Текст книги "Надежда варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Руби Диксон

Надежда варвара

Серия: Варвары Ледяной планеты (книга 10)

Автор: Руби Диксон

Название: Надежда варвара

Серия: Варвары Ледяной планеты_10

Перевод: Женя

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление:

Eva_Ber

Глава 1

Айша

Когда я согласилась позволить Фарли жить со мной, я не продумала все до конца.

Я заворачиваюсь в свои меха, потирая лицо. Еще рано. Мое дыхание клубиться в темноте, а огонь – всего лишь тлеющие угли. В доме темно, и я не уверена, что меня разбудило.

Потом что-то утыкается носом в мою гриву.

Я вскрикиваю и сажусь в постели, взъерошивая свою гриву. Моя голова ударяется о голову двисти, и он блеет, убегая прочь, цокая копытами по камням.

– Что? Что такое? – сонно спрашивает Фарли.

– Твой питомец снова пытался съесть мою косу, – выпаливаю я, проводя руками по волосам. По какой-то причине Чом-пи находит мои волосы вкусными, и это уже третий раз за последние несколько дней, когда он пытается их откусить.

Она хихикает, что не улучшает моего настроения.

– Он думает, что это одна из соломенных кос, которые я сплела для него. – Она встает, и я вижу ее лицо в тени, когда она направляется к контейнерам для хранения. Она вытаскивает толстую косу из соломы и предлагает ее двисти. – Он просто голоден, не так ли, малыш?

– От него воняет, – говорю я, хмурясь. – И он справляет свои дела на полу.

– Это готовое топливо, – говорит мне Фарли, невозмутимая моим гневом. – Даже искать не надо. – Она обнимает своего питомца, затем возвращается к своей кровати. – Он безобиден. Просто спрячь свою косу.

Я фыркаю и натягиваю одеяло обратно на голову, но снова заснуть не могу. Двисти шумно жует, его крупные зубы скрипят. В маленьком доме это звучит слишком громко и заставляет меня ворочаться с боку на бок. С таким же успехом я могла бы встать. Где-то в отдалении плачет комплект.

Мою кожу покалывает от осознания этого, и я думаю о своей собственной маленькой Шамало. Ее крики были такими слабыми, совсем не похожими на сильные, здоровые вопли комплектов, которые сейчас в дерев-не. Я помню, как держала ее в своих объятиях, не больше моей ладони, и желала, чтобы моя собственная сила вошла в ее маленькое тельце. Все, что угодно, лишь бы спасти ее.

Это не сработало. Ничего не сработало. Она умерла еще до того, как кхай успел зажечь ее глаза.

Я лезу под подушку и достаю ее маленькую тунику. Она утратила ее аромат, но мне все еще нравится закрывать глаза и прижимать ее к себе, представляя, что это она. Представляя, что она снова живет, и моя пара улыбается мне, и мой комплект сосет из моих сосков, и мы – семья. Мы – единое целое.

Вдалеке снова раздается плач комплекта, и я сажусь, надевая тунику. Я не могу уснуть, и звук плача подсказывает мне, что где-то в дерев-не есть еще одна мать, которая тоже не может уснуть. Возможно, ей понадобится помощь. В последнее время единственное, что поднимает меня с постели, – это мысль о том, что я держу в руках одного из многих комплектов, которые наполняют наше племя такой надеждой и радостью.

Видеть так много комплектов в племени – это одновременно и самое замечательное… и самое трудное.

Я надеваю сапоги, а Фарли заворачивается в свои меха, снова засыпая. Двисти просто безмятежно жует и наблюдает за мной, когда я прохожу мимо. Иногда я думаю, что было бы лучше, если бы у меня был свой дом, но это было бы очень одиноко. Не думаю, что хочу этого.

Я выхожу из своего маленького домика и направляюсь к центру лагеря. Сегодня ветрено, идет небольшой снег. Небо потемнело от бурь, но в нашей защищенной долине почти ничего не выпадает. Наверху громко завывает ветер, а это значит, что охотники задержатся в этот день. Это также означает, что, поскольку их пары дома, многие женщины не будут собираться у главного костра, чтобы обменяться историями и позволить другим подержать их комплекты. Они будут уютно устроены в своих мехах вместе со своими парами.

