Текст книги "Угольки в долг (ЛП)"

Автор книги: Саманта Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Поздно, – он хмуро посмотрел на нее, ее рев прозвучал, когда они пропали.

Тишина воцарилась в доме, лишь отзвуки ее крика звенели в ушах, а еще грохотало сердце.

Белый забрал Джея.

Слезы лились по щекам Ари, она согнулась, пытаясь перевести дыхание. Странный звук вырывался из нее, усталость и гнев бушевали. Он знал. Белый знал о ней и Джее.

Он знал.

Она рухнула на колени, пыталась вдохнуть, подавить панику. Ей еще панической атаки не хватало. Это не поможет Джею.

Сжав кулаки, Ари огляделась. Думай. Думай. Думай!

Белый забрал Джея. Он использует его. Он будет ранить его. И никто не знал, когда теперь он сделает ход. Ари нужно было вернуть Джея.

Она не будет сидеть и ждать, пока Белый придет. Ни за что! Она вернет Джея.

Красный! – мысленно закричала она. – Ты мне нужен!

Она ждала.

Ничего.

Блин.

Красный теперь не говорил с ней? Она осталась одна? Как он мог? Это ведь он предал ее!

Красный! – завопила она сильнее, добавив энергии зову. – Помоги! Ты мне нужен! Сейчас.

Секунды…

Минуты…

Ничего.

Яростные слезы лились из уголков глаз Ари, она направила эти эмоции в свою энергию, пот катился по лбу.

КРАСНЫЙ! ТЫ НУЖЕН! СЕЙЧАС!

Треск огня заставил Ари вскочить, она и не думала, что так обрадуется виду Красного короля, выходящего из перипатоса.

– Ари, – он выдохнул с облегчением, встав перед ней. – Я тебя искал.

– Да, но твой брат нашел меня раньше, – рявкнула она с ненавистью и была рада удивленному виду на его лице.

Он поджал губы.

– Что случилось?

Ее губы дрожали.

– Белый забрал Джея.

– Он узнал о вас, – прошептал Красный почти с сочувствием.

Ари не доверяла ему.

– Это был ты? Ты знал о нас. Ты рассказал Азазилу? Он сказал Белому от скуки?

Красный помрачнел, грозно шагнул к ней.

– Помни, с кем говоришь, юная леди. Я скрывал вашу любовь даже от отца, и он не обрадовался бы, узнав, что у меня есть от него тайны.

Не зная, верить ему или нет, ощущая себя глупо из – за надежды, что Красный – снова союзник, Ари пожала плечами.

– Кто бы это ни был, результат один. Белый знает. И я могу пойти на все, чтобы вернуть Джея, так что нам нужно забрать Джея раньше. И мы с ним убежим.

– Убежите? – нахмурился Красный.

– Теперь обо мне знают все джинны.

– Нет.

Ари медленно прошла к дяде, словно могла вытащить эти слова из него еще раз.

– О чем ты?

– Джинны, что напали на школу и Ро…

– На Ро? О чем ты? Чарли? Трей…

– Живы, – Красный вскинул руки, успокаивая. – Все в порядке. Теневой король и Белый напали, чтобы заставить Джея увести тебя туда, где Белый мог легко забрать его. Ему нужно было убежать с Джеем, пока ты не использовала Печать. Так он, видимо, хотел позлить меня и моего отца.

– Так джинны не знают обо мне?

– Нет. Есть те, кого ты заинтересовала, но пока ты в безопасности. Пока что.

Ари хотела бы радоваться, но думала только о Джее.

– Я все еще не могу доверять тебе. Но мне нужна твоя помощь.

– Я не знаю, где Белый, Ари. На поиски уйдут недели, – вздохнул Красный, недовольно хмурясь. – Тебе лучше ждать, пока он потребует тебя явиться. А так будет, и ты по своей воле придешь к нему на гору Каф, если он пообещает не вредить Джею. И тогда он вытребует у тебя все, что хочет.

Буря гнева бушевала в Ари.

– А Джей? Пока мы будем ждать, что он будет делать с Джеем? – она покачала головой. – Нет. Белый получит часть желания. Меня на горе Каф, – она пронзила Красного взглядом, энергия трещала на ее пальцах. – Веди меня к Азазилу. Он знает, где Белый.

– Ты понимаешь, о чем меня просишь?

Она кивнула, зная, что Азазил потребует что – то взамен.

Ее дядя открыл рот, чтобы возразить, но сжал губы, хмурясь. Он вздохнул и кивнул.

– Веди меня сейчас.

– Ари, – он тепло коснулся ее руки. – Если я так сделаю, пообещай, что запомнишь, что тебе не нужно бояться Асмодеуса и моего отца. Что бы они ни сказали, они тебя не ранят. Они не могут.

Растерявшись от слов Красного, Ари все же вскинула голову.

– О чем ты? Что ты мне не рассказываешь?

Он покачал головой и ухмыльнулся.

– Я не могу это рассказать. Пойми, Ари. Я скован верностью отцу, но я обещал Сале, что защищу тебя. Так что ты можешь идти во дворец моего отца без страха, что он навредит тебе… лично.

– Но он может ранить людей вокруг меня, да? – печально и устало ответила Ари. – Он все еще может ранить тебя?

Красный потрясенно моргнул. Потрясение перешло в медленную улыбку, что озарила его красивое лицо.

– Нет, кроха, меня он не ранит. Но разве ты переживаешь?

Ари ответила, пожав плечами.

– Как ты.

Фыркнув не по – королевски, Красный взял ее за руку и шепнул готовиться.

20

Есть игрушки, с которыми хочется играть.

Другим лучше остаться в коробке

Срочность пропала, их поцелуи стали ленивыми, спокойными. Чарли свободно придерживал Фэллон за бедра, ее ноги обвивали его пояс, она сидела на столе в библиотеке ее родителей. Она была теплой, удивительно живой и сладкой. От нее пахло цветами, может, из – за шампуня, потому что Фэллон не думала о духах. Не как Ари, от которой всегда слабо пахло ванилью.

Чарли тут же попытался прогнать Ари из мыслей. Секунды назад он был спокоен, Фэллон вернулась домой целой. Фэллон успокаивала его. Он обрадовался, увидев, как команда приехала с ней домой из Коннектикута. К счастью, они остались невредимыми. Фэллон не хотела уезжать, ведь обещала Джею, что дождется их с Ари. Но Красный передал ей новости, и Фэллон отправилась сообщить о них гильдии. Белый король забрал Джея, и, чтобы спасти его, Ари пошла на гору Каф просить помощи у Азазила.

Прошли дни, от нее не было вестей.

Стеклянный король остался в доме, но Фэллон проникала в комнату Чарли ночью, и они с Треем мешали Стеклянному поговорить с Чарли лично насчет лабарту, тут прогресса не было. Если честно, Чарли даже нравился отдых.

После шума и бури эмоций, которые он испытал, использовав изумруд горы Каф, он боялся. Боялся себя, своей реакции, своего пренебрежения всем, кроме силы.

– Ммм, – Фэллон отстранилась от поцелуя. – Куда ты делся? Я потеряла тебя на минуту.

– Задумался, – виновато пожал плечами Чарли.

– Об Ари? – тихо спросила она, и эмоции на лице выдали ее уязвимость.

Чарли ощутил укол вины и тревоги, ведь ранил ее. Он привык спать с девушками и уходить. Но с Фэллон вышло не так. Они были вместе неделями, и ему еще не наскучило. Ему было все интереснее с ней. К сожалению, боль, когда Ари появлялась в комнате, не пропадала. Он хотел идти дальше. Но еще не отпустил ее.

– Я просто переживал, – попытался успокоить ее он. – Я рад, что ты в порядке.

Фэллон прикусила губу, не глядя ему в глаза, ведя себя странно, и Чарли невольно напрягся.

– Чарли… – ее дыхание участилось. – Думаю… ты стал важен для меня.

Его плечи опустились от ушей, мышцы расслабились. Ее слова пронзили его грудь теплой водой в холодный день.

Он нежно приподнял ее голову, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Ты тоже важна для меня. Не знаю, что я делал бы без тебя эти недели.

– Правда? – ее улыбка стала задорной, и такую Фэллон он знал.

– Правда.

– Хорошо. Тогда ты не будешь против того, что за лабарту я пойду с тобой.

Она словно облила ледяной водой то тепло, что создала перед этим. Кровь Чарли отлила от лица при мысли, что Фэллон будет рядом с той заразой, что убила Майки. Ни за что! И он не подпустит ее к себе, когда будет мстить. Он не хотел, чтобы она или кто – то еще видел, каким он станет для этого.

– Нет, – его голос был холодным, он отодвинулся от нее.

Фэллон сжала его ногами, не давая уйти.

