Текст книги "Обрести силу (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

2

Королевство Ольстер Около трехсот лиг к югу от Гордума Приграничная с Шаморским султанатом провинция Керум Кордова – крупнейший торговый город провинции с мощными каменными укреплениями.

Старая женщина с всклоченными распущенными волосами медленно шла по каменной мостовой вдоль череды небольших городских лавок. Шаркающий звук ее деревянных шлепанец разносился далеко по пустынной улице, которая еще несколько дней назад была с самого утра и до поздней ночи заполнена городским людом и приезжими гостями.

– Булочника-то нету, – негромко, под нос себе, бурчала старушка, время от времени останавливаясь и рассматривая заколоченные двери и ставни лавок. – Где же хлебца-то теперь брать? – вывеска с металлической изогнутой баранкой, висевшей прямо над ее головой, печально скрипела на ветру. – А Маля-то мой без хлеба и за стол не садиться, – она продолжала стоять напротив лавки булочника и сокрушенно вздыхала. – Придет уставший, а хлеба и нету.

Еще немного постояв, она медленно, шаркая ногами, пошла дальше. На соседней улице находилась еще одна лавка, откуда с раннего утра тоже всегда разносился чудесный запах свежевыпеченного хлеба. Она обычно туда не ходила – далеко, но сейчас деваться было некуда.

– Совсем что-то никого нету, – сокрушалась старушка, словно только сейчас обнаружив, что на улице нет ни души. – Одна я, – ее бесцветные словно выцветшие глаза, подслеповато щурясь, с тревогой всматривались в те окна, которые не были закрыты ставнями. – Никого нету.

Бабка, дойдя до лавки, снова замерла, с растерянностью вглядываясь в грубые слеги, которые крест-накрест были вколочены поверх массивной входной двери. Позабыв обо всем на свете, она так и стояла, пока ее не окликнул хриплый простуженный голос.

– Ты, что это мать тут одна бродишь? – за ее спиной стоял городской стражник в теплом овечьем плаще, накинутом поверх доспеха. – Не слышала что-ль, что на площади говорили? – мужчина то и дело прерывался на тяжелый кашель. – Королевские войска уходят из Кордовы, – старушка не понимающе смотрела на него, теребя в руках небольшую корзинку с темным платком сверху. – Уходят из города все, говорю, – та, по-прежнему, никак не реагировала. – Тьфу! Глухая тетеря! – в сердцах выдал стражник магистрата и осторожно коснулся замотанной тонким шарфом шеи.

От сопровождавших его стражников патруля, совершавшего свой последний обход перед сдачей города, отделился еще один.

– Оставь ты ее, – негромко проговорил его товарищ. – Не в себе она. Мать это Здоровяка Милона. А вон, кстати о он сам! – он кивнул на быстро вышагивающую по улице высокую фигуру с длинной алебардой стражника. – Милон! Где тебя черти носят? Его милость следом едет…

Старушка обрадованно вскрикнула, когда увидела приближавшегося сына.

– Матушка, вот ты где! – Милон с тревогой смотрел на мать. – А я дома тебя искал. Что же ты из дома ушла? Уходить ведь надо… Соседи-то наши уже все уехали, – стражник взял ее за руку и потянул в сторону северных ворот. – Пошли быстрее!

Бабуля же неожиданно уперлась. Ее невысокая высохшая фигурка всем своим видом говорила о непреклонной решимости.

– Дурная ты башка, Миля! – уперев кулачки в бока, старушка начала гневно выговариваться сыну. – Куда я пойду на старости лет? К чужим людям приживалкой жить!? Дом мой здесь, могилки родных… За ними кто присмотрит? – с каждым новым словом ее сын горбился все сильнее. – Никуда я не пойду. Здесь появилась на свет и здесь же в землю сойду. Понял ты, орясина?

Она еще несколько секунд смотрела на своего сына, который с трудом выдерживал ее взгляд, а потом вдруг улыбнулась.

– Э-ма сынок, а чего это ты хмурый какой? – она ласково погладила ладонь сына. – Чай голодный! Ах! – всплеснула она руками. – Я-то дура, покормить забыла! Забыла совсем, что Миля мой родненький придет домой голодный со службы-то… Что же это я стою тут? Хлеба купить надо! Давай, Миля, пошли быстрее до булочника, пока не расхватали у него караваи-то. – она крепок вцепилась в руку стражника и начала тянуть в ту сторону, откуда только пришла. – Знаешь ведь какие они у него знатные, душистые!

Милон же слушал, не издавая ни звука. Лишь из глаз его текли крошечные слезинки.

