Текст книги "Девять месяцев"

Автор книги: Сара Болл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Сара Болл

Девять месяцев

Scan, OCR & SpellCheck: Larisa_F

Болл, С. Б 79 Девять месяцев: [роман] / Сара Болл; [пер. с англ. А. Колосовой]. – СПб.: Ред Фиш. ТИД Амфора, 2005. – 415 с.

(Серия «Романтическая комедия»)

Оригинал: Sarah Ball «Nine Months», 2002

ISBN 5-483-00043-9 (рус.)

ISBN 0-7499-3287-2 (англ.)

Переводчик: Колосова А.А.

Аннотация

В жизни каждой женщины наступает момент, когда тест на беременность дает положительный результат. Случилось это и с Холли Пайпер, молодой незамужней владелицей вегетарианского кафе. Пройдя через первый шок и неверие, Холли отважно пускается в плавание по девяти самым важным для будущей матери месяцам.

* * *

Только когда ее бойфренд Том уехал за границу на год, Холли поняла, как сильно привязана к нему. Но Том оставил не только романтические воспоминания. По утрам Холли тошнит, одежда становится слишком тесной, а талия неумолимо расплывается. Холли Пайпер беременна!

Хорошо, что рядом с ней ее лучшие подруги, Элис и Мэгги, которые всегда помогут и утешат. Но как же Том? Год – это очень долгий срок. А для Холли самыми трудными станут первые девять месяцев.

Сара Болл

Девять месяцев

Посвящается моей сестре Мэри, поскольку эта книга никогда не была бы написана без ее оптимизма, поддержки и непоколебимой веры в меня. Моя благодарность неизмерима.

На первой странице своей книги я хотела бы поблагодарить: папу за его необыкновенную глубину и интеллигентность; брата Саймона за то, что он открыл для меня электронный мир, где я смогла заняться своим любимым делом – игрой в слова. Благодарю также остальных членов семьи: маму, бабушку, дедушку, Меца и Майка, Джейн и Джона, и Лизу за се поддержку. Спасибо Мел за то, что она выслушивала по телефону мое нытье во время написания книги и за все те переживания, что она разделила со мной (я скоро приглашу тебя выпить куда-нибудь, обещаю!).

Моя искренняя благодарность Линн Куртис, которая поверила в меня, и Джиллиан Грин и «Piatkus» как лучшим в мире работодателям.

Дополнительное спасибо: Робу и Джил Клэйборо и Ко, Большому Ли, Дэбби и Майку, Дэйву и Люси, Дэйву и Сабине, Полу Миллеру и его семье, Сью, Энди и Стьюарту, Катрине, Соне (Монг!), семье Бонифейс и всем остальным, которые одобряли мое занятие, что очень мне помогало.

Спасибо Ричарду Шеферду за то, что поставил мне мою первую и единственную пятерку, после чего я осознала, что в итоге возможно все; спасибо Джеймсу Кину, который помог мне понять, о чем следует и не следует писать, – одним словом, за все советы.

И в заключение, мои самые крепкие объятия и поцелуи Элли и Сэму за то, что они всегда могли отвлечь меня. И моему лучшему другу Дэвиду за его заразительный энтузиазм, помогающий мне в трудные минуты, за исправление моего ужасного компьютерного стиля и за то, что он заставлял меня саму поверить в то, что я делаю, за бесконечные чашки его чудесного чая и за то, что Я исполнила свою мечту.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я летела где-то высоко-высоко в космосе, и мои волосы струились шелковой волной. Сверкающее красное платье облегало мою стройную фигуру, делая грудь похожей на пару мячиков. Откуда-то доносился звон серебряных колокольчиков, я обернулась на звук – и вдруг с ближайшей планеты прямо мне на макушку опустился топор, разрубив голову на две половинки.

– Черт! – Я обхватила голову руками, стараясь удержать половинки вместе, и спикировала с постели на холодный деревянный пол, ударившись лбом о прикроватный столик и смахнув по пути захлебывающийся будильник. Кружась в воздухе, он отлетел на пол за моей спиной, и несколько мгновений мы лежали затихнув, оглушенные утренней схваткой.

