Текст книги "Выбор варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Обещаю, я в порядке.

Я не знаю, что ей сказать. Слова застревают у меня в горле. Что мне сказать такому человеку, как Нири, который язвителен и ругается, как любой солдат, но у которого сердце нежнейшего ребенка? Она никогда не поймет моих отношений с отцом. Что мы отдалились, когда умерла моя мать, и наши последние совместные разговоры были злыми и горькими. Что мне позвонили через два дня после его смерти, и мы так и не сказали друг другу последних слов. Что наши последние встречи были полны ненависти. Что он считал меня слабаком за то, что я оставил армию, даже после того, как это разрушило мое тело и почти сломило мой разум. Мне все еще снятся люди на Узокаре IV и мои люди. Я все еще слышу их крики. Мысленно я все еще слышу, как корабль улетает прочь… без нас. Иногда, когда я закрываю глаза, я чувствую запах тел умерших. Это все еще мешает мне спать.

Похороны моего отца были военными. Быть там, рядом со всеми этими солдатами? Вернуть весь тот ад, над которым я работал шесть лет, чтобы похоронить его. Это заставило меня все вспомнить, когда я устроился на работу на «Безмятежную леди» специально для того, чтобы забыть. Что напомнило мне…

– У тебя все еще есть то снотворное, Нири?

– Да, – в ее голос снова прокрадывается беспокойство. – Ты опять не спишь?

– Недостаточно. – Я хочу оставить все как есть, но мою искусственную руку сводит очередная фантомная боль, и я чуть не роняю гаечный ключ, который держу. Я отстраняюсь от наполовину разобранного двигателя и смотрю на нее. На ее бледно-голубом лице написано беспокойство, почти комичное, учитывая количество льда, образующегося на декоративных металлических колпачках ее рогов. – Просто устал, – добавляю я и потираю лицо здоровой рукой. – Иногда я не уверен, что я здесь делаю. Капитан заслуживает лучшего работника.

– Ты знаешь эту команду. Мы нанимаем людей, которые не задают вопросов. – Она протягивает руку и похлопывает меня по плечу. – Кроме того, ты такой большой, что являешься не только мехом, но и охраной. Два по цене одного. Ты же знаешь, что Чатав – скупой ублюдок.

Я фыркаю. Так оно и есть.

– Иди внутрь, Нири. Я в порядке, обещаю. Мы поговорим позже.

Она кивает и плотнее натягивает свой тонкий свитер на тело.

– Я принесу тебе эти лекарства, и мы поболтаем. За ужином?

– Ужин. Отлично. Спасибо. – Ей станет легче, если она побудет со мной несколько часов.

Нири слабо улыбается мне и направляется обратно на корабль, ее хвост развевается на ветру.

Я снова наедине со своими мыслями и снегом. Я смотрю, как она уходит, размышляя. Может быть, она права, и я был молчаливее обычного, более неряшлив на работе. Я не возражаю быть мехом. Я даже не возражаю быть охранником. Хотя с тех пор, как умер мой отец… Я просто устал. Опустошен. Как будто от меня ничего не осталось после войны в системе Реде IV. Думал, что стал лучше справляться с этим, но после похорон, мне кажется, я понял, что вообще не справлялся с этим. Я только что похоронил его, и вид моего отца – моего сердитого, гордого, ожесточенного отца – положенного в гроб, снова подтолкнул меня к краю пропасти.

Я вздыхаю про себя и возвращаюсь к своей работе, откручивая болтающийся винт. Не должно иметь значения, что внутри я – всего лишь сломанные части. Вот почему люди работают на дальнемагистральных грузовых судах, таких как «Безмятежная леди». В их жизни ничего не происходит. Я возвращаюсь к работе, наполняя свой разум насущной проблемой, а не проблемами, которые давно ушли в прошлое. Не хочу, чтобы это дерьмо лезло мне в голову.

Я не знаю, как долго я буду работать после этого. Я теряюсь в механизмах, которые подходят друг к другу, в маленьких, замысловатых деталях, которые играют такую жизненно важную роль в сложном двигателе корабля. Это как головоломка, и мне нравится выяснять, какие части требуют внимания. Я погружен в свои мысли, мои руки сжимают замасленный механизм, когда я слышу звук позади себя. Это вздох, тихий и женственный. Нири. Я высвобождаю свои грязные руки и оглядываюсь через плечо.