Я завидую тому образу, который это формирует в моем сознании. Нет ничего, чего бы я хотела больше, чем маленькой семьи, которая суетилась бы у моего собственного костра. Комплект, который нужно держать близко к себе и обнимать. Пара, чьи улыбки обещают чудесные вещи.

Но это не для меня. У меня нет комплекта, и я не думаю, что у меня когда-нибудь он снова будет. Моя пара бросила меня. Все, чего я когда-либо хотела, находится вне моей досягаемости.

Но жизнь должна продолжаться, и, похоже, этим утром я не смогу провести время в своих мехах, засыпая. Только не с этим ужасным двисти, пытающимся вцепиться в мою гриву. Я приглаживаю рукой одну из своих кос, как будто хочу перепроверить их, и направляюсь к центру площади, к большому зданию, которое остальные называют – длинный дом. В нем находится центральный костер и бассейн для купания. Если другие захотят встретиться, они будут там.

Когда я иду по главной дорожке, я вижу, как люди взбираются на стены одного из маленьких домиков, расправляя одно из покрывал из шкур. Люди называют это верхом вигвама (прим. небольшой шалаш). Поскольку у домов тут нет крыш, поверх каждого из них были сооружены большие укрытия из шкур, чтобы дым от костров выходил наружу, а легкий снег, падающий в ущелье, безвредно стекал по наклонным склонам. Для покрытия каждого дома требуется очень большая шкура, а это значит, что несколько шкур сшиваются вместе и надеваются на раму. Это задача, которая требует совместной работы многих людей.

Я бы не удивилась, увидев там свою бывшую пару, но это так.

Химало стоит спиной ко мне, его хвост подрагивает, когда он разглаживает шкуру на одной из длинных костей, поддерживающих каркас. Я мгновенно узнаю его фигуру, грациозное движение плеч, когда он протягивает руку и указывает на дальний конец сооружения.

– Держи это, Кэшрем. Нам нужно подтянуть тут.

Я останавливаюсь, чтобы понаблюдать за их работой. Кэшрем и Химало – самые опытные кожевники племени, поэтому вполне естественно, что они должны взять на себя ответственность за кровлю каждого из домов. Он в своей стихии, уверенность и знание сквозят в его позе, а энтузиазм – в его ровном, раскатистом голосе, от которого у меня до сих пор мурашки бегут по коже, когда он говорит.

Я должна была бы ненавидеть его. Я должна ненавидеть его за то, что он бросил меня. За то, что отказался от меня, когда я справлялась со своим горем. Но я не испытываю к нему ненависти. Вместо этого все, что я чувствую, – это пронизывающая до костей боль, которая, кажется, пожирает меня изнутри.

Он счастлив, моя бывшая пара. Химало всегда нравилось чувствовать себя нужным, и это то, чего я не смогла ему дать. Этот переезд в новое место жительства, возможность проявить свои навыки и быть важным для племени – все это замечательно для него. В кои-то веки именно Химало нужен и востребован, а Айша неважна.

Я скрещиваю руки на груди, удивляясь тому, насколько неловко я себя чувствую из-за этого. На мой взгляд, я сильно отличаюсь от той Айши, которой была раньше. Та, которая флиртовала со всеми самцами племени и которая переходила от пары удовольствий к паре удовольствий только потому, что могла. Просто потому, что я была одной из двух молодых самок в племени, и все сильные охотники хотели моего внимания. Тогда все, чего я хотела, – это быть в центре внимания.

Теперь эта мысль утомляет меня.

– Хватайтесь за веревки, – инструктирует Химало, и я наблюдаю, как Таушен и Эревен обходят дом с другой стороны, и крыша становится еще выше. – Отлично, – говорит им Химало. – Хорошая работа.

– Хо, Айша, – кричит Таушен. – Ты пришла сюда, чтобы помочь?

Все рабочие останавливаются, но мой взгляд прикован к Химало. Он напрягается, взмахивая хвостом, и медленно поворачивается, чтобы посмотреть на меня. В его глазах печаль и извинение. Это меня злит.

– Нет, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал язвительно. – Я хотела посмотреть, кто издает так много шума, что может разбудить всех хороших людей ото сна. – Не то чтобы я спала, но им не обязательно это знать. – Еще рано.

