Текст книги "«Вся правда о слове «Навсегда» (ЛП) "

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Хотя я зря старалась, судя по всему. Никаких вариантов, – она

удрученно покачала головой.

– А что насчет того рыжего парня? – поинтересовался Берт.

– Ох, я тебя умоляю, – вздохнула она. – Неужели девушка не может

иметь высокие стандарты?

Из джипа, припаркованного неподалеку от нас, раздался взрыв хохота,

а секундой к нам вдруг подошла высокая светловолосая девушка в шортах и

верхе от купальника.

– Эй! – воскликнула она, указывая на меня. – Я тебя знаю! Ведь так?

– Хм, не уверена в этом, – отозвалась я, хотя на самом деле была с ней

знакома. Это была Рейчел Ньюкомб, мы вместе бежали дистанцию в средней

школе, но не общались уже несколько лет.

– Я точно знаю тебя, – она сцепила пальцы, задумавшись, едва замечая,

что все с удивлением смотрят на нее. Кристи приподняла брови.

– Ты знаешь меня, Рейчел, – пожал плечами Берт.

– Берт? А, я подтягивала тебя по математике в центре Каплан, верно? –

Рейчел скользнула по нему взглядом и снова повернулась ко мне. – О, черт, я

вспомнила! Мы же бегали вместе, да? В средней школе? А сейчас ты

встречаешься с тем парнем, ну, который все кричит на нас из-за разработки.

– Переработки? – уточнила я.

– Да, точно, – она хлопнула в ладоши, – переработки!

Со стороны джипа донесся еще один взрыв хохота.

– Рейчел, ты тупица! – крикнул кто-то. Ничуть не смутившись, Рейчел

снова повернулась к намю

– Боже мой, – она покачала головой, улыбаясь, – помнишь, как мы

веселились на соревнованиях? А ты… Черт подери, ты была быстрой, а?

– Не то что бы очень, – я инстинктивно заправила прядь волос за ухо.

Кристи наблюдала за мной, я чувствовала на себе ее внимательный взгляд,

да и остальные прислушивались к разговору.

– Точно тебе говорю, – Рейчел махнула рукой, затем обратилась к

Берту. – Ты просто должен был ее видеть! Она такая быстрая, как будто

может… – на минутку она задумалась, словно подбирая нужное слово, -

летать. У нее как будто чертовы крылья, понимаешь? Она выигрывала все.

Ты знаешь, – Рейчел снова обращалась ко мне, – когда ты бросила, это была

единственная возможность для кого-то стать победителем.

– Ну да, – согласилась я, мечтая, чтобы она поскорее ушла, прежде чем

успела бы сказать что-нибудь еще. Вечер обещал быть хорошим, и мне не

хотелось, чтобы знакомые из школы вмешались в мое общение с ребятами из

Wish с какими-то старыми подробностями обо мне. Только-только я смогла

начать все с чистого листа – как тут же нарисовалась Рейчел Ньюкомб, грозя

разрушить своим появлением все.

– Мы были в команде «Бегущих Роверов», – теперь Рейчел обращалась

к Монике, – мне всегда казалось, что это название такое тупое! В смысле, как

это должно быть? «Вперед, Роверы!» – так, что ли? Как будто кличка собаки,

гав, гав! – рассмеялась она. Я опустила взгляд. – Слушай, – Рейчел подошла

поближе и похлопала меня по коленке. – Я тебе кое-что сказать хочу, ладно?

Не знаю, как, но я уже поняла, что она собирается сказать, однако не

стала останавливать ее. Все, что я могла сейчас сделать – это молча сидеть

здесь и наблюдать, как все рушится.

– Я хочу, чтобы ты знала, – легко начала она, словно мы были не на

вечеринке, а сидели вдвоем у нее дома, – что мне наплевать, кто там что

говорит. Я не считаю, что ты ведешь себя странно после того, что случилось

с твоим отцом. Я имею в виду, это ужасно, что ты была там, но многие люди

бы просто не выдержали того. В смысле, видеть, как кто-то умирает.

Я молча посмотрела на нее: раскрасневшиеся щеки, наполовину пустой

стакан из-под пива в руке, белая линия от чуть съехавшей в сторону лямки на

шее. Я не могла заставить себя посмотреть в глаза остальным, они-то

считали, что у меня в жизни все хорошо, а оказалось, что я молча

обманывала их всех. Где-то неподалеку раздался звук, напоминающий

будильник.

