Текст книги "Второй шанс"

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Я вспомнила мелькнувшее на мгновение изможденное, заплаканное лицо Хайди, когда она обняла в темноте маму Илая. Интересно, что мачеха еще поведала ей?

– Быть мамой – самая трудная работа в мире, – продолжила Карен Стокк. – А с Хайди все будет хорошо. Ей просто необходимо отдохнуть и выспаться.

Умиротворенная Изби закрыла глазки.

– А тебе, – обратилась миссис Стокк к сыну, – тоже неплохо бы отправиться в постельку. Разве ты не идешь завтра на работу?

– Да, но…

– Вот и отправляйся домой, – перебила она. – Оставь ключи от машины, зайдешь за грузовичком завтра утром.

– Так мне идти пешком? – возмутился Илай.

– Илай Джозеф, до твоего дома отсюда всего четыре квартала. Надеюсь, небольшая прогулка тебе по силам?

Он заворчал с наигранным недовольством, но выложил ключи на стол и улыбнулся матери:

– Ну, спасибо тебе, мамочка.

Миссис Стокк как ни в чем не бывало подставила щеку. Илай поцеловал ее и направился к выходу, а я проводила его до крыльца.

– Значит, сегодня выдастся одинокая ночь, – сказала я с сожалением, оглядываясь на кухню, где миссис Стокк укачивала Изби.

– Точно. Мама не в курсе моих ночных похождений.

– Потому что не одобрит?

– Никогда и ни за что, – покачал он головой. – По ее словам, после полуночи не жди ничего хорошего.

– Должна признаться, твоя мама просто прелесть, – улыбнулась я, утопая в его зеленых глазах, – но у меня диаметрально противоположное мнение о ночных приключениях.

– Она – прелесть, – согласился Илай, – и мне тоже нравится не спать ночами.

А потом он поцеловал меня. Я обняла его за шею, притягивая ближе. Так бы и простояла всю ночь, хорошо это или нет, да только Илай внезапно отстранился, смущенно поглядывая поверх моего плеча на кухню.

– Мне пора.

– Увидимся завтра, – кивнула я.

Улыбнувшись, он быстро сбежал по ступенькам крылечка и зашагал прочь по дорожке. Я помахала ему рукой и провожала взглядом до тех пор, пока силуэт не растворился в ночной темноте.

Поднявшись чуть позже в спальню, я высунулась в окно и долго смотрела в ту сторону, куда ушел Илай. В темноте горело всего лишь несколько огоньков. Выбрав тот, что находится по моим подсчетам примерно в четырех кварталах, я то и дело поглядывала на него как на яркую звездочку всю ночь напролет.

11

Через неделю к пяти часам вечера мы ожидали приезда брата и его девушки, а в половине пятого зазвонил сотовый телефон.

– Звоню, чтобы предупредить, – сообщила мама.

Со дня неудачного визита в Колби она ни разу не позвонила мне, о чем совершенно не вспомнила и сейчас. Впрочем, вряд ли звонок означает, что наш конфликт позабыт.

– О чем предупредить? – осторожно спросила я.

Последовала недолгая пауза, во время которой мама отпила что-то – готова поспорить, глоток любимого эксклюзивного вина, – а потом заявила уничтожающим тоном:

– О Лауре!

Что ж, интонация выдала ее с головой, но я все равно переспросила:

– О Лауре? Тебе она не нравится?

– Оден, – произнесла мама, судя по ее тону, содрогаясь от отвращения. – Она просто ужасная. Ужасная! Не понимаю, что привлекательного нашел в ней твой брат, наверное, последний рассудок потерял. Эта девчонка… она… она…

Вот это да! Мама в редких случаях не находит нужных слов, а значит, пора забеспокоиться. Может, действительно эта Лаура…

– …заумная грымза, – закончила мама. – Одна из холодных ученых сухарей, состоящих из одних гипотез и экспериментов. Боже, а какое самомнение! В жизни ничего подобного не встречала! Представляешь, эта девица считает, что ее исследования вызывают у окружающих огромный интерес. Вчера весь ужин докучала нам рассказами о миелинизированных волокнах.

– О чем?