Это не Нири.

Это… женщина. Незнакомка.

Должно быть, у меня галлюцинации, потому что она великолепна. Нечто из сна с изогнутыми гордыми рогами, длинными черными волосами и неотразимо прекрасным лицом. Ее глаза светятся странным, ярко-голубым светом, и она полностью, совершенно обнажена, за исключением небольшой набедренной повязки.

Вот и все. Я потерян. Я наконец-то сорвался.

Она лучезарно улыбается мне, демонстрируя белоснежные зубы и ярко-голубую кожу, ее хвост с интересом порхает взад-вперед. Она смотрит на меня с благоговением и удивлением на лице, и она… просто умопомрачительно красива. Я ошеломлен тем, насколько она совершенна, от высоких, тугих бутонов ее грудей до длинных, мускулистых ног. Я не знаю, как она здесь не мерзнет, потому что на ней абсолютно ничего нет.

Конечно, она воображаемая, так что я не думаю, что это имеет значение.

Она что-то говорит, ее горящие глаза отвлекают меня, и она поднимает одну из выброшенных деталей. Она наклоняет ко мне голову, как будто только что задала вопрос.

– Милая, если бы ты была моей мечтой, тебя бы меньше интересовали механические детали и больше интересовали мои, – бормочу я. Несмотря на то, что я уже очень давно не испытывал потребности в женском обществе, вид этой женщины заставляет мой член неуютно шевелиться. Должно быть, это потому, что она такая обнаженная и такая… подтянутая и красивая. На ее теле нет ни грамма жира. У нее совершенное, безукоризненное тело.

Девушка снова что-то говорит и протягивает мне деталь. Ее длинные волосы развеваются на ветру, и я вижу, что у нее несколько косичек среди длинных блестящих локонов. У нее нет наконечников на рогах, и у нее нет никаких татуировок, вообще никакого боди-арта. Она выглядит дикой и примитивной, и… и я, должно быть, совсем спятил, потому что она выглядит такой потрясающе настоящей и невероятно сексуальной.

Но эта планета пустынна. Негостеприимна. В воздухе есть следы яда.

– Ты ненастоящая, да?

Ее брови приподнимаются, а уголки рта опускаются вниз. Она снова указывает на детали, ее взгляд скользит по мне с жадным любопытством. Я замечаю, что она продолжает останавливаться на моих рогах и татуировках на лице. У меня такое чувство, что если бы моя бионическая рука была обнажена, она бы тоже уставилась на это. Обычно меня раздражает, когда люди пялятся на меня, но я не думаю, что в этой воображаемой женщине есть злоба или ликование, просто любопытство. Любопытство и чистая, обнажённая красота.

Я думаю, что мой аэрогенератор испортился. Хм. Я беру деталь из ее руки, и в этот момент наши пальцы соприкасаются.

И вот тогда я осознаю три вещи.

Она настоящая, она невероятно теплая, и она мурлычет.

ФАРЛИ

Я зачарованно наблюдаю за тем, как вдалеке появляется пещера. Она опускается, как грохочущий са-кoхчк, разбрасывая снег во все стороны и заставляя мои волосы дико развеваться на голове, как будто разразился невероятно сильный шторм. Однако небо ясное, так что ветер, должно быть, дует из пещеры. Как любопытно. Что-то пронзительно скулит и ревет, когда она опускается, достаточно громко, чтобы напугать Чом-пи, возвращающегося за гребень. Я знаю, что он вернется, поэтому я не гонюсь за ним. Он знает, что со мной он в безопасности.

Я не боюсь, пока нет. Я хочу посмотреть, что делают эти люди и почему они устраивают здесь свою пещеру. Если я увижу, что они плохие, с оранжевой кожей, как упоминали другие, тогда я убегу и расскажу все вождю. А пока я восхищаюсь красотой и необычностью их летающей пещеры. Как может что-то настолько квадратное и толстое летать по небу, как птица? Это кажется невозможным.

