Текст книги "Кровь первая. Арии. Они"

Автор книги: Саша Бер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Здравствуй, Дева Речная, – ответствовала ей молодуха, тоже растягиваясь в улыбке, но в отличии от Девиной – улыбке восхищения.

– Давно не была у меня, – продолжала полужить, – видно забывать обо мне стала.

– Да как же, душа моя? – перепугалась Зорька и тут же начала оправдываться, – я ж на Семик в аккурат к омуту бегала, дары носила. Тебя звала, но ты не откликнулась.

– Знаю, – переливающимся голосом успокоила её Дева, убирая свои водные руки с её плеч, постепенно переставая улыбаться и сделавшись, наконец, серьёзной, продолжила заговорщицки в пол голоса:

– Пора, Утренняя Звезда. Твоё время пришло. Нынче Знаменье и мне дано право пророчить тебе. Веди свою стаю на зверя. Его время кончилось. В логове их всех найдёшь. Выманишь. В степи воронам на корм положишь. Только не смей вожака убивать, мужа своего венчаного. Он должен остаться. Один из всех. Ему предстоит ещё одно дело сделать, которое кроме него никто сделать не сможет, а как сотворит, я знак дам. Тогда и заберёшь его, но знай, что убить его сможешь навсегда, лишь не прикасаясь к нему ни рукой, ни оружием. И помни – нынче не смей.

– Да как же? – взмолилась молодуха, – как же это можно не прикасаясь?

На что Дева лишь приложила палец к губам, показывая, что большего она сказать не может, но в её пальце отразилось солнце, переливаясь огненным всполохами.

– Поняла, – закивала радостная Зорька, озарённая догадкой, – только как же мне стаю его положить и самой в живых остаться? Силы то, ой, как не равные.

– На себя надейся, да головой не плошай, – с этими словами она указали глазами вниз на воду.

Зорька поглядела и тут же выловила из воды деревянный кол, величиной с локоть, как в длину, так и толщиной с руку и опять закивала, вновь растягиваясь в улыбке, сразу поняв намёк.

– Когда? – коротко спросила Зорька.

– Поспеши, но не торопись, – ответила Дева, вновь улыбнувшись, – выходи сегодня же, но начинай, только, когда будешь готова. Удачи тебе, Зоренька.

С этими словами Речная Дева прикоснулась водой своих губ к Зорькиному лицу и водопадом рухнула в реку, оставив Зорьку мокрой с головы до ног. У молодухи сложилось полное впечатление, что встречу Дева провела явно, секретничая от кого-то, тайно прячась от чьих-то всевидящих глаз и не договаривая, а лишь намекая и то не словами, стараясь обмануть слух кого-то все слышащего. Да наплевать. Матёрой было не до дел Троицких. Главное та сказала, что смогла, а Зорька поняла, что сумела. Она постояла ещё какое-то время, смотря в голубизну высокого неба, не обращая внимания, что вся вымокла и обдумывая только что услышанное, крутя в руках заточенную деревяшку и наконец, спохватившись, кинулась в селение поднимать тревогу.

Тревога в лагере поднялась и без Зорьки. Это сделала самая главная по тревогам – Воровайка. И когда матёрая буквально влетела на поляну лагеря, все уже были в полном вооружении и в готовности кинуться на врага. Как только Зорька выскочила на поляну, сорока тут же успокоилась и как ни в чём не бывало, со всего маха плюхнулась Данухе на плечо, делая вид, мол она тут не причём.

Все стояли и в недоумении смотрели на мокрую, растрёпанную и запыхавшуюся Зорьку. Та хмуро оглядела собравшихся и всё ещё тяжело дыша скомандовала:

– Всем в поход. Выходим, как готовы будете. Дануха куклу готовь. Голубава. Где Голубава?

– Я здесь, – тут же откликнулась баба, выходя из-за спины девок.

– Голубава, – проговорила Зорька и вместо продолжения протянула ей кол, – помнишь наши разговоры про «щучью пасть»? Поднимай весь народ. Таких надо много. Очень много. Сколько у нас возов готовых?

– Шесть, – ответила Голубава.

