Текст книги "Выбор варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Я молчу, ожидая, продолжит ли он говорить.

– Я пробыл там несколько лет. Все шло благополучно. У меня были друзья, мои долги были выплачены, и если мне не всегда нравилась работа, которую мне поручали, это меня не сильно беспокоило. Затем на планете-колонии Узокар IV разразилась война. Местное ополчение нападало и убивало всех жителей Родного мира. Мой полк был послан для обеспечения безопасности ситуации. Это то, что мы должны были делать, понимаешь? Мы были группой повышенного риска, а это означало, что нас посылали на опасное дело. И большую часть времени нас это устраивало, потому что наша шкала оплаты была намного выше. Но в тот раз… – он вздрагивает.

Я успокаивающе глажу его по спине. Некоторые из вещей, которые он упоминает – «оплата» и «шкала» – не имеют для меня смысла, но я не перебиваю. Ему нужно выбросить это из головы, а я не хочу отвлекать.

– К этому времени я был командиром отделения своей группы, что означало, что я был главным. Что-то вроде вождя охотничьего отряда, я полагаю. И сразу после того, как я стал лидером, мы получили задание. Рискованная миссия. Наши инструкции заключались в том, чтобы приземлиться за пределами одной из деревень, попытаться усмирить повстанцев и использовать это как пример для других жителей деревни, что все можно решить мирным путем. – Он смеется, и звук получается жесткий, горький. – Вот только все вышло совсем не так. Они ждали нас. Может быть, у них был какой-то сканер, который мог улавливать частоту нашего корабля, или, может быть, им просто удалось засечь его, хотя мы приземлились в добром дне пути от их деревни. Что бы это ни было, в тот момент, когда мы ступили на землю, они напали. Я приказал своим людям укрыться везде, где они смогут – в кустах, на деревьях, где угодно. Это был плохой выбор. Наверное, я был настолько поглощен тем фактом, что нам нужно было выполнить эту миссию, что не подумал о том, куда я нас отправляю. Узокар – не очень зеленая планета. В лучшем случае, это заросли кустарника, и там было не так уж много мест, где можно было спрятаться. Через несколько мгновений половина моих людей была убита. Парни, с которыми я смеялся, шутил, знал об их семьях. Исчезли во вспышке лазерного огня. Просто… погибли. – Он делает прерывистый вдох. – Я сказал остальным отступать, мчаться обратно на корабль. Я хотел прервать миссию. Но… корабль, который отправил нас сюда? Пилот испугался и отступил. Просто отправился обратно в космос к транспортному кораблю и оставил нас всех умирать на поверхности. – Он закрывает глаза. – Я вижу это так же ясно, как и вчера. Это ужасное, тошнотворное чувство, когда ты видишь, как твой единственный шанс отрывается от земли и оставляет тебя позади. Мои люди бегут к нему, надеясь, что если они доберутся до него вовремя, то, может быть, им удастся поймать этого жалкого труса-пилота и спастись. Вместо этого их просто убили. – Он трет лицо большой ладонью. – Это моя вина. Мне следовало немедленно объявить отбой. Я наблюдал, как мои люди умирали прямо у меня на глазах, зная, что я убил их своим неверным решением.

– Это была не твоя вина, – говорю я успокаивающе.

– Вообще-то, так оно и было, – голос Мёрдока хриплый. – Я отдал приказ приземлиться там. И я велел им возвращаться. Любой другой лидер придерживался бы одного решения, но я просто отправил их в бега. И это я выбрал того пилота для десантного корабля, хотя и знал, что он трус. Забавно, но я назначил его ответственным за пилотирование вместо нашего обычного парня, хотя он был ужасным трусом. Я просто не хотел, чтобы он нарушал правила и создавал проблемы на земле. – Его рот растягивается в жестком, сердитом подобии улыбки. – Забавно, как одно решение может вот так преследовать тебя всю жизнь.

– Что ты сделал после? – спрашиваю я. – Как тебе удалось сбежать?