– О боже. Почему надо вставать, когда за окном все еще темно? Это как-то неестественно.

Я подобрала будильник. Полшестого утра.

Вообще-то я жаворонок и по утрам даже успеваю перекинуться парой слов с молочником. Но последние несколько дней мне стало трудно просыпаться и выбираться из теплой норки на безжалостный декабрьский воздух. Я чувствовала дыхание приближающегося Рождества, и зерна всеобщего безумия уже пустили ростки, хотя до сбора урожая оставалось еще двадцать два дня. Охотники за подарками и туристы внезапно заполнили все вокруг. Накануне Рождества для владельцев кафе в центре города наступает жаркая пора, но в этом году энтузиазма мне явно не хватало.

Я медленно поднялась, потирая ушибленную лодыжку.

– Вот черт! – опять ругнулась я и кинулась в ванную комнату, в одно мгновение оказавшись над унитазом.

Прочистив внутренности, я доползла до постели и набрала номер Мэгги.

– Мэг, это я.

– Что с тобой, подруга? У тебя жуткий голос.

– А чувствую я себя еще хуже. Только что освободилась от вчерашнего карри.

– Спасибо, Холли, я как раз завтракаю.

– Я действительно чувствую себя ужасно.

Она сочувственно вздохнула.

– Мне показалось, ты слегка перебрала вчера вечером, – засмеялась она. – Шучу, ты выпила лишь пару бокалов вина... хотя, может, больше, когда я отвернулась?

Я подтянула колени к груди и стала поглаживать живот, урчащий, как стиральная машина.

– Нет, это точно не алкогольное отравление, я почти ничего не пила. А ты как себя чувствуешь?

– У меня все в порядке, значит, дело не в еде. Наверно, какой-то вирус.

– Сейчас первая суббота декабря, я не могу позволить себе разболеться, – захныкала я. – Мне нужно пополнить запасы на складе и составить расписание дежурств на рождественские дни. К тому же сегодня утром я собиралась развесить новогодние украшения, не говоря уже о еде для пары сотен посетителей...

– Послушай, не унывай. Я же не зря твой заместитель – приду и начну готовить. Позвоню субботней смене и попрошу начать сегодня пораньше. Расписание и склад подождут пару дней. А если тебе повезет, может, я даже повешу пару праздничных безделушек. Заскочу через пару часиков проведать тебя. – Она говорила с такой жизнерадостностью, что я почувствовала себя еще более беспомощной.

– Ты настоящий друг... ты уверена, что сможешь заскочить? – спросила я с благодарностью.

– Конечно. А теперь возвращайся в постель и до скорой встречи! – Она повесила трубку прежде, чем я успела ответить. Я с облегчением выдохнула и закрыла глаза, благодаря судьбу за то, что энергии Мэгги хватало на нас обеих.

Мэгги Мэй была одной из моих самых близких подруг со времен средней школы. Спорили и препирались мы постоянно, но я уважала ее больше, чем кого-либо из моих знакомых.

Когда Мэгги было десять лет, ее отец сбежал с одной из своих дальних родственниц и так и не вернулся. Мэгги часто говорила, что хотела бы, чтобы ее мать последовала примеру главы семейства, и, надо признаться, я не винила ее в этом. Ирэн, ярая фанатка Рода Стюарта (поэтому она и назвала свою дочь Мэгги Мэй), постоянно ставила свою дочь в неловкое положение. Она воображала себя Тиной Тернер, со своей громадной грудью, затянутой в лайковую кожу, и пила она будь здоров. Когда мы случайно встречались с ней в клубе или баре, дело часто заканчивалось позорной сценой. Прошлый вечер не был исключением. Мы с Элис и Мэгги зашли в одно местечко поесть карри. Потом в модном ночном клубе Тэмпл в центре города мы встретили Оливера, парня Эллис, и его друга Ноя (настоящего чернокожего Диониса). Не прошло и получаса, как появилась мать Мэгги в окружении стайки шлюх среднего возраста с начесанными волосами. Слишком пьяные, чтобы танцевать, они столпились вокруг нас и начали грязно клеиться к Ною и Оливеру. В тот момент, когда рука Ирэн скользнула к ширинке камуфляжных штанов Ноя, Мэгги взорвалась и вылила на мать целый поток брани. Закончилось тем, что парни скрылись в толпе, а Элис едва не рыдала, уверенная, что после этого Оливер точно бросит ее.