– Рейчел! – закричал, высунувшись из джипа, какой-то парень. – Иди

сюда, или мы без тебя уедем!

– Ой, мне нужно бежать, – Рейчел подскочила на месте, откинула

волосы с лица и развернулась, чтобы идти обратно. – Но я действительно так

думаю, поняла? Запомни это. Ну, то, что я сказала. Ладно?

Я не могла ни кивнуть, ни хотя бы выдавить слово в ответ. Рейчел

запрыгнула в джип, из окон которого доносился смех, шутки про разработку

и переработку. Кто-то включил радио, и вся компания стала подпевать, пока

машина выезжала с поляны.

Это был один из тех моментов, когда так хочется провалиться сквозь

землю, но ты не можешь сделать этого. Всегда есть последствия, за все

приходится отвечать. Так что я подняла голову, встретила взглядом с Кристи,

а боковым зрением увидела, что берт, Уэс и даже Моника смотрят на меня.

Сделав глубокий вдох, я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но тут

поняла, что даже не знаю, о чем говорить. Однако, прежде чем я успела

придумать хоть что-то, Кристи подола к машине и села на капот рядом со

мной.

– Эта девчонка, – сказала она, обнимая меня, – самая ограниченная

идиотка из всех.

– Серьезно, – кивнул Берт, и, взглянув на него, я увидела не

Сочувственное Выражение, а ярость, смешанную с разочарованием, но все

это было направлено не на меня. Кристи прижалась ко мне.

– Эта та самая бестолочь, которой ты никак не мог объяснить

прогрессии? – спросила она у Берта.

– Да, – кивнул тот. – «Подтягивала меня по математике» – ну это же

надо! Нахалка.

– Ммм-хмм, – кивнула Моника. Кристи округлила глаза и отхлебнула

пива. Ее теплая рука лежала в моей, и я вдруг поняла, что никто не держал

меня за руку уже очень давно. Я посмотрела на Уэса, почему-то вспомнив его

скульптуру – сердце в ладони. Он тоже смотрел на меня, но выглядел и не

как Берт, и не так, как я ожидала. Ни извиняющегося выражения, ни грусти:

ничего в его лице не изменилось. Раньше, когда я смотрела на людей вокруг

себя, их лица были абстракциями, как правило, грустными или даже лживо-

грустными, и никогда еще меня не окружали зеркала, отражающие мои

собственные чувства. Никогда – до этого момента. Наши глаза встретились, и

я поняла, что значит знать, что чувствует другой человек. Никто не мог

понять меня все это время, но здесь я, наконец, нашла таких людей.

– Хотя, – проговорила Кристи, – мне нравится ее топ. У меня есть пара

юбок, которые отлично бы смотрелись с ним вместе.

С минуту мы сидели, никто не произносил ни слова, и все наблюдали,

как в центре поляны кто-то забавляется с фонарем, посылая разноцветные

лучи в небо, в деревья, в собравшихся. Яркая вспышка зеленого или

оранжевого высвечивает детали тут и там – и все снова погружается в

темноту. Я понимала, что за последние минуты изменилось очень многое, и

пыталась собраться, снова быть в силах показывать людям лишь то, что хочу,

чтобы они видели, но больше это не работало. Этот несчастный разговор

перевернул все с ног на голову, и я больше не могла притворяться перед

этими ребятами.

Час спустя я свернулась клубочком на заднем сиденье Бертмобиля.

Наверное, во всем виновато пиво. Раньше я никогда не пила, но все, что

произошло – Рейчел и ее «я-хочу-чтобы-ты-знала» – просто выбило меня из

колеи, так что я согласилась, когда Кристи предложила налить пива и мне.

После пары стаканов она потрясла головой.

– Знаешь, – она закинула ногу на ногу, – мой последний парень бросил

меня буквально посреди ничего, оставил ни с чем. Я не хочу, чтобы это снова

повторялось, не хочу больше обманываться в людях. Мне хочется

встречаться с милым парнем, понимаешь?