– Я не сбежал. Не совсем. – Он похлопывает себя по обесцвеченному боку. – Весь мой отряд был уничтожен. У меня в животе была проделана дыра, а рука оторвана. Кажется, меня также ударили по голове, но я этого почти не помню. – Он дотрагивается до своего виска, и я вижу маленький серебристый шрам чуть ниже одного из его рогов. – Они, должно быть, подумали, что я мертв, потому что я очнулся наполовину погребенным под грудой тел, которые они оставили на равнинах.

Я дрожу от ужаса.

– Была ночь. Я помню это. Я помню, как смотрел на звезды и вдыхал запах мертвецов. Нет ничего похожего на этот запах. Я помню, как лежал там, слишком слабый, чтобы пошевелиться, застрявший между гниющими трупами моих друзей. – Он закрывает глаза и слегка качает головой. – Как ни странно, это было не самое худшее во всем происходящем. Я не мог пошевелиться, но мог смотреть на звезды. И когда я это сделал, я увидел транспортник над головой. Они держали его достаточно низко, чтобы его было видно невооруженным глазом – наверное, из-за изменения маневров, – и я помню, как смотрел на него снизу вверх и чувствовал себя таким покинутым. Меня оставили умирать. – Он снова вздрагивает. – Им потребовалось три дня, чтобы найти меня. До сих пор не уверен, как я это пережил. – Он встречается со мной взглядом и умудряется слегка улыбнуться. – Они подлатали меня и спросили, хочу ли я продолжить свой контракт. Но я не захотел. Я ушел. Получил пенсию, и я оформил ее в качестве траста для семей парней из моего отряда. Мне показалось неправильным, что я возьму эти деньги.

Я глажу его по плечу, мне больно за него.

– Мне так жаль, Мёрдок.

Его рука накрывает мою.

– Я думаю, именно поэтому у меня возникают проблемы с мыслью о том, что меня где-то оставят. Все возвращается к той ночи. В тот момент, когда я слышу, что корабль взлетает без меня, я просто впадаю в панику. Думаю, что слова Тракана попали слишком близко к цели.

У меня сводит живот. Я понимаю, что он никогда не останется со мной. Не здесь. Не тогда, когда его самый большой страх – остаться позади. И я полна скорби из-за того, через что ему пришлось пройти, но также и тоски по нему, потому что я люблю его.

Я не могу оставить его.

Если это означает выбор между моим народом и мужчиной, которого я люблю, супругом, который мне предназначен судьбой, я выбираю его. Я касаюсь его лица, осторожно поворачивая его к себе.

– Я пойду с тобой, когда ты уйдешь.

Глаза Мёрдока расширяются от удивления.

– Ты сделаешь это? – Когда я киваю, его улыбка исчезает. – Я рассказал тебе свою печальную историю не для того, чтобы попытаться подтолкнуть тебя к принятию решения, Фарли. Я просто хотел, чтобы ты поняла, что… иногда у меня с головой не все в порядке.

– Все нормально, – говорю я ему успокаивающе. Я обхожу его и забираюсь к нему на колени, продолжая обнимать его за шею. Я прижимаюсь своим лбом к его, наши рога соприкасаются. – Я бы не стала заставлять тебя оставаться здесь, если бы это ранило твой дух. Только не тогда, когда тебе здесь не нравится. Я могу пойти с тобой. Увидеть миры, как ты и обещал.

– Ты хочешь этого?

Я беру его лицо в ладони.

– Больше всего на свете я хочу быть рядом с тобой. Это то место, где мое место. – Я не буду думать о том, что потеряю, если уйду – мою семью, мое племя, моего питомца, ту жизнь, которую я знала, – я буду оплакивать все это в другой раз. Сейчас я с Мёрдоком, и он нуждается в моей любви.

– Боги, я люблю тебя, Фарли, – бормочет он, его пристальный взгляд изучает мое лицо. – Ты уверена?

– Я уверена.

Он наклоняется вперед, и его рот захватывает мой в жадном поцелуе. Я нетерпеливо отвечаю ему тем же, прижимаясь к нему всем телом, когда наши рты сливаются. Для меня здесь ничего не останется, если Мёрдок уйдет. Без него я пропаду, и я подозреваю, что он тоже погибнет. Таким образом, мы вместе навсегда. Изголодавшись по нему, я облизываю его рот, и он стонет и прижимает меня крепче, поглаживая своим языком мой. Вскоре поцелуй становится жарким и неистовым, и я тяжело дышу между каждым соприкосновением наших губ. Я ненадолго отстраняюсь, хотя это и трудно. Я ничего так не хочу, как целовать его бесконечно долго, пока не померкнет луна и не вернутся солнца. Я могла бы провести всю жизнь, целуя его совершенный, чудесный рот.