– Не закрывайся от меня из – за этого, Чарли. Я не могу остановить тебя, но могу хоть убедиться, что ты выживешь.

– Меня не нужно беречь, – он убрал ее ноги с себя и отошел, раздраженно тряхнул руками. – И я не хочу переживать за тебя, ведь та зараза может тебя убить.

– Это самоубийство, Чарли! Я понимаю твое желание отомстить, но как же люди, что переживают за тебя? Я, Ари… даже Трей! И ты давно говорил с мамой? Ты говорил ей, что она потеряет единственного ребенка?

– Молчи, – прошипел он, закрывая глаза от правды и боли. – Это мне не нужно. Не от тебя! Ты должна понимать. Поддерживать меня.

– Я понимаю, – она успокоилась, ловко спрыгнула со стола и прошла к нему. – Но я не хочу, чтобы ты умер.

Он застонал.

Как он мог злиться на нее за это?

Смягчившись под ее взглядом, Чарли вздохнул, притянул ее ближе, и ее голова оказалась под его подбородком.

– Доверься мне, – он подумал об изумруде и уверенно сказал ей. – Я знаю, что буду живым.

– А потом тебе придется бежать, наглец. И я тебя никогда не увижу.

– Вранье. Увидишь. Мы будем порой встречаться. И это будет жарко, – пообещал он и улыбнулся, когда она рассмеялась и игриво стукнула его по руке.

Энергия в комнате сообщила их, что пришел кто – то еще, и Фэллон отпрянула, они повернулись к нарушителю.

Грозный Стеклянный король смотрел на Чарли с порога, на лице не было эмоций. Почти скучающе.

– Не хочу мешать, но я нашел Акашу… я нашел твою лабарту, Чарли.

* * *

Такое Ари представляла, когда думала о гениях. В отличие от холодного изящества комнаты, куда Красный определял ее в этой части замка Азазила, покои, что выделил ей султан, были бурей ярких красок и роскоши. Комната была чистым декадансом. От размера до украшений, до гардероба, полного вещей, которые Азазил просил ее надевать, пока она в замке.

Кровать стояла в центре комнаты, низкая, в шелковых подушках и мягких одеялах. Бронзовая мебель изящно стояла в нескольких местах, чулан был отделен от остальной комнаты тяжелыми лилово – золотыми шторами. Зловещие, но красивые шайтанки помогали ей со всеми нуждами, их почти постоянное присутствие действовало Ари на нервы.

Дни.

Она днями была на горе Каф.

И она боялась, что быть ей тут еще долго.

Она сама была виновата. После дней экскурсий по землям замка, рынкам и ужинов с Азазилом и Асмодеусом Ари сорвалась. Но, стараясь думать о своих словах при султане, Ари подбирала их, вежливо спросила у Азазила за ужином два дня назад, скажет ли он, где Белый держит Джея.

Азазил опустил золотую вилку и нож и посмотрел на нее с блеском в глазах, и от этого блеска по коже Ари побежали мурашки тревоги.

Он явно хотел поиграть с ней.

– Я знаю, где Джей. И я знаю, что твой дорогой друг Чарли узнал, где лабарту, и отправился за ней.

Сердце Ари билось в горле, она потрясенно смотрела на султана. При Азазиле ей все еще казалось, что она слишком долго была под водой, а взгляд на него был взглядом на яркий шар энергии. Его аура давила на кожу так, что Ари поражалась, как еще не отпрянула от него. Ее мысли были хаосом, когда она смотрела на это древнее существо. Не Чарли. Только не сейчас, когда она не может остановить его. Защитить его.

– Выбери одного, – Азазил махнул в ее сторону ладонью в камнях, – и я помогу ему.

Ощущения Ари в тот миг нельзя было описать яростью. Разбитая. Преданная. В ужасе. Из – за него. Из – за себя. Как можно быть таким жестоким? И как можно дать ей лишь пару минут на ответ? Как она вообще могла ответить ему?

– Джей, – прошептала она, давясь от вины.

Азазил улыбнулся, уголок губ чуть приподнялся. Он был жестоким юношей. Но юношу можно было простить за молодость, за незнание. А существо, что не моложе земли? Ари думала, что века наблюдений, как любовь толкает людей на необычные поступки, должна была лишить его жестокости.

Но он и веками наблюдал, как легко жестокость превращает любовь в оружие.