– Все грузи кольями доверху. Собери всех мужиков, пацанов, баб, девок, всех, кто копать сможет. Нам понадобятся любые руки.

– Мне можно будет с вами? – неуверенно поросилась Голубава.

– Нужно, – резко ответила Зорька, – чё как *уй заторчала, беги резво, от тебя зависит, когда выйдем, но выйти надобно сегодня, – и уже вдогонку убегающей добавила, – во, двигай жопой.

Голубава тут же пустилась бежать, задрав подолы и голося во всю мочь чьи-то клички, собирая вокруг себя названых.

– А мы? – жалобно проскулила одна из раненных, но уже поправляющихся.

– Стаи идут полные, – тут же утешила её матёрая, – если всё пойдёт как задумано, то стрелять не придётся, а вот вид у всех должен быть как никогда, чтоб мужиков с ног сшибало, поэтому Беля, отвечаешь за каждую. Чтоб красивы были, глаз не отвести. Елейка. Ты готовь грузовых. Шатры походные мешками на спины повесишь и тоже загрузить кольями. Ник. Готовься. Возьмёшь двух девок на свой выбор. Уйдёте раньше всех. Потом скажу, по каким делам. Малха. Узнаешь у Голубавы сколь народу та наберёт и с мамой запас еды соберёте. Так, всё, девки, разбежались.

Все сиганули в рассыпную. Осталась только Дануха да Данава.

– Данава, – обратилась Зорька к «колдунку».

– Я с вами? – обрадовался Данава.

– Нет, Данава, для тебя будет дело особое и не на этот поход, а чуть попозжа, но оно очень важное. Поэтому ты не торопись и сделай всё толком. Мне нужен будет такой огонь, которым ты малышню на Святках перепугал и такого огня нужно будет много.

– Такой в большую посуду не собрать, – задумчиво произнёс Данава, почёсывая затылок.

– Не надо в большую, надо такой, какой у тебя был, чтоб с одного кут изнутри подпалить можно было. Просто там этих кутов много, а спались надобно все.

– Ты эт кого палить то собралася, Зоренька? – встряла Дануха, встревоженная нахрапом молодухи, – хоть вразуми, чё стряслося то.

– Кончать зверя будем, Дануха. Дева велела. Время наше пришло. А огонь нужен будет потом. Логово их палить, к отросткам собачим-собачачим, вместе с лесом их проклятым. Но потом, не сейчас, так что Данава начинай делать, чтоб к тому времени, как понадобится, было готово.

Данава ничего не сказал, лишь молча кивнув головой. Дануха стояла рядом уже набычившись и явно собралась обидеться.

– Ты эт про Деву то чё скашь? – не унималась вековуха, изводясь от непреодолимого желания знать про разговор с полужитью, хоть что-нибудь.

– Айда, – улыбнулась Зорька, обнимая Матерь за плечо, – а то видь изойдёшь вся на зелень, да притом на жидку…

Не успела Зорька ещё с Данавой переговорить, как Голубава развила уже бурную деятельность во всём поселении. Лесной городок превратился в настоящий муравейник. Бегали все, но без паники и целеустремлённо, даже мелюзга что-то натужно таскала и перетаскивала с места на место. Голубава сразу поняла, что хотела Матёрая. Они с ней на пару уже не одну седмицу, чуть ли не каждый вечер в одну и туже «игрушку» играли. Странная была та игрушка, но увлекательная. Они просчитывали поход против Ардни, до мелочей и несуразиц. Сначала Голубава за Зорьку «ходы делала», а Зорька за Ардни отвечала, потом менялись местами. В конечном итоге у них у обоих сложилось представление, как и что нужно делать, чтоб с одной стороны сбить его с толку и не дать сосредоточиться, а с другой постоянно опережать его и заставлять делать то, что им нужно, а не то что он считает. И ловушку они продумали до мелочей, даже общей кучей ходили в степь и попытались на практике соорудить нечто подобное. Таким образом, опытным путём пришли к единому мнению, что если в такую ловушку попадёт колесница на полном ходу, то ни лошадям, ни ездокам не уцелеть. Эти вечерние «игры в загонялки» для Зорьки оказались очень полезны. Она начала, наконец-то, думать наперёд. Ей даже показалось, что она стала понимать «зверя», чувствовать его, то находясь в его шкуре, то на противоположной стороне, но так и эдак чувствовала. Это давало некую уверенность в своих действиях. Конечно, она не могла предвидеть исход того или иного шага с абсолютной точностью, но начав думать, она точно поняла, как и что делать не надо, а это тоже многого стоило.