Мы сидели на скамейке, болтая и держа в руках пиво, словно никакой

Рейчел не было и ничего странного не случилось. Минуту спустя после того,

как она ушла, Уэс сказал, что обещал переговорить с кем-то, Берт пошел

следом, а Кристи перевела разговор на другую тему – так мы и развеяли это

темное облако моего секрета, вернувшись к вечеринке. Это самое облако

вообще исчезло, даже не маячило больше на горизонте, когда мы стали

говорить о других вещах и делать то, что принято на вечеринках – отдыхать.

– Чего бы мне действительно хотелось, – продолжала Кристи,

возвращая меня из мыслей к разговору, – так это встретить умного парня. Я

устала от парней, которые не в состоянии запомнить, как меня зовут. Кого-

нибудь действительно сосредоточенного и смышленого. Понимаешь?

– Ты ошибаешься, – покачала головой я, делая глоток пива. Моника и

Кристи уставились на меня. Я пожала плечами. – У меня был такой парень.

Или есть. Или, вроде как, есть.

– О-о, вот эти – самые ужасные, – понимающе закивала Кристи. Я

смутилась.

– Эти?

– Парни, которые то ли есть, то ли нет, – пояснила она. – Ты им вроде

как нравишься, а вроде как и нет. Единственное, в чем они уверены – это то,

что хотят залезть к тебе в штаны. Ненавижу таких.

– Ммм-хмм, – в знак согласия хмыкнула Моника.

– Ну, на самом деле, – произнесла я, – у нас все не совсем так. Мы не то

что бы вместе, но и не совсем расстались. Взяли паузу, как-то так.

– Паузу, – повторила Кристи, словно это было иностранное слово,

которое она никогда не слышала. – Означает, что… – она неопределенно

помахала в воздухе рукой, подсказывая, что мне нужно перевести это ей.

– Что у нас были некоторые разногласия по поводу того, чего мы

хотели и ждали друг от друга, так что мы решили пока не общаться до конца

лета, а потом обсудим, к чему мы в итоге пришли.

Моника и Кристи обменялись взглядами.

– Это очень по-деловому, – осторожно произнесла Кристи.

– Ну, в этом весь Джейсон. Это была его идея.

– И как долго уже вы на этой, хм, паузе?

Я задумалась.

– С того вечера, как мы с вами, – я окинула их взглядом, – встретились, -

Кристи распахнула глаза, удивленная. – Он написал мне по электронной

почте примерно часов раньше.

– Забавно, – покачала головой она, – потому что я-то как раз тогда

подумала, что у тебя есть парень, – она указала на Монику. – Помнишь, я

говорила тогда?

– Ммм-хмм, – согласилась та. Я непонимающе перевела взгляд с одной

на другую.

– Ты выглядела… – Кристи прикрыла глаза, подбирая слово. – Занятой,

понимаешь? Плюс, ты едва реагировала на Уэса. В смысле, немного было, но

не так, как остальные девушки. Они вообще выглядят так, словно вот-вот

свалятся в обморок. Просто «Ах!» – и все.

– «Ах!»?

– Ой, да ладно, – покачала головой Кристи. – Даже слепая девушка

скажет, что он потрясающий.

За моей спиной Моника согласно вздохнула.

– Тогда почему ты не встречаешься с ним? – поинтересовалась я.

– Не могу, – твердо сказала Кристи. – Он мне как брат. В смысле, после

той аварии моя мама закрылась от мира, а потом вообще уехала, чтобы

«примириться с собой», и мы переехали жить к Стелле. Тогда я была без ума

от него. Мы обе, кстати.

– Завязывай с этим, – буркнула Моника.

– Это все еще предмет споров, – пояснила Кристи, а ее сестра

отвернулась. – Как бы то ни было, я тогда делала все, чтобы привлечь его

внимание, но он как раз вернулся из школы в Майерсе и пытался пережить

смерть своей мамы, так что ему было не до нас. По крайней мере, я себе так

сказала тогда.

– Школы в Майерсе? – переспросила я. Кристи кивнула.

– Да. Это что-то вроде инновационной школы.

Я была в курсе. Джейсон преподавал там (да-да, не удивляйтесь), а я

пару раз ездила с ним, сидела в машине, делала уроки и ждала его

возвращения. Делия упоминала, что Уэса арестовали, но я думала, что за

этим последовало наказание. Видимо, семья решила, что он растрачивает

свой талант попусту, связавшись в дурной компанией. Может быть, когда я

сидела в машине Джейсона, Уэс проходил мимо в толпе других ребят?