– Ах, но если мы будем ждать, пока ты проснешься и вылезешь из мехов, нам придется ждать очень долго, – кричит Эревен.

Я игнорирую его насмешку.

Химало бросает взгляд на Эревена.

– Приношу свои извинения, – говорит моя бывшая пара своим низким, хриплым голосом. – Мы будем вести себя тише воды.

– Делайте, что хотите. – Я пожимаю плечами, как будто для меня это не имеет значения. Странно стоять в стороне от него, как будто мы просто соплеменники, а не бывшие партнеры по несчастью. Мне нелегко с ним, и, судя по напряжению его плеч, он чувствует то же самое по отношению ко мне.

Между нами все не так просто. Я ненавижу это, хотя и знаю, что это такая же моя вина, как и его.

Самцы продолжают наблюдать за мной, словно чего-то ожидая. Я пожимаю плечами и иду дальше, как будто это меня не трогает. Правда в том, что нахождение так близко от Химало беспокоит меня, как зуд, который я не могу почесать. Между нами что-то не так, и я чувствую любопытные взгляды остальных, когда они наблюдают за нами обоими, ожидая, что один из нас набросится на другого. Ожидая, что мы будем драться и огрызаться, как всегда делали в прошлом.

Однако меня это не интересует. Я просто… устала. Я хочу двигаться дальше.

Я направляюсь к длинный дому, и чем ближе я подхожу, тем сильнее чувствую запах чего-то готовящегося на костре. По крайней мере, там кто-то есть. Я спешу укрыться от ветра – одна из тех вещей, к которым я не совсем привыкла, несмотря на несколько лун жизни в дерев-не. Это место все еще кажется мне очень открытым, очень незащищенным. Возможно, так будет всегда. Однако людям здесь нравится. Они говорят, что здесь они чувствуют себя больше как дома.

Я вхожу в длинный дом, и меня обдает теплом. В этой комнате сонно-тепло и влажно, благодаря теплому бассейну в центре. Крыша длинного дома хитроумно выполнена в виде нескольких шкур, которые можно закрывать или открывать, в зависимости от погоды. Большую часть дней крыша остается открытой, потому что стены защищают от сильного ветра, и всем нравится солнечный свет. Здесь так тепло, что Ти-фа-ни посадила в горшки несколько плодовых растений и держит их под прямыми солнечными лучами, надеясь, что они вырастут. В одном углу стоят сушилки для кореньев и зелени, а в другом – для мяса.

Стей-си сидит у костра, и Но-ра с ней, обе корзины с комплектами у их ног. Я чувствую, как у меня поднимается настроение при виде них. Но-ра всегда нуждается в помощи со своими близнецами, и мне нравится держать их на руках.

– Доброе утро.

– Привет, Айша. Мы как раз собирались перекусить яичницей. – Но-ра одаривает меня лучезарной улыбкой. – Ты голодна?

– Я буду есть. – Я сажусь рядом с Но-ра, пока Стой-си помешивает комковатую желтую пасту в своей сковороде на огне. Лично мне не нравится вкус – или сама мысль – о яйцах. Люди любят их, но ша-кхаи возмущены вкусом и текстурой, а также тем фактом, что это сырые комплекты птиц. Мы почитаем сам процесс жизни, поэтому мне кажется ужасным есть грязнокровок до того, как они вылупятся из скорлупы… но это еда, а с ней в суровый сезон скудно. Поэтому я буду есть яйца и улыбаться при этом сквозь стиснутые зубы.

Одна из близнецов начинает шмыгать носом и плакать, и я смотрю на Но-ра.

– Можно мне?

– Пожалуйста, сделай это. – Она одаривает меня усталой улыбкой. – Они не спали всю ночь. – Но-ра подавляет зевок.

Я беру на руки одну из близнецов.

– А-а-а.

Я могу отличить ее от сестры по тому, как торчит ее ярко-желтая грива. Пучки волос у нее торчат ко лбу, в то время как у Эль-за гладкая грива. Если уж быть точной, то Ан-на – моя любимая из двух. Она немного более суетлива, чем ее спокойная близняшка, немного менее уравновешенна. Я могу это понять.

