Текст книги "Грешная (ЛП)"

Автор книги: Сара Шепард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Диета без друзей.

Слабительное от друзей.

Больше всего её взбесило то, что Кейт мгновенно нашла общий язык с этими стервами.

Сейчас Наоми и Райли, вероятно, рассказывали Кейт о тех временах, когда "А" заставил Ханну рассказать им о своих проблемах с кишечником и с бездумной тратой денег, а также о том, что Шон Экард холодно дал ей отпор, когда она начала приставать к нему на вечеринке Ноэля Кана.

Ханна могла только представить, как Кейт запрокидывает голову, смеясь, и теперь они – новоиспеченные лучшие подружки.

Ханна гневно прокладывала себе путь по залу в кабинет технологии, расталкивая по дороге медлительных новичков.

И, хотя теперь ей полагалось презирать Мону, Ханна отдала бы что угодно, лишь бы вернуть её прямо сейчас.

Пару месяцев назад, когда Наоми и Райли дразнили Ханну насчет слабительного, Мона быстро за нее вступилась, перекрыла кислород этой сплетне и показала им, кто на самом деле главный в Розвуд Дэй.

Она это сделала очень красиво.

К несчастью,теперь не было такой лучшей подруги, которая вступилась бы сегодня за Ханну.

И, возможно, больше никогда не будет.

Церковное чудо Эмили.

В понедельник вечером после тренировки в бассейне Эмили поднялась в спальню, которую она делила со своей сестрой Кэролайн, закрыла дверь и плюхнулась на кровать.

Тренировка была не такой уж изнурительной, однако она чувствовала себя такой усталой, будто все части тела были нагружены кирпичами.

Она включила радио и покрутила приемник.

Во время переключения новостного канала, она услышала пугающее знакомое имя и приостановила поиск.

– Судебный процесс Иена Томаса начинается в пятницу утром в Розвуде, – отрывисто произнесла журналистка.

-

– Однако, Мистер Томас настойчиво отрицает причастность к смерти Элисон ДиЛаурентис, и некоторые источники, близкие к офису окружного прокурора, утверждают, что его дело может даже не дойти до судебного разбирательства за недостаточностью доказательств.

Эмили села на кровать, чувствуя головокружение.

Недостаточность доказательств? Конечно, Йен упорно не признавался в убийстве Эли, но кто мог ему поверить? Особенно после свидетельских показаний Спенсер.

Эмили думала о том интервью в интернете, которое она нашла несколько недель назад, Йен давал его, находясь в тюрьме графства Честер.

Он продолжал повторять:

– Я не убивал Элисон.

Почему люди думают, что я убил её? Зачем кому-то было так говорить?"

Бусинки пота выступили над его бровью, и он выглядел бледным и изможденным.

В самом конце интервью, как раз перед тем, как сюжет закончился, Йен напыщенно произнес:

– Кто-то хочет, чтобы я был здесь.

Кто-то скрывает правду.

Они за это заплатят.

На следующий день, когда Эмили вышла в интернет, чтобы посмотреть это интервью снова, сюжет таинственным образом исчез.

Она прибавила громкость, ожидая, что диктор сообщит что-нибудь еще, но радиостанция уже перешла к докладу Shadow Traffic.

В дверь спальни мягко постучали.

-

Миссис Филдс заглянула.

– Ужин готов.

Я сделала домашние макароны с сыром.

Эмили прижала к груди своего любимого мягкого моржа.

Обычно она могла съесть целую кастрюлю маминых макарон с сыром домашнего приготовления, но сегодня ее живот вздулся и болел.

– Я не голодна. – пробормотала Эмили.

-

Миссис Филдс вошла в комнату, вытирая руки о свой передник с цыплятами.

– Ты в порядке?

– Ага. – солгала Эмили, пытаясь изобразить мужественную улыбку.

Но целый день она боролась с отчаянным желанием расплакаться.

Она старалась быть сильной после завершения вчерашнего обряда избавления от Эли, но где-то внутри она ненавидела то, что Эли вдруг должна была умереть и исчезнуть.

Кончено.

Конец.

Финал.

Эмили даже не могла сосчитать, сколько раз она ощущала острую потребность выбежать из школы, подъехать к дому Спенсер, выкопать клатч, который подарила ей Эли, и больше никогда с ним не расставаться.