Она лежит на земле, тихая, в течение долгого времени, прежде чем одна из сторон открывает глаз. Нет, решаю я мгновение спустя. Это не глаз, а открывающийся вход. Выходит мужчина. По крайней мере, я думаю, что это мужчина. И то, что я вижу, заставляет меня затаить дыхание.

Его тело покрыто какой-то странной толстой серой кожей, но он высокий, такой высокий. Выше всех в племени, даже Рáхоша. Его голова открыта, и я вижу, что у него голубая кожа, как у меня, но бледнее. У него также есть изогнутые гордые рога, которые поблескивают на солнце. Странно. Его грива подстрижена близко к голове, но выглядит черной, как у меня.

Этот высокий незнакомец – ша-кхай. Он не из тех плохишей с оранжевой кожей, о которых упоминали Шорши и другие. Он один из наших людей. Держу пари, он тоже красив. Отсюда я не могу сказать наверняка, но мне нравится, как он двигается.

Незнакомец.

Красивый незнакомец.

Я так взволнована этим, что взбираюсь на холм и начинаю приближаться. Я хочу поздороваться, поприветствовать его, спросить, почему у него блестящие рога и куда делась его грива. Спросить его, почему он вытаскивает кишки из пещеры и раскладывает их на снегу. Прежде чем я успеваю сделать больше шага, сводчатый проход сбоку пещеры снова открывается, и на этот раз выходит женщина. Я хмурюсь про себя и ныряю обратно за камни. Это его пара?

Самец перестает вытаскивать кишки и делает паузу, чтобы поговорить с самкой. Я изучаю их и решаю, что это, должно быть, его мать, а не пара. Она намного старше, и его манеры напоминают мне моих братьев с матерью – ласковые, но нетерпеливые. Я испытываю странное облегчение и наблюдаю, как они продолжают разговаривать. Мой взгляд всегда возвращается к мужчине. С такого расстояния я не могу разглядеть его черты, но мне нравится, как он двигается, сильно и уверенно. Мое сердце трепещет в груди, когда он взмахивает хвостом и поворачивается спиной к самке, возвращаясь к своему делу. Он вытаскивает еще несколько частей, и самка возвращается на корабль, дрожа, как это делают люди, даже в погожий день. Я жду, пока она уйдет, а затем, когда я знаю, что мужчина один, я выхожу из своего укрытия.

Мне не терпится поговорить с ним. Мне нужно задать так много вопросов. Он пришел сюда с другими? Он привез подружек к остальным? Он… ищет себе пару? От этой мысли все мое тело вспыхивает от возбуждения. Я осторожно ступаю по снегу, двигаясь бесшумно, как это делает любой хороший охотник.

Когда я подхожу ближе, мне удается получше разглядеть его лицо. Он смотрит в сторону, но я вижу, что у него гордые черты лица и благородный нос. Он тоже красив, именно таким, каким я и представляла его себе, и линия его подбородка гордая и непреклонная. Его глаза скрыты густыми бровями и покрыты такой же пленкой, как и мои собственные. Я не могу смириться с тем, насколько он отличается – и в то же время похож – от мужчин моего племени. Он так похож на нас, и все же… намного красивее. Я могла бы смотреть на это привлекательное лицо целыми днями, и мне бы никогда не стало скучно. Различия завораживают – как и его хвост. У него есть хвост, но по какой-то причине он притуплен, в половину длины моего собственного. Всегда ли так было, или он потерял его в результате несчастного случая? Его рога со странными блестящими кончиками завораживают меня, как и тот факт, что у него исчезла грива. Я вижу темную щетину на его голове, и она подчеркивает сильные линии его черепа. Очаровательно. Он отворачивается в сторону, изучая одну из частей, которые он вытащил из недр пещеры, и я понимаю, что темные тени, которые, как я думала, были от корабля, – это нечто совершенно другое. У него… рисунки на лице. Праздничные рисунки, подобные тем, что я рисую на других, когда мы устраиваем пир. Вся одна сторона его лица испещрена ими.

Я ахаю от этого зрелища, потому что оно одновременно прекрасно и удивительно. Он сегодня что-то празднует?

Он выпрямляется, поворачиваясь ко мне. Его глаза расширяются при виде меня, и он оглядывает меня с ног до головы, словно не в силах поверить, что я здесь.

– Приветствую вас, – говорю я.

– Кзв си металсивак?

Я вижу, что у него темные глаза. Внутри них нет свечения кхай. Это похоже на то, как когда люди впервые появились здесь, и их глаза были мертвы. Жутко. Я сдерживаю дрожь.

Он выжидающе смотрит на меня. Я не знаю его слов, и то, как он наблюдает за мной, наполняет меня новым чувством – беспокойством. Это… это значит, он здесь не для того, чтобы навестить меня? Я чувствую себя застенчивой под тяжестью его пристального взгляда, что странно. Обычно я не волнуюсь, но это также первый раз, когда я разговариваю с мужчиной не из моего племени. Я поднимаю один из фрагментов пещеры и протягиваю ему.

– Тебе это нужно?

Он прищуривается, и становится ясно, что он не понимает моих слов. Его пристальный взгляд снова скользит по моему телу, и я чувствую покалывание возбуждения и удовольствия, когда он изучает меня. Он смотрит на меня так, как другие самцы смотрят на своих самок. Это заставляет мои соски напрягаться от возбуждения, и я чувствую теплую пульсацию между бедер. Я понимаю, что он смотрит на меня так, как я хотела бы, чтобы на меня смотрел мужчина. Не то что Сесса с его глупой преданностью или Таушен с его спокойным ухаживанием. Он пожирает меня глазами, и я… мне это нравится.

Мужчина снова что-то говорит, и я хмурюсь, потому что хочу понять его слова. Я протягиваю ему ту часть пещеры, которую держу в руке, мне любопытно, этого ли он хочет. Когда я подхожу к нему ближе, у меня начинает все дрожать внутри. Это странно, потому что я не чувствую страха. Во всяком случае, я взволнована и возбуждаюсь при виде этого мужчины. Я делаю еще один шаг ближе к нему… и тут меня осеняет.

Резонанс.

Дрожь в моем животе, в конце концов, вовсе не дрожь.

Это мой кхай, поющий с такой силой, что от него дрожит все мое тело. Песня застревает у меня в горле, и я с удивлением смотрю на этого мужчину. Этот незнакомец, этот красивый охотник с раскрашенным лицом и странными блестящими рогами должен стать моей парой. Мы вместе создадим комплект, и он будет держать меня в своих объятиях, и мы будем семьей.

Я так счастлива.

– Моя пара, – радостно говорю я и протягиваю к нему руки. Он не двигается вперед, но берет из моей руки маленькую часть пещеры, и наши пальцы соприкасаются. Мой пульс учащается от восторга при этом легком прикосновении, и я чувствую растущую влажность между бедер. Я хочу его. Я готова к спариванию, прямо здесь и прямо сейчас.

Он с удивлением смотрит на мою руку там, где соприкасаются наши пальцы. Наверняка он чувствует то же самое, что и я.

– Моя пара, – повторяю я и кладу руки ему на лицо. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я представляю, что он шокирован, но я буду ему хорошей парой. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к его губам, как это делают люди, – по сравнению с другими это выглядит так приятно. Его губы прохладнее под моими. И его кожа тоже. Ему холодно? Он согреется, когда примет свой кхай.

Мужчина отпрянул назад, уклоняясь от моего прикосновения.

– Все в порядке, – взволнованно говорю я ему. – Это человеческий жест, не более того.

Он снова что-то говорит, и его рука в перчатке подносится ко рту. Он прикасается к своим губам, затем бросает взгляд на пещеру, где открылся вход. Он говорит, выплевывая череду текуче звучащих слов.

– Я не понимаю твоего языка, – говорю я, волнуясь. У нас больше нет Пещеры старейшин для обучения языкам. Она лежит на боку. – Может быть, у тебя в пещере есть что-нибудь, что научит тебя говорить со мной? – Теперь, когда я стою так близко к нему, мне хочется стянуть с него странную кожаную тунику, которая закрывает его от ботинок до шеи. У него на горле повязан кусочек разноцветной кожи, и я вижу, как он двигается, когда мужчина с трудом сглатывает, а затем выдает мне очередную порцию тарабарщины.

Он потирает руки и повторяет одно слово, пристально глядя на меня.

– Фазанг? – О. Моя пара пытается что-то сказать мне. Я улыбаюсь ему и терпеливо слушаю, но меня больше завораживают рисунки, покрывающие одну сторону его лица. Они не сдвинулись с места, и на ощупь они не были влажными, когда я к ним прикоснулась. Это почти так, как если бы они постоянно находились на коже. Разве это не очаровательно? Интересно, как он это сделал и как у него такие блестящие и серебристые рога? Он снова потирает руки и повторяет это слово. – Фазанг?

Он спрашивает, холодно ли мне? Я смеюсь, потому что идея такая забавная.

– С чего бы мне мерзнуть? Сегодня прекрасный день.

Выражение его лица меняется. Разочарование исчезает с его лица, и намек на улыбку приподнимает уголки его жесткого рта.

– Фазанг ла? – Он снова потирает руки, а затем касается моей руки, слегка покачивая головой.

Я решаю, что мне нравится его улыбка. Он кажется таким нерешительным, и я хочу заставить его улыбаться еще чаще. На самом деле, я хочу снова прижаться своим ртом к его рту и попробовать еще раз совокупиться губами.

– Ты хочешь спариться здесь или хочешь вернуться в мою пещеру? – Я указываю на далекие холмы. Неподалеку есть пещера охотника, полная мехов и припасов. – Мы будем там одни.

– Фазанг ла? – говорит он снова.

Мы все еще говорим об этом? Я хочу снова увидеть его улыбку. Я хочу его прикосновений. Поэтому я беру его руку в свою и замечаю странную перчатку, которую он носит. На ощупь это похоже на тонкую, скользкую кожу. Я тяну за нее, чтобы снять перчатку.

Он отдергивает руку.

Я отступаю, уязвленная.

– Что я сделала?

Он качает головой и говорит что-то новое, что-то непохожее, а затем протягивает мне другую руку. Странно. Я снова прикасаюсь к перчатке, и он кивает, показывая, что я могу продолжать. Все в порядке. Я снимаю перчатку и замечаю, что его странные отметины на лице продолжаются и здесь, на коже.

– Так красиво, – выдыхаю я, обводя завитки и темные линии. – Что это значит? – спрашиваю я.

Он ничего не говорит, и мне жаль, что мы не понимаем друг друга лучше. Мне просто нужно научиться терпению. Я не могу дождаться, когда услышу все те захватывающие вещи, которые он мне расскажет.

Однако на этот раз он не вырывает свою руку из моей хватки, и я улыбаюсь ему, поглаживая его ладонь. Она твердая и мозолистая, как у любого охотника. Ему не так тепло, как мне, но я не возражаю. Он мой. Я беру его руку и кладу ее на свой сосок.

– Пара? Я готова.

Я чувствую, как шок проходит рябью по его телу. Его рот слегка приоткрывается, и он удивленно смотрит на меня, но не убирает руку. Мой кхай поет так громко между нами, и я практически трепещу от этой песни. Я тоже нервничаю. Примет ли он мое предложение или будет бороться против него, как Джо-си поступила с Хэйденом? Мне до боли хочется чувствовать его большие руки повсюду. Я хочу всего, что он может мне предложить, и даже больше.

Его голос очень мягок, когда он снова заговаривает, и он медленно убирает руку.

– На махас тикла ци тканд.

Я не знаю его слов, но когда он снова надевает перчатку, это ощущается как отказ. Горячие слезы наполняют мои глаза.

– Ты… я тебе не нравлюсь? – Как моя пара может отвергнуть меня так быстро? Что-то не так?

Незнакомец качает головой, произнося еще несколько резких слов, и смахивает слезы с моей щеки, прежде чем они успевают замерзнуть. Его прикосновение мгновенно успокаивает, и мне хочется прижаться к нему и почувствовать, каково это, когда его руки обнимают меня. Мне всегда было интересно, каково это – находить отклик в ком-то, но я никогда не думала, что это будет так ошеломляюще и так быстро.

Вдалеке раздается знакомое блеяние. Чом-пи возвращается. Я отстраняюсь от незнакомца и оборачиваюсь. Мой толстый двисти стоит неподалеку, скачет галопом вперед и разбрызгивает снег в той забавной, кошачьей, нетерпеливой манере, которую он делает, чтобы рассмешить меня.

Моя пара хватает меня за руку, заталкивая себе за спину, и выкрикивает какое-то слово.

– Скаваш!

– Это мой питомец, – говорю я ему, похлопывая по плечу, в то время как он достает что-то из-за пояса.

Я не знаю, что он делает, пока его рука не двигается, а затем раздается шипящий звук. Что-то вспыхивает. Чом-пи вскрикивает от боли и падает на землю.

– Нет! Чом-пи! – кричу я, бросаясь вперед. Самец пытается удержать меня, но я отталкиваю его руки и бросаюсь вперед к своему питомцу. Мой бедный, милый Чом-пи. Все, что он хотел сделать, это поприветствовать меня. Я падаю на колени рядом с ним. Он хрипит, кровь проливается на снег. От запаха обугленной шерсти и жаренного мяса меня тошнит, как и от выражения боли и страха в его прозрачных голубых глазах. Я нежно глажу его по носу. – Все будет хорошо, – шепчу я ему. – Я здесь.

Глава 3

МЁРДОК

Черт возьми, кажется, я только что пристрелил ее питомца.

Я убираю свой бластер, засовывая его обратно в кобуру, в то время как странная, почти обнаженная женщина рыдает над мохнатым травоядным. Мне противно, что я слишком остро отреагировал. Теперь, когда у меня есть возможность перевести дух, я понимаю, что это четвероногое травоядное, лохматое, уродливое, но безвредное. Я просто увидел, как он несется к нам, и отреагировал как солдат.

Но я больше не солдат. Черт.

Женщина рыдает над своим питомцем, поглаживая его по носу, пока существо испускает последние вздохи. Повсюду кровь, и у меня ужасное, кошмарное ощущение, что я все испортил, очень сильно. Мне не следовало стрелять. Эта странная, дикая девушка явно любит свое животное, и она хотела быть моим другом.

Я думаю о выражении ее лица, когда она положила мою руку себе на грудь, полном нужды и страстного желания. Да, она хотела быть гораздо большим, чем просто друзьями. И теперь мой член болит в штанах, и мое сердце болит, потому что я только что убил то, что она любила, из-за непроизвольной реакции. Мне нужно это исправить, но как? Я подхожу ближе, протискиваясь вперед. Существо не встает. Его голова лежит у нее на коленях, и он неглубоко дышит, издавая тихие звуки боли, пока она плачет над ним. Ему прострелили живот, и, хотя у него сильное кровотечение, он умирает не очень быстро.

Пыхтит ужасно.

Если бы здесь был только я, а он был вражеским солдатом, я бы выстрелил ему еще раз в голову, чтобы облегчить его страдания. Но я не думаю, что странной, красивой женщине это понравилось бы. Ни в малейшей степени. Итак… что делать?

Я полон раскаяния. Не то чтобы я застрелил это существо – потому что любой солдат без колебаний уложил бы атакующее животное, – но он явно что-то значит для нее, и я уничтожил это. Она бросает взгляд в мою сторону, и ее лицо мокрое от слез. Она выплевывает в меня слова, и мне не нужно говорить на ее языке, чтобы понять, что она говорит.

Как ты мог?

Я провожу рукой по щетине на своем черепе. Ладно, что теперь? Ждать, пока он умрет? Избавить его от страданий? Я думаю о том, как она улыбнулась мне, положив мою руку себе на грудь, о доверии и счастье на ее лице. Я не видел этого уже… кеф, кто знает, как давно.

И я хочу это вернуть. Я чувствую сильный прилив собственничества по отношению к этой женщине. Я увидел ее первым. Она моя. Я думаю о Тракане, выходящем из корабля, чтобы выкурить один из своих канцерогелей. Подошла бы она к нему со своими улыбками и наготой? Положила бы его руку себе на грудь и пригласила бы его взглядом? Я сжимаю руки так сильно, что почти слышу скрип металла в моей бионической руке.

Все в порядке. Если она моя, тогда мне нужно это исправить. Я надеваю коммуникатор на запястье, включаю его и подношу ко рту.

– Нири, иди в медотсек, хорошо? Я скоро подойду.

Она немедленно отвечает в ответ.

– С тобой все в порядке? Ты не ушибся?

– Просто иди в медотсек, – говорю я ей и двигаюсь вперед. Я подхожу с другой стороны от вонючего мохнатого существа и беру его на руки. Он огромен и, вероятно, весит вдвое больше меня, у него длинные болтающиеся ноги и столько шерсти, что я буду выдергивать ее из своих коренных зубов еще несколько недель. Но он не сопротивляется мне, и его голова безвольно опущена. Я наклоняюсь так, чтобы большая часть его веса пришлась на мою бионическую руку, а затем, пошатываясь, направляюсь ко входу в корабль.

Женщина следует за мной. Я почти ожидаю, что она закричит на своем сердитом, лепечущем языке или ударит меня своими нежными руками, но она этого не делает. Она следует за мной по пятам, ее сопение – единственные звуки, которые она издает. Люк открывается автоматически, и я направляюсь внутрь, поворачиваясь боком, чтобы пройти через узкий вход. Это существо заливает кровью меня и весь пол, но прямо сейчас это не имеет значения. Важно только убедиться, что оно не умрет, потому что я не думаю, что смогу вынести, если эта странная женщина будет смотреть на меня с ненавистью… или, что еще хуже, с разочарованием. Ненависть всегда можно превратить обратно в дружбу, но разочарование длится вечно.

– Что происходит? – зовет Нири, входя в главный узкий проход корабля. Она задыхается, прижимаясь к стене, когда видит меня с этим мохнатым, истекающим кровью чудовищем. – Что, черт возьми, это за штука?

– Эта планета? – рычу я. – Он не необитаема.

– Это кто-то из местных? – спрашивает Нири, ее глаза широко раскрыты, когда она спешит обратно в медицинский отсек. Внутри я слышу жужжание ее компьютеров, когда они включаются. – Ты разговаривал с ним?

– Нет. Это сложно.

– Понимаю. Я не знаю, поместится ли он на диагностической кровати. – Она подходит к панели управления и нажимает несколько кнопок, и металлическая кровать с тихим шипением выкатывается из отсека. Я взваливаю на нее свою ношу и отшатываюсь назад в тот момент, когда он вырывается из моих объятий. Боги, это животное действительно тяжелое. Я опускаю взгляд на свой защитный костюм, и он весь в крови. Я расстегиваю молнию и начинаю освобождаться от этой громоздкой штуки.

Нири возится с этим существом. Когда его ноги не помешаются на кровати, она отказывается от отправки их через диагностический сканер и достает портативный компьютер, проводя им по существу.

– Я могу сказать тебе, в чем дело, – хрипло говорю я, стягивая с ног утепленные ботинки. – Я, кефф, застрелил его. Он бросался на нас.

– Нас? – Нири поворачивается и хмуро смотрит на меня. – О чем ты говоришь?

– Девушка. – Ее брови поднимаются, и я оборачиваюсь, понимая, что моя новая подруга не последовала за мной в медицинскую клинику. – Черт. Сейчас вернусь. – Я отбрасываю грязный защитный костюм в сторону и выбегаю обратно в холл, разыскивая ее. Если Тракан увидит ее…

Но вот и она, стоит возле дверного проема, ведущего на мостик. Она любуется одной из настенных панелей, прикасаясь к лампочке, которая вспыхивает на экране. Это прогноз погоды на открытом воздухе, и я почти уверен, что она не может прочитать, что там написано, но, кажется, она очарована этим. Я подхожу к ней, и она удивленно вздрагивает при виде меня. Однако, должно быть, она не слишком сильно ненавидит меня, потому что она сразу же снова начинает мурлыкать, и от этого я чувствую себя лучше.

– Тисик, – говорит она, указывая на экран. – Во?

Я понятия не имею, о чем она говорит.

– Тебе нравится освещение? Или ты хочешь знать, что там написано?

Она тяжело вздыхает и слегка качает головой.

– Не во. – Она пристально смотрит на меня, хмурясь, изучая мою грудь. Я провожу по ней рукой, гадая, не случилось ли чего-нибудь с моим комбинезоном для экипажа. Смотреть особо не на что, но, учитывая, что девяносто девять процентов своих дней я провожу в космосе всего с тремя другими людьми, мне не особо важно, как я выгляжу.

И вряд ли голая цыпочка станет модным критиком, верно?

Она похлопывает меня по груди, а затем поднимает на меня взгляд, хмурясь.

– Тебе интересно, куда делась моя одежда? Она все еще здесь. Кстати, о… – я расстегиваю свою рубашку и стягиваю ее через голову, затем протягиваю ей.

Она берет ее и подносит к носу, осторожно нюхая. Через мгновение она гладит ткань и бросает на меня еще один любопытный взгляд. Ее пальцы протягиваются, и она касается моей груди, шрамов на коже под сердцем и линии, где моя плоть встречается с бионической рукой. Это заставляет мое тело реагировать, и мне нужно побыстрее покончить с этим дерьмом, прежде чем я вспомню, что прошло уже больше трех лет с тех пор, как я спал с женщиной. Я беру рубашку и натягиваю ей на плечи, затем помогаю просунуть руки в рукава. Она хихикает, звук легкий и мучительно сладкий, когда я застегиваю на ней пуговицы.

Как только я закончу одевать ее, как малышку, она, ну, по крайней мере, будет прикрыта. Моя рубашка свисает с нее, как палатка, но, по крайней мере, она больше не голая. Я бы сказал, что рад, что ей тепло, но я не думаю, что холод был для нее проблемой, и точка.

Ее рука касается моей руки, ее пальцы гладят мою кожу.

– Чом-пи? – Она поводит носом, а затем руками изображает галоп.

– Это твой питомец? Пойдем. Я отведу тебя к нему. – Я сжимаю ее руку в своей, и она сжимает мои пальцы. Ненавижу, что она чувствует себя так уютно, когда ее маленькие пальчики прижимаются к моим.

Я веду ее в медицинский отсек, и у нее перехватывает дыхание при виде лежащего на медицинской койке животного. Нири убрала свой диагностический аппарат, и перед ее лицом появился экран, позволяющий управлять операцией вручную.

– Ты проделал дыру прямо в его кишках, тупица, – говорит мне Нири, когда я возвращаюсь. – К счастью для тебя, я смогла удалить ту часть печени, которую ты взорвал, не убив его, хотя это сложно, учитывая, что он животное, а наши машины не приспособлены к… – ее слова обрываются, когда она видит девушку рядом со мной. – Кто это, черт возьми, такая?

– Я не знаю, – говорю я прямо. – Она подошла ко мне на улице.

Нири изучает ее, затем переводит машину в автоматический режим, когда она зашивает рану на бессознательном комке шерсти существа.

– На ней твоя рубашка. Она под этим голая?

– Набедренная повязка.

– В такой снег? Она что, сумасшедшая?

– Я… думаю, она живет здесь. Что-то подсказывает мне, что она не сумасшедшая, просто… необузданная.

– Разве Тракан не говорил, что это место необитаемо?

– Согласно данным планетарных исследований, да. Ты думаешь, она выжила после кораблекрушения? Она похожа на нас. Явно месакка

– Ша-кхай, – вмешивается девушка, неверно истолковывая слова Нири. Она постукивает себя по груди. – Ша-кхай.

– Это твое имя, милая? – спрашивает Нири, оттаскивая девушку от меня и усаживая ее на стул. Она достает свой ручной сканер и начинает водить им по ней.

– Ша-кхай, – снова повторяет девушка и постукивает себя по груди. Затем она похлопывает Нири по руке. – Ша-кхай. – Она указывает на меня. – Ша-кхай?

– Думаю, она говорит, что она такая же, как мы, – говорю я Нири, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди. Умная. Я не могу отрицать, что меня безумно влечет к ней, но разве не поступил бы так любой мужчина в моей ситуации? Долгое время соблюдавшая обет безбрачия, обнаженная, привлекательная девушка… но в ней есть нечто большее. Может быть, это из-за ее милого, невинного выражения лица, ее широко раскрытых от удивления глаз, когда она оглядывается вокруг. Это заставляет меня хотеть защитить ее от всего, что может причинить ей вред… даже от меня. Или Нири. Капитана. Тракана.