Текст книги "Отказ не принимается (СИ)"

Автор книги: Саша Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 16

– Убегать от выгодного работодателя – странное поведение для соискателя, – Воронцов почти не оставляет между нами воздуха.

Кажется, вдохни я поглубже и коснусь грудью его рубашки.

– Преследовать невыгодного соискателя – очень странное поведение для работодателя, – парирую я и нервно требую: – Вызовите диспетчера.

Виктор склоняется ко мне слишком близко.

Его губы в нескольких миллиметрах от моих.

А я не могу его даже оттолкнуть. В этом случае или куртка, или сумка у меня выпадет прямо на натоптанный пол лифта.

– Я не договорил, – игнорирует мои требования этот несносный наглец.

– Не интересует!

Мне все неуютнее в остановившемся лифте. И я не до конца понимаю, что нервирует меня больше: поломка или тот, с кем я застряла.

– Уверена? – приподнимает Виктор идеальную брось. – Но я все равно продолжу.

Я стискиваю зубы. Похоже, в этом весь Воронцов. Не хотите слушать? Не мои проблемы. Я все равно выскажусь. Барин, блин.

Бесполезно прожигать его взглядом. Огнеупорный.

Наглый. Самовлюбленный. Невыносимый.

В подтверждение моего мнения о нем, вторая рука Виктора упирается в стенку лифта возле моей талии, и я оказываюсь заперта в ловушке этих почти объятий.

– Так вот, – голос Воронцова становится ниже. – Должность аудитора ты получишь, если проведешь неделю в моем коттедже…

Запах его парфюма обволакивает. Кругом он.

Заслоняет собой все.

Даже не прикасаясь, давит аурой.

– У меня на носу важная командировка, – кажется, Виктор все же решает распустить руки.

Я чувствую, как он трогает мой пучок.

Что он де…

Он вынимает шпильки!

А я не могу даже дернуть головой, я прижата к стенке лифта!

Через несколько секунд коса, которую удерживали шпильки, размотавшись, падает мне на плечо.

– Я обещал провести это время с Эстель, но не могу сдержать слово. Форс-мажор. Поэтому она получит тебя. В качестве моих извинений, – он поглаживает мою косу, постепенно забираясь все выше к ее основанию, и, в конце концов, запускает пальцы под волосы на затылке.

Это так приятно, что я даже не нахожу в себе сил возмутиться его бессовестными словами.

Массирующие движения почти вводят меня в транс.

И вовсе не потому, что мне нравится Воронцов.

Просто голова всегда устает от тяжести пучка…

– Не упирайся, Варвара. Я же вижу, тебе нравится… Тиль.

Это звучит очень двусмысленно, он явно имеет в виду вовсе не дочь.

– Я в любом случае не могу, у меня ребенок, – выговариваю почему-то шепотом, но нахожу в себе силы подколоть Виктора: – Хотя, конечно, ваше отсутствие на горизонте делает предложение более привлекательным.

Губы Воронцова кривятся, но он продолжает ласкать пальцами затылок, отчего у меня бегут мурашки по шее.

Отросшая челка выбивается из ослабленного пучка, и несколько прядей падает мне на лицо. Дыхание Виктора их шевелит.

Запредельная интимность, сбивающая меня с рациональных мыслей.

– Не проблема, – невозмутимо опровергает мой довод Воронцов. – Возьми сына с собой.

– У нас сад…

Я понимаю, что вместо того, чтобы резко и уверенно отказать, я ищу отговорки. Хотя не должна. Я ничего не обязана объяснять этому хаму!

– Думаешь, зассанный собаками снег в детском саду лучше, чем чистый воздух пригорода? – насмешливо спрашивает Виктор.

И не прекращая своего диверсионного массажа, монотонным голосом перечисляет, что я должна буду делать в коттедже.

Сильные пальцы почти вводят меня в транс. Я пытаюсь ухватиться за то, что мне говорят в поисках подвоха, но безуспешно. Ресницы опускаются, лицо расслабляется, губы приоткрываются.

– … и укладывать не позже десяти, а сейчас я тебя поцелую, а ты не будешь дергаться…

Загипнотизированная тихим голосом и приятными движениями, я не сразу вычленяю лишнее в предложении.

