Текст книги "Три Мира Одиночества"

Автор книги: Рыжов В.а.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Сжав в руке ставшую обжигающе горячей шпинель Кэллоина, и закрыв глаза, она открыла дверь и шагнула вперед. Открыв глаза, она ожидала увидеть перед собой море и пляж неведомой Анджуны, но оказалась совсем в другом месте.

Темная Талин. В МИРЕ ЗА ЧЕРНЫМ ЗЕРКАЛОМ (начало)

Темная Талин шла в свою спальню. Жизнь в королевстве Беренор вошла в свое русло, и она уже почти не вспоминала сестру. Жили друг без друга столько лет и проживут еще больше. Обошлось без особых потерь – и ладно. Она открыла дверь и увидела перед собой лесную поляну с вековыми дубами по сторонам.

В смятении, сделала шаг назад и наступила на большой муравейник. Отпрыгнув от него, она выругалась и осмотрелась. Наваждение не исчезло.

– Ты дома, Талин, ничего не бойся, – сказал ей стройный и высокий юноша. Очень опасный. Сильный настолько, что затрещали волосы, и тысячью иголок закололо кожу.

Юноша протянул ей руку, она отшатнулась.

– Что с тобой? И почему у тебя черные волосы?

Темная королева медленно осела на землю. Пророчество сбылось!

– Ну, спасибо тебе, сестричка, – тихо простонала она.

Вериэн подошел к ней и помог встать. Теперь он внимательно смотрел на стоявшую перед ним девушку. Похожую на его Талин, но совершенно другую. И дело было вовсе не в цвете волос.

– Рассказывай, – со вздохом сказал он, помогая сесть на кресло из парадного зала Совета магов и подавая бокал вина, бутылку которого только что, у нее на глазах, достал из королевского погреба.

Темная Талин рассказала.

– Значит, ты ее сестра, – внимательно посмотрел на нее Вериэн, – А где же тогда другая Талин?

– Не знаю. У нее удивительный талант появляться из ниоткуда

и исчезать в никуда. Ее сейчас нет в Городе за белым зеркалом, и я понятия не имею, куда она могла подеваться. Ну, что, все, разобрались? Я готова к возвращению в Беренор. Намек достаточно прозрачный?

– Мне очень жаль, коллега, но тебе придется немного задержаться здесь, – жестко сказал Вериэн, – Ты – моя единственная надежда отыскать Талин и остальных. И нечего обиженную изображать. Тебя ведь никто не заставлял избавляться от сестры, не правда ли? Могла ее рядом с собой потерпеть немного? А теперь… Теперь, если хочешь вернуться, помоги мне. Меня ищут. Лесная Стража, охотники за чужаками, мелкие маги провинции, даже калмиты – не опасны, но они отвлекают и мешают свободно действовать. А мне нужно время выяснить, что случилось, как это могло произойти, осмотреться, подготовиться. И все-таки найти в других мирах Талин и ее спутников. Руадх знает, что со мной была твоя сестра, он захочет захватить тебя, чтобы узнать обо мне и использовать как приманку. Они ничего не знают о твоих способностях и встреча с достойным соперником тебе не грозит. Примыкающая к Священному лесу провинция и главный город ее называются Ленаар. Погуляй по окрестностям, привлеки к себе внимание, покажись в деревнях, сходи в ближайшие города. Только с Руадхом и теми, кто с ним рядом, не связывайся, сразу укрывайся и уходи. С остальными – развлекайся, как хочешь и ни в чем себе не отказывай. Договорились?

– Еще бы знать, как этот Руадх выглядит, – пробормотала она.

– Не волнуйся, Талин, его ты ни с кем не спутаешь. Твое платье не годится для прогулок по лесу, возьми это, переоденешься немного погодя. Кстати, тебе будут к лицу светлые волосы. А с черными – могут и не узнать.

Он подошел и провел рукой над ее головой.

– Вот так, совсем другое дело. И можешь меня не благодарить.

