Текст книги "Изменяя правила (ЛП)"

Автор книги: Сагара Люкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Малыш дотрагивается до слона, переставляя его. Когда он поднимает голову и смотрит на меня, он выглядит как самый счастливый ребёнок на свете.

– Хочешь поиграть со мной?

Я скрещиваю руки перед грудью и качаю головой.

– Не думаю. Я не играл уже много лет.

«И ты – чёртово отродье».

Не обращая внимания на мой ответ, сын Хитоши протягивает руки к шахматной доске и поворачивает её так, чтобы забрать чёрные фигуры себе, а белые поставить на мою сторону. В официальных турнирах всегда начинают игру последние, а не чёрные.

– Раз уж ты так долго не играл, первый ход твой.

Я весело улыбаюсь.

– Поясни: ты даёшь мне преимущество, потому что я давно не играл?

– Да.

– Очень хорошо.

Я навязываю агрессивный дебют, уверенный, что смогу быстро закончить партию. К своему удивлению, я понимаю, что малыш не только знает, как играть, но и умеет это делать. Он обходит мои ловушки и, в свою очередь, выстраивает атакующую стратегию.

– Как давно ты играешь?

– Немного, – отвечает он, пожимая плечами.

Я никогда не видел, чтобы ребёнок умел играть так, как он.

– Кто тебя научил?

– Мама.

– Ты когда-нибудь играл против Хитоши?

Мальчик напрягается, но не отвечает.

Не словами.

Видимо, между ним и моим двоюродным братом нет взаимопонимания. Я не удивлён. Хитоши незрелый и эгоистичный. Я съедаю чёрную ладью, вырывая разочарованное шипение. Я не играл много лет, но соперник я хороший.

– Что ты думаешь о Хитоши?

Не отрывая взгляда от шахматной доски, он прикусывает губу. Мальчишка не хочет лгать, но и правду сказать не может. Он никогда не видел, как мы с Хитоши общаемся. Любой на его месте не стал бы выходить за рамки.

– Мама говорит, что я должен его слушаться, – внезапно произносит он, сжимая кулаки от напряжения. – И должен держаться от него подальше.

– Твоя мать – мудрая женщина, – признаю я. – А ты, похоже, умный ребёнок.

Постепенно его тело расслабляется.

Окрылённый комплиментом, он улыбается мне.

– А ещё я достойный соперник.

Заинтригованный его мнением, я решаю дать ему возможность поймать моего короля. Как только он понимает мою ошибку, его глаза загораются. Он так мал, что ему приходится вставать и вытягивать всю руку, чтобы поставить шах. Но он атакует без колебаний.

– Ты искусный, – вынужден признать я.

Он поднимает глаза от шахматной доски, но лишь на мгновение. Когда снова опускает их, я замечаю, что его лицо покраснело, как будто он чем-то смущён. Мальчик сжимает руки в кулаки.

– Я заслуживаю твоего уважения?

Его вопрос застаёт меня врасплох.

Я опираюсь локтями на стол и переплетаю пальцы под подбородком.

– Это зависит от того, есть ли у меня твоё?

– Мама научила меня различать сильного человека и храброго. Она велела мне склонять голову, когда сталкиваешься с тем, кто сильнее, но оказывать уважение только тем, кто его действительно заслуживает.

Мне хочется налить себе виски, потому что последнее, чего мог ожидать от этого дня, – это игры в шахматы и разговора о чести с ребёнком.

– Значит, чтобы заслужить твоё уважение, я должен совершить акт храбрости, – резюмирую я. – И что же я должен сделать? Бросить вызов огню? Поднять ядовитую змею?

– Нет. Ничего из этого.

Ему неловко, но я настаиваю.

– Что тогда?

Дрожащими пальцами он невесомо касается королевы. На мгновение я опасаюсь, что он сдвинет её в неправильном направлении и испортит игру, но этого не происходит. Мальчик – Брайан, заставляю себя вспомнить, – убирает руки с шахматной доски и поднимает голову.

– Поступай правильно, – шепчет он. – Не сейчас, а когда придёт время. И неважно, какими будут последствия.

Меня всё больше и больше впечатляет этот ребёнок. Чем больше я с ним разговариваю, тем больше понимаю, что он не просто повторяет услышанное. Каждое его слово имеет точное место и цель, как фигуры на шахматной доске.

– И что было бы правильно?

Брайан улыбается мне.