Горячие губы успевают раньше моей соображалки.

Глубокий, неспешный поцелуй не позволяет мне возразить.

Как я ни сдерживаюсь, но автоматически на него отзываюсь, когда Виктор усиливает напор.

Мои руки все еще заняты вещами, и Воронцов этим пользуется.

Его ладони уже на моей талии, прожигают сквозь одежду.

Меня захлестывает смятение, когда Виктор откровенно прижимается ко мне бедрами, и я чувствую физическое подтверждение его возбуждения.

Это волнует и пугает меня, я уворачиваюсь от мужских губ и трепыхаюсь в его объятьях.

– Отпустите! Это низко!

Воронцов скользит губами по моей щеке от уголка губ к уху, вызывая у меня новый забег мурашек.

– Это не низко, Тронь, – горячо шепчет он. – Это естественно.

И прикусывает мочку, вырывая у меня судорожный вздох.

Виктор отступает на шаг и оглядывает меня с ног до головы. Кажется, он доволен увиденным. Его устраивают и побелевшие сцепленные пальцы, и раскрасневшееся лицо. и припухшие губы.

– Подумай, Варвара, над моим предложением. Беспристрастно, – в голосе его пополам насмешки и сексуального напряжения.

Воронцов, не отводя от меня жадного взгляда, вызывает диспетчера.

И в полной тишине мы ждем, когда нас вызволят.

Ждем недолго, но я вся извожусь за эти десять-пятнадцать минут.

Стараюсь не смотреть на Виктора, а то у меня такое ощущение, что он в своих мыслях занимается со мной сексом прямо сейчас.

Широко расставив ноги и засунув руки в карманы, он стоит напротив, и я чувствую его взгляд на себе. Чтобы хоть как-то отгородиться, напяливаю куртку.

– Где шарф, Варвара?

Даже не смотрю на него.

– Мне купить тебе шарф?

Отворачиваюсь совсем.

– Уверен, трусики ты не забыла. Хотя белье я бы купил тебе с большим удовольствием.

Наконец, лифт приходит в движение, и мы спускаемся на первый этаж.

Я дергаюсь к выходу из кабины, но Воронцов перехватывает меня за руку.

– Я жду твой положительный ответ, Тронь.

Вырываю руку и выстреливаю из лифта.

Мне кажется, он потешается надо мной.

И мне не стыдно за секундную слабость, когда он меня поцеловал.

Я нормальная живая женщина. Это именно «естественно», и ничего не значит. Виктор может думать о себе, что угодно, но это всего лишь физиологическая реакция.

Я останавливаюсь у зеркальной стены в холле, чтобы застегнуть пуховик. И мой взгляд падает на расстегнутые верхние пуговицы рубашки.

Кошмар! Когда он успел? Чудовище!

Пока я поправляю одежду и привожу в порядок прическу, что без шпилек не так-то просто, у меня в сумке начинает надрываться телефон.

Звонит мама.

– Варь, все в порядке?

– Да, мам, привет. Все хорошо, а что случилось?

– Из детского сада до тебя не дозвонились, и я вот не сразу пробилась… Неспокойно стало.

– В лифте застряла, там, наверно, плохо ловит…

– А… ладно…

– А чего звонили из сада?

– Надо забрать Тимошку, успеваешь пораньше? У них ветрянка. Карантин.

– Блин, надолго?

– На три недели.

Глава 17

– Черт, как не вовремя… – сокрушаюсь я за вечерней чашкой чая.

– Тебе придется брать больничный, – вздыхает мама. – Я пока не могу. Жалко, только устроилась…

Мама не в курсе, что отношения с коллективом уже испорчены, и не стоит переживать, что директор будет недоволен. Он вообще не знает, что Тимошка существует. Официально опекун Тимки – мама. И в анкете при трудоустройстве я ничего не указывала, это объясняет шок Воронцова, но не объясняет его настойчивости.

– Проще уволиться, – морщусь я и частично признаюсь. – Все равно придется другую работу искать.

– Что случилось? – напрягается мама.

И мне тут же становится совестно. Она и так переживает, что я вместо спокойной работы бухгалтера вынуждена весь день на ногах проводить.