– Что ты стоишь, Миля? – старушка продолжала тянуть здоровяка в сторону Нижнего города. – Пошли! Эх, дура я, дура, хлеба-то не купила! – вновь «вспомнила» она. – Ну и ладно, у соседей займу… Миля! Что, как дурной?

Стражник, наконец, пошевелился. Сначала он взглянул на мать, которая после смерти мужа так и не смогла прийти в себя, потом на теряющего терпение сержанта.

– Я остаюсь…, – тихо произнес он. – Господин сержант, я ухожу из городской стражи! – уже громче и тверже проговорил он, протягивая алебарду своему товарищу из патруля. – Матушка не переживет ухода из родного дома… Не могу я уйти, – следом за алебардой последовал блюдцеобразный шлем. – Прощайте!

Коренастый сержант, багровея, смотрел на то, как его подчиненный снимает панцирь и кладет его прямо на брусчатку. Казалось его прямо здесь и сейчас хватит удар. Он резко набрал воздух, чтобы выдать ему все, что он думал, как… тут же выдохнул. Прямо на него смотрел сам король Роланд и предостерегающе качал головой. Вместе с несколькими всадниками он стоял невдалеке от них и печально наблюдал за всем этим.

Милон же вместе со своей матерью, которая клещом держала его руку, побрели по улице, о чем-то тихо разговаривая.

– Вот так, мой верный Гуран, – король кивнул на бывшего стражника, фигура которого удалялась от них. – Я, как последний трус, отдаю город за городом, вместе со своими верными подданными. Именно так ведь говорят в войсках? – горский аристократ, молодой мужчина со жгуче черными длинными волосами, стянутыми в гибкий хвост, яростно сверкнул глазами в ответ. – Король мол, как и его отец, трясется от страха, едва завидив черный бунчук шаморского бессмертного… Ты тоже так думаешь, Гуран?

Тот несколько секунд неуловимо боролся с самим собой и, наконец, решился.

– Да, мой сюзерен! – твердо начал Гуран, выходец из семьи горских вождей, прибывших к королевскому двору Ольстера еще два десятилетия назад. – Многие в войсках со злостью сжимают кулаки, видя, как от их родной земли шаморские собаки отщипывают один кусок за другим. И меня переполняет гнев! – от его спокойствия не осталось и следа. – Мой сюзерен, я не понимаю… Я же видел силу нашей гвардии! – возбужденно говорил горец. – От их поступи трясется земля! Да, они раздавят бессмертных как тараканов!

В этот момент словно в подтверждение слов Гурана их нагнали, шедшие легкой рысью, несколько десятков кавалеристов, полностью – с макушки всадника и до лошадиных ног – прикрытых ярко начищенной металлической броней. С грохотом металла и легкой дрожью земли они отсалютовали королю и продолжили свой путь дальше.

Сияющий Гуран, не отрывая восхищенных глаз от здоровенных башнеподобных всадников, продолжал:

– Мой сюзерен, разве кто-то посмеет встать у них на пути? – затем впился он глазами в короля. – Почему, почему же, мы уходим?

Роланд же в ответ печально рассмеялся.

– Ха-ха-ха… Гуран ты, безусловно, прав, – тот, едва услышав это, замер с открытым ртом. – И, конечно же, не прав! – улыбка с губ короля сразу же пропала. – Мои рыцари сильны, Гуран. Очень сильны. Ты совершенно прав! Их таранный удар вскроет любую защиту…

За разговором они незаметно добрались до северных городских ворот, которые в этот момент пересекали последние повозки с горожанами.

– Но мой верный Гуран, если бы все было именно так, как мы предполагаем…, – король Роланд остановил жеребца на обочине дороги – именно с этой точки открывался великолепный вид на десятки лиг прилегающей к городу территории. – Посмотри туда! – он махнул рукой на раскинувшийся вдали лагерь шаморцев, вокруг которого ни на миг не прекращалось движение. – Что ты видишь?

Горец лишь бросил взгляд и сразу же пренебрежительно скривился, словно надкусил кислое яблоко.

– Я вижу, мой сюзерен, лишь саранчу, которая обгладывает наши земли… Они копошатся, как земляные черви и ничего не видят дальше своего носа! – он в нетерпении схватился за рукоятку меча. – Вот если по ним ударить прямо сейчас?!

Король же в ответ покачал головой.