Я прижимаю ее к себе, вдыхая ее сладкий аромат. Она немного плачет, но успокаивается, когда я прижимаю ее к своей шее и глажу по маленькой головке. Мой комплект был бы таким. Не с желтой гривой или бледно-голубой кожей, но моя Шамало была бы такой же здоровенькой, как Ан-на, если бы ей дали время. Ее маленькие пальчики обхватывали мои большие, и она булькала, издавала счастливые звуки и дергала меня за косу, когда была взволнована, как сейчас Ан-на. Мое сердце болезненно сжимается.

Иногда я притворяюсь, что Но-ра устала от двух комплектов и подарит мне один. Это глупая надежда, но она все равно живет в моей голове. Почему у одной женщины должно быть двое, а у меня ни одного? Но жизнь устроена не так, и мои руки пусты, в то время как у Но-ра переполнены.

Стей-си подает яйца, и они с Но-ра с энтузиазмом набрасываются на еду. Я проглатываю несколько кусочков, но большую часть времени провожу, обнимая комплект, пока двое людей болтают о погоде, своих парах и постоянно увеличивающемся запасе замороженных яиц Стей-си.

Пока люди разговаривают, подходит ближе Клэр.

– Я чувствую запах яиц. Там что-нибудь осталось? – Она потирает свой округлившийся живот, и комплект, который она носит, уже начинает проявляться, хотя он появится на свет только после окончания жестокого сезона.

– Я могу приготовить еще, – говорит ей Стей-си. – Не спишь сегодня дома?

Клэр качает головой и садится у костра, приветственно улыбаясь мне.

– Спать? Не с мужчинами, выкрикивающими инструкции друг другу, пока я в своих мехах. Но, по крайней мере, протечка в крыше будет устранена. Химало точно знал, в чем заключалась проблема. Что-то о том, как была обработана кожа, поэтому они удалили кусок, с которого капала талая вода, и заменили его.

Люди оглядываются на меня, как будто ожидая, что я что-то скажу, поскольку моя бывшая пара была упомянута. Я продолжаю молчать, довольствуясь тем, что держу Ан-на. Я не хочу уходить и возвращаться в свой дом. Не тогда, когда здесь, у костра, сидят комплекты, а дома меня ничего не ждет.

Стой-си разбивает еще одно яйцо о сково-роду и начинает помешивать.

– Итак, ты поговорила с Джорджи? – спрашивает она у Клэр.

– Да, – радостно говорит Клэр, устраиваясь на своем сиденье и проводя руками по своему животу. – Она думает, что еще один праздник поможет всем взбодриться.

Но-ра выглядит взволнованной.

– Мне бы это понравилось. Конечно, приятно, когда мужчины остаются дома в плохую погоду, но я знаю, что они становятся беспокойными, когда их слишком много собирается вместе. Буквально на днях выпал такой сильный снег, что охотники застряли в деревне на пять дней подряд, и я думала, что Дагеш полезет на стены, он был таким беспокойным. К тому времени, когда погода прояснилась, я была готова выставить его за дверь. – Она хихикает.

Я слабо улыбаюсь.

– Это всего лишь часть жестокого сезона. Мы терпим медленные дни и делаем столько, сколько можем, в дни хорошей погоды. – Я пожимаю плечами. Я бы и сама не возражала против такого насыщенного дня. Без пары или комплекта у моего очага у меня слишком много свободного времени. Я не охотница, как Лиз или некоторые другие люди, которые учатся этому.

Все, чего я когда-либо хотела, – это быть матерью.

– Итак, каков наш план? – спрашивает Стей-си, разбивая еще одно яйцо на сковороде и начиная перемешивать его костяной ложкой. – Еще одно смешение праздников, как в прошлый раз?

Клэр складывает руки под подбородком.

– Я тут подумала, что мы могли бы устроить «Двенадцать дней Рождества». Ну, то есть, не совсем Рождества… – поправляется она, бросая на Но-ра извиняющийся взгляд. – Я знаю, что ты еврейка.

Но-ра машет рукой.

– Во всяком случае, здесь речь идет не о религии. Все дело в сообществе. Мы можем называть это как угодно.