После обеда стаи закуманились и Ник с напарницами ускакали в указанном Зорькой направлении, получив задание, найти в степи, не очень далеко от логова, подходящее для ловушки место. Тут своим словом помог и Данава, который лучше всех знал те места, ибо хаживал туда не раз. К вечеру и Голубава закончила с заданием, но у неё возникла непредвиденное осложнение. Желание идти изъявили практически все, поэтому пришлось выбирать и выбор этот закончился руганью среди бабьего населения. Могло и дракой с волосовыдёргиванием закончиться, не вмешайся Матёрая. Наконец все собрались, погрузились, расселись и тронулись в дальний путь.

Сразу, как только вышли, Буря, со своей укороченной стаей, унеслась вперёд и занялась привычным для себя делом, а вот Зорька со своими, отяжелённые грузовыми лошадьми и повозками, плелись медленно. Всю ночь и следующий день хоть и плелись, но не останавливались не разу, делая всё необходимое на ходу, не стесняясь ни мужиков, ни тем более пацанов на повозках. И только к вечеру следующего дня, догнав стаю Бури, что остановилась у назначенного места сбора, дружно углубились в лес и встали на ночлег, дав наконец отдых коням и людям. По среди ночи вернулась и Ник с сёстрами и разбудив Старшую доложилась, что нужное место нашли, даже со слов Ник, лучше чем Зорька хотела. Матёрая распустила всех отдыхать, и сама со спокойной совестью улеглась спать дальше.

До найденного места добрались, когда солнце уже было над самой головой. Выставив круговой дозор на дальних подступах, сразу принялись за работу. Место, что нашла Ник, действительно отвечало всем требованиям Зорьки, даже больше. Матёрая просила найти длинный земляной вал, притом желательно по круче, но не очень высокий, а Ник нашла два вала, межу которыми протянулась впадина. Поэтому заведя врага на один вал, можно было дразнить и выводить его из себя с другого, на вершине которого и строилась ловушка. Расстояние между двумя валами было чуть больше полёта стрелы. А лучше это место было потому, что с одного на другой можно было попасть, только предварительно спустившись в ложбину, то есть, как следует разогнавшись на спуске и тут же, не теряя скорости подняться на другой. Вот именно это и надо было Зорьке. Чтоб колесницы Ардни буквально влетели на их засадный холм своими излюбленными крыльями и гарантированно попали в ловушку.

На подскоке к вершине рыли глубокие ямы, устраивая их часто, в разброс и тут же маскировали их травой. Попав ногой в одну из таких ям лошади колесниц гарантировано ломали ноги, если налетали на скорости. Дальше на вершине вся земля усеивалась вкопанными кольями, «щучьей пастью», посаженными с уклоном в сторону налетающего на них врага. Колья маскировать не стали. С противоположной стороны их видно не было. Зорька проверила, а на подскоке при подъёме, тем более. В завершении всего Красна между двумя валами устроила грозовую тучу, согнав со всей округи пыль, которая после ухода всего отряда обратно в лес, уложилась следом ровным слоем, вообще скрыв пребывание тут человека. В лесу заночевали и по утру две стаи сестёр, в облегчённом виде, без грузовых лошадей, выступили в боевой поход, оставив остальных томиться в неведении и ожидании.

Они двинулись к логову Ардни без какого-либо понимания конкретики. Необходимо было просто как-то обозначить себя, при том нет, не себя конкретно, а той водяной нежити, роль которой они так тщательно старались навязать всеми предыдущими вылазками. Впереди шла парочка: Нева и Ник. Чуть отставая вся ударная стая Зорьки. Девки Бури расположились по бокам и сзади, отдалившись от Зорьки, но находясь постоянно в прямой видимости.

Поднимаясь на очередной холм вдруг Ник резко встрепенулась и схватила Неву за руку. Они остановились.

– Стой! – скомандовала матёрая и пригляделась к их паре поводырей.

Те замерли на холме, но не предпринимали никаких действий. Просто стояли и смотрели куда-то вперёд. Куда, Зорька из-за холма не видела. Было понятно, что Ник навела морок и всплеснувшееся, мгновение назад тревога Ник, постепенно успокаивалась. Все замерли в ожидании, во все глаза рассматривая парочку на верху. Те, наконец, медленно, держась за ручки, развернулись и стали спускаться обратно. Но даже когда расцепились, то не поскакали быстрее, а также медленно, шагом, приблизились к основному отряду.

– Ну, чё там? – изводясь в нетерпении зашипела на них Зорька ещё издали.

– Там обоз в логово идёт, – ответила Нева обычным голосом, не пытаясь от кого-либо скрываться, – но не конный, а волами тащенный и правят ими пацаны малолетние. По десять – двенадцать лет, не больше. Никого взрослых не видела.

– Далёко? – уточнила Зорька.

– Да, нет, – пожала плечами Нева, – прямо за холмом, но идут медленно. Пешком догнать можно. В округе, насколько смогла просмотреть, никого нет.

Зорька задумалась. Бить пацанву мелкую в её планы не входило, да и девок не заставишь. Вернее, перебить то может и перебьют, не ослушаются, но как потом самой им в глаза глядеть. Да и что в самом деле, она с детьми воюет что ли? С другой стороны, разбить обоз, оставив следы, как обычно, было бы лучшим решением в привлечении к себе внимание, а за одно и однозначно вынуждало бы Ардни пуститься сломя голову их ловить. Если только…

– Елейка, – обратилась она к подруге, – лети стрелой к Голубаве и гоните сюда пустые повозки.

Она недоумённо посмотрела на Елейку, которая не тронулась с места, а продолжала внимательно слушать, ожидая видимо продолжения.

– Скачи, я сказала. Ты чё *уями ухи по затыкала чё ли? – буквально прорычала Матёрая в бешенстве.

Елейка будто опомнившись, шикнула, взвизгнула и чуть не столкнувшись с Малхой, резко развернулась и во всю прыть пустилась в степь. От её взвизга все кони до одного шарахнулись в стороны, и Зорька от неожиданности чуть с Солнышка не слетела, который брыкнувшись, тоже скакнул в сторону.

– Твою мать, ебанута на всю сиделку – выругалась Матёрая себе под нос, – всем стоять здесь. Ник наверх. Готовьте верёвки. Как знак подам, скачите ко мне, вязать пацанов и таскать их сюда.

Но верёвки не понадобились и вязать никого не пришлось. Зорька, просто подъехав к обозу, накрыла пацанов Славой и как утка утят гуськом привела к стаям. Их было всего то пятнадцать, и все были примерно одного возраста – лет десяти. Шли они за Зорькой, как на привязи, по-идиотски растягиваясь в улыбках, с горящими от восхищения глазами и почему-то все с приоткрытыми ртами. Она сначала усадила их кучкой на траву, а потом вообще приказала лечь и сделать баиньки. Те легли и уснули. После чего Зорька обернулась к улыбающимся девкам и развела руки в стороны, мол извините девоньки, что работы лишила, так уж получилось.

Когда вернулась Елейка с повозками, Голубава забегала, то и дело озираясь вокруг с обезумевшими глазами, держа зачем-то большой медный топор обеими руками, явно не понимая, что случилось. Но когда Зорька указала на спящих и приказала: «Грузи», Голубава замешкалась, а потом вообще спала в ступор.

– Эт вы их? – спросила она с ужасом, подозревая, что девки детей перебили.

– Эт я их, – грозно рявкнула Зорька, – спят они, дура. Поэтому грузи осторожно и вяжи за одно, чтоб проснувшись не убёгли, а ещё лучше вяжи руки за спиной прямо приматывая к повозке.

Голубава опустила топор, подошла к спящим. Нагнулась, проверяя не врёт ли Матёрая, а затем сунув топор за пояс, принялась аккуратно таскать пацанов по одному в повозки. С ней приехали ещё пара мужиков и здоровая баба из поселянок, которые занялись тем же, чем и Голубава.

– Елейка, – позвала Зорька.

Девка подъехала и встала рядом.

– Там за бугром обоз стоит беспризорный, волами таскаемый. Надо бы, чтоб он сам домой пошёл. Сможешь?

– Волами? – переспросила девка, – не знаю. Попробую.

– Давай, попробуй, – Зорька звонко шлёпнула ладонью по крупу Злыдня, от чего тот фыркнул, злобно глянул на Старшую, заворотив голову. По виду хотел было укусить, но передумал, к тому же Зорька тут же его остановила, – стой. Нет. Не надо всех. Попробуй только одного послать, а остальные пусть тут травку пощиплют, а то, как же атаман узнает где нас искать, а мы тут сейчас следы подметём, а там нарисуем. Давай.

И Елейка вскоре скрылась за холмом, на котором одиноко дежурила Ник.

Когда пацанву погрузили, привязали и повозки тронулись в обратный путь, Зорька громко выдохнула с некой облегчённостью, будто сама грузила и кликнула Бурю.

– Так, Буря, – начала она, – бери своих и все следы здесь заметайте и за повозками, как можно дальше. Затем уйдёте к реке, – и она указала направление, – и оттуда рисуйте следы к сиротскому обозу. Будто мы все оттуда пришли.

Буря понимающе кивнула головой и принялась собирать своих девок. Зорькина стая направилась к обозу их ждать.

Елейке оказывается ничего не стоило уговорить ведущего вола идти самостоятельно домой, но трудности возникли с остальными. Они, как упёртые бараны, набычившись пёрлись следом за первым. Она кидалась на них, останавливала, запугивая и пытаясь вернуть обратно, то не временно вставали как вкопанные, а затем отворачивали в сторону и не мытьём, так катаньем, пытались обойти препятствие и следовать за головным дальше. В конце концов волы расползлись по степи и Елейка металась от одного к другому, пытаясь сделать невозможное. За этим занятием и застала её Зорька, поднявшись на холм. Только после того, как стая кинулась на помощь, волов удалось вернуть в точку сбора. Они успокоились и медленно разбредаясь, принялись мерно уничтожать зелёную травку. Зорька собрала девок в кучу и позвала Ник, которая так и стояла на верху. Поставив ей задачу подчистить следы за Елейкой, чтоб у прибывших следопытов не возникло никаких вопросов, кроме тех, какие должны были у них возникнуть по плану.

Вскоре отправленный гонцом вол скрылся за следующим холмом, и Зорька прикинула, что он уже мог попасть в поле зрения сторожевого дозора на краю проклятого леса, а поэтому у них очень мало времени.

– Нева, – обратилась она к сестре, – далеко там ещё Буря?

– Да, нет, – ответила та, – идут сюда. Скоро будут.

– Быстрей бы, – пробурчала матёрая себе под нос, изводясь уже вся от нетерпения и готовая кипятком писать.

Нева хмыкнула.

– Как услышали, прямо. Поехали быстрее.

И тут Зорька как будто опомнилась. Она поймала себя на том, что через чур сильно волнуется и суетится, вместо того чтобы спокойно и хладнокровно думать, а ей как раз именно сейчас надо в первую очередь думать и решать всё только на холодную голову. Иначе проиграет. Сама погибнет подруг погубит. Она глубоко вздохнула, закрыла глаза и начала разливать перед собой утреннюю зарю, накрывая всё вокруг Славой. Этот процесс всегда её приводил в состояние удивительного спокойствия, умиротворения. Побыв какое-то время в этом колдовском чуде, она уже абсолютно безмятежная открыла глаза и скривилась в улыбке ехидного непонимания. Все девки по открывали рты и молча, с диким восхищением и восторгом, смотрели на Зорьку немигающими глазами.

– Чё? – как будто обиженно спросила она у них.

За всех ответила Нева:

– Какая ты красивая, Зорь, когда колдуешь. Прямо глаз не отвести. Такой свет от тебя идёт, аж плакать от счастья хочется. Вот мне бы так.

– Тык вона у девок поспрошай, как Славу поднять, они научат, сама потом не рада бушь.

