Текст книги "В осколках тумана"

Автор книги: Саманта Хайес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Джулия

В кармане вибрирует мобильный телефон. Я одна. Дэвид ушел несколько часов назад. Отчужденный и встревоженный. Ничего странного – после вчерашнего инцидента. Я просила его остаться, но он захотел проверить, в каком состоянии дом. Уступив моим уговорам, Дэвид пообещал позвонить в полицию, если ситуация усугубится. Когда он вернется, неизвестно.

Посмотрев на часы, достаю телефон. Хорошо, что Марри скоро привезет детей. Может, пригласить его выпить с нами чаю? Мне не помешает компания.

На экране сообщение о восьми пропущенных звонках.

– Алло.

– Джулия! Господи, Джулия! Флора пропала! Я не знаю, что делать, Джулия! – истерично кричит Марри. Слова рассыпаются у меня в голове миллионами осколков.

– Пропала? Что это значит – пропала? Марри! – Крик исходит из самой глубины тела. Я сгусток боли. – Флора же с тобой! С ней все в порядке, да?

– Нет. Джулия! Флора пропала. Исчезла с катера. Ее нет. Нигде. Флоры нигде нет.

– Марри, заткнись. – Разумеется, это какая-то ошибка. У меня так трясутся руки, что я едва удерживаю телефон у уха. – Ты где?

– Мы на лодке. Поплыли на небольшую прогулку. Пришвартовались. Я пошел за продуктами, а когда вернулся, она уже исчезла. – В трубке слышится то ли тяжелое дыхание, то ли ветер.

– Звони в полицию. Я сейчас приеду. Вы где? Где Алекс? Он в порядке?

– Я уже позвонил. – Теперь он говорит таким тоном, будто у него все под контролем. – Алекс в порядке. Он тут, рядом. Хочешь с ним поговорить?

– Да! Давай его сюда.

Я вслушиваюсь в дрожащий голос сына. Алекс храбрится, но слезы все равно прорываются.

– Мы сидели в каюте, ждали папу, а потом Флора пропала.

– Господи! Может, она упала в воду? – Хватаю со стола ключи и выхожу, не прекращая разговор. – А ты где, Алекс? Где лодка? Вы далеко уплыли?

– Не знаю. Это я виноват. Я хочу, чтобы Флора вернулась.

Сын заходится в плаче, и Марри забирает у него трубку. Машина пыхтит на второй скорости, потому что я боюсь выпустить из рук телефон.

– Джулия, поезжай к Литл-Стретфорд. Потом до конца Мэйн-стрит. Езжай по дороге у болота, пока не доберешься до реки. Потом переедешь через железнодорожные пути. И сразу сворачивай к реке. Быстрее, Джулия, быстрее.

– Почему… что? – Я не могу говорить. – Что ты там делаешь Марри? Где Флора? Найди ее! Я заберу детей. С тобой их нельзя оставлять! – Я кричу, не обращая внимания, что в трубке уже раздаются короткие гудки. – Скажи Флоре, чтобы она собрала вещи! Успокой Алекса! Найди Флору… Марри, мне нужны мои дети!

Через десять минут я с бешеной скоростью пролетаю по Литл-Стретфорду. К счастью, скорость у машины куда больше, чем у неповоротливого корыта Марри.

– Господи, пусть с ней ничего не случится!

Я следую указаниям Марри. Мимо мелькают коттеджи, деревенский паб.

– За железнодорожными путями, – произношу я. – Это ошибка. Этого не может быть. – Из груди рвется рыдание. – Пожалуйста, пусть кто-нибудь скажет, что это шутка или Марри сошел с ума. Может, он пьян? – Меня накрывает облегчение. – Ну конечно, напился и не видит, что она спит, свернувшись под одеялом. – Я колочу по рулю и раскачиваюсь взад-вперед, подгоняя машину.

Автомобиль съезжает на второстепенную дорогу, впереди показывается железнодорожный переезд. Я проскакиваю через рельсы и почти втыкаюсь в ворота, перегораживающие уходящий к реке проселок. Оставив фары включенными, выскакиваю из машины и бегу к воде – к просвету за черными деревьями.

– Марри! Марри, где ты?

Я снова и снова выкрикиваю его имя, пока у меня не начинает жечь в горле.

– Здесь, я здесь!

В темноте мелькает луч от фонарика. Я пробираюсь сквозь высокую мокрую траву и оказываюсь на берегу. На лодке Марри горит свет, и желтое сияние согревает меня обещанием, что Флора обязательно найдется. Трава у реки примята – миллион пропитанных паникой шагов.

– Ты ее нашел? Как она? – У меня так пересохло во рту, что я едва могу говорить. Я задыхаюсь.

– Нет. Она не вернулась.

Луч света мечется во все стороны.

– Марри, Марри!

В этот момент я его ненавижу. Еще и за то, что всегда бросалась к нему в случае неприятностей. Руки Марри подхватывают меня, когда я оседаю на землю.

– Черт, черт! Ты искал ее на берегу? В воде смотрел? – Я вглядываюсь в черноту проклятой речушки. – Я же просила тебя не брать детей на лодку! Она могла утонуть. Когда она пропала?

Такое чувство, будто меня сейчас разорвет на части, воздух распирает легкие. Господи, где же она. Я сделаю все, абсолютно все, если надо, пробегу тысячу миль, пусть только Флора отыщется живой и невредимой. Она в любую минуту может вернуться на катер, она просто разозлилась на отца и сбежала. Я снова и снова повторяю это себе.

– От шести до восьми. Плюс-минус полчаса. – Лицо Марри налилось кровью.

На часах без пятнадцати девять.

– А где полиция? Ты им звонил? – Тут до меня доходит. – Почему ты не знаешь, когда именно она ушла? Где ты был, черт побери? – Что тут спрашивать. Напился и заснул. Пытаюсь учуять в его дыхании запах алкоголя. – Ты сказал, что ходил за едой? А где была Флора, когда вы готовили?

– Мама, мы не успели ничего приготовить. – Алекс хватает меня за руку, словно начался шторм. – Мы хотели развести костер и пожарить сосиски.

– Так что ж ты делал, скажи на милость?!

Запрыгиваю на катер, заглядываю в каждую щель и возвращаюсь обратно.

– Что ты делал? – ору я, приближая к нему лицо.

Запах пива.

– Я ходил за едой. В деревню. – Марри опускает голову. – Сейчас не время выяснять, кто виноват. Я продолжу искать, пока полиция не приехала. А ты оставайся с Алексом на лодке – вдруг она вернется. И зови ее. Погромче. Она не могла далеко уйти. Наверное, спряталась, потому что боится, что ее отругают.

Я с отвращением смотрю на него.

– Наша дочь глухая, Марри. Ты что, забыл? – И отворачиваюсь, не в силах видеть этого человека.

Беспомощно взмахнув рукой, Марри направляется вдоль реки. На какие-то секунды изумление во мне даже перевешивает ужас.

Когда Флоре исполнилось пятнадцать месяцев и выяснилось, что она глухая, ей поставили слуховой аппарат. Приборчик был крошечный, и я не понимала, как он поможет ей услышать наш большой, шумный мир. Да и сама Флора была такой крошечной, что я сомневалась в том, что хочу, чтобы она его слышала.

Первый аппарат дочь сорвала с уха и уронила в лужу. Мы гуляли после грозы – Флора в прогулочной коляске, Алекс семенил рядом. Она весь день капризничала, раздраженно хныкала, словно с ней было что-то не так. В последний раз она так вела себя, когда у нее резались зубы.

Слуховой аппарат поставили ей накануне, и до меня не дошло, что на малышку вдруг обрушилось нечто огромное, непонятное и агрессивное. Раскаты грома Флора услышала задолго до того, как их уловили мы. Каждая проезжающая машина для нее была словно землетрясение. Птицы не щебетали, а орали, ветер надсадно завывал, другие дети устраивали какофонию. Из идеального тихого мира малышку швырнули в мир диких звуков. Все равно что забросили на другую планету.

За два года Флора сломала три слуховых аппарата. И тогда я объявила врачам, что она не будет их носить.

– Джу… – начал было Марри, но я не дала ему договорить.

– Ты бы хотел внезапно оглохнуть?

– Нет, но…

– А почему ты думаешь, что Флора хочет, чтобы ее сделали слышащей?

Наша дочь уже выучила несколько основных жестов. Я усиленно занималась на курсах. И у нас был Алекс, он всегда знал, что нужно его сестре, даже если она ничего не показывала.

– Пусть будет такой, какая есть, Марри. Она ненавидит слуховой аппарат. Мне кажется, она… – Я попыталась объяснить: – Мне кажется, с ним она слышит слишком много. Настоящий мир причиняет ей боль.

Марри задумался над моими словами. В тот вечер он внимательно наблюдал за дочерью, за тем, как она играет, оставляя по дому длинный след игрушек, общается с Алексом, сияет от радости, увидев соседку с ребенком, которая пришла к нам в гости. Флора плескалась в ванне и отказывалась ложиться спать без книжки с картинками. Она обняла нас обоих, притворилась, будто спит, а через десять минут спустилась вниз, чтобы попросить молока. Обычный трехлетний ребенок.

– Ты, конечно, права, – сказал Марри, прижимая меня к себе. Я погасила свет в комнате Флоры. Но и в темноте мы увидели, как она показала, что любит нас, и эти непроговоренные слова прозвучали четко и громко. – Не надо аппарата.

Так мы поняли разницу между языком и речью. Если тебе важно, чтобы люди услышали то, что ты хочешь сказать, необязательно говорить это вслух. Флора научила нас тому, что действия громче слов.

К прибытию полиции я дрожала не переставая. В моем теле не было ничего, кроме ледяного ужаса.

– Расскажите, что случилось, миссис Фрэнч, и как можно быстрее, – попросил констебль.

Марри, увидев маячок полицейской машины, примчался обратно.

– А где Эд? Где инспектор Хэллит? – спрашиваю я. Констебль слишком молод, чтобы заниматься таким важным делом. – Я хочу, чтобы Флору искал Эд. Он мой родственник.

Но констебль Клаф оставляет мои слова без внимания.

– Сейчас главное – скорость.

Марри едва может говорить:

– Я… я пошел в деревню. Хотел купить сосисок для Алекса, чтобы поджарить их на костре. Дети остались на лодке. Я запретил им покидать катер. Алексу наказал присматривать за сестрой. – Марри бросает на меня быстрый взгляд. – Когда я вернулся, Алекс собирал хворост на берегу. Хотя я велел ему сидеть в каюте, он решил развести костер. Мы вместе поднялись на катер и увидели, что Флора пропала.

– Марри, какой же ты идиот…

Констебль предупреждающе поднимает руку.

– Как долго вы отсутствовали и как далеко от лодки находился мальчик?

Марри медлит.

– Меня не было не больше двух часов, с шести до восьми. Алекс находился в пятидесяти футах или около того. Вон там. – И переходит на крик: – Разве вы не должны ее искать? Почему вы не привели собак? Где вертолет? Прожекторы?! Пожалуйста… сделайте что-нибудь. – Он почти воет. – Алекс, почему ты не остался в лодке со своей сестрой?

– Хватит, Марри! – говорю я. Он не имеет права обвинять сына.

– Папа, тебя так долго не было! Мне стало скучно. Флора рисовала. Я хотел сделать тебе сюрприз, чтобы мы сразу могли разжечь костер.

Я закрываю лицо руками.

– Деревня находится не так уж далеко отсюда, однако вы сказали, что вас не было два часа. Вам потребовалось столько времени, чтобы купить сосиски?

Господи, как он прав.

– Черт, Марри, почему тебя так долго не было? Чем ты занимался два часа? – Я отталкиваю констебля, хватаю мужа за плечо и принюхиваюсь к его дыханию. Меня тошнит. – Ты зашел в паб, верно? – У меня дрожит голос; сейчас будет взрыв. – Ты оставил детей одних, вечером, на катере, а сам пошел в паб. – Я отшатываюсь от него. – Убирайся! Отправляйся искать Флору.

Я снова плачу. Но слезы не помогут ее найти.

– Миссис Фрэнч, наши люди уже занимаются поисками. Но нам нужно выяснить все факты.

– Меня зовут миссис Маршалл. Факты? Моя дочь пропала, а вы тут торчите и попусту болтаете. Пожалуйста, найдите ее!

Полицейский поворачивается к Марри:

– Мистер Фрэнч, не могли бы вы подробно описать девочку? И еще нам нужна какая-нибудь ее одежда или личная вещь, чтобы собаки взяли след.

– Да, да, конечно, – бормочет Марри. Мне не верится, что это происходит на самом деле. Он сидит рядом, что-то говорит, но слова кажутся ненастоящими. – У нее светлые волосы, с рыжеватым отливом – смотря как падает свет. Они кудрявые, доходят до плеч. У нее голубые глаза…

– Зелено-голубые, – добавляю я. Он что, не помнит, как она выглядит?

– И светлая кожа. Сзади на шее у нее родинка. Рост у нее примерно такой. – Марри встает и прижимает руку к ребрам. – Около четырех футов.

– И она глухая. Совершенно глухая. (Констебль озабоченно смотрит на меня.) Вы найдете ее, правда? – Я забираю у Марри фонарик и приказываю Алексу оставаться на лодке. – Вряд ли она далеко ушла. Возможно, она отправилась тебе навстречу, Марри. Я пойду к деревне.

– Полагаю, пока мы ее не найдем, о похищении говорить рано?

Я замираю, услышав вопрос Марри. Он говорит, как юрист. Секунду я слышу лишь, как о борт проклятой лодки плещется вода.

– Верно, – подтверждает констебль. – Мы должны предусмотреть все возможности. Ваша дочь умеет плавать?

– Да, да! – вскрикиваю я. – Она отлично плавает!

Но мне не хочется думать о том, как она барахтается в черной, ледяной воде, как одежда тянет ее ко дну… Машу рукой и бегу к деревне.

Из деревенского паба выходит парочка. Как безумная несусь к ним.

– Пожалуйста… – дыхание сбилось, из груди рвется хрип, – помогите. Вы не видели маленькую девочку восьми лет со светлыми волосами? Она потерялась. Она не заходила в паб?

Флора ведь хорошо изучила папочку и легко могла догадаться, где его искать.

Из заведения вываливаются еще несколько пропойц. Я подскакиваю и к ним:

– Вы не видели девочку? Светлые волосы, хорошенькая?

– Я бы не прочь с такой познакомиться, – шутит один из них, и его собутыльники гогочут.

Тошнота взрывается в желудке, и я быстро нагибаюсь.

– Идите домой, дамочка, и проспитесь.

Врываюсь в паб. Все оборачиваются.

– Кто-нибудь видел маленькую светловолосую девочку? Я потеряла свою дочь. Пожалуйста, помогите! Подумайте.

– Нет, к сожалению, – говорит какая-то женщина. Остальные качают головами. У них одно на уме – выпить.

За окном мелькает синеватое стаккато полицейского маячка, я выбегаю наружу и машу полицейским:

– Есть новости?

Конечно есть, конечно! Вглядываюсь в тонированное стекло заднего окошка полицейской машины. Вдруг Флора там?

– К сожалению, пока ничего. Привезли собак, сейчас будем искать у реки.

Полиция уезжает.

– Простите, вы не видели маленькую девочку? Ей восемь лет, и у нее светлые волосы.

Мужчина выгуливает собаку.

– Нет, но я могу помочь вам ее искать. Где вы видели ее в последний раз?

Сегодня утром в доме моей матери, хочу сказать я. Она ушла с отцом и забыла взять пальто. А я даже не поцеловала ее на прощанье.

– Она каталась на лодке по реке с моим мужем. Он пошел в деревню, а когда вернулся, она пропала. Я думаю, она пошла его искать.

– Восьмилетнюю девочку оставили одну? Ох-ох-ох, – вздыхает он. – Буду иметь в виду. Сейчас я снова пройду по деревне. Он еще кое на что годен. – Мужчина показывает на старого лабрадора.

– Ее зовут Флора. И она глухая.

Я мечусь по деревенским улочкам, давно уже не понимая, в какой стороне находится река. Увидев медленно ползущую полицейскую машину, бросаюсь за ней.

На берегу полно людей в форме. Две собаки нюхают ночной воздух. Хвосты у них задраны, псы возбужденно рвут поводки. От прожекторов светло как днем, а рации потрескивают, посылая в небо неслышные сообщения. Глядя на суету, я спрашиваю себя: помнит ли кто-нибудь о Флоре?

– Марри… что ты здесь… делаешь? Почему ты ее не ищешь? – Я чуть не падаю, спустившись в каюту. Сил не осталось совсем.

В каюте еще один полицейский, рангом повыше, судя по штатской одежде. Он поворачивается ко мне.

– Господи, Эд! Слава богу, ты здесь! Теперь мы найдем Флору.

– Я ее искал, – быстро отвечает Марри, прежде чем Эд открывает рот. – Ищеек только что привезли. Им нужна ее одежда или сумка – хоть что-нибудь, чтобы дать собакам, но здесь ничего нет.

– Марри, она забыла надеть пальто. Ты увез ее из Нортмира без пальто. Она взяла только карандаши, бумагу и бог знает что еще. Наверняка здесь есть что-то из ее вещей.

Я оглядываюсь по сторонам, но ничто не напоминает мне о дочери. На облезлом складном столе следы от карандаша, рядом с обертками конфет стоит недопитый стакан лимонада. Я представляю, как моя дочь сосредоточенно склонилась над рисунком, посасывая конфету; длинные ресницы трепещут.

– О, Флора! – жалобно говорю я, и тут сердце у меня замирает: под столом лежит кролик. Грязный, обтрепанный, поблекший от стирок розовый кролик. Я наклоняюсь. – Это подойдет?

– Не трогай! – От окрика Эда я вздрагиваю. – Если в ближайшее время ничего не прояснится, это место будет опечатано. А сейчас пусть все остается на своих местах.

Эд произносит что-то в рацию, и я понимаю, что он считает «Алькатрас» местом преступления. Шансы на то, что Флора просто ушла, с каждой минутой кажутся все более призрачными. Он готовится к худшему.

– Только осторожнее с ним, – прошу я. – Она его любит. Не может без него заснуть. – Я думаю о том, где Флора будет спать сегодня ночью. – Господи, Марри! А вдруг ее похитили? А может, она заблудилась и лежит, свернувшись калачиком, где-нибудь под кустом, умирая от холода?

– А может, – подхватывает Эд, – ты позволишь своему мужу позаботиться о себе и предоставишь беспокоиться нам?

Я не поправляю его по поводу «мужа». Почему-то сейчас это слово звучит утешающе.

– Я вызвал самых толковых людей. – На шее Эда набрякла вена. – Мы уже приступили к работе. Самое важное – первые пара часов.

– Но она пропала, когда Марри пошел в деревню!

Смотрю на часы. Прошло пять часов. За это время с ребенком может случиться все что угодно. Жуткие картинки атакуют мое сознание.

– Эд, пожалуйста, найди ее! – Слезы бегут по моему лицу. – Скажи, что она просто заблудилась и сидит на соседнем поле. Она не слышит, что мы ее зовем, и не знает, что мы ее ищем.

– Вполне вероятно, Джулия. Ее глухота не облегчает поиски. Но скоро собаки возьмут след. – Эд быстро обнимает меня. – Майк, команда готова?

На борт поднимается человек с собакой. Собака принюхивается к воздуху, потом опускает морду и тащит хозяина на нос катера.

– Странно, – удивленно говорит Марри. – Флора не смогла бы оттуда слезть. Там высокий борт, в отличие от кормы.

– Значит, ее кто-то увел? – Я спешу на переднюю палубу, чтобы посмотреть, куда пес тянет хозяина.