– Ну, я разговаривала с Арианой, – продолжает Клэр. – Она сказала, что во времена средневековья они праздновали Рождество в общей сложности двенадцать дней. Это называлось «Прозрение» (прим. Двенадцать дней Рождества – названия двенадцати праздничных дней от Рождества Христова до Крещенского сочельника в календаре некоторых исторических церквей).

– Двенадцать дней Рождества, – бормочет Стей-си, кивая.

– Верно. Я подумала, что это могло бы быть весело. Мы могли бы взять праздник и растянуть его на несколько дней, чтобы извлечь из него максимум пользы. – Она смотрит на меня. – А ты как думаешь, Айша?

Они спрашивают меня? Я пожимаю плечами.

– Всем понравился последний праз-дник. Кроме меня, но есть несколько вещей, которые мне нравятся. – Я крепче прижимаю Ан-на к себе и снова нюхаю ее сладко пахнущую гриву, теряясь в ее аромате. – Если кто-то захочет отпраздновать, я буду рада присмотреть за их комплектами. – Это доставит мне больше радости, чем игра в мяч, в которую они играли в прошлый раз, когда был праз-дник.

– Но, может быть, мы сможем придумать способы привнести обычаи ша-кхаи вместо чисто человеческих, – говорит мне Клэр. – Наверняка есть игры, в которые вы играете, или продукты, которые вы едите, чтобы отпраздновать это событие. У вас, должно быть, есть обычаи, о которых я не знаю, да?

Я пожимаю плечами.

– Я помню прошлогоднее «столкновения головами», – с содроганием говорит Стей-си. – Может быть, мы пропустим эту часть?

– Ик, я тоже это помню. – Клэр выглядит обеспокоенной.

– Это игра, – говорю я им, забавляясь тем, как это беспокоит людей. Столкновения головами между охотниками – это не что иное, как показушничество перед самками. Это не причиняет им вреда, потому что их огромные рога защищают их твердые черепа. Но полагаю, что на этот раз здесь нет человеческих женщин, перед которыми можно было бы похвастаться.

– Может быть, нам нужны разные игры. Как «Тайный Санта».

– О боже, я люблю «Тайного Санту»! – Стей-си энергично перемешивает яйца и бросает на Клэр взволнованный взгляд. – Мы обязательно должны это сделать!

– Сан-ту? – эхом отзываюсь я. – Это еда? Лучше, чем яйца? – Я смотрю на свою тарелку с желтым месивом. Мне понадобятся все силы, что у меня есть, чтобы доесть это.

Люди смеются. Но-ра объясняет:

– Санта – это Санта-Клаус. Это рождественская традиция. Он мужчина…

– Веселый, толстый, старый эльф, – вмешивается Клэр.

– Верно, – продолжает Но-ра. – И он спускается по дымоходу и приносит подарки всем мальчикам и девочкам, которые хорошо себя вели весь год… хм, сезон.

– Дым-ход? – я спрашиваю.

– Дымовое отверстие в потолке. Вроде того.

Я хмурюсь при этой мысли, даже когда Ан-на хватает одну из моих кос и сильно дергает.

– Этот толстяк падает в твой огонь с твоими подарками? Разве это награда?

Клэр хихикает.

– Если ты плохо себя вела, он приносит тебе уголь. Топливо для костра.

– Топливо для костра полезный подарок, – указываю я. – Я буду плохой, и кто-нибудь сделает за меня всю работу по дому. Мне нравится этот обычай.

Все три женщины снова смеются.

– Это работает не так, Айша. Ты не можешь быть намеренно непослушной, – ухмыляясь, говорит Стей-си. – Хотя, я думаю, ты можешь, если захочешь. Я тоже считаю, что топливо – не такой уж плохой подарок, учитывая все обстоятельства. Думаю, нам придется немного подправить традиции для не-рождественских праздников.

– Я занимаюсь этим, – соглашается Клэр, кивая. – Я собираюсь составить список с помощью угля и одной из шкурок и посмотреть, что у меня получится. Может быть, мы сможем проводить по одному мероприятию в день и распределить все поровну…

– Не забудь про еду. Мне нравится еда, – говорит ей Стей-си.

Ан-на издает недовольный звук, а затем начинает плакать. Я слегка подбрасываю ее, пытаясь успокоить, но тут ее сестра Эль-за начинает причитать, а затем воют оба близнеца. Но-ра морщится и забирает у меня Ан-на, распахивая свою тунику, чтобы покормить.

