Соня сделала три маленьких глотка, в горле булькнуло – и она, чуть не захлебываясь, оторвалась от шеи и отодвинулась, чтобы перевести дыхание.

– А теперь, – сдавленно проговорила Соня, еле сдерживая гнев и вонзая пальцы в землю рядом с головой Валентина Ивановича, – теперь скажите мне… правду.

Но правду она так и не услышала.

Мужчина был бледным, как мел, и мертвым, как воцарившаяся в голове Сони тишина.

Она не помнила, как долго просидела, вглядываясь в исказившееся лицо в ожидании того, что оно дрогнет, и прислушиваясь к звукам, которых больше не было, потому что сердце перестало биться.

Она не помнила, в какой момент начала плакать и когда этот плач перешел в истеричные рыдания. Она рыдала так сильно и громко, оглушая саму себя, и не слышала, как несколько разных голосов звали ее, пытались докричаться, и не видела, как их обладатели пытались дотянуться физически.

– Софья Николаевна!

– Соня!

Ее оторвали от тела и дернули куда-то влево и вверх, но запутавшемуся разуму показалось, что мир перевернулся вверх ногами.

– Пустите! – закричала она.

– Тихо-тихо! – зашептал на ухо мужской голос.

Соня едва его узнавала, но вовсе не потому, что не знала его обладателя. Знала.

Но его просто не могло быть здесь. Никак!

Соня отцепила чужие руки от себя и отлетела в сторону, падая на землю, царапая ветками колготки и руки. В последний момент, прежде чем она стукнулась головой о дверцу машины, ее успел подхватить Миша.

Они пришли все. Бог знает как нашли и зачем, ведь теперь было слишком поздно, но все-таки пришли.

И увидели то, что она натворила.

Поняли, какое она чудовище.

Кристина рухнула перед Соней на колени, не заботясь о своих колготках, над которыми еще в начале года готова была проливать слезы. Теперь она проливала слезы над Соней.

– Софья Николаевна, простите меня, пожалуйста! Это все моя вина! Это я… Заставила вас сделать это!

Виктор смотрел на них сверху вниз, и Соня проклинала свои глаза, которые раньше ближе к ночи начинали плохо видеть. А теперь-то она видела все.

– Что вы тут делаете?

– Привез детей.

– Понятно.

Ничего ей больше не было понятно.