– Да, ничего. С начальством не поладила…

– Ты? – удивляется она.

Да уж. Обычно я тише воды, ниже травы.

Неопределенно повожу плечом. Все-таки рассказывать маме, как Виктор меня склоняет к сексу, не хочу. Неловко как-то.

– Блин, у нас же была ветрянка в прошлом году, – вздыхаю я. – Нам уже не страшно… Чертов карантин!

– И не говори… Сплавить бы вас куда-нибудь, я бы хоть обои поклеила, – мама кивает на стоящие в коридоре рулоны. – Два месяца уже ждут или три?

Тимка год назад все изрисовал. Мы пробовали переклеить хотя бы в прихожей, но это дурддом. Только все переругались.

Я тогда пришла к выводу, что поклейка обоев – это самый надежный способ рассориться. Подруга с мужем в спальне на десять квадратов пару лет назад переклеивали и три раза чуть не развелись. Да и мы с мамой после прихожей неделю не разговаривали.

– Вообще-то… – заикаюсь я и тут же сдуваюсь.

– Что? – мама отставляет чашку и устремляет на меня свой взор поверх очков.

– Мне тут предложили за деньги посидеть с ребенком…

– Такая ответственность, за чужим глядеть… – с сомнением мама качает головой.

– Да я там вроде не одна, еще домработница, – я припоминаю я, что мне говорил в лифте Воронцов. Надо же. Что-то все-таки отложилось, а я думала, что ничего не запомнила. – В основном развлекать его. Аниматор на дому.

– И домработница, и нянька? А мать там чем занимается? – удивляется мама, но в голосе слышны завистливые нотки.

Пожимаю плечами:

– Я так понимаю, уехала куда-то.

– Надолго?

– Уехала? Не знаю. А с ребенком побыть неделю.

– Был бы Тимка в саду, можно было бы подумать, если деньги платят нормальные. Сейчас-то о чем говорить? Меня начальница не отпустит. Конец года. Подбиваем все хвосты.

– В том и дело, что ребенка можно с собой взять. Это за городом… Но я уже отказалась, – заканчиваю я.

– Жалко. Тимке бы не помешал свежий воздух.

И мама туда же. Говорит словами Воронцова практически.

Но тему мы закрываем.

Перед сном снова разглядываю себя в зеркало.

И чего пристал?

Жена-красавица. Да и вообще кругом полно тех, кто за его предложение ухватится.

Должность аудитора, конечно, манит. А то я к тому моменту, как Тимка в школу пойдет, не смогу устроиться по специальности. Всю квалификацию растеряю.

Но общество Воронцова…

И потом с ним все равно придется пересекаться.

Мне будет неловко.

Виктор слишком откровенно стер границы допустимого. Я его знать не знаю, а он уже меня целовал и… трогал.

Лицо вспыхивает при воспоминании о том, как в первую встречу Воронцов забрался руками ко мне под рубашку. Щекам становится горячо, когда следом всплывают мысли о поцелуе в его кабинете, и совсем жарко делается от того, что вытворял Воронцов сегодня.

– Доча, спишь? – заглядывает мама ко мне. – Ты не заболела? Вся красная…

– Нет, все хорошо, – блею я, как подросток, застуканный за неприличным.

– Я тут подумала… Соглашайся на это предложение, если оно еще в силе. Ну нянькой. Очумеешь в четырех стенах с активным ребенком, а у нас во дворе даже детской площадки нет. Все машинами забито. И сама подышишь. Бледная…

– Так я красная или бледная? – ловлю я маму на нестыковке.

– В пятнышку, – смеется она. – Ты подумай. Хорошо?

И уходит. А я остаюсь думать. И как я ни кручу, всяко выходит, что от Воронцова надо держаться подальше.

На телефон приходит сообщение с незнакомого номера.

Видимо, чтобы помочь мне принять правильное решение, Виктор, сам не зная, давит на самое слабое место.

Он присылает мне фото растрепанной Эстель в пижаме. Почему-то от вида ее улыбки, в которой не хватает зубов, у меня все сжимается от нежности.

Подпись: «Принцесса ждет Барби».

Очень тянет написать: «А Барби ждет принца», но я удерживаюсь.

Не получив ничего в ответ, Воронцов шлет еще одно фото. С немного заваленным горизонтом. Похоже, снимала Эстель. На нем не менее лохматый, чем дочь, Виктор без рубашки, в одних домашних брюках на ковре собирает лего.

В глаза бросаются широкие плечи, мощная грудь, бугрящиеся мускулы на руках, длинные пальцы… Я помню, какие они огненные.

Очень хорошо помню.

Мне даже мерещится запах парфюма Воронцова.

Подпись: «Строю домик для Барби».

И минуту спустя.

«Я умею ждать, Тронь. Но не люблю. Хочешь проверить, как у меня работает фантазия?»

Глава 18

Утро застает меня немного взвинченной.

Я просыпаюсь еще до звонка будильника и, лежа в постели, прокручиваю в голове все вчерашние события. Постоянно возвращаюсь к предложению Воронцова и маминому совету его принять.

Инстинкты кричат, что связываться с Виктором мне не стоит ни в коем случае.

Рациональная часть меня удивляется, а что может пойти не так? Сплошные бонусы: отличное место работы, возможность побыть с Тимкой на свежем воздухе, да и мама наконец хоть немного выдохнет без нас.

Окончательно расшатывая мои сомнения, снова приходит сообщение от Воронцова.

«Кажется, я забыл уточнить размер оплаты за неделю в коттедже».

Далее идет сумма, от которой у меня волосы встают дыбом.

Это же больше, чем вся моя месячная зарплата в магазине!

Представляя, сколько всего полезного можно было бы купить на эти деньги, я чуть не упускаю кашу.

В конце концов я сдаюсь.

Это же всего на неделю. Воронцов уедет в эту свою командировку. Кроме меня с Тиль будет домработница, которая раньше за ней и присматривала… С точки зрения воспитания поступок Виктора, конечно, непедагогичен, но это ведь не мои проблемы, что он чрезмерно балует ребенка…

И все равно. Я отвечаю Воронцову с чувством, что я продажная женщина.

«Я соглашусь при одном условии», – отправляю я и морщусь. Выглядит пафосно и снисходительно, но сообщение уже ушло.

«И какое оно?»

«После того, как я начну работать аудитором, я хочу, чтобы никто не знал, как я получила это место».

Фу. Выглядит еще некрасивее. Будто я реально за интимные услуги принята буду.

И похоже мое условие не очень нравится Воронцову. Или формулировка.

Но тут уж я поделать ничего не могу.

Мне хватило того, что Виктор за один день испортил мои отношения с коллективом магазина. Я бы очень не хотела, чтобы это повторилось.

Спустя долгие десять минут приходит ответ: «Договорились».

И я тут же спохватываюсь, что это не единственное мое условие. Срочно дописываю: «И вы не будете больше делать мне непристойных предложений».

«Это еще почему?»

Сидя на табуретке, поджимаю ноги и нахохливаюсь. Вот как ему объяснить почему? Он серьезно не понимает или издевается?

«Меня они не интересуют, и я стану вашей подчиненной».

«Первая часть – не аргумент. Вторая – от этого я не перестану тебя хотеть».

Я в отчаянии закрываю лицо руками. Какой же он бесстыжий! Так откровенно говорить об этом!

«Завтра с утра пришлю машину. Жду не дождусь, когда ты наконец подчинишься».

Я вою в голос.

На мои вопли в кухню вбегает Тимошка, который абсолютно счастлив, что в сад идти не надо. Вот кто не испытывает никаких сожалений по поводу карантина.

– Гулять пойдем? – спрашивает он, плюхаясь на свое место.

Собираю мозги в кучку, пока Тимка вскрывает йогурт и выливает на кашу. Откуда он этого набрался, ума не приложу.

– Пойдем, – вздыхаю я. – Но только до обеда.

Надо как-то вымотать киндера, иначе он не даст ничего делать.

В итоге выматываюсь я. Тимка же остается свеж и бодр, и пока я собираю сумки, он под запущенный по кругу мультик бегает по комнате и всячески мне мешает.

– А мы надолго? А кто там будет? А игрушки там есть? А мусоровоз? – сыплются из него вопросы. – А горку сделаем? А бабушку не возьмем?