– Значит, Джей, – он ухмыльнулся Асмодеусу, безразлично глядящему на Ари. – Я заключу с тобой договор, Ари. Ты останешься тут со мной, и я пообещаю, что твои юноши не пострадают.

Ее челюсть чуть не ударилась об стол.

– Но зачем… – начала она и поняла, что знает ответ. Зачем он заставил ее выбирать, если собирался спасти обоих?

Потому ему нравилось играть с ее эмоциями.

Чтобы посмотреть, как она терзает себя от вины.

– Я хочу узнавать, что с ними, – она вскинула голову, глядя на двух бессмертных. Азазил улыбался, а Асмодеус отклонился с блеском уже не от скуки в глазах.

– Хорошо, – согласился Азазил.

– Тогда я останусь.

Сделка была глупой. Ари это знала. Прошли три дня, а она так и не услышала о Джее или Чарли.

Она лежала на роскошной кровати, смотрела на резьбу на потолке, которую выкрасили позолотой. Она наслаждалась моментом без настырных шайтанок. Они были как шпионы. Она повернулась и сжалась, сердце болело от мысли о Джее. Азазил пообещал, что они не пострадают. Он был свободен? Или с ним хотя бы хорошо обходились? Ари пыталась связаться с ним, но это лишь ослабляло ее. Это было бесполезно. Он был слишком далеко от нее. А Белый? Он ведь не ранил Джея?

При мысли о Белом, пытающем Джея, Ари задрожала от боли.

– Тебе будут сниться кошмары, если так продолжить.

Ари резко села, повернулась и увидела Асмодеуса, отдыхающего на диване. Она так задумалась, что даже не услышала, как он вошел. Этой ночью он был в темной мантии, и его волосы терялись на шелке, ниспадая на его спину. Его длинные ноги были вытянуты, скованы черной кожей, его торс был голым, лишь золото украшало шею. Темные глаза смотрели на нее, приковывая к кровати. Ей не нравилась своя реакция на него. Страх, неуверенность… интрига…

– Что вы тут делаете? – рявкнула она, вспомнив обещание Красного, что Асмодеус ей не навредит. Она была тут неделю. Семь дней в темном и одиноком мире. И она хотела, чтобы Красный вернулся.

– Так встречают гостя? – проворчал Асмодеус, напоминая ей большого ягуара. Красивого, но один удар когтями…

– Если я правильно помню, в прошлую встречу наедине вы угрожали моей жизни.

– Ты не так поняла.

– Чего вы хотите, Асмодеус?

– Мне скучно. Всегда скучно, Ари. Я думал, ты сможешь развлечь меня.

Новый страх пронзил ее, она невольно подвинулась на кровати, грудь словно провалилась.

Марид закатил глаза.

– Не так. У меня есть гарем. Мне не нужно брать женщин в постель против их желания. Хотя… я давно не делил постель с девственницей.

Ари нахмурилась, подавляя смущение.

– Я хочу, чтобы вы ушли.

– Я хочу остаться, – он пожал плечами. – Я хочу узнать больше о Печати.

– Печати? Вы – то все знаете.

– Нет. Я хочу узнать, как Печать влияет на тебя.

Ари поднялась на ноги, пытаясь восстановить равновесие, но комната была полна напряжения, которое чуть не сбило ее.

– С чего мне говорить с вами?

Он двигался ужасно быстро.

Только он сидел как лорд, а теперь ее голова чуть не задела его грудь, он возвышался на фут над ней. Он нежно смотрел на нее, осторожно убрал прядь волос ей за ухо.

Ари поежилась.

А потом тут же побелела, думая о Джее. Она отпрянула, покачала головой.

– Пытаетесь выманить информацию соблазнением, Асмодеус?

Ранний блеск сиял в глубинах его темного взгляда.

– Ты интересная. Ты не такая, как она. Но… до этого я видел ее. Это невозможно.

– О чем вы?

Он покачал головой.

– Ни о чем. Я просто размышляю вслух.

– Вам стоит уйти, Асмодеус.

– Почему? Боишься, что поддашься моим чарам и изменишь юному мистеру Битару, как изменила колдуну?

Порыв ненависти пронзил ее, он увидел это по ее лицу, помрачнел и опасно прищурился.

– Зачем мне изменять кому – то такому доброму и верному, как Джей Битар, с кем – то бездушным и пустым, как вы?

Боль пронзила голову Ари, рука Асмодеуса сжала ее волосы и потянула, он подтащил ее тело к себе.