– Ты поймёшь, потому что это настроит всех против тебя, но это будет единственный путь, который подскажет тебе твоё сердце.

Глава 9

Глория

Это неправильно.

Я должна быть не здесь, а с сыном. Мне нужно одеться, набить сумку тем немногим, что здесь осталось, и уйти. Я должна воспользоваться шансом, который дал мне Джун, но мои ноги не хотят сотрудничать.

Провожу рукой по волосам и вздыхаю. Небо начинает светлеть. Я не спала всю ночь, обдумывая и переосмысливая то, что произошло вчера. Интересно, Джун тоже хорошо взвесил выбор, какой предоставил мне? Я это сделала. И нашла бесчисленное множество причин, по которым мне следует уехать, и только одну – остаться.

Прижимаю руку к сердцу. Прислушиваюсь к нему.

Годами я игнорировала его или, что ещё хуже, заставляла молчать.

Я знаю, к чему привели меня страх и гордость.

Теперь задаюсь вопросом, куда может привести меня смелость.

Кто-то стучит в дверь, и я вздрагиваю.

Джун не из тех, кто спрашивает разрешения, так что, скорее всего, это не он. Поэтому я втискиваюсь в халат и открываю дверь. Я узнаю парня, именно он привёз меня сюда. Его взгляд блуждает по комнате, словно что-то ищет.

– Оябун приказал проводить вас до машины.

Я скрещиваю руки на груди, враждебно глядя на него.

– Да неужели?

– На случай если вы ещё не собрали багаж, он просил передать, что Айя будет рада оказать вам любую помощь.

Кто знает почему, я не удивлена. Джун ненавидит предателей и лжецов, а я и то и другое. Думаю, он пожалел, что дал мне выбор: остаться или уйти сразу после того, как он выйдет из моей комнаты. Не имея возможности взять назад своё слово, он решил выпроводить меня силой, отправив своих подчинённых.

«Не сработает».

Я облизываю губы, демонстрируя материнскую улыбку.

– Как тебя зовут, паренёк?

Он смотрит на меня в замешательстве.

– Бэйджиро.

– Хорошо, Бэйджиро. Скажи своему оябуну, что я хочу поговорить с ним, как только буду готова.

– Оябуна здесь нет.

– Я подожду его возвращения.

– Это невозможно. Мне приказано посадить вас в машину к половине восьмого и отвезти, куда захотите.

Я облизываю губы.

– Ты сказал, куда захочу?

– Да, мэм.

Мне в голову приходит мысль, столь же безумная, сколь и безрассудная. Улыбаясь, я наклоняю голову набок.

– В таком случае, Бэйджиро, подожди меня в машине. И скажи Айе, что мне не нужна помощь. Оябун получит именно то, что велел.

Глава 10

Джун

Я никогда не приходил в Key Club днём.

Захожу в него в поисках покоя и не удивляюсь, обнаружив, что внутри пусто и тихо. Я подхожу к бару, беру с витрины бутылку виски, пододвигаю к себе стакан, наполняю его наполовину и начинаю пить.

Я знаю это место как свои пять пальцев. Заведение я купил на деньги, вырученные от первой «работы», которую выполнил для своей семьи. Тогда это был всего лишь старый паб, полный плохих людей. Я полностью отремонтировал его, нанял профессиональных танцовщиц и вышибал, чтобы выбирать, кого пускать. Когда паб заработал, мой дядя спросил, может ли он использовать его для своего бизнеса, но я ему не разрешил.

Я распространил информацию о том, что в Key Club есть человек, готовый взяться за опасные задания. Я тщательно обдумывал, сколько и каких поручений принять. Взамен я никогда не просил денег, только услуги. И на этих одолжениях я построил свой мир.

Я бы не знал, как найти Брайана, если бы один из учителей его школы не пришёл ко мне, желая отомстить. Я бы не добрался до Рулза, если бы Шэрон не попросила меня помочь ей в одном деле. Без Рулза я бы не добрался до Глории, а значит, и до Ноя.

Делаю ещё один глоток виски, размышляя, есть ли такая услуга, которая может стереть Глорию из моей памяти. Мне не нравится, что она всегда рядом и готова меня отвлечь.

Мои пальцы покалывает, хочется снова её обнять. Я не такой. Я не дарю информацию и не оказываю услуги безвозмездно. Я не даю выбора или второго шанса. И не прощаю ни тех, кто меня предал, ни тех, кто лжёт. Я знал, что возвращение Глории перевернёт мой мир с ног на голову, и всё же без колебаний вернул её к себе.

