Текст книги "Три Мира Одиночества"

Автор книги: Рыжов В.а.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Почему он хромает сейчас?

– После первой вашей встречи он был ранен в Сеистане – двумя стрелами, в битве с туркменами, и теперь жестоко страдает от последствий этого ранения. Через двадцать лет он прикажет расстрелять из луков взятого в плен правителя Сеистана. Не самая жестокая расплата за свои многолетние мучения, не так ли? Но не слишком ли часто ты помогаешь Ему? Давай оставим его на тридцать лет и посмотрим, чего он сможет добиться за это время. Смотри, вот он уже на берегу реки Сосна, притока Дона. Ты хочешь поговорить с ним?

– Ты думаешь, мной движет честолюбие, Кэллоин? Ерунда, – подавая ему новую чашу с кумысом, говорил Тамерлан, – Какой

я хан? Хан сидит в другой юрте. От его имени я составляю свои указы и чеканю монеты. Он не мешает мне. Пусть пользуется почетом и живет в свое удовольствие. А я никогда не имею достаточно времени, чтобы царствовать, и принужден трудиться в пользу подданных, которых Всевышний поручил мне, как священный залог. Это всегда было и будет моим главным занятием. Жизнь человека коротка, а сделать следует многое. Ты не представляешь, какие богатства захватил я со своими воинами. Но что мне они? Все деньги идут на строительство и украшение городов, благоустройство дорог, помощь бедным и содержание армии. Бог оказал мне милость, дав возможность установить столь хорошие законы, что теперь во всех государствах Ирана и Турана никто не смеет сделать что-либо дурное своему ближнему, знатные не смеют притеснять бедных. Я ведь не хочу, чтобы в день Страшного суда бедные тянули меня за край одежды, прося мщения против меня. Я ко всем отношусь одинаково строго и справедливо, не делаю никакого различия и не выказываю предпочтения богатому перед бедным. Мой сын Мираншах, наместник бывшего улуса Хулагу, не справился со своими обязанностями и встречал меня на коленях и с арканом на шее. Я бросил его в тюрьму и описал все имущество, включая наложниц. Драгоценности проворовавшихся сановников описывать не пришлось – они принесли их сами. Мои внуки Искендер и Пир-Мухаммед, не оправдавшие оказанного им доверия, были лишены должностей правителей в Фергане и Фарсе и наказаны палками. А для простых людей я строю больницы и во всех завоеванных провинциях бедняки обязаны явиться к назначенным мной людям, которые выдают им специальные знаки на получение бесплатного питания. Я терпеливо разбираю каждое дело и никогда не даю обещания, которого не в состоянии исполнить. Я равнодушен

к вере других людей, и в завоеванных государствах поддерживаю то направление, которого придерживается большинство. В Сирии меня считают ревностным шиитом, а в Хорасанне я восстановил суннитское правоверие. Христиане, живущие в моей стране или приезжающие к нам по торговым делам, могут рассчитывать на покровительство закона и защиту наравне с правоверными. Одинокий безоружный странник может не опасаться за свою жизнь и имущество, путешествуя по землям, на которые распространяется моя власть. Но, скажи мне, Кэллоин, разве справедливо, что только люди, живущие в Хорезме, Хорасанне и в других наших провинциях, единственные в этом мире, пользуются благами моего правления? Разве не величайшим счастьем для всех остальных будет право стать равноправными и свободными гражданами моей великой империи?

– Значит, ты считаешь себя идеальным правителем, и хочешь, чтобы как можно больше людей стало счастливыми под твоим личным руководством? – усмехнулся Кэллоин, – Остается только заставить поверить в это других.

– Поверят. Потому что нет ничего убедительнее силы. Я не жесток, но, чтобы сломить волю к ненужному и бесполезному сопротивлению, приказываю строить пирамиды из человеческих голов. Эти черепа ведь все равно уже мертвые. Но когда они сложены в большие кучи, то очень хорошо остужают горячие головы живых людей. Иногда я приказываю уничтожать города, но сам же потом восстанавливаю их. Не все это понимают. Хан Тохтамыш был мне как сын, из моих рук получил он власть. Но он предал меня. И не только меня, Кэллоин. Он обманул свой народ. Воины его армий были бесчисленны, как капли дождя. Теперь у него нет

и сотни нукеров. Я разрушил его города и увел людей в Мавераннахр. Золотая Орда отныне перестанет быть великим государством. Да, я понимаю, что сроки моей жизни ограниченны, и я не успею завоевать весь мир. Поэтому я не воюю с неверными. Этот маленький и бедный русский городок взят мной по ошибке. Скоро я скоро уйду отсюда: не могу тратить свое время на христиан, когда многие тысячи правоверных ждут от меня помощи, страдая от жестокости и несправедливости своих царьков и султанов.

– Ну и как тебе эта программа, Кэллоин? – усмехнулась стоящая на берегу Хугли Кали.

– Я в замешательстве, моя Госпожа, – опустил голову маг.

– Можно ли убить тысячу человек ради счастья ста тысяч? Какой процент жертв можно считать допустимым и не критическим?

Кэллоин молчал.

– В конце концов, лес рубят – щепки летят, и, не разбив яиц, не изжаришь яичницы. Не так ли? Посмотрим, что будет дальше? На западе, султан Мурад сокрушил Сербию в битве на Косовом поле, но сам погиб от руки Милоша Обилича. Его сын Баязид никогда не отступает и стремителен в походах, за что прозван Молниеносным. Он захватил Синоп, Салоники и Филадельфию, разбил стотысячное войско крестоносцев и две мечети уже возвышаются на азиатском берегу Босфора. Баязид – надежда и опора мусульман всего мира. Но он, не стесняясь, пьет вино и покровительствует Кара-Юсуфу, который сделал своей профессией грабеж караванов двух священных городов – Мекки и Медины. Повод для войны найдется. Однако на пути твоего подопечного еще не встречались столь опасные враги и соперники.

В 1400 году, узнав о движении войска Тимура к малоазийским крепостям Сивас и Малатии, Баязид направил свою армию на помощь. Впервые в своей жизни он опоздал, союзные города лежали в руинах, Тимур же к этому времени ушел в Сирию. Султан задумался. Богатый опыт полководца требовал идти следом, ударить по войскам Тимура если не под стенами Халеба, то хоть под Дамаском, но он не чувствовал себя готовым к войне. И Баязид позволил уговорить себя, отступил в надежде, что, истратив все силы в сражениях с арабами, Железный Хромец уйдет обратно в свой Самарканд.

– Браво, Кэллоин, – сказала Кали, – Но это ведь еще не все.

Захватив Халеб, Дамаск и Багдад, Тимур вернулся в Грузию и потребовал от Баязида выдать ему Кара-Юсуфа. Получив отказ, он двинул свои войска уже в Малую Азию и осадил Анкару. Баязид бросился на защиту своей провинции. Численный перевес был на стороне Тимура, но битва носила исключительно упорный характер, причем наибольшую стойкость в рядах турецких войск проявили сербы, отразившие удар правого крыла армии Тамерлана. Однако атака левого крыла была успешной: командующий правым флангом турецкой армии, принявший Ислам серб Перислав, был убит, а часть татар перешла на сторону Тимура. Следующим ударом он попытался отделить неистовых сербов от Баязида, но те, пробившись сквозь неприятельские ряды, соединились с резервными частями турок.

– Эти оборвыши сражаются как львы, – сказал удивленный Тамерлан и, не доверяя больше своим полководцам, сам возглавил атаку на Баязида.

Командир сербов, князь Стефан, советовал султану отступить. Сыновья Баязида умоляли его уйти вместе с ними. Кэллоин вместе с шейхом танцующих дервишей-бекташей уговаривал его не доверять коварным сыновьям и неверным собакам-сербам, и, вместе с начальником корпуса янычар, уверял, что его подчиненные умрут, но не сойдут с места, защищая своего повелителя. Так все

и случилось. Охраняемый сербами Сулейман, наследник престола, был насильно увезен к Бруссе, на запад. Второй сын султана, Магомет, отступил к горам северо-востока, третий, Иса – ушел на юг. Баязид остался на месте и преданные ему янычары стояли насмерть, до ночи отражая атаки превосходящих сил Тамерлана. Когда султан все же решился бежать, его лошадь пала и правитель, от одного звука имени которого трепетала Европа, попал в руки к безвластному хану Джагатайского улуса Султан-Махмуду. “Должно быть, Бог невысоко ценит власть и обладание обширными царствами, когда раздает их калекам: тебе – одноглазому уроду, и мне – хромому бедняку, которым, к тому же, стало тесно жить на земле”, – сказал Тимур, увидев потерявшего глаз в той самой битве на Косовом поле Баязида.

– Ну, что ж, – посмотрела на Кэллоина Кали, – Баязид не отступил и война, которая могла длиться еще несколько месяцев, а, может быть, и лет, и унести жизни десятков тысяч людей, закончена одним эффектным ударом. Фанатики янычары погибли и с ними уже никогда не сравнятся те, что будут потом носить это имя. Набирающая силы Европа облегченно вздохнула. Неслыханный по своей щедрости подарок, уже второй после разгрома Золотой Орды, получила от Тамерлана Москва. Умирающей от старости Византии подарено еще пятьдесят лет безрадостного и безотрадного существования. Что дальше? Сирия и Египет признали себя вассалами Тимура. Грузия заплатила дань и избежала нашествия. Тимур принял послов испанского короля и вступил в переписку с королями Англии и Франции. Он вернулся в Самарканд и уже через пять месяцев собрался в новый поход – теперь уже в Китай. Ты доволен Кэллоин?

– Зачем ты снова идешь на войну, Тимур? – спросил Кэллоин, – Неужели мало крови и славы? Что еще нужно тебе, чтобы остановиться и заняться лечением ран, нанесенных тобой народам и странам этой земли?

– Мне ничего не надо, – ответил Тамерлан, – Я уже стар и скоро умру. А мои наследники бездарны и не обладают талантами великих правителей. Что будет с построенным мной государством, Кэллоин?

– Оно распадется, как распадаются все империи.

– Вот именно поэтому я и тороплюсь так. Для обеспечения будущего моей страны, процветающей, авторитетной и хорошо управляемой, я должен разгромить все сильные и представляющие потенциальную опасность державы. Китай – последняя из них. Уничтожив его, я смогу умереть спокойно.

– Хватит крови, Тимур. Я не позволю тебе…

– Я давно уже ждал, когда ты скажешь мне это.

Тамерлан сделал знак, и стоявший позади гостя слуга вонзил нож в спину Кэллоина.

– Я очень благодарен тебе, Кэллоин, и мне, действительно, очень жаль, но я никому не позволю помешать мне завершить дело всей моей жизни, – сказал ему Тимур.

Земля ушла из-под ног мага, теряя сознание, он мысленно дотянулся рукой до сердца Завоевателя и, невесомый, полетел в бескрайнее синее небо, чувствуя, как его сознание растворяется в нем.

– Теперь ты понимаешь, как сложна и тяжела жизнь, и как проста и легка смерть, Кэллоин. Вернись на землю. Не беспокойся, Тамерлан теперь умрет в пути и его войска не дойдут до Китая. Но тебе я запрещаю пока умирать, – сказала Кали, и Кэллоин оказался рядом с ней на берегу мутной реки Хугли.

– Это было еще одно, последнее испытание, маг. Великой властью. Чужой и своей смертью. И последний урок, который я дала тебе, мой Ученик. Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы. Отправляйся в свой Мир, Кэллоин. И больше не ошибайся – ни здесь, ни там. Когда тебе понадобится моя помощь, ты поймешь, как можно призвать меня.

Талин. ГОЛОС НОРМАННСКОЙ КРОВИ (окончание)

Талин и Хельги стояли у подножия невысокого зеленого холма.

– Немного подожди меня здесь, – сказал викинг.

Он положил рядом с ней свою сумку и медленно пошел вокруг холма. Несколько раз он останавливался, замирая и к чему-то прислушиваясь, потом покачал головой и, срезав раздвоенную на конце веточку ясеня, обошел с ней холм еще раз. Вернувшись на этот раз, он выглядел довольным.

– Кажется, нашел вход, – сообщил он, открыл сумку, стал что-то искать в ней.

– Нам следует соблюдать осторожность, не хотелось бы, чтобы дух Олава вышел из кургана вслед за нами.

– Ты думаешь, он будет преследовать нас?

– О, нет, можешь мне поверить, у него найдутся дела гораздо интереснее. Если он отыщет ребенка, родившегося в момент его освобождения, то сможет вселиться в него. Ты представляешь себе, кем станет погибший более одиннадцати веков назад норманнский герой в современной Ирландии?

– Капитаном футбольной команды? – попыталась пошутить Талин.

– Скорее уж регбийной, – улыбнулся Хельги, – А если серьезно, то он попытается сделать то, что не удалось ему в прежней жизни: любым путем захватить эту страну. И пол ребенка не будет иметь никакого значения. Вряд ли он станет действовать через партию Фине Гэл. И Шинн Фейн его тоже не устроит. Скорее всего, он возродит почти забытую сейчас ИРА – Ирландскую Республиканскую Армию. Или создаст новую боевую организацию, еще более сплоченную, сильную и бескомпромиссную. И, кажется мне, что обязательно добьется успеха.

– Прольется кровь, погибнут люди, – задумчиво сказала Талин, – Но, кто знает, может быть, потом его правление признают благом для современных ирландцев, которых он соберет в одном едином государстве и даст этой стране новый вектор и мощный импульс развития?

– Возможно и так. Но, может быть, и даже, скорее всего – нет. Кто мы такие, чтобы решать судьбу этого острова? Сделаем то, что обещали сиду: заберем меч и уйдем, предоставив жителям этой страны самим решать, что лучше, а что – хуже. И обижаться им

в случае неправильного выбора будет не на кого.

Талин ожидала, что Хельги достанет из сумки какое-нибудь оружие, но он, к ее удивлению, вытащил два фонаря, которые крепились на голову.

– Руки должны быть свободными. А оружие… Какое земное оружие будет страшно потустороннему существу? – сказал он, увидев ее взгляд.

– А лопаты? – спросила Талин.

– Нет, играть в археологов или кладоискателей мы с тобой сегодня не будем. Так зайдем. Есть одно такое место. Только вход, без выхода. Если доберемся до меча – выйдем из кургана, не сможем – выходить будет некому.

Талин покачала головой, но ничего не сказала.

– Ничего, – помогая ей закрепить на лбу фонарь, сказал Хельги, – Прорвемся как-нибудь.

Они подошли к кургану. Хельги взял Талин.

– Закрой глаза. Теперь открывай.

Они стояли в полной темноте. В затхлом воздухе было очень мало кислорода, дышалось с трудом. Хельги включил фонари. Пространство перед ними было низким, узким и тесным. А прямо под ногами лежали два скелета. Талин неприязненно посмотрела на стоявшего рядом викинга.

“Зачем он привел меня сюда? Что ему надо? – бились в голове панические мысли, – Он убьет меня и заберет меч. Я буду лежать рядом с этими скелетами и сама превращусь в скелет… Спокойно, Хельги не может предать… Может! И предаст! Одину нужен этот меч, и он послал за ним своего любимчика. А я… Я никому не нужна. Надо ударить первой, тогда будет хоть небольшой шанс… Хорошо, что мы не взяли оружия. Я бы сейчас набросилась на Хельги, ударила мечом в спину и тоже погибла бы, потому что не знаю, как выйти отсюда. А без оружия – как нападать? Кусаться

и царапаться?”

От последней мысли страх почему-то прошел и Талин, неожиданно для себя, улыбнулась.

– Вот значит, как это было задумано, – услышала она голос Хельги, – Нет здесь духа Олава Хаконсона, он в Вальхалле, как и положено всем погибшим воинам. Стражами были эти люди, – он указал на лежащие перед ними скелеты, – Вот этот, что справа, был кельтским друидом и бардом. Очень интересная история,

я вижу ее сейчас. Ирландцы узнали, что Олав никогда не отказывает в просьбе скальдам, и, перед решающей битвой, вышедший из рядов их войска бард попросил у него меч, за которым мы с тобой пришли сюда. Олав хотел прогнать его прочь, но бард заявил, что сложит стихи, в которых опозорит его на всю Ирландию. Тогда Олав сказал, что согласен выполнить эту просьбу. Когда бард приблизился, он пронзил его мечом и оставил меч в теле, наказав вероломного просителя и не нарушив при этом своей клятвы. Олав сражался другим мечом и был смертельно ранен в битве. А вот этот, второй, слева – жрец христианского культа. Эти люди ненавидели друг друга и ненавидят даже теперь, после смерти. Они вселялись в приходящих сюда людей и заставляли их убивать друг друга.

А тот, кто приходил один, сходил с ума и совершал самоубийство. Но ты не напала на меня, и теперь древнее заклятие потеряло силу.

– Может быть, нам стоит похоронить их?

– Зачем? Они и так в могиле. Пойдем искать меч.

Они осторожно переступили через скелеты. Хельги аккуратно брал в руки и откладывал в сторону золотую оправу икон, кольца, ожерелья и браслеты, серебряные кубки, бронзовую чашу с лежащими в ней драгоценными камнями, еще что-то.

– Вот он!

Викинг показал на предмет, завернутый в промасленную тряпку.

– Бери меч Талин, нам не стоит здесь задерживаться.

Девушка развернула промасленный холст и с удивлением посмотрела на странный предмет, лежащий в нём.

– Что это, Хельги? – спросила она, осторожно беря его в руки.

– Норманнский меч, просто сделанный, но очень высокого качества, это сразу видно. Может быть, слишком тяжелый для тебя?

Викинг внимательно посмотрел на Талин.

– Подожди, а ты видишь что-то другое?

Талин описала.

– “Ксюха”, – сказал он, – Вот, что значит тебе надо сейчас.

Ей показалось, что Хельги смотрит на нее с некоторым удивлением.

– “Ксюха?” – переспросила Талин.

– То есть, АКСУ – автомат Калашникова складной укороченный. Старая, но очень надежная модель 1974 года. Хоть в воду

с ним ныряй. И весит с заряженным магазином всего три килограмма. Для тебя самое то. Посмотри вокруг, где-то должны быть запасные магазины. Такие металлические рожки. Нашла? Складывай в сумку. Машинка простая, сразу разберешься. В ближнем бою даже целиться не надо: наставишь ствол, нажмешь на спусковой крючок – и произведешь на всех неизгладимое впечатление. Перезаряжается легко и быстро, когда выйдем на землю – потренируешься. Ну, все, выходим.

– А получится?

– Теперь – да, – он снова взял ее за руку, – Закрывай глаза. Готова? Пошли.

На зеленом берегу Лох-Лейн ярко светило солнце. Свежий западный ветер создавал рябь на синем зеркале озера. Только сейчас Талин по-настоящему поняла, как неуютно было ей под землей, в кургане.

– Как хорошо снова оказаться на земле, Хельги, – полной грудью вдохнув, сказала она, обернулась, – Хельги… Ты что?

Она испуганно посмотрела на остановившегося викинга.

– Один зовет меня в Вальхаллу, Талин, – тихо ответил он.

– Хельги, не уходи! Ты нужен мне! Пожалуйста, прошу тебя.

– Все когда-нибудь кончается. Мне пора, – грустно и немного виновато сказал он, сделал один шаг навстречу, но тут же остановился.

– Ближе уже нельзя. Ты не останешься одна и вернешься в свой мир, Талин. Я бы с удовольствием пошел с тобой, но не могу. Это твоя история. А я просто немного, как сумел, помог тебе.

Хельги немного помолчал.

– Я погиб молодым и теперь уже никогда не постарею, но мне ведь уже больше тысячи лет, Талин. Однако в эти дни, рядом с тобой, я снова почувствовал себя юным – таким, каким был, когда в первый раз встретил Сигрун. Снова был счастлив и вновь полюбил жизнь. Я буду часто вспоминать о тебе, и ты иногда тоже вспоминай обо мне, ладно?

Хельги протянул к ней руку и покачал головой.

– Не могу, – печально сказал он, – Я ухожу. Прощай навсегда, Талин.

Светловолосый викинг исчез, словно его никогда и не было. Талин без сил опустилась на землю.

– Я тебя никогда не забуду, Хельги, – тихо прошептала она, и заплакала.

ЧАСТЬ 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ

ВЕРИЭН

Неприметно одетый русоволосый молодой человек прошел мимо мраморной колонны, надпись на которой извещала, что после победы над готами к византийцам вернулась удача, и вышел

к набережной, откуда открывался вид на Босфор и Мраморное море. Ему нравилось это место у подножия Дворцового холма, запах роз и многочисленные статуи львов, тут и там встречающие туристов и пришедших сюда погулять местных жителей. К тому же парк Гюльханэ находился совсем рядом с небольшим отелем, где он остановился. В этой гостинице Вериэн убедился, что еще не все русские своим поведением похожи на англичан, но минимальное воздействие на ауры людей загулявшей нижнетагильской компании исправило ситуацию. (На самом деле его соседи были из Курска, но Вериэна не интересовали подробности). Его магические силы значительно уменьшились в этом чужом для него Мире и убывали с каждым днем. Не беда: энергетическое поле Сааранда моментально восполнит потери. Оставленная в Сааранде темная Талин справлялась прекрасно. Конечно, скоро ее действия привлекут внимание Руадха и тогда понадобится его помощь. Но пока еще было время, и Вериэн с удивлением следил за преображением Кэллоина, и с какой-то, болезненной и неприятной ему самому, ревностью – за приключениями светлой Талин. Люди из Нарланда в его помощи не нуждались. Более того, Мир за белым зеркалом подарил своим гостям именно то, что они безуспешно искали, но так и не смогли найти в своем. Потерявший все Алев приобрел не только друзей, семью и дом, но также

и смысл жизни. Несчастный Эвин искал смерти и нашел ее среди верных боевых товарищей, которых у него не осталось на родине. А Талин и Кэллоин получили здесь недостающие им силы и теперь стремились вернуться в свой мир. Вериэн ждал их. Но вот сегодня сплетенные в причудливом лабиринте дорожки судьбы обрели ясность, спрямились и приняли необратимое направление. Пора. Вериэн кинул последний взгляд на проплывающие по лазурному морю белые кораблики, и шагнул прямо в густую траву Священного Леса Сааранда.

ТАЛИН И КЭЛЛОИН

Проплакав пять минут и, просидев еще полчаса в полуступорозном состоянии, Талин кое-как привела себя в порядок и вышла к берегу озера. Пространство перед ней вдруг на мгновение сжалось в одну точку и распахнулось вновь. Талин на секунду зажмурила глаза, когда она снова открыла их, навстречу ей шагнул Кэллоин. Одет он был весьма странно и необычно: полоска белой ткани обернута вокруг бедер так, что напоминала шорты, на плечах – накидка.

– Талин! – удивленно воскликнул маг, – Если бы я знал, что шпинель у тебя, пришел бы раньше.

– Кого же ты тогда искал, Кэллоин, – обнимая его, спросила Талин, – Неужели ту девушку?

– Ты тоже встретилась с ней?

– Да, в Праге.

– Если бы у меня была дочь или внучка, они, наверное, были бы похожи на нее, – вздохнул маг, – И я решил увидеться с ней перед возращением в наш Мир.

– Значит, пора?

– Пора, Талин. Но есть еще совсем немного времени. Ты позволишь мне посмотреть камень?

– Конечно, он твой.

– Удивительно, – сказал маг, – Каким-то образом он вступил в связь с этой девушкой и я могу попытаться найти ее.

Он осмотрелся.

– Красиво. Может быть, пригласить ее сюда, к нам?

– Не надо так рисковать ее рассудком, Кэллоин.

– Ты права, Талин. Обещаешь дождаться меня? Трудно будет отыскать тебя без этого камня.

– Обещаю, – улыбнулась Талин, – Расскажешь потом о своем наряде?

– Это дхути и ангаваштрам, я и не подумал, что может выглядеть экзотично. Пожалуй, переоденусь. Через мгновение он стоял перед ней в широких брюках и длинном, ниже колен, застегнутом до воротника сюртуке.

– Шервани и паджи, – сказал маг, – Так лучше?

– Очень элегантно и… стильно, – признала Талин, и маг шагнул на улицу незнакомого города. Он оказался в парке, окруженном дорогой, по которой почти непрерывным потоком неслись автомобили. По вымощенным плиткой дорожкам гуляли молодые мамы с маленькими детьми, и по одной из этих дорожек шла Маша.

– Ты купила у меня этот камень, – протянул ей шпинель Кэллоин, – Он запомнил тебя и должен к тебе вернуться.

– Это Вы? – удивилась Маша, принимая талисман, – Приехали из Ставангера?

– Из Ставангера? – в свою очередь удивился маг, – Почему из Ставангера? А, да. Нет, сейчас я из Эрин. Да, Ирландия. Кажется, это место называется Килларни. Церковь терновой ветви – так понятнее? Зеленый холм, заросли вереска и озеро с холодной водой. Кувшинки и форель плещется прямо у берега. Талин сейчас ждет меня там.

– Хотелось бы посмотреть, – мечтательно улыбнулась Маша, – Я люблю ездить в незнакомые страны.

Кэллоин заглянул в ее будущее. Разноцветные ниточки расходились от этого дня, причудливо переплетались, соединялись

и расходились вновь. Он оборвал одну из них, которая могла привести к болезни, сплел воедино две, подвязал к ним еще одну. Теперь Маша побывает в Ирландии – через три года.

– Что ты здесь делаешь? – сказала ему старуха в каком-то подобии древнегреческой тоги, – Судьбы людей не подвластны подобным тебе.

Правая рука Кэллоина поднялась в отстраняющем жесте, левую он согнул ладонью вверх на уровне живота. Это была мудра, которой Будда когда-то укротил напавшего на него взбесившегося слона.

– Кем ты себя вообразил? – протянув к нему руки, засмеялась старуха, – Думаешь, сейчас из твоих пальцев ударят пять разноцветных лучей? Оставь жалкие фокусы, маг!

– Именем Кали, Черной Госпожи Времени и всех Времен, – Кэллоин сплел пальцы в мудру подчинения.

– Темная богиня не будет вечно защищать тебя! – взвизгнула старуха.

– Пошла вон, – сложил пальцы в каране, мудре изгнания, Кэллоин. Старуха провалилась под землю. Маг запечатал портал знаком левосторонней свастики.

– Да, теперь она не вернется, – услышал он голос Кали, – Но ты злоупотребил моим доверием, Кэллоин. И я запрещаю тебе смотреть в будущее, маг.

– Только не оставь меня в предстоящем бою, Госпожа.

Теперь Кэллоин мог, возвращаться обратно. Но он медлил, с улыбкой слушая рассказ Маши о ее встрече с Талин. Они перешли дорогу, по тихой узкой улочке прошли мимо небольшой церкви, стены которой были окрашены в необычный розовый цвет и остановились на старом арочном мосту через глубокий овраг.

– Мне пора, – сказал Кэллоин.

– Жаль, – ответила Маша, – Мне очень интересно говорить с Вами.

– Мне тоже жаль, я бы еще немного задержался здесь, но есть вещи сильнее наших желаний. Долг перед друзьями зовет меня.

– Вы сейчас на вокзал? Троллейбусная остановка рядом, сразу за мостом. И ехать недолго, такси искать нет необходимости.

Большая машина с нарисованными вокруг передних фар глазами остановилась перед ним.

– До свидания, Маша.

Он шагнул на ступеньку и оказался в Ирландии. Талин сидела у воды на большом камне. Нет, она была в джинсах и блузке, но что-то смутно знакомое почудилось ему в ее позе. Где-то и что-то такое он видел совсем недавно. Кэллоин протянул руку и с витрины находящегося за несколько тысяч километров магазинчика взял коробку конфет с надписью “Третьяковская галерея” внизу. На ее месте осталась новенькая 500-рублевая купюра.

– Это тебе, Талин.

– Значит, ты не потерял в этом Мире свою магию, Кэллоин? – улыбнулась она.

– Потерял, Талин. Это другая магия, сильнее и страшнее. Ты готова вернуться домой? Пойдем.

Взявшись за руки, они навсегда покинули Мир за белым зеркалом. Наш Мир.

ТЕМНАЯ ТАЛИН

Темная Талин снова оказалась на окруженной дубами поляне,

и снова перед ней стоял Вериэн.

– Ну и манера у тебя приглашать девушек на свидание, – поморщилась она и посмотрела вокруг, – А собачка моя где?

– Собачка? Какая? Эта?

– Эта, – проворчала Талин, поглаживая Бера по голове.

– Я и не думал, что ты настолько сентиментальна. И что твоя собачка может оказаться размером больше крысы тоже не ожидал. Впрочем, целиком и полностью одобряю твой выбор. Знаменитый лесной пес Сааранда. Таких больше нигде нет.

– Дома прикажу его отмыть и расчесать, тогда увидишь, каким он у меня станет.

– А ты знаешь, что у собак тоже есть и передаются из поколения в поколение легенды о злых и добрых богах, которыми им кажутся люди? И мифы о псах, принимавших участие в великих битвах этих богов, и даже порой решавших судьбы Мира. Кто знает, может быть и твой Бер в памяти саарандских псов останется одним из таких героев? Который, выполнив свою миссию, ушел вслед за призвавшей его прекрасной богиней.

Талин скептически посмотрела на Вериэна, но уточнять, шутит он или говорит правду, не стала.

– Как погуляла, Талин?

– Неплохо, Вериэн. Познакомилась с интересными людьми

и показала им несколько несложных фокусов. Некоторые из них меня почему-то очень сильно испугались.

– Кое-кто даже и до смерти?

– А тебе их жалко?

– Кого-то, может и жалко. Не калмитов, конечно. Ты все делала правильно. Спасибо, Талин.

– От избытка чувств я сейчас упаду в обморок.

– Не надо, – улыбнулся Вериэн.

– У тебя хорошее настроение. Отыскал пропавших?

– Да. Двое из них, к сожалению, уже не вернутся, но Талин

и Кэллоин скоро сами придут сюда. Подождем?

Вериэн показал рукой на два кресла у небольшого костра.

– Устраивайся, Талин. Сегодня мы еще можем немного отдохнуть. Хочешь, я снова сделаю твои волосы темными?

– Мне понравилось быть блондинкой, но ладно, валяй. Не хочу, чтобы меня путали с сестрой.

СНОВА ВМЕСТЕ

Смеркалось. Светлая Талин и Кэллоин шли по темному лесу на свет далекого костра.

– Да, это не лесопарк в Килларни, – сказала Талин, – Как пахнет травой и листьями, у меня даже кружится голова. Ради одного этого запаха надо было вернуться сюда из любого, даже самого лучшего, Мира.

– Это запах не леса, а детства и родины, – ответил Кэллоин, – У каждого он свой.

– А что ты видишь у меня в руках, Кэллоин? – спросила Талин.

– Маленький складной арбалет, – удивленно посмотрев на нее, ответил маг.

“Значит, ты являешь свой истинный лик только мне, и даже от Кэллоина скрываешь его – подарок Одина и Хельги, моя Ксюха”.

– Посмотри под ноги, Талин. Осторожно, не наступи. Ты видишь его? Этот небольшой и невзрачный цветок? Не срывай, не надо.

– Это жалень? – спросила Талин, опускаясь на колени и осторожно касаясь маленьких желтых лепестков.

– Да. Абсолютно бесполезный и совершенно ненужный. Смешно вспоминать: увидеть его я мечтал последние пять лет моей жизни. Именно из-за этого цветка я и пришел сюда.

– И теперь ты жалеешь об этом?

– Конечно, нет, ведь я встретил тебя. Обещал, но не смог ни помочь, ни защитить. Кажется, прошла целая вечность, и мы встретились вновь. В Мире за белом зеркалом, ставший другим, Кэллоин нашел совсем другую Талин. Мы с тобой изменились, но этот Мир остался прежним. И его Хозяева сейчас с непониманием и почти враждебным недоверием смотрят на нас. Они не знают, как поступить и что делать с нами…

– Значит, мы стали чужими для нашего Мира? И у нас теперь нет дома? Разве мы виноваты в том, что выжили и сумели вернуться? Как это печально, Кэллоин. Правильно жить тяжело и трудно, даже мучительно – в любом из Миров, я теперь знаю это. Правильно умереть тоже нелегко. Но мы можем попробовать. На этот раз я буду рядом с тобой до тех пор, пока дышу сама, и пока бьется твое сердце.

– Выкинь из головы эти мысли, Талин! Мы вернулись домой. И если понадобится здесь немного прибраться, не станем жить в грязи, выбросим на помойку весь накопившийся мусор. А потом, быть может, поменяем и старую ветхую мебель. И пусть хоть кто-нибудь, бог или человек, посмеет встать у нас на Пути, помешать нам! А погибнуть… Это мы всегда успеем.