И я так и сделаю. Но сейчас…

– Ты голоден? Ты хочешь поесть?

Он прикусывает мой рот, посылая дрожь по моему телу.

– Жажду только одного – тебя.

От таких смелых слов у меня мурашки бегут по коже. Мой кхай, который и так поет с гордостью, с каждым мгновением становится громче, песня наполняет мое сердце и мой дух, когда мы снова соприкасаемся губами. Каким-то образом мы оказываемся прижатыми спиной к металлическому полу корабля, и вес Мёрдока давит на меня. Это кажется правильным – движение его бедер, ощущение его груди напротив моей. Единственное, чего не хватает, – это соответствующей песни его кхая. Крошечный укол грусти пронзает меня насквозь, но я прогоняю его прочь.

У меня есть моя пара. Остальное неважно. Мы все еще вместе, даже если нас не связывают кхаи или резонанс. Мы выбираем быть вместе. Больше ничего не нужно.

Я задыхаюсь, когда он просовывает руку под мою тунику, обхватывая мой сосок. Каждый раз, когда он прикасается ко мне, я чувствую что-то новое. Мы совокуплялись ртом и доставляли удовольствие друг другу в мехах, но он никогда не вставлял в меня свой член. Мы всегда останавливаемся раньше; иногда он проливается мне на живот, а иногда – в рот. Мне это нравится, но… Я хочу большего.

– Сегодня вечером, – говорю я ему между страстными поцелуями. – Сегодня вечером я хочу принадлежать тебе полностью. Я хочу, чтобы ты кончил в меня.

– Тогда у нас будет ребенок. – Он изучает мое лицо, лаская мою щеку. – Я не хотел, чтобы ты забеременела, если я собирался оставить тебя, но если мы останемся вместе…

– Тогда ты можешь кончить в меня.

– Есть способы предотвратить появление детей, если хочешь, – мягко говорит он. – Специальная пленка, надетая на член, или укол лекарства. И то, и другое может предотвратить это.

– Иногда требуется несколько дней, прежде чем будет создан комплект от резонанса. Возможно, сегодня этого не произойдет. И если я уйду с тобой… – этого может вообще не произойти. Я не могу не спросить. – Ты не хочешь комплект?

– Вообще-то, хочу. – На его лице появляется улыбка. – Мысль о том, что ты носишь внутри себя моего ребенка? Ничто не приносит мне большей радости. Но дело в том, чего ты хочешь, Фарли. Это твое тело.

Я счастливо улыбаюсь, потому что это то, чего я тоже хочу.

– Я бы хотела создать семью.

– Значит, никакой специальной пленки?

Эта мысль неприятна.

– Я не хочу, чтобы что-то стояло между нами, когда мы соединимся.

Выражение его глаз становится свирепым.

– Я тоже. Ты моя, и я хочу заявить на тебя права всеми способами. Я люблю тебя с того момента, как встретил. – Он прижимается к моим губам еще одним страстным поцелуем, затем начинает спускаться вниз по моей шее. Его пальцы дразнят мой сосок, проводя по нему и мучая меня каждым прикосновением его кожи к моей.

– Еще, – умоляю я его. Я тяну за шов его тяжелой, плотной туники, желая добраться до теплой кожи под ней. – Тебе нужны меха? Я хочу быть с тобой обнаженной.

Он качает головой, его рот прокладывает дорожку вниз к моему соску. Я распахиваю его тунику и чувствую, как все его тело дрожит в ответ. Я не уверена, реагирует ли он на холод или на мое прикосновение, но этого достаточно, чтобы заставить меня остановиться.

– Мёрдок…

– Ладно, может быть, мы достанем несколько одеял. – Он выглядит удрученным. – Но тогда я смогу облизать тебя с ног до головы.

– Как будто я могу отказаться!