Я установил себе одно правило: не прикасаться к ней.

И нарушил его.

И дело не только в том, что я с ней делал – мои руки на её теле, мой рот на её коже, – но и в том, что я ей предоставил. Глория не заслуживала того, чтобы знать, где находится Джейк, или выбирать, уходить ей или нет. Она должна была заплатить кровью за то, как заставляет меня чувствовать себя…

За то, как она заставляет меня желать.

Я прикуриваю сигарету, надеясь, что запах дыма поможет прогнать запах её кожи.

Я чувствую его всё время. Повсюду.

Дрожь пробегает по позвоночнику, когда понимаю, что есть причина, по которой он становится ещё сильнее. Глория только что вошла в Key Club и направляется прямо ко мне.

Я прищуриваюсь, глядя на неё.

– Какого дьявола ты здесь делаешь?

С присущей ей грацией она присаживается рядом со мной. Скрещивает ноги, отчего подол её платья едва приподнимается, обнажая мягкую плоть бедра. На Глории нет чулок. Боюсь узнать, не отказалась ли она надевать что-то ещё.

Глория улыбается мне, не обращая внимания на мои мысли.

– Если не ошибаюсь, ты предложил мне выбор. Ты приказал водителю отвезти меня туда, куда я захочу, а я попросила отвезти меня к тебе.

– Ты ненормальная. – Мне нужно налить себе ещё виски, иначе я не переживу этот день. Я выпиваю, а затем указываю в неё пальцем. – Любая мать предпочла бы снова увидеть своего сына.

Глория тянется по барной стойке. Берёт стакан и наполняет виски.

– Женщины – сложные существа. Некоторые из них – матери, это правда. Но женщины никогда не заключают в себе что-то одно.

– Это несомненно. – Я всматриваюсь в неё, вдыхая очередную порцию дыма. – Некоторые женщины, помимо того, что они матери, ещё и гнусные манипуляторы.

– Или страстные любовницы.

На полу словно появилось огромное пламя. Моя ненависть к ней разгорается с новой силой, заставляя кипеть кровь.

– К чему ты клонишь, Глория?

– Однажды я отвернулась от тебя, но больше такого не сделаю. Я останусь с тобой и буду помогать тебе, как обещала, но хочу, чтобы между нами всё было ясно. – Я слушаю её не потому, что хочу, а потому, что у меня нет выбора. Не тогда, когда она говорит со мной с такой решимостью в глазах. – В любом достойном соглашении есть две стороны: то, что хочет один, и то, что предлагает другой. Между нами должен быть баланс. Если ты хочешь, чтобы я тебе помогала, ты не можешь относиться ко мне как к подчинённой или угрожать.

Я едва заметно усмехаюсь.

– Я тебе не ровня, Ангел.

– Но я тебе нужна. – Она берёт стакан и выпивает его содержимое одним махом. – Для этого заключают сделки, не так ли? Потому что два человека нуждаются друг в друге. Если бы это было не так, их называли бы не «соглашениями», а «навязыванием».

Её замечание заставляет меня задуматься.

Должно быть, Глория воспринимает моё молчание как согласие, потому что замолкает и наливает нам обоим новую порцию виски. Стакан за стаканом, она становится всё менее напряжённой и более расслабленной.

Глория поворачивает табурет, чтобы осмотреться.

– Отличное место, – замечает она. А увидев пилон в центре зала, улыбается. – Женщины танцуют на нём?

– Не всегда.

Она кусает губу, прежде чем продолжить.

– В детстве я мечтала стать танцовщицей. Даже брала несколько уроков танцев, но это было не для меня. Танец – это дисциплина. Правила. – Она пожимает плечами, делая вид, что ей всё равно. – Ты меня знаешь, Джун. Я свободный дух.

В отличие от меня, который всю жизнь провёл в клетке ценностей и традиций семьи.

– Ты когда-нибудь жалела о своём выборе?

– Не совсем, но мне всегда было интересно, каково это – танцевать перед публикой.

Я вдыхаю очередную затяжку дыма.

– Почему бы тебе не сделать это сейчас?

– Что?

– Потанцевать.

– Здесь? Перед тобой?

