Текст книги "Укрощение варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Да, я проигнорировала твой экран, – говорю я по-английски, падая на свою кровать. – И я знаю, что ты знаешь английский, и ты знаешь, что я не знаю ша-кхай, так что даже не начинай. – Я беру один из хрустящих пирожков и протягиваю ей. – Голодна?

– Нет, – говорит она угрюмым голосом. Она прижимает к груди комок одежды и снова ложится. – Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

– А я хочу быть дома и есть «Хэппи Мил», но мы не всегда получаем то, что хотим. – Блин, эти пирожки такие невкусные. Я имею в виду, я собиралась съесть их оба, но я определенно буду все время думать о «Хэппи Мил».

– Разве тебе больше некуда пойти? – Айша огрызается на меня.

– Боже, я бы хотела. – Я качаю головой и доедаю остатки своего пирожка, прежде чем взять другой. – Вот тут-то мы и впадаем в депрессию, верно? Вот я и подумала, что присоединюсь к тебе в твоем барахтанье.

Она прижимает одежду – она похожа на мужскую тунику – к груди и хмуро смотрит на меня.

– Из-за чего ты в депрессии?

У меня течет из носа с каждым кусочком, но я все равно съедаю ее пирожок.

– О, много из-за чего. Но если ты говоришь о сегодняшнем дне, то моя сестра собирается на экскурсию со своим новым мужем, а я слишком толстая и не в форме, чтобы пойти с ними.

Она фыркает.

– Прогулка пойдет тебе на пользу.

– Спасибо тебе, Капитан Очевидность, – говорю я сухо. – Кроме того, там собираются все пары, и мне там не место. – Одиночество захлестывает меня волной, и я внезапно чувствую себя такой же уставшей и разбитой миром, как выглядит Айша. Я заползаю в свою кровать и ложусь на живот, уставившись в никуда.

– Это место отстой, – говорю я после нескольких минут молчания. – Я несчастна.

И я такая. Мне хочется плакать, потому что я одинока и забыта, и у меня даже нет отнимающей душу работы, которая могла бы отвлечь меня.

– Так сделай что-нибудь, – говорит мне Айша, и в ее голосе звучит раздражение. – Не надо просто скулить мне тут.

– Это богатая мотивационная поддержка с твоей стороны.

– Ты злишься, потому что твоя сестра в тебе не нуждается. Это может видеть любой.

Она поправляет свои одеяла, а затем снова натягивает их на себя, съеживаясь под ними.

– Удивительно, что ты можешь что-то видеть, учитывая, что ты никогда не встаешь со своей кровати, – огрызаюсь я на нее, но она права. Я теряюсь без своей сестры. Кто я такая, если не защитница Лейлы? Все, кем я была там, на Земле, исчезло, и пока Лейлы не было, я цеплялась за ее присутствие как за якорь. Я сказала себе, что, когда Лейла вернется, все будет лучше. Мы бы нашли свой путь вместе.

За исключением того, что Лейла вернулась, и я ей больше была не нужна.

– Так что же ты делаешь, когда все ужасно? – спрашиваю я Айшу.

– Ложусь в постель, – говорит она отрывистым голосом. – Но тебе придется придумать что-то другое, потому что мне не нужна компания. Найди другое место, чтобы спрятаться. Это – мое.

Оу, а она сурова.

– Я думала, мы должны были быть соседками по комнате.

– Никто не спрашивал меня, нужна ли мне соседка.

Что ж, в этом она права. Я перекатываюсь на бок и игнорирую ее, пробуя всю эту штуку с «валянием». Я должна признать, что это чертовски скучно. Я привыкла делать что-то в течение дня, а не прятаться. У меня это не сработает. Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, а затем снова перевожу взгляд на Айшу.

– Итак, ты, по сути, говоришь мне, что мне нужно хобби, и что ты уже забрала себе «хандру», и мне нужно найти что-то еще.

– Что-то в этом роде, – ее голос тусклый, усталый. – Найди что-нибудь, что тебя позабавит.

– Например, что?

Она тяжело вздыхает, как будто сам акт ответа мне утомителен.

– Остальная часть племени помогает другим. Можно заняться приготовлением пищи, и собирательством, и дублением… – ее голос срывается, и она делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. – И есть комплекты, за которыми нужно присматривать, пока остальные на охоте.