– Осторожнее, – прошептал он в ее губы, он затаил дыхание вразрез со словами. – Я говорил тебе, что мне всегда скучно, и тогда я играю с людьми. Не расстраивай меня, – он почти нежно погладил ее щеку. – Или я решу, что вы с джиннаем – милые игрушки.

И он ушел черной вспышкой, дверь ее комнаты захлопнулась за ним.

Ари рухнула на кровать, ее ноги дрожали. Она словно только что сбежала от кота джунглей.

21

Как и горькую правду, красное пятно на белом сложно вывести

Под зимними небесами горы Каф стояли на большом балконе два воюющих короля джиннов и смотрели на Зубаир. Так было не всегда. Красный с долей меланхолии размышлял, глядя на холодный профиль брата. Пока Лилиф не настроила его против них, Белый был самым близким другом Красного. Стеклянный и Белый никогда не ладили, и Красный оказывался втянутым в их стычки, пока Лилиф не использовала их отношения, чтобы настроить Белого против Красного, будто тот всегда был на стороне Стеклянного.

– Где ты был? – тихо спросил Красный, глядя на деревни внизу, за горами и туманом.

Белый только вернулся, но Красный сразу понял, что Джея с ним не было.

– Всюду. Я не отдам тебе джинная, брат, забудь об этом. Ты помог отцу загнать Ари в угол, послав мальчишку, которого ты сделал колдуном, за лабарту…

– А ты помог отцу, похитив Джея. Он сделал то, что собирался сделать ты, но первым.

– Отец защитил джинная, но я его не отпущу. Он останется там, так что уходи.

У Красного возникли подозрения. Он узнал о снах Ари с Лилиф, услышал слова Кадина, и он начинал понимать мотивы Белого. Он понимал, что Азазил не просто так приказал Сале украсть Печать у Асмодеуса. Может, он правильно понял причины. На миг Красному захотелось выпалить все Белому, сокрушить его наглость, чтобы он понял, что никто не превзойдет их отца. Но он выбрал другой подход.

– Печать меняет Ари. Она все сильнее захватывает ее. Может, вскоре она не сможет сделать так, как ты хочешь, потому что уже не будет Ари.

Белый чуть нахмурился, сжал руками перила, ветерок отбросил его синюю мантию, показывая сильно украшенные ножны кинжала справа. Белый носил его, когда готовился к бою. Красный нахмурился. Брат становился все загадочнее.

– Как такое возможно? – Белый покачал головой. – Нет. Ты снова врешь мне.

– Я никогда не врал тебе. Наша мать пыталась убить Стеклянного и собирается убить всех нас. Ее неудача с убийством Стеклянного раскрыла ее, и она пошла за Асмодеусом и убила бы его, если бы отец не защитил его.

– Нет. Асмодеус пытался убить маму. Он всегда был питомцем отца, слушался его. Даже если нужно было убить любимую сестру.

Сколько раз они спорили из – за этого? Красный утомленно посмотрел на брата, лицо Белого было без эмоций.

– Я всегда задавался вопросом, почему мама разочаровалась в этом мире. Теперь я понимаю, что ей надоело смотреть, как люди, которых она любила, умирали, будучи смертными. Она верила, что После будет местом спокойствия для джиннов. И ей было все равно, сколько джиннов умрет ради этого. Ее душа не была создана для вечной жизни, Белый. Слишком много веков, слишком много боли… это ее изменило. Подумай о нашем брате, Удачливом, он такой же. Но он скрывается у себя. Лилиф… решила уничтожить нас.

Повисла тишина, и слышно было разговор джиннов внизу. Белый посмотрел на него без эмоций, но от них дрожал голос.

– Ты не знал ее, как я, – печально сказал он. – С детства она предупредила меня об отце и его натуре. Она знала, что однажды он принесет всему конец, и она сделала меня солдатом, чтобы защитить нас от всего этого.

– Мир на месте, брат, а со смерти матери прошли века. Века.

Белый отмахнулся от него.

– Я устал спорить об одном и том же. Просто… уйди.

Красный недовольно зарычал и прошел к дверям балкона. Но что – то грызло его, и он обернулся и посмотрел на спину Белого.

– Я не сразу все понял.

Белый медленно оглянулся через плечо.

– Ты о чем?