– Вот тебе и тихое время по утрам.

– Мне подержать Эль-за? – я спрашиваю. Мне так и хочется прижать к груди одного из плачущих комплектов и успокоить его. Мое сердце так сильно жаждет иметь свой собственный комплект. О, моя милая маленькая Шамало. Я скучаю по ней каждый день.

– Все в порядке. Я могу кормить их обеих сразу, – говорит Но-ра и умело прикладывает своего второго комплекта к другой груди. – Я становлюсь профессионалом в этом деле.

Стей-си подает Клэр горку яиц, и две женщины продолжают говорить о празд-никах и их человеческих обычаях. Я давлюсь остатками своей еды, поскольку времена сейчас постные, а еду нельзя выбрасывать впустую, даже если она невкусная. Я снова чувствую себя очень одинокой и грустной. Я доедаю свою тарелку и поднимаюсь на ноги.

– Уходишь, Айша? – Но-ра смотрит на меня снизу вверх. У нее добрые намерения, но она не может понять, как я завидую ее счастью.

Я просто киваю.

– Устала, – говорю я и ненавижу себя за то, что мой голос звучит ровно и сердито. На самом деле мне не хочется спать, но мои меха – это убежище от всего мира, и прямо сейчас я просто хочу забраться в них и снова забыться на несколько часов. Я покидаю костер людей и возвращаюсь в свой домик. Еще несколько человек просыпаются и начинают заниматься своими делами. Лиз и ее пара прогуливаются по центру лагеря, погруженные в беседу. Рáхош крепко прижимает к себе их маленькую дочь и кивает в ответ на слова своей женщины. Вдалеке я слышу, как Кэшол и Ме-ган вместе смеются. Так много комплектов. Так много счастливых семей.

Я ныряю в свой домик, радуясь, что там темно и тихо. Двисти находится рядом с моей стороной дома, и я прогоняю его прочь. Глупое животное. Я забираюсь в свои меха и достаю маленькую тунику Шамало. Я подношу ее к носу и нюхаю, но она утратила тот аромат, которым благоухает грива Ан-на.

– Обратно в постель? – сонно спрашивает Фарли. – На костре есть еда?

– Яйца, – решительно отвечаю я. – Много яиц.

Она издает встревоженный звук.

Я продолжаю молчать, надеясь, что она уйдет и оставит меня в покое. Но Фарли садится, кутаясь в свои меха, и причмокивает губами, зевая, не обращая внимания на мое настроение. Какое-то время она гладит своего двисти и, кажется, не спешит уходить. Я заворачиваюсь в свои одеяла, подставляя ей спину. Фарли очень похожа на меня. Мэйлак, Фарли и я – единственные молодые женщины ша-кхай в нашем смешанном племени. Есть пожилые Кемли и Севва, но ни одна из них не близка мне по возрасту. Мэйлак всегда была моей соперницей… и теперь у нее есть все, о чем я когда-либо мечтала: счастливая пара, надежное место в племени и два комплекта. Мужчины-охотники, которые должны были бы из кожи вон лезть, чтобы ухаживать за Фарли, теперь спарились с людьми, а люди, как правило, держатся вместе. Они соблюдают человеческие обычаи и говорят о человеческих вещах, и иногда это заставляет меня чувствовать себя очень изолированной в моем собственном племени. Я не незнакомка, и все же… Я больше не подхожу своему собственному народу.

Я переворачиваюсь на спину и снова смотрю на Фарли. Она заплетает свою длинную гриву ленивыми, медленными движениями, зевая.

– Ты когда-нибудь чувствовала себя чужаком, Фарли?

Она бросает на меня озадаченный взгляд.

– Чужаком?

– Из-за людей?

Она наклоняет голову.

– А должна?

Я вздыхаю. Возможно, это только я испытываю недовольство.

– Не бери в голову. Иди поговори со Стей-си и Клэр. Они обсуждают еще один день без ядов (прим. см. книгу 4,5. «Рождество на Ледяной планете»).

Это привлекает ее внимание. Она издает взволнованный звук и выпрыгивает из своих мехов. Я слышу, как двисти танцуют вокруг нее, пока она одевается, а затем, мгновение спустя, они оба уходят.