Ой. Охота. Я заинтригована. Я представляю себя с луком и стрелами, как Лиз. Она крутая. Я бы тоже хотела быть крутой девчонкой.

– Знаешь что? Думаю, ты, возможно, права, Айша.

– Хорошо. А теперь уходи.

Глава 3

ХАССЕН

Со своего наблюдательного пункта на заснеженном утесе я наблюдаю, как Таушен борется за то, чтобы вытащить одну из своих сетей из воды в долине внизу. Он хватает сеть в горсть, тянет, а затем подпрыгивает и поскальзывается на илистых берегах. Я сдерживаю смех. Сколько сах-сах Таушен выпил прошлым вечером? Я видел, как они с Химало разделывали одну из шкур, сидя у костра. По крайней мере, он достаточно бдителен, чтобы не забыть бросить мыльные ягоды в воду, прежде чем вытаскивать сети, иначе прямо сейчас его ботинки грызла бы рыба-клык. Он поднимается с мокрой земли и трет лоб. И снова дергает.

И снова падает вниз.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать смех. Таушен еще слишком молод, чтобы знать, когда следует прекратить пить сах-сах, хотя Химало следовало бы знать лучше. Я задаюсь вопросом, почему они пили, потом решаю, что мне все равно. Я чувствую укол ревности. Это я должен был пить с ними, получать удовольствие. Теперь я ничто. Озлобленный дурак, который должен бесконечно охотиться и которому теперь не рады.

Я стараюсь не позволять этому разъедать меня изнутри, но ничего не могу с собой поделать. Племя было всем, что у меня было, а теперь у меня ничего нет.

Теперь я, наверное, хандрю, как Таушен. Но я не могу хандрить. Изгнанник всегда должен работать. Пока они скулят и пьют, я охочусь и кормлю племя. Этим утром я наткнулся на след Таушена и решил последовать за ним после того, как увидел причудливый узор его следов на снегу. Я наблюдал за ним, чтобы убедиться, что он не сделает ничего глупого или рискованного, но Таушен умен. Он держится поближе к пещерам и проверяет ловушки и сети вместо того, чтобы ловить рыбу, пока у него болит голова и замедлены рефлексы.

Я подозреваю, что Таушен не единственный, кто слишком много выпил прошлым вечером и сегодня утром двигается медленно. Я посмеиваюсь про себя, когда молодой охотник снова дергает за свою сеть, а затем плюхается на попу, как комплект, уставившись на воду. Это оказывается довольно занимательным занятием.

Я так сосредоточен на Таушене, что почти пропускаю снежную кошку, которая крадется неподалеку, переползая с извилистых листьев куста на снежный навес. Я готовлю один из своих костяных ножей, изучая существо. Он истощен, мех спутан, а свечение кхай в его глазах слабое. Его движения медленны. Значит, он болен или изъеден червями и зашел так далеко, что даже его кхай не может сохранить его здоровым. Я смотрю, как он изучает меня, а потом ускользает. Он слишком слаб, чтобы бороться за территорию, и я ослабляю хватку на своем ноже. Свежий снежный кот был бы неплохим обедом для тех, кто остался в пещере, но этот не годится в пищу.

Пока я наблюдаю, как он отступает, длинная прямая кость-стрела пролетает в воздухе и падает на землю недалеко от меня.

Я хмурюсь, прищурившись на это. Мне что-то мерещится? Есть ли поблизости Лииз или Рáхош? Это была одна из их стрел? Я видел, как они охотятся с этим оружием, и сам тренировался с ним. Я знаю, как прицелиться и поразить свою жертву одной из тонких стрел, но этот выстрел был неточным. Это не убило бы снежного кота, даже если бы существо оставалось совершенно неподвижным.

Снежный кот, прихрамывая, уходит, и вдалеке я слышу, как какая-то самка сердито произносит череду странных человеческих слов. Охваченный любопытством, я поднимаюсь на ноги и низко приседаю, оставаясь в своем укрытии среди кустов интисара. Их колючки цепляются за мою одежду, но я осторожно отодвигаю листья в сторону, выглядывая наружу.