Я тушу сигарету и встаю. Key Club – это ночной клуб, а сейчас утро. Никто не потревожит нас в течение нескольких часов. Я беру стул, ставлю его перед шестом, который привлёк её внимание, и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Глорию. Она продолжает сидеть за барной стойкой, уставившись на меня широко раскрытыми глазами.

– Джун. Я не думаю, что…

– Танцуй.

Глория едва заметно вздрагивает. Должно быть, от неё не скрылось ни то, как хрипло прозвучал мой голос, ни зловещий огонёк, вспыхнувший в моих глазах. Долго, очень долго мы смотрим друг на друга. Затем она двигается. Покачиваясь на каблуках, Глория подходит к платформе, на которой установлен пилон для танцев. Она едва касается его, почти с опаской. Я не привык видеть её такой. Она никогда не была нерешительной и не колебалась.

«Мне нравится».

После минутного раздумья она наклоняется вперёд, протягивая пальцы к ремешкам на лодыжках. Как только понимаю, что она хочет снять туфли, я останавливаю её.

– Ты должна их оставить.

– Я не могу танцевать на десятисантиметровых каблуках!

Я задираю подбородок, бросая ей вызов.

– Девушки здесь выступают на каблуках ещё выше, чем у тебя.

– И в более короткой, более практичной одежде, – возражает она.

– Никогда не говорил, что ты не можешь раздеться.

Глория внезапно краснеет.

Красивая.

Нет. Она более чем красива.

И я поедаю её глазами.

Мне нравится изящная линия её шеи, то, как по фигуре скользит платье. А когда она задирает подол до середины бедра и ступает на платформу, у меня пересыхает во рту. Я хочу, чтобы Глория выглядела неуклюжей или нескладной. Вместо этого она берётся за шест, словно выросла с ним и поворачивается ко мне. Она улыбается, но не как женщина, которой подарили мечту её детства.

Вернулась чувственное и решительное существо, которым Глория была всегда.

И меня безнадёжно к ней влечёт.

Её руки скользят по пилону, дразня меня.

– Бэйджиро сказал, – ты часто здесь бываешь.

– Мне нравится сюда приходить.

Одной рукой она цепляется за шест, а другой распускает волосы. Глория едва заметно качает головой, освобождая их полностью.

– Потому что тебе нравится?

– Потому что паб мой.

– Ты унаследовал его от дяди?

Я кривлю рот. Мне не нравится говорить с ней о дяде, не после того, что она заставила меня сделать, поэтому я не отвечаю.

Почувствовав моё недовольство, Глория меняет тему.

– А что здесь делают женщины? Раздеваются донага?

– Только если их приглашают в приватную комнату.

Обогнув пилон, Глория прислоняется к нему спиной так, что оказывается лицом ко мне, и едва сползает вниз. Подол платья приподнимается, позволяя мне увидеть что-то светлое.

«Белое кружево».

Чертовски чувственна.

И очень, очень злая.

– Ты пригласишь меня?

Я прочищаю горло.

– Куда?

– В приватную комнату.

– Нет.

Она быстро поворачивается вокруг себя, захватывает пилон ногой и выгибает тело назад. Её грудь приподнимается, притягивая мой взгляд.

– Почему?

Я облизываю губы.

– Это место моё. Если на самом деле захочу тебя трахнуть, то не стану тратить время и уходить в отдельную комнату. Я сделаю это здесь, на глазах у всех. У стены. На полу. Где угодно.

– Жаль, что ты этого не хочешь. – Она выпрямляет спину. Её руки продолжают захватывать шест, а глаза обращены к моим. – Потому что я была бы не против, если бы ты трахнул меня, даже на глазах у публики.

Возбуждение, которое она пробудила во мне, внезапно исчезает, сменяясь гневом. Я знаю её историю с Рулзом. Он не просто трахал её, он делил Глорию с другими мужчинами. Он смотрел, как она наслаждается в объятиях другого, и ей нравилось чувствовать на себе его взгляд. Я не такой. Никогда не смогу делить Глорию с кем-то и никому не позволю наблюдать за ней.

Я встаю, разъярённый.

– Руки на шест.

Вижу, как её кожа покрывается мурашками от страха или, возможно, предвкушения.

И всё же Глория подчиняется.

Взяв Глорию за бёдра, я притягиваю её к себе. Подол платья задирается, обнажая пару белых трусиков. Они мне не нравятся. На её бледной коже я предпочитаю чёрные; лучше, если они будут в окружении красных следов от моих пальцев.