Более того, вернувшись в Роузвуд Дэй, она почувствовала себя... неловко.

Эмили весь день избегала Майи, боясь столкновения.

И в команде по плаванию происходили некоторые изменения.

Она не могла избавиться от этого мучительного желания бросить плавание, и ее бывший парень Бэн и его лучший друг Сет Кардиф продолжали ухмыляться и кидать на нее грязные взгляды, озлобленные тем, что она предпочитала девушек парням.

-

Миссис Филдс скривила губы, сделав вид «Я на это не куплюсь».

Она сжала руку Эмили.

– Почему бы тебе не пойти со мной на сбор средств в церковь Святой Троицы сегодня вечером?

Эмили недоверчиво подняла бровь.

– Ты хочешь, чтобы я пошла на какое-то мероприятие в церкви? – из чего Эмили сделала вывод, что католическая церковь и лесбиянки сочетаются друг с другом так же как полоска и клетка.

– Отец Тайсон спрашивал о тебе. – сказала Миссис Филдс.

-

– И не из-за твоей гомосексуальной наклонности. – быстро добавила она.

– Он беспокоился о том, как ты себя чувствуешь после всего, что произошло с Моной в прошлом семестре.

И на вечере сбора средств будет весело – они собираются устроить концерт и небольшой аукцион.

Может быть, ты почувствуешь умиротворение, присутствуя там.

Эмили с благодарностью прислонилась к маминому плечу.

Всего несколько месяцев назад ее мать даже не разговаривала с ней, не говоря уж о том, чтобы пригласить ее в церковь.

Она была рада поспать в своей удобной кровати в Розвуде, а не на раскладушке в супер-пуританском доме со сквозняком у своих тети и дяди в Айове, куда Эмили была отправлена, чтобы прогнать её так называемых «гей-демонов».

И она была так счастлива оттого, что Кэролайн снова спала в их общей спальне, не сторонясь Эмили, потому что та могла заразить ее «лесбийскими микробами».

Вряд ли это было связано с тем, что Эмили больше не была влюблена в Майю.

Также дело было не в том, что вся школа знала, что она лесбиянка, или в том, что большинство парней преследовало Эмили в надежде случайно застукать ее, целующейся с девчонкой.

Потому что, вы знаете, лесбиянки делают это все время.

Что было важно, так это то, что ее семья пыталась найти способ принять ее такой, какая она есть.

На Рождество Кэролайн подарила Эмили плакат с изображением олимпийской чемпионки Аманды Беард в спортивном купальнике от TYR в качестве замены ее старому плакату с Майклом Фелпсом.

Отец Эмили подарил ей большую банку жасминового чая, потому что прочитал в интернете, что «девушки вроде неё» предпочитают чай, а не кофе.

Джейк и Бэт, ее старшие брат и сестра, скинулись и подарили ей все серии «L Word» на DVD.

Они даже предложили посмотреть с Эмили несколько серий после рождественского ужина.

Их усилия заставляли чувствовать Эмили неловкость – мысль о том, что ее отец читает о лесбиянках в интернете, заставляла ее съеживаться, но в то же время делала по-настоящему счастливой.

То, что отношение ее семьи к ней изменилось на все 180 градусов в сторону примирения, заставляло Эмили тоже прикладывать усилия.

И, может, ее мама что-то подозревала.

Всё, чего Эмили хотела, заключалось в том, чтобы её жизнь стала такой же, как была до того как все эти вещи с А стали происходить.

Её семья посещала церковь Святой Троицы, самую большую католическую церковь Роузвуда, сколько она себя помнит.

Может быть, это могло помочь Эмили почувствовать себя лучше.

– Окей, – сказала Эмили, вылезая из постели.

– Я пойду.

– Хорошо.

-

Миссис Филдс лучезарно улыбнулась.

– Я ухожу через 45 минут.

С этими словами она вышла из комнаты.

Эмили встала, подошла к большому окну в своей спальне и облокотилась на подоконник.

Луна поднялась над деревьями, темные поля позади ее дома были покрыты нетронутым снегом, и тонкая корка льда покрывала крышу соседских качелей в форме замка.

Вдруг что то белое промелькнуло между рядами мертвых стеблей кукурузы.