Фигура, закутанная во множество слоев мехов, движется по снегу. Форма достаточно мала, чтобы быть человеческой, и достаточно соблазнительна, чтобы я мог догадаться, кто это. Что Мэ-ди здесь делает? Одна?

Она уходит, подхватывает свою стрелу, а затем направляется вниз, в соседнюю долину, предположительно, чтобы преследовать снежного кота, на которого она охотится.

Я оглядываюсь на Таушена. Он явно не в состоянии охотиться этим утром, и я волнуюсь за него и не могу оставить. В то же время Мэ-ди одинока и находится в дикой природе. Она может причинить себе вред… или еще хуже, если она загонит болезненного снежного кота в угол. Я разрываюсь.

Я возвращаюсь на гребень и снова смотрю на Таушена. К моему облегчению, он бросил свои сети и направляется обратно в сторону Пещеры племени, перекинув через плечо длинную тяжелую рыбу. Хорошо. Это оставляет мне свободу пойти и спасти Мэ-ди от нее самой.

Я поворачиваюсь к ней и вижу, что она уже спустилась в долину, преследуя свою добычу. Ее шаги в снегоступах медленные и неуклюжие, и она использует конец лука в качестве шеста, чтобы ориентироваться. Пока я наблюдаю, она, спотыкаясь, идет вперед, утыкаясь лицом в толстый снег.

Я вздыхаю и направляюсь вниз по склону холма вслед за ней, подавляя свое раздражение. Люди до боли не осознают, насколько опасно для них находиться в снегах. Мэ-ди более не осведомлена, чем большинство, но она также еще и совсем новичок. Если бы это были Джо-си или Клэр, у меня нашлись бы резкие слова в их адрес, но, полагаю, я должен быть снисходительным, когда дело касается Мэ-ди.

Я спускаюсь вслед за ней.

Все мысли о снисхождении и понимании исчезают, когда она снова останавливается в снегу и натягивает лук, и я слышу предупреждающий крик мэтлакса, за которым следует вой снежной кошки. Беспокойство глухо стучит у меня в груди. Как может один маленький человечек так быстро наткнуться на столько неприятностей? Я ускоряюсь, вытаскивая свои ножи.

Мэ-ди храбрая. Она взмахивает своим луком в ответ на зов мэтлакса, не отступая. Ее фигура напрягается, и вдалеке я вижу грязный желтый мех мэтлакса на фоне снега. Он низко приседает, затем зовет снова.

Мэ-ди стреляет в него, но ее стрела падает на землю рядом с ее ногами. Она снова бормочет что-то по-человечески.

Обвиняя мэтлакса.

Я рявкаю в ответ, прыгая вперед. Я преодолеваю короткое расстояние между собой и Мэ-ди за считанные мгновения. Как охотник, мой долг – защищать, и я встаю перед Мэ-ди, даже когда она нащупывает другую стрелу. Обнажив клинки, я рычу на мэтлакса, провоцируя его приблизиться.

Его рычание превращается в визг страха. Он поворачивается и убегает прочь, как я и предполагал. Они трусливы, но злобны и склонны убегать, если им противостоят или загоняют в угол. Он не убежал от Мэ-ди, и я содрогаюсь при мысли, что бы это сделало с ней, если бы она осталась на месте и продолжала пытаться пускать стрелы. От этой мысли мой желудок сжимается, и гнев вспыхивает в моем сознании.

Глупый человек.

Я гоняюсь за мэтлаксом еще немного, вымещая на нем свою ярость. Существо продолжает ухать и визжать от страха, и я не останавливаюсь, пока не буду уверен, что оно не вернется к Мэ-ди. Я замедляю шаг, а затем поворачиваю назад, оглядываясь в поисках снежного кота или других опасностей, на которые могла наткнуться Мэ-ди. Однако я ничего не вижу и достаточно расслабляюсь, чтобы вложить клинки в ножны.

Мэ-ди все еще стоит там, где я ее оставил, с открытым ртом. Лук у нее в руках, наполовину поднятый, стрела наготове.

– Что все это было? – спрашивает она меня. – И откуда ты взялся?

– Разве ты не видела моих следов? – рычу я на нее. – Разве ты не видела следов мэтлакса перед тем, как ворваться в эту долину?

Она моргает, глядя на меня.