– Вот об этом я и говорю, – назидательным тоном проговорил он. – Ты, как десятки и сотни остальных, не видишь или не хочешь видеть главного… Шамор это не бешеный набег степных кочевников или горских племен, которые пришли за добычей! – он, не отрываясь, смотрел на непрерывно снующие по лагерю запряжённые повозки. – Этот лагерь… Земляные укрепления, растущий деревянный частокол, пара башен, выросли за какие-то два дня… В занятых городах уже появились свои наместники. Лазутчики доносят, что кое-где даже восстановили старое городское управление… Нет! Шамор другой и не надо в нем видеть наших старых врагов. Это опытный и страшный враг, который сюда пришел надолго.

Он оторвал взгляд от разворачивавшегося лагеря и повернулся к внимательно слушавшему ему горцу.

– И есть еще одно, о чем ты совершенно позабыл…, – его губы слегка тронула улыбка, которая сразу же пропала. – Напомни мне, где и когда моя гвардия воевала? – Гуран, еще секунду назад сдерживал себя, чтобы не возразить королю, сразу же сник. – Именно так! Всех вас будоражит горячая кровь, и вы совсем об этом забываете. Ольстер, милостью Благих, вот уже три десятка лет ни с кем не воевал. Ты понимаешь, Гуран? – тот угрюмо молчал, ни слова не пытаясь вставить. – Вижу, понимаешь… А Шамор? – после многозначительной паузы молодой король продолжил. – Вся история султаната последних пол столетия это непрерывные большие и малые войны, стычки и приграничные набеги… А как обычные деревенские раздолбаи становятся бессмертными, надеюсь ты тоже не забыл? – тяжелый взгляд короля почти пронзал горца насквозь. – Сначала надо отрубить два полных срока на границе со Степью или Империей Регула – целых восемь лет… и только потом… если выдержишь испытание тебя зачислят в ряду султанской гвардии.

Тут его глаз привлек взбирающийся на пригорок небольшой отряд всадников, во главе которых скакал высокий мужчина с черно-красным бунчуком в руках. Это снова были посланцы от шаморского полководца Сульде Неистового!

– Гуран, – король наклонился к горцу. – Скачи к лекарю и узнай, как там Фален. Потом вождя торгов ко мне… Нехорошие предчувствия у меня…

Встреча с шаморцами состоялась в королевском шатре, возвышавшемся в отдалении.

Посланник, высокий мужчина с гладко выбритой головой, часть которой была покрыта затейливой татуировкой, ожидал короля, держа в руках длинное копье с неизменным хвостом красно-черного бунчука.

– Хой! – приглушенно вырвалось у него, когда посланник перевел глаза с приближавшегося короля с телохранителями на королевский шатер, окрашенный в ярко-алый цвет. – Это божественный по чистоте цвет, достойный лишь самого Великого султана, да продлятся его годы вечно, – тихо прошипел он, хватая за рукав одного из своих сопровождающих. – Откуда у этих земляных червей такая ткань?

При приближении короля посланник снова натянул на свое лицо презрительную маску, словно даже одно лишь общение доставляло ему неимоверные страдания.

– Я, Борхе сын Коэна Копьеносца, тысячник Алого тумена Великого Шамора, – посланник стукнул себя в грудь. – Моими устами говорит сам Победоносный Сульдэ… Где тот, кто подло напал на сотню Урякхая? Выдай мне эту собаку живым и наслаждай еще тремя днями жизни!

Король Роланд, окруженный своими приближенными молчал и неуловимо улыбался (как казалось Борхе, нагло и вызывающе молчал), что еще больше усиливало его желание раскроить ольстерцу череп. В какой-то миг тысячник настолько живо себе представил эту картину, что даже почувствовал этот пряный и тяжелый запах крови… «Эта тварь еще скалится, словно гулящая девка, – внутри Борхе бушевал настоящий огонь, который он с трудом прятал за неподвижной презрительной маской. – Знал бы он, что и эти-то дни дышит взаймы… Если бы не повеление Великого… то бессмертные Победоносного Сульдэ давно бы уже втоптали этого хлыща в грязь. Великий – милостив и не желает терять своих бессмертных, если все и так достанется ему… Но видят Боги, как же я хочу стереть улыбку с лица этого ольстерского ублюдка!».

– Где он? – вновь спросил Борхе, требовательно пристукнув копьем с бунчуком по земле. – Или слово короля Роланда стоит меньше ломанного медяка?! – тысячник с презрением рассмеялся, намеренно оскорбляя владыку Ольстера. – Твое слово король Роланд?

Бледный, без единой кровинки в лице слушал его Роланд. Сейчас, смотря прямо в глаза этому наглому, чувствующему свою силу посланнику, король непрестанно напоминал себе… «Спокойно… Пусть говорит, – каждую секунду снова и снова повторял он себе. – Надо ждать… Чем дольше эта обезьяна треплет языком, тем больше мы выигрываем времени».

– Мое слово крепче камня! – спокойно проговорил король. – Через час город – крепость Кордова покинет последний королевский гвардеец… А по поводу какой-то там разгромленной сотни шаморцев… Какого-то там… гм… Урякхая, – холодности короля можно было позавидовать. – А что, ты ждал? Что шаморцев здесь будут встречать цветами, свежеиспеченным хлебом? – снова и снова он задавал вопросы, пристально вглядываясь в темнеющее лицо посланника. – Ты и твои предки веками разоряли мои земли, насиловали наших женщин, угоняли мужчин на рудники в рабство. Шамор! – кажется, впервые с момента начала своей речи в его словах появилась эмоция; это слово он произнес так, словно выплевывал что-то. – Этим словом в селениях по нашей границы матери пугают своих детей… И ты хочешь чтобы ольстерцы сидели по своим домам, когда ненавистный враг топчет их землю?!

Борхе уже давно не улыбался. Молодой король оказался ему не по зубам. Насмешка и оскорбления, казалось, совершенно не тронули ольстерца.

– Если ты так думаешь, значит, ты вышел из ума, тысячник! – тут Гуран наклонился к его уху и что-то шепотом произнес, отчего губы короля растянулись в улыбке. – Или все дело в том, что тебя и твою тысячу… настоящих бессмертных, в хвост и гриву разнесли мои люди. Я ведь прав, тысячник?!

Тысячник чуть не зарычал от охватившего его бешенства. Воздух с шипением выходил из его рта и слова ярости уже готовы были сорваться с его рта, как кто-то из сопровождавших крепко схватил его за плечо.

– Я буду умолять Победоносного…, – сквозь скрежет зубов, с ненавистью заговорил Борхе. – Буду ползать перед ним на коленях, чтобы он позволил мне принести твою голову ольстерский король, – шаморец, резко зыркал по сторонам, скаля зубы. – Вот этим ножом, – он коснулся почти черной от жиры и пота рукоятки небольшого ножа, висевшего в ножнах на его поясе. – Я зарежу тебя как грязного хряка, – он брызгал слюной из-за грязно-желтых зубов. – Ты слышишь меня?

Двое стоявших сзади шаморцев крепко удерживали чуть не рычавшего от ярости Борхе. Вперед же вышел прежде неприметный старичок с тонкой косичкой бороды и, поклонившись, поприветствовал короля.

– Я око султана Махмура Великого, да живет он тысячу по тысяче лет, кади Рейби, – взгляд у старичка был пронзительным, взвешивающим и выворачивающим наизнанку; казалось, он в доли секунды оценил ум и выдержку молодого короля и признал его достойны соперником. – Величайший ценит законы войны и мира… Прошу извинить за неподобающее поведение посланника. Он воин и его сердце война жаждет лишь крови. Я же кади, надзирающий и выносящий приговор судья, и лишен такой роскоши…, – кади Рейби печально смотрел на Роланда. – Моими губами говорит Величайший. Внимай, король Роланд, словам султана Махмура Великого, да живет он тысячу по тысяче лет… Я не хочу войны, но я не боюсь войны. Признай себя моим слугой и получи под свою руку одну из провинций Великого Шамора. Прими правильное решение и ты будешь осыпан великими милостями, как мой верный слуга… Если же ты не внемлешь слов разума, то мои войны пройдут по твоим землям огнем и мечом. Твои люди станут кормом для падальщиков, а живые будут сосланы на рудники и там позавидуют павшим. Тебя же и все твою семью мы живыми покроем смолой и превратим в смердящие статуи, чтобы это было напоминание для всех, кто сеет противиться воли Великого Шамора. Даю тебе три дня сроку… иначе десница моя пойдет на тебя…

Старичок замолчал, но через несколько мгновений, хитро улыбнувшись, продолжил.

– Я позволю дать вам, король Роланд, небольшой совет, – он бросил быстрый взгляд на стоявших в отдалении спутников, до которых его тихий голос уже не доходил. – Десница Великого в ярости. Твой человек убил его единственного сына, Урякхая… И сейчас только воля Великого сдерживает его гнев и ярость… Дай ему, что он хочет,… и у тебя будет время чтобы уйти.

Ролан кивнул ему головой, давая понять, что все понял.

Едва посланцы покинули лагерь и сопровождаемые небольшим отрядом гвардии пересекли реки – временно водораздела между шаморцами и ольстерцами, как молодой король решительно скрылся в своем шатре. Там его уже давно ждал вождь торгов и лежавший на носилках человек с перевязанной грудью.

– Ваше Величество…, – простонал осунувшийся, с острыми восковыми чертами лица, лежавший Фален. – Я вас подвел…

Роланд угрюмо бросил:

– Помолчи пока. Сначала Тальгар, – король повернулся к стоявшему коренастому торгу, который с видимым удовольствие на лице прикасался к своему богато украшенному трофейному кинжалу. – Волчий Клык, вижу ты доволен?! – тот самодовольно ухмыльнулся и снова погладил золоченную рукоятку кинжала. – А я нет! Я чертовски недоволен! – вождь сразу же подобрался, как хищник перед опасным противником. – Твоему народу я дал кров, лучших скакунов, пищу, защиту… Твоих же братьев и сестер на землях Шамора гоняли как диких зверей, травили собаками, сажали на колья, сжигали вместе с детьми. А ты, Клык, чем мне отплатил? – Тальгар – это дитя кочевой жизни, сын дикой скачки и первозданной природы и ему было сложно сдерживать переполнявшие его эмоции; щека его дергалась, словно жила своей собственной жизнью. – Какого черта вы напали этого ублюдка? – торг попытался что-то сказать, но наткнулся на бешенный взгляд короля и дальше лишь молчал. – Мне что нужна были эти фуражиры и этот дурак Борхе со своей жалкой тысячей?

Роланд заметался по шатру, словно запертый клетке зверь. Три быстрых шага влево, три обратно! Сильный удар и вдребезги разлетелся попавший под ноги походный столик. «Олухи! Великовозрастные дурни! – рычал он про себя. – Загубить такой план! Благие Боги! Заиграло у них в одном месте?! Селение разграбленное они увидели… Девочку им жалко стало…, – глаза короля метали молнии. – Отомстить решили… Ай-я-яй! Какие молодцы! Защитники! А, король Роланд, значит, жестокий ублюдок».

– Если бы не ваша выходка, возможно, бессертные Шамора уже сейчас бы покрывали своими телами вон то поле, – он резко выкинул руку в сторону пологой низины у реки. – Сколько у вас осталось этих проклятых стрел с наконечниками из гномьего металла? – вдруг Роланд резко перешел к делу.

Торг не сразу ответил. Несколько мгновений он молча шевелил губами.

– Два колчана на каждого лучника, мой король, – наконец, негромко произнес Тальгар. – У лучшего десятка по четыре.

– Слезы одни, – буркнул Роланд. – Бессмертные от этого лишь почешутся и пойдут дальше… по нашим трупам…, – король снова повернулся к торгу. – Я недоволен тобой, Тальгар. Очень недовлен… Из-за вашей несдержанности, мы все умоемся кровью. Иди.

Крепкая фигура поникла. Плечи опустились, словно под тяжелым грузом. Тальгар медленно вышел.

– Что же ты, брат наделал? – Роланд с тяжелым вздохом опустился на изящный стул рядом с лежанкой. – Мы же все обговорили… Торги, стрелы с наконечниками из черного металла, атака тяжелой кавалерии и удар лучников по моему сигналу… Бессмертные не сдержали бы нашего удара. Проклятье, что с тобой?

Фален захрипел, пытаясь что-то сказать. Губы его не слушались, издавая лишь булькающие хрипы.

– Брат… Король… Прости…, – слезы скатывались из его глаз, оставляя за собой тонкие дорожки на бледной коже. – Я не мог поступить… Моя сестра… Я увидел сестру… Брат… она была как сестра…, – в его глазах был такая боль, что Роланд отвернулся. – Это было выше меня…

В этот момент из-за полога шатра послышался шум. Со звуком металла кто-то спрыгнул с коня и сразу же раздался голос Гурана, охранявшего покой короля.

– Мой сюзерен, получено послание.

Через мгновение крошечный, с половину фаланги пальца тубус, был в руках короля, который осторожно извлек из него тонкий почти невесомый пергамент. Роланд почти минуту разбирал мельчащие буковки послания.

– Похоже, Фален мы еще поживем, – задумчиво проговорил он, тряхнув письмом. – Я в очередной раз убеждаюсь, что ты чертовский везучий, брат! – измученный Фален от удивления аж вскинул голову вверх. – Это послание от главы клана Черного топора, владыки Колина… Скоро у нас будет столько черного металла, сколько нужно! Благие! – король зло ощерился. – От наших стрел почернеет небо и бессмертные узнают, как выглядит смерть! – Фален снова опустил голову на подушку. – Кстати, Фален, этот гном пишет, что…, – Роланд вновь поднял послание к глазам. – Что сможет разбудить огненного дракона… Что это такое?