Эмили застыла, ее нервы были на пределе.

Она сказала себе, что это был всего лишь олень, но было невозможно определить наверняка.

Потому что когда она всмотрелась пристальней, там была только темнота.

Церковь Святой Троицы была самой старой в Роузвуде.

Здание церкви было построено из разрушающегося камня; беспорядочно расставленные надгробные камни на небольшом кладбище позади церкви напоминали Эмили ряды кривых зубов.

В седьмом классе на Хэллоуин Эли рассказала им страшилку о девочке, которая преследовала свою сестру в ее снах.

Она предложила на спор Эмили и остальным девочкам пробраться на это самое кладбище в полночь и проскандировать «Кости моей мертвой сестры» 12 раз, не закричав и не убежав оттуда.

Только Ханна, способная пробежаться голой по холлу Роузвуд Дэй, чтобы доказать Эли, что она классная, была способна на такое.

Внутри церкви пахло так же, как помнила Эмили: странная смесь запахов плесени, тушенки и кошачьей мочи.

Все те же красивые, но немного пугающие витражи, фрески, украшающие стены и потолок.

Эмили было интересно, если Бог (неважно это был Он или Она) смотрел на них сверху, был ли он в ужасе оттого, что Эмили находилась в таком святом месте?

Она надеялась, что он не нашлет на Роузвуд саранчу за это.

-

Миссис Филдс помахала Отцу Тайсону, светловолосому священнику, который крестил Эмили, научил ее десяти заповедям и подсадил на трилогию о Властелине Колец.

Затем она взяла два кофе в баре, расположенном рядом с большой статуей Марии, и повела Эмили к сцене.

После того как они уселись позади высокого мужчины и его двух маленьких детей, миссис Филдс посмотрела в музыкальную программку.

-

– Прямо сейчас будет выступать группа Carpe Diem.

О, забавно! Участники группы – учащиеся на предпоследнем курсе Академии Святой Троицы.

Эмили издала стон.

После окончания пятого класса родители отправили ее в скучный церковный лагерь Long Pines.

Джефри Кейн, один из ее вожатых, играл в группе, и они выступали в последнюю ночь смены.

Они исполняли каверы на песни группы Creed, и Джефри корчил глупые рожи, как будто на него снизошло праведное богоявление.

Она могла представить, на что будет похожа эта группа Carpe Diem при Католической церкви.

Помещение наполнилось первыми звонкими аккордами.

Вид сцены был частично скрыт большим усилителем, так что Эмили видела только барабанщика с растрепанными волосами.

По мере того как играло вступление, исполнение Carpe Diem все больше походило на эмо-рок, чем на Creed II.

И когда солист пропел первый куплет, Эмили была удивлена тем, что голос был... приятный.

Она подвинула мужчину и его детей, сидящих впереди нее, чтобы получше рассмотреть группу.

Долговязый парень стоял перед микрофоном, медового цвета гитара переброшена через грудь.

Он был одет в изношенную футболку овсяного цвета, черные джинсы и бордовые скейтерские кеды Vans, такие же как у Эмили.

Это был приятный сюрприз – она ожидала, что вокалист окажется клоном Джефри Кейн.

Девушка, сидящая рядом с Эмили, начала подпевать себе под нос.

Вслушавшись в слова, Эмили сразу поняла, что группа исполняла кавер на ее любимую песню Аврил Лавин «Nobody's Home».

Она слушала ее снова и снова в самолете по пути в Айову, чувствуя себя запутавшейся опустошенной девочкой, о которой пела Аврил.

Когда группа закончила песню, вокалист отошел от микрофона и стал всматриваться в толпу.

Его чистые светлые голубые глаза остановились на Эмили, и он улыбнулся.

Внезапно, удар тока прошел сквозь нее от макушки до пяток.

Было ощущение, будто кофеина в ее кофе было в десять раз больше обычного.

Эмили незаметно огляделась.

Ее мама облокотилась на кофейную стойку, разговаривая со своими друзьями из хора

Джемисон и Миссис

Харт.

Группа пожилых леди сидели выпрямившись на скамейках, как во время церковной службы, растерянно уставившись на сцену.

Отец Тайлер был около исповедальни, он весь согнулся, смеясь над словами какого-то пожилого человека.

