Текст книги "Возложение (ЛП)"
Автор книги: Рут Карделло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава четырнадцатая
‡
Джек
Провиденс, Род-Айленд
2024
Когда я просыпаюсь, Шерил поворачивается в моих объятиях и смотрит на меня.
– Привет.
– Привет, – в ее глазах загорается улыбка, и я никогда не видел ничего прекраснее. Как ни удивительно, она краснеет под моим взглядом.
– Как ты можешь все еще стесняться меня? – спрашиваю я.
Ее рука лежит у меня на груди.
– Даже если мне так не кажется, мы многого не знаем друг о друге.
Она права.
– Спрашивай меня о чем угодно.
– Что ты чувствуешь, находясь здесь… в этот период времени? Не здесь, в моей постели.
Конечно, Шерил задала бы вопрос, на который я еще не знал ответа.
– Противоречивые чувства, я полагаю.
– Потому что ты хочешь вернуться?
Я целую ее в лоб, прежде чем ответить, тяну время, чтобы придумать, как выразить свои чувства. Шерил не просто женщина, с которой у меня был секс. Она часть меня. Важная часть. Не знаю, захотел бы я вернуться, если бы мне дали такую возможность. Не сейчас.
– Я там, где мое место, но мне не нравится, как я расстался со своей семьей. Когда ты говорила ранее о том, что изменила себя, чтобы угодить одноклассникам, я сказал, что понимаю, потому что тоже изменился ради того, кому не должен был давать силу формировать меня.
– Правительство?
– Мой отец.
– Он записал тебя на программу?
– Нет. Он был обо мне недостаточно высокого мнения, чтобы поверить, будто я справлюсь в бою.
– Я не понимаю.
Обычно я предпочитал не говорить о своей семье, но я хочу, чтобы она узнала меня.
– Я думал, что служба своей стране, наконец, докажет моему отцу, что я достаточно хорош, чтобы считаться его первым сыном. Я предпочел погоню за одобрением мужчины, который никогда не любил меня, а не заботу о матери, которая всегда ставила мои потребности выше своих.
– Как думаешь, почему твой отец тебя не любил?
– Он был сильным человеком – дело превыше слов. Я родился слепым. Беспомощным… бесполезным для него.
Она прижимается ближе.
– Мне так жаль.
– Моя мать с лихвой восполнила то, чего ему не хватало. Я никогда ни в чем не нуждался. Она позаботилась о том, чтобы я получил образование в Лиге Плюща. Она наполнила мою жизнь людьми, которые научили меня выживать, но не смогла заставить отца принять меня, – я вздыхаю и отстраняюсь от боли, которая, боюсь, поглотит меня и превратит в ложку снова.
– Я ненавижу то, что не решил остаться с ней. Не защитил ее. Не отплатил за все, что она для меня сделала. Я бы так много сказал ей, если бы знал, что больше никогда не увижу. Я родился уязвимым, но никогда не чувствовал себя беспомощным, потому что она научила меня не быть таким. Я так и не поблагодарил ее за это.
– Я уверена, что ты сделал это – потому что был сыном, которым она гордилась.
– Я надеюсь на это.
– Знала ли она об экспериментах?
– Знала. Я улизнул, чтобы встретиться с ней. Не знаю, лучше мне от этого или хуже. Семьи остальных членов моего подразделения считали, что их сыновья погибли. Моя знала, что я жив, и я пообещал ей, что вернусь. Она поверила мне.
– Мы могли бы выяснить, что с ней случилось. Возможно, прямо сейчас.
Я напрягаюсь.
– Как?
– Помнишь тот телефон, которым ты сказал, что позволишь мне научить тебя пользоваться? Он также компьютер, который по беспроводной сети подключен ко многим другим компьютерам по всему миру через нечто, называемое Интернетом.
– Интернет?
– Да. Представь хранилище информации, к которому каждый может получить доступ.
– С телефона.
– С компьютеров в целом, но, да, с телефона тоже.
– И ты можешь показать мне, как это делается?
– Совершенно точно. Я увлекаюсь исследованиями, поэтому знаю, как обращаться с общедоступными архивами. Ничего не могу обещать, но есть большая вероятность, что менее чем за час мы сможем узнать о твоей семье больше, чем я знаю о своей.
– Например вернулся ли мой брат домой с войны?
– Это, вероятно, одна из самых простых вещей, что можно найти.
– А мои родители? Я хотел бы знать, что с ними случилось.
– Ведется учет рождений, смертей, браков и продаж недвижимости. Мы можем многое узнать за короткий промежуток времени, – ее улыбка нежна. – Но тебе придется отпустить меня, чтобы я могла взять наши телефоны.
Я прижимаюсь носом к ее шее, затем быстро целую в губы.
– Мне действительно нужна информация, но мне трудно тебя отпускать.
Она хихикает, целует меня, затем высвобождается.
– Я сейчас вернусь.
Вид ее обнаженной задницы, плавно удаляющейся прочь, стоит того, чтобы побыть без нее несколько минут. Когда она возвращается, я сажусь и приглашаю ее устроиться между моих ног спиной к груди. Она сразу же ныряет. Я натягиваю на нас одеяло, чтобы согреть, хотя знаю, что никогда не устану смотреть на ее голое тело.
Она поднимает одно маленькое устройство и говорит:
– Это мой телефон, – она протягивает мне похожий. – Это твой. Первое, что я тебе покажу – это как его включить.
Мой член дергается у нее на спине.
Спрячься, она говорила не о тебе.
Она придвигается ближе, и я больше не уверен, что смогу удержать член.
Она продолжает:
– Ты видел, как я включила свой? Сделай то же самое со своим.
Я качаю головой. Телефон. Мы говорим о телефонах.
Она поднимает на меня взгляд.
– Я выключу свой и включу снова. На этот раз будь внимателен.
Я хихикаю и целую ее обнаженное плечо.
– Я пытаюсь. Может быть, если ты перестанешь двигаться, я смогу сосредоточиться на том, что ты говоришь, а не на том, как сильно я хочу трахнуть тебя снова.
Ее рот округляется.
– Ох, – затем она смеется. – Мне надеть что-нибудь?
Я рычу и сильнее прижимаю ее, пока мой возбужденный член не оказывается у нее между ягодиц. – Нет, это прекрасно.
– Так и есть, – бормочет она, затем легонько хлопает меня по бедру. – А теперь смотри, вот как ты включаешь телефон.
– Телефон, – вторю я.
Изучение того, как использовать эту новую технологию, может занять очень много времени.
Глава пятнадцатая
‡
Шерил
Провиденс, Род-Айленд
2024
Я решаю начать с Джека. Когда я не могу найти никаких записей о его рождении или смерти, он объясняет, что не использовал свое настоящее имя с тех пор, как зарегистрировался в проекте «Чернильница». Запись о смерти Джексона Чатфилда подтверждает его слова о том, что правительство могло инсценировать его смерть.
Затем мы ищем его отца. Джек, похоже, не расстроен новостью о том, что тот не пережил войну. Он погиб при взрыве автоколонны и похоронен в Арлингтоне.
Джека охватывает явное облегчение, когда мы находим документы о выписке его брата Пола, а затем свидетельство о смерти, датированное многими годами позже. Мы оба улыбаемся, когда мне удается найти фотографии Пола на его свадьбе и даже некоторые с их матерью.
– Это Фарли, – говорит Джек, указывая на пожилого мужчину, который, кажется, рядом с его матерью на каждой фотографии.
– Кем он был?
Джек вздыхает.
– Он стал мне отцом, каким родной никогда не был. Он также хорошо заботился о моей матери.
Я быстро просматриваю информацию и подпрыгиваю от радости.
– Похоже, он женился на ней.
Джек хватает мой телефон и вздрагивает.
– Он женился на ней, – когда он шмыгает носом, я вытягиваю шею, чтобы увидеть его лицо. Его глаза сияют от эмоций. – Молодец, Фарли. Молодец.
Он возвращает телефон, и я показываю, как искать дополнительную информацию о них. Фотографии и записи становится легче находить по мере того, как наш поиск проходит через десятилетия.
– У твоего брата было двое детей, – говорю я, просматривая генеалогический сайт. – Их звали Тимоти и Дейзи. Они оба женились и завели детей. Оба мертвы, но их дети живы. Один из них в Монтане, а другой… в Коннектикуте. Не слишком далеко. Мы могли бы поехать, чтобы встретиться с ним, когда ты будешь готов.
– Шерил, я не думаю, что ты понимаешь, как много это для меня значит, – его руки обвиваются вокруг и почти выбивают из меня воздух. – Спасибо.
– Не за что.
Он снова целует меня в плечо.
– Есть несколько вещей, которые мне нужно сделать, прежде чем я навещу кого-либо. Во-первых, необходимо убедиться, что это безопасно.
Страх пробегает мурашками по моей спине.
– Ты прав, что должен быть осторожен. Кто-то все еще может желать твоей смерти.
Он тяжело вздыхает.
– Все, что они с нами делали, все, что мы делали… все это стоило того, когда мы думали, что спасаем мир. Если бы ты знала, что мы сделали…
– Мне все равно.
– Ты должна знать. Я счастлив с тобой больше, чем когда-либо, но я не могу не спросить себя, заслуживаю ли я этого. Фарли заслуживал. Он всегда был хорошим человеком, – он глубоко вдыхает. – Но я? Может быть, я заслужил тюрьму, в которую они меня заперли.
Я поворачиваюсь и опускаюсь на колени, рукой обхватывая его лицо.
– Тебе лгали в ужасный период истории. Ты сделал то, что, по твоему мнению, должен был. И ты действительно спас нас. Мы все еще здесь благодаря таким мужчинам, как ты, и тем жертвам, которые вы принесли.
– Но стоило ли это того? Все эти гражданские…
Я тяжело вздыхаю. У меня нет слов, чтобы утешить его. Сомневаюсь, что у кого-то есть. Но я не думаю, что он заслужил то, что с ним случилось.
Желая подбодрить, я меняю тему на все хорошее, что изменилось в мире с 1945 года. Мы теряемся в видеороликах YouTube об истории, путешествиях, современных технологиях, а также о том, что ожидается в ближайшем будущем.
В перерывах между видеороликами он рассказывает мне о своей жизни, семье и миссиях, на которые его отправляли. Мы говорим о других мужчинах в его подразделении, о тех, кто рано умер, и о тех, кто, как он надеется, находится в столовом серебре.
По сравнению с его жизнью моя кажется скучной, но это не мешает ему задавать множество вопросов. По мере того, как мы разговариваем, моя точка зрения меняется. Мои родители всегда подталкивали меня к успеху. Я расценивала это как то, что они считали меня недостаточно хорошей.
Однако, слушая, как Джек рассказывает о том, как Фарли последовательно добивался того, чтобы Джек мог защитить себя и быть независимым, я задаюсь вопросом, не это ли именно то, что родители пытались сделать для меня.
Не для того, чтобы изменять, а для того, чтобы направлять.
До поздней ночи Джек просматривает различные платформы социальных сетей.
– Делятся ли люди каждой частью своей жизни онлайн?
– Все, что они хотят, это показать свою жизнь другим.
Он останавливается на видео с посыльным, которое выглядит так, будто снято сверху.
– Почему у многих такой вид, будто они не знают, что их снимают?
– О, потому что сейчас камеры повсюду. Люди устанавливают их в своих домах. Предприятия устанавливают их внутри и снаружи зданий. Я предполагаю, что кто-то всегда либо наблюдает, либо слушает.
– Итак, почему же преступность все еще существует?
– Люди находят способ, – я вздыхаю. – Они закрывают лица, надевают капюшоны… преступники всегда находят способ.
– Понятно. Кто мог бы нас сейчас слушать?
Я пожимаю плечами.
– Я стараюсь не думать об этом слишком много, но, вероятно, мой телефон. Также все, что подключается к Интернету, могло бы, – он что-то бормочет у меня за спиной, но слишком тихо, чтобы я могла разобрать. – На самом деле это не проблема. Мне нечего скрывать, – его неподвижность позади меня заставляет переосмыслить последнее утверждение. – Если только кто-нибудь не начнет тебя искать.
Несколько минут никто из нас не произносит ни слова.
В конце концов, он бормочет:
– Покажи мне то, чего большинство людей от тебя не ожидают.
Я прикусываю нижнюю губу, затем тянусь к ящику рядом с кроватью.
– Для этого мне понадобится другое приспособление.
Когда я показываю то, что достала, он смотрит на это с интересом.
– Что это?
– Kindle.
– Что он делает?
Я открываю свою библиотеку и показываю обширную коллекцию любовных романов.
– Это приносит мне радость – много радости.
Положив подбородок мне на плечо, он разглядывает обложки книг.
– Девственница для триллионера? – его голос полон юмора.
– О, это старая книга, – я провожу пальцем вниз.
– Монстры любят пофигуристее?
Я снова провожу пальцем.
– Я любитель романов, а ты попросил показать то, чего большинство людей не знают обо мне.
Его руки крепче обнимают меня.
– Я не хотел смущать тебя. Я пытаюсь узнать тебя получше. О чем эти книги?
– Любовь. Ненависть. Дружба. Семья. И много секса.
– Ох, – я чувствую его улыбку на своей щеке. – Возможно, я захочу Kindle и себе.
– Или мы могли бы разделить мой, – боже, мне нравится, как легко быть с ним. Так не должно быть. Мы знаем друг друга не больше дня, но я чувствую иное.
– Я бы этого хотел, – он утыкается носом в мою шею. – Я бы очень этого хотел.
Я поворачиваюсь, чтобы наши губы встретились, и все остальное перестает быть важным. Его прошлое, любая опасность, которая может таиться, или то, что может сулить нам завтрашний день… ничто из этого не имеет значения. Я отбрасываю Kindle в сторону и поворачиваюсь так, чтобы оказаться на коленях между его ног.
Я принадлежу ему.
Он мой.
Остальное выяснится само собой.
Глава шестнадцатая
‡
Джек
Провиденс, Род-Айленд
2024
Утром, когда я выскальзываю из ее постели, Шерил крепко спит и похрапывает. Не в силах сопротивляться, я наклоняюсь и нежно целую ее в губы, прежде чем заставляю себя отойти и собрать одежду. Я бы сказал ей, куда иду, но если в ее доме действительно подслушивают, лучше мне ничего не говорить. Я звоню Хью, чтобы узнать его адрес. Он предлагает заехать за мной домой, но я не хочу вовлекать Шерил в то, что запланировал на день. Он говорит, что в моем телефоне есть приложение, которое вызовет мне машину и отвезет к нему домой. С его стороны требуется немного объяснений, но я в состоянии это сделать и обеспечить безопасный путь.
Я оставляю свой телефон и спускаюсь вниз, чтобы встретить машину. Она приезжает, как и обещал телефон. Я усаживаю свое крупное тело на заднее сиденье маленькой машины.
Водитель – молодой бородатый мужчина в кепке, надетой задом наперед. Его улыбка жизнерадостна.
– Ты футболист? – спрашивает он.
– Нет.
– Баскетболист?
– Нет.
– Будь я твоего роста, я бы играл в высшей лиге какого-нибудь вида спорта.
Я смотрю в окно и надеюсь, что он замолчит, если я перестану отвечать. Некоторые здания выглядят так же, как в мое время, но люди на улицах – нет. Все стало громче, насыщеннее и концентрированнее. Когда я с Шерил, я могу думать только о ней. Расстояние от нее дает время и ясность мысли, чтобы задаться вопросом, не было бы ей лучше без меня.
Прошлой ночью я не спал. Вместо этого я лежал и думал о том, как я дошел до этого, и о том, что последними словами Рэя были извинения. Мне нужны ответы от него, а также от Хью. Но сначала нужно разобраться с человеком, который накачал Шерил наркотиками. Хью здесь дольше меня. Он знает, как его разыскать.
На парковке перед домом Мерседес водитель напоминает мне оставить ему хороший отзыв. Я говорю, что оставлю, хотя понятия не имею, что это значит.
Хью встречает меня в вестибюле здания. Я спрашиваю его, есть ли у него с собой телефон. Он достает его. Я говорю ему выключить его и следовать за мной на улицу. Он без колебаний делает и то, и другое.
– Я рад, что ты здесь, – говорит он. – Мне есть о чем рассказать тебе.
Он идет в ногу со мной.
– Ты знаешь, как мы стали столовыми приборами?
– Пока нет.
– Знаешь, существует ли все еще проект «Чернильница» в какой-либо форме? Они проводят эксперименты на других мужчинах?
– Я не знаю.
Мои руки сжимаются в кулаки.
– Тогда что, черт возьми, ты хочешь сказать, Хью? Чем ты здесь занимался все это время?
Его лицо бледнеет, как будто я ударил его.
– Мы не можем вернуться назад, Джек. Нашей целью сейчас должно быть освобождение нашего подразделения и обеспечение им нормальной жизни в этом времени. Всем им понадобится то, что мы дали тебе – новая личность. Нам дали второй шанс.
Я бросаю на него косой взгляд.
– Почему ты не злишься, что кто-то сделал это с нами?
– Я злился, – он вздыхает. – Но как только привык, жизнь в будущем стала не такой уж плохой. Ты почувствуешь то же самое через несколько недель.
Я поворачиваюсь к нему, хватая за воротник рубашки.
– Нет, я не привыкну. Кто-то отнял у меня все, и я выясню, кто это был, – понимая, что я вымещаю свой гнев на ком-то, кто ничего не сделал, чтобы заслужить это, я отпускаю его. – Наша новая миссия должна заключаться в том, чтобы убедиться, что никто ни с кем другим не сделает того, что сделали с нами.
Хью поправляет рубашку. Он не сердится, что означает, что он, по крайней мере, частично со мной согласен.
– Прежде чем мы это сделаем, нам нужно освободить остальную часть подразделения, и пока что это небыстрый процесс.
– Ты все еще не можешь контролировать возвращение?
– Нет. Только стать вилкой. Это я могу выбрать.
– Если мы можем сделать это, должно быть возможно и обратное.
– Я пока не убедился, но не отказался от этой идеи. Это может быть как-то связано с женскими феромонами или какой-то химической реакцией внутри нас в ответ на возбужденную женщину.
– Итак, ты все обдумал.
– Конечно.
Я потираю рукой подбородок.
– Я чувствую привязанность к Шерил – не только физическую. Я не могу представить, что испытываю такие чувства к другой женщине.
Он кивает.
– У меня с Мерседес то же самое. Сначала я боялся, что накал страстей спадет, но мои чувства стали только сильнее. Я люблю ее – больше, чем когда-либо думал, что смогу кого-то полюбить.
– Все это не имеет смысла.
– Да, не имеет.
– Но я верю тебе, потому что, если бы мне предложили вернуться в прошлое, я не знаю, захотел бы я, если бы это означало расставание с Шерил.
Хью шумно вздыхает.
– Это чувство становится все сильнее, чем дольше ты здесь. Я не говорю, что меня не волнует то, что случилось с Фальконом и остальными… Просто Мерседес меня волнует больше.
– Ты это серьезно. Черт. Мне нужно закончить кое-какие дела, прежде чем я почувствую то же самое.
– О чем ты говоришь?
– Мне нужна помощь с поиском одного человека. Я не знаю ни его имени, ничего другого. Я знаю, как он выглядит, где Шерил встретила его и что он с ней сделал. Мы с тобой найдем его сегодня и нейтрализуем его способность когда-либо причинить боль другой женщине.
– Что он сделал?
– Не так много, как он надеялся, но достаточно, чтобы слишком сильно напомнить мне некоторых подонков, с которыми мы сталкивались в Германии. С силой приходит ответственность. Если он еще не у полиции, давайте решим эту проблему за них.
Хью хватает меня за руку и тянет, останавливая.
– Я не был согласен с тем, что вы с Рэем делали в Германии. Ты всего лишь мужчина, и тебе не суждено быть судьей, присяжными и палачом. Ты не должен был быть таким тогда, и для тебя слишком опасно быть таким здесь. Я этого не допущу.
Я стряхиваю его руку и рычу.
– Не суждено быть палачом? Думаешь, что все еще главный? Давай проясним кое-что прямо сейчас – это не так. Я выслежу этого подонка с тобой или без тебя. Он пришел за моей женщиной. Я не позволю ему прийти за ней снова – или за любым другим невинным человеком. Либо присоединяйся ко мне и помоги сделать это незаметно, либо держись подальше.
Хью издает низкое рычание.
– Мы в одной команде.
– Тогда докажи это.
– Мне это не нравится.
Я наклоняюсь, чтобы мы оказались нос к носу.
– Убери свой осуждающий взгляд подальше. Твои руки не чище моих только потому, что ты действовал выполняя приказы. Зло есть зло. Я могу отправиться в ад за то, что собираюсь сделать, но я хочу убедиться, что этот ублюдок тоже там и ждет меня в приветствии.
– Я не могу позволить тебе делать это одному, так что ладно. Я согласен. Мы найдем его.
– Да, мы это сделаем, – мы снова начинаем идти. – А потом нам нужно будет поговорить о том, кого мы должны освободить следующим.
– Нет. Не его. Пока нет.
– Он что-то знает, Хью. Я чувствую это нутром.
– Вот почему он должен быть последним, кого мы освободим.
– Я хочу ответов.
– Мы найдем их, но со временем, когда сможем справиться с ними… и с ним.
Я мог бы еще раз аргументировать свою точку зрения, но лучше сосредоточиться на одной проблеме за раз.
– У тебя есть машина, которую мы можем взять?
– У Мерседес есть.
– Можем ли мы доверять ей?
– Без сомнений.
Мы разворачиваемся и направляемся обратно в их квартиру. Мерседес встречает нас в дверях, держа на руках шипящую на меня кошку, прежде чем опустить ее на пол.
Хью говорит:
– Мерседес, мне нужна твоя помощь. Я не могу сказать, в чем она заключается. Ты никогда не сможешь спросить меня об этом позже, и мы причиним кое-кому боль.
Не сбиваясь с ритма, Мерседес говорит:
– Я возьму ключи, – она делает паузу и шутит. – И, Хью, тебе нужно перестать смотреть так много фильмов. Ты начинаешь говорить, как они.
Они смеются, и выражение их лиц заставляет меня задуматься. Привязанность проявляется в обоих направлениях, и это знание вселяет в меня пьянящую надежду. Будет ли такое у нас с Шерил? Сердце подсказывает, что так и будет.
Разум предупреждает, что, если я не буду осторожен, я могу потерять все, что мне дорого… снова.