– Ладно, – Кристи покачивала ногой под музыку, – расскажи нам об

этом «то ли есть, то ли нет» парне.

– Мы с ним встречались полтора года, – начала я, затем сделала глоток

пива, думая, как продолжить. Девушки сидели, глядя на меня в ожидании

ответа. Ну ладно. – А на лето он уехал. Пару недель спустя после отъезда он

решил, что нам стоит взять перерыв. Меня это очень расстроило. Если

честно, я и сейчас расстроена.

– То есть, он нашел кого-то другого, – подытожила Кристи.

– Нет, все совсем не так, – возразила я. – Он уехал в образовательный

лагерь.

– А? – приподняла бровь Моника.

– Образовательный лагерь. Ну, это для отличников.

– То есть, он нашел кого-то другого в образовательном лагере, -

повторила Кристи.

– Нет, дело не в том, что появился кто-то еще.

– А в чем тогда?

Обсуждать это здесь казалось неправильным и странным, да еще и

после случая с Рейчел, да еще и при том, что я даже маме ни о чем не

рассказала. Представить боюсь, что девчонки подумают.

– Во многом, – туманно отозвалась я. Снова повисла пауза – Кристи и

Моника ждали разъяснений. Я глубоко вдохнула. – На самом деле, все

началось с того, что я отправила ему сообщение, которое заканчивалось

словами «Я люблю тебя», и это ему не понравилось. Он решил, что я

недостаточно внимания уделяю работе в библиотеке. Наверное, причин

больше, но это, пожалуй, основное.

Девушки уставились на меня.

– Даже не начинай, – пробормотала Моника.

– Погоди-ка, – Кристи выпрямилась, словно ей нужен был весь ее рост,

чтобы сказать то, что она собиралась сказать. – Вы встречались полтора года,

и ты не можешь сказать парню, что любишь его?

– Все очень запутанно, – попыталась защититься я.

– И, – продолжала она, повысив голос, – он порвал с тобой, потому что

ему показалось, что ты мало думаешь о работе?

– Библиотека важна для него, – уныло опустила плечи я.

– Ему, что, девяносто?

Я посмотрела в свой стакан.

– Ты не понимаешь. Он был всем для меня эти полтора года. Я стала

лучше благодаря ему.

Это заставило Кристи замолчать, по крайней мере, на минуту. Я

барабанила по стакану.

– Как? – наконец, спросила она.

– Ну, – начала я, – он идеален, понимаешь? У него все получается в

школе, он умный, у него много достижений. Он может сделать все! И, когда я

была с ним, мне это тоже было полезно. Я становилась лучше.

– Пока?..

– Пока я не подвела его. Я слишком давила на него, а у него высокие

запросы.

– Неправда, – возразила Кристи.

– Правда.

Моника тяжело вздохнула и потрясла головой.

– Не-ет, – протянула она.

– Определенно нет, – вторила ей Кристи, глотая пиво и не сводя с меня

взгляда.

– Почему вы так считаете?

– Да ты себя-то хоть слышишь?! – вскричала она. – Господи! Ты,

серьезно, собираешься сидеть здесь и оправдывать его за то, что он бросил

тебя, когда ты сказала ему, что любишь его, после полутора лет свиданий?

Или из-за того, что ты не так влюблена в дурацкое библиотечное дело так же,

как он?

Я понимала, что она сейчас повторила мне мои же слова, но теперь они

звучали совсем иначе, чем когда их произносила я.

– Слушай, – она посмотрела мне в глаза, – я не так уж хорошо тебя знаю,

признаю. Но что я вижу – так это девушку и парня, который, судя по всему,

какой-то ботаник, который уехал в мозговой лагерь…

– Образовательный, – пробормотала я.

–…и он должен быть счастлив услышать, что эта девушка его любит!

Ты умная, привлекательная, и ты хороший человек. Я имею в виду, это

вообще должно быть для него подарком с небес. Кто он такой, чтобы судить,

в конце концов?

– Он Джейсон. – сказала я, будто это все объясняло.

– Или же он идиот, – подытожила Кристи. – Будь я на твоем месте, я

была бы счастлива отделаться от него. Каждый может заставить тебя

чувствовать себя плохо, понимаешь?

– Он не заставлял меня чувствовать себя плохо, – проговорила я,

одновременно осознавая, что да – заставлял. Или, может, дело было в том,

что мне пришлось его отпустить. Сложно сказать.

– Знаешь, кто тебе нужен? Кого ты заслуживаешь? – Кристи

прищурилась и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Тебе нужен парень,

который будет ценить тебя за то, какая ты. Который будет смотреть на тебя

не как на проект, а как на награду.

– Я не награда, – покачала я головой, удивленная тем, как уверенно она

это говорит.

– Да, – твердо повторила Кристи. – Ты – награда. Плохо то, что ты этого

не видишь.

Я отвернулась, глядя на поляну, но, казалось, все, на что бы я ни

бросила взгляд, говорило мне о том, что надо прислушаться к словам

девушки. Тем временем она потянулась, чтобы обнять меня , и держала мою

руку в своей, пока я не посмотрела на нее.

– Я не цепляюсь к тебе, – мягко сказала она. – И не придираюсь.

– Нет?

Кристи покачала головой.

– Смотри. Мы обе знаем, что жизнь коротка, Мейси. Слишком коротка,

чтобы тратить хотя бы секунду на того, кто не ценит тебя.

– А как-то раз ты сказала, что жизнь длинная, – напомнила я. – Так как

же на самом деле?

– И то, и другое правда, – пожала она плечами. – Все зависит от того,

как ты хочешь прожить ее. Это как с тем словом «Навсегда» на салфетках,

помнишь?

– Ничто не может иметь два противоположных качества. Это

невозможно.

– Нет, – Кристи пожала мою руку, – это невозможно, только если мы так

думаем. Когда я была в больнице после той аварии, они все считали, что я

умру. Мне, действительно, было очень плохо.

– Ага, – согласилась Моника, глядя на сестру.

– Тогда, – Кристи кивнула ей, – жизнь казалась очень короткой. Но

теперь, когда мне лучше, она кажется такой длинной, что границы пути

увидеть невозможно. Все зависит от того, как ты смотришь на это, Мейси. И

с вечностью то же самое – для кого-то это двадцать минут, а для кого-то –

сотни лет. Ты никогда не узнаешь этого наверняка, поэтому лучше не

упускать моменты, когда можно жить.

– Ммм-хмм, – кивнула Моника, зажигая новую сигарету.

– Тебе просто нужно решить, – Кристи положила голову мне на плечо, -

какой ты хочешь, чтобы была твоя жизнь. Если твоя вечность, твое

«навсегда», закончатся завтра – как бы ты хотела провести этот день?

Ответ на этот вопрос казался мне выбором, который я уже сделала.

Последние полтора года я провела с Джейсоном, подстраивая свою жизнь

под его и делая то, что должна была делать, чтобы не потерять местечко в

идеальном мире, но на самом деле все это было иллюзией.

– Правда в том, Мейси, что ничто не гарантированно. Ты можешь быть,

кем угодно, кем захочешь, – она внимательно вгляделась в мое лицо, чтобы

убедиться, что я понимаю, о чем она. Я понимала. – Поэтому не нужно

бояться. Просто живи.

Это было хорошим советом, но я не очень понимала, как после всего,

что случилось, можно просто жить и не бояться опасностей, подстерегающих

на каждом шагу. Особенно, если ты только что решила изменить всю жизнь.

– Это одно и то же, – сказала я, наконец.

– Что именно?

– Бояться и жить.

– Нет, – Кристи медленно покачала головой, и было видно, что она

тщательно подбирает слова. – Мейси, поверь мне, это не так.

«Это не так» – мысленно повторила я себе, и позже, думая об этом

моменте, понимала, что все изменилось именно тогда, когда я произнесла эти

слова. Пусть не вслух, но я как будто загадала желание: мне хотелось быть

другой, стать настоящей однажды.

Когда Кристи и Моника снова направились к столу с напитками, я

осталась сидеть на скамейке с остатком пива в стакане и размышлениями о

том, что сказала мне Кристи. Как разумно бы мне это ни казалось,

одновременно с тем ее слова виделись мне чем-то нереальным,

невозможным.