Было удивительно, что никто не заметил того, что только что произошло.

До этого она чувствовала подобный удар молнии только дважды.

Впервые, когда она поцеловала Эли в ее домике на дереве в седьмом классе.

Второй раз, когда она поцеловала Майю в фото-будке Ноэля Кана прошлой осенью.

Но, возможно, это всего лишь следствие сегодняшней тяжелой тренировки в бассейне.

Или аллергия на батончик PowerBar с новым вкусом, который она съела перед тренировкой.

Вокалист установил свою гитару на стойку и помахал толпе.

– Меня зовут Айзек, а это Кит и Крис, – сказал он, указывая на участников группы.

– Мы собираемся сделать небольшой перерыв, но мы вернемся.

Айзек встал, снова посмотрел на Эмили и сделал шаг по направлению к ней.

Сердце Эмили застучало, и она подняла руку, чтобы помахать ему, но как раз в этот момент барабанщик уронил одну из своих тарелок.

Айзек обернулся к своей группе.

– Ты идиот, – сказал Айзек со смехом, толкая барабанщика в плечо, прежде чем проследовать с остальными ребятами за бледно-розовые кулисы, ведущие к самодельной церковной сцене.

Эмили сжала челюсти.

Почему она помахала?

– Ты его знаешь? – спросил завистливо звучащий позади нее голосок.

Эмили обернулась.

Две девушки, одетые в униформу Академии Святой Троицы – белые блузки и черные накрахмаленные плиссированные юбки – уставились на нее.

– Оу, нет, – ответила Эмили.

Девушки повернулись друг к другу, удовлетворенные ответом.

– Мы учимся с Айзеком в одном классе по математике, – сказала блондинка своей подруге.

– Он такой загадочный.

Я даже не знала, что у него есть группа.

– У него есть девушка? – шепотом спросила ее темноволосая подружка.

Эмили переминалась с ноги на ногу.

Они были версиями Ханны Марин в Католической школе: невероятно худые, с блестящими длинными волосами, идеальным макияжем и правильно подобранными сумками Coach.

Эмили коснулась своим мягких, завитых от хлорки волос, и расправила свои брюки Old Navy цвета хаки, которые были по крайней мере на один размер велики.

Внезапно она пожалела, что не накрасилась, хотя обычно она этого и не делала.

Конечно, не было причины чувствовать себя конкурентноспособной с этими девчонками.

Не то чтобы ей понравился этот Айзек.

Эта волна электричества, которая прошла сквозь нее, и все еще отдавалась в кончиках пальцев, была просто...случайностью.

Всплеск.

Да, именно так.

И в ту же секунду Эмили почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо.

Она подпрыгнула и обернулась.

Это был Айзек.

И он улыбался ей.

– Привет.

– Ух, привет, – сказала Эмили, игнорируя трепет в груди.

– Я Эмили.

– Айзек.

Вблизи он ощутил запах апельсинового шампуня из Боди Шоп, которым Эмили использовалась уже несколько лет.

– Мне понравился твой кавер на "Nobody's Home, – сказала Эмили прежде чем остановить себя.

– Эта песня помогла мне пройти через поездку в Айову.

– Айова? Догадываюсь, насколько там довольно дикие условия, – пошутил он.

– Я был там один раз с моей молодежной группой.

– Зачем ты туда ездила?

Эмили заколебалась, почесывая затылок.

Она чувствовала, что девушки из католической школы смотрят на них.

Может быть, не стоило говорить об Айове или о том, что она чувствовала сходство с отчаявшимися, беспомощными героями песен.

– О, просто навещала родных, – ответила она наконец, играя с пластиковой крышкой от кофе.

– Мои тетя и дядя живут за пределами города Де-Мойн.

– Понятно, – сказал Айзек.

Он отошел в сторону, что бы дать детям, играющим в пятнашки, пробежать.

– Я слышал, ты чувствуешь, что эта песня о тебе.

Надомной смеялись, когда я начал петь о девушке, но я думаю, что эта песня относится ко всем.

Это похоже на... все те чувства «Где я могу приспособиться?» и «Почему я не могу найти того, с кем можно поговорить?» Я думаю, что время от времени каждый это чувствует.

– Я тоже, – согласилась Эмили, чувствуя благодарность за то, что кто-то испытывал то же что и она.