– Вот видишь! – воскликнула мама. – У этой проходимки ни сердца, ни души. Всего на пару лет старше Холлиса, а строит из себя святошу. Ох, боюсь, как бы она не высосала уникальную самобытность Холлиса. Это так ужасно!

Выглянув в коридор через открытую дверь, я заметила Хайди. Та наводила порядок в отцовском кабинете, из которого планировали временно устроить вторую гостевую спальню. Из коляски за маминой спиной, моргая глазенками, наблюдала малышка Фисба.

После той ужасной ночи дела пошли на лад. В тот раз миссис Стокк ночевала в нашем доме, приглядывая за Изби, а ушла только к полудню. Когда я спустилась вниз, нашла Хайди на кухне с запеленатой крошкой на руках. Выглядела она отдохнувшей – едва ли не в первый раз за прошедшие недели.

– Та дама просто очаровательна! – сказала она вместо приветствия.

– Тебе понравилась?

– Мы провели с ней утром всего лишь три часа, а я уже знаю вдвое больше, чем вчера. Вот, тебе известно, что пеленание способствует возникновению чувства безопасности у ребенка и помогает во время колик?

– Нет, не слышала. Но кажется, так и есть.

– Она показала мне, как приподнять матрас в кроватке, чтобы уменьшить количество газов у ребенка, и посоветовала купить качели специально для сна младенцев. А еще сказала, что делать, чтобы соски так не болели.

– Хайди, пожалуйста, давай обойдемся без подробностей! – скривилась я.

– Извини-извини! – Мачеха виновато помахала мне свободной рукой. – Оден, я так признательна, что ты привела эту женщину. Знаешь, ведь миссис Стокк предложила звать ее в любое время, когда понадобится помощь. Только как-то неловко. Прошлой ночью со мной случилось что-то странное, я так устала…

– Ну ладно, – быстро произнесла я, как обычно, пытаясь избежать откровений. – Рада, что тебе стало лучше.

– Лучше, – повторила она, ласково поглядывая на Изби.

С тех пор Хайди выглядела бодрее, а Изби спала чуть подольше, отчего обитатели дома вздохнули с облегчением. Кстати, миссис Стокк забегала пару раз навестить молодую маму. И хотя я ни разу не заставала ее в доме, об очередных визитах можно было запросто догадаться по лицу Хайди. В эти дни она просто лучилась счастьем.

В отличие от мамы, продолжавшей говорить о Лауре и о том, как она выжмет из Холлиса все соки, даже из его миелинизированных волокон.

– Не знаю, что и сказать, – ответила я. – Кажется, она ему действительно нравится.

– Ой, не смеши меня! Да твой братец ни одной юбки не пропустит. Девушки всегда были его слабостью. – Тяжелый вздох. – Сама все поймешь, когда познакомишься с ней. Оден, она просто…

Выглянув в окошко, я увидела подъезжающую к дому серебристую «хонду».

– Уже здесь, – закончила я фразу за нее. – Мне пора.

– С Богом, – пробормотала она. – Позвони потом.

Я пообещала и выключила телефон, поспешив в коридор. Папа уже звал Хайди, сообщая, что наконец-то приехал Холлис.

– Готова встретиться с братиком? – игриво спросила Хайди у Фисбы, склоняясь над коляской и расстегивая страховочные ремни.

Присоединившись к мачехе и Изби, я не успела дойти до лестницы, как папа уже открывал парадную дверь.

В открытой двери показался Холлис, выбравшийся из машины первым. Надо же, с тех пор как мы виделись, прошло не меньше двух лет, а он совершенно не изменился. Может, чуть посмуглел от загара да волосы отрастил. Через секунду из машины, со стороны пассажирского сиденья, вышла Лаура. Какое знакомое лицо! Кого она мне напоминает? Что-то не вспомню. Внезапно Хайди ахнула:

– Боже мой, как она похожа на вашу маму!

Мачеха права. Те же длинные черные волосы, та же строгая одежда темных тонов! Только вот росточком пониже да кудрей побольше, но все равно необыкновенное сходство поражало. А чем ближе они с Холлисом подходили, тем сильнее росло беспокойство.

– Здравствуй, сынок! – воскликнул папа, обнимая Холлиса, который перешагнул через порог. – Наконец-то вернулся наш путешественник!

– Вы только гляньте на гордого папашу! Кстати, где моя маленькая сестричка? – заулыбался Холлис.

– Она здесь, – подала голос Хайди и спустилась по лестнице.

Мне не оставалось ничего больше, как спуститься вслед за ней. Внизу через парадную дверь вошла Лаура, снимая солнцезащитные очки. Господи! И глаза такие же темные, как у мамы!

– Вот наша Фисба!

Холлис тут же подхватил сестричку на руки и поднял над головой, а та беспомощно глядела на него сверху вниз, видимо решая, возмутиться подобной выходкой или нет.

– Просто настоящая красавица! – восхитился брат. – Ох и даст вам она жизни, когда подрастет!

Папа с Хайди рассмеялись, а я не сводила глаз с Лауры. Она стояла в сторонке, держа в руках очки, и с полным равнодушием взирала на развернувшуюся сцену воссоединения семьи. Когда Холлис в очередной раз умильно корчил рожицу Фисбе, Лаура очень тихо, но многозначительно кашлянула.

– Ой, детка, извини! – Холлис передал Фисбу отцу и, обняв Лауру за плечи, подвел ее ближе. – Итак, дорогие родственники, это моя невеста Лаура.

– Невеста? – переспросил отец. – Ты по телефону не упоминал, что вы помолвлены. Когда вы…

Лаура улыбнулась одними губами:

– Мы еще не помолвлены. Просто Холлис…

– Чересчур самонадеян, – перебил брат, – но готов понести ответственность за свои слова. Даже если она не готова к свадьбе.

– Сколько раз повторяла Холлису, что брак – это серьезный шаг, – произнесла Лаура ровным, уверенным тоном человека, привыкшего выступать перед огромной аудиторией. – Нельзя окунаться в семейную жизнь, словно в омут головой.

Папа, Хайди и я растерянно застыли, соображая, что сказать, а Холлис рассмеялся:

– Вот она какая, моя умница! Наконец-то укротят мою импульсивную натуру!

– Не надо, Лаура, – усмехнулся отец, похлопывая брата по плечу. – Мы ж его потому и любим!

– Несомненно, импульсивность может очаровать, – согласилась Лаура. – Только не следует забывать об осмотрительности.

Папа удивленно поднял брови и произнес несколько резковато:

– Вообще-то я…

– Ой, вы, наверное, устали с дороги! – встряла Хайди, забирая Фисбу. – Проходите в дом. Может, выпьете чего-нибудь прохладительного? У нас есть лимонад, пиво, вино…

Договаривая на ходу, мачеха направилась на кухню, а папа с Холлисом поспешили присоединиться к ней, оставив меня наедине с Лаурой. Какое-то время та внимательно изучала затемненные линзы очков, потом вытерла крохотное пятнышко уголком черной блузки и снова подняла голову, воззрившись на меня с удивлением, словно не ожидала увидеть рядом.

– Очень приятно познакомиться, – сказала я, не придумав ничего лучшего. – Кажется, Холлис выглядит… счастливым.

– Он очень счастливый человек, – кивнула Лаура.

Невыразительный тон не давал возможности определить, считает ли Лаура это качество личности ценным или нет.

– Эй, детка! – позвал брат. – Иди сюда. Ты должна посмотреть, какой здесь великолепный вид!

Натянуто улыбнувшись напоследок, Лаура направилась на его голос, в гостиную. Через пару секунд я последовала за ней, задержавшись по пути возле кухни. Там, стоя возле раковины, папа и Хайди разливали по бокалам лимонад.

– …она впервые видит нас, – вполголоса произнесла мачеха. – Наверное, нервы сдали.

– Нервы? Ты называешь это нервами? – возмутился папа.

Хайди пыталась успокоить отца, но я уже не слушала, обратив все внимание на брата с Лаурой. Они стояли перед открытыми стеклянными дверьми веранды. Холлис обнимал Лауру за плечи, а другой рукой показывал на дальний горизонт, восторженно рассказывая об океанских просторах. Впрочем, зря старался – Лауру не впечатляли местные достопримечательности. Об этом говорила натянутость в ее осанке, а может, едва заметный поворот головы. Странная она какая-то, хотя мне такие люди встречались.

– Значит, она тебе не нравится, – подытожил Илай.

– Я не говорила этого.

– И без слов понятно. – Он взял с полки и положил в тележку контейнер с молоком.

На часах – полвторого ночи. Мы, как обычно, заехали за покупками в гипермаркет. Подошло к концу очередное воскресенье, и в магазине не было ни души. Даже больше: стояла мертвая тишина, а это именно то, в чем я больше всего нуждалась после двухчасового семейного ужина. Посиделки за столом в кругу семьи закончились бурным спором между отцом и Лаурой о запрещении смертной казни как высшей меры наказания. До подачи аперитива обсуждались приоритеты в университетском субсидировании (гуманитарные науки выступали против естественных), а началом диспута стала затянувшаяся с обеда беседа о борьбе с загрязнением окружающей среды. Со стороны казалось, что время повернуло вспять и я снова слушаю пикировку родителей до развода, только роль мамы играет совершенно другая актриса.

– Лаура сильно отличается от тех девиц, с которыми Холлис встречался раньше, – объяснила я, толкая тележку за Илаем из продуктовой секции в отдел спортивных товаров.

– С какими девушками он раньше встречался?

Перед глазами проплыла вереница расплывчатых образов, основной чертой которых являлись веселый нрав и дружелюбие.

– С красивыми, – наконец ответила я, – беззаботными, похожими на самого Холлиса.

Илай на минуту задержался возле походной газовой плитки и двинулся дальше вдоль рядов, спрашивая на ходу:

– У него не возникало желания жениться на одной из них. Верно?

Мы прошли мимо стенда с рукавицами для игроков в бейсбол.

– Не более чем на пару минут.

– А теперь он утверждает, что женится на этой девушке.

Впереди оказалась секция с выставленными в ряд велосипедами для всех возрастов, начиная детскими и заканчивая взрослыми. Илай выбрал байк среднего размера и, пощупав переднее колесо, продолжил:

– Мне кажется, ему абсолютно по барабану, что подумаете вы с родителями. Отношения между влюбленными редко поддаются объяснению, особенно стороннему наблюдателю.

– Господи, это же Холлис, – настаивала я на своем. – Он никогда и ни к чему не относится серьезно!

Илай взобрался на велосипед, встал на педали и медленно поехал вперед.

– А вдруг он наконец-то встретил свою половинку? Люди меняются.

Он петлял на байке вокруг меня и тележки, а в голове всплыли слова, сказанные мамой. Только, помнится, она с не меньшей убежденностью утверждала обратное.

– Слушай, – задумчиво произнесла я. – Все считают, что ты уже не сядешь на велосипед.

– И правильно делают.

Я картинно закатила глаза, когда он проезжал мимо меня.

– Тогда почему прямо сейчас вижу тебя на байке?

– Не знаю, – ответил он. – А ты как думаешь?

Если честно, и я не знаю, что сказать. Однако очень хочется надеяться, что люди со временем действительно меняются, и легче всего в это верится, когда воочию наблюдаешь за переменами. Как сейчас, когда я стою, застыв на месте, а вокруг на велосипеде раскатывает Илай, и всякий раз, когда он проезжает мимо, ощущается легкое движение воздуха.

Целый час я спокойно занималась отчетными ведомостями в «Клементине», как вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв голову, я заметила Мэгги, застывшую за полуотворенной дверью. Сегодня она нарядилась в летнее белое платье и оранжевые босоножки, волосы собраны в аккуратный хвостик на затылке, а в руках зажат этикет-пистолет для наклейки ценников.

– Привет! – сказала она наконец. – Есть свободная минутка?

Я кивнула. Бросив напоследок быстрый взгляд в торговый зал, Мэгги вошла в кабинет, убрала каталоги с ближайшего стула и присела, храня молчание. Я не решалась заговорить первой, заинтригованная ее странным поведением. С минуту мы сидели в тишине, только из недр магазина доносилась песня об американских горках и сладких до боли поцелуях.

– Послушай, – начала Мэгги. – Это касается тебя и Илая.

Думаете, это вопрос? Нет, даже не утверждение, а, пожалуй, вступление к заранее заготовленной речи. Что ж, возьму на себя смелость и промолчу. В конце концов, разве дают развернутый ответ на полфразы?!