Если бы я знала, что буду так чувствовать себя сегодня утром, то осталась бы вчера дома с джин-тоником и маской на лице.

Через пятнадцать минут я услышала, как в кафе внизу вошла Мэгги, и мысленно пообещала себе снять колокольчик с входной двери. Кроме того, меня сводили с ума звуки, доносившиеся с кухни. Будто целый оркестр играл на моих кастрюлях, и дверь то открывалась, то закрывалась по мере появления моих поваров и официанток.

Все это – звуковое сопровождение, ставшее родным за последние четыре года моей жизни.

Когда мне было двадцать три, я вложила в кафе почти все деньги, полученные в наследство от дедушки. Родители были приятно удивлены тем, как предприимчиво я поступила с деньгами, вместо того чтобы ходить по дорогим магазинам и кататься на Канарские острова со всеми моими друзьями. Должна признаться, вторым моим острым желанием было поступить именно так, и это было непростое решение. К счастью, я подошла к вопросу серьезно. Я знала, что если хочу осуществить свою мечту и состояться в бизнесе, другой возможности может и не представиться. Внутренний голос повелел мне забыть о юном возрасте и отсутствии опыта, и это было лучшим решением в моей жизни. Несмотря на страх перед провалом и невероятным количеством всевозможных справок и лицензий (а в ресторанном бизнесе их столько, что это уже вошло в пословицы), кафе «Филин и кошечка» было все же самой долгой и страстной привязанностью в моей жизни.

Мэгги разбудила меня, подкравшись к постели с подносом.

– Который час? – сонно спросила я. Язык был шершавый, будто наждак.

– Только одиннадцать часов. Я подумала, что тебе захочется перекусить. Ты чувствуешь себя хоть немного лучше?

Я присела на постели, и Мэг пристроилась у моих ног.

– М-м-м, не волнуйся, не думаю, что меня будет тошнить снова. Во мне уже просто ничего не осталось. Как дела внизу?

Мэгги подняла широко раскрытые глаза к небесам и изобразила саму невинность.

– Неужели ты не доверяешь мне свое детище?

– Думаю, что я могу тебе доверять во всем, что не касается мужчин.

– К счастью, все твои сотрудники – женского пола. Но что касается того поставщика свежих овощей, имей в виду, что я поживилась бы его морковкой в любое время. – Она алчно облизнула губы, изображая Ганнибала Лектера, и я не смогла сдержать смех.

– Ты ужасна.

– Нет, это ты ужасна. Ты смотрелась сегодня в зеркало? Твои волосы похожи на спутавшиеся сорняки. – Она взъерошила мои волосы, потом по-деловому скрестила руки на груди. – Итак, о деле. Кафе открылось, как обычно, в десять часов. Вся еда готова. Сегодня у нас в меню... – тут она указала на малиновое пятно на своем белом фартуке: – Рататуй, – потом на желтое пятно: – Запеканка из шпината с грибами и орехами кешью, ну а здесь у нас – суп дня: ароматный бульон с тмином и мускатом. Сдоба с шоколадом разлетается, как горячие пирожки, что настораживает – ведь это и есть горячие пирожки. Шеф-повару передали уже три комплимента за твои ягодные ватрушки, а Шелли позвонила утром и сказала, что заболела, поэтому Элис пришла помочь, это сэкономит тебе пару фунтов жалованья. В общем, лучше не бывает, постучим по дереву, – заключила Мэгги и потянулась кулачком к фотографии Тома, моего парня.

Я звонко шлепнула ее по руке.

– Эй, – она вскрикнула, отдергивая руку.

– Пока ты этого не сделала, я собиралась сказать тебе, какая ты умница, – буркнула я.

– В любом случае можно обойтись без насилия, самая мирная вегетарианка планеты, – произнесла она саркастически.