Она взглянула через плечо на мать.

Она все еще была поглащена разговором с ее друзьями у киоска с кофе.

Что было хорошо – Эмили не была уверенна, сможет ли она сейчас справиться с расспросами своей матери.

Айзек барабанил пальцами по стоящей рядом изношенной церковной скамье.

– Ты не учишься в школе Святой Троицы.

Эмили покачала головой.

– Роузвуд Дэй.

– А.

Исаак застенчиво опустил глаза.

– Послушай, я должен вернуться на сцену через минуту, но ты бы не хотела поговорить о музыке, о чем-нибудь еще как-нибудь? Пообедать? Погулять? Ну знаешь, вроде как сходить на свидание.

Эмили чуть не поперхнулась глотком кофе.

Как...свидание? Она хотела поправить его – она не встречалась с парнями – но это было так, как будто мышцы ее рта не знали как выразить эти слова.

– Гулять в такую погоду? – выпалила она, указывая на груду снега, застилающюю витражи.

– Почему бы и нет? – Айзек пожал плечами.

– Можно покататься на санках.

У меня есть пара надувных санок, а за Холлисом есть огромный холм.

Эмили широко распахнула глаза.

– Ты имеешь ввиду тот большой холм за зданием химии?

Айзек откинул волосы со лба и кивнул.

– Тот самый.

Я раньше постоянно брал туда друзей.

Одно из самых теплых воспоминаний Эмили, было зимой, когда она, Эли и другие катались с Холлис Хилл.

Эли считала катание на санях тупым занятием, с шестого класса, и Эмили не могла найти того, кто пошел бы с ней.

После глубокого вдоха Эмили сказала:

– Я бы с удовольствием покаталась с тобой на санках.

Глаза Айзека заблестели.

– Великолепно!

Они обменялись номерами, девушки Святой Троицы уставились на них в изумлении.

Айзек помахал на прощание, и Эмили быстро подошла к своей матери и к ее друзьям по хору, она спрашивала себя на что же, спрашивается, она только что согласилась.

Она просто не могла пойти с ним на свидание.

Они шли кататься на санках, как друзья.

Она скажет все прямо, если можно так выразиться, в следующий раз, когда они встретятся.

Только Эмили глядя, как Айзек пробирался сквозь толпу, часто останавливаясь, чтобы поговорить с детьми или с членами общины, она понимала, что не была уверенна в том, что хочет быть просто друзьями.

Она была не уверенна что хочет этого.

Большая и счастливая семья Хастингсов

Ранним утром вторника Спенсер поднималась по лестнице в зал суда Розвуд Дэй, следуя за своей сестрой. Ветер бил ей в спину.

У ее семьи была назначена встреча с Эрнестом Калловэй, семейным адвокатом, который должен был зачитать завещание Наны.

Мелисса придержала для нее дверь.

В тусклом холле здания суда гулял сквозняк, и он освещался лишь парой желтых светильников – было ранее утро, и многие сотрудники еще не приехали на работу.

Спенсер дрожала от страха – в последний раз она была здесь, когда Йену выдвигалось обвинение.

Она приедет сюда еще раз в конце этой недели, чтобы выступить свидетелем по его делу.

Их шаги отдавались эхом по жесткому мраморному полу в то время, как они поднимались по лестнице.

Переговорная, в которой Мистер

Калловэй назначил чтение, все еще была заперта; выходит, Спенсер и Мелисса приехали первыми.

Спенсер скользнула вниз по стене к ковру, выполненному в восточном стиле, уставившись на большую картину, написанную маслом, с изображением Уильяма В.

Розвуда, человека, который основал город в 17-ом веке вместе с группой Квакеров.

Больше сотни лет город Розвуд принадлежал всего лишь трем крестьянским семьям, и в нем проживало больше коров, чем людей.

Статуя Короля Джеймса Молла была вознесена на огромного размера пастбище для молочного скота.

Мелисса прильнула к стене рядом с ней, прижимая еще одну салфетку Клинекс к глазам.

Она плакала дни и ночи напролет с тех пор, как умерла Нана.

Сестры слушали, как ветер ударяет в окна, заставляя все здание скрипеть.

