Текст книги "Сын Человеческий"
Автор книги: Руслан Смородинов
Соавторы: Руслан Хазарзар
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)
Кроме дошедших до нас Евангелий, были и другие (Лк.1:1–2; Origenes. Scholia in Lucam.1; Hieronymus. Commentarii in Mattheum, prologus). Этим произведениям не придавали большого значения, и консерваторы, вроде Папия Гиерапольского, еще в первой половине II века предпочитали им устное предание (Eus.HE.III.39).
В середине II века Папий писал: «Я же не замедлю тебе восполнить мои толкования (Изложение изречений Господних.[321]321
1 Не дошедшее до нас произведение Папия в пяти книгах (Iren.Haer.V.33:4).
[Закрыть] – Р.Х.) тем, чему я хорошо научился у пресвитеров и что хорошо запомнил, в подтверждение истины. Ибо я с удовольствием слушал не многих многоречивых, но истину преподававших, и не повторяемых чужие заповеди, но чрез Господа в вере данные и исходящие от Истины. Когда же приходил с пресвитерами общавшийся, о пресвитерских беседах я расспрашивал, чтó Андрей или чтó Петр говорил, или чтó Филипп, или чтó Фома, или Иаков, или чтó Иоанн, или Матфей, или кто другой из Господних учеников, а также чтó говорят Аристион и пресвитер Иоанн, Господни ученики. Ибо не из книг столько мне пользы, сколько чрез живой голос и непреходящее» (Папий у Евсевия. – Eus.HE.III.39:3–4, РХ).
Первое поколение христиан верило в скорое Второе пришествие (Мф.16:28; 24:34; Мк.9:1; 13:30; Лк.9:27) и не очень заботилось о сочинении книг для будущего; казалось достаточным сохранить в своем сердце живой образ Того, кого надеялись увидеть в скором времени грядущим на облаках (Дан.7:13–14). Вот почему в течение почти ста лет после распятия Иисуса мало придавали значения евангельским текстам: первые христиане, нисколько не стесняясь, вставляли в них целые отрывки, комбинировали рассказы и дополняли их одни другими; человек, имеющий только одну книгу, хотел, чтобы в ней содержалось все, что ему было дорого, и надписывал на полях своего экземпляра слова и притчи, которые он находил в других местах и которые его волновали.
Так, Ириней сообщает: «Старцы, видевшие Иоанна, ученика Господня, рассказывали, что они слышали от него, как Господь учил о тех временах и говорил: придет время, когда станет произрастать такая виноградная лоза, у которой будут десять тысяч ростков, на каждом ростке десять тысяч веток, на каждой ветке десять тысяч сучков, на каждом сучке десять тысяч гроздей, у каждой грозди десять тысяч ягод, а из каждой ягоды можно будет выжать по двадцать пять метретов вина (metretas vini);[322]322
2 Cf. Apocalypsis Baruchi Syriace (II Baruch). 29:5.
[Закрыть] и когда кто-нибудь из праведников возьмет в руки одну гроздь, то другая гроздь скажет: “я – лучше, возьми меня и воздай славу Господу”; равным образом будет произрастать пшеница, у которой каждое зерно даст десять тысяч колосьев, каждый колос даст десять тысяч зерен, и каждое зерно даст десять фунтов чистой белой муки (quinque bilibres similae clarae mundae); то же будет и с другими плодами, семенами и травами» (Iren.Haer.V.33:3).
«Об этом, – продолжает Ириней, – и Папий, ученик Иоанна и товарищ Поликарпа, муж древний (ἀρχαῖος ἀνήρ), письменно свидетельствует в своей четвертой книге, ибо им составлено пять книг {под названием Изложение изречений Господних}. Он прибавил следующее: “Это для верующих достойно веры. Когда же Иуда-предатель не поверил этому и спросил, каким образом сотворится Господом такое изобилие произрастаний? – то Господь сказал: это увидят те, которые достигнут тех {времен}”» (Ibid.33:4).
Этому свидетельству о райском винограде-великане, о котором якобы говорил Иисус, не поверил даже Евсевий, назвав Папия за этот и подобные рассказы человеком скудоумным (Eus.HE.III.39:13).
В середине – второй половине II века Юстин постоянно ссылался на документы, которые он называет Достопамятности апостольские (ἀπομνημονεύματα τῶν ἀποστόλων).[323]323
3 Вероятно, наименование ἀπομνημονεύματα заимствовано Юстином у Ксенофонта (т. н. Memorabilia); сами же документы, мне думается, были анонимными; их авторство Юстин непосредственно приписывает апостолам и их последователям (Just.Dial.103).
[Закрыть] Эти «мемуары» отличаются от тех евангельских документов, которые имеются у нас (Just.Apol.I.16–17, 33–34, 38, 45, 66–67, 77–78; Dial.10, 17, 41, 43, 51, 53, 69–70, 76–78, 88, 100–108, 111, 120, 125, 132). С одной стороны, повествование, которое дает Юстин, близко к рассказам канонических Евангелий. В нем, в частности, мы встречаем: ангельское благовещение и сверхъестественное зачатие, перепись, поклонение волхвов и бегство в Египет, затем Иоанна Крестителя, крещение и искушение Иисуса, избрание учеников, чудеса и проповедь Основателя, наконец, возвещение о смерти, очищение Храма, учреждение евхаристии, взятие под стражу, суд и распятие, воскресение и вознесение Иисуса. С другой стороны, Юстин повествует многое из того, чего нет в каноне. По его словам, Иисус родился в пещере у Вифлеема,[324]324
4 Аналогичная версия содержится и в Протоевангелии Иакова (Протоев.19); также и Ориген сообщает: «И ныне показывают в стране Вифлеемской пещеру, где родился {Христос} и в пещере ясли, где Он был повит» (Orig.CC.I.51).