Причем ответы он не слушает и через пять минут все снова-заново.

Я по десять раз вынимаю всю коллекцию динозавров, требуя, чтобы Тимка определился и выбрал два-три, но каким-то непостижимым образом динозавры продолжают множиться в сумке, стоит мне только отвернуться на минуту.

Вечером, вернувшаяся мама перебирает наш багаж, чтобы запихнуть аптечку, и снова изымает оттуда зеленых монстров.

Ночью я слышу подозрительное шуршание в коридоре, и утром, проснувшись, проверяю Тимкину сумку. Она самая большая. Сверху ничего не обнаруживаю, а копаться в недрах сил больше нет.

Я и так на нервах, пока жду сообщения от Воронцова.

Мне все больше кажется, что я совершаю что-то судьбоносное. И меня уже подмывает отказаться, как раздается звонок мобильника.

– Варвара, готова? – низкий голос Виктора бьет по напряженным нервам. – Машина ждет внизу. Детское сидение есть.

Последняя фраза сказана явно, чтобы пресечь возможные отговорки.

– Спускаюсь, – отвечаю я, и звучит это как-то жалобно.

Воронцов усмехается:

– Ну-ну. Я не Синяя борода. Ты привыкнешь.

Никогда не привыкну, понимаю я и обреченно застегиваю пуховик.

У подъезда действительно ожидает черный седан представительского класса. Пожилой водитель помогает с сумками, пока я устраиваю Тимошку в кресле. Он естественно в восторге. Отличная машина, почти как мусоровоз. Водитель смеется в седые усы, когда я развожу руками.

Дорога до места назначения оказывается долгой.

Почему-то я думала, что когда речь шла о коттедже, имелось в виду то место, где мы впервые столкнулись с Воронцовым. Но когда мы проезжаем мимо поворота на турбазу, я соображаю, что не права.

Ничего, успокаиваю я себя.

Зато там будет тихо, чисто, экологично.

И не будет риска столкнуться с кем-то знакомым.

И с Воронцовым.

Однако я опять ошибаюсь.

Выгрузившись за воротами практически особняка, мы попадаем в плен домработницы, утащившей нас в теплый дом. Эстель скатывается по лестнице как горошина:

– Варя!

– Варвара, – привлекает мое внимание женщина. – Я пригляжу пока, а вы поднимитесь к хозяину…

Она уже стаскивает пуховик с растерявшейся меня.

– Хозяину? Он здесь? – я разуваюсь очень медленно, не спеша на персональную Голгофу.

– Вас ждет. Второй этаж, первая комната налево, – подталкивают меня к лестнице.

Как овца на заклание я поднимаюсь наверх под детский визг и строгий голос домработницы.

И почему я думала, что меня будут ждать в кабинете?

Первой комнатой налево оказывается спальня.

– Добро пожаловать в мое логово, Варвара, – приветствует меня Виктор.

Это было бы почти мило, если бы он был одет.

Глава 19

В первую секунду мне кажется, что Воронцов совсем голый, прикрытый лишь зажатой в руке вешалкой с костюмом.

Ровно за миг до того, как я с писком собираюсь удрать, Виктор отбрасывает плечики на кровать, и я понимаю, что он все-таки не совсем отмороженный. На нем домашние брюки.

Товарищ собирается в командировку и не собирается утруждаться надеванием одежды ради меня. Или это он специально?

Есть такое ощущение, что он красуется.

И ему есть, чем похвастаться. Я такие фигуры только в рекламе и кино видела.

– Ну что же ты, как неродная? – рокочет Виктор, делая шаг ко мне. – Проходи.

А я чувствую себя, как в ловушке, потому что есть в его движениях что-то звериное. То, как он мягко ступает босыми ногами по шоколадному ворсу ковра, как плавно надвигается на меня… Мускулатура играет на груди. Том Форд окутывает меня. Во рту пересыхает.

Я действительно в его логове.

И как зайчишка, готова задать стрекоча. Слишком волнительное зрелище для неизбалованной меня. И кажется, Воронцов прекрасно понимает, какое впечатление производит.

Я облизываю губы и вызываю этим заинтересованный взгляд Виктора. И от того, какого рода интерес в нем плещется, мне становится жарко.