Я сделала глоток чая, который она мне принесла, и впилась в теплый сырный тост.

– Вот это да! – сказала я, вытирая масло с подбородка. – Сейчас я определенно чувствую себя лучше. Элис повеселела после вчерашней ночи? Мэгги неодобрительно сморщилась:

– Страдает, как героиня Джейн Остин. Больно смотреть. Оливер не звонил, я сказала ей: было бы из-за кого убиваться, – но ты знаешь, какая она, – уверена, ей нравится выступать в роли мученицы.

Я пила чай маленькими глотками, хмуро поглядывая на нее.

– Ты могла бы проявить хоть немного сочувствия. Она по-настоящему любит его, а ему просто нравится ее помучить. Но мы не знаем, что с ними происходит, когда они остаются одни.

Она схватилась за живот:

– Ой, мне плохо, подвинься, я прилягу.

Я сделала вид, что не услышала.

– Пожалуй, я сейчас встану и помогу вам внизу.

– Ни за что! Сегодня у тебя выходной. Мы сами со всем справимся.

– Но я чувствую себя виноватой, ведь сейчас у меня все в порядке.

Она встала, разгладила складки на черной юбке и погрозила мне пальцем:

– Твоя проблема в том, что ты слишком сознательна. Ничего, если мы с Элис заглянем к тебе после работы? Может быть, разговор с двумя трезвомыслящими людьми пойдет ей на пользу.

Я улыбнулась и откинулась на подушки:

– Постараюсь сделать все возможное.

Как только Мэгги вышла, я потянулась за фотографией Тома и нежно протерла ее рукавом пижамы. Смахнула какую-то волосинку, которая выглядела как царапина на лице Тома, и в очередной раз восхитилась цветом его кожи, приобретенным за время бесчисленных походов. И сейчас он может находиться в любой точке земного шара. По сравнению с Томом Тур Хейердал – домосед. Я получила от Тома единственную открытку из Нью-Йорка, откуда началось его путешествие; он отправил ее на следующий день после прибытия в город. С тех пор прошел уже месяц. Каждое утро я бросалась на почтальона, как умирающий с голоду спаниель в ожидании завтрака. Я нетерпеливо перебирала конверты, но находила только счета и письма от благотворительных организаций, начинающиеся словами «Дорогой друг». Казалось, всем было до меня дело, кроме одного-единственного человека. Ждать его целый год оказалось труднее, чем я предполагала. Я откинула одеяло и на ватных ногах направилась в ванную. Мне было необходимо длительное отмачивание, чтобы облегчить душевную боль.

В четверг утром я проснулась и осторожно открыла один глаз, чтобы оглядеться. К счастью, комната не плыла, и мне удалось сфокусироваться на картине Энди Уорхола, висящей передо мной. Затем я открыла второй глаз, сильно щурясь на свет. Опять ничего особенного. На удивление, мебель стояла неподвижно. Перед тем как позвонить Мэгги, я встала и приготовила себе тост и чашку чая.

– Привет, Мэг, это я.

– Пожалуйста, не говори мне, какого цвета это было. Мне это неинтересно, – жалобно сказала она.

Я хихикнула и жадно откусила кусок тоста.

– Все хорошо. Меня не тошнило сегодня утром. Я думаю, что все прошло.

Она неуверенно хмыкнула:

– Точно? Это случалось уже несколько раз. Может, просто с утра тебе лучше.

– Нет, я уверена, что сегодня чувствую себя лучше, чем за всю эту неделю. Я собираюсь спуститься вниз и приступить к работе.

– Ты хочешь, чтобы я снова пришла пораньше?

– Да нет, спасибо. Скорее всего, сегодня я буду понемногу наверстывать упущенное. Если ты придешь около десяти, будет замечательно.

– Ну ладно, если ты настаиваешь, подруга, тогда договорились. До скорого.