– Твоя цель. Когда отец рассказал мне о существовании Ари, я подумал, что ты сделал это, чтобы поставить отца на колени и занять его место. Но теперь я понимаю, как глупо думать, что ты, верящий в равновесие, устроишь такую катастрофу. Нет. Дело в Лилиф. Ты веришь, что она еще жива, и что отец где – то спрятал ее. Ты хотел, чтобы Ари приказала Азазилу рассказать правду о том, где она.

Глаза Белого сверкнули ненавистью. Но не к Красному. Почти. Это была ненависть к отцу.

– Он не уничтожил ее сущность, Красный. Он соврал. Я найду ее и ее тело с помощью Ари, и мама вернется к нам. С ней мы сможем управлять отцом и вернем верный путь равновесию. Вместе мы усилим традиции. И уже никто не будет задевать дни братьев. Мне вернутся четверги, а тебе – вторники.

Какая наглость. Слепая наглость. Красный скривил губы, почти с жалостью глядя на Белого.

– Равновесие не пропало. Лилиф пыталась украсть нашу сущность, чтобы уничтожить равновесие. Когда она не смогла, то вспомнила, что Азазил звал их с Асмодеусом двумя половинками целого. И она решила, что если украсть его сущность, она станет равной Азазилу. Ты унаследовал ее наглость, Белый. Ты дурак. Дурак, который даже верит, что Асмодеуса могла соблазнить Сала. Он дал ей забрать у него Печать, потому что отец так сказал.

Белый развернулся, все его тело было напряжено.

– Врешь! – завопил он, удивительно срываясь, хотя Красный ждал этого.

Радуясь, что он пробил ледяную корку Белого, он печально улыбнулся.

– Нет. Он хотел, чтобы она была у тебя. Почему же? Скажи, почему?

Красный знал, почему, но он не хотел выдавать это Белому. Пока он просто хотел, чтобы брат понял, что всегда думал только о себе.

– Врешь, – тихо повторил он. – Нет. Ты врешь. Уйди, – он повернулся слепо к горам. – Просто уйди. И можешь сказать своей милой племяннице, что я не отдам ей джинная, пока она не сделает то, что я скажу.

22

Одолженный уголек

Гнев. Он кипел под поверхностью. И почему люди всегда говорят, что гнев кипел? Глядя на Асмодеуса, ведущего ее глубже в пещеру, Ари знала в ответ на свой вопрос. Даже подавленный гнев не затухал… он всегда трепетал, кипел, готовый к моменту, когда бетон над ним треснет от разрушительного землетрясения. И из трещины вырвется гейзер эмоций, без остановки сбивая всех с пути.

Гнев Ари – на себя, на Азазила, на марида перед ней – становился нетерпеливее с каждым днем. Таким нетерпеливым, что пробудил печать. Ее тело пропитала тьма Печати, и каждый шаг был словно сквозь воду. Ее шепот становился громче с каждым днем, подговаривал Ари приказать им отпустить ее.

Она была дурой. Чем она думала? Она ведь обещала себе, что не даст королям джиннов и их отцу использовать любимых против нее, но одного взгляда Белого, забирающего Джея в перипатос, хватило для ее паники. Боясь, что страх пробудит Печать, и что Печать использует ее, Ари позволила Азазилу использовать ее.

Ари оставалась одна в комнате, и шепот Печати доводил ее до паранойи, проникал все глубже в разум. Но, когда Асмодеус подбирался к ней, шепот утихал, боясь его, и Ари больше напоминала себя. И она снова пошла с Асмодеусом в надежде утихомирить Печать.

Они спустились на низший уровень дворцовых земель, к рынку, где Ари смотрела, как джинны, торговцы и покупатели, с опаской пропускают Асмодеуса, склоняют головы, когда он проходил мимо с холодным безразличием. Он едва говорил с Ари, его слова были точными, и она знала, что нужно идти с ним осторожно, ведь он позвал ее, хоть терпеть не мог. Но… Печать для Ари была страшнее. Она теряла себя из – за нее.

В самые мрачные мгновения в последние дни Ари начинала сомневаться, верно ли поступила, придя на гору Каф. Она не могла подвергнуть опасности Джея, Чарли и остальных. А она сама была опасна.

И такая злая, что пальцы жгло.

Смаргивая слезы, Ари вдохнула, пытаясь подавить паническую атаку. Чтобы позлить Асмодеуса, она заявила, что ей скучно, тем же тоном, что он всегда говорил это. Он одарил ее редкой улыбкой и решил отвести в шахты.