– Следы? Я… ох. Я не подумала об этом. – Она оглядывается назад, на взбитый снег, оставшийся от ее снегоступов. – Думаю, это должно было быть очевидно.

Мое раздражение усиливается еще больше. Даже самых маленьких комплектов учат внимательно смотреть на взбитый снег.

– Кто с тобой? – Я стукну этого охотника по голове за то, что он был таким дураком, что позволил Мэ-ди убежать одной.

– Со мной никого нет. – Она вызывающе вздергивает подбородок. – Я одна.

– Что? Как? – Ее никто не защищает?

Ее брови опускаются, и она бросает на меня неприязненный взгляд.

– Как люди ходят? Я поставила одну ногу перед другой и пошла?

– И там никого не было, чтобы остановить тебя?

– В последний раз, когда я проверяла, это было племя, а не тюрьма. И я не знаю, заметил ли ты, но в последнее время люди немного заняты. Ни у кого нет времени тусоваться со скучающим человеком. – Она говорит это небрежным голосом, но на ее круглом, забавно выглядящем человеческом лице читается напряжение.

Стрела выскальзывает из колчана, который у нее на плече – ее плече, из всех мест – и я рассеянно поднимаю ее.

– Почему все так заняты?

– На днях была вечеринка, о которой, я знаю, ты знаешь, потому что я видела тебя там. – Ее щеки порозовели. – А потом у Мэйлак родился ребенок, и группа людей отправилась охотиться на одно из этих огромных существ…

– Са-кoхчк, – рассеянно говорю я, двигаясь вперед и снимая колчан с ее плеча. – Это надевается на бедро, а не на руку.

– Ой. Са-кoхчк, верно. В любом случае, им нужны вши для ребенка. Они должны паразитировать на нем. Ты знаешь, как это работает.

Я не разбираюсь в па-ра-зи-тах, но я знаю, как работает охота на са-кoхчк. Нежные кхай извлекаются из сердца существа и передаются новорожденному комплекту, чтобы он мог жить. Дети ша-кхай рождаются без кхай – они родом из этого мира, а мы нет. Кхай проникает в грудную клетку и обволакивает сердце, освещая глаза хозяина. Это сохраняет нас сильными и здоровыми… и дает нам резонанс. Людям все еще не по себе от мысли, что такая тварь живет внутри них, но те, у кого нет кхай, погибают через несколько дней.

– Кхай – это хорошая вещь.

– Так мне все продолжают говорить. – Она пожимает плечами. – И моя сестра и еще несколько человек тоже собираются в фруктовую пещеру, чтобы собрать урожай и осмотреть окрестности. Пещера будет довольно пустой в течение следующего времени.

– Я понимаю. – Я привязываю колчан к ее талии, а затем поправляю, где он висит. Мэ-ди стоит там, как комплект, не обращая внимания на то, как близко я нахожусь. Моя голова полна противоречивых мыслей. Я зол, что племя отправилось не на одну, а на две охоты, и меня в них не включили. Конечно, меня не позвали. Я же изгнанник. Мне не рады до тех пор, пока я не буду наказан достаточно, чтобы Вэктал был счастлив. Эта мысль обжигает меня изнутри.

Я также все еще злюсь из-за того, что Мэ-ди здесь одна. Никто не подумал защитить человека? Чтобы убедиться, что она занята? Дать ей чем-нибудь заняться?

– И поэтому ты пришла сюда, чтобы… – я замолкаю, ожидая, когда она закончит мысль.

Щеки Мэ-ди ярко-красные от волнения. Наконец она шлепает меня по рукам и хмуро смотрит на меня.

– Как я уже сказала, потому что это не тюрьма?

– Я не знаю, что это за «тюрма».

– Не бери в голову. – Она вздыхает. – Наверное, я зря трачу время, пытаясь объяснить тебе, что я чувствую.

– Но не зря тратишь, подвергая опасности себя, пытаясь охотиться? – Я бросаю на нее любопытный взгляд. – Неужели это человеческая черта, которую я не понимаю? Тебе нравится подвергать себя опасности?

Она сердито выдыхает, и ее глаза прищуриваются, глядя на меня. Ее руки опускаются на бедра.

– Пошел ты.