Я повесила трубку и начала одеваться, довольная, что снова возвращаюсь к работе. Мне было даже немного обидно, что дела в кафе и без меня идут превосходно. В глубине души я надеялась, что меня периодически будут вызывать вниз для решения каких-нибудь проблем. Но меня оставили в полном покое, наедине с унитазом, доносившимися снизу вкусными запахами, обрывками разговоров и суетой посетителей. Мое присутствие было не так уж необходимо. Я была так же легкозаменима, как бумажные салфетки.

Я сбежала по ступенькам вниз и открыла тяжелую дверь в кафе. Здесь было как-то непривычно холодно и тихо; я включила обогреватель, зажгла свет и присела за дубовый стол.

Отец Тома, Маркус Деланчи, был талантливым дизайнером интерьеров. Я отыскала его через «Желтые страницы» и пригласила прийти посмотреть помещение, которое я купила, – в надежде получить бесплатный совет, даже не догадываясь, сколько может стоить персональный дизайнер. Не знаю, почему я ему понравилась. Может, напомнила ему его самого, своей верой в то, что единственный способ быть по-настоящему счастливым в работе – это рискнуть, отказаться от стандартной офисной карьеры в пользу любимого дела и сделать так, чтобы тебе еще и платили за это. В моем случае любимым делом была кулинария, в его – дизайн. Когда мы разговаривали тем утром, он услышал в моем голосе упрямую решительность, страсть и сильный страх от собственного риска. В конце концов мы договорились значительно уменьшить стоимость его услуг взамен на бесплатное использование моего кафе в качестве рекламы его работы. Когда я показала свои наброски, ему пришла в голову идея заинтересовать местную прессу открытием кафе, что гарантировало нам обоим бесплатную рекламу. Честно говоря, я не думаю, что он занялся этим ради денег, скорее из желания по-отцовски помочь мне.

Я отметила про себя его прекрасные физические данные. Он был эффектным мужчиной, такого же типа, как Джордж Клуни. Я размечталась, как буду видеть его за работой каждый день в свободном строительном комбинезоне, с капельками краски на лице. Именно в этот момент он повернулся и пригласил меня вечером к себе домой, чтобы обсудить окончательный план действий и познакомить с женой и детьми.

Оказалось, его обоим детям было уже за двадцать, и внешне они были даже лучше своего отца. Вот тогда я впервые и встретила Томаса Деланчи, и наши отношения начались.

Я встречала Тома в пабах, куда мы заходили выпить с Элис и Мэгги. Мы могли часами стоять с ним у стойки бара и болтать, пока кто-нибудь из друзей не оттаскивал нас друг от друга. Спустя несколько месяцев мы были уже знакомы настолько, что усаживались за отдельный столик и разговаривали до самого закрытия паба. Мало-помалу все наши друзья перезнакомились, и вскоре мы все вместе ходили в клубы. С самого начала Том был для меня хорошим другом. Он не был похож на всех других мужчин, с которыми я общалась в пабах, которым только и нужно было затащить девушку в постель, – ему просто нравилось весело проводить время, без всяких осложнений.

Я не удивилась, когда узнала, что Том увлекается альпинизмом и серфингом, это очень шло ему. У него было тело серфингиста: высокое и худощавое, мышцы рельефные, но не как у профессионального спортсмена. По субботам он часто приводил своих друзей на обед в мое кафе. Иногда я присоединялась к ним и смеялась над их веселыми историями, иногда была слишком занята и только проходила мимо, временами ловя его взгляд или усмешку. Очень часто по вечерам я заходила к нему в гости. Мы сидели у него в комнате, пили пиво и смотрели видео. Если мне не нужно было на следующий день рано вставать, я оставалась у него. После секса мы любили в шутку побороться, и он ерошил мне волосы, – но никогда не говорил о своих чувствах. Мы никогда не были слишком романтичны и называли друг друга «приятель».

Наши друзья поддразнивали нас, подмигивая и смеясь, когда мы уходили из паба домой вместе. Они говорили о нас: «Им хорошо вдвоем» или «Ну разве они не идеальная пара?», а мы только смеялись вместе с ними. Я в шутку называла Тома неряхой или братом, которого у меня никогда не было, а он говорил про меня «трусливая деловая женщина, у которой не находится пары свободных часов, чтобы разделить с парнем его хобби».

Однажды он уговорил меня потренироваться в альпинизме на скалодроме в Бристоле. Я была поражена его ловкостью, когда он, как паук, взбирался на стену. Когда настала моя очередь, мне удалось сделать только пару первых движений, так как единственное, о чем я думала тогда, это как выглядит моя задница, максимально подчеркнутая снаряжением. Чтобы я не упала, Том придерживал меня снизу руками, но я выскользнула и повалилась на мат. Я была уверена, что все пялились на мой зад, перетянутый ремнями, и смеялись над ним. Позже в раздевалке я обнаружила на каждой ягодице два четких, белых от талька отпечатка ладоней Тома. Я была настолько смущена, что больше никогда не возвращалась в это место, несмотря на все уговоры Тома.

У нас были легкие отношения. Мы были хорошими друзьями с самого начала. Слишком серьезные намерения могли только все испортить, а я не думаю, что кто-то из нас двоих этого хотел.

Я громко выдохнула, стараясь прогнать мысли о Томе.

Сидя за столом, я любовалась творением Маркуса. Он проделал фантастическую работу. На потолке и стенах он нарисовал теплое голубое небо с пушистыми белыми облаками и беспорядочно разбросанными между ними маленькими серебряными звездочками. В углу кафе была устроена уютная ниша с резными деревянными панелями – для посетителей, любящих уединение. Здесь небо было сумрачным, позолоченные облака гармонировали с розовыми и красными закатными тенями. Элис мечтательно называла его «уголок влюбленных», а Мэгги – «сладкий уголок».

На потолочном бордюре Маркус написал несколько строк из стихотворения «Филин и кошечка». Они обвивали комнату серебристым плющом, а две большие резные панели возвышались за барной стойкой как почетный караул. Одна из них изображала филина, с круглыми, как блюдца, глазами, вторая – гибкую черную кошку, укутавшую хвостом мягкие лапы. Клюв и кошачий нос были слегка поцарапаны посетителями, которые ковыряли их в ожидании заказа. Мне это не очень нравилось; но посетителям казалось, что это приносит удачу, что-то вроде местного суеверия.

В каждом свободном углу стояла пышная зеленая пальма. Остальная часть кафе была простой, в несколько скандинавском стиле. Мебель и половицы из дерева, покрытого лаком, а на огромных, от пола до потолка, окнах висели белые муслиновые занавеси. Весь интерьер был выполнен с таким вкусом, так необычно и современно, что мне даже иногда хотелось ущипнуть себя, потому что не верилось, что все это принадлежит мне.

В интерьере и кухне я сознательно старалась отойти от существующих стереотипов вегетарианского ресторана. У меня не было сосновых столов, глиняных чашек и ирландской музыки, никаких коричневых тарелок и никакой коричневой еды! Я была уверена, что отсутствие мяса не означает отсутствие запаха и вкуса. Мне всего лишь хотелось готовить еду, которая была бы вкусной и не слишком специальной, какие-то блюда, которые я могла бы предложить не вегетарианцам и они не чувствовали бы себя обделенными. И кажется, мне это удалось. Я была удивлена, когда узнала, что многие мои гости, не будучи вегетарианцами, оставались довольны моим кафе. Мне всегда было страшно, когда посетитель писал что-то в книге отзывов. Я панически боялась потерять чье-то расположение, превратиться в «старую перечницу» из «старой любимицы».

Примерно раз в неделю кто-нибудь из посетителей спрашивал меня, готовлю ли я рубленый бифштекс или: «А вам не жалко бедную морковь?» Обычно я лишь сдерживала зевоту и бросала на него невидящий взгляд. То же самое я слышала от людей в пабах или на вечеринках. Когда они узнавали, чем я занимаюсь, они принимали удивленный или заинтригованный вид и шутили над тем, что заставило меня отказаться от мяса, как будто я должна была оправдываться перед ними. Много лет назад мне даже нравилось это. Нравилось привлекать их внимание и горячо спорить, думая, что этим смогу изменить мир, но в итоге мне надоело быть мишенью и снова и снова выслушивать все те же аргументы. Сейчас я говорю, что я – это я; и больше ничего. Такая позиция, похоже, нравилась посетителям, так как они поняли, что я не собираюсь никого агитировать или заставлять чувствовать себя виноватым; мое кафе было просто местом для отдыха.

Первые лучи солнца начали пробиваться сквозь занавески. Они упали на пол и засверкали на хромированных частях барной стойки. Я поняла, что наступил новый день, и стала включать технику, начав с кофеварки.

Мэгги появилась часом позже, когда работа шла полным ходом. Входя, она перевернула табличку на дверях на «Открыто».

– М-м-м, как вкусно пахнет, – сказала она, прямиком направляясь за чашкой к посудному шкафу, чтобы налить себе большой эспрессо.

Я выглянула из-за кухонной двери:

– Экономь продукты, жадина.

Она пила кофе маленькими глоточками с таким явным наслаждением, что можно было подумать – она сидит на приеме в королевском дворце.

– Одно из преимуществ работы, – сказала она с усмешкой и добавила: – Или я должна сказать – почестей?

– Это ужасно, – простонала я.

Оглядев меня с головы до ног, она отметила:

– Черт меня побери, а ты выглядишь гораздо лучше.

– Ты имеешь в виду, что я не ползаю на четвереньках, умоляя прикончить меня?

– Если бы я увидела тебя сегодня в таком состоянии, то отправила бы к врачу, – ответила она серьезно, откидывая назад свои кудрявые черные волосы.

– Я избавила тебя от беспокойства. Мне сегодня хорошо как никогда. Рвусь в бой, – сказала я, для убедительности прыгая на месте и по-боксерски ударяя кулаками воздух.

Мэгги присоединилась ко мне на кухне, надела фартук и начала мыть овощи для супа.

– Как думаешь, ты сможешь пойти на вечеринку в субботу вечером?

– Можешь на меня рассчитывать. Где она будет?

Она изобразила усмешку Элвиса.

– Итак, переходим к плохим новостям. Вечеринка состоится у Оливера, в его чудесном доме. Элис очень хочет, чтобы мы пришли, думая, что три пары глаз смогут лучше присмотреть за ним. Но зато там точно не будет моей мамочки, и будут все остальные, включая Саймона и Чарли, которые оба тебе безусловно понравятся, так что выбирай кого захочешь.

– Ну да, – осадила я ее, – Саймон – брат Тома, а Чарли – его друг. Тебе не кажется, что было бы немного опрометчиво с моей стороны переспать с кем-нибудь из них, даже если он будет не против?

– А ты надеешься, что Том будет хранить тебе верность? – спросила она, с удивлением подняв брови.

– Даже если не будет, я уверена, что он не выберет для этого кого-нибудь из моих родственников или друзей на Катманду или там, где он, черт его возьми, сейчас находится. – Я была взбешена ее бесчувственностью. Мэгги за всю жизнь ни разу не была привязана ни к одному мужчине. Она считала это признаком слабости. Я пыталась скрыть свои чувства к Тому и проглотить обиду, чтобы она не заметила моих страданий.

Зазвенел колокольчик, возвещая о приходе посетителя. Это спасло меня от дальнейших обсуждений: Мэгги ушла принимать заказ.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я стояла возле своей постели в одном белье и боролась с острым желанием упасть на нее в изнеможении. Трудная выдалась неделька. Последние несколько дней в кафе было столько народу, что у меня не было даже минутки, чтобы присесть. Возможно, это было и к лучшему, так как если бы я присела, то уже не смогла бы подняться.

Я изучала свое отражение в зеркале. Темные тени под поблекшими глазами, белки, испещренные лопнувшими сосудами. Непослушные каштановые волосы потеряли свою пышность и теперь безвольно свисали по плечам. Я пыталась высушить их феном снизу вверх, но получилась какая-то пакля. Со злости я вырвала себе целый клок волос и чуть не расплакалась. Проведя рукой у носа, я уловила противный запах лука. И это несмотря на то, что я принимала ванну и мыла руки по двадцать раз на дню! Моя работа и шарм оказались вещами несовместимыми.