– Я знаю, что вы, ребята, встречаетесь по ночам, вернее, каждую ночь, – продолжила она. – Это, конечно, не мое дело, но…

– Как?

– Как это не мое? – удивленно продолжила она.

– Как узнала? – поинтересовалась я.

– Да вот узнала.

– С каких пор ты вдруг превратилась во всевидящее око? – возмутилась я. – Или решила поработать Большим Братом?

– Оден, у нас небольшой городок, можно сказать, крохотный мирок, который полнится самыми разными слухами. – Она вздохнула, опустив взгляд на этикет-пистолет. – Слушай, дело в том, что я долго знаю Илая и не хочу, чтобы ему опять причинили боль.

Честное слово, ожидала услышать что угодно, но Мэгги, как всегда, удивила. Как же глупо не предвидеть заранее такой поворот в беседе!

– Почему ты считаешь, что я причиню ему боль?

– Не знаю, – пожала она плечами. – После того, что случилось с Джейком…

– Это совсем другое, – заверила я.

– Ну, мне-то про это неизвестно. – Она откинулась на сиденье и скрестила ноги. – Вот и делаю выводы исходя из того, что знаю. И хотя я тогда заревновала и рассердилась на тебя из-за Джейка, он заслужил подобное обращение. Скажем так, его настигла карма. Но Илай-то ни при чем.

– Мы с Илаем… – Я резко замолчала, не зная, стоит ли вдаваться в объяснения. – Мы просто друзья.

– Может, и так. – Мэгги снова перевела смущенный взгляд на этикет-пистолет, повертела его в руках, а потом призналась: – Мы обе знаем, что только из-за тебя он появился на той вечеринке. Я слышала, как ты звонила ему.

Я изумленно подняла брови:

– Ты точно не стала Большим Братом?

– Я была в ванной комнате, а там очень тонкие стены. Порой даже в туалет спокойно не сходишь, пока кто-нибудь торчит на кухне. – Она махнула рукой. – Не важно! В любом случае, когда зашел злополучный разговор о велосипедах, и учитывая тот факт, что Илай совсем не рассердился на фасоль, которой ты его забросала…

– Это же шуточная битва едой!

– По-моему, ты не понимаешь, – вдруг вскипела она. – Илай не делал ничего подобного с тех пор, как погиб Эйб: не посещал вечеринки, не встречался с девушками, толком ни с кем не разговаривал, не говоря уже о боях едой. От всех отстранился, а потом внезапно появляешься ты, и все меняется как по мановению волшебной палочки. Знаешь, это здорово!

– Но? – В воздухе при таких задушевных беседах всегда витает недосказанное «но»!

– Но, – продолжила Мэгги, – если ты просто поиграешь с Илаем и бросишь, он не сумеет так быстро оклематься, как Джейк. Многое поставлено на карту, понимаешь? Я решила предупредить, если тебе это неизвестно. Иначе для чего нужны друзья?!

Зажигательная песня в торговом зале сменилась на медленную, романтическую мелодию.

– Илаю повезло, что у него есть ты, – проникновенно сказала я. – Вернее, такой хороший друг, как ты.

– Я говорила не о себе и Илае.

– А о ком?!

– О нас с тобой! Мы ведь с тобой подруги! – Мэгги показала рукой сначала на меня, потом на себя. – А подруги всегда откровенны друг с другом, даже если правда причиняет боль. Правильно?

Мне бы согласиться, да только я опять растерялась. Ведь ничего толком не знаю ни о подругах, ни о дружеских отношениях. Ничего. Пока ничего. Поэтому вместо прямого ответа просто пообещаю:

– Не волнуйся, никто не пострадает. Мы с Илаем просто проводим время вместе, как друзья, и ничего больше.

– Хорошо, – медленно кивнула она. – Это все, о чем я собиралась поговорить с тобой.

На входной двери звякнул колокольчик, возвещая о приходе посетителя. Мэгги вскочила на ноги и, высунув голову в коридор, закричала:

– Здравствуйте, я сейчас к вам подойду.

– Не беспокойтесь! – ответил знакомый голос. – Просто передайте Оден, чтобы тащила сюда свою задницу.

Мэгги с изумлением в глазах обернулась ко мне.

– Брат, – объяснила я, отодвигая стул.

– У тебя есть брат?