Я уже слышал это человеческое словосочетание раньше. Они изрекают это время от времени, но я отмахивался от этого как от болтовни. Это было не то, чему я научился, когда Пещера старейшин учила меня их словам, но недавно я подслушал, как Джо-си сказала это Хэйдену в перерыве между поцелуями. Похоть вспыхивает во мне, удивляя своей интенсивностью. Я изучаю Мэ-ди. Я знаю, что под мехами ее фигура пышная и плотная, здоровая и крепкая. Она не сложена, как крошка Джо-си, но крепкая и пухленькая, с хорошим здоровьем. Ее волосы странного бледного цвета, но ее круглое лицо привлекательно при всей своей человеческой странности. Я удивлен… и польщен тем, что она выбрала меня в качестве пары удовольствий.

– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? Я согласен.

МЭДДИ

Трахнуться с ним?

– Подожди, чтоооооо? – Я поднимаю руки, когда Хассен притягивает меня к себе, и мои ладони ударяются о его твердую грудь. О, ничего себе. Он… действительно теплый. Я не осознавала, насколько здесь холодно, пока не прикоснулась к нему, и теперь все, о чем могу думать, – это его обжигающая грудь в виде грелки с шелковистым голубым пушком, покрывающим его тело. Мои руки на его грудных мышцах, и он весь твердый, что завораживает и заставляет мои женские части тела обратить на это внимание.

– Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, – говорит он грубым голосом. – Скажи мне, как тебе нравится получать удовольствие, и я сделаю это.

Его сбивающие с толку слова возвращают меня обратно к реальности.

– Подожди, нет, я говорила тебе отвалить, а не то, что я хотела трахаться.

Он наклоняет голову, и мне ясно, что он не понимает разницы. Черт возьми, с каждым мгновением, когда он прикасается ко мне, я тоже начинаю терять представление о различиях. Он такой мускулистый, сексуальный и теплый, и, черт возьми, действительно, прошло много времени с тех пор, как у меня был секс.

На самом деле, прошло много времени с тех пор, как кто-то вообще прикасался ко мне. Я была здесь так изолирована и одинока, а Лейла занята своим новым мужчиной, и я чувствовала себя… отвергнутой.

Я точно не чувствую себя отвергнутой прямо сейчас, – не сейчас, когда пылающие глаза Хассена впиваются в мои.

Медленно, с сожалением, я толкаю его еще раз и отталкиваюсь, отходя от него.

– Я не собираюсь заниматься с тобой сексом. Это была фигура речи.

Он хмурится.

– Фигу-юура для речи? Я не понимаю…

– Это значит, что я сказала что-то, что ты неправильно понял.

– Тогда что ты имела в виду?

– Я имела в виду, что ты ведешь себя грубо и раздражающе.

Он фыркает на это.

– Тогда почему ты потребовала, чтобы я трахнул тебя?

Ладно, серьезно. Возбуждение, которое я почувствовала, прикоснувшись к нему, снова сменяется раздражением.

– Я не требовала этого. – Я выдавливаю из себя каждое слово. – Я пыталась сказать тебе, что я могу делать то, что хочу. Мне не нужно никого спрашивать, хочу ли я поохотиться. Ты ведь не спрашиваешь, верно?

Хассен бросает на меня озадаченный взгляд.

– Почему ты хочешь поохотиться?

– Потому что мне скучно. Мне так чертовски скучно. – Раздраженная, я перекидываю лук обратно через плечо. – Все другие девочки в пещере заняты воспитанием детей или созданием младенцев. Все остальные на охоте, или собирательстве, или чем там, черт возьми, вы все занимаетесь. Даже моя сестра не позволяет мне присоединиться к ней, потому что я толстая и не в форме. – Я все еще переживаю из-за этого. С тех пор как я приехала на Ледяную планету, я теряю сантиметры как сумасшедшая из-за постоянной физической активности. Я думала, что на самом деле выгляжу довольно подтянуто, поэтому слышать, что меня считают обузой, больно.

Нет, вычеркните это. Это меня злит. Никто на этой планете не дает мне честной встряски, и все потому, что я была немного вспыльчива, когда узнала, что мою сестру украли.