Он ухмыляется, и затем мы оба мчимся к моим мехам. Мы прибыли сюда на его корабле «Безмятежная леди», но я знала, что они с Хар-лоу будут работать и что у него нет кхая, чтобы согреться, поэтому я захватила дополнительные накидки, на всякий случай. Я рада, что сделала это, потому что мы стряхиваем их и складываем рядом с огнем, а затем срываем тяжелые покровы Мёрдока. Мне бы хотелось увидеть его одетым, как мой народ, в одной набедренной повязке, обнажающим свою прекрасную грудь. Его плечи такие широкие и привлекательные, и я провожу руками по искусным узорам, которые танцуют на его коже.

– Мне нравится, как это выглядит, – говорю я ему. – Это так странно и в то же время прекрасно.

– На моей планете люди постоянно украшают свои тела, – говорит он, снимая тунику. – Мне нравится твоя красивая обнаженная кожа, но мы можем сделать тебе татуировку, если хочешь.

Я заинтригована этой идеей, но я рассмотрю эту мысль позже. На данный момент единственное, что я хочу исследовать, – это он. Я помогаю снять с него остальную одежду, кроме ботинок, а затем жадно провожу руками по его обнаженной коже. Я глажу его грудь, пока он стягивает с меня кожаные штаны, а затем скольжу руками вниз к его эрегированному члену, играя с очаровательным пирсингом там.

– Я наконец-то смогу испытать это на себе?

– Абсолютно, – бормочет он между поцелуями. Он стягивает мою кожаную одежду с плеч, обнажая мои соски, а затем начинает покрывать их поцелуями. Я стону и цепляюсь за его рога, мой хвост ищет его собственный. Его укороченный хвост плотно обхватывает мой и сжимает, и это посылает еще один прилив удовольствия по моему телу.

Он снова дрожит от холода, и мое удовольствие сменяется угрызениями совести. Я все время забываю, что он не переносит холода.

– Под одеяло, – требую я и заканчиваю раздеваться. Я проскальзываю вслед за ним под одеяло и прижимаю его к себе, чтобы он мог разделить тепло моего тела. Старый корабль защищен от ветра, но не более того, и я предполагаю, что ему очень холодно. – Лучше?

– Всегда лучше, когда я прикасаюсь к тебе, – говорит он, покусывая мою грудь. Его язык скользит по одному соску, и я хнычу. – Я не могу дождаться, когда попробую тебя на вкус, – говорит он мне. – Я думал об этом весь день.

– Ты весь день думал о компьютерах, – поддразниваю я его.

– Между размышлениями о компьютерах, – поправляет он, – я представлял, как скольжу между твоих бедер и облизываю тебя, пока ты не кончишь.

Сейчас я содрогаюсь, потому что мне нравится этот образ. Он сказал мне, что жаждет попробовать мои соки на вкус и хочет довести меня до оргазма. Я счастлива позволить ему это сделать, хотя сегодня вечером я хочу большего, чем просто это.

– До тех пор, пока ты не забудешь другие части.

Он хихикает и целует меня ниже по животу.

– Никогда.

Я стараюсь не шевелиться, когда его рот перемещается между моими бедрами. Однако это трудно. Предвкушение нарастает внутри меня, и я практически выхожу из себя к тому времени, когда он целует мой холмик и раздвигает мягкие складочки моего влагалища. Когда его язык скользит по моей коже, у меня вырывается пронзительный вздох.

– Тише, – говорит Мёрдок, а затем долго и тщательно облизывает меня. – Я концентрируюсь.

– Я буду вести себя тихо, – обещаю я, а затем быстро вскрикиваю, когда он погружает свой язык в мою сердцевину.

– Такая чертовски влажная и сочная, – стонет он. – Мне это нравится. Не могу себе представить, как я так долго обходился без тебя, без этого. – И он снова просовывает в меня свой язык, дразня.

Я кусаю костяшки пальцев, пытаясь сдержать желание прижаться бедрами к его лицу. Он лижет и просовывает свой язык, сводя меня с ума, пока я не перестаю сдерживаться. Я с трудом произношу его имя.

– Мёрдок. Пожалуйста. Ты нужен мне.

– Что тебе нужно? – спрашивает он, а затем снова проводит языком по моим складочкам.