Зигзагами мечется свет от фонарика, с берега несется нетерпеливый лай второй собаки. Вдруг становится тихо.

– Почему они не дали собаке понюхать кролика?

Забытая игрушка все еще лежит на полу в каюте.

– Собаки и так возьмут след Флоры, – объясняет Эд. – У нас есть пес, натренированный искать в воде. Если понадобится.

Последнюю фразу он добавляет для меня, я знаю. Снова прогоняю образ барахтающейся в воде Флоры. Ради нее я должна быть сильной.

– Я расскажу людям об изменениях в плане поисков и прикажу водолазу подождать. Посиди здесь.

Эд коротко улыбается и спрыгивает на землю. Рядом со мной, но в тысячах миль от меня Марри идет ко дну, не справляясь с грузом вины.

– Пойдем, – говорю я. Мы оба должны быть сильными. – Пойдем поищем еще где-нибудь. Где бы маленькой девочке хотелось оказаться в холодную ночь?

Марри открывает рот, но не успевает он ответить, как я, глядя в темноту широко раскрытыми глазами, шепчу:

– Дома.

Марри

Высунув голову из окна и почти не дыша, я напряженно всматриваюсь в холодную темноту. Внимательно и методично, дюйм за дюймом, оглядываю обочину и растущие вдоль дороги кусты. Джулия медленно идет по тропинке, тянущейся параллельно дороге. Алекс занял пост на пассажирском сиденье. Машина едва ползет в сторону дома, включенные фары двумя маяками пробивают зимнюю тьму.

– А что, если она пошла по полю? – спрашивает Алекс. – Она же потеряется. Или ее убьет тот человек, который напал на ту девочку.

И Джулия, и я то и дело вспоминаем Грейс Коватту, но никто из нас не решился произнести ее имя вслух.

– Этого не случится, – успокаиваю я сына. – Только не с Флорой.

В глазах жжет от напряжения. Возможно, Алекс прав. Возможно.

У нас хороший сын. Он выглядит старше своего возраста, в школе на хорошем счету, и лишь изредка он выкидывает фокусы, словно напоминая, что ему только одиннадцать. Я был уверен, что он присмотрит за сестрой. Я хотел, чтобы он знал, что я ему доверяю. Мне казалось, что тащить Флору через темное поле куда хуже, чем оставить ее в тепле и уюте с братом на «Алькатрасе». Она бы семенила за мной, поскуливала, и я бы посадил ее себе на плечи и чувствовал, как дочь дрожит от холода… Кроме того, я обещал, что быстро вернусь.

До деревни я добрался быстрее, чем думал. Прошел улочку-другую и уже собирался спросить кого-нибудь, где находится магазин, как вдруг заметил паб. Суливший тепло. И минутное спасение. Быстро выпью – и все.

– Пинту, пожалуйста, – сказал я, показывая на местный эль.

Конечно, мне было не по себе. Я оставил Алекса за старшего, а это все равно что выйти из дома босым. Обычно я так не поступаю, но мне хотелось дать ему возможность ощутить себя взрослым. Да и что может случиться, думал я. «Алькатрас» пусть и умирает от старости, но вполне безопасен. А своих детей я знаю. Они покинут лодку только в случае крайней необходимости.

– Два восемьдесят пять, приятель.

Я положил на стойку двадцать фунтов.

– Здесь есть магазин? Мне нужно купить сосиски, банку бобов и хлеба.

Я сделал глоток. Неплохо.

Бармен взглянул на часы:

– Вам повезет, если он еще открыт. Но если вам нужно только это, я попрошу Маргарет поискать для вас что-нибудь на кухне.

– Вы просто спасете меня, – улыбнулся я и сделал еще один большой глоток.

– Вы с лодки, да? Мы видели, как вы причаливали.

Я кивнул:

– Да. Сын хочет устроить пикник. Мальчишки!

Бармен позвал жену, и уже через несколько минут она вернулась с пакетом, куда собрала все, что я просил.

– Отлично! Сколько я вам должен?