Именно в такие моменты я начинала завидовать людям, работающим в офисах с девяти до пяти. Большинство моих посетителей были молодыми специалистами, которые, проведя день в прогулках по магазинам, готовили себя к веселой ночи. Сегодня мне хотелось поменять свою работу на любую другую; может, тогда у меня было бы более подходящее для вечеринки настроение.

Странно, ведь именно для того, чтобы избежать ежедневной офисной рутины, я и открыла свое кафе – и никогда не жаловалась на это. Сама себе начальница... Но у меня было неприятное чувство, что я недостаточно реализовалась как женщина. Если верить тому, что пишут в журналах, современные женщины, как и большинство моих школьных подруг, поднимаются вверх по карьерной лестнице, живут независимо от мужчин и между тем сохраняют женственность. Часто такие женщины работают в Лондоне, а живут хоть и в фешенебельном, но слегка потрепанном пригороде вроде Ноттинг-Хилла. Они носят фирменную обувь, едят фирменные сэндвичи, ходят в фирменные магазины и все время висят в Интернете или на мобильном телефоне в своем офисе, сидя на крутящемся стуле. У них есть отпускное пособие, пенсия и чудесная рождественская премия, не говоря уже об офисных вечеринках. Они никогда в жизни не наденут застиранную практичную одежду и обувь на плоской подошве, чтобы в конце дня ноги не болели от долгой беготни с подносом. Им не нужно часами отмывать специальными средствами кишечные палочки с кастрюль, вытирать столы и вести бесконечные переговоры со страшными банковскими работниками.

Я мысленно отругала себя за нытье и предприняла отважную попытку собраться с духом. Перерыв весь свой гардероб, сваленный на кровати, я остановила выбор на моих любимых укороченных черных брюках, синем жилете и кардигане. Я натянула брюки на белоснежные трусики и потянула молнию. Она застряла ровно на половине. Я пристально вгляделась, думая, что зажевалась ткань или еще что-нибудь, но ничего не обнаружила.

– Я не могла потолстеть, меня тошнило почти неделю!

Я бросилась к большому зеркалу, чтобы рассмотреть себя. Я не выглядела пополневшей! Катаясь по полу и визжа, как мышь в мышеловке, я боролась с. молнией. Когда же мне наконец удалось ее застегнуть, я чувствовала себя как футляр для хранения насадок кухонного комбайна. Я оставила свой живот в покое и надела трикотажную юбку, в которой пропадала любая надежда на успех у противоположного пола.

На улице остановилась машина. Это могла быть только Шелли. Она работала в моем кафе на полставки, чтобы оплачивать свое обучение на искусствоведческом факультете. Она чувствовала себя крутой, имея такую машину, как «хилман имп», и не уставала повторять своим друзьям, что у певца Джо Кокера была точно такая же, несмотря на всю его славу. Я помахала ей рукой в окно, вытащила бутылку вина из холодильника и направилась к двери.

– Эй, начальница, я подобрала по дороге Мэгги и Элис, решила дать тебе время собраться. – Посмотрев, как я крашу губы перед зеркалом заднего вида, она добавила: – Но, похоже, и этого времени тебе не хватило.

– Ты не поверишь, но я проспала до половины седьмого.

– Стареешь, подруга, – пошутила Мэгги с заднего сиденья.

Я повернулась к ним:

– Ты хоть когда-нибудь можешь сказать что-нибудь сочувственное?

Мэгги сладко сложила губы на манер Мэрилин Монро и пропела:

– Я люблю тебя.

– Я сказала сочувственное, а не чувственное, тут есть небольшая разница.

Шелли дернула руль в сторону встречной машины, и Мэгги фыркнула от смеха.

Мы подъехали к дому Оливера. Трехэтажный каменный дом с террасой в Камдене, недалеко от центра. Мы все вздохнули с облегчением, что добрались до места живыми и невредимыми.

Открыв двери, мы сразу же услышали музыку.

– Что-то подсказывает мне, что старая миссис Дженкинс придет утром жаловаться, – вздохнула Элис. – Я ничего не имела бы против, если бы Оливер сам с ней разбирался, но он всегда прячется в спальне.