Приказываю ей не отпускать шест, а сам толкаю её голову вниз. Чтобы сохранить равновесие, Глория выгибает спину и оттопыривает попу. Поглаживаю её по затылку, сначала нежно. Затем собираю волосы, захватывая в кулак. Я крепко сжимаю их, вынуждая Глорию поднять голову, но спину держать дугой. На мгновение она теряет хватку за шест, заставляя меня разочарованно поморщиться.

Когда она хватается за пилон снова, в моём горле раздаётся хриплый звук.

Я чувствую, как она дрожит, трепещет.

Но она не сдаётся.

– О чём ты думаешь, Джун?

Делаю глубокий вдох, возвращая себе спокойствие и хладнокровие.

– Я думаю о том, как легко было бы тебя трахнуть. – Провожу пальцем по контуру трусиков, пока не добираюсь до самой интимной части. – И как бы тебе это понравилось. Тебе бы этого хотелось, верно?

Глория отвечает мне не голосом, а сдавленным стоном. Она раздвигает ноги, приглашая меня прикоснуться к ней там, где желает, – там, где её набухшая плоть уже влажная.

Вместо того чтобы ласкать, я ударяю.

Её сердцебиение учащается, как и дыхание.

– Я чувствую твой страх. И твоё желание. – Глория втягивает живот, когда сдвигаю ей трусики в сторону и погружаю палец в складки её плоти. Она такая мокрая. Я касаюсь носом её шеи. Она хорошо пахнет: цветами и летом. Непроизносимыми грехами и ложной наивностью. Я понижаю голос, будто открываю ей секрет. – Ты правильно делаешь, что боишься меня. Когда ты со мной, ты всегда в опасности.

Смерть путешествует рядом со мной.

Иногда я приношу её сам, иногда её мне приносят другие.

Я добавляю палец, раздвигая плоть.

Мучаю.

– Держу пари, Рулз не вызывал у тебя таких чувств. – Снова дёргаю Глорию за волосы, заставляя посмотреть на меня. – Скажи мне, Ангел. Он заставлял тебя дрожать?

– Нет.

– Он заставлял тебя наслаждаться?

Её молчание – топливо для моего гнева. Я вынимаю пальцы из её тела и шлёпаю по заднице. Сильно. Хлопок эхом разносится по залу, а кожа на ягодицах краснеет.

– Он заставлял тебя наслаждаться? – повторяю я.

Глория прячет голову в плечи, или, по крайней мере, пытается это сделать. Тяжёлое дыхание раздувает ей грудную клетку. Её глаза блестят от возбуждения, губы покраснели. Глория сжимает губы, чтобы не закричать.

Или, возможно, чтобы не отвечать мне.

Я разворачиваю её; спина Глории ударяется о пилон. Она поднимает руки, цепляясь за металл. Стягиваю с неё платье, открывая грудь, прикрытую тонким кружевом. Провожу языком по одному из сосков, а затем смыкаю на нём зубы.

– Скажи мне.

Глория качает головой.

Мне приходится отшлёпать её ещё раз, прежде чем она ответит.

– Не так, как ты!

– И всё же ты позволила ему овладеть тобой всеми возможными способами. – Я сжимаю ей грудь, подталкиваю вверх. – Почему?

– Ты знаешь почему…

Её голос слабеет. Другой мужчина – сострадательный, – не стал бы настаивать. Но я дьявол. Я не могу довольствоваться этим.

– В своей жизни ты совершила столько ошибок. Ты была глупа, беспечна, бесстыдна… Но ты никогда не была трусом. – Я хватаю её за лицо. Сжимаю ей щёки, не давая возможности отвести взгляд от моего лица. – Так скажи мне: почему ты отдалась ему?

– Я боялась. – Её глаза остекленели, но не от стыда. В них гнев. – Когда ты спросил меня, готова ли я умереть за своего сына, я не колебалась, потому что уже знала ответ. Я была на самом деле мертва. Чтобы уберечь Брайана, я отвернулась от всего, что любила и сбежала.

Она убирает руки от шеста и бьёт меня по плечу.

Вот это моя Глория.

Смелая. Решительная. Дерзкая.