– Пойдем со мной, сама увидишь.

Когда мы вышли в зал, Холлис стоял возле ящика с купальниками и разглядывал крохотные пурпурные бикини.

– Не твой размерчик, – поддела я его, подходя ближе. – Да и цвет, пожалуй, тоже.

– Какая жалость! – воскликнул он, подыгрывая мне. – А я так надеялся, что они подойдут мне!

– Нет уж, ходи в семейных трусах!

– Знаете, – защебетала Мэгги, – в Европе мужчины все чаще склоняются к узеньким бикини. Каждое лето в наших краях появляется по крайней мере одна немецкая делегация в таких плавках.

– Не верьте сплетням! – авторитетно заявил Холлис. – Там, за океаном, просто идут на нудистский пляж. Сплошная экономия на купальниках!

– Это Мэгги, – представила я подругу брату. – Мэгги, это мой брат Холлис.

– Вы в самом деле бывали на нудистском пляже? – полюбопытствовала она. – Серьезно?

– А почему бы нет?! Как там говорится? В чужой монастырь… или костел? – Холлис бросил пурпурное бикини обратно в коробку. – Слушай, Од, как насчет очень позднего обеда или суперраннего ужина? Папа советовал зайти в некое знаменитое местечко, в котором обязательно нужно попробовать луковые кольца.

– Это кафе «Последний шанс», – объяснила Мэгги. – В конце набережной налево. Рекомендую заказать котлеты из тунца.

– Боже, как я обожаю котлеты из тунца! – Холлис вздохнул с преувеличенным огорчением. – Такого блюда точно не отведаешь на нудистском пляже в Европе!

Я оглянулась в сторону кабинета:

– Вообще-то у меня накопилось столько работы…

– Ох, Оден, ну ты даешь! Мы же не виделись два года! – Холлис кивнул на меня головой, объясняя Мэгги: – Моя сестренка – единственная одержимая работой из всех отпрысков в семье!

– Ну иди же, – посоветовала та. – Если не успеешь, задержишься вечером и доделаешь.

– Делай, что тебе говорит Мэгги! – Холлис так непринужденно назвал ее имя, будто они знакомы тысячу лег. – Давай же! Пошли!

После спавшей полуденной жары, когда еще не вступила в свои права вечерняя прохлада, идти по набережной до кафе оказалось истинным блаженством. Мы с Холлисом пристроились за медленно прогуливавшейся группой мамочек с колясками, колеса которых ритмично поскрипывали на деревянной мостовой.

– А где Лаура? – поинтересовалась я. – Она не любит луковые кольца?

– Просто обожает! – отозвался брат, надевая солнцезащитные очки. – Но у нее очень много работы. Весной она хочет заполучить какой-то грант, а для этого нужно написать кучу эссе.

– Ух ты! Кто тут говорил об одержимости?

– Без шуток, ее от работы не оторвать.

Холлис поднял голову, глядя вслед пеликанам, улетающим в сторону океана, а я разглядывала брата.

– Она действительно милая, Холлис.

– Очень милая, – улыбнулся он. – И совсем не похожа на других девчонок, к которым я бегал на свидания, верно?

Как ответить на откровенный вопрос? Что ж, раз спросил, значит, скажу правду.

– Не похожа.

– Ой, а слышала бы ты маму! – засмеялся он. – Годами она ругала меня за то, что встречаюсь со скучными пустоголовыми дурочками – помнишь, как она говорила…

– Помню.

– …и когда я познакомился с умной замечательной девушкой, мама буквально с цепи сорвалась. Видела бы ты ее во время ужина, когда Лаура рассказывала о своей работе. Мама чуть не плевалась от ревности.

Ого! Ничего себе, подумала я, а вслух спросила:

– Из ревности? Тебе не показалось?

– Да ладно тебе, Од! Мама привыкла быть самой умной женщиной в любой компании. Это для нее дело чести! – Холлис поправил на носу очки. – Господи, она отводила меня в сторону и шептала, что я делаю роковую ошибку, что слишком серьезно отношусь к Лауре. Будто после того аспирантишки, что ошивается вокруг дома и спит в машине, я прислушаюсь к ее совету.

– Что?!

– Ну, Од, мама тут спала с одним из своих аспирантов. Видимо, он понадеялся на серьезные отношения, а она его возьми да и выгони. Теперь он шатается по округе и зализывает раны.

Тот паренек в очках! Он еще сидел возле бассейна с книгой. Надо же, а имени его, оказывается, не знаю.

– Мне так жаль того парня, – признался брат. – Хотя, видит Бог, следовало этого ожидать. Похоже, мама проделывает подобное не в первый раз.

Не в первый раз?! Где были мои глаза?! Так, спокойно, не изображай из себя слепую дуру. Надо успокоиться, вон впереди магазин велосипедов – фокусируем взгляд. Ага, кажется, на скамейке сидят Адам и Уоллис и едят чипсы.

– Думаешь, она часто так делает? – не выдержала я.

– Господи, конечно. Наверное, сразу же после развода. – Холлис спрятал руки в карманы и вдруг оглянулся на меня. – Ты ведь знала о маминых похождениях, так? По крайней мере, должна была заметить.

– Конечно, – быстро ответила я.

Он с минуту изучал мое лицо, потом добавил:

– Впрочем, мне ли ее осуждать, ведь я сам был похож на нее.

Ну вот, откровение за откровением! Аж во рту пересохло. Подскажите, что делать, если все ваши потаенные мысли неожиданно произносят вслух? Правда, на сей раз пронесло – меня спас Адам, заметивший нас издалека.

– Привет, Оден! Разреши наш спор, пожалуйста!

Холлис с интересом оглядел ребят:

– Твои друзья?

– Да.

Адам призывно помахал нам, а брат с удивлением перевел на меня взгляд. Только б не разреветься!

Когда мы подошли к ребятам, я представила им брата. Адам спрыгнул со скамейки и произнес, заламывая руки:

– Понимаешь, мы уже подошли к самому последнему этапу в выборе названия для магазина.

– Это значит, – произнес из-за его спины с набитым ртом Уоллис, – мы уменьшили список вероятных названий до десяти.

– Десяти? – переспросила я.

– Да, но в конкурсе участвуют только пять более или менее стоящих, – добавил Адам. – Мы занимаемся подсчетом голосов, кому какое название больше понравится.

Холлис, который никогда не отказывался участвовать в подобных развлечениях, с любопытством рассматривал пустой навес.

– А как магазин называется сейчас?

– Магазин велосипедов, – ответил Уоллис, а брат удивленно поднял брови. – Но это временное название.

– Угу, последние три года, – внес свое слово Адам. – Итак, список составлен не в алфавитном порядке, так что зачитываю, как записано: «Классные велики», «Цепи и шестеренки», «Велосипеды Колби»…

Тут мое внимание отвлек вышедший из магазина Илай. Он толкал перед собой розовый детский велосипед со страховочными колесами, а в руках нес шлем. За ним по пятам шла маленькая девочка с родителями.

– …«Коленвал» и «Педали для металла», – закончил Адам. – Ну, что скажете?

Холлис на секунду задумался.

– «Цепи и шестеренки» с «Коленвалом» – куда ни шло, «Классные велики» – очень заезженно, «Велосипеды Колби» – слишком корпоративно…

– И я того же мнения! – воскликнул Уоллис.

– «Педали для металла»… даже не знаю, что тут сказать. Непонятное название.

Адам горько вздохнул:

– Надо же, никому не нравится мое любимое название, кстати, оно в списке только по этой причине. Оден, а как тебе?

Мое внимание до сих пор полностью занимал Илай. Он стоял невдалеке, склонившись над розовым велосипедом, и подгонял педали. Маленькая рыжая девочка в синих шортах и футболке с жирафом, для которой предназначался велосипед, крепко держалась за мамину руку. В светлых глазенках мелькал испуг.

– Я уже объяснял, – продолжил, видимо, прерванную беседу Илай. – Это самый удобный велосипед для начинающих.

– Она хочет кататься, – улыбнулась мама, поглаживая головку дочки. – Но немного боится.

– А бояться нечего! – Илай выпрямился и объяснил девочке: – Страховочные колеса будут удерживать тебя, пока не научишься держать велосипед прямо. А однажды почувствуешь сама, что они тебе не нужны.

– Как долго надо ездить со страховочными колесами? – поинтересовался папа в бейсбольной кепке и кожаных сандалиях. – Какая среднестатистическая норма времени?

– У каждого – своя. Вот увидите, она сама поймет, когда нужно их снять.

– Что ты говоришь, родная? – переспросила дочку мама. – Хочешь попробовать?

Девочка медленно кивнула, а потом шагнула вперед. Илай протянул ей руку, помогая сесть на сиденье велосипеда, и затем затянул на голове шлем. Девочка дотянулась до руля и крепко схватилась за ручки.

– Вот умница, – похвалил папа. – А теперь крути педали, как на своем трехколесном велосипеде.

Девочка опустила ноги на педали и осторожно надавила на них, сдвигаясь на полдюйма вперед. Оглянувшись на улыбающихся родителей, она сделала очередную попытку, а во время следующей Илай незаметно подтолкнул велосипед, положив руку на багажник. Девочка, старательно крутя педали, отъехала на внушительное расстояние и, остановившись, радостно обернулась к родителям.

– Оден?

Я повернулась к ребятам и сразу же наткнулась на взгляд Адама, полный ожидания.

– Гм, – ответила я рассеянно. – Если честно, мне ни одно из названий не нравится.

Он сник лицом.

– Даже «Коленвал»?

– Боюсь, что нет, – покачала я головой.

– Говорил тебе, все названия – полный отстой, – загрустил Уоллис.

– Но ему же два понравились, – парировал Адам, кивая на Холлиса.

– Ну, не сказать, чтобы очень, – признался брат.

С тяжелым вздохом Адам упал обратно на скамейку, а я, помахав ребятам на прощание, продолжила с Холлисом прерванный путь к кафе «Последний шанс». Правда, через пару шагов не удержалась и обернулась посмотреть на маленькую девочку. После первого толчка она перестала бояться велосипеда и уже сама прокатилась мимо двух магазинов, доехав почти до «Клементины». Мама шла с дочкой рядом, но соблюдала определенную дистанцию, чтобы девочка самостоятельно выбирала маршрут.

Кафе пустовало, и мы заняли столик у самого окна. Пока Холлис внимательно изучал меню, я отрешенно разглядывала прохожих в окне.

– Знаешь, Оден, – через минуту произнес брат, – должен признаться, я очень рад, что ты решилась на это.

– Решилась на что? – с удивлением воззрилась я на него.

– На все это. – Он обвел жестом кафе. – Молодец, что приехала сюда на лето и заводишь настоящих друзей. Откровенно говоря, я опасался, что ты снова угробишь лето, как и все предыдущие.

– Угроблю, как предыдущие? – задумчиво переспросила я.

– Ну да! – Брат отпил глоток воды. – Будешь торчать дома с мамой, разливать вино по бокалам на ее литературных междусобойчиках и штудировать учебники к занятиям, которые даже не начались.

Во мне все окаменело.

– Я никогда не разливала вино по бокалам.

– Какая разница! Главное, до тебя дошло то, что я имел в виду, – улыбнулся он, не понимая, что своими словами сильно меня обидел. По крайней мере, больно задел чувства. – Ты здорово изменилась.

– Холлис, я здесь еще и месяца не пробыла.

– Многое может случиться за один месяц, – не согласился Холлис. – Представь себе, всего за пару недель я познакомился с будущей женой, полностью изменил привычный уклад жизни и даже купил первый галстук.

– Купил галстук? – ахнула я.

Если говорить начистоту, меня больше всего поразила именно последняя часть откровенного признания.

– Ага, – засмеялся он. – Оден, если честно, когда увидел тебя в новом месте, с друзьями, я на самом деле искренне порадовался…

– Холлис, перестань.

Я опять почувствовала себя не в своей тарелке, правда, теперь по другой причине. Нашу семью скучной не назовешь – каждый день хоть что-то да происходит, – но вот сентиментальностью она никогда не отличалась!

– Я не шучу. – Брат смущенно повертел в руках меню, а потом посмотрел на меня с серьезным выражением лица. – Слушай, Од, я знаю, как трудно тебе пришлось во время развода родителей. Да и жизнь с мамой – не сахар. Она совсем не умеет ладить с детьми.

– Я не была ребенком, мне тогда исполнилось шестнадцать лет.