Хассен протягивает руку и поправляет лук и стрелы на моем плече, отводя одну назад, которая, вероятно, попала бы мне в глаз, если бы я повернулась влево.

– Я понимаю.

Это не то, что я ожидала услышать от большого, мускулистого придурка, который украл мою сестру.

– Ты понимаешь?

– Я понимаю скуку. – Он жестом указывает на бесконечные заснеженные холмы вокруг нас, его лицо суровое. – Ты думаешь, мне не скучно, когда не с кем поговорить? Охотиться изо дня в день, едва перекинувшись парой слов с другим? Ты думаешь, я не жажду компании у костра ночью? Я бы с радостью предпочел храп Таушена тишине одиночества.

– Я… ох. – Я вдруг не знаю, что сказать. Это звучит ужасно, и все же в то же время я не могу поверить, что испытываю чувство симпатии к придурку, который украл мою сестру. Потому что я знаю, каково это, когда тебя игнорируют. Я знаю, каково это – чувствовать, что все в мире против тебя. Я знаю, каково это – быть снаружи и отчаянно желать, чтобы тебя приняли.

Я просто не думала, что буду испытывать родственные чувства к Хассену. Мне говорили снова и снова, что с ним Лейле никогда не угрожала опасность, что он украл ее только потому, что хотел заботиться о ней и спариваться с ней, но я, несмотря ни на что, держала в себе чертовски много гнева из-за этого. Он попытался силой удерживать ее, и это было не круто.

Но теперь я также вижу другой слой под «самоуверенным придурком». Он все еще такой, но он также… одинок и отчаялся. Он увидел в моей сестре шанс и воспользовался им. Я должна ненавидеть его за это. Вместо этого я продолжаю думать о том, какой теплой была его пушистая, бархатистая грудь.

Я, должно быть, идиотка.

– Ну, если тебе скучно, – беспечно говорю я, – тогда научи меня охотиться. Мы можем составить друг другу компанию. – Я дергаю за тетиву лука, которая затянута у меня между грудей, как ремень безопасности. – Мне нужно научиться быть полезной. Не только потому, что мне нужно внести свой вклад в ситуацию с продовольствием, но мне нужно что-то делать.

Я не указываю на мысль, засевшую в глубине моего сознания: что мне нужно быть в состоянии позаботиться о себе, если я когда-нибудь не выдержу этого и захочу покинуть племя. Я продолжаю говорить себе, что этого никогда не случится, и все же я продолжаю думать об этом. Потому что я не чувствую себя любимой, или нужной, или принятой, и до сих пор я не понимала, как сильно мне это было нужно.

Хассен рассматривает меня так долго, что я не могу сказать, что происходит в его голове. Он думает о том, чтобы научить меня? Он думает порочно обо мне? Он… сосредоточен на сексе? Я дрожу от этой мысли, потому что это еще одна мысль, которая не выходит у меня из головы.

Глупая голова, всегда держится не за то, что нужно.

Я снова тереблю тетиву лука, и его взгляд устремляется туда. Я замираю, потому что теперь это означает, что он смотрит прямо на мои сиськи. Я надеюсь, он не задается вопросом, почему они намного крупнее чем у всех остальных девушек здесь. Никто из инопланетян не страдает лишним весом, и это был бы чертовски неловкий разговор.

– Предполагается, что я изгнан, – наконец говорит он, снова глядя мне в глаза.

– Хорошо, – радостно говорю я. – Я просто научусь сама. Ничего особенного. – Я отворачиваюсь.

Он хватает меня за руку и, к моему удивлению, рычит – совсем как медведь. Это странно… и это заставляет мое тело трепетать чуть сильнее, чем следовало бы.

– Ты не дала мне закончить, женщина.

– Пффф. Тогда давай заканчивай, самец. – Я поворачиваюсь к нему и величественно жестикулирую. – Продолжай.

Хассен скрещивает руки на груди. И ладно, мне действительно не следует обращать внимание на тот факт, что это заставляет его руки изгибаться в самые невероятные бицепсы, или что его грудные мышцы – это удивительные плоские квадраты мышц, которые просто умоляют, чтобы их снова погладили.

– Мы не можем никому рассказывать, что мы пересекаемся. Я не хочу, чтобы вождь продлевал мое изгнание.