– Три года я жила в апноэ, разрываясь между желанием и страхом, что ты вернёшься. Когда ты вынудил меня прийти к тебе, я хотела тебя убить! – Она сжимает мою рубашку, притягивая к себе. – Я была готова это сделать, но когда снова увидела тебя, внутри меня что-то оборвалось… – Рыдания сотрясают её стройное тело, пока она сбрасывает все маски и раскрывается передо мной. – Я снова начала жить. Дышать. И теперь я не могу без этого. Я не могу без тебя.

От этих слов у меня внутри что-то рушится, потому что я её понимаю. Я почувствовал то же самое, когда снова увидел Глорию. Её появление заставило меня примириться с чувствами и эмоциями, которые, как я был уверен, стёр навсегда. Но оказалось, они только утихли, ожидая её возвращения.

Я ненавижу то, что эта женщина пробуждает во мне.

Но мне это необходимо.

– Сделай это ещё раз, – приказываю я.

От непонимания у Глории расширяются глаза.

Я обхватываю ладонями её лицо и заглядываю в глаза.

– Дыши.

Как только она размыкает губы, я наклоняюсь к ней.

Мы дышим вместе.

Я в её рот, она в мой.

Я крепко обнимаю её, а внутри меня разгорается настоящая война.

Я ненавижу её. Я хочу её.

Я пожираю её.

Снова поворачиваю Глорию так, чтобы оказаться у неё за спиной. Опускаюсь на колени и стаскиваю с неё трусики. Раскрываю её пальцами. Гладкое лоно уже блестит. Я дую на него, и плоть пульсирует.

Приближаю лицо, чтобы глубоко вдохнуть её запах.

Глория вздрагивает, но не просит.

Ласкаю языком между её бёдер…

И она вскрикивает.

Я шлёпаю Глорию по попке, назидательно произнося.

– Ещё нет.

Облизываю её снова, на этот раз глубже.

Она бормочет непонятные слова. Возможно, мольбы.

Я отвожу от неё лицо, жестоко улыбаясь.

– Советую тебе сдерживаться, иначе я оставлю тебя неудовлетворённой.

Когда возвращаюсь к ней, я делаю это не только ртом. Добавляю пальцы. У Глории дрожат ноги. Её стоны звучат всё громче и громче, а тело делает всё возможное, чтобы удержать меня внутри и получить больше. Я улыбаюсь, предвкушая момент, когда смогу довести её до грани.

– Скажи мне, чего ты хочешь. – Мой голод к её вкусу, как никогда сильный. – Хочешь мой язык? Мои пальцы? – Надавливая, я изгибаю их внутри лона. – Или ты хочешь чего-то большего?

Клитор пульсирует, предательски её выдавая.

Я поднимаюсь на ноги и расстёгиваю ремень.

Глория стоит ко мне спиной, но поворачивает лицо. Её прекрасные голубые глаза излучают искры чистого огня.

Она ненавидит меня. Она хочет меня.

Любит меня.

Уже упираюсь кончиком в её вход, готовый погрузиться, как начинает звонить мой мобильный телефон. Глория пристально смотрит на меня, призывая не отвечать. Я ничего не могу поделать, потому что знаю, кто это. У важных имён на телефоне стоят разные мелодии звонка. А у него она легко узнаваемая.

Я вхожу в Глорию на несколько сантиметров и подношу палец к губам, приказывая ей замолчать.

Глава 11

Глория

Я пылаю.

От желания. От смущения. От ярости.

Джун погружается в меня, и я со стоном сжимаю бёдра. Вдоль позвоночника пробегает волна мурашек. Я знала, что это случится. Только не сейчас. Не так. Джун подносит телефон к уху, а я бросаю обеспокоенный взгляд на дверь.

У меня плохое предчувствие, которое усиливается, когда слышу, как он произносит имя звонившего.

– Итак, Рулз. Ты нашёл того, кого хотел?

В шоке я резко поворачиваю голову. Замешательство усиливается больше, когда отвечает не Рулз, а Джейк.

– Да. Он нашёл её.

Джун бросает на меня взгляд, который не могу понять. Всего мгновение, и Джун возвращает себе контроль.

– Мистер Льюис. – Голос звучит убедительно, жёстко. – Не ожидал услышать тебя снова так скоро.

– Я в курсе, что ты взял у Рулза то, что мне дорого.

Джун подаётся назад, прежде чем толкнуться в меня на всю длину. Он смеётся, когда я кусаю губы, чтобы не закричать.