Господи, он, что, все время в состоянии готовности к спариванию?

Я не буду смотреть на его узкие бедра, чтобы оценить, насколько серьезна угроза ниже резинки штанов.

Боже, на что я подписалась.

Приблизившись, Воронцов нависает надо мной, заставляя меня нервно сглатывать. Он такой высокий, что я смотрю на него снизу-вверх, задрав голову. Подозреваю, что взгляд у меня щенячий. Вот-вот лужу сделаю…

– Как насчет «Здравствуй», Варвара? – спрашивает Виктор, и раскатистое «р» будоражит. Сердце опять заходится, как тогда в лифте, когда он нагло и без разрешения меня поцеловал.

Мы знакомы всего несколько дней, но я уже узнала Воронцова достаточно, чтобы осознать, что «нагло и без разрешения» – это его кредо.

– Здравствуйте, Виктор Андреевич, – лепечу я, опуская глаза, чтобы собраться духом.

Он не должен на меня так действовать. Это неправильно.

Я же про него все понимаю. Богатый, пресыщенный, привыкший получать все, что хочет… Я для него просто игрушка. Капризная кукла, которая ему отказала. Вот и весь интерес. Согласилась бы, уже стала бы не интересна.

– Скуповато, – усмехается Виктор. – Где же искренняя радость при виде любимого работодателя?

– Я пока не уверена, что работодатель любимый, – бормочу я, отступая на шаг, потому что Воронцов давит на меня обнаженной натурой.

– Я докажу, что лучший. Вот увидишь, – коварная улыбка на чувственных губах меня немного пугает. Я бы предпочла, чтобы мне ничего не доказывали. Прекрасно без этого обойдусь.

– Мне сказали, вы меня ждете… – намекаю я, что вообще-то пришла не болтать и не по своей воле лицезрею мужские стати.

– Еще как жду, Тронь. Нетерпеливо. Страстно, – продолжает он издеваться. – А что без взаимности, так мы это исправим со временем…

– Виктор Андреевич, – прерываю я изгаляющегося Виктора, явно в отличном расположении духа, – напоминаю, что я согласилась на эту работу, только потому что вас тут быть не должно.

– Я уже уезжаю, Варвара, – ни капли не смущаясь, парирует Воронцов, широким жестом указывая на чемодан и попутно демонстрируя мощный разворот плеч. – Но раз между нами такие отношения…

Он тянется, в первый момент мне кажется, что ко мне, и я отпрыгиваю в сторону, но оказывается, что справа за моей спиной стоит комод, на котором лежат бумаги. Именно их берет и протягивает мне Воронцов, насмешливо приподняв бровь.

Я позорно краснею.

Провокатор.

– Что это? – спрашиваю я, принимая несколько листов печатного текста с мелким шрифтом.

– Это договор, на оказание услуг... няни. Ну и некоторые пояснения про Тиль.

Так. Договор – это хорошо. Хотя по уму, его, конечно, стоило отправить мне заранее.

– Я прочитаю и подпишу, – обещаю я, надеясь, что это все, и я могу смыться. У меня там, в конце концов, ребенок в незнакомой обстановке…

– Отлично, – Виктор явно доволен тем, что затащил меня в свой дом. Он был бы еще довольнее, если бы затащил еще и в постель, но тут хоть какое-то слово осталось за ним.

Правда, у меня не пропадает ощущение, что я в ловушке, куда добровольно сунулась сама.

– Если будут вопросы по договору или любые другие, звони. Мой номер у тебя есть…

– Думаю неделю я как-нибудь протяну на тех инструкциях, что вы мне оставили. Не буду вас беспокоить, – я сдаю назад мелкими шагами.

– Неделю? – непонятно переспрашивает Воронцов. – Ну хорошо. Посмотрим.

– Я пойду… – уже хватаюсь за ручку под его взглядом, думаю, желание сбежать, читается на моем лице без всяких усилий.

– Хочешь, я покажу тебе твою комнату? – предлагает Виктор.

– Нет, зачем? Я думаю, мне покажут… Не стоит напрягаться…

– Да тут совсем рядом, Варвара, я точно не успею утомиться, пока дойду до соседней двери.

Что?