Ой. Это его единственная забота? Я улыбаюсь с облегчением. Такое чувство, что он только что согласился быть моим другом, и странно, насколько это меня радует.

– Круто. Так ты все-таки собираешься учить меня?

Он быстро кивает и снова изучает меня.

– Но не с этим луком.

– Почему нет?

– Твои руки недостаточно длинны, чтобы правильно его натянуть. Ты меньше, чем Лиз.

Это не то, что я часто слышу, и я немного выпрямляюсь из-за этого. Я имею в виду, очевидно, что он говорит не о наших фигурах, потому что Лиз только что родила ребенка, а я все еще крупнее ее, но мне все равно нравится это слышать.

– Тогда что?

Он хватает мою руку и изучает ее, хмурясь про себя.

– Н-на что ты смотришь? – Боже, кажется, у меня перехватило дыхание. Но то, что он схватил меня за руку, как бы поставило меня в тупик. Его руки такие чертовски большие, и я чувствую себя такой изящной и женственной рядом с ним.

– У тебя маленькие пальцы, – говорит он мне, и это звучит как предостережение. – И маленькие руки. Слишком малы для моих клинков.

– Есть ли где-нибудь дополнительные клинки, которые я могу позаимствовать? – Часть меня хочет вырвать свою руку обратно из его хватки, а другая часть меня хочет, чтобы он провел большим пальцем по всей длине моей поднятой ладони. Или поцеловать его. Да, поцелуи сработали бы.

О, боже, теперь у меня странные сексуальные фантазии о парне, который похитил мою сестру.

Я вырываю свою руку из его, и он выглядит удивленным, затем, кажется, отмахивается от этого.

– В пещере для хранения.

Я думаю о планировке Пещеры племени. В задней части «нового» крыла есть комната или две – зона с необработанным камнем, – где хранится много лишних мехов, костей и прочего.

– Мне кажется, я знаю, где это. Я посмотрю.

– Встретимся там утром, – поправляет он меня. – Я подберу подходящее оружие для размера твоей руки, и мы потренируемся на нем.

Я хочу возразить против его шовинистического отношения «Я выберу для маленькой леди», но на самом деле я не знаю, повлияет ли на ситуацию размер моей руки в конце концов. Может быть, я просто защищаюсь. Я смотрю на большие ножи, пристегнутые к его поясу, и пытаюсь представить их в своих руках. Ладно, да, возможно, он понимает в этом больше меня.

– Мы можем сходить туда сейчас…

– Нет. Сейчас я отведу тебя домой.

Высокомерный придурок.

– Зачем?

– Потому что в этом районе есть мэтлаксы, и это небезопасно для тебя. – Он кладет руку мне на плечо и медленно поворачивает меня обратно в ту сторону, откуда я пришла. – Итак, я собираюсь проводить тебя домой, а затем собираюсь пойти и найти Таушена и убедиться, что он тоже вернулся в пещеру.

Таушен? А?

– О'кей. Тогда во сколько мы встречаемся утром? Потому что я должна предупредить тебя, что у меня довольно плотное расписание, – легкомысленно говорю я.

– Раа-спии-сааа-нии-ее? – То, как он произносит это слово, забавно, все растянуто и странно. – Что это? – спрашивает он.

– Это шутка, – сухо отвечаю я. – Не бери в голову.

***

Остаток дня я тусуюсь в Пещере племени. На самом деле, мне нечего делать, а все остальные кажутся настолько озабоченными, что мне неловко спрашивать, не нужна ли кому-нибудь помощь. И на самом деле, я мало что могу сделать, чтобы помочь со многими вещами. Я ничего не смыслю ни в младенцах, ни в освежевании, ни в оперении стрел, ни в плетении, ни в чем подобном, так что в основном я заканчиваю тем, что сижу у костра со скучающим видом. Обычно несколько человек сидят вокруг и составляют мне компанию, но сегодня пещера кажется невероятно пустой. Вокруг сидят несколько старейшин, и я слышу, как вдалеке плачет ребенок. Огонь продолжает сгорать дотла, и поэтому мне приходится продолжать его разжигать, а это… не то, в чем я хороша. В итоге я подбрасываю в огонь много крупных сухих навозных крошек и надеюсь на лучшее.

А это значит, что к тому времени, когда кто-нибудь зайдет, у меня уже разгорается настоящий пожар.

– Боже, тебе холодно? – Стейси возвращается со своей сумкой и бросает на меня любопытный взгляд. – Тебе нужно больше мехов? Потому что, разжигая огонь на такой высоте, ты не добьешься большего, чем просто сожжешь много топлива…

– Это был несчастный случай, – говорю я, чувствуя себя защищающейся. – Я не хотела делать его таким большим. Просто перестаралась.

– О. Ну, ты просто должна укладывать эти лепешки очень близко друг к другу, чтобы они долго горели. Вот почему некоторые из них собраны вместе. – Она подходит к костру и с помощью пары палочек для колки засовывает все топливо в плотную аккуратную кучку. Пламя немного утихает и становится меньше.

– Спасибо, – говорю я и стараюсь, чтобы это звучало нормально. Я ненавижу, что все постоянно поправляют меня в том, как делать даже самые элементарные вещи.

– Конечно, – говорит она, и выражение ее лица говорит мне, что она обдумывает стратегическое отступление от огня. Черт, неужели со мной так неприятно находиться рядом?

Я улыбаюсь Стейси, немного отчаянно нуждающаяся в компании. Я похлопываю по одному из ближайших стульев, призывая ее остаться.

– Так что ты задумала?

Напряжение спадает с ее тела, и она расслабляется. Она не садится на табурет рядом со мной, а придвигает один к огню и достает из сумки сковородку.

– Джоси весь день тошнило, поэтому я решила испечь ей несколько пирожков. Они легче усваиваются желудком, чем сырое мясо. Или вареное мясо.

– Или эта острая вяленая мясная начинка.

Стейси морщит нос.

– Ага. Вот я и подумала, что испеку пирожки. – Она достает свою маленькую кастрюльку с жиром и натирает поверхность сковороды, а я наблюдаю за ней. Сама сковорода выглядит довольно неряшливо – квадрат с загнутыми вверх краями, образующими выступ, припаянный к длинной металлической ручке с костяным захватом. Где они взяли припой, я понятия не имею. Однако Стейси единственная, у кого есть сковорода, и это делает ее неофициальным поваром группы, точно так же, как Тиффани неофициальный садовник. У них обеих есть навыки, которые они используют.

У меня нет никаких особенных навыков, которые я могла бы применить, и это настоящий облом. Бармен на Ледяной планете примерно так же полезен, как модель для демонстрации одежды.

Стейси берет кусочек мясистого белого корня, нарезает его кубиками, а затем добавляет еще немного жира и несколько других ингредиентов, которые я не узнаю, прежде чем раскатать все в лепешку и затем положить на сковороду над огнем.

– Как поживает твоя соседка по комнате?

– Также.

– Ей понравились пирожки, которые я испекла для нее? Может приготовить ей еще?

Я пожимаю плечами.

– Я могу взять ей еще, если ты их приготовишь, но я не знаю, съест ли она их. – Я не указываю на то, что она не съела те. Кто-то здесь действительно разговаривает со мной, и я не хочу ее спугнуть. – Ты видела Фарли в последнее время? Обычно она тусуется со мной. – Похоже, подросток – мой лучший друг в пещере.

– Она отправилась с остальными на охоту на са-кoхчка. Пашов пошел с ними. Джорджи тоже.

– Они собираются охотиться? – Я пытаюсь представить жену вождя и подростка Фарли, нападающих на одну из этих тварей.

– Вероятно, они просто хотели помочь, а заодно выбраться из пещеры на некоторое время, прежде чем начнется жестокий сезон.

Верно. Потому что приближается зима, бла-бла-бла. Я много слышу об этом уже несколько недель, но я не вижу, как это может стать намного хуже, чем уже есть.

Стейси поднимает глаза и улыбается кому-то позади меня.

– Привет, Джоси. Как ты себя чувствуешь?

Я поднимаю глаза, когда Джоси опускается на табурет рядом со мной. Ее лицо побледнело, а волосы растрепались и взмокли от пота.

– Ужасно. И я говорила, что хочу утренней тошноты? Очевидно, что я сумасшедшая. – Ее руки опускаются на живот. – Пожалуйста, скажи мне, что это ненадолго.