– Ты. Твой член. Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

Он поднимает голову и улыбается мне.

– Я думаю, это первый раз, когда я слышу, как ты требуешь мой член.

Я извиваюсь под ним.

– Я целую вечность ждала, когда ты окажешься внутри меня. Я больше не хочу ждать.

Взгляд его темных глаз становится жарким, и он снова скользит по мне, его вес прижимается к ложбинке моих бедер. Он подтягивает одну руку ко мне и кладет ладонь мне на подбородок, наши глаза встречаются.

– Я люблю тебя, Фарли, – повторяет он снова, и меня переполняет сияние счастья.

– Я люблю тебя, Мёрдок.

Он слегка касается своими губами моих, и я задыхаюсь, потому что чувствую свой вкус на его губах.

– Раздвинь ноги пошире, – бормочет он.

Я делаю это и чувствую, как ствол его члена скользит по моим складочкам, когда он покачивает бедрами. Я стону от восхитительного ощущения, жажду большего… Головка его члена прижимается к моей сердцевине, и я втягиваю воздух, потрясенная тем, насколько агрессивным – и в то же время обжигающе восхитительным – кажется это ощущение. Я закрываю глаза, утопая в ощущениях.

– Нет, – бормочет Мёрдок и берет меня за подбородок. – Открой глаза, Фарли. Я хочу, чтобы ты была со мной, когда я войду в тебя в первый раз.

Такое чувство, будто из моих легких вытолкнули весь воздух, когда я открываю глаза и смотрю в его разгоряченные глаза. Его лицо выглядит по-другому, когда он возбужден – более напряженным, более сексуальным, больше всего остального. Я прижимаюсь к нему, когда он проникает глубже в меня, растягивая мое тело. Я чувствую себя слишком переполненной, и, как будто почувствовав это, он останавливается.

– Дай мне знать, когда захочешь, чтобы я продолжил, – говорит он мне и поглаживает мой подбородок большим пальцем. – Ты такая тугая.

Я жду несколько мгновений, а потом мое нетерпение берет верх. Я немного покачиваю бедрами.

– Я хочу, чтобы ты снова пошевелился.

– Требовательная малышка, – бормочет он и наклоняется, чтобы снова прижаться своими губами к моим.

Ощущение пробегает по мне рябью. Я чувствую себя так, словно он пронзает меня насквозь, и все же, когда его язык скользит по моему, я чувствую это глубоко внутри. Мой стон желания подбадривает его, и он толкается глубже, посылая по мне волну дискомфорта. Но он ждет, не сводя с меня пристального взгляда. Это кажется интимным и напряженным – смотреть друг на друга, когда он устраивается внутри меня, его тело накрывает мое. Наше дыхание смешивается, и когда я прикусываю губу, он двигает бедрами вперед.

Я царапаю его спину, чуть не вылезая из кожи.

– О!

– Это пирсинг, – говорит он мне, а затем захватывает мой рот в еще одном горячем поцелуе. – Это поражает тебя как раз в нужное место.

О, клянусь солнцами-близнецами, это точно так. Он снова входит в меня, и я чувствую, что теряю самообладание. Это отличается от интенсивного нарастания ощущений, когда его рот на мне. Это все равно что ударять по камням, чтобы высечь искру, за исключением того, что это не что иное, как чистое пламя жара. Я хнычу, прижимаясь к нему, потому что не знаю, как с этим справиться.

– Это слишком много.

– Это не так, – шепчет он. – Я держу тебя. Останься со мной.

Мои веки трепещут, и это самое трудное из возможных – не отрывать от него взгляда, но каким-то образом мне это удается. Я издаю тихий, нуждающийся звук с каждым толчком его члена в меня, с каждым разом разгоняя этот огонь все ярче и ярче. Все мое тело чувствуется так, словно оно сжимается и завязывается узлом вместе. Он двигается быстрее, выдыхая мое имя.

– Кончи со мной, Фарли, – говорит он мне тихим, настойчивым голосом. Я не могу отвести взгляд, пригвожденная его пристальным взглядом, и мне кажется, что каждая клеточка моего тела наполнена ощущениями. Он входит сильнее и быстрее, и я вскрикиваю, моя спина выгибается дугой, а тело напрягается. Он все еще толкается в меня.

