Текст книги "Укрощение варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Руби Диксон

«Укрощение варвара»

Серия: Варвары Ледяной планеты (книга 8)

Автор: Руби Диксон

Название: Укрощение варвара

Серия: Варвары Ледяной планеты_8

Перевод: Женя

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление:

Eva_Ber

Глава 1

МЭДДИ

Это странно, когда ты не вписываешься в общество.

Я думала, что как только я достигну совершеннолетия, я перестану чувствовать себя изгоем. Что как только я пройду те ужасные школьные годы, когда я чувствовала себя белой вороной среди голубей, все это станет просто плохим воспоминанием. Что когда-нибудь я смогу оглянуться назад и посмеяться над тем, как сильно меня беспокоило быть чудачкой.

Сидя здесь, в пещере, на вечеринке в честь моей сестры, в окружении инопланетян, я чувствую, что заново переживаю свои школьные годы. Должна признать, это довольно дерьмово. Тогда я не была популярна, будучи толстой и робкой. Этим пришельцам все равно, толстая я или болтливая, и все же я все еще в стороне.

Это странно.

Кто-то проходит мимо меня, пританцовывая и смеясь. Его хвост ударяет по моей руке, а затем он проливает немного своего напитка на каменный пол передо мной. Прекрасно. Я рассеянно вытираю пролитый алкоголь кончиком своей туники, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь поскользнулся передо мной, пока я сижу и подпираю подушку в углу комнаты в одиночестве.

Дело не в том, что все вокруг недружелюбны. Черт возьми, дело даже не в том, что мне пришлось бы сидеть одной, если бы я этого не хотела. Дело в том, что я действительно не уверена, как я отношусь к кому-либо из этих людей. Я смотрю на празднующее племя, не обращая внимания на людей, которые танцуют c алкогольными напитками сах-сах, или на женщину, которая приподнимает топ, чтобы покормить грудью не одного, а двух голубых младенцев. Я игнорирую восклицания по поводу фруктов, которыми они умудрялись наслаждаться весь чертов вечер, и я чертовски уверена, что игнорирую, когда они снова начинают петь.

Все так чертовски счастливы. Все, кроме меня.

Я? