Текст книги "Варвар-пришелец"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Лиз

Раахош все еще в угрюмом настроении, когда мы добираемся до пещеры, и ни одно из миллиона неудачных сочетаний наших имен не вызывает у него улыбку. Ну, да ладно. Мне нравятся задачи со звездочкой. Я сумею вернуть ему хорошее настроение. У меня еще остались козыри в рукаве, и я знаю, как окутать его своими чарами.

Однако в пещере холодно, поэтому, как только Раахош убедился, что внутри кроме нас никого нет, мы приступаем к разведению костра и приготовлению горячего питья. Расстелив постель, я из любопытства шарю в пещере в поисках того, что нам могло бы пригодиться. По большей части попадается всякая ерунда: наспех обработанные шкуры, кости для ремонта оружия, сушеная рыба и вяленое мясо, а также несколько меховых одеял. Я обнаруживаю подвешенными к стене пару кожаных пузырей с вязкой жидкостью. Я открываю один и нюхаю, запах фруктово-сладкий.

– Что это?

Раахош берет пузырь, нюхает и тут же возвращает обратно.

– Сах-сах – настойка. Мы пьем ее по праздникам.

Когда я наконец-то нашла выпивку, я беременна… Вот так повезло. Но, может, мне удастся споить Раахоша, и тогда он немного повеселеет? Заманчиво трясу перед ним пузырем.

– Думаю, тебе бы не помешало немного выпить. И под «немного» я подразумеваю все.

Он пристально смотрит на меня, а затем садится у огня, подкладывая в него топливо.

– Нет.

– Мне кажется, тебе стоит напиться, раз я не могу.

Раахош качает головой.

– Утром я проснусь с головной болью, а нам нужно уходить на рассвете.

Боже, да у этого парня аллергия на веселье.

– Значит, останемся на еще одну ночь. Кому какое дело? Не похоже, что они ждут нашего возвращения.

– Я бы предпочел оставаться начеку, – он жестом предлагает сесть у огня. – Погрейся. Ты замерзла.

Мне нужно вывести его из этого настроения. Раахош ведет себя так, будто я беременна миллион лет, а не пару недель. Сажусь у огня и задираю одну ногу, тыча ей ему в лицо.

– Снимешь с меня ботинок?

Вместо того, чтобы спорить… он просто делает это. Что ж, это совсем не весело. Он аккуратно снимает кожаные ботинки, а затем наклоняется, согревая мои ноги дыханием, прежде чем положить их себе на живот. Я ерзаю, но он только бросает на меня хмурый взгляд.

– Я согреваю твои ноги для тебя.

В этот момент мне в голову приходит игра, навеянная сексуальным дыханием Раахоша.

– Спасибо, – ласково благодарю я. – Но тебе не обязательно греть мои ноги. Я и сама справлюсь.

– Я – твоя пара. Мне нравится заботиться о тебе.

– Это хорошо. Потому что у меня есть еще кое-что, что нужно согреть. Оно совсем замерзло и требует внимания.

Раахош выглядит встревоженным, как будто подвел меня, позволив тащиться по снегу и мерзнуть.

– Где? Покажи мне.

Показать? Ни капельки не возражаю. Освобождаю ноги из его рук и стягиваю штаны, а затем принимаюсь поглаживать свою киску.

– Прямо здесь. Ее нужно согреть. Думаю, нам стоит задействовать твое лицо.

Он прищуривается, поняв, что я с ним играю.

Тем не менее, я продолжаю улыбаться и ласкаю пальцем свои складки.

– Так холодно. Ей срочно нужно прижаться к чему-нибудь теплому.

Раздражение на его лице исчезает, и я знаю, что победила. Он смотрит с вызовом и ложится на спину, подложив под голову меха, которые мы прихватили с собой, а затем жестом предлагает присоединиться.

– Подойди и прижми ее к моему лицу. Я согрею ее для тебя.

Я ерзаю от возбуждения. Одна только мысль сесть ему на лицо заводит. Он принял мой вызов, и пока одна часть меня расстроена тем, что я теряю контроль над ситуацией, другая чертовски взволнована тем… что мне предстоит сесть Раахошу на лицо. Секс с ним всегда потрясающий. Он самый внимательный мужчина, с которым я когда-либо была, и лижет киску, как чертов зверь.

– Ну же, – требует он, нетерпеливо махая рукой. Его глаза полны желания, и я вижу, как его член напрягается под набедренной повязкой при одной мысли о том, чтобы отлизать мне. – Ты хотела поиграть? Давай поиграем. Посмотрим, как долго я смогу лизать тебя, прежде чем ты кончишь.

Услышав это, я вздрагиваю. Снимаю пропитанную потом тунику и бросаю ее на пол.

– У тебя определенно есть преимущество в виде гребней на языке и того факта, что я очень возбуждена из-за беременности.

– Ты бы предпочла, чтобы я не задействовал гребни? – спрашивает он, как сама любезность.

– Давай не будем заострять на этом внимание. Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы заставить меня кончить, а я сделаю все возможное, чтобы растянуть удовольствие.

– Ты любишь сопротивляться, – мурлычет он, и моя киска сжимается. О, Боже, этот пришелец – просто сексуальное чудовище.

Кто я такая, чтобы сопротивляться этому удовольствию? Вскидываю голову, как королева, и неторопливо подхожу к нему, будто делая одолжение. В тот момент, когда я опускаюсь на колени, он тянется ко мне, и я едва успеваю перекинуть ногу через его плечо, прежде чем его рот оказывается на моей киске. Я издаю сдавленный звук и падаю вперед, держась за его рог. Вот черт, а он хорош в этом деле. Своим языком, скользким и горячим, он ласкает мои складки, проводя гребнями по самым чувствительным участкам кожи. Его большая рука держит меня за бедра, удерживая на месте, в то время как он издает звуки абсолютного блаженства.

– Чеееерт, черт, черт, черт, – повторяю я, прижимаясь к его рту. Раахош двигается, лаская клитор и дразня языком вход в вагину. Его нос утыкается в клитор, и это заставляет меня вздрогнуть.

– Тебе все еще холодно? – спрашивает он.

– Становится теплее, – выдыхаю я, держась за его рог и покачиваясь на лице. Он впивается пальцами в мои бедра и проникает языком так глубоко, что заставляет мое тело напрячься. Я раскачиваюсь сильнее, забывая о решении продержаться как можно дольше. Это слишком приятно, а я жадная во всем, что касается Раахоша. Я прижимаюсь киской к его рту, как бесстыжая женщина, коей и являюсь. И когда он погружает палец в мое влагалище, одновременно дразня языком клитор, кончаю, пропитывая его лицо своими соками и падая на него в изнеможении.

Но даже тогда Раахош не отпускает меня. Он продолжает ласкать мою киску, вызывая дрожь в теле, пока я не начинаю дергать его за волосы.

– Моя пара, – бормочет он, и в его голосе слышна вибрация кхуйи, которое гудит от удовольствия. – Как прошла прелюдия?

Я стону и соскальзываю с него, падая рядом на меха.

– Это было так хорошо, – я тяжело дышу, совершенно измученная. – Твой язык меня убивает.

Это вызывает у него смешок.

– А как насчет остальных частей моего тела?

– Они тоже могут остаться, – эй, я заставила его рассмеяться. Очевидно, что секс поднимает ему настроение. Я не возражаю. Перевернувшись, я сворачиваюсь около него. – Как твои дела, малыш?

Раахош целует меня в макушку.

– Я в порядке.

Даже несмотря на твердый и ноющий член? Несмотря на то, что весь день был в паршивом настроении? Я хочу возразить, но мне не хочется затевать ссору, когда я так расслаблена и довольна. Поэтому я решаю осторожно углубиться в эту тему. Положив подбородок ему на грудь, спрашиваю, как ни в чем не бывало:

– Тебя беспокоит, что я вызвалась с тобой на охоту?

Я чувствую, как он напрягается.

– Почему ты так думаешь?

– Просто хочу убедиться, что у нас все в порядке. Ты сегодня какой-то отстраненный.

Он прижимает меня крепче.

– Я рад, что ты со мной. Просто не знаю, не эгоистично ли это с моей стороны.

– Почему это должно быть эгоистично? – я приподнимаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Его губы набухли от удовольствия и приобрели темно-синий оттенок, который заставляет мое тело сжиматься от вожделения.

Он скользит рукой по моей спине.

– Потому что для тебя безопаснее оставаться в племени. Тебя тошнило сегодня утром. Что, если ты заболеешь, когда мы будем на охоте? А в племени есть целительница.

Я уже думала об этом, но все равно предпочла остаться с ним, чем быть в безопасности пещер.

– Тогда ты засунешь мне в рот пучок целебных трав и позволишь кхуйи сделать свою работу. Я заботилась о тебе, когда ты сломал ногу, помнишь? Тогда ты не обращался со мной как с хрустальным бокалом.

– Тогда ты не была беременна и тебя не тошнило, – отвечает он.

Я показываю ему язык.

– Я серьезно. Ты – человек в чуждом для тебя мире. Я беспокоюсь, что все это будет слишком тяжело для тебя.

Я закатываю глаза.

– Это и не твой мир, приятель, вы – са-кхуйи – тоже застряли здесь. Помнишь пещеру предков? Но вы приспособились. Что касается рвоты, она называется утренней тошнотой и случается с большинством человеческих женщин, когда они беременны. Это должно пройти через пару месяцев. А до тех пор мне просто нужно обращать внимание на то, что ем по утрам, и избегать еды, которая вызывает тошноту, – я пожимаю плечами. – Я не собираюсь лежать в постели и ждать, пока все пройдет. Са-кхуйи вынашивают ребенка три года, а значит, это может грозить и мне. Я не собираюсь сидеть у костра…

– И ковырять в носу. Я помню, ты уже говорила об этом.

Я сдерживаю смех.

– Совершенно верно. Я здесь, с тобой, и счастлива как никогда. Хотя нет, беру свои слова обратно. Я была бы еще счастливее, если бы ты изобразил улыбку на своем лице, – я щекочу его ребра. Он ведь боится щекотки, не так ли?

Раахош только озадаченно хлопает глазами.

– Что ты делаешь?

– Мерзавец, ты совсем не боишься щекотки? – я сильнее щекочу его бока. – Это несправедливо!

– Это должно что-то вызвать?

– Да, – раздраженно ворчу я. – Твои бока должны быть…

Его руки скользят по моим бокам, и он щекочет меня в ответ.

Я кричу, как будто меня убивают, и отползаю в сторону.

– Нет!

Раахош смеется надо мной, жестокий варвар, и удерживает на месте.

– Новое оружие в борьбе с моей парой? – его пальцы скользят по моим бокам, и я кричу от смеха, извиваясь и отчаянно пытаясь освободиться.

– Ты боишься щекотки, Лиз?

– Неееет! – кричу я, продолжая смеяться до боли в животе. – Нет, нет, нет! Остановись, остановись!

Однако он не останавливается. Он продолжает щекотать меня, пока щекотка не перерастает в возбуждение, и я не начинаю стонать. Он тоже стонет, и вместо того, чтобы щекотать мои бока, обхватывает мою грудь и дразнит соски.

– Разве щекотка приводит к возбуждению?

Я просто продолжаю стонать, измученная и обессилевшая.

– А теперь, – бормочет он, и в его глазах появляется дьявольский блеск. – Мы сыграем в одну игру, – он пожирает меня взглядом.

Вот черт, почему это так возбуждает? Моя киска напрягается.

– В какую?

Раахош поднимается и садится на окаменелое бревно, которое притащила в пещеру какая-то добрая душа, стремившаяся сделать это место чуть более уютным. Его член, твердый и возбужденный, стоит по стойке смирно, и я вижу капли смазки на головке, которая, как и его губы, голубого оттенка. Волна возбуждения накрывает меня.

– У меня кое-что замерзло, – говорит он, указывая на член. – Ты можешь согреть его для меня?

Хитрый ублюдок. Он использует все мои игры против меня, и я никогда в жизни не была так возбуждена.

Я медленно поднимаюсь, мои колени все еще дрожат, и подхожу к своей паре. Он такой привлекательный, мой Раахош. Меня не волнуют его шрамы или сломанный, кривой рог. Его горящие глаза так прекрасны, и я обожаю дикую искорку в них, когда он смотрит с благоговением на меня. Он притягивает меня к себе и зарывается лицом в мою грудь. Я запускаю пальцы в его густую гриву.

– Повернись, – просит он.

– Я думала, ты хотел, чтобы… – я указываю на его член.

Он кивает.

– Ты можешь согреть его, сидя на нем.

Я стону, потому что знаю, если оседлаю Раахоша, повернувшись к нему спиной, его шпора упрется в мою задницу и усилит удовольствие в тысячу раз. И теперь, когда он озвучил это, я хочу этого больше, чем когда-либо, и позволяю усадить себя к нему на колени. Когда его член проникает в меня, такой большой, толстый и такой восхитительный, мне хочется плакать от удовольствия. Сантиметр за сантиметром я скольжу вниз по его твердой ребристой поверхности и, почувствовав, что шпора упирается мне в задницу, понимаю, что вобрала его почти целиком.

Я задыхаюсь и через мгновение полностью сажусь на него. Раахош кладет руку мне на живот и… не двигается.

– Раахош? – извиваюсь я.

– Тише, – шепчет он, целуя меня в плечо. – Ты согреваешь его для меня.

Раахош

Если моя пара хочет поиграть, мы поиграем.

Я крепко прижимаю ее к себе, зачарованный новой позой. Ее идея о том, чтобы я согрел ее влагалище своим лицом, породила во мне новую фантазию, и вот моя пара отчаянно извивается на моем члене, будто пытаясь убежать. Но стоны, которые она издает, и дрожь в ее теле говорят мне, что на самом деле она никуда не торопится, а получает от этого удовольствие.

И я тоже.

Оставаться неподвижным, пока Лиз сидит на моем члене – сложно. Но я получаю не меньше удовольствия, наблюдая за ней: за тем, как она тяжело дышит и извивается. Это побуждает оставаться в таком положении как можно дольше, чтобы растянуть удовольствие.

– Раахош, – умоляет Лиз. – Двигайся.

– Двигаться? – я притворяюсь, будто обдумываю это. Ее влагалище плотно обхватывает мой член, а моя шпора упирается в ее задницу. Я чувствую каждую вибрацию, каждое движение ее тела. Ощущения просто невероятные… но самое приятное – ее реакция. – Я думал, ты хочешь поиграть, Лиз.

– Ты гребаный ублюдок, – она тяжело дышит и издает звуки мольбы, когда ее влагалище сжимается вокруг моего члена.

Это заставляет меня ухмыльнуться.

– Я думал, тебе нравится прелюдия. К тому же идея поиграть была твоей.

Она стонет и напрягается.

– Это… несправедливо…

Моя рассерженная, прекрасная пара. Я ласкаю руками ее тело, пока она сидит у меня на коленях. Мой член подергивается внутри нее, и приходится прилагать все усилия, чтобы не начать двигать им. Отсутствие движений сводит ее с ума, и когда она оборачивается, на ее лице читается раздражение. Она всегда злится, когда не добивается своего.

– Ты думаешь, я несправедлив? – дразню я, потому что нет ничего лучше, чем поддразнивать Лиз. – Я покажу тебе справедливость.

– Прошу, – стонет она.

Провожу пальцами по ее бокам, щекоча ее, как она пыталась щекотать меня. В силу огрубевшей кожи для меня это сущие пустяки, но Лиз реагирует остро. Она подергивается и дрожит, а затем кричит и еще крепче сжимается вокруг моего члена. Я понимаю, что она кончает. Рычу от восторга и изумления, приподнимая ее над собой, пока она кончает снова и снова. Прислушиваясь к ее телу, нахожу высвобождение в момент, когда влагалище Лиз сжимается, и изливаю семя в мою пару.

Утыкаюсь носом ей в затылок, прижимая ее и пытаясь перевести дух. Спаривание с Лиз всегда восхитительно. Не думаю, что мне это когда-нибудь наскучит, но иногда задаюсь вопросом, станет ли это рутиной? Перестанет ли бешено колотиться мое сердце, перестанет ли кхуйи петь от одной ее близости? Пока этого не произошло, я беспокоюсь, что наскучу Лиз гораздо раньше, чем она надоест мне.

Она дрожит, прижимаясь ко мне, а затем потирает руки.

– Мы можем переместиться в теплую постель? Не все из нас способны бегать по снегу в одной набедренной повязке.

– Ложись, а я принесу что-нибудь, чтобы вымыть нас, – отвечаю я, целуя ее.

Вид того, как Лиз, пошатываясь, будто я высосал из нее все соки, подходит к постели, вызывает во мне нелепое чувство гордости. Я спешу к огню, чтобы согреть воду, кинув в кожаный пузырь горячий камень из костра, чтобы ускорить процесс. Когда вода готова, я смачиваю кусочек меха и омываю свой член, затем подхожу к своей паре и мою ее ниже пояса.

Лиз наблюдает за мной с задумчивым выражением лица.

– Тебе лучше?

– Мне не было плохо.

Она недоверчиво фыркает.

– Ты был раздражителен. И не говори, что это не так, я хорошо тебя знаю.

Я пожимаю плечами.

– Трудно уходить, зная, что мое племя рассержено на меня, зная, что я всех подвел. Это гложет меня сильнее, чем я ожидал.

– Ммм, – Лиз ложится на бок, похлопывая по постели, чтобы я присоединился к ней. Я так и делаю и, устроившись рядом, притягиваю ее к себе. На ощупь она всегда холоднее меня, и я стараюсь не морщиться (сильно), когда она прижимает свои холодные ноги к моей теплой коже. – Ты бы хотел что-нибудь изменить? Если бы мог вернуться в прошлое и все изменить, ты бы сделал это?

Изменить прошлое? Не украсть Лиз, не обрести ее как пару, в тот момент, когда она получила кхуйи? Не провести время наедине с ней? Я фыркаю.

– Я бы ничего не стал менять, нет.

– Значит, перестань беспокоиться о последствиях, – она придвигается ближе, поправляя волосы, чтобы они не застряли у меня под мышкой, и прижимаясь ко мне. – Мы вместе, мне большего и не нужно. Мы станем охотиться, заниматься сексом, делать все, что нам заблагорассудится… и иногда приносить еду остальным, если они будут хорошо себя вести, – ее рука скользит вниз по моему животу. – Возможно, ты не знал, но я умею затаить обиду.

Я смеюсь. Не знать об этом?

– Моя пара, каждый знает это о тебе.

Она тоже смеется.

– Да, я не умею скрывать свои эмоции, и что с того?

Она не умеет, да и я тоже. В этом мы похожи. Я провожу пальцами по ее мягкой, шелковистой гриве и не могу перестать беспокоиться о том, что Лиз будет несчастна со мной. Меня преследует тень прошлого моей семьи. Я был молод, когда родители умерли, но помню их ожесточенные ссоры и ненависть матери к отцу. Где-то глубоко внутри я ожидаю, что Лиз отвернется от меня, выказав свое презрение точно так же, как моя мать презирала отца. Это воспоминание заставляет меня сказать следующее:

– Если ты захочешь вернуться, я пойму.

Лиз тяжело вздыхает.

– Раахош, я бы не стала тратить время на то, чтобы похитить Аехако и разозлить все племя только ради того, чтобы провести с тобой одну ночь. Когда ты уже поймешь, что, говоря «все или ничего», я действительно имею это в виду?

– «Все или ничего»?

– Это означает, что я с тобой до победного конца. Что бы ни случилось, это будут Лиз и Раахош, Раахош и Лиз… а потом еще и Рашиззл, или как мы назовем нашего бедного ребенка. – Она берет мою руку и кладет ее на свой плоский живот. – Ты, я и ребенок. И мне плевать, если помимо вас в моей жизни больше не будет ни одной живой души. Понимаешь?

– Понимаю, – довольно отвечаю я, обнимая ее. – Я постараюсь не быть таким… молчаливым.

– Ты не был молчаливым, – поправляет меня Лиз. – Ты был раздражительным. Просто… мы наконец-то вместе, и я такая классная. Ты должен быть на седьмом небе от счастья.

Она права. Она потрясающая, и я действительно безумно счастлив, что мы вместе.

– Ты права. Я больше не буду раздражительным. Я буду постоянно шептать тебе на ушко о том, что я счастлив… как ребенок, – я вспоминаю человеческую женщину, которая сломала ногу и которая болтает без умолку, сводя Хэйдена с ума.

– Как Джози? – Лиз смотрит на меня с издевкой, затем садится и хватает меня за руки, будто пытаясь удержать. – Ты мне нравишься таким, какой есть. Тебе не обязательно все время болтать. Я просто хочу, чтобы ты был со мной. Вот и все.

Я понимаю, что она имеет в виду. Когда я рядом с ней, мне нужно жить настоящим моментом, а не беспокоиться о прошлом или будущем. Я киваю и, вырвавшись из ее хватки, сам беру ее за руки.

– Я думаю, что должен быть сверху, если мы снова собираемся спариться, – говорю я, глядя на нее с вызовом.

– Кто сказал, что мы собираемся спариться? – возражает Лиз.

– Я, – и отпустив ее руки, я тянусь, чтобы подразнить ее сосок. – Или ты слишком устала?

Она медленно вздыхает, а затем смотрит на меня с прищуром.

– Играем в «камень-ножницы-бумага» на то, кто будет сверху.

– Что? – хмурюсь я, – Что это такое?

– Еще одна игра, – она демонстрирует мне фигуры руками, объясняя, какая из них бьет какую. В детстве я играл в подобные игры с Векталом, правда, у нас были другие фигуры. – Ты готов? – спрашивает она, выставляя кулак. – Считаю до трех.

Досчитав до трех, она оставляет руку сжатой в кулак, в то время, как моя ладонь раскрывается.

– Сукин сын! – злится Лиз на проигрыш.

Я ухмыляюсь. На самом деле ей все равно, кто будет сверху, просто она ненавидит проигрывать.

– Я начинаю получать удовольствие от этих игр.

– Ах так? Тогда два из трех, – бросив вызов, она закидывает на меня ногу, садясь на мой член, который тут же твердеет. Она покачивается на мне, пока мы играем. К тому времени, как я наконец выигрываю, влагалище моей пары наполняется влагой нового возбуждения, и мне уже все равно, кто будет сверху и в какую игру мы играем.

У меня есть Лиз. Я уже победил.

Медовый месяц на Ледяной планете
Раахош и Лиз

Лиз

– Мы тоже отправляемся в медовый месяц, – говорю я Джорджи, кладя мешочек свежего травяного чая в сумку. – Мне нравится эта идея.

– Правда? – Джорджи, кажется, удивлена моим заявлением.

– Конечно, почему бы и нет? – я рассматриваю мешочек чая в руках. Я решила пополнить запасы перед тем, как мы с Раахошем снова отправимся в недельное «изгнание». Мы принесли с охоты немного мяса и шкур, и пока Раахош разговаривает с Векталом, я роюсь в кладовке. Я сказала, что схожу за мылом, но раз уж я здесь, то почему бы не набрать всего понемногу.

Если другие начнут ныть по поводу чая, я, конечно, соберу немного листьев, чтобы восполнить запасы. Но я тоже часть этого племени, а значит, имею право на чай так же, как и все те, кто сидит на заднице у костра.

Даже если Джорджи имеет что-то против, она ничего не говорит, просто с любопытством смотрит на меня.

– Я удивлена, что ты в таком хорошем настроении, зная, что тебе снова приходится уходить.

– Почему? – она протягивает мне мыло, и я морщусь, понюхав его. – У нас есть что-нибудь, что не пахнет салатом? Из-за беременности я не переношу запах зелени.

Она роется в другой корзине и протягивает брусок розового цвета, который пахнет мыльной ягодой. Так-то лучше.

– Не знаю, я почему-то думала, ты будешь расстроена… из-за всего, что произошло. И обижена на меня.

– Признаю, у меня припасена парочка ласковых почти для каждого в этом племени, – или пара десятков. – Но, проснувшись однажды утром, я поняла, что я здесь, со своим мужчиной, занимаюсь тем, что люблю, и мне не нужно слушать, как Джози болтает у костра о том, сколько детей она хочет, если когда-нибудь найдет отклик.

– Она мечтательная, – тихо говорит Джорджи. – И одинокая.

– И болтливая, – я изображаю рукой болтающий рот. – Но гнев я в себе уже поборола. Не хочу провести следующие три года (или сколько потребуется, чтобы мой ребенок появился на свет), тая в себе ненависть. Вот почему я хочу потрясающий медовый месяц. Мы проведем время, узнавая больше друг о друге, занимаясь сексом, и в итоге станем с Раахошем одним целым. Тогда уже ни один придурок из племени не сможет разлучить нас. Нам будет здорово, несмотря на то, что вы, ребята, допустили ошибку, изгнав нас.

Она смеется над моим упреком.

– А, вот оно что!

Я лучезарно улыбаюсь.

– Ты же понимаешь, я должна была попытаться. А теперь расскажи, как вы развлекались в свой медовый месяц. Что интересного видели, делали? Что новенького попробовали?

Она напрягается, и я удивляюсь выражению ее лица. Она выглядит… виноватой? С чего вдруг?

– Все, чем обычно молодожены занимаются в медовый месяц.

– Это скучный ответ. Ну же, подкинь мне идеи, хочу испробовать их на Раахоше.

– У нас был скучный медовый месяц, – она пожимает плечами, кладя обратно мыло, от которого я отказалась. – Я бы хотела сказать, что мы совершили миллион безумных поступков, но это не так. Мы были только вдвоем и… это было здорово, – она мило улыбается. – Было приятно просто побыть Векталом и Джорджи, а не вождем и партнершей вождя.

– Хммм. Ну и ладно, держи свои секреты при себе. В любом случае, ваши темные делишки рано или поздно выйдут наружу.

– Это мы еще посмотрим.

Я удивленно поднимаю брови.

– Разве десять минут назад мы не обсуждали, что Нора обожает, когда ее шлепают? О каких секретах может идти речь?

Джорджи краснеет, пока я засовываю еще один мешочек с чем-то в свою сумку.

– Это потому что они такие громкие. Мы ведем себя тихо.

– Значит, вы тихие извращенцы, – поддразниваю я, и ее лицо заливается краской еще сильнее. – Не волнуйся, я никому не скажу, кроме Раахоша, – я завязываю сумку и барабаню по ней пальцами. – Ну же, подкинь мне идей для медового месяца. Давай.

– Вы могли бы отправиться в какое-нибудь красивое место, – Джорджи беспомощно разводит руками. – Насладиться видами.

Насладиться гребаными видами? Это медовый месяц, а не обзорная экскурсия.

– Ты совсем не шаришь в этом деле, подруга.

Джорджи показывает мне язык.

– Хорошо, тогда как насчет того, чтобы принять ванну вдвоем? Устроить для него стриптиз? Немного поиграть с его хвостом?

«Ооо, пожалуй, Джорджи не такая уж тихоня, как я думала», – я постукиваю себя пальцем по виску.

– Мне нравится ход твоих мыслей.

– Не стоит благодарности, – она оглядывает кладовку. – Тебе нужно что-нибудь еще?

– Не-а, – я похлопываю по набитой припасами сумке. Не могу взять слишком много, потому что мы с Раахошем должны пополнять запасы, а не подчищать их, но мне так хочется показать средний палец всем, кто изгнал моего мужчину, поэтому я беру больше, чем следовало. И мне плевать.

Джорджи поднимается на ноги, отряхивая одежду.

– Кажется, я слышу голоса наших мужчин.

Закидываю сумку на плечо и выхожу из пещеры, улыбаясь. Джорджи следует за мной. Это все – показуха, пусть я говорю, что мне нравится быть в изгнании. Раахош знает, что я продолжаю защищать его как могу, а именно, заставляя племя чувствовать себя стадом придурков из-за того, что они изгнали моего мужчину, когда все, чего он хотел – быть со мной.

И на минуточку, та, кого он похитил, была именно я. И раз меня все устраивает, то почему их нет? Проехали. Зато теперь мы с Раахошем проводим много времени наедине.

У главного входа треугольной формы стоят два здоровенных пришельца, и моего Раахоша легко узнать среди них. Дело не только в обломанном роге и шрамах на лице, придающих ему хмурый вид. Дело в том, как он держит себя в присутствии других. Спина прямая, как будто палку проглотил, плечи напряжены и наклонены вперед, словно он готов подраться со всеми и каждым.

Он выглядит чертовски сексуально. Мне нравится раздраженное покачивание его хвоста, его поза, весь он.

Когда мы приближаемся, он оборачивается и смотрит на меня в свойственной ему собственнической, властной манере. Как будто он собирается схватить меня и спрятать ото всех, кто осмелится посмотреть в мою сторону. Как будто он готов проглотить меня целиком, лишь бы я не досталась никому. Как будто он хочет повалить меня и заняться сексом прямо здесь, чтобы все знали, что я принадлежу ему.

Возможно, это не должно быть так возбуждающе, но мне чертовски нравится взгляд Раахоша. Будто я для него все. Будто ему снесет крышу, если кто-нибудь снова попытается нас разлучить.

Я подхожу, и он протягивает руку, забирая у меня сумку. Мельком взглянув на нее, он отмечает, какая она тяжелая, а затем перебрасывает ее через плечо, как будто она ничего не весит. Он по-собственнически обвивает хвостом мою талию и поджимает губы, притягивая меня поближе. Он не умеет проявлять чувства, мой Раахош, но я не возражаю. Я читаю его, как книгу. Он хмурится, потому что думает, что меня мог кто-то расстроить, или что я захочу остаться здесь без него.

Я игнорирую это и обнимаю его за талию.

– Я готова отправиться в путь, как только скажешь, малыш.

Раахош издает одобряющий звук и смотрит на Вектала, который стоит рядом. Тот кивает и поднимает руку в знак прощанья, а затем возвращается в пещеры. С одной стороны, мне хочется надавать Векталу пощечин за то, что он такой упрямый. Хочется встряхнуть его и прокричать ему прямо в ухо о том, какую боль он причиняет своему лучшему другу, но, с другой стороны, я понимаю, что он должен быть беспристрастным вождем. Раахош не держит на него зла.

Это я – злопамятная сволочь. Я буду злиться за Раахоша.

Но не сегодня. Сегодня светит солнце, и мы отправляемся в наш медовый месяц. Я послушно стою, пока Раахош проверяет мою одежду, будто я ребенок, который не умеет одеваться. Он затягивает шнурки на ботинках, подтягивает кожаные штаны повыше и натягивает меховой капюшон на лицо.

– Ты краснеешь на ветру, – это все, что он говорит хриплым голосом.

Такой заботливый. Если бы он знал, как сильно это меня возбуждает, то стал бы застенчивым и неуклюжим, поэтому я стараюсь не показывать ему своих чувств, когда он суетится вокруг меня.

– Ты готов к нашему медовому месяцу?

Он выпрямляется и протягивает мне руку, сжимая копье в другой. Я кладу свою руку в варежке в его ладонь и крепко сжимаю. Мы уходим из племенных пещер по покрытой слякотью охотничьей тропе, которая убегает вдаль. И когда отходим достаточно далеко, мой сварливый мужчина спрашивает:

– Я не понимаю, чем это путешествие отличается от наших охотничьих походов?

– Разница в том, что это наш медовый месяц, – заявляю я, делая акцент на последних словах, будто они все объясняют. – Он означает романтику и секс, познание друг друга, физическое и духовное сближение.

– Ты об этом говорила с Шорши?

– Да, мы болтали на женские темы, – отвечаю я. – Мне нужны были романтические идеи, – я, откровенно говоря, не самая романтичная женщина в мире, вот и подумала, что Джорджи может помочь в этом деле. Мне нравятся ее идеи. Эротичное купание вдвоем. Горячий стриптиз. Сексуальные забавы с хвостом. Все это звучит забавно.

Раахош только фыркает, шагая впереди, а затем поднимает и переносит меня над покрытой льдом лужей посреди тропы.

– Мы не можем заниматься исключительно спариванием.

– Вдруг решил, что тебе не нравится спаривание? – дразню я. – Припоминаю, как ты стонал, когда твой член был у меня во рту…

– Если мы хотим сблизиться, нам стоит узнать больше друг о друге, разговаривать, делиться сокровенным, – он не смотрит на меня и снова выглядит так, будто палку проглотил.

– А я-то думала, что о человеке можно узнать многое, положив его член себе в рот, но, возможно, мне это только кажется.

Он не отвечает. Я украдкой смотрю на него и вижу, что он покраснел у основания своих рогов. Мой Раахош такой застенчивый, и от этого хочется наброситься на него, черт возьми.

На самом деле, мне постоянно хочется наброситься на него.

– Ты бы могла дать мне пару уроков, – предлагает Раахош, отвлекая меня от грязных мыслей. – По стрельбе из лука. Ты очень искусно обращаешься с ним, я бы тоже так хотел. Научишь меня, раз уж это наши медовые луны?

Ох. Прилив удовольствия растекается по моему телу. Он восхищается моей стрельбой из лука? Он хочет научиться этому у меня? Мой мужчина точно знает, что нужно сказать, чтобы сделать меня счастливой. Я сжимаю его большую руку.

– С удовольствием покажу тебе несколько трюков. Ты тоже можешь научить меня охотничьим штучкам.

Он задумывается.

– Ты и так знаешь больше, чем большинство людей. Ты умеешь разводить огонь, расставлять ловушки, выслеживать… – он замолкает на мгновенье. – Ты бы могла научиться быть потише.