Я разрываюсь на части с криком, мир сотрясается вокруг меня. Перед моими глазами пляшут пятна, и у меня перехватывает дыхание. Я чувствую себя так, словно я туго натянута, как барабанная перепонка. И все равно он врезается в меня.

И я кончаю снова.

И еще раз.

Снова и снова мне кажется, что меня подводят к краю только для того, чтобы я снова перелетела через него. Я не знаю, то ли это пронзительность, то ли резонанс, то ли сам Мёрдок, только я схожу с ума от ощущений. Мир – это бесконечный цикл толчков и кульминации.

– Твои глаза, – скрипит зубами Мёрдок, и в его голосе слышится напряжение. – Покажи мне снова свои глаза, Фарли. Я хочу, чтобы ты была со мной, когда я кончу.

Кажется, что это самая трудная вещь в мире – снова открыть глаза, но я это делаю, и когда он врывается в меня в последний раз, мы оказываемся прижатыми друг к другу. Он кончает с криком… и я тоже кончаю снова.

У меня перехватило дыхание. Моя энергия ушла. Мой разум? Возможно, исчез. Я всего лишь бескостная, счастливая масса, раздавленная восхитительным весом Мёрдока. Я обнимаю его и каким-то образом нахожу в себе силы (и дыхание), чтобы вздохнуть.

Он тяжело дышит, покрывая мое лицо измученными поцелуями.

– Фарли. Моя Фарли.

– Это было… – у меня нет слов.

– Да, – ошеломленно говорит он.

Нежная песня моего кхая продолжается, единственный звук, кроме нашего дыхания. Я думала, это прекратится, если я забеременею. Тогда, возможно, этого и не произошло. И завтра моего кхая не станет. Я испытываю внезапное чувство потери. Завтра я потеряю свой кхай, Чом-пи, свою семью, свой мир – все. Я последую за Мёрдоком в его странный, холодный мир, где все неприятны, как Нири и Тракан. Где все едят безвкусную пищу, а люди убивают других людей, потому что этого требуют их вожди.

Мёрдок будет там. Я должна цепляться за это. Я буду счастлива с ним. Я знаю, что так и будет.

Но я не могу остановить слезы, которые текут, когда я прячу лицо в его объятиях.

Глава 13

МЁРДОК

Это кажется неправильным. Все это просто неправильно на каждом уровне.

Я не могу избавиться от ощущения, что была допущена ошибка, когда мы летим на «Безмятежной леди» обратно в деревню. Рух, Хар-лоу и их маленький сын рады возвращению. Они говорят о посещении Пещеры старейшин – я думаю, в их глазах это всегда будет пещера, а не корабль – и о том, чтобы скоро снова поработать над ней. Они с нетерпением ждут будущего и того, что это значит, если Хар-лоу сможет снова заставить компьютеры работать. Ее глаза блестят от возбуждения, и она выглядит намного здоровее, чем раньше, так что я рад этому. Я не могу не заметить, что Фарли молчит, когда «Леди» в последний раз приземляется на гребень прямо на краю расщелины. Она рядом со мной, ее руки на мне, на лице улыбка, но она молчит.

Я помню, как она плакала прошлой ночью в моих объятиях. Боги, это заставляло меня чувствовать себя беспомощным. Я думаю, она не хотела, чтобы я знал… но как я мог не знать? Ее печаль съедает меня, но я не готов расстаться с ней. Мне нужно, чтобы она была со мной, на моей стороне, что бы ни ждало меня в будущем. И она хочет быть со мной. Так почему же это кажется таким неправильным?

Я сжимаю ее руку, когда корабль с небольшим толчком опускается на землю. Она смотрит на меня, и ее улыбка становится ярче. Ее кхай мягко напевает у нее в груди, песня едва ли достаточно громкая, чтобы привлечь мое внимание.

Она не беременна.

Я не знаю, радуюсь ли я этому или печалюсь. Грустно, я думаю, но, может быть, это и к лучшему. Может быть, сейчас для нее неподходящее время забеременеть. Может быть, мы сможем быть такими, как Тракан и его девушка. Найдем хорошую космическую станцию и остепенимся. Я могу устроиться на работу чинить корабли в доке или руководить охраной. Что-то, что не будет связано с тем, что я оставлю ее позади. Но космическая станция кажется неподходящим местом для такого дикого и свободного человека, как Фарли. Ей нужно отправиться на планету, даже несмотря на то, что это намного дороже, чем может заработать простой механик на свою зарплату. Я что-нибудь придумаю. Мне придется. Она для меня самое важное в мире.

Вся деревня выходит поприветствовать нас, и когда мы спускаемся по шкиву, Фарли спрыгивает с платформы и бросается в объятия своей матери. Она крепко прижимает ее к себе, затем обнимает отца, затем братьев и, наконец, обращает внимание на своего гарцующего Чомпи. Кажется, она вот-вот заплачет, сохраняя на лице отчаянную улыбку, когда снова обнимает всех. Я понимаю, что она пытается разобраться во всем этом до того, как ей придется уйти.

И чувство неправильности проникает мне под кожу и не уходит. Я молчу, не уверенный, что сделать или сказать, чтобы все стало лучше. Я забираю Фарли от всего, что она знает и любит, чтобы она переехала жить ко мне в какую-нибудь крошечную квартирку в космосе, и все потому, что мне невыносимо оставлять ее здесь. Она потеряет свою семью, свой кхай, все.

Заполучить меня взамен не кажется такой уж хорошей сделкой.

У меня нет семьи, которая ждала бы меня. Мой отец был последним, и он умер несколько месяцев назад. Я даже не могу сказать, что мне грустно из-за того, что его больше нет, просто меня переполняет сожаление о том, что мы никогда не были близки. Я не могу дать ей такую большую семью, как та, которую она оставляет позади.

У матери Фарли грустное выражение лица, когда она снова обнимает свою дочь и прижимает ее к себе. Как будто она знает, что собирается сказать Фарли, еще до того, как что-либо будет произнесено. Хар-лоу и ее семью возвращают в племя, осыпают объятиями и счастливыми восклицаниями о том, как хорошо Хар-лоу выглядит, какая здоровая, и я замечаю, что Мэдди и Лейла стоят рядом. Лейла держит на руках своего маленького сына, и он что-то шепчет ей на ухо, и она улыбается.

Так что, возможно, наш визит был не таким уж плохим. Может быть, они будут вспоминать нас с нежностью, а не просто как тех придурков, которые забрали Фарли. Хотя это меня не очень утешает.

Чатав продвигается вперед, Вэктал и Джорджи тоже.

– Мы не можем больше ждать здесь, вождь Вэктал, – говорит капитан Чатав. Его поза чопорная и официальная, как будто он встречается с самым уважаемым из высокопоставленных лиц, и я восхищаюсь этим парнем за это. Как бы я ни относился к Чатаву, он знает, что поступает правильно. – Ваш народ любезно принял нас, – продолжает он. – В обмен мы предложили взять с собой любого, кто пожелает вернуться к цивилизации. Ты сказал, что тебе нужно время подумать. Вы приняли свое решение?

Вэктал смотрит на свою пару, а затем снова на Чатава. Он серьезно кивает.

– Я поговорил с каждым из своих соплеменников наедине. Никто не хочет уходить.

Чатав совершенно спокоен, как будто не уверен, что правильно расслышал.

– Вы совершенно уверены?

Вэктал кивает.

– Ни один ша-кхаи не хочет покидать свой дом, и люди здесь счастливы.

Чатав поворачивается к Джорджи, словно не веря своим ушам.

– Даже люди не хотят уходить? Но вы были здесь всего несколько лет. Ты, конечно, хочешь вернуться домой?

Она сдвигается и придвигается ближе к своей паре, держа на руках младшего ребенка. Другая цепляется за ногу Вэктала, глядя на Чатава большими встревоженными глазами. Словно почувствовав страх своего ребенка, Джорджи кладет руку на кудряшки дочери, чтобы утешить ее.