Шахтеры – джинны – не похожие на людей – шахтеров, наряженные в яркие рубашки и шаровары – замерли, когда Ари и Асмодеус появились у ворот шахты. Они час брели в тумане среди домов, которые Ари никогда не видела, и чем дальше они шли, тем беднее становились постройки. Она не осмелилась выглянуть за край дороги, вырезанной в горах, но Ари было интересно, далеко ли они ушли. Сказав, что шахты перемещаются каждый год, Асмодеус повел ее через врата и тихо поговорил с рабочим, что нес бочку, полную сияющих изумрудов. Пораженная красотой камней, Ари застыла на миг, пока кашель не привлек ее внимание.

Асмодеус ухмылялся.

– Я бы на твоем месте об их краже не думал, – он указал на высокую женщину.

Она хмуро смотрела на Ари, ее сильное мускулистое тело в черном наряде напоминало Ари ниндзя. Оглядевшись, Ари заметила еще джиннов в черном среди рабочих.

– Стражи, – объяснил Асмодеус, подойдя к ней и нежно взяв ее под руку. Рабочие спешили кланяться ему, пока он шел мимо. – Они следят, чтобы никто не украл изумруды. Это стражи сокровищ.

– Сокровища… – Ари понимала, какими джиннами они были, и сразу подумала о Терузе, защищающем сокровища Луки Битара. С этим пришли и мысли о Джее. Ари скучала по нему. Скучала так, что все тело болело. Она хотела уткнуться головой в его шею, вдохнуть его пряный запах. Она хотела ощутить его сильные руки на своей талии, его губы у своего уха. Она охнула от боли в груди, думая о том, что из – за Печати может больше никогда не увидеть Джея.

Асмодеус взглянул на нее, будто услышал вздох, но пошел дальше. Ари следовала за ним, желая, чтобы тело онемело, и она ничего не ощущала. Тьма окружила их, Асмодеус прошел в пещеру в стороне, где рабочих было меньше. От взмаха его руки в пещере стало светло, Асмодеус отпустил ее и пошел дальше.

И Ари осталась одна в пещере с лейтенантом Асмодеусом. Еще один глупый поступок.

– Каждый раз, когда от камня отбивают изумруд, – заговорил он вдруг, проводя рукой по стене рядом с собой, – на его месте вырастает новый, – он повернулся и улыбнулся ей, как мальчишка, так очаровательно, что у Ари сразу возникли подозрения. – Одна из загадок миров.

Зачем он привел ее сюда? Ари попыталась вздохнуть, грудь сдавило, она отгоняла паническую атаку. Красный обещал, что Асмодеус не навредит ей. Но сам Красный за ее спиной уничтожил будущее Чарли.

– Такое не должно быть возможным, – Асмодеус покачал головой, глядя на нее.

– Что именно? Изумруд?

Он прищурился, опустил голову, взгляд был таким сосредоточенным, что Ари стало не по себе.

– Я хочу проверить теорию.

Это звучало плохо. Очень плохо.

– Теорию? – спросила Ари, ей хотелось уйти от него, но гордость не позволяла показывать, как он пугал ее. – Что за теория?

он лениво пожал плечами. Его молчание лишало пещеру кислорода, Ари едва дышала. Он ухмыльнулся, и она уже, похоже, понимала это. Угроза – что бы он ни хотел от нее – вернулась.

– До твоей сделки с Азазилом о безопасности джинная… Белый пытал его.

Он словно выстрелил в нее. Ари отшатнулась от его слов, было больно как от удара хакики.

– Нет, – выдохнула она.

– О, да, – Асмодеус медленно шел к ней. – Он подвесил его и начал с основ. Кошка – девятихвостка терзала его спину, пока упрямец не закряхтел от боли…

Нет. Ари качала головой, пещера кружилась. Нет.

– …и ты тогда впервые гуляла по рынку, когда Белый использовал смолу. Ох, было больно…

– Хватит, – хрипло прошептала она, тело напряглось, печать боролась за власть. – Вы врете…

– …а потом гвозди в ноги. О, и голод…

«Выпусти меня, Ари. Я остановлю его. Вместе мы его остановим. Остановим! Остановим ЕГО! ОСТАНОВИМ!»

– …но меня восхитило, как Белы принял облик отца Джея и лупил его ремнем. Он пытал душу юноши болезненными воспоминаниями. И тогда начались крики. Даже слезы. А ты играла в гостью и никак…

– ХВАТИТ! – от ее визга задрожала пещера.