[Закрыть] помогал затем отцу в его плотничьих работах; далее Юстин рассказывает, что при крещении в Иордане возгорелся огонь и голос с неба сказал: «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (ср. Пс.2:7). В противоположность каноническим Евангелиям, Юстин также сообщает, что после распятия Иисуса все Его ученики отпали и отреклись от Него, подобно тому как и автор Послания Варнавы сообщает (Варн.5), что перед призванием своим апостолы Иисуса были величайшими грешниками, «сверх всякого греха» (ὄντας ὑπὲρ πᾶσαν ἁμαρτίαν ἀνομωτέρους).
Несколько позднее, около 185 года, о своем учителе Поликарпе пишет Ириней в письме к Флорину, также бывшему учеником Поликарпа, но впоследствии обратившемуся в ересь гностического толка: «Такие догматы, Флорин, говоря кратко, не принадлежат здравой мысли. Такие догматы противоречат экклесии, они ввергают в величайшее нечестие тех, кто их принял. Такие догматы даже еретики, (стоящие) вне экклесии, никогда не осмеливались провозглашать. Таких догматов предшествовавшие нам пресвитеры, сопровождавшие апостолов, не передавали тебе. Ибо я еще мальчиком видел тебя в Нижней Асии у Поликарпа: ты блистал при царском дворе и старался снискать благоволения его (Поликарпа. – Р.Х.). Ибо тогдашнее я помню лучше недавнего (ибо в детстве узнанное укрепляется душою и срастается с нею). Так, я мог бы показать место, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп, могу изобразить его походку, и характер жизни, и внешний вид, его беседы с народом, как он рассказывал о своих встречах с Иоанном и с другими самовидцами Господа, как припоминал он слова их, что он слышал от них о Господе, о чудесах Его и учении. Как Поликарп принял все от самовидцев Слова жизни, то возвещал он согласно с Писанием. По милости Божией ко мне, я тогда внимательно это слушал и записывал не на хартии, а в сердце (οὺκ ἐν χάρτῃ ἀλλ ἐν τῇ ἐμῇ καρδίᾳ)» (Ириней у Евсевия. – Eus.HE.V.20, РХ).
Лишь во второй половине II века получили решительный авторитет и силу закона те тексты, которые имели в заглавии имена апостолов или близких им людей. Но даже и тогда появлялись вольные подражания, как-то: Диатессарон[325]325
5 διὰ τεσσάρων {диá тэссáрон} – по четырем. Это заглавие, по всей вероятности, не было дано самим Татианом (ср. Eus.HE.IV.29), ибо при гармонизации Татиан игнорировал или вообще не знал Евангелие от Иоанна (хотя и придерживался аналогичной хронологии). С другой стороны, кроме синоптиков, в основе Диатессарона лежит апокрифическое Евангелие Евреев и, возможно, Евангелие от Петра. Наконец, не будем забывать, что со времен пифагорейцев высота и созвучие тонов в музыке основывались на числовых значениях, и такие слова, как συλλαβά и διὰ τεσσάρων, означали последовательность четырех гармонических тонов или вообще согласие, гармонию (Philolaus. Fragment.6; Sextus Empiricus. Pyrrhoniae hypotyposes.III.155), так что у нас нет даже уверенности, что заглавие διὰ τεσσάρων изначально предполагало четыре канонических Евангелия, а не вообще согласие, гармонию.
[Закрыть] Татиана (ок. 120 – ок. 180), ученика Юстина (Iren.Haer.I.26:1{28:1}).
Татиан (Тациан) создал своеобразный пересказ новозаветных Евангелий в одном сочинении,[326]326
6 Hobson A. A. The Diatessaron of Tatian and the Synoptic Problem. Chicago: Chicago University Press, 1904; Plooij D., Rendel J. A primitive text of the Diatessaron: the Liège Manuscript of a mediaeval Dutch translation. Leiden, 1923; Pott A. Tatians Diatessaron: aus dem Arabischen übersetzt von Erwin Preuschen. Heidelberg: Winters, 1926; Kraeling C. H. A Greek Fragment of Tatian’s Diatessaron from Dura. // Studies and Documents 3. London: Christophers, 1935; Essabalian P. P. Le Diatessaron de Tatien et la première traduction des évangiles Arméniens. Vienna: Imprimerie des Méchitharistes, 1937; Leloir L. Saint Éphrem. Commentaire de l’Évangile concordant. Version arménienne. // Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium 137, 145. Louvain: Imprimerie Orientaliste L. Durbecq, 1953, 1954; Leloir L. Saint Éphrem. Commentaire de l’Évangile concordant. Texte syriaque (manuscrit Chester Beatty 709; Chester Beatty Monographs 8). Dublin: Hodges Figgis & Co, 1963; Leloir L. Saint Éphrem. Commentaire de l’Évangile concordant. Texte syriaque (manuscrit Chester Beatty 709). Folios additionnelles. (Chester Beatty Monographs 8.) Louvain – Paris: Peeters, 1990.
[Закрыть] добавив некоторые места, совпадающие с фрагментами Евангелия Евреев. В Диатессароне нет родословной Иисуса,[327]327
7 Не было родословия и в арамейском Евангелии от Матфея, как о том свидетельствует Епифаний (Epiph.Haer.XXIX.9; ср. ibid.XXX.13).