– Есть вещи на Земле, по которым я скучаю, я не собираюсь лгать. Я думаю, мы все можем согласиться с тем, что жизнь здесь не такая, что была там. Но у меня есть пара и дети. Я не оставлю их. Людей не принимают на ваших планетах, разве что как чудаков. И то же самое было бы в моем родном мире. Для них инопланетяне еще не существуют, и если бы я появилась с голубокожим мужем и детьми, правительство спрятало бы меня так быстро, что у нас закружилась бы голова. Мы были бы уродами. Здесь мы нормальные люди. – Она смотрит на Вэктала, и ее взгляд полон любви. – И у нас есть резонанс, который связывает нас вместе. Мне нравится то, что у нас есть, и я бы ни за что не стала это менять. Возможно, когда-то Земля и была моим домом, но теперь этот мир – мой дом.

– Ты мыслишь слишком негативно, – говорит Чатав умиротворяющим тоном. – Если вы не хотите возвращаться на Землю, я уверен, что вас радушно примут на Родной планете и там тебе и твоей семье будет комфортно. Это не будет иметь значения, человек ты или нет.

– Но зачем менять что-то хорошее? – говорит кто-то, вступая в разговор. Это Лейла, темноволосая девушка, которой восстановили слух. Ее супруг кладет руки ей на плечи, и она крепко прижимает к себе сына. – Я благодарю вас за то, что вы сделали для меня, и за спасение Хар-лоу. Но я не хочу, чтобы что-то менялось. Я не хочу оставлять здесь людей, и я не хочу покидать это место. Может, это и не очень похоже на Землю, но мне нравится снег. Мне нравится здешняя культура. Больше всего я люблю людей. Ничто из того, что предлагается ни на Земле, ни в вашем родном мире, не стоит того, чтобы ради этого отказываться. Мне жаль. Ты вряд ли найдешь много желающих.

– И вы все согласны? – Чатав бросает взгляд на толпу собравшихся людей. – Каждый из вас?

Фарли вырывается из объятий матери. Она бросает на Кемли печальный взгляд, но ее мать просто кивает и сжимает ее плечо, как бы говоря, что понимает.

– Я иду с вами, Кап-тан, – говорит Фарли. – Я хочу остаться с Мёрдоком.

Кто-то ахает. Ее братья смотрят недоверчиво.

– Ты уходишь, дочь моя? – говорит Борран. Он выглядит опустошенным.

Тошнотворное чувство неправильности в моем нутре продолжается.

Она поворачивается к отцу и сжимает его руки.

– Мёрдок – моя пара, отец. Я нашла отклик в нем в тот момент, когда мы встретились.

– Но если ты уйдешь, у тебя не будет резонанса, который связал бы вас вместе.

– Я знаю. Но это не имеет значения. Мы любим друг друга и хотим быть вместе, несмотря ни на что.

– Ты должна делать то, что в глубине души считаешь правильным, дочь моя. – Кемли кладет свою руку на плечо Фарли. – Мы будем ужасно скучать по тебе, но ты должна идти своим собственным путем. – Ее улыбка дрожит. – Даже если это не с нами.

– О, мама, я буду скучать по тебе! – Фарли, рыдая, снова бросается в объятия матери. Отец и мать крепко обнимают ее, гладят по волосам и что-то шепчут ей. Трое братьев Фарли выглядят шокированными, но они тоже подходят, чтобы обнять свою сестру. Вскоре ее окружает все племя, и каждый человек желает ей что-то на прощание.

Она сделала свой выбор, – напоминаю я себе. Это не должно казаться неправильным. Фарли – взрослый человек. Мы оба хотим быть вместе. Но я не могу избавиться от ощущения, что все должно быть не так. Я наблюдаю, как она подходит к своему питомцу и обнимает его в последний раз. Она гладит его лохматую шерстку и что-то шепчет ему, а двисти лижет ей лицо и радостно блеет. В конце концов она отходит, направляясь обратно ко мне, и он пытается последовать за ней. Кемли хватает двисти за шиворот и оттаскивает его назад, и кажется, что Фарли снова начнет плакать.

Я поворачиваюсь к Чатаву.

– Капитан…

– Прежде чем ты спросишь, Вендаси, – говорит Чатав холодным голосом. – Это животное никогда не пройдет карантин. Лучше бы ему остаться здесь.

Он, конечно, прав. Это не значит, что мое сердце не разрывается от того, что Фарли приходится отказываться от всего и от всех, кого она любит. Кроме меня, конечно.