И вдруг она стала все видеть чужими глазами, ее подавили мысли и эмоции другого человека.

Асмодеус замер, глаза расширились от удивления, а рот раскрылся.

– Так и знал.

Их рот открылся, и Ари ощутила чужие, но знакомые мысли женщины, что хотела поставить Асмодеуса на колени.

Слова даже не сорвались с их губ.

Он молнией, размытым движением бросился к ним. Упал занавес, и все затихло в темноте.

* * *

Знакомое ощущение твердого пола под ней привело Ари в чувство, голова и плечи болели. Она застонала, сжалась на боку, мышцы дрожали, а кости хрустели от этого. Туман рассеялся, Ари ощутила присутствие силы Азазила пульсом в своем теле, словно волны набегали на берег. Она старалась скорее вспомнить, что случилось, они с Асмодеусом были в пещере…

Джей.

Ее глаза открылись, боль в груди вернулась – она вспомнила слова Асмодеуса.

– Расслабься, – услышала он низкий голос Азазила. – Асмодеус врал тебе о твоем джиннае, Джее. Мой сын не вредил ему. Только пленил.

Надежда смеялась над ней, говорила, что она слабая. Ари подняла голову и посмотрела на Азазила. Он сидел на стеклянном стуле перед пустым камином.

Ари огляделась в небольшой комнате. Мебели и украшений было мало, только холодные каменные стены, что сияли изумрудами, и ровные доски пола. Она замерла, щурясь в ненависти, уловив присутствие Асмодеуса. Он вышел из тени и встал рядом с Асмодеусом.

– Почему? – с горечью спросила она.

– Он – твое слабое место, – Асмодеус снова скучал, пожал плечами. – Мне нужно было вызвать Печать, чтобы кое – что проверить.

– Так Джей в порядке? – сердце Ари грохотало в ушах.

– Джей в порядке. В плену, но целый.

От недоверия и возмущения от предательства она вскочила на ноги и пошатнулась без грации, посмотрела на султана, отчаянно подавляя гнев и Печать. Прошлый раз ужасал. Печать захватила ее, и она знала, чем была Печать. Кем она была. Ари охнула, ее гнев от новости, что Джей все еще в плену, рассеялся, она повернулась с большими глазами к Асмодеусу.

– Лилиф. – прошептала она.

Асмодеус насмешливо улыбнулся ей.

– Не понимаю, – ее грудь снова сдавило.

Азазил поднял ладонь с кольцами, привлекая внимание.

– Когда Лилиф решилась забрать у Асмодеуса его сущность, хоть любила его сильнее всех, – я понял, что больше медлить нельзя. Проблема в том, моя милая Печать, что Лилиф – как я, мои сыновья и Асмодеус – часть равновесия. Я боялся, что ее гибель ударит по швам, и я отделил сущность от ее тела и спрятал их там, где никто не найдет. Она умерла, но не пропала. Только белый понимал, что я не уничтожил ее сущность. Я рад, что другие братья ему не доверяют. Так никто больше не знал об этом. И Белый молчал. Но не унимался. Шли века. Я устал. Стало немного скучно, – он беспечно пожал плечами. – И тут явился король Соломон, и я знал, что ему суждено важное место в истории. Что – то в нем напомнило мне Лилиф в юности. Она тоже хотела большего, хотела силы. Быть необычной. Порой я приходил в то место, где держал ее сущность, чтобы ощутить ее рядом. И у меня возникла идея. Джинн мог забрать сущность другого джинна и запереть в теле джинна, и сущность жила, пока была в том теле. Я не хотел этого. Ее силу у кого – то другого. Но жаль было тратить такую силу, и я запер ее сущность в Печати. Кольцо было создано моей магией, только такая сила могла запереть ее сущность в металле, и я разделил сущность на свет и тьму, чтобы Соломон повелевал хорошими джиннами медной стороной Печати, а плохими – железной. Это было даже поэтично, Ари. Сила моей Лилиф снова была в мире, но я совладал с ней, как всегда хотел. Медные и железные печатки были просто для моего удовлетворения. Меня всегда привлекал концепт добра и зла. Но Соломон провалился, как Лилиф. Он не вдохновился моим идеальным кольцом. Он злоупотреблял им, – он помрачнел. – И я отправил его умирать в пустыню, заменил его Асмодеусом, исполнившим судьбу за него. А потом я спросил у Асмодеуса, хочет ли он вернуть мне сущность, или он собирается и дальше охранять ее.