– Боюсь, ты неправильно понял. Я ничего не брал. – Джун пробегает убийственным взглядом вдоль моего тела, пока рукой поглаживает мне спину. – Это она пришла ко мне.

– А теперь ты её отпустишь.

– Почему?

– Потому что ты должен мне услугу, и я хочу, чтобы жизнь Глории стала этой услугой.

Джун вздыхает.

– Как я уже сказал, ты неправильно понял ситуацию. Глория моя гостья. У меня нет намерения убивать её или причинять ей вред.

– Тогда отпусти её.

– Боюсь, я не могу этого сделать.

– И почему же?

– Потому что она уже свободна, мистер Льюис.

Шлёпая, его ладонь опускается на мою задницу. Я всхлипываю, так как боль от этого удара отдаётся в теле, окрашиваясь чем-то большим. Возможно, тёмным желанием, которое Джун без колебаний удовлетворяет, поглаживая то самое место, куда ударил.

Его член пульсирует, наполняя меня, а губы кривятся, подавляя стон.

– Слушай меня внимательно, мистер Льюис, потому что я скажу тебе только один раз. – Его голос не срывается, но и не звучит также твёрдо, как прежде. – Глория не моя пленница и не заложница. Её жизни ничего не угрожает и не будет угрожать до тех пор, пока она остаётся со мной. Когда наше время истечёт, я отпущу её. А до тех пор, если тебе дорога твоя семья, советую не пытаться связаться с ней… В том числе и потому, что ты её не найдёшь.

Прежде чем успеваю что-то сказать или сделать, Джун отводит мобильный телефон от уха. Он сжимает его в кулаке и разламывает пополам. Я бледнею, глядя, как останки гаджета падают на пол, лишая всякого шанса сказать Джейку и Рулзу где я.

– Посмотри на меня.

Голос Джуна злой. Непримиримый.

Он выходит из моего тела, чтобы снова погрузиться с резким толчком.

От его стона у меня дрожат ноги. Джун шлёпает меня, хотя я делаю то, о чём он просит.

– Посмотри на меня.

Его взгляд тяжёлый. Штормовой. Он проводит руками по внутренней стороне моих бёдер, выше, открывая меня шире и шире. По телу пробегает приятная боль, когда его толчки становятся ещё сильнее. Яростнее.

Его дыхание учащается, как и биение моего сердца.

Он трахает меня так, будто не может удержаться.

«Или будто хочет меня убить».

Внутри меня неумолимо нарастает оргазм.

Я не могу его остановить.

Не хочу его останавливать.

Перед глазами проносятся искры света. Я жмурюсь и громко кричу, растворяясь в руках дьявола. Несколько мгновений парю в пустоте, почти невесомая. Когда прихожу в себя, Джун всё ещё позади меня.

Внутри меня.

Его толчки больше не бешеные.

Теперь они медленные. Глубокие.

В отличие от меня, Джун не кончил. Он не спешит получить удовольствие. Предпочитает с каждым толчком подтверждать, что полностью владеет моим телом – и моим разумом.

Я выгибаю спину, предлагая ему всё.

Отдаю ему себя.

Он снова тянет меня за волосы, на этот раз более нежно. С упоительным вздохом я прижимаюсь спиной к его груди. Его рука оказывается сразу на мне, на моей груди, а другая скользит вниз. Он мучает мой сосок, клитор, целует шею, а потом кусает плечо, шепча, что заберёт меня с собой в ад.

Ничего другого я и не желаю.

Я двигаю бёдрами, трахая его, пока рукой он трахает меня. Окутанная его дыханием, я теряю себя в измерении вздохов и обещаний. Интенсивное удовольствие, вязкое и тёмное, притупляет мои чувства. Джун не только красив. С приоткрытыми губами, затуманенным взглядом и напряжёнными мышцами, он само воплощение греха. Мне хочется остаться в таком состоянии навсегда, но он отстраняется от меня с болезненным стоном и наклоняет меня. Вскоре после этого его оргазм выплёскивается на мою спину…

А потом – ничего.

Ни слова. Ни движения.

Я поворачиваюсь и вижу, что он смотрит на свою руку. Она испачкана, как и его брюки. Обычно такого не случается. В сексе, как и в жизни, Джун всегда очень осторожен. Чувствуя его недоумение, я придвигаюсь к нему. Тянусь к его пальцам и вытираю их по очереди облизывая.

Он не перестаёт смотреть на меня.

Но по-прежнему молчит.