[Закрыть] нет упоминания о Его детских годах.[328]328
8 Bell H. I. Recent Discoveries of Biblical Papyri. Oxford: Clarendon Press, 1937. P. 22.
[Закрыть]
Еще до Татиана богатый судовладелец Маркион (Μαρκίων) (ок. 85 – ок. 180) добивался полного разрыва с иудаизмом (Iren.Haer.I.25:1{27:2}; Tert.Praescr. haer.30). Он утверждал, что тексты, передающие учение Иисуса, были искажены, и написал сочинение Антитезы (Tert.Adversus Marcionem.I.19:4), в котором излагал свою точку зрения и обосновывал проделанный им отбор христианских писаний. Из Нового завета Маркион отобрал только Евангелие от Луки (правда, исключив из него легенды о рождении Иоанна Крестителя и Иисуса и все ветхозаветные цитаты) и десять посланий Павла.
Согласно Маркиону, Иисус сошел с небес в пятнадцатый год правления кесаря Тиберия и явился в Капернауме. Ириней пишет о Маркионе: «Он бесстыдным образом богохульствовал, говоря, что проповеданный Законом и пророками Бог[329]329
9 То есть Бог Ветхого завета, Творец мира, Яхве.
[Закрыть] есть виновник зла, ищет войны, непостоянен в своем намерении и даже противоречит Себе. Иисус же происходит от Того Отца, Который выше Бога, Творца мира (Jesum autem ab eo Patre, qui est super mundi fabricatorem Deum), и, пришедши в Иудею во время правления Понтия Пилата, бывшего прокуратором кесаря Тиберия (qui fuit procurator Tiberii Caesaris), явился жителям Иудеи в человеческом образе, разрушая пророков и Закон и все дела Бога, сотворившего мир, Которого он (Маркион. – Р.Х.) называл также Миродержителем (Cosmocratorem dicit).[330]330
10 Миродержитель, Миродержец, Мироправитель, Космократор (Κοσμοκράτωρ). Валентиане прямо называли Миродержителя дьяволом: «ἐκ δὲ τῆς λύπης τὰ πνευματικὰ τῆς πονηρίας διδάσκουσι γεγονέναι· ὅθεν <καὶ> τὸν Διάβολον τὴν γένεσιν ἐσχηκέναι, ὃν καὶ Κοσμοκράτορα καλοῦσι, καὶ τὰ δαιμόνια καὶ τοὺς ἀγγέλους καὶ πᾶσαν τὴν πνευματικὴν τῆς πονηρίας ὑπόστασιν» (Epiph.Haer.XXXI.19{21}; cf. Clemens Alexandrinus. Quis dives salvetur.29:2).
[Закрыть] Сверх того, он искажал Евангелие от Луки, устраняя все, что написано о рождении Господа, и многое из учения и речей Господа, в которых Господь представлен весьма ярко исповедующим, что Творец этого мира есть Его Отец» (Iren.Haer.I.25:1{27:2}).
Маркион учил, что абсолютное Божество не имеет никакой связи с людьми: они полностью Ему чужды. Христос выкупил людей своей кровью, а выкупить, по мнению Маркиона, можно лишь то, что не принадлежит выкупающему (Epiph.Haer.XLII.8). В соответствии со своими рассуждениями Маркион редактировал послания Павла. Так, например, в Послании к галатам (Гал.2:20) вместо ἀγαπήσαντός με (возлюбившего меня) он трактовал ἀγοράσαντός με (выкупившего меня).[331]331
11 Marcion: Das Evangelium vom fremden Gott. Eine Monographie zur Geschichte der Grundlegung der katholischen Kirche, hrsg. A. von Harnack, 2te Auflage. Leipzig: Hinrichs, 1924. S. 132.
[Закрыть] Кто знает, сколько в посланиях Павла сохранилось фраз, вставленных туда Маркионом…[332]332
12 Список известных редакционных правок Маркиона дает Епифаний (Epiph.Haer.XLII.11). Капитальное исследование этому вопросу посвятил немецкий теолог Адольф фон Гарнак (Adolf von Harnack, 1851–1930); см.: Marcion: Das Evangelium vom fremden Gott. Eine Monographie zur Geschichte der Grundlegung der katholischen Kirche. Hrsg. A. von Harnack. 2te Auflage. Leipzig: Hinrichs, 1924. См. также попытки воссоздания т. н. Евангелия Господня (Евангелия от Луки в редакции Маркиона) в работах Гана и Фолькмара: Das Evangelium Marcions in seiner ursprünglichen Gestalt, nebst dem vollständigsten – Beweise dargestellt, daß es nicht selbstständig, sondern ein verstümmeltes und verfälschtes Lukas-Evangelium war. Hrsg. A. Hahn. Königsberg: Universitäts—Buchhandlung, 1823; Das Evangelium Marcions: Text und Kritik mit Rücksicht auf die Evangelien des Märtyrers Justin, der Clementinen und der apostolischen Väter. Eine Revision der neuern Untersuchungen nach den Quellen selbst zur Textesbestimmung und Erklärung des Lucas-Evangeliums. Hrsg. Gustav Volckmar. Leipzig: Weidmann’sche Buchhandlung, 1852.
[Закрыть]
В результате Маркион был исключен из Римской христианской общины, но продолжал свои проповеди. С ним велись длительные переговоры, и в конце его жизни ему предложили вернуться в общину и снова обратиться в истинную веру своих соотечественников. Однако Маркион вскоре после этого умер, и перемирие так и не было заключено (Tert. Praescr. haer.30).
К сожалению для ортодоксии и, вместе с тем, для истории как дисциплины, Маркион обладал незаурядным умом, и его попытка подменить исторического Иисуса метафизическим Сыном нашла последователей – прежде всего в лице гностических течений, речь о которых пойдет в следующей главе. Если синоптические Евангелия, невзирая на наивность и мифические элементы, тем не менее несут на себе печать исторического повествования, то гностические сочинения и другие апокрифы позднейшей эпохи уже лишены всякого исторического стержня. Иисус в них представлен то злобным ребенком-колдуном, то метафизическим Эоном, то одновременно молодым и старым, то большим и маленьким, – короче говоря, теряющим все, что делало Его привлекательным и трогательным: то, что представляло Иисуса человеком, а значит, и исторической личностью.
ИСТОРИЯ ИИСУСА ДО ЕГО ОБЩЕСТВЕHHОГО СЛУЖЕHИЯ
IV. РождествоПрежде, чем перейти к главной доктрине четвертого Евангелия, к его трактовке образа Христа, необходимо несколько слов сказать о гностицизме – религиозном движении поздней античности.
Термин гностицизм возник от греческого слова γνωστικός – познавательный, познающий. Специфику этого движения составляло то, что определяющей была тема знания – самопознания.
Правда, особая роль личного опыта не позволяла созданию единого учения, более или менее твердой догматики. Именно это многообразие различных мнений побудило Иринея сравнить «множество гностиков» с грибами, появившимися из земли (Iren.Haer.I.27:1{29:1}).
Гностики обычно отрицали человеческую природу Христа. Они трактовали Его в качестве предсуществующего Спасителя, «небесного Адама», воплотившегося в Иисусе или вошедшего в Него. Смерть Иисуса гностики понимали как победу над силами зла, но, так как Христос – извечный разум – не может, по мнению гностиков, быть распятым, существовало несколько толкований распятия: одни полагали, что процесс распятия Иисуса был лишь кажущимся явлением, другие – что вместо Христа был распят Симон Киринеянин, который нес крест для Иисуса на Голгофу (Iren.Haer.I.19:2{24:4}; ср. Мф.27:32; Мк.15:21; Лк.23:26).
Отрицание родства между Иисусом и Творцом мира связано у большинства гностических течений с представлением о «неизреченном» высшем Божестве, которое не могло произвести «злую» материю и несовершенный мир. Поэтому эти течения создали целый ряд промежуточных ступеней – 8, 30, даже 365 – между верховным Богом (не Творцом мира) и материей. Мироздание гностикам представлялось в виде многоступенчатой пирамиды, на вершине которой находился Бог-Первоотец, а на спускающихся ступенях – различные силы, власти, ангелы, архонты;[333]333
1 ἄρχων – правитель, начальник, вождь, глава, повелитель.
[Закрыть] внизу же господствует зло.
Одним из наиболее известных гностиков был Валентин (Οὐαλεντῖνος) (? – ок. 160), родившийся в Египте и начавший свою деятельность в Александрии (Tert.Praescr. haer.38). Римская христианская община, в которой Валентин проповедовал в 30-х – 50-х гг. II века, не приняла его учения, но в Египте и Малой Азии у него было множество сторонников (Iren.Haer.III.4:2{4:3}). Согласно Тертуллиану, «Валентин ожидал, что он станет епископом, поскольку был замечателен в своих познаниях и красноречии. Однако после того, как ему предпочли исповедника (martyrii), он счел себя оскорбленным и {…} со всей силою обрушился на истину» (Tertullianus. Adversus Valentinianos.4:1–2). Учение Валентина известно нам по изложению Иринея (Iren.Haer.I.1 sqq), Ипполита[334]334
2 Это, вероятно, тот самый Ипполит – ученик Иринея и пресвитер в Риме (ум. ок. 236 г.)
[Закрыть] (Hippol.Philosoph.VI.35:5–7; 42:2), Климента Александрийского (Clem.Strom.II.3,6; III.1; V.1; et cetera) и Епифания (Epiph.Haer.XXXI.31.1–7).
Род человеческий, по учению Валентина, делится на людей плотских (ὑλικοί), душевных (ψυχικοί) и духовных (πνευματικοί).[335]335
3 Ср. термины Павла: σαρκικοί, ψυχικοί, πνευματικοί (1 Кор.2:14–15; 3:3).
[Закрыть] Большинство неевреев – люди плотские, большинство евреев – душевные, и лишь немногие из евреев и неевреев – люди духовные, пневматики. Пневматики сами себе Закон (Epiph.Haer.XXXI.7; ср. 1 Кор.2:15), ибо от простой веры они возвышаются до гносиса.
Кроме того, по Валентину, высшим и абсолютным Божеством является Совершенный Эон,[336]336
4 От греческого слова αἰών {айóн}, или, в восточной транслитерации, {эóн}, – век, вечность. Эон – многозначный термин, который в эпоху эллинизма использовался для обозначения мира, вечности, мировых эпох. В христианстве эон – период земной истории, завершающийся «кончиной века» (συντελεία τοῦ αἰῶνος, Мф.24:3) и Судом, а также мир, свет; в гностицизме – название определенных стадий эманации Бога, воплощающих абстрактные сущности типа логоса, истины или идею будущего Царства Божиего – грядущий эон.
[Закрыть] называемый также Первоначалом (προαρχή), Первоотцом (προπάτωρ) и глубиной (βυθός). Он – необъятный и невидимый, вечный и безначальный, и соответствует Ему «женский» принцип – мысль (ἔννοια), которая называется также благодатью (χάρις) и молчанием (σιγή). Эти два высших принципа – мужской и женский – порождают ум (νοῦς) и истину (ἀλήθεια).[337]337
5 Ириней о последователях Валентина, валентианах, пишет: «Вот первая и родоначальная пифагорейская четверица, которую они называют и корнем всего, именно: глубина и молчание, потом ум и истина» (Iren.Haer.I.1:1).
[Закрыть] Ум и истина рождают логос[338]338
6 Греческое слово λόγος, как одно из основных понятий древнегреческой философии, имеет множество значений; в переводе на русский язык их более тридцати, как-то: слово, предложение, высказывание, речь, мысль, разум, премудрость, смысл, замысел, учение, понятие, суждение, основание и т. д.
[Закрыть] и жизнь (ζωή), а затем человека и экклесию. Из ума и истины эманируют Христос и святой дух и т. д., т. е. возникают различные эоны – извечные сущности, порожденные Божеством. Совокупность эонов образует духовную полноту, единство бытия – плерому.[339]339
7 πλήρωμα – полнота, обилие, множество.
[Закрыть] Эоны не знают истинного Первоотца, поэтому при творении мира и была совершена ошибка. Эоны и архонты, находящиеся вне плеромы, возникают попарно. В мире существует резкое разделение на противоположные пары. Так, правым архонтом Валентин[340]340
8 «Недавно Валентин предложил еще вопрос: какое есть начало Бога? Если его послушать, то выходит, что это какой-то фантом, какой-то недоносок» (Tert.Praescr. haer.7).
[Закрыть] называл непосредственно Создателя мира, Яхве (не путать с абсолютным Божеством), а левым – Сатану. Иисус Христос, по Валентину, открыл человечеству возможность гносиса (индивидуального откровения), который и есть спасение, духовное (а не плотское) достижение плеромы. Пневматики войдут в плерому независимо от дел, даже греховных, ибо, как свидетельствует об учении валентиан Ириней, они утверждали, что в плерому «вводит не какая-либо деятельность, а семя, оттуда сообщаемое в незрелом состоянии и здесь достигающее совершенства (οὐ γὰρ πρᾶξις εἰς πλήρωμα εἰσάγει, ἀλλὰ τὸ σπέρμα τὸ ἐκεῖθεν νήπιον ἐκπεμπόμενον, ἐνθὰ δὲ τελειούμενον)» (Iren.Haer.I.1:12{6:4}). Душевные люди (под ними валентиане обычно подразумевали христиан-негностиков) – люди от сего мира; они должны воздерживаться и творить добрые дела, «чтобы посредством их войти в среднее место (εἰς τὸν τῆς μεσότητος τόπον)» (Ibidem).
Иисус Христос, по мнение Валентина, сохранял образ родоначальной и первой пифагорейской четверицы, ибо состоял из четырех начал: 1) из духовного, 2) из душевного, 3) из телесного, которое было создано по домостроительству (ἐκ τῆς οἰκονομίας), и 4) из Спасителя, которым был сошедший при крещении на Него голубь (Iren.Haer.I.1:13{7:2}).[341]341
9 В некоторых гностических системах Иисус Христос также распадается на отдельные сущности: 1) Иисус; 2) Христос; 3) Спаситель; 4) Единородный; 5) Логос; и т. д. (ЕФ.19,32,33,39). Ср. рукопись из Наг-Хаммади Апокриф Иоанна (Апокрифы древних христиан. – М., 1989, стр. 197–217).
[Закрыть] Естественно, согласно этой доктрине, Христос практически лишен человеческой сущности. В частности, по данным Климента Александрийского, Валентин, говоря об Иисусе Христе, утверждал: «Он ел и пил особенным образом, не отдавая пищи; сила воздержания была в Нем такова, что пища в Нем не разлагалась, так как Он Сам не подлежал разложению» (Clem.Strom.III.7 {59:3}).
Василид (Βασιλείδης), родившийся в Сирии, в первой половине II века (Clem.Strom.VII.17 {106:3}; Hier.De viris ill.21) переселился в Александрию. Его учение известно нам по изложению Иринея (Iren.Haer.I.19:1–4{24:3–7}), Ипполита (Hippol.Philosoph.VII.20–27) и Климента Александрийского (Clem.Strom.II.20; IV. 12, 24–26; V. 1, 11; et cetera).
Василид утверждал, что апостол Матфей передал ему тайные слова, которые слышал от Спасителя (Hippol.Philosoph.VII.20:1). Согласно Оригену (Origenes. Commentarii in Romanos.V.1), Василид исповедовал учение о переселении душ.
По Василиду, Бог невыразим, не имеет имени. Из Бога исходит ум, из ума – логос, из логоса – мысль, из мысли – мудрость и сила, из мудрости и силы – справедливость и мир. Все это – силы первого неба, которые создают по образу своему силы второго неба; силы второго неба создают силы третьего неба и т. д., вплоть до сил 365-го неба. Глава ангелов этого последнего неба и есть Яхве, Творец мира сего. Так излагает учение Василида Ириней.
По Ипполиту, согласно учению Василида, в начале всего было ничто, однако из некоего неразумного, безвольного и вообще бессущностного Бога (οὐκ ὢν θεός) произошла потенция всего – панспермия[342]342
10 От греч. πᾶν – все; σπέρμα – семя.
[Закрыть] (Hippol.Philosoph.VII.21:1–3). Эта потенция создала три бытия: тонкое (идеальное), грубое (материальное) и требующее очищения (духовное).
Гностик Керинф, или Керинт (Κήρινθος) (кон. I–II вв.), склонявшийся в трактовке сущности Иисуса Христа к докетизму, считал, что эон, называемый Христом, соединился посредством крещения с человеком по имени Иисус и расстался с Ним на распятии (Iren.Haer.I.21{26:1}).
Гностики, допуская идею о бессмертии души, отрицали возможность телесного воскресения и, не будучи в состоянии отвергнуть ясное учение Писания о воскресении, на вопрос: чтó же собственно воскреснет при «кончине века»? – прибегали к иносказательному разъяснению слова воскресение и разумели под ним исход души из тела и переход ее к высшему ведению (Tertullianus. De resurectione carnis.19). В этом отношении интересен отрывок О воскресении (Περὶ ἀναστάσεως), обнаруженный в Парижском кодексе так называемых параллельных мест Иоанна Дамаскина, в котором он приводится под именем Юстина:[343]343
11 Сразу же после опубликования этого отрывка (1622 г.) вопрос о том, можно ли признать его подлинным сочинением Юстина, породил разные мнение, которые остаются и ныне; в пользу аутентичности, кроме Иоанна Дамаскина, говорят многие древние мужи Церкви IV–VI вв., однако Евсевий и Иероним в перечне писаний Юстина не приводят данного сочинения.
[Закрыть] «Если бы воскресение было только духовное, – пишет автор данного отрывка, – то сам {Христос}, воскреснув, должен был отдельно показать тело лежащее, отдельно душу существующую. Но этого Он не сделал, а воскресил тело, в себе самом подтверждая обетование жизни. Для чего же Он восстал в пострадавшей плоти, как не для того, чтобы показать воскресение плоти? И желая удостоверить в этом, когда ученики Его не верили, что Он истинно восстал телом, когда они видели и сомневались, – Он сказал им: “Еще ли не веруете? Видите, это – Я” (Лк.24:38–39. – Р.Х.). И предоставил им осязать себя и показал следы гвоздей на руках. И когда вполне познали, что Он и в теле находится перед ними, пригласили Его есть с ними, чтобы и через это несомненно убедиться, что Он истинно воскрес телесно. Тогда Он вкусил меда и рыбы. Таким образом показал им, что истинно есть воскресение плоти. Он, желая показать – ибо, по Его словам (ср. Ин.14:2–3; Флп.3:20. – Р.Х.), “на небе житие наше” – и то, что не невозможно плоти взойти на небо, вознесся пред глазами их на небо, как был во плоти» (De resurrectione.9).
О других гностических учениях повествует все тот же Ириней в первой книге Ἔλεγχος καὶ ἀνατροπὴ τῆς ψευδωνύμου γνώσεως. Например, учение Карпократа было близко к идее Платона о переселении душ (Iren.Haer.I..20:1–4{25:1–6}). Кроме того, Карпократ и его последователи учили, что «Иисус родился от Иосифа и был подобен рожденным людям (τὸν δὲ Ἰησοῦν ἐξ Ἰωσὴφ γεγενῆσθαι, καὶ ὅμοιον τοῖς ἀνθρώποις γεγονότα)», но отличался от них тем, что «душа Его, твердая и чистая (ψυχὴν αὐτοῦ εὔτονον καὶ καθαρὰν)», хорошо понимала то, что она видит «в сфере нерожденного Бога (ἐν τῇ μετὰ τοῦ ἀγεννήτου θεοῦ περιφορᾷ)» (Iren.Haer.I.20:1{25:1}). Ириней также сообщает, что последователи Карпократа «имеют частью нарисованные, частью из другого материала изготовленные изображения, говоря, что образ Христа сделан был Пилатом в то время, когда Иисус жил с людьми (formam Christi factam a Pilato, illo in tempore quo fuit Jesus cum hominibus)». Карпократиане украшали их венцами и выставляли вместе «с изображениями мирских философов (cum imaginibus mundi philosophorum), именно с изображением Пифагора, Платона, Аристотеля и прочих», оказывая им, как язычники, знаки почтения (Iren.Haer.I.20:4{25:6}).
Гностицизм, безусловно, является своеобразным синтезом христианского учения с греческой философией, хотя, конечно, в него были вплетены и другие доктрины. Впрочем, Ириней, опираясь, по всей вероятности, на сочинения Юстина, утверждает, что все христианские ереси произошли от Симона Волхва (Iren.Haer.I.16:2{23:2}; ср. Деян.8:9-24) и что от симониан «получило свое начало лжеименное знание» (Iren.Haer.I.16:3{23:4}; ср. 1 Тим.6:20).
Гностики образовывали тайные союзы, попасть куда, в отличие от обычных христианских общин, было нелегко: вступающие должны были пройти ряд обрядовых испытаний и дать особую клятву. Именно в тайных организациях гностиков и появились тайные писания – в собственном значении слова ἀπόκρυφος (тайный). Они были предназначены для избранных, для тех, кому доступно «высшее познание». Некоторые группы христиан-гностиков селились в уединенных местах, вдали от городов (по образу ессеев). Наследием этих групп в ортодоксальном христианстве явилось монашество, по духу чуждое ранним христианским экклесиям.[344]344
12 Свенцицкая И. С. Раннее христианство: страницы истории. – М.: Политиздат, 1987. – Стр. 270–273.
[Закрыть] У гностиков-маркосиан богослужение облекалось тайной (Iren.Haer.I.14:1–4{21:1–5}). Крещение было торжественно и сопровождалось формулой на еврейском языке: βασεμαχαμοσσηβααιανορα…, в которой ясно можно разобрать: בְּשֵׁם חַכְמוֹת («Во имя Хакмот…»).[345]345
13 Ириней не понимает этой формулы и переводит ее неверно (Iren.Haer.I.14:2{21:3}; ср. Lucianus. Alexander.13). В учении гностиков – в частности, Валентина – Хакмот (Прит.14:1, ex Biblia Hebraica), или, в греческом написании, Ахамот (Ἀχαμώθ), олицетворяет слепую творческую силу (Iren.Haer.I.1:7 sqq. {4:1 sqq.}; Epiph.Haer.XXXI.4).
[Закрыть] За погружением в воду следовало помазание бальзамом, впоследствии усвоенное церковью (Corp. inscr. gr. № 9595a).
Идея дуализма, которую мы встречаем еще у кумранских сектантов, возникла не на пустом месте, она уходит своими корнями в древние культы Востока. Согласно им, доброе божество Ахура-Мазда ведет постоянную борьбу с духом зла Ангра-Манью. Они оба участвовали в создании мира: добрый дух создал все полезное и прекрасное, злой – все вредное и нечистое. У каждого из этих божеств есть помощники, которые ведут борьбу вместе с ними. В конечном итоге победу должен одержать Ахура-Мазда.
Одним из помощников Ахуры-Мазды в этих верованиях выступило солнечное божество – Митра. На рубеже летоисчислений культ Митры обособляется и затем начинает распространяться в Римской империи, а во II–III вв. становится одним из ведущих религиозных течений, особой религией (митраизм). Митру называли Непобедимым Солнцем, справедливым божеством. Существовали особые праздники-мистерии, посвященные этому божеству. Главным праздником Митры был день солнцеворота – 25 декабря (рождение Солнца).[346]346
14 Свенцицкая И. С. Раннее христианство: страницы истории. – М., 1987. – Стр. 258–259.
[Закрыть]
Аналогичные идеи были распространены и в других религиозных учениях, которые при этом проповедовали гностическо-мистическое слияние с божеством как единственное средство спасения. Одним из таких учений был герметизм, связанный с поклонением Гермесу Триждывеличайшему (Трисмегист), объединившему образы греческого бога Гермеса и египетского бога Тота. По верованиям герметистов, земля и весь телесный мир – зло, «темное начало». Они созданы не богом, а промежуточными силами. Из высшего божества проистекают: разум (λόγος), творец (δημιουργός) и человек (ἄνθρωπος), который, в свою очередь, тоже состоит из света и жизни. Человеку, чтобы спастись, необходимо пробудить в душе отблески света и воссоединиться с божеством. Одним из способов воссоединения с божеством было употребление магических заклинаний, основанных на «знании» истинной сущности и истинного имени бога,[347]347
15 Свенцицкая И. С. Раннее христианство: страницы истории. – М., 1987. – Стр. 260.
[Закрыть] как-то: «Войди в меня, Гермес, как зародыш в чрево женщины {…}. Я знаю твое имя {…}. Я знаю тебя, Гермес, а ты меня. Я – ты, а ты – я».[348]348
16 См. Лейденский папирус (Pap. Lugd. W. C. 17 сл. Dieterich Abraxas, S. 195, 4ff. 10–11) и Лондонский папирус (Pap. Lond.CXXII.1–7).
[Закрыть] По-видимому, из этого и ему подобных заклинаний герметистов вошли в Евангелии от Иоанна аналогии: «Отец во Мне и Я в Нем {…}. Я и Отец – одно» (Ин.10:38,30). Эти стихи, вошедшие в четвертое Евангелие под влиянием языческих культов, сыграли существенную роль в создании христианского догмата о Триединстве Бога.[349]349
17 Доктрина Евангелия от Иоанна переплетается и с некоторыми другими восточными культами. Все, относящееся к культу Митры, собрано в капитальном труде: Cumont F. Textes et monument figurés relatifs aux mystéres de Mithra. 2 tomes. Bruselas, 1896–1898. Об Изиде (Исиде) и Озирисе (Осирисе) имеется специальная работа Плутарха De Iside et Osiride (Περὶ Ἴσιδος καὶ Ὀσίριδος). Изиде посвящена также XI книга Метаморфоз Апулея.
[Закрыть]
Основным отличием новозаветного христианства от гностических учений было неприятие им самого понятия гносиса – мистического слияния с Богом, – которым гностики заменяли веру. Существенным отличием было также положение о том, что спастись могут все верующие в Христа (верующие, а не овладевшие мистическим знанием об истинном Боге), причем спастись не только духовно, но и плотски – Царство Божие, согласно Новому завету, принимало в себя телесные, хотя и преображенные сущности.
Однако гностический подход к миру и его Спасителю, – воспринятый, вероятно, через дуализм ессеев, через филонизм и через еще какие-то источники, – проявился уже в некоторых произведениях Нового завета – особенно в Евангелии от Иоанна, в посланиях к ефесянам и колоссянам.
Уже с первых стихов Евангелия от Иоанна мы понимаем, что имеем дело с произведением, совершенно отличным от синоптических Евангелий. Ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ λόγος, καὶ ὁ λόγος ἦν πρὸς τὸν θεόν, καὶ θεὸς ἦν ὁ λόγος.[350]350
18 «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин.1:1).
[Закрыть] Этот Логос (Слово),[351]351
19 Показательно, что Бог, согласно Библии, часто исполнял свои намерения через слово – уже в самом начале мы читаем: «И сказал Бог: да будет…» (Быт.1:3,6,9,11,14 и т. д.). Поэтому еще в древности еврейское понятие «Да-бар» (דָּבָר), т. е. «Слово», выступало в роли божественного исполнителя. Не случайно арамейское слово «Мэ-мар» (מֵימַר), или «Мэ-м’ра» (מֵימְרָא), – «Слово» – уже в Таргуме выступает в качестве обозначения Бога – обычно для устранения антропоморфизма (A Dictionary of the Targumim, the Talmud Babli and Yerushalmi, and the Midrashic Literature. Compiled by Marcus Jastrow. Vol. 2. London: Luzac & Co – New York: Putnam’s Sons, 1903. P. 775).
[Закрыть] по Квартусу, и был Христос: Καὶ ὁ λόγος σὰρξ ἐγένετο καὶ ἐσκήνωσεν ἐν ἡμῖν,[352]352
20 «И Слово стало плотию, и обитало с нами» (Ин.1:14).
[Закрыть] т. е. изначально существующий Логос воплотился в Иисусе.
Характерным в отношении понятия доктрины о Логосе является так называемое Евангелие Истины, упоминание о котором мы встречаем у Иринея (Iren.Haer.III.11:12{11:9}), с возмущением сообщающего, что валентиане «дошли до такой степени дерзости, что свое недавнее сочинение назвали Евангелием Истины (veritatis Evangelium)».
С самых первых строк этого произведения мы сталкиваемся с типичной терминологией гностиков: «Евангелие Истины есть радость для тех, кто получил от Отца истины милость познать Его через могущество Логоса, пришедшего из плеромы…»
Характерно, что имя Иисуса в Евангелии Истины употребляется всего несколько раз; в основном там говорится о Логосе (Слове), который те, к кому Он был обращен, называют Спасителем, «ибо таково название дела, которое Он призван выполнить для спасения тех, которые не знали Отца». О земной жизни Иисуса сказано, что Он пришел «в подобие тела. Свет говорил Его устами». Дело Иисуса – дать свет тем, кто пребывает в темноте. «Он дал им свет. Он дал им путь. Этот путь – истина, которой Он учил». Аналогичное понятие содержится и в четвертом Евангелии: в Логосе «была жизнь, и жизнь была свет человеков; и свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин.1:4–5).
Иисусу-Слову в Евангелии Истины противопоставлено Заблуждение – столь же абстрактное понятие, как и Логос. Заблуждение возненавидело Иисуса за то, что Тот дал свет людям, и стало преследовать Его.
Конечно, Квартус в своих философских воззрениях не мог опираться на Евангелие Истины, ибо последнее было составлено (Валентином или его учениками) после Евангелия от Иоанна – в период между 130 и 175 гг. Однако авторы этих произведений взяли за основу одни и те же философские доктрины: понятие света заимствовано, по-видимому, у кумранитов, а понятие логоса – вероятно, у Филона Александрийского.
Философия Филона оказала огромное влияние на христианство. Многим христианам, особенно неевреям, было ближе представление о Логосе, таинственной Силе, исходящей от еще более таинственного, непознаваемого Бога, чем образ бедного Пророка из Галилеи, связанного с еврейскими сектантами и проповедовавшего среди рыбаков, грешников, нищих и прокаженных.
Специальная работа О том, что Бог является неизменным посвящена Филоном доказательству положения, что Бог – высшая абстракция, к которой неприменимы никакие определения (Philo.Quod deus imm.55). Он бескачествен (Philo. Legum allegoriarum.I.36); «кто думает, что Бог имеет качественность, что Он не един или не изначален (ἀγένητος) и вечен (ἄφθαρτος) или не неизменен, оскорбляет или себя, или Бога» (Ibid.I.51). Бог ни в чем не нуждается, сам себе довлеет; цитируя Пятикнижие (Исх.4), Филон в труде О жизни Моисея разъясняет, что к Богу вообще неприложимо никакое имя (Philo.De vita Mosis.I.XIV {I.75}).
Детально разработана Филоном идея Логоса как посредника между Богом и людьми. Филон в книге О херувимах разъясняет, что основные силы – «благость и власть (ἐξουσία), причем благодаря благости Вселенная возникла, благодаря власти Бог управляет творением, третье же, соединяющее обе силы и посредствующее, – Логос; благодаря Логосу Бог является властителем и благим» (Philo.De cherub.27).
В работе Кто будет участником в божественных делах Филон говорит, что Логос «не изначален, как Бог, не рожден, как мы, но Он посередине этих крайностей, совпадая с обеими» (Philo.Quis rer. div. her.206). В этом тезисе заложено христианское представление о Богочеловеке. В книге О странствовании Авраама сказано, что Логос – тень Бога, посредник; Он ходатай и заступник (ἱκέτης) (Philo.De migr. Abr.122).[353]353
21 Кроме того, Филон в книге О бегстве и нахождении наряду с логосом называет и другую сущность – софию (σοφία – мудрость): «Она называется Дочерью Бога, и она законная дочь и вечно девственная» (Philo.De fuga et inv.50); с другой стороны, «эта Дочь Бога, софия – мужчина и отец» (Ibid.52); ср. произведение из Наг-Хаммади Гром. Совершенный ум (Апокрифы древних христиан. – М., 1989. – Стр. 308–315).
[Закрыть]
Теория о Логосе в новозаветных документах была, по-видимому, последствием разочарований первого поколения христиан. По мере того, как Царство Небесное, каким его представляли себе синоптики и Апокалипсис, становилось химерой и отодвигалось ad kalendas graecas, верующие все более бросались в метафизику. Второе пришествие, вопреки пророчествам (Мф.16:28; 24:34; Мк.9:1; 13:30; Лк.9:27), откладывалось на неопределенный срок, и каждый день опаздывания возвращения Иисуса был шагом к Его обожествлению.
Гностики, пропитанные философией Платона и Филона, находили христианское учение скудным и бедным и перетолковывали еще не окрепшее евангельское повествование на свой лад. Галилейские рассказы казались им наивными и недостойными божественного, а следовательно, подлежащими иносказательному объяснению. Все частности жизни Иисуса были восприняты как нечто символическое и возвышенное. Ветхий завет считался ими не только вторичным, но и совершенно излишним. Иисус, согласно гностикам, смотрел с большей высоты и видел дальше, нежели основатели иудаизма, но апостолы не поняли Его учения, а потому известные тексты якобы извращены. Невзирая на образованность, гностики не отличались глубоким и тонким умом, необходимым для серьезного понимания диалогов Платона, а потому евангельское повествование смешивалось с примитивным пониманием платонизма, в результате чего обычно появлялись грубые фантазии, главным тезисом которых было положение, что истина и спасение доступны только через гносис.