Подняв голову, я увидела, что ко мне направляется Уэс. В руках он нес

целый букет из металлических стержней, наверное, тех самых, о которых он

договаривался. Не двигаясь, я смотрела на него, его медленную уверенную

походку, и думала о том, что вдруг он идет сюда не только оставить стержни

в машине, но еще и увидеться со мной. Эти ощущения ни капли не

напоминали те, что были, когда я видела Джейсона, тогда я ни о чем не

спрашивала себя и не гадала. С ним я всегда была уверена, с ним всегда было

стабильно. Уэс был полной противоположностью. Один взгляд в его сторону

– и я уже не знала, что буду делать в следующую секунду.

– Привет, – махнул рукой он, подходя ближе, и я улыбнулась слегка

удивленной улыбкой, как бы говоря: «О, а я тебя не заметила». Вроде бы это

сработало, но лишь до тех пор, пока он не опустился рядом, и я не потеряла

весь контроль над ситуацией. Стержни Уэс положил возле себя и повернулся

ко мне.

– И где все?

– Ушли за напитками, – я кивнула в сторону стола.

– А. Понятно.

К слову о вечности: следующие несколько минут молчания рядом с

ним показались для меня именно бесконечными – и даже больше этого. Я

представила часы в школьно классе, вспомнив, как я мечтала о том, чтобы

стрелка скорее перепрыгнула с одного деления на другое. Сейчас мне этого

совсем не хотелось. «Скажи что-нибудь» – пронеслось в моем мозгу, когда я

украдкой взглянула на Уэса. Он не заметил этого, сидел, оперевшись на руки

и глядя на толпу перед нами. На предплечье у него была видна татуировка.

«Живи» – сказала мне Кристи, и ее голос вдруг снова зазвучал у меня в ушах.

Хорошо. Постараюсь.

– Так, хм, что это? – спросила я, выдавливая слова, а секундой позже

поняла, что смотрю не на его руку, а на его лицо, так что вопрос может

относится к чему угодно. Уэс удивленно приподнял бровь, и я поспешно

добавила, покраснев (господи, помоги мне!): – Твоя татуировка, в смысле. Я

просто не видела ее целиком.

Ого, целое предложение. Неплохо для начала. Уэс закатал рукав

футболки, и я увидела буквы в романском стиле, складывающиеся в слово

«В-О-Д-А».

– Такой уж дизайн, – усмехнулся он, возвращая рукав на место. – Ты,

наверное, заметила ее в первый вечер, да?

Я кивнула, все еще не сводя глаз с той части рисунка, которая не была

скрыта под рукавом. Кроме букв здесь было еще и изображение – сердце в

ладони. Не совсем такое, как было на скульптуре, но похожее: раскрытая

кисть руки, красное сердце в ней, внутри него другое – поменьше.

– Точно, – как и в первый раз, увидев эту картину, я не могла избавиться

от ощущения, что вижу что-то очень знакомое. – Она что-то значит?

– Вроде того, – Уэс тоже посмотрел на свою руку. – Моя мама рисовала

мне такую картинку, когда я был маленьким.

– Правда?

– Да. Она рассказала мне историю о руке и сердце, о том, как они

связаны, – он пробежал пальцами по татуировке. – Чувства и действия всегда

взаимосвязаны, одно не может существовать без другого. Это из убеждений

хиппи. Моей маме они нравились, – он снова опустил взгляд на татуировку. –

После ее смерти я тоже начал размышлять об этом, так появилась татуировка

и скульптуры. Они не особенно похожи между собой, но идея одна и та же.

– Серия работ, – подсказала я.

– Пожалуй, что так. По большей части я просто стараюсь сделать их

красивыми, значение не так уж важно тем, кто ставит их у себя в саду или

еще где-то.

Я посмотрела на поляну. Светловолосая голова Кристи мелькала тут и

там.

– Это, должно быть, сложно.

– Что?

– Сделать их красиво.

Он сейчас подумает, что я дурочка. Надо держать рот на замке! Но Уэс

лишь взял один из стержней и повертел его в руках.

– Иногда бывает сложно, – согласился он. Кристи снова стояла у стола,

говоря что-то Монике и смеясь, откинув голову.

– Мне жаль, что так получилось с твоей мамой, – сказала я, даже не

подумав о том, зачем я это говорю или что он может подумать, услышав от

меня такие слова. Это просто вырвалось.

– Мне жаль твоего отца, – ответил он тихо. Мы оба смотрели прямо

перед собой. – Я помню его по «Бегунам Лейквью», я занимался там, когда

был ребенком. Он был замечательным человеком.

В горле что-то сжалось, дыхание перехватило. Я никогда не привыкну

к самой мысли о том, что кто-то может… уйти. Просто уйти. Каждый раз

воспоминание об этом бьет с той же силой, что и прежде.

– Итак, – внезапно спросил Уэс, – почему ты перестала?

– Перестала – что?

– Бегать.

Я опустила взгляд в пустую чашку.

– Не знаю, – сказала я ей, и тот зимний день снова встал у меня перед

глазами. Кристи на поляне разговаривала с высоким светловолосым парнем,

который что-то рассказывал ей, а она незаметно пыталась отойти назад.

– И как быстро ты бегала?

– Не так уж и быстро.

– Хочешь сказать, ты не умела… летать? – улыбнулся он. Дура Рейчел,

подумала я.

– Нет, – щеки залила краска. – летать я не умела.

– Какой твой лучший результат на милю?

– А что?

– Просто интересно, – он повертел стержень снова. – В смысле, я тоже

бегаю, так что это любопытство.

– Я уже не помню, – откликнулась я.

– Да ладно, – не поверил он. – Скажи!

– Ладно, ладно. Лучший результат – пять минут, пять секунд.

Уэс лишь захлопал глазами.

– О, – выдал он, наконец.

– Что? А твой какой?

Он закашлялся и отвернулся.

– Не бери в голову.

– Ага, конечно. Это нечестно! – возмутилась я.

– Ну, это больше пяти минут пяти секунд, – нехотя сказал он. –

Остановимся на этом.

– Это было несколько лет назад, – пожала плечами я. – Сейчас я вряд ли

смогла бы пробежать хотя бы полмили за это время.

– Готов поспорить, могла бы, – он отложил стержень. – Спорю, что ты

быстрее, чем думаешь. Ну, может, летать ты и не можешь, ладно.

Мои губы расплылись в улыбке, но я поспешно прикусила их.

– Ты легко можешь обогнать меня.

– Что ж, – хмыкнул он, – возможно, однажды мы это проверим.

О господи, подумала я, зная, что на это нужно ответить хоть что-

нибудь, но, пока я размышляла, к нам вернулись Кристи, Берт и Моника, и

шанс был упущен.

– Двадцать минут до комендантского часа, – Берт постучал по часам. –

Нам пора ехать.

– Ты так уверен, что за двадцать минут довезешь нас до дома? –

фыркнула Кристи, а Берт скорчил рожицу в ответ, забираясь на водительское

сиденье. Моника залезла в заднюю дверь, и я собиралась последовать за ней,

но тут услышала шепот Кристи у себя за спиной:

– О чем вы болтали?

– Ни о чем, – ответила я, краем глаза наблюдая, как Уэс садится на

пассажирское сиденье и закрывает дверь. – О беге, в основном.

– Тебе стоило бы видеть свое лицо, – хихикнула она, дыша мне в ухо. –

«Ах!» – и все. В обморок.

Глава 8

– Ладно, – Кэролайн нажала на кнопку затвора камеры и отошла, сев

рядом с мамой. Сестра приехала позавчера и провела весь вчерашний день,

встречаясь с представителями разных строительных компаний и обсуждая с

ними ремонт дома. Она уже стала экспертом в этом вопросе, ведь успела

сделать ремонт в их с Уолли новой квартире и в домике в горах, который

достался ей вместе с мужем. Дизайн домов был ее призванием, как она

утверждала – и правда, еще в колледже преподаватели рисования говорили,

что у Кэролайн «глаз-алмаз», и теперь этот комплимент стал для нее

вдохновением для работы как со своими жилыми помещениями, так и с

чужими.

Даже несмотря на то, что мама едва принимала в этом участие (то, что

она вообще согласилась хотя бы обсудить все это, уже было невероятным, на

мой взгляд), Кэролайн неслась вперед на всех парах, и сейчас вот показывала

нам фотографии их с Уолли дома, предлагая новые и новые варианты.

– Это очень помогает, особенно, когда ты хочешь сделать что-то такое

же масштабное, – объясняла она, подключая фотоаппарат к телевизору и

выводя снимки на экран. – Не знаю, что бы мы с Уолли делали, если бы не

видели образцов того, что получится.

На экране появился наш пляжный домик. Это был вид спереди, так дом

выглядел, если встать спиной к океану. Деревянный столик перед ним, возле

– старая потрескавшаяся деревянная скамейка, чуть дальше начинались

ступеньки к дому. Рядом с ними стоял старый гриль, прямо под кухонным

окном. Я так давно не видела этого места, что один взгляд на фотографию

заставил мой желудок сжаться – так знакомо было то, что я видела!..

Казалось, протяни руку – и дотронешься до столика, присядешь на скамейку.

Мама тоже смотрела на экран, держа обеими руками чашку с кофе, и я

снова подумала: а сможет ли она справиться с этим? Но потом я взглянула на

Кэролайн, которая тоже смотрела на маму. Секундой позже она мягко

произнесла:

– Вот так он выглядит сейчас. Можно заметить, что крыша слегка

провисла, это из-за последнего шторма.

Мама молча кивнула, и Кэролайн продолжила:

– Ее надо отремонтировать, а еще надо будет заняться отделкой стен.

Плотник сказал, что можно было бы установить фонарь, потому что окна

маленькие, и в доме слишком темно. Ты же помнишь, тебе никогда это не

нравилось.

Я тоже помнила. Мама всегда включала все лампы в гостиной,

жалуясь, что ничего не видно, а папа заявлял, что так гораздо легче засыпать

– и, действительно, проваливался в сон прямо на диване. Вопрос всегда

оставался открытым, и мама предпочитала проводить время в прихожей, где

были дверь и окно побольше. Под домом жили мыши, и это, кстати, тоже

расстраивало, а, вернее, пугало ее. Интересно, о чем она думает сейчас? Ей

тяжело перенести этот момент, мне тоже тяжело, но я вспомнила все, что

говорила Кристи пару дней назад: нельзя бояться, от страха можно

пропустить всю жизнь.

– Правда, насчет фонарей я не уверена, – щебетала Кэролайн. – Не знаю,

будет ли от них толк, и стоят ли они того вообще.

– Зависит от фирмы, – подала голос мама, наконец. – И от размера.

Бывает по-разному.

Я определенно уважала свою сестру. При всем ее давлении на нас и

безумной скорости, Кэролайн знала, что делает. Привезла нам несколько

снимков, разложила по полочкам план работы и продолжала мягко, но твердо

направлять по своему пути нас с мамой, прекрасно понимая, что для нас это

не так легко.

На экране появлялись новые снимки – комната за комнатой. Сперва я с

трудом могла удержаться от непрерывного сглатывания комка в горле, но

голос Кэролайн и ее размышления вслух о том, что предстоит сделать,

успокоили меня и, судя по всему, маму. Стоило кому-то из нас застыть с

каменным выражением на лице, как она спрашивала, что мы думаем о том

или этом, как лучше сделать вот здесь и оформить все вот тут. Каждый раз

мама отвечала ей, а я согласно кивала, и обстановка разряжалась, а на

следующей фотографии все повторялось.

Когда слайд-шоу из снимков закончилось, я вышла из комнаты,

оставив маму с Кэролайн обсуждать плюсы и минусы фонаря под окном, и

направилась к себе, чтобы погладить кое-что для завтрашнего дня в

библиотеке. Я уже почти закончила с этим, когда в дверях появилась мама.

Она прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.

– Ну, твоя сестра, судя по всему, нашла себя, занявшись этим, как ты

считаешь?

– А где она?

– Ищет что-то в машине. Хочет показать мне образцы ткани, – мама

вздохнула и провела рукой по волосам. – Судя по всему, вельвет преследует

меня все эти дни.

Я улыбнулась, разглаживая штанину.

– Она эксперт в этом. Ты же знаешь, она проделала колоссальную

работу в их домике в горах.

– Да, знаю, – на минуту мама замолчала, наблюдая, как я вешаю брюки

на спинку стула и беру футболку. – Но я не могу не думать о том, сколько

понадобится времени и денег, а ведь дом такой старый. Твой отец всегда

говорил, что и там фундамент уже не тот, что раньше… Я просто спрашиваю

себя, стоит ли это того?

Я потихоньку добралась до пары джинсов, одолженных у Кристи.

Чернильные рисунки на штанинах были такими же темными, как виделись

мне тем вечером. Как будто что-то могло измениться на джинсах!

– Возможно, это будет весело, – предположила я. – И мы все будем