Наконец-то тихо. Я прижимаю к груди маленькую тунику Шамало и пытаюсь снова заснуть.

Глава 2

ХИМАЛО

– Прими мою благодарность, – говорит мне Эревен, хлопая меня по плечу. Довольный, он смотрит на новую «шкурку» своего дома. – Я не хочу просыпаться посреди ночи с Клэр, снова промокшей насквозь. Моя пара слишком хрупка для этого.

Я рассеянно киваю. Эревен – хороший охотник, но ясно, что его мысли в последнее время сосредоточены исключительно на его тихой паре. Сложно обсуждать это с мужчиной, который недавно расстался со своей второй половинкой, но в словах или мыслях Эревена нет злобы. Он просто счастлив и хочет поделиться своим счастьем.

– Это не проблема. Исправить это было несложно, как только мы сняли кожаный чехол с рамы.

– Ты должен позволить мне подарить тебе мой следующий комплект шкур в знак благодарности, – говорит он мне. – Что тебе нужно? Двисти? Снежный кот? Проси, и это будет твоим.

– Прибереги их для своей пары и своего нового комплекта. У меня больше шкурок, чем часов в день уходит на их обработку.

– Тогда ты должен поесть с нами сегодня, – продолжает он. – Хотя я должен предупредить тебя, что из-за того, что она беременна, моя пара любит, чтобы ее еда подгорала. – Он корчит гримасу, но, несмотря на это, выглядит довольным этой мыслью.

Я поднимаю руку в знак протеста.

– У меня есть сушеные продукты. Я в порядке. – Я бы предпочел съесть копченое мясо, чем проглотить полный рот горячей, подгоревшей плоти, которую так любят люди. – Корми свою пару, а не меня.

Он ухмыляется.

– Хорошо, но следующая свежая добыча, которую я добуду, будет твоей.

Я рассеянно киваю ему, изучая свою работу. Я доволен тем, какой получилась «шкурка» дома. С каждым новым домом мы с Кэшремом совершенствовались в создании «шкурок» для каждого из них. Швы здесь плотные и незаметные. Края туго обтянуты камнем, и даже легкий ветерок не сможет проникнуть внутрь и потревожить хрупкую человеческую пару Эревена. Мы хорошо поработали в этот день, и я горжусь этим. Однако Эревену вовсе не обязательно возвращать мне долг. Я бы сделал то же самое для любого соплеменника.

– Если у тебя есть лишнее мясо, принеси его Айше, – говорю я ему, думая о том, как мельком увидел свою бывшую пару ранее.

Она выглядит исхудавшей, моя Айша, ее глаза ввалились от горя. Я все еще хочу утешить ее, хотя и знаю, что она этого не позволит. Она горда и борется изо всех сил. Наше бывшее совокупление не было здоровым, и я прекратил его, потому что наше совместное страдание было хуже, чем разлука. Я скучаю по ней. Она – мое сердце, но в тот ужасный день много лет назад она потеряла нашу дочь.

Я потерял и свою пару, и комплект.

Я знаю, что она никогда не хотела быть моей парой. Я не кричу, как Харрек, и не легко подбираю слова, как Аехако. Я простой мужчина… но я всегда любил Айшу, даже когда она не знала о моем существовании. Я буду продолжать любить ее, даже несмотря на то, что мы врозь. И я всегда буду заботиться о ней.

Мысли о паре, которую я потерял, портят мне настроение. Я киваю на прощание Эревену и направляюсь обратно к хижине, которую делю с другими охотниками. Это на дальнем конце долины, поскольку все мы ша-кхаи и не страдаем от холода, как люди. Мы живем вместе, чтобы экономить ресурсы, и большую часть времени другие охотники находятся на тропах, а это значит, что я один в доме. Однако в дни плохой погоды, когда все остаются в домах, там становится тесно. Сегодня один из таких дней. Харрек, Таушен, Бек и Варрек находятся в маленьком доме. Бек занят тем, что что-то вырезает, его инструменты разложены вокруг него. Харрек нежится в своих мехах, болтая с Таушеном, в то время как другой работает над заточкой своих копий. Варрек работает над рыболовными сетями, и между всеми ними у меня нет места, чтобы разложить шкуры и поработать над своими собственными проектами. Раздосадованный этим, я хватаю несколько рулонов шкур и свои горшки и несу их через мощеную дорогу к одному из пустых домов без крыши. Здесь холоднее, но я могу разложить все вещи.