Мелисса сделала глоток каппучино, которое она купила в Старбаксе перед тем как они приехали в здание суда.

Она поймала взгляд Спенсер.

«Хочешь глоток?»

Спенсер кивнула.

В последнее время Мелисса была с ней очень добра, довольно странный переход от сестер, придерживающихся шаблона вечного женского соперничества, в котором Мелисса, как правило, побеждала.

Возможно, это было связано с тем, что родители были злы на Мелиссу тоже.

Она лгала полиции годами, утверждая, что они с Йеном, который в то время был ее парнем, были вместе всю ночь, когда пропала Эли.

На самом деле, Мелисса в какой-то момент проснулась и обнаружила, что Йен ушел.

Она слишком боялась рассказывать что-либо, потому что они с Йеном были вдрызг пьяные, а Маленькой Мисс Совершенство, выступающей с прощальной речью выпускнице, не пристало напиваться и спать в одной кровати со своим парнем.

Тем не менее, Мелисса казалась слишком заботливой этим утром, что заставило Спенсер забеспокоиться.

Мелисса сделала большой глоток кофе и внимательно посмотрела на Спенсер.

«Слышала последние новости? Они говорят, что для обвинения Йена недостаточно доказательств.»

Спенсер напряглась.

«Я слышала репортаж об этом сегодня утром.»

Но она также слышала, как Джексона Хьюз, роузвудский окружной прокурор, выступил с опровержением, в котором утверждал что у них масса улик, и что жители Роузвуда заслуживают того, чтобы этому жуткому преступлению был положен конец.

Спенсер и ее лучшие подруги уже бесчисленное количество раз встречались с Хьюзом для того, чтобы обсудить предстоящий суд.

Спенсер встречалась с Джексоном немного чаще остальных, потому что он считал, что её показания – она видела Эли и Йена вместе незадолго до того, как пропала Эли – были самым важной частью для доказательства вины.

Он задавал ей вопросы, которые ей должны были задать на суде, говорил как она должна отвечать на них, как должна и не должна себя вести.

Для Спенсер это было все равно что играть роль в пьесе, только в конце вместо аплодисментов кто-то должен будет отправиться в тюрьму до конца своей жизни.

Мелисса слегка вздохнула, и Спенсер внимательно посмотрела на нее.

Её сестра опустила глаза и сжала губы.

«Что?» – подозрительно спросила Спенсер.

Тревожные сигналы в её голови становились все громче.

«Ты ведь понимаешь, почему они говорят о том, что у них недостаточно доказательств, правильно?» – спросила спокойно Мелисса.

Спенсер кивнула.

«Из-за инцидента с Золотой Орхидеей.»

Мелисса глянула на нее краем глаза.

«Ты солгала насчет эссе, так что они не уверены в том, что тебе можно доверять.»

Спенсер почувствовала ком в горле.

«Но это же совсем другое!»

Мелисса сжала губы и многозначительно уставилась в окно.

«Ты же мне веришь?» – осторожно спросила Спенсер.

Очень долго она не не могла вспомнить ничего из той ночи, когда пропала Эли.

А затем воспоминания понемногу стали возвращаться к ней, одно за одним.

Её последним туманным воспоминанием были две темные фигуры в лесу – одна из них была Эли, а вторым был определенно Йен.

«Я знаю, что я видела,» – продолжила Спенсер.

«Йен был там.»

«Это просто разговоры.» – пробормотала Мелисса.

Затем она посмотрела на Спенсер, сильно кусая верхнюю губу.

«Есть кое-что еще»

«Йен как бы... звонил мне вчера».

«Из тюрьмы?» – у Спенсер появилось то же самое ощущение, как тогда, когда Мелисса столкнула ее с высокого дуба, когда они играли на заднем дворе – сначала шок, а затем – жгучая боль.

«Ч-что он сказал?» – В холле было настолько тихо, что Спенсер услышала как ее сестра сглотнула.

«Например, то, что его мама очень больна».

«Больна? Чем?»

"Раком, но не знаю, каким именно.

Он подавлен.

Йен всегда был близок со своей мамой и он боится, что признание вины и суд спровоцировали болезнь".

Спенсер апатично отцепила катышек со своего кашемирового пальто.

Йен сам навлек на себя это испытание.

Мелисса прочистила горло, её покрасневшие глаза округлились.

"Он не понимает, почему мы так с ним, Спенс.

Он умолял не давать показаний против него в суде – он повторял, что это все – сплошное недоразумение.

Он её не убивал.

В его голосе было столько... отчаяния."

Спенсер открыла рот.

«Хочешь сказать, что ты не собираешься давать показания против него?»

Вена на лебединой шее Мелиссы пульсировала.

Она теребила свой брелок от Тиффани.

"Я просто не могу справиться с этим, вот и все.

"Если Йен и сделал это, то мы в то время встречались.

Как я могла ничего не подозревать?"

Спенсер кивнула, вдруг почувствовав, что обессилена.

Несмотря ни на что, она понимала точку зрения Мелиссы.

Мелисса и Йен были образцовой парой в школе, и Спенсер не забыла, как расстроена была Мелисса, когда Йен порвал с ней незадолго до первого курса в колледже.

Когда Йен вернулся в Розвуд, он стал тренером Спенс по хоккею – о, ужас! – он и Мелисса быстро возобновили отношения.

Внешне, Йен казался идеальным парнем: внимательный, милый, честный и искренний.

Он был из тех, кто помог бы пожилой леди перейти дорогу.

Это было похоже на то, как если бы Спенсер и Эндрю Кэмпбэлл встречались, и его бы арестовали за дилерство метамфетамина в своем Мини Купере.

Снегоуборочная машина зашумела снаружи, и Спенсер резко взглянула наверх.

Не то, чтобы Спенсер и Эндрю когда-либо стали бы встречаться.

Это был просто пример.

Как минимум, потому что ей не нравится Эндрю.

Он был всего лишь еще одним «золотым мальчиком» Розвуд Дэй, и только.

Мелисса стало быть начала говорить что-то еще, но входные двери внизу открылись, и мистер и миссис Хастингс вошли в вестибюль.

Дэниел, дядя Спенсер, ее тетя Женевьева и кузены Джонатан и Смит вошли за ними.

Даниэл, Женевьева, Джонатан и Смит выглядели очень утомленными, как будто им пришлось проехать через всю страну, чтобы добраться сюда, хотя они жили в Хаверфорде, лишь в пятнадцати минутах отсюда.

Мистер Калловэй был последним человеком, вошедшим в двери.

Он медленно поднялся по лестнице, открыл переговорную и проводил всех внутрь.

Миссис Хастингс пронеслась мимо Спенсер, стягивая зубами свои замшевые перчатки от Hermes. Аромат Шанель №5 тянулся шлейфом позади нее.

Спенсер уселась в одно из кожаных кресел, раставленных вокруг большого стола, сделанного из вишневого дерева.

Мелисса села рядом с ней.

Их папа сел в другой стороне комнаты, и мистер

Калловэй сел рядом с ним.

Женевьева вынырнула из своего мехового соболиного пальто в то время, как Смит и Джонатан выключали свои телефоны Блэкберри и поправляли свои галстуки от Брукс Бразерс.

Сколько Спенсер их помнила, оба парня были всегда чопорными.

В прошлом, когда семьи вместе отмечали Рождество, Смит и Джонатан аккуратно разворачивали свои подарки буквально по «швам» оберточной бумаги, чтобы не порвать ее.

«Давайте начнем, хорошо?» – Мистер

Калловэй поправил свои очки и достал внушительный документ из файла, сделанного из маниловой бумаги.

Свет от люстры отражался в его лысине, пока он читал преамбулу завещания Наны, указав на то, что она была в здравом уме и теле, когда составляла его.

Нана завещала, что имение во Флориде, пляжный домик в Кейп Мэй и ее пентхаус в Филадельфии, а также большая часть её сбережений, дожны быть разделены между своими детьми: отцом Спенсер, Даниэлом и Пенелопой.

Когда мистер Кэллоуэй произнес имя Пенелопа, все были потрясены.

Они внимательно осмотрелись не было ли среди них Пенелопы, но никто её не заметил.

Конечно, она не пришла.

Спенсер не могла припомнить, когда в последний раз видела тётю Пенелопу.

Семья всегда жаловалась на нее.

Она была баловнем семьи и никогда не была замужем.

Её бросало из крайности в крайность: то она пыталась стать модельером, то журналисткой, она даже пробовала гадать на картах Таро он-лайн на сайте из своего домика на побережье Бали.

После этого она пропала, путешествуя по миру, проедая свой трастовый фонд и пренебрегая визитами к родственникам годами.

Было ясно, что все были в шоке от того, что Нана вообще что-то ей завещала.

Внезапно Спенсер почувствовала родство со своей тетей – возможно, в каждом поколении Хэйстингсов должна быть белая ворона.

«Что касается остального имущества миссис Хастингс,» – сказал мистер

Кэлловэй, переворачивая страницу, – то она завещала по два миллиона долларов каждому из своих родных внуков."

Смит и Джонатан подались вперед.

Спенсер уставилась в изумлении.

Два миллиона долларов?

Мистер Кэлловэй всмотрелся в слова.

«Два миллиона долларов ее внуку Смитсону, два миллиона долларов ее внуку Джонатану и два миллиона долларов ее внучке Мелиссе».

Он остановил свой взгляд на Спенсер.

Выражение его лица выражало неловкость.

"Так... ладно.

Все должны расписаться вот здесь".

«Э-э», – вырвалось у Спенсер.

Это было больше похоже на ворчание, и все на нее уставились.

«П-прошу прощения», – сказала она, заикаясь и неуверенно поправляя волосы.

«Мне кажется, вы забыли упомянуть еще одну внучку».

Мистер Кэлловэй открыл рот и снова закрыл, как одна из золотых рыбок, плавающих в пруду на заднем дворе Хастингсов.

Миссис Хастингс резко встала и повторила «золотую рыбку» своим ртом.

Женевьева прокашлялась, смотря на свое кольцо с изумрудом в три карата.

У дяди Даниэла от злости раздулись ноздри.

Двоюродные братья Спенсер и Мелисса склонились над завещанием.

«Вот здесь», – Мистер

Калловэй тихо произнес, указывая на страницу.

"Э-э, мистер

Калловэй?" – настаивала на своем Спенсер.

Она мотала головой из стороны в сторону, смотря то на адвоката, то на родителей.

Наконец, она издала громкий нервный смех.

«Я упомянута в завещании, не так ли?» – ее глаза расширились, Мелисса схватила у Смита завещание и передала его Спенсер.

Спенсер уставилась на документ, а ее сердце стучало, как отбойный молоток.

Вот оно.

Нана оставила по два миллиона Смитсону Пирпонту Хэйстингс, Джонатану Бернарду Хэйстингс и Мелиссе Джозефине Хэйстингс.

Имя Спенсер нигде не упоминалось.

«Что происходит?» – прошептала Спенсер.

Ее отец резко встал.

«Спенсер, тебе стоит подождать в машине».

«Что?» – Спенсер пискнула в ужасе.

Ее отец взял ее под руку и подвел к выходу.

«Прошу тебя», – сказал он себе под нос.

«Подожди нас там».

Спенсер не знала, что еще можно было сделать, кроме как подчиниться.

Ее отец быстро захлопнул дверь, гулкий хлопок отозвался на мраморный стенах зала суда.

Некоторое время Спенсер слушала свое дыхание, а затем, подавляя слезы, она развернулась, ринулась к своей машине, завела двигатель и со свистом уехала с парковки.

К черту ожидание.

Ей хотелось быть как можно дальше от этого зала суда, ото всего, что сейчас произошло, дальше насколько это возможно.

Интернет-свидания: разве это не здорово?

Ранним вечером вторника Ария села на пуфик в ванной своей матери, держа на коленях косметичку с цветочным принтом от Орла Кили.

Она посмотрела на отражение Эллы в зеркале.

– Боже мой, нет! – быстро проговорила она, округляя глаза при виде оранжевых полосок на щеках Эллы.

– Слишком много бронзатора.

Ты должна выглядеть загорелой, а не пережаренной.

Её мама нахмурилась и стерла косметику со щёк салфеткой.

– Сейчас разгар зимы! Какой идиот сейчас выглядит загорелым?

– Ты хочешь выглядеть как во время нашей поездки на Крит.

Помнишь, какой у нас был загар, когда мы ездили в круиз, чтобы посмотреть на бухту? – Ария вдруг замолчала.

Возможно, ей не стоило напоминать о Крите.