– Забудьте о деньгах. Попробуйте еще пару сортов пива, и мы в расчете, хорошо? – Бармен уже тянул отполированный до блеска пивной кран. – Пейте, а потом скажете, что вы о нем думаете.

Я так и сделал. А потом еще, и так раза четыре за следующий час, и с каждой выпитой пинтой мысль о том, что нужно поторопиться на катер, слабела в геометрической прогрессии. С детьми ничего не случится. Если возникнут проблемы, Алекс меня найдет здесь. И лишь просидев за стойкой два часа, я решил, что пора. От пива мир стал куда как приятнее.

– Рад был познакомиться, Дэн.

– Дон, – поправил бармен.

– И спасибо за сосиски.

Сверток нашелся под стулом. Немного кружилась голова. Пиво оказалось забористое.

– Может, еще увидимся. Спасибо за все!

На краю деревни я вспомнил, что забыл куртку. Пришлось возвращаться. «Алькатрас» я нашел не сразу, только услышав знакомое насвистывание, понял, что я у цели.

– Алекс? Это ты? Где ты?

За кустами сияло желтое пятно – фонарь моего катера.

– Алекс! – снова закричал я, недовольный тем, что он ушел с лодки.

– Я здесь, пап!

Послышался треск веток, и вскоре появился слегка запыхавшийся Алекс.

– Я собирал сучья для костра. Тебя сто лет не было! Ты купил сосиски? Мы умираем от голода.

– А как же! – Я гордо протянул ему бумажный пакет. – И нашел новых друзей.

Пиво бурлило в брюхе, под черепушкой слегка шумело. Все-таки виски гораздо полезнее.

– Лучше бы ты сидел внутри. Там тепло. Ладно, пошли за Флорой. Разведем вместе костер. – Мы поднялись на борт. – Я же не разрешил тебе выходить, – бормотал я. – Ты должен был сидеть в каюте с сестрой.

Но теперь все неважно. Я вернулся. Принес сосиски. Мы весело проведем вечер. И никаких ссор.

– Небось заснула от скуки, – сказал Алекс.

Я спустился в каюту. Опьянение избавило меня от того первого укола страха, что неизбежен, когда твой ребенок исчезает. Когда я видел Флору в последний раз, она сидела за столом и рисовала.

– Где она, приятель?

Я открыл дверь крошечной уборной. Пусто.

– Черт, – помнится, сказал я, все еще уверенный, что она на лодке. – Вы что, прятки затеяли?

– Нет, – напряженно ответил Алекс. Он уже все понял.

– Флора должна быть где-то здесь.

Я выбрался на палубу, заглянул во все ящики, где мог уместиться маленький ребенок. Ничего, если не считать заплесневелых штормовок и ветхих канатов. Я открыл застекленную дверь, ведущую из рубки на переднюю палубу, и поискал на носу. Пусто. Должно быть, я не заметил ее на кухне. Пиво притупило инстинкты, но сердце билось уже быстрее.

– Флора, ты куда пропала?

В голосе мешались тревога, раздражение и надежда, что моя маленькая девочка затеяла веселую игру. Сколько же раз она вот так пряталась от меня, замирая от счастья.

– Она была здесь, пап, правда. Она рисовала, а потом играла с куклами.

– Флора! – заорал я, зная, что это бессмысленно. Но может, она уловит вибрацию воздуха, в которой угадает свое имя, и выберется из своего тайника?

С удвоенным рвением я принялся по новой обыскивать катер. Заглянул в каждую дыру, открыл каждую дверцу. Обшарил машинное отделении, попутно отметив, что после того, как отыщу Флору, надо будет выкачать воду.

– Ладно, приятель. Давай поищем на берегу. Наверное, она выбралась вслед за тобой.

– Наверное, – согласился Алекс. – Хотя я велел ей оставаться здесь.

Он нежно коснулся моей руки, и на секунду я подумал, что это Флора подкралась к нам сзади.

– Папа, с ней ничего не случится, правда?

– Конечно, нет.

Во рту было сухо, и слова вышли безжизненными.