И здесь у меня не будет никого, кто мог бы потревожить мои мысли.

Многие в племени не любят выделывать кожу. Это необходимая задача, но она доставляет удовольствие немногим. Это грязная, тяжелая работа, требующая соскабливания шкуры снова и снова, и еще у немногих хватает терпения сделать по-настоящему мягкую, эластичную кожу. Хотя мне это нравится. Мне нравится возможность создавать мягкие, красивые, функциональные вещи для моего племени. Я умею охотиться и ловить рыбу, но я действительно хорош в выделке кожи. Я не против испачкать руки или потратить часы на то, чтобы втирать жир и мозги в кожу. Это позволяет мне думать.

В последнее время мне нужно было совсем немного подумать.

Я раскатываю шкурки, расстилая их на каменной поверхности. Они твердые на коленях, но хороши для приготовления шкурок, и я ставлю свои горшочки на стол и снимаю крышку с одного из них. Шкура, с которой я собираюсь начать сегодня, – это шкура снежного кота. Они меньше, чем двисти, но получающаяся в результате кожа такая же мягкая и деликатная, как задняя сторона комплекта. Этот конкретный кусочек безупречен, и я начисто отскреб его с обеих сторон. Если я все сделаю правильно, из этого получится предмет одежды, который станет предметом гордости его обладательницы. Я представляю себе мою Айшу, прекрасную и гордую, в новом капюшоне или, возможно, тунике, сшитой именно из этого предмета. Я выскребу ее и покрашу для нее, а также сошью ей что-нибудь красивое. Возможно, это заставит ее снова улыбнуться. Мне нравится эта мысль, и я приступаю к работе.

Мои руки гладят шкуру. Сейчас она твердая и негибкая. Она была очищена от меха и плоти, но над ней нужно еще поработать, прежде чем ее можно будет носить. Я достаю свои материалы для обрамления и скрепляю раму вместе, затем натягиваю на нее шкуру, пока она не станет тугой, как барабан. Я направляюсь к бассейну для купания и пользуюсь насосом, который выплевывает горячую воду, наполняя один из своих горшков, прежде чем вернуться в хижину. Вернувшись, я подтаскиваю к себе еще один маленький горшочек с костями и достаю замороженный мозг снежного кота. В ожидании использования он превратился в глыбу льда, и я опускаю его в горячую воду, ожидая, пока он оттает. Когда это произойдет, я размешиваю его в воде и перемешиваю руками, пока не образуется густая клейкая паста. Затем я беру горсть пасты и начинаю медленно втирать ее в один уголок шкуры.

Работа в суровый сезон означает, что на обработку шкур уходит в два раза больше времени. В теплое время года, когда у нас была пещера, я обмазывал всю шкуру мозгами, давал ей настояться, пока раствор не впитывался в кожу, а затем работал над ее размягчением. Из-за того, что здесь так холодно, я не могу оставить мозговое пюре на шкуре, иначе оно замерзнет, вместо того чтобы впитаться. Поэтому я беру небольшие пригоршни и втираю в небольшую часть шкуры, несколько раз проводя по ней руками, чтобы тепло моего тела не дало раствору застыть. Это значит, что я должен работать намного медленнее, но и то, что мои мысли могут обратиться внутрь себя, к Айше.

Я знаю, что она встревожена. Я знаю, что она жаждет получить еще один комплект. Я видел, какими голодными, отчаянными взглядами она смотрит на человеческих самок, особенно на Но-ра, у которой два комплекта. Конечно, она не сделает ничего, что могло бы причинить им вред, но я знаю, что для нее это нелегко. Еще до того, как появились люди, она завидовала только Мэйлак. Теперь кажется, что каждая женщина детородного возраста беременна или носит комплект на руках, и моя бедная пара страдает из-за этого. Я думаю, ей становилось лучше еще до того, как появились люди. Но как только у людей родился первый комплект, она отступила. С каждым новым комплектом, рожденным у счастливой пары, она отступает немного дальше.