– Чур я первая на себя ушат выливаю на Купалу, – скороговоркой буквально проорала с визгом Малха, чуть не свалившись со своего коня в порыве эмоционального возбуждения.

Дружный смех в конец разрядил напряжённую обстановку, а тут из-за холма и Буря со своими показалась. Пока всё шло по задуманному.

Зорька, собрав стаи, во всю прыть пустилась к ловушке, не заботясь больше о заметании следов. Пролетев первый вал и спустившись в низину, перешли на шаг, выстроившись цепью и аккуратно по одной поднялись на вторую гряду по узкому и хитро-ломанному проходу, обозначенному вешками и оставленному специально для этого в изрытом ямами холме. Наконец добрались до верхней точки, разбрелись по холму и стали ждать. Теперь всё зависело от противника, клюнет или не клюнет на приманку.

Ждали долго, по крайней мере так показалось. Коней пустили в степь пастись, сами собрались в кучку. Кто-то молча смотрел в сторону противоположного холма, кто-то тихо между собой разговаривал. Напряжение чувствовалось абсолютно во всём. В движениях, во взглядах, голосах. Только Нева с Зорькой, сидя на земле с закрытыми глазами, «работали». Для большей уверенности они взялись за руки и Нева, слившись с Зорькиным сознанием, следила за далеко, пока, находящимся врагом, сконцентрировав своё внимание на Ардни.

Ничего не происходило. Атамана Нева видела в логове, за общим столом. Он был радостный и похоже накачивался Сомой. Время шло, и Зорька уже начала сомневаться в успехе задуманного, как вдруг Нева встрепенулась:

– В логове поднялась тревога, – тихо сказала она Зорьке.

Та промолчала, лишь слегка сжав руку сестре сильнее, показывая, что услышала.

– Они поехали, – неуверенно проговорила Нева, – эх, далеко. Не успеваю следить.

Помолчав немного, она продолжила:

– Нет. Опять стоят, но это похоже уже на краю леса. Стоят. Передумали что ли?

– Всё-таки чует, мразь, – тихо, как бы самой себе, но злобно с каким-то утробным рычанием проговорила Матёрая, и тут же уже громче, с наигранно утешающим тоном добавила – не бойся, муженёк, тебя сегодня убивать не будут. Тебе лично ничё не грозит. Вперёд, залупа ты конска. Я ж поняла, почему тебя трогать пока нельзя.

– Поехали, – тут же подтвердила Нева, – но не быстро. Я даже успеваю отслеживать.

– Давай, давай, – как бы подгоняя, сквозь стиснутые зубы выдавливала из себя Зорька.

Наступило молчание. Зорька вновь обратила внимание на то, что начинает заводиться и решила успокоиться, плюнув пока на действия врага. Нет смысла его подгонять по дороге. Надо лишь фиксировать узловые точки принятия им решения. Она открыла глаза и заставила себя спокойно любоваться открывающимися просторами родной степи, глубоко вдыхая аромат степных трав и слушая надрывное щебетание захлёбывавшихся от экстаза жаворонков…

– Похоже подъехали к обозу, – проговорила Нева, возвращая Зорьку к реальности.

– Рыщут? – спросила Старшая равнодушным тоном.

– Он стоит, – ответила Нева.

– Ну, да. Там есть и без него кому порыскать, – так же равнодушно продолжила Зорька и вновь принялась за обзор окружающих достопримечательностей.

Прошло ещё какое-то время, и Нева встрепенувшись чуть ли не заорала радостно:

– Они рванули по нашему следу.

– Вот и опаньки, – проговорила Зорька, отпуская руку Невы и вставая, – по коням, девоньки. Кажись начинается.

Все забегали, зашикали. Запрыгнули на своих любимчиков, в том числе и Нева и выстроились в ряд, приготовившись к приёму «гостей».

– Стаи. Слушать меня, – начала инструктаж Матёрая, – если я молчу, то каждая делает то, что ей велено. Если что-то пойдёт не так, я скажу, что делать. Всё. Прихорашиваемся. Как ни как аров молодых да красивых встречаем, вдруг кому приглянемся.