Когда я заканчиваю, Джун притягивает меня к себе и целует.

Есть что-то очень эротичное в ощущении собственного вкуса на губах партнёра. Я кусаю ему губы, пока с новой силой меня охватывает искушение забраться на него сверху и начать всё сначала. И я уже собираюсь сделать это, но Джун хватает меня за шею и отстраняет от себя. Его взгляд обжигает мне кожу, делая живой и чувствительной, как никогда раньше. В его глазах я читаю то самое болезненное желание, от которого у меня сводит живот.

Я отчаянно хочу его.

И он хочет меня.

Но вместо того чтобы взять меня, Джун встаёт и направляется к стойке. Наливает себе щедрый глоток виски и приканчивает его одним глотком. Когда он возвращается и смотрит на меня, это уже совсем другой мужчина.

Он подходит и помогает поправить платье, а затем направляется к двери. Держит её открытой, приглашая меня выйти.

Во мне нарастает слепая, безумная ярость.

Три года я была шлюхой Рулза.

Случалось, что я чувствовала себя использованной, запуганной или вынужденной сделать что-то, что не было частью моей натуры, но я никогда не сожалела об этом. А теперь жалею. Я жалею, что поддалась Джуну, потому что то, что произошло между нами, ничего для него не значило. Я ничто, ведь сразу после получения удовольствия он пытается от меня избавиться.

Желание заставить его заплатить толкает меня говорить, даже не подумав. Я сжимаю кулаки и разворачиваюсь перед ним.

– Всё будет не так, как ты думаешь. Я не поддамся ни на твой шантаж, ни на угрозы.

Джун вздёргивает подбородок и пристально смотрит на меня.

– У тебя был шанс уйти, но ты им не воспользовалась. Глория, теперь ты моя. Душой, разумом и телом.

Он не случайно не упоминает о сердце.

Оно ему просто не нужно. Ему всё равно.

Я не обращаю внимания на слёзы, от которых щиплет в глазах. Собираю силы и держу спину прямо, устремив взгляд ему в лицо.

– Рулз и Джейк найдут меня. Ты даже не представляешь, какими средствами они обладают и на что способны вместе.

Джун не проявляет волнения, только улыбается мне.

– И ты понятия не имеешь, что я сделаю с ними, если они посмеют приблизиться к тебе. – Он поглаживает большим пальцем моё горло: от подбородка до груди. В том, как Джун смотрит на меня, есть что-то пугающее; что-то, что заставляет меня вздрогнуть. – Я был серьёзен, Глория. И когда говорил Джейку, что он не найдёт тебя, и когда сказал ему, что позабочусь о его семье, если он встанет на пути.

– У Джейка нет семьи.

Он приподнимает уголок рта, насмехаясь надо мной.

– Так он тебе не сказал.

– О чём ты говоришь?

Ухмылка искажает его лицо.

– У Джейка есть жена и на подходе ребёнок.

Я краснею.

– Что?

– Твой дорогой Рулз солгал тебе. – Теперь его лицо искажает зловещая улыбка. – Джейк никогда не был в опасности: он сбежал со своей большой любовью и оставил всё позади. Он оставил тебя.

– Ты лжёшь.

Если такое возможно, – лицо Джуна становится ещё жёстче.

– Ты одна, Глория. – Я не хочу его слушать, но и противоречить не могу. – Рулз продал тебя, Джейк бросил. У тебя остался только я.

– Ты ничто.

– Так даже лучше. – Его самодовольная ухмылка ранит меня больше, чем любая пощёчина. – Как меня научила ты. Чувства и бизнес несовместимы. И ты здесь только по одной причине. Не забывай об этом.

ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД

На моей кровати сидит женщина.

У неё светлые волосы и самые голубые глаза, которые я когда-либо видел. Одета в лёгкое платье без рукавов. Она босиком и заметно навеселе. В одной руке сжимает босоножки, которые, должно быть, сняла, в другой – бутылку виски, украденную из моей частной коллекции. Она подносит горлышко к губам и делает длинный глоток, а затем с улыбкой предлагает мне.

Я закрываю за собой дверь, ничуть не удивляясь её присутствию. Уже не в первый раз, вернувшись, я обнаруживаю кого-то в своей постели. Обычно это девушки с таким же прошлым, как у меня. Им платят за то, чтобы они ублажали мужчин в моей семье, или красавицы стремятся кого-то обольстить.