Текст книги "Изменяя правила (ЛП)"

Автор книги: Сагара Люкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Джун качает головой, обижено глядя на меня.

– Если Ной тебя не убьёт, то это сделает гордость.

Я сбрасываю напряжение смехом.

– Лучше так, чем твои руки.

Несколько мгновений Джун ничего не говорит.

Он просто ведёт машину.

Потом вздыхает.

– Ты можешь сама.

Смотрю на него в замешательстве. – Что?

– Прикоснись к себе.

Мне не хватает воздуха, будто кто-то выкачал его из салона машины. Я потрясённо смотрю на него.

– Здесь? Перед тобой?

Его глаза быстро скользят по моему телу.

– Снимай трусы.

Я сглатываю.

– Не думаю…

– Просто сделай это.

Узнаю приказной тон, от которого покалывает кожу. Я поднимаю подол, обнажая край резинки на чулках. Снимаю нижнее бельё, и пальцы Джуна крепче сжимают руль. Показываю ему крошечные стринги телесного цвета. Вместо того чтобы положить бельё в сумочку, оставляю их на рычаге переключения передач. Джун ускоряется, заставляя двигатель урчать под моей попой. Огни Сиэтла мелькают вдалеке, становясь всё ближе и ближе.

В животе разгорается тёмное желание. Я раздвигаю ноги и со вздохом сползаю вниз. Ласкаю себя сначала нежно, потом сильнее; трогаю себя и смотрю на него.

Его пальцы сжимают руль.

Тёмные глаза устремлены на дорогу.

Рот – напряжённая линия.

Кандзи на шее.

Из меня вырывается стон.

– Минута, Глория.

Он шутит. Город ещё далеко, а я только начинаю получать удовольствие. Сжимаю грудь, закрывая глаза.

– Тридцать секунд.

Его голос доносится до меня издалека, как эхо сна.

Чувство блаженства проникает внутрь. Моё тело расслабляется, открываясь навстречу удовольствию. Я трусь бёдрами друг о друга, плотно сжимая пальцы у лона. И только успеваю вздохнуть, как машина выворачивает в сторону. Колёса скользят по грязи, и Джун прижимается к обочине. Он отстёгивает свой ремень безопасности и делает то же самое с моим. Сиденье подаётся, опускаясь. Джун берёт мою лодыжку, приподнимает, устраивая себе на плечо. Затем он делает то же самое с другой ногой.

Я оказываюсь полностью открытой перед ним.

Пытаюсь прикрыться, но Джун качает головой.

– Продолжай.

Я не подчиняюсь, и тогда он впивается пальцами в мою плоть.

– Продолжай, или я засуну гордость тебе в глотку, вместе с криками, которые из тебя вырву.

Это не угроза. Он действительно собирается так сделать.

Нет, он сделает это в любом случае.

Он и делает.

Он склоняется между моих ног и поглощает меня. Клитор дёргается, а с губ срывается придушенный крик. Я пытаюсь оттолкнуть Джуна, но лишь на долю секунды. Как только его язык касается меня, крепче вцепляюсь в его пиджак и с диким криком притягиваю к себе.

– Умоляй меня, – задыхаясь, приказывает он.

Я поднимаю бёдра, двигаясь навстречу его губам.

– Умоляй меня прикоснуться к тебе!

Я кусаю губы. Они начинают кровоточить, когда он просовывает в меня два пальца. Джун трахает меня руками и языком. Он трахает моё тело и разум, постоянно меняя ритм и подводя меня к кульминации, но так и не давая мне насладиться.

Я хлопаю рукой по окну. Ищу помощи, хотя должна была бы просто зарыть свою гордость и попросить.

– Ты поклялась себе, что никогда больше не позволишь ни одному мужчине прикоснуться к себе. – Я опускаю взгляд в его сторону. В его тёмных, голодных глазах мелькает вспышка одержимости. – Если только ты сама этого не захочешь. – Он лижет клитор, не сводя с меня глаз. – Глория, ты хочешь этого?

Я задерживаю дыхание так долго, как только могу, пока воздух не кончается. Вдыхаю, пока он вынимает свои пальцы из меня. Джун расстёгивает брюки и освобождает член. Моё имя срывается с его губ вместе с ругательством.

Я на пределе. Мне нужно кончить, поэтому я просовываю руку между бёдер. Он хватает меня за запястье, не давая дотронуться до себя.

Он кривит рот, пронзая меня взглядом.

– У тебя был шанс, и ты его упустила.

Удовольствие превращается в боль.

Напряжение – в ярость.

Гнев – в безумие.

Я бросаюсь на него. Толкаю Джуна на водительское сиденье и забираюсь на него сверху. Я принимаю его в себя. Всего. Упираюсь руками в крышу салона и начинаю двигать бёдрами. Джун царапает мои бёдра. Он кривит рот, но позволяет мне доминировать.

Рулз никогда не давал мне такой власти.

Меня восхищает это. Возбуждает.

Джун сильный, ему не составило бы труда вытащить меня из машины и трахнуть так сильно, что я не могла бы нормально ходить несколько дней. Он может заставить меня потакать любым своим фантазиям, какими бы жестокими и грубыми они ни были.

Он может – и хотел бы – но я знаю, что он этого не сделает.

Этот момент для меня.

Это его способ сказать, что я гораздо больше, чем он хотел бы, чтобы я верила. Я хочу, чтобы он знал, что для меня он тоже особенный, поэтому склоняюсь над ним. Запускаю пальцы в его волосы и целую.

По-настоящему. Глубоко. Всеобъемлюще.

Мы много раз целовались, но никогда так.

Он обхватывает моё лицо ладонями. Прижимает меня к себе, пока удовольствие быстро течёт по моему телу, ошеломляя. Тело сжимается, сильнее обхватывая его и доводя до предела. Джун сжимает челюсти. Он пытается сдерживать себя, насколько это возможно, но в конце концов сдаётся. Он выскальзывает из меня и крепко сжимает член, а следом кричит, кончая себе на руку.

Неотрывно любуюсь им. Кажется, за всю свою жизнь я не видела ничего более эротичного. Его глаза затуманены от удовольствия, а губы приоткрыты. Джун затерялся в каком-то инопланетном измерении.

И меня безнадежно влечёт к нему.

«Я должна уйти».

Если не сделаю этого сейчас, то могу сказать или сделать что-то совершенно безумное. Я пытаюсь отодвинуться от него, но Джун рывком пробуждается. Он хватает меня за бёдра и прижимает к себе. Не хочу, чтобы он прочёл недоумение в моём взгляде, поэтому наклоняюсь к нему. Я обхватываю его за шею и прячу лицо у него на плече. Эмоции, охватившие мою душу, слишком сильны, и я не могу их остановить.

Я всхлипываю, а Джун ругается.

– Твою мать.

Он прикасается одной рукой к моей голове, как бы утешая. Это длится лишь мгновение, затем он приходит в себя. Качая головой, отталкивает меня и пересаживает на место. Несколько мгновений никто ничего не говорит, затем он достаёт носовой платок и вытирает руки.

– Я не должен был.

Я несколько раз моргаю. Должно быть, я неправильно расслышала. Джун извинился? И за что? Он не причинил мне вреда и не заставлял делать то, чего я не хотела.

– Всё в порядке, Джун. Ты не сделал мне ничего плохого.

– Ты не понимаешь. – Он поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза. Сердитый тон голоса заставляет сжаться в груди. Джун поднимает руку, большой и указательный пальцы очень близко друг к другу. – Я был так близок к тому, чтобы кончить в тебя.

– И что?

– Ты хочешь от меня ребёнка?

– Н-нет, – отвечаю заикаясь. Я не могу понять его взгляд, понимаю только, что он разбивает мне сердце. – Не сейчас, – поправляю себя.

– И никогда, – жёстко отвечает он. – Я не хочу быть отцом.

– Ты не хочешь быть отцом или ты не хочешь иметь ребёнка от меня?

– Ты чужестранка, Глория.

– И что с того?

– Я отверг всех женщин, с которыми меня знакомил дядя. Почему ты думаешь, что я не отвергну и тебя?

– Ты уже отверг, не так ли? – Когда он хмурится, я продолжаю. – Когда я исчезла три года назад, ты меня не искал.

– Кто сказал, что я не искал тебя?

– А ты искал?

Когда он не отвечает, я опускаю подол и перевожу взгляд на окно. Джун хватает меня за запястье, требуя моего внимания. Он пристально смотрит на меня. Решительно.

– Я нанял людей, чтобы найти тебя. – Наклоняю голову в сторону, возвращая ему взгляд. – Когда мне сказали, что тебя нашли, я покинул похороны дяди и приехал к тебе. И нашёл тебя с Рулзом. С его членом у тебя во рту.

Я прикрываю рот рукой, потрясённая.

– Мне хотелось тебя убить. Но вместо этого я отступил. Вернулся, собрал семью, пожал руки и заявил о своём статусе. Я выбрал семью.

Его слова проникают глубоко внутрь меня.

Я повторяю их. Делаю их своими, потому что я тоже – отдав себя Рулзу, – сделала такой же выбор, что и Джун. Я поставила свою семью – своего сына, – выше всех и всего: своего сердца, счастья, своих страхов и даже самой себя. Вернись я тысячу раз назад, я бы повторила тот же выбор тысячу раз. Брайан стоит любой жертвы, но я никогда не переставала чувствовать тяжесть на сердце, словно сожаление.

Я собираю всё своё мужество и спрашиваю:

– Ты когда-нибудь жалел об этом?

Взгляд Джуна смягчается. Он снова заводит машину и смотрит на дорогу.

– Изменится ли что-нибудь, если отвечу «да»?

«Это изменит всё».

Но я ему не отвечаю. Я позволяю ночи поглотить нашу машину и, возможно, даже некоторые мысли.

– Сегодня всё закончится, – тихо говорит он, возвращаясь в путь. – Я заключу сделку с Ноем, и ты сможешь уйти навсегда.

Я должна почувствовать облегчение, но вместо этого узел, спутавший мой живот, поднимается всё выше и выше, пока не затягивается вокруг шеи.

ТРИ ГОДА НАЗАД

Дьявол прячется в деталях.

Платье, купленное для особого случая.

Резкий аромат духов.

Взгляд.

Неспешным шагом Глория приближается ко мне. С момента нашей ссоры прошло две недели. Она не искала меня ни днём, ни ночью. Брайан сказал, что мама стала молчаливее, но не смог объяснить почему.

Когда я протягиваю руку, чтобы помочь ей сесть в машину, она не принимает мою помощь. Я позволяю ей сесть самой, затем обхожу машину и сажусь рядом с ней. Платье на ней короткое, граничащее с непристойностью. Меня не удивляет, что она не поднимает головы и что её настроение, как всегда мрачное.

– Завтра будет важный день. Тебе следует улыбаться.

Вместо ответа, Глория становится ещё более скованной.

Я тоже напрягаюсь, представляя, как она, одетая в свадебное платье, собирается присоединиться к моему двоюродному брату у алтаря и пообещать ему вечную любовь. Я знал, что это произойдёт. Несмотря на то что Глория проводит со мной ночи, и много раз клялась в любви, она никогда не была моей.

Я сжимаю руль, набирая скорость.

– Слышал, ты не пошла на последнюю примерку свадебного платья.

Глория едва заметно поднимает подбородок.

– Это была бы пустая трата времени, ведь я не собираюсь замуж.

Я стискиваю зубы.

– Упрямство ни к чему не приведёт.

Она улыбается, но не поворачивается ко мне.

– Думаю, скоро мы это узнаем.

Дрожь страха пробегает вдоль позвоночника.

– Что бы ты ни задумала, это не сработает. – Она не расстраивается и не подаёт никаких признаков того, что услышала меня. – Завтра ты выйдешь замуж за моего двоюродного брата, даже если мне придётся тащить тебя к алтарю.

– В этом нет необходимости.

Хотелось бы, чтобы её слова исходили из осознания того, что она не может избежать брака, но это не так. Часть её души продолжает верить, что сможет избежать этого брака.

Я останавливаюсь перед местом, которое Хитоши выбрал для предсвадебного ужина, и оглядываюсь по сторонам. Не замечаю ничего необычного, кроме пары охранников. Глория пытается выйти, но я блокирую двери. Она должна повернуться ко мне, посмотреть на меня шокировано или испуганно. Разозлиться.

Вместо этого она спокойно ждёт, пока я решу их открыть.

Минуты идут, тишина становится всё гуще. Почти удушающая. Глория понимает, – я хочу знать и не выпущу её, пока она не расскажет мне, что у неё на уме.

Наконец, она сдаётся. Со вздохом откидывается на сиденье.

Но на меня по-прежнему не смотрит.

– Сегодня вечером расскажу ему о нас.

Я вздрагиваю, расширив глаза.

– Ты не можешь быть серьёзной! – Я хватаю её за руку и дёргаю, пока она не смотрит мне в глаза. Она не блефует. – Хитоши убьёт тебя. Он убьёт нас обоих, – поправляю я себя.

Она улыбается мне, но совсем не так, как обычно.

Моя кровь застывает в жилах.

– Ты сильный, ты спасёшь себя. Ты ведь убийца Иноуэ, не так ли?

Неуверенными пальцами Глория отодвигает край моего пиджака. Выставляет на свет кобуру, в которой я прячу пистолет. Она нежно прикасается к ней, не отрывая взгляда от моего. Раньше Глория так прикасался к моему телу. Она не прикасалась с тех пор, как сказал ей, что не пойду ради неё против Хитоши.

– Подумай ещё раз, – предлагаю я.

Она цепляется за меня обеими руками. Тянется вверх, пока её губы не касаются моего уха.

– Тебе придётся убить меня.

Разблокировав двери, Глория выпрыгивает из машины. Я выхожу так быстро, как только могу. Преследую её по ступенькам, ведущим ко входу в клуб. Я уже почти догоняю, когда меня останавливает один из охранников.

– Никакого оружия.

Глория проходит мимо него, покачиваясь на каблуках. Перед тем как войти, она бросает на меня странный взгляд, будто хочет о чём-то предупредить – или умоляет не оставлять её одну. Хотя обычно я не расстаюсь со своим пистолетом, я вытаскиваю оружие из кобуры и передаю охраннику.

Меня никто не приветствует, когда вхожу в зал. Свет приглушён, стулья пусты. Хитоши пошёл на широкий шаг: для сегодняшнего ужина он зарезервировал не один стол, а всё заведение. Я перехожу из зала в зал, преследуя аромат Глории. А оказавшись в маленькой комнате, где находятся мой двоюродный брат и Оябун, я колеблюсь. Кроме двух мужчин, стоящих на страже у входа, я никого не вижу. Поклонившись в знак уважения, сажусь напротив Хитоши и Глории. Справа от Оябуна.

Хитоши помогает своей будущей жене снять пальто. Его руки дольше необходимого задерживаются на её руках. Глория вздрагивает; не знаю, от холода или от отвращения.

Платье, которое выбрал для неё Хитоши, имеет такой глубокий вырез, что я могу разглядеть декольте её груди. На ней нет нижнего белья. Соски выступают на ткани, предлагая себя взглядам присутствующих. Она чувствует себя неловко, но не пытается прикрыться. Если сделает это, Хитоси накажет её.

Я отвожу взгляд, силясь думать о чём-то другом.

– Я не видел сопровождающих Оябуна. Что-то случилось?

Хитоши наливает вино в бокал каждому.

– Моих людей более чем достаточно, чтобы обеспечить его защиту. А ещё есть ты. – Мне не нравится ни тон, которым это говорит, ни то, как он мне улыбается. – Какой человек будет бояться врага, если за его столом сидит дьявол?

Хитоши поднимает бокал с вином. Мы с Оябуном выпиваем. Глория не пьёт. Тот факт, что она хочет оставаться трезвой, заставляет меня думать о худшем, – она на самом деле решила рассказать о нас Хитоши.

Я качаю головой, возмущаясь собственными мыслями.

Нет никаких «нас».

Глория сама предложила мне себя. Она не была официально помолвлена, и я принял её. В глубине души я понимаю, что должен был прекратить с ней встречаться, когда Хитоши сказал мне, что собирается на ней жениться, но я не мог заставить себя это сделать. Даже сейчас, если бы увидел, как она идёт в туалет, часть меня захотела бы пойти за ней и трахнуть её.

Это неправильно. Безумно. Пагубно.

Но это так.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Джун?

Оябун пристально вглядывается в меня.

– Я не очень голоден, – лгу я.

– Жаль, – вмешивается двоюродный брат. Он протягивает руку к руке Глории и переплетает свои пальцы с её. – Ведь сегодня праздничный вечер. Не так ли, Цветочек?

Глория не кивает, а пытается вырваться из его хватки, тогда он с силой сжимает ей пальцы, причиняя боль.

От досады я стискиваю зубы. Отворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Оябуном, понимая, что он всё это время наблюдал за мной.

– Кстати, папа…

– Оябун, – поправляет его дядя, возвращая моё внимание к нему. – Прежде чем быть твоим отцом, я твой Оябун.

– Конечно. – Хитоши смеётся сквозь зубы. – Как я мог забыть об этом? – Мне хочется ошибаться, но я уловил в его тоне весёлые нотки. Оябун, должно быть, тоже это почувствовал, потому что его взгляд становится мрачным. – Это забавно, знаешь ли.

Дядя вытягивает руки над столом. – Что?

– Именно об этом я и хотел с тобой поговорить… Оябун. – Он снова усмехается. Словно сказал что-то смешное. Может, он сам этого не понимает, но смеётся только он. – Ты как-то сказал, что унаследовал этот титул сразу после женитьбы на моей матери. Я правильно помню?

Улыбка на лице Хитоши расширяется.

По моему позвоночнику пробегает дрожь чистого ужаса.

Я смотрю на Глорию.

Она не поднимает головы. Если подумать, она избегает моего взгляда с тех пор, как я заехал за ней. Это потому, что она что-то знает или потому, что злится на меня?

Хитоши наливает себе ещё вина.

– Как ты знаешь, завтра я женюсь, и мы все понимаем, как напряжённо управлять организацией…

– Семьёй, – поправляет его Оябун.

– Да. Семья. – Хитоши бросает на меня весёлый взгляд. – Ты делал всё возможное, чтобы сохранить семью, но теперь всё кончено. Ты устал, болен… Все ждут, что ты сделаешь шаг назад. Ты это понимаешь?

– Все кто? – Не хочу, чтобы так было, но мой голос груб.

Хитоши поднимает плечи.

– Люди, кто ещё?

– Ты сказал им, что Оябун болен?

– И что с того? – спрашивает, вздёрнув нос.

Оябун поднимает руку, заглушая любые возражения.

– Скажи мне, Хитоши. Каковы наши семейные ценности?

– Уважение. Верность. Честь, – быстро отвечает он.

– Если бы спросил тебя, какая из этих трёх ценностей важнее всего, что бы ты мне ответил?

– Честь? – отвечает он, чувствуя себя неловко и поправляя галстук.

Оябун качает головой.

– Я задал Брайану тот же вопрос. Услышав упоминание о сыне, Глория поднимает голову. – Он сказал, что великим мужчину делает сочетание всех трёх ценностей, а не только одна.

Глория гордо улыбается. Я знаю, этому научила Брайана она.

– Я попросил его назвать мне великого мужчину.

– И что он ответил?

Один за другим Оябун смотрит на всех присутствующих. Когда он доходит до меня, его взгляд останавливается. Он ничего не говорит, но моё сердце начинает биться быстрее…

Потому как знаю, что Брайан номинировал меня.

Прежде чем заговорить снова, дядя делает глубокий вдох.

– Хитоши, тебе ещё многому предстоит научиться. Даже если ты считаешь обратное, ты ещё не готов занять моё место.

– Что за бред ты несёшь? – Двоюродный брат хлопает кулаком по столу и встаёт. Он не должен этого делать. Его отец всё ещё босс, и он должен его уважать. – Благодаря сделке с Ноем я принёс семье больше богатства, чем ты за всю свою жизнь! Но ты никогда не заботился о деньгах, не так ли? Так же, как никогда не заботился обо мне!

В порыве гнева Хитоши швыряет бутылку вина на пол вместе с несколькими бокалами и парой тарелок. Я ожидаю, что шум привлечёт официантов, может быть, даже охрану, но никто не приходит.

«Что-то не так».

Я нащупываю кобуру, готовый вытащить пистолет.

Но его там нет.

Я отдал его охранникам у входа.

Хитоши указывает на дядю пальцем.

– Я знаю, почему ты не хочешь сделать меня Оябуном. Видел, как ты смотришь на Джуна, но тебе пора перестать обманывать себя. Он чёртов недоумок. У него никогда не будет ни положения, ни женщины, ни детей! – Его дыхание сбилось, лицо покраснело. – Он никогда не будет…

Оябун поднимается на ноги и даёт Хитоши пощёчину.

Время замедляется. Останавливается.

Как только оно снова начинает бежать, Хитоши яростно смотрит на него и наносит ответный удар. Он бьёт Оябуна с такой силой, что тот падает. Но не только это. Хитоши выхватывает пистолет и направляет отцу в лицо.

Я встаю, готовый вступиться, но Хитоши отступает на шаг и направляет ствол на меня.

– Не ввязывайся, Джун.

Я качаю головой.

– Хитоши, убери оружие в кобуру.

У него вообще не должно быть оружия. Люди на входе должны были забрать ствол у него.

Но это были не люди Оябуна, а люди Хитоши.

Кровь стынет в жилах, когда я понимаю, что всё было спланировано. Двоюродный брат снял заведение полностью не для того, чтобы отпраздновать с нами, а чтобы избавиться от нас. Мой взгляд перебегает на Глорию, неподвижно сидящую рядом с ним. Перед тем как войти, она как-то странно посмотрела на меня…

«Она знала. Она всё знала и не предупредила меня».

Оябун пытается схватить Хитоши за ногу, но тот пинает в ответ. Между мной и ним стоит стол. Я мог бы перепрыгнуть и обезвредить Хитоши, но он успеет выстрелить хотя бы раз.

Если он выстрелит в меня, я смогу уклониться от выстрела и напасть на него.

Но если он выстрелит в Оябуна…

– Убей их обоих. – Голос Глории нарушает тишину. Она с ухмылкой смотрит на Хитоши, а затем поднимается на ноги и приближается к нему. Мягкая ткань платья ласкает бёдра. Её грудь колышется, когда она опирается на руку своего будущего мужа и целует его плечо. – Таков был план, не так ли?

Хитоши с сомнением смотрит на неё.

– А откуда ты знаешь?

– Здесь нет охраны. Никого… – Приблизив рот к его уху, она оставляет фразу без ответа. – Mokugeki-sha nashi.

«Никаких свидетелей», – перевожу я.

Воспользовавшись замешательством Хитоши, Глория хватает его за запястье и заставляет направить оружие на меня. Она смотрит мне прямо в глаза, и у меня перехватывает дыхание.

– Начни с него.

Свободной рукой Хитоши притягивает Глорию к себе. Он сжимает её попку, прижимая ближе.

– Почему ты хочешь, чтобы я начал с него?

– Потому что он лапал меня.

Я резко бледнею.

Глория поворачивается в его объятиях, теперь её спина упирается в его грудь. Она берёт его руку, которой он ощупывал её попу, и проводит ею между бёдер.

– Он трогал меня вот здесь, любимый.

Хитоши смотрит на меня.

– Это правда, Джун?

Я не успеваю ответить. Глория снова берёт слово, переключая внимание Хитоши на себя.

– Он ждал, пока ты уйдёшь, чтобы войти в мою комнату. Он заставил меня поклясться, что я ничего тебе не скажу, иначе он убьёт меня…

Если бы не знал, что всё это ложь, я бы ей поверил.

Глория так хороша, что даже Оябун смотрит на меня так, будто никогда раньше не видел.

– Заставь его встать на колени, – умоляет она. – Я хочу, чтобы он встал здесь, перед нами. Хочу, чтобы он понял, – я никогда не буду его.

Это не так.

Она моя.

Даже если я не боролся за неё; даже если был готов отдать её другому мужчине и отказаться от того, чтобы она была со мной; даже если я не поверил ей, когда она сказала мне, что скорее умрёт, чем выйдет замуж за Хитоши.

Глория. Моя.

Хитоши улыбается мне. Он попадает в её ловушку.

– Джун, подойди.

Нас разделял стол, и вся власть была в его руках. Как только я обойду препятствие, всё будет не так. У меня чешутся пальцы при мысли о том, чтобы наброситься на Хитоши и уничтожить. Я уже в шаге от этого, когда передо мной появляется Оябун. Он встаёт и с нечеловеческим криком набрасывается на Глорию.

Глава 23

Глория

Сиэтл, настоящее время.

С потолка свисают старомодные люстры. Льняные скатерти покрывают столы, украшенные серебряными столовыми приборами и живыми цветами.

Когда-то давно я уже бывала в этом месте.

– Добрый вечер, господа. Вы заказывали столик?

Я напрягаюсь, когда в голове проносится воспоминание.

«Я никогда не бронирую столик, но уверен, узнав о моём визите, мистер Тоскано захочет найти мне место».

Качаю головой, отгоняя непрошеные мысли. Джун не Хитоши. Мы здесь не потому, что он так захотел, а чтобы встретиться с Ноем.

Воспоминания уходят.

Однако ощущение, что что-то не сходится, остаётся.

Джун гладит меня по спине, успокаивая.

Как только находит наше имя в списке, метрдотель широко улыбается и ведёт в зал, смежный с тем, в который мы вошли. Помещение меньше, но такое же светлое. Здесь могли бы поместиться четыре, может быть, пять столиков. Но я вижу только один, накрытый на троих.

Внезапно мы оказываемся в окружении людей. Официант отодвигает мой стул, а другой относит наши пальто в гардероб. Метрдотель несколько раз спрашивает нас, не желаем ли мы аперитив или что-нибудь ещё, но Джун довольно поспешно отстраняет его.

Прежде чем сесть за стол, он проверяет, нет ли чего-нибудь подозрительного под стульями или в зале, а затем просит меня пересесть так, чтобы наши места были обращены к арке, ведущей в общий зал. Когда он расстёгивает пиджак, чтобы устроиться поудобнее, я понимаю, – Джун не вооружён.

И он напряжён.

– Кто выбрал этот ресторан?

Джун бросает на меня быстрый взгляд, а затем возвращается к наблюдению за единственным проходом в маленький зал.

– Поскольку мы находимся в моём городе, я позволил Ною выбрать место встречи. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что здесь я уже бывала. – Я прочищаю горло, чувствуя себя неловко. – Иноуэ-сама любил это место, он водил меня сюда при любой возможности. Он никогда не бронировал столик, когда мы приезжали. Говорил, что в этом нет необходимости, потому что Тоскано найдёт для него место.

– Моя семья много лет курирует это место.

– И всё же Ной попросил тебя встретиться с ним прямо здесь. В твоём городе. В любимом клубе Иноуэ-сама. В том самом, который семья защищала годами. – Я смотрю ему прямо в глаза. Мы оба думаем об одном и том же.

Что-то не сходится.

– Нам нужно уходить, – предлагаю я.

Я пытаюсь встать, но Джун опускает руку мне на бедро. Он медленно качает головой, отказывая мне в разрешении. Он долго ждал возможности сесть за один стол с Ноем. Отказаться от этого сейчас – значит загубить труд нескольких недель. Может быть, даже месяцев. Но ему тоже не нравится эта ситуация; я чувствую это по тому, как он сжимает мою кожу.

Он ласкает моё бедро по всей его длине. Прикасается поверх платья к лону. Прикосновение лёгкое. Намёк. Только костяшками пальцев. И всё же я чувствую, как ускоряется дыхание.

– Глория, возьми себя в руки. – Джун обращается ко мне. Он шепчет. Но смотрит на единственный выход, что ведёт в зал. – Ной, наверное, думает, что ты меня ненавидишь.

Он убирает пальцы с моих бёдер и пробует вино.

Я обиженно фыркаю.

– Я действительно ненавижу тебя, Джун.

Он едва приподнимает уголок рта, улыбаясь.

– Когда мы вернёмся домой, я заставлю тебя кричать прямо противоположное. – Он бросает на меня обжигающий взгляд. – Всю ночь напролёт.

По телу пробегает далеко не холодная дрожь.

Джун сказал не «если мы вернёмся домой», а «когда мы вернёмся». Беспокойство, которое я испытываю, немного утихает. В голове проносятся образы меня и его, обнажённых, в одной постели.

Мне внезапно захотелось пить.

Я собираюсь налить себе ещё вина, но Джун накрывает ладонью мой бокал, не давая мне наполнить его.

– Ты мне нужна трезвой.

– Сомневаюсь, что тебе нужна моя помощь, ведь в твоём плане подставить Ноя я не фигурирую.

Он приподнимает бровь.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть план?

– Просто знаю.

Джун сердито смотрит на меня, ожидая, что я отвечу. Я подмигиваю, глядя на свой бокал, который он продолжает прикрывать рукой. В итоге Джун убирает ладонь, позволяя мне налить в бокал ещё вина, и я объясняю.

– Мы ездили в Rules Corporation не потому, что ты хотел вернуть Брайана, а потому, что намеревался поговорить с Шэрон без ведома Ноя.

Если это возможно, глаза Джуна становятся ещё темнее. Он откидывается на спинку стула, его взгляд по-прежнему направлен на вход. Он постукивает пальцами по столу, прежде чем заговорить.

– Ной неделями следил за мной и прослушивал мои телефонные разговоры. Несколько дней назад я ужинал с бизнесменом, кто сотрудничал с ним. Я был уверен, что мне удалось скрыть от Ноя эту встречу, но на следующий день машина Саммонса попала в аварию, которая стоила ему жизни.

– Саммонс?

Джун сжимает челюсти. Он не хотел озвучивать имя, но уже поздно.

– Это имя тебе дала я. У него есть жена и трое маленьких детей…

– Он занимался опасным бизнесом.

– А теперь его убили, – заключаю я.

Джун бесстрастно смотрит на меня.

– Меня тоже когда-нибудь убьют. Возможно, я даже умру сегодня. Мы все сделали свой выбор, к лучшему или худшему. Ты назвала его имя и решила прийти сюда сегодня со мной. Я открыт.

– А как же Брайан? – Даже если Джун и удивлён, услышав, что я упоминаю имя сына, он не выдаёт этого. – Он ничего не сделал. Он не заслуживает той жизни, в которую ты его втягиваешь. Он…

Джун поднимает руку, приказывая мне замолчать. Я вслушиваюсь, но ничего не слышу, даже вздоха. Но он неподвижно смотрит в сторону двери. Должно быть, что-то привлекло его внимание, хотя я не могу понять, что именно. Всё спокойно…

Пока не вижу Ноя.

Он одет элегантно, в тёмный костюм и шёлковый галстук ручной работы. Ной занимает место напротив нас и скрещивает ноги.

– Извините, я опоздал, в Сиэтле ужасные пробки.

Подошедший сзади официант наливает ему вина.

Ной делает маленький глоток, пробуя на вкус.

– Когда заказывал столик, я взял на себя смелость попросить господина Тоскано приготовить несколько фирменных блюд из меню. Глория наверняка помнит его лазанью, ведь Хитоши любил приводить её сюда.

От не слишком приятной дрожи у меня перехватывает дыхание.

Я не люблю вспоминать времена, проведённые с Хитоши.

«И Ной это знает».

– Хитоши любил поговорить о делах за бокалом хорошего вина. У меня остались прекрасные воспоминания о наших встречах… А ещё о вечеринках после, которые он устраивал для меня.

Теперь я понимаю игру Ноя.

Он хотел, чтобы я присутствовала на этом ужине и чтобы он состоялся именно в «Тоскано», где уместно вспомнить прошлое и заставить Джуна нервничать. Если Ной надеется заставить Джуна потерять контроль над собой, то жестоко ошибается.

Как я и предполагала, он не поддаётся на провокацию.

Более того, Джун улыбается.

– В отличие от моего двоюродного брата, я не люблю вино. Но я могу оценить хорошие сделки.

– И красивых женщин. – Ной поднимает свой бокал, имитируя тост. Когда он понимает, что Джун не последует за ним, то едва заметно хмурится. – Видишь, Джун? Ты затрудняешь моё сотрудничество с тобой. У Хитоши было много недостатков, но он умел вести переговоры.

– Я так не думаю. – Несмотря на то что курить в ресторане запрещено, Джун прикуривает сигарету. – Когда я стал оябуном, я просмотрел бухгалтерские книги за последние несколько лет и обнаружил, что мой двоюродный брат не вёл переговоры, он их терпел.

Ной склоняет голову набок, улыбаясь.

– Вот что происходит, когда тебе кто-то нужен. Приходится неделями ждать звонка. Соглашаешься встречаться, где и когда он захочет. Ты даже зашёл так далеко, что поселил в своём доме женщину, которая предала твою семью, лишь бы угодить нужному человеку. – Ной делает ещё один глоток вина, упиваясь собственной властью. – Ты тоже их терпишь, Джун. Потому что я нужен тебе.

– Ты так думаешь?

Ной напрягается, чувствуя опасность. Он уже собирается что-то сказать, как вдруг начинает звонить его мобильный телефон.

Джун смотрит ему прямо в глаза.

– Ты не собираешься отвечать?

Ной бросает обеспокоенный взгляд на экран, затем подносит телефон к уху. Понятия не имею, что ему говорят. Вижу только, как бледнеет его лицо.

Джун кривит губы, выдыхая дым.

– Какие-то проблемы, Ной?

– Какого хера ты сделал?

С леденящим душу спокойствием Джун тушит сигарету.

– В любом достойном соглашении есть две стороны: то, что хочет один, и то, что предлагает другой. – Я заворожённо смотрю на Джуна, узнавая свои слова. – Ты всегда знал, чего я хочу, но никогда не понимал, что я могу тебе предложить.

На лбу Ноя появляется испарина.

– Все мои сайты упали! Мой IT-эксперт понятия не имеет, как их восстановить!

Джун приветливо улыбается.