По стаям прошелестел нервный смешок. Девки были и без этого готовы, а Зорька просто чувствовала их нервозность и всячески пыталась передать им частичку своего спокойствия. Теперь она почему-то была уверена в том, что всё пройдёт, как надо. Нева, стоящая радом, продолжала следить за приближающимся врагом.

Ожидание было томительным и выматывало хуже оголтелой скачки.

– Они подъехали и остановились, – с нервной ноткой в голосе уведомила Нева.

– Где? – резко спросила Зорька.

– Прямо там за валом. Он стоит и на меня смотрит, – прошептала почему-то Елейка, – жуть. Насквозь смотрит. У меня аж мурашки по коже.

– Отцепись ты от него, Нева. Хватит его бесить. Теперь он никуда не денется.

Нева тяжело вздохнула и утёрла лицо рукой, расслабляясь.

В скором времени на противоположном холме появилась первая колесница. Это был сам Ардни. Тут же слева и справа показались ещё две. Лошади в золотых нагрудниках. Колесницы все из золота. И сами наездники в золоте с головы до ног. Поднялись на верх и остановились, рассматривая девичий отряд.

– Опаньки! – заорала весело Уша, отыгрывая свою роль заводилы, – смотри к, мужички аровы пожаловали. Чур мой вон тот поздоровей который, – продолжала заливаться девка, приподнявшись и указывая пальцем в направлении выехавших колесниц.

Слева и справа поднялись наверх ещё по паре колесниц и используя отражающуюся поверхность своих золотых доспехов, принялись слепить девок солнечными зайчиками. В ответ, как по команде, все девки рванули завязки своих курточек и распахнули их, представляя на обозрение свои девичьи груди, при этом пристав, чтоб лучше было видно и потрясывая ими из стороны в сторону.

– У нас слепилки похлеще будут! – продолжала голосить Уша, разматывая из стороны в сторону, как раз не совсем девичьими грудями, а полновесными и очень аппетитно колыхающимися.

Тут Беля, вскочив на спину коня ногами, повернулась к врагу спиной и чуть наклонившись, задрала подол, показывая противоположной стороне свой голый зад, проорав при этом:

– И таки есть!

Девки дружно заржали, сознательно громко и звонко.

– Эй голожопая, иди сюда! – выкрикнул кто-то из ближников Ардни.

– Бягу, спотыкаюся! – прокричала в ответ Беля, вновь усаживаясь на коня верхом, – ты догони сначала, на своём корыте.

Слева и справа поднялись ещё по паре колесниц и тоже пристроились в ряд.

– Ох! Да сколько ж вас там! – продолжала голосить Уша, – боитесь по одному не справитесь, так не чё. Кто не справится мы их на Кузкину Мать переведём.

Девки вновь разразились смехом.

Зорька напряжённо следила за атаманом. Она бы всё отдала за то, чтобы знать о чём он сейчас думает. Но он стоял и не предпринимал никаких действий. Это настораживало. Матёрая понимала, что нельзя давать ему время сообразить, нельзя было давать время на обдумывание. Эта сволочь ведь наверняка чувствует подвох. Надо было действовать и действовать быстро, и она решилась на самую не желательную провокацию, которую придерживала лишь на крайний случай. Она развернулась к его войску своей красивой стороной и прокричала:

– Ну, здравствуй, муженёк! Никак соскучился!

Она заметила, что Ардни дёрнулся, но похоже ничего не понял. Она понимала, что должна была постоянно его ошарашивать, не давая возможности оценить её действия и принять какие-либо контрмеры. И поняв, что он на неё не так отреагировал, как она хотела, решила добить последним, что могла. Она закрыла глаза и срочно начала зажигать в себе зарю. Она знала, что на опоенных Сомой это не подействует, но ей то как раз и нужно было, чтобы эти твари перешли в глубокое наркотическое опьянение и желательно зверское. Когда она открыла глаза и расцветая в улыбке Славы, посмотря на уже весь заполненный противоположный вал, по которому неслась лавина конских колесниц, довольная проговорила:

– Пугаемся в панике и уходим.

Стаи в притворном страхе заметались, крутясь в разные стороны и не уверенно, толкаясь друг с другом, пустились наутёк, но не далеко.

Скрывшись, чтоб их не было видно с другого холма, тут же развернулись, привели своё одеяние в должный порядок, вынули луки и вложив стрелки, приготовились к бою.

Со стороны впадины послышался тяжёлый мерный грохот. Колесницы пошли в бой. Она добилась своего.

– Елейка! – прокричала Зорька, – беси их лошадей!

Елейка заранее знала, что ей делать, только ждала команды. Сложив ладони рупором и пристав на Злыдне, она во всю мочь завизжала по-звериному. Сразу же тройка девок слева и тройка справа пустили своих скакунов на края ловушки, на тот случай, если кому-нибудь удастся прорваться по краям. Остальные разъехались друг от друга подальше, чтоб можно было охватить как можно больше и нацелились. И тут началось. Треск, грохот, душераздирающее ржание лошадей и в воздух взлетели десятки золотых комков плоти, беспорядочно вертящихся в воздухе. Настоящий золотой фейерверк. Золотые всадники, выброшенные из колесниц с грохотом и жутким треском, бухались на землю, усеянную колами. Гулкие удары тяжёлых тел, треск выломанных кольев и хруст костей. Вопли. И вдруг всё стихло. Только стоны, то тут, то там, поползли по притихшей степи.

– Всех добить, – кровожадно проревела Матёрая, – кроме вожака.

Она рванула вперёд Солнышко и в первую очередь принялась искать Ардни. Нашла сразу, впереди, почти прямо перед собой. Тот лежал без признаков жизни, уткнувшись лицом в травяной куст. Зорька остановила Солнышко и держа лук наготове, так и простояла всё время, пока её стаи резвились, кормя ненасытную Матёрую Ку. Ардни так ни разу и не дёрнулся. С виду он был цел. Мимо кольев проскочил. Руки, ноги не вывернуты. Крови не видно, только на голове, видно собственным шлемом саданул. Она ослабила натянутую тетиву и задумалась. Вот лежит перед ней мордой в землю самый лютый зверь здешних краёв. Знала ли она его по-настоящему. Наверно. По крайней мере она знала его лучше, чем все остальные. Она знала то, что другим не суждено было знать. Она знала в нём человека. Перед ней лежал мужчина, единственный мужчина которого она когда-то любила. Любила незабвенно, отдавая ему себя без остатка. Любила в первый и, пожалуй, в последний раз. Знала ли она, что её муж лютый зверь по натуре? Конечно знала, но ей казалось, что она своей любовью приручила его и он стал совсем ручным. Она была единственным человеком, который мог его не бояться. Наивная. Но ведь он тоже любил её, она точно это знала. Что же произошло? Почему его любовь к ней иссякла? Почему он опять стал прежним? Что она сделала не так? Ведь всё же могло быть по-другому. А может сейчас, оставшись один, без своих ближников и без этой сволочи Тихого он вновь станет её? Может они смогут вернуть их радужные отношения? Почему же жизнь такая не справедливая? Люди влюбляются, сливаются воедино, доверяют друг другу самое сокровенное, при этом скидывают с себя панцири толстой кожи и становятся беззащитно нежные, уязвимые, очень чувствительные и когда один из них в этот момент наносит удар, он почти всегда становится смертельным. Больнее всего бьют те, кого ближе всех подпускаешь. Перед кем снимаешь все защиты. Это хуже предательства. Это хуже вообще всего на свете. Сможет ли она его простить? Стоя над поверженным и беспомощным, она засомневалась. Ей почему-то стало его жалко. Но тут подъехала Буря и ей по неволе пришлось подобрать свои розовые сопли.

– Зорь, тут всё, – доложилась она, – можно нам золота отколупать немного.

– Забирайте всё, что сможете и позови ко мне Неву, – проговорила Старшая всё ещё находясь в состоянии меланхолии.

– Я тут, – ответила девка, вырастая как из-под земли.

– Глянь вокруг, нет ли живых.

– Я уже всех посмотрела. Кроме этого, – и она кивнула головой в сторону лежащего атамана, – больше никого.

– А этот что, притворяется? – вкрадчиво поинтересовалась Зорька, ибо была у неё такая мысль.