Алев. ЗОВ СУРОВОЙ СТРАНЫ (продолжение)

Регистрация на рейс была объявлена вовремя и до отказа заполненный туристами чартерный “Аэробус” лишь с небольшим опозданием вылетел в Шарм эль Шейх. Непонятно на что надеющиеся сотрудники авиакомпании безропотно пропустили на борт несколько уже абсолютно неадекватных мужичков, следующих на посадку в обнимку с женщинами. Те в зале ожидания тоже времени даром не теряли и пили отнюдь не кефир. В самолете и те, и другие, разумеется, немедленно начали “догоняться” виски из “дьюти фри”. Через час они поставили на уши сначала всех стюардесс, а потом добрались и до других пассажиров, отдавая предпочтение женщинам с детьми и пожилым семейным парам. Светлана умоляюще посмотрела на Алексея, но тот все же встал и двинул пару раз под ребра наиболее активного попрыгунчика, а потом съездил по ушам его собутыльников, которые привычно начали вякать про разборки, которые они устроят по прилету в аэропорт. Получив именно то, что им сейчас требовалось, мужички немедленно успокоились и дружно захрапели на своих местах, а жена предложила Алексею посмотреть на планшете историческое кино “Гладиатор”. Фильм сильно озадачил Алексея, но высказывать свое мнение он не стал – может это комедия такая. Светлана, правда, не смеялась, но, с другой стороны, не мешать же ей своим смехом соседям, мирно дремлющим в своих креслах. Тем временем искатели приключений пробудились и отправились курить в туалет, попутно забив использованной бумагой фильтры унитаза. В результате после посадки пришлось минут двадцать сидеть в самолете, ожидая полицию. Было стыдно смотреть, как утратившие всякую гордость мордовороты покорно шли за напоминающими подростков щупленькими и низкорослыми египетскими полицейскими.

– Приказали бы они им на карачках за ними ползти – поползли бы, – сказал жене Алексей, неприязненно глядя на позорящих страну недоумков.

Но дальше все пошло как по маслу, египетские таможенники, с улыбками и не глядя, штамповали визы на паспортах, и очередь редела прямо на глазах. Багаж уже крутился на транспортере, на улице жадно тянулись к чемоданам носильщики и безостановочно называли номера автобусов представители турфирм. Им предстояло ехать еще три часа.

– На данное число в самом Шарме ничего приличного не было, – виновато сказала жена.

– Ничего, Свет, – улыбнулся он ей, – Мы молодые, прокатимся немного, на пустыню посмотрим.

В автобусе работал кондиционер, и после горячего сухого воздуха улицы было даже немного прохладно. Жена накинула куртку и скоро задремала. Алексей некоторое время смотрел в окно, но унылые и однообразные, практически “лунные”, пейзажи синайской пустыни быстро утомили его и он тоже уснул. Во сне он увидел большой и очень знакомый зал. Настолько знакомый, что сжалось и заныло сердце. На высоком кресле, которое хотелось назвать троном, сидел красивый юноша с перевязанным плечом.

– Как заживает Ваша рана, принц? – лицо стоявшего напротив трона мужчины в строгом черном камзоле не выражало даже и тени сочувствия.

– Вы, видимо, забыли, что вчера присутствовали на моей коронации, господин посол, – скривившись, ответил Лиир.

– Прошу простить, – преувеличенно низко поклонился мужчина в черном, – Но если я имею дело с королем, то не пора ли вашему величеству выполнить некоторые пустяковые обязательства

в отношении своих верных друзей?

– Не торопите меня, посол, – высокомерно произнес Лиир, – Казна Нарланда истощена и финансы находятся в гораздо худшем состоянии, чем можно было предположить. Я не буду скрывать, сейчас имеются определенные проблемы с налогами и управлением отдельными провинциями. Некоторые из командиров отрядов, поддерживавших меня во время недавней войны, вышли из-под контроля, нужны время и силы, чтобы восстановить единство страны.

– Времени у нас нет, мой король, – усмехнулся посол, – Зато сил вполне достаточно. Наши боевые корабли стоят в двух портах Нарланда. Не возражаете, если до уплаты долга мы временно заберем еще и несколько других прибрежных городов с прилегающими землями? Список прилагается.

Посол протянул Лииру запечатанный сургучом пергаментный свиток.

– Это неслыханная дерзость, – лицо Лиира побледнело от ярости, – Вы забываете, что находитесь в великом Нарланде и разговариваете с его королем.

– Нарланд был великим до гражданской войны, принц, – спокойно ответил посол, – А сейчас мы имеем дело с конгломератом мелких неуправляемых княжеств и ваша власть носит лишь номинальный характер. Да и от нее, очень может быть, скоро не останется и следа. Кинария служит единственным гарантом сохранения этой власти, но мы можем передумать и начать переговоры с сепаратистами. Или сделать ставку на движение лоялистов. Они сейчас слабы и разрозненны, но при нашей поддержке способны превратиться в серьезную силу. Лерия не готова вмешаться в ваши дела, а Сааранд никогда не интересовался соседями. Поэтому придется иметь дело именно с нами. Выбор за Вами, мой прекрасный принц.

– Я думаю, что мы можем обсудить вопросы нашего сотрудничества, – с своего трона Лиир, – И готов к разумным уступкам. В обмен на вашу помощь, разумеется.

– Я рад, что король великого Нарланда остается другом Кинарии, – одними губами улыбнулся посол, – Когда мы сможем приступить к обмену мнениями?

– Значит, все-таки кинарийцы, – с тоской подумал Алев, вспомнив разговор с королем Шенилом и последнюю попытку повлиять на него. Говорил в основном герцог Лидинн, он же тогда больше молчал, лишь изредка вставляя некоторые замечания. Ситуация была крайне серьезной и чрезвычайно неприятной. Мало того, что активизировались вдруг исконные враги Нарланда – кинари?йцы. В этом-то как раз не было ничего необычного и неожиданного. Хуже было то, что, по некоторым данным, с кинари?йцами вступил в контакт наследник престола – принц Лиир. Чтобы выяснить все обстоятельства, Лидинн предлагал организовать разбойное нападение на посла Кинарии или даже похищение его со всеми документами – с последующими извинениями и компенсациями, разумеется. Герцог, впрочем, был уверен в своей правоте и считал, что если и придется кому-то извиняться, то именно Кинарии. Алев же поставил в укромной бухте три корабля и ждал лишь приказа атаковать регулярно доставляющее дипломатическую почту посыльное кинари?йское судно. Король приказа не отдал.

– Если это все – правда, то это же война, – тихо сказал он.

Лидинн и Алев удивленно переглянулись.

– Ну, война, – сказал королю герцог, – В первый раз, что ли? Лучше воевать в Кинарии и с чужими сейчас, чем завтра неизвестно с кем и здесь.

– Принц Лиир – наследник престола, – вздохнул король, – Его же дурака казнить придется. Что будет, если я вдруг умру? Нестабильность, волнения, гражданская война многочисленных претендентов.

– Объявим наследницей твою дочь. Или ее будущего мужа, – предложил Лидинн, – Поручим юристам заранее разработать соответствующие поправки в законодательстве…

– Нет, – покачал головой король, – Не надо. С братом я поговорю.

Лидинн и Алев вышли из дворца в подавленном настроении. Говорить ни о чем не хотелось.

“Если бы можно было раз в несколько лет выбирать правителей, – покачав головой, подумал Алев, – А то куда ни глянешь, или король уже из ума выжил и не соображает, что делает, или наследник дурак. Или даже предатель, как в нашем случае. И, попробуй, устрани их на законном основании”.

– Я, пожалуй, тоже с принцем побеседую, – усмехнувшись, сказал на прощание герцог, – Более доходчиво, чем Шенил.

Через две недели Лидинн был предательски убит в королевском дворце. А еще через месяц Алев встретился с принцем в битве на Саговом поле и ранил его, но потерпел поражение.

“Что же теперь делать? – с тоской подумал Алев, понимая, что сделать уже ничего невозможно, – Если бы в моих силах было спасти страну и помочь хоть кому-нибудь”.

– Приехали, – тронула его за плечо жена, Алексей поднялся и вышел из автобуса, с трудом возвращаясь к действительности. Сон был настолько реалистичным и события были так близки его сердцу, что Алексей снова испугался за свой рассудок. Вытащив из багажного отделения сумки, они прошли на рецепшн. Светлана взялась заполнять анкеты, он же вышел на террасу и увидел прямо перед собой огромный открытый бассейн, изумрудно-зеленый газон, цветущие кустарники, пальмы с гроздьями еще незрелых фиников и ласковое синее море, что неслышно плескалось вдали. Резчайший контраст с безжизненными пустынными пейзажами, увиденными по дороге сюда, лишь усиливал ощущение нереальности происходящего. В паре метров от него курили два тридцатилетних мужика, и Алексей невольно прислушался к беседе. Сутулый и узкогрудый, называя Россию Рашкой, жаловался на отвратительные рожи в зомбоящике и говорил, что в Москве ему даже и жить не хочется. Другой, с выпирающим пузом, уверял, что в этой рабской стране жить вообще невозможно – можно только гнить и задыхаться среди равнодушного быдла. Дальше пошло еще интереснее. Сутулый на полном серьезе стал сокрушаться о пассивности мирового сообщества, которое до сих пор не ввело в отношении России экономические санкции, а пузатый выражал надежду на то, что благоразумие все же победит, и в Белом доме, наконец, примут решение

о полномасштабной поддержке борцов с преступным режимом.

– Ты что же, хочешь, чтобы у нас дома было, как в Нарланде? Или в этой, как ее там, Ливии? – поинтересовался у пузатого Алексей, – А не перебьешься как-нибудь?

Тот бросил было на него пренебрежительный взгляд, но встретившись с его глазами, стушевался, побледнел и стал нести что-то уже совершенно невразумительное. Его бывший собеседник старательно отворачивался, и делал вид, что больше всего на свете его интересует докуренная до фильтра тонкая сигарета.

– Плохая страна Россия или хорошая – неважно. Она моя, – широко улыбнулся пузану Алексей, и от этой улыбки тот скис окончательно, – Всяким там кинари?йцам, или, кто там еще, делать в ней нечего. Понятно? И твои yankee тоже адрес знают: go home – им не привыкать.

– Сейчас переоденемся и сразу купаться пойдем, – подошедшая жена показала ему пластиковую карточку электронного ключа.

“Да, – подумал Алексей, – Правильно. Войти прямо сейчас в море, уплыть далеко, насколько хватит сил, смыть с себя дорожную пыль и выбросить, наконец, из головы странные чужие воспоминания”.

Улыбнувшись друг другу, они пошли в номер. Впереди было две недели отдыха на Красном море.

Эвин. ЧУЖАЯ БИТВА (окончание)

Эвин увидел себя на высокой скале. Нестерпимо яркое солнце слепило и заставляло прикрывать глаза. Сильный северо-западный ветер рвал облака в клочья, бил в лицо, заставлял развеваться полы широкого плаща. Было легко, и впервые за несколько дней, не болели многочисленные раны. Голова Эвина вдруг закружилась, и он увидел незнакомый замок за рвом, полным заросшей ряской воды. Окруженный многочисленной свитой, мрачный старик шел по огромному залу и вдруг упал, сраженный ударом, который нанес ему ножом в спину один из шедших следом пажей. Темноволосый мужчина вышел из толпы и встал у высокого, в рост человека, окна. Подняв руку, он начал что-то говорить, но какая-то сила отбросила его назад, и он полетел вниз на острые камни. В толпе сверкнули клинки, на драгоценный яшмовый пол упали яркие капли алой крови…

Голова Эвина снова закружилась, и он увидел двух молодых мужчин, очень похожих, но совершенно разных – это были враги, готовые убить друг друга. Один, русоволосый, с измученным бледным лицом лежал в маленькой затемненной комнате, рядом сидел пожилой мужчина в монашеской рясе. Другой,

с более темными волосами и гораздо моложе, в командорской мантии неизвестного Эвину Ордена, шел по пыльной деревенской улице. Прижимавшиеся к заборам своих домов люди испуганно смотрели на него, крепко держа своих детей за руки. Юноша подошел к большому дому, резко выделяющемуся на общем фоне, без стука открыл дверь, прошел в зашторенную комнату. Одетый в темный сюртук пожилой мужчина с неприятным бледным лицом и очень красивая юная девушка в легком открытом платье и с лицом невыразимо порочным встретили его здесь, заговорили разом, пытаясь преградить путь. Юноша негромко произнес странно звучащее слово, и они остановились в полушаге, тщетно пытаясь дотянуться, хоть пальцами ухватить за край мантии. Юноша рывком распахнул следующую дверь и вошел в маленький тесный чулан. Здесь остро пахло свежей кровью и на невысоком топчане лежало что-то, прикрытое куском старого холста. Юноша откинул покрывало и Эвин увидел обнаженное женское тело с рваной раной на беззащитной тонкой шее. В ту же минуту мужчина за его спиной рванул из-за пояса кривой нож, занес его и, страшно закричав, выронил раскалившийся докрасна клинок. Обернувшись, юноша спокойно смотрел на него. Девушка зашипела, потянула вперед руки с длинными, выкрашенными кроваво-красным лаком, ногтями, но яркое пламя охватило ее и, пытаясь сбить его, с громким воем покатилась по грязному полу.

Голова Эвина закружилась вновь, и теперь он увидел высокого светловолосого человека в странной одежде, сделанной словно из одного куска блестящей немнущейся ткани. Уверенный в своей силе и власти, он шел по широкой серой дороге вдоль ряда больших серебряных птиц. В конце дороги его ожидал рыжебородый богатырь с молотом в правой руке, стоявший во главе дружины суровых воинов. Идущий к ним конунг вдруг остановился и посмотрел прямо в глаза Эвина. Сердце сжалось и чуть не остановилось от этого спокойного, пронзающего душу взгляда.

– Я увидел тебя, – сказал неизвестный воитель, – Перестань цепляться за жизнь и приходи к нам. Посмотри на этих воинов: они станут твоими друзьями и с нетерпением ждут тебя здесь.

– Эвин! – раздался за спиной негромкий женский голос.

Он открыл глаза и увидел себя лежащим на небольшой ладье, плывущей по широкой спокойной реке. Снова болели раны, и с мученическим стоном провалился Эвин в тяжелое, лишенное всяких видений забытье.

Воины Ярослава и Эймунда шли на юг и ярко горящие церкви, как свечи, освещали их путь: торжествующие новгородцы мстили за насильственное и жестокое крещение своего города. Ярослав мудро не мешал их невинным забавам. А они снисходительно улыбались причудам своего князя, который почему-то время от времени мешал им пытать и вешать избитых и оборванных священников, что стекались к нему со всех сторон. Через месяц наполовину опустевший, притихший и напуганный Киев открыл ворота перед новым повелителем. Люди прятались по домам, купцы закрыли свои лавки, случайные прохожие испуганно прижимались к стенам домов.

– Здесь не любят тебя, Ярицлейв, – сказал князю Эймунд.

– Пока не любят, – коротко ответил князь.

– Они предадут тебя и очень скоро.

– Я знаю.

– Приятно иметь дело с умным человеком, – усмехнувшись, продолжил варяг, – И не надо любви, пусть боятся. Толпа переменчива, и только страх способен заставить людей раз и навсегда покориться правителю. Хочешь, я и мои люди наведем здесь порядок? Мы, норманны, умеем. Ты и твои потомки вечно будете править Кенугардом. А ты отдашь мне Хольмгард. Я буду платить тебе дань, и защищать границу.

– Я полностью расплачусь с тобой, и ты с великой славой возвратишься в Швецию, Эймунд. И будешь рассказывать там, что конунг Гардарики честен в делах и друг всех храбрых людей с Севера.

– Тебя когда-нибудь назовут мудрым, конунг, – сказал Эймунд.

Асмунд же в это время, молча, стоял у небольшой ладьи и смотрел, как жадно охватывает огонь истекающие смолой доски. Корабль был его последним подарком Эвину, который так и не оправился от ран, полученных в страшной битве на берегу Днепра. На нем он отправляется к Одину. На пиру в Вальхалле, несомненно, подвиг будет по достоинству оценен подвиг молодого воителя. Левая рука старого викищнга бессильно повисла и никак не хотела заживать, бесчисленные шрамы ныли перед дождем, и, в первый раз в жизни, болело сердце. Он завидовал Эвину и жалел, что сам уцелел в недавнем бою. Сможет ли он еще раз поднять меч, чтобы с честью погибнуть и в блеске славы предстать перед Одином? Или ему придется доживать свой век беспомощным инвалидом, стыдясь за себя перед вступающими на уходящие в море боевые корабли товарищами и молодыми воинами?

Да помогут тебе твои боги встретить смерть с оружием в руках, Асмунд.

Талин. ГОЛОС НОРМАННСКОЙ КРОВИ (начало)

Талин стояла на покрытом сочной зеленой травой высоком холме, внизу – синий язык холодной морской воды, на другом берегу – серо-зеленые горы с белыми ниточками водопадов. Прямо под ее ногами проплывал сейчас казавшийся игрушечным красивый белый корабль. Свежий ветер весело играл с ее волосами.

– Я решил показать тебе один из наших фьордов, Талин, – услышала она чей-то голос. Рядом с ней стоял высокий старик

в плаще до пят. Его правый глаз был закрыт повязкой.

– Тебе нравится? Скажи, разве справедливо испанские и итальянские писатели называли ад “подземной Норвегией”?

– Нет, – ответила Талин, – Я никогда в жизни не видела моря и гор красивей.

– Закрой глаза и попытайся представить на волнах деревянные корабли с головами змей и драконов. Их давно уже нет, последние догнивают в музеях. А когда-то, много веков назад, мы незримо стояли на их палубах. Я покровительствовал героям

и скальдам, Тюр был богом военных дружин, а Тор… Тор олицетворял вооруженный народ. Его любили больше всех нас. Викингов называли Народом Тора. Тысяча викингов однажды изрубила сорокатысячную французскую армию, набранную из крестьян. Но ярость норманнов навсегда ушла из этого мира. В 1066 году в Англии я стоял за спиной последнего викинга Норвегии. Вот что написано в английской хронике тех лет: “Норвежцы бежали от англов, но некий норвежец стоял один против всего английского войска, так что англичане не могли перейти мост и победить. Тогда кто-то забрался под мост и ударил норвежца снизу, там, где его не прикрывала кольчуга”.

– Почему же ты снова не помог им?

– Я не сражаюсь за героев или вместо героев, Талин. Я только помогаю им. А если героев нет…

– И что же было потом?

– А потом кто-то догадался, что для общения с богами вовсе не обязательно привязывать к руке секиру – достаточно один раз

в неделю сходить в церковь. Всеми презираемые трусы превратились в добропорядочных граждан, стали издавать свои законы

и судить обо всех по своим жалким стандартам и правилам. А теперь они дошли и до маразма. Год назад некий Брейвик хладнокровно расстрелял детей на острове близ Осло, убил 77 из них, в два раза больше ранил. Как ты думаешь, его казнили? Или отправили в кандалах на каторгу? Мне трудно говорить об этом.

– Кто ты?

– В сагах меня называли Имеющий много имён. Дарующий победу. Ужасный странник. Сеятель раздоров. Отец повешенных.

В Старшей Эдде я – Высокий. В Германии меня называли Вотаном. Адам Бременский написал: “Вотан – это ярость”. Ярость, граничащая с вдохновением, и поэтическое вдохновение, переходящее в боевую ярость. Но здесь я – Один.

– Город сказал, что я окажусь там, где нужна моя помощь. Неужели я могу чем-то помочь тебе, великому богу войны и героев?

– Нет, не можешь, Талин. Знаешь, я даже рад, что ты попала в Прагу, а не к нам. В тебе и в Эвине течет древняя кровь норманнских героев. Твоя кровь выбрала Норвегию, а его – Швецию. Но вы оказались не нужны Скандинавии. Эвин – мужчина и воин, поэтому он отправился в другое время на битву, из которой не мог вернуться живым. А тебя приютил древний Город. И это хорошо. Потому что у нас бы тебе, наверное, пришлось заниматься биатлоном. Как Бьорндалену. Последнему из “великих и ужасных” норвежцев – так называли его соперники. Но он родился и вырос в нашем мире, и у него не было выбора. А ты… Ты ведь, наверное, не захочешь стать олимпийской чемпионкой? Забыть друзей, чтобы жить богатой, знаменитой, победив всех в безопасной игрушечной войне.

– Боюсь, что меня ожидает настоящая война, – вздохнула Талин, – И я должна быть вместе с друзьями. Погибнуть с ними – или победить. Как получится.

– Я знал, что ты скажешь мне это, Талин.

– Значит, Эвин погиб?

– Да. Уже почти тысячу лет в моих чертогах он ждет начала Последней битвы.

– Я могу увидеться с ним?

– Живые не могут войти в Вальхаллу, Талин. Мне очень жаль.

– А Кэллоин и Алев? Они живы?

– Алева позвала другая страна. Суровая, несправедливая, и неблагодарная. Но он уже полюбил ее и останется там навсегда. А Кэллоин… Ты шла к нему, но я призвал тебя, чтобы избавить от встречи с древними прабогами человечества в том их воплощении, в котором они вдыхают жизнь и выдыхают смерть. Берут жизнь, а не дают ее. Не созидают мир, а разрушают его. Тебе не надо идти туда, где сейчас Кэллоин. Это его путь и его выбор. И ты, услышав мой зов, тоже сделала свой выбор. Ты встретишься с Вериэном, Кэллоином и сестрой, но всему свое время.

– Мне говорили, что в этом мире нет магии. Но я стою рядом с тобой, а Кэллоин ушел к этим страшным богам.

– Переступив Порог, ты оказалась между мирами. И балансируешь на тонкой грани, а я помогаю тебе. И Кэллоин вступил на эту грань. Я хочу кое-что показать тебе. Не здесь. Как ты относишься к восьминогим коням, Талин?

Девушка уставилась на возникшего перед ней жеребца.

– Таких не бывает.

Один улыбнулся.

– Это ведь просто символ?

– Да, конечно.

– Тогда давай не будем тратить время.

Один взмахнул рукой. Теперь они стояли в большом зале

у стола, на котором лежали грубо сделанное массивное золотое кольцо и невзрачный бронзовый кубок.

– На самом деле этих предметов не существует, они придуманы людьми, но ты можешь взять один из них.

Талин потянулась было к кольцу, но, не дотронувшись, убрала руку.

– Кольцо Нибелунгов, – сказал Один, – Оно символизирует мир насилия и темную власть над миром. И волю к власти, которая выбирает вместилищем для себя лишь особое человеческое существо. Придуманная история, которая через тысячу лет породила философию Ницше, оперы Вагнера, а потом – сказку Толкина.

– А вот это, – он осторожно поднял кубок, – противоположный, зеркальный атрибут, который “материализовался” в чаше Грааля. Грааль нельзя завоевать и взять силой, но его может найти достойный. И вечный выбор: завоевать мир или обрести его?

– Ты ошибся во мне, Один, – тихо сказала Талин, – Я не хочу брать кольцо, но не могу взять и кубок. Мне нельзя его давать. Слишком большая ответственность. Не мне думать о судьбах людей и Мира. Я не особое существо и не сверхчеловек. Но я и не праведник, не подвижник. Обычная девушка, пусть даже и с редкой кровью.

Один взмахнул рукой, и они снова оказались на берегу фьорда. Круизный лайнер уплывал от них, торопясь уйти в открытое море.

– Возможно, ты будешь жалеть о своем решении всю жизнь, Талин.

– Я почти уверена в этом.

– Сколько было желающих взять Кольцо власти, – со вздохом сказала молодая девушка, возникшая рядом с ней, – И никому не нужен Грааль. Только в легендах рыцари вечно ищут его. А на самом деле… Вот и тебе не удалось его подсунуть. Да, ты не лучший и не самый подходящий экземпляр, Талин. Но попробовать стоило. А вдруг бы у тебя получилось?

– Нет, Фрейя, она права. У нее другой путь. Я вижу… Хорошо, что ты не взяла кольцо, Талин. Без него ты не победишь, даже когда выиграешь битву, но зато умрешь не существом, а человеком.

Кэллоин. ОБРЕТЕНИЕ СИЛЫ (начало)

В переполненной туристами Лхасе Кэллоин задерживаться не стал. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: ничего для него интересного здесь нет, и никогда не было. Терять время на осмотр зимнего дворца бессильных далай-лам он не стал. Не заинтересовали его храм Джоканг, монастыри Сэра, Дрэпунг, и пещерный комплекс Драк Йерпа. Дело было вовсе не в отсутствии природной любознательности. Кэллоин слышал теперь зов бога с тремя горизонтальными полосками на лбу, нанесенными красной краской, и торопился, боясь, что голос в его голове затихнет навсегда. А потому – вперед, только он и проводник на арендованном джипе, обгоняя толпы жаждущих неведомо чего туристов. Кэллоин прекрасно понимал родной язык своего спутника, но, чтобы не удивлять его и избежать ненужных расспросов, разговаривал с ним по-английски.

– У подножия Кайласа народу будет еще больше, – рассказывал проводник, – Там мы встретимся с группами, идущими от Катманду. Но по-настоящему много людей будет через два года. Потому что кора, совершенная в год лошади, приносит больше заслуг и засчитывается за тринадцать.

Следуя привычным маршрутом, он то и дело останавливался, указывал на стандартные, интересующие всех достопримечательности. Но Кэллоин лишь издали посмотрел на озеро Ямдрок-цхо и водохранилище Маньла, равнодушно миновал вполне современный, весь застроенный отелями город Шигадзе и монастырь Шалу, в котором находится знаменитый Кумбум – ступа 1000 будд. Рассказам о летающих монахах этого монастыря он не поверил, да и в любом случае, он пришел сюда не за фокусами. Переночевав в городке Сага, они направились к подножию Кайласа, в Дарчен. На высоте 4600 метров Кэллоин впервые увидел Манасаровар и Кайлас.

– Гососо! Лачжало! (боги победят), – воскликнул проводник, с удивлением узрев ясное небо над снежной шапкой горы. Скоро они прибыли в Хору, откуда открывался вид на священное озеро

и две горы – похожий на пирамиду Кайлас и более высокую Намунани. Остановились у белого чортена – духовных ворот коры.

– Здесь мы повесим первые молитвенные флажки – для укрепления позитивной энергии и обретения счастья, – сказал проводник, – Это давняя традиция, существовавшая еще до того, как сюда пришли первые ученики Будды.

– А во что здесь верили люди до того, как узнали желтую веру и стали буддистами?

– Почему только раньше? И сейчас многие остаются верны старой религии Бон. Кайлас в Бон считается хозяйкой местности, священной горой, лестницей, связующей Небо и Землю. И в человеческом теле обитает такой хозяин, божество, угнездившееся

в его темени. Кстати, посмотри на тех людей. Они обходят чортен против часовой стрелки. Кору бонцы тоже совершают против движения солнца. И бонская свастика закручивается в противоположную сторону.

– Почему? – удивился Кэллоин.

– Потому что это символизирует противопоставление людей силам природы и несгибаемость их воли, – сказал старый тибетец – они и не заметили, как один из бонцев подошел к ним, – Наше учение появилось в те времена, когда на планете еще жили наги из царства великих Змеев. Силы Земли и Неба были тогда враждебны людям, и жизнь человека находилась в постоянной опасности. Но потом великий учитель Шенраб одолел в поединке властителя демонов и подчинил себе злых духов. В знак своей покорности демоны признались, какие заклинания и предметы служат источником их силы. И теперь наши священники могут наводить порчу, делать предсказания и разговаривать с умершими. Но могут и давать защиту от злых духов, привлекать помощь добрых божеств, лечить, управлять погодой. Нам не нужно связывать себя условностями служения Добру и Злу. Главное – польза, которую можно получить с помощью магии. Ты хочешь узнать больше? Приходи, если не найдешь нужных ответов в конце своего пути. Твой проводник знает, куда идти.

Старик отошел от них, проводник поежился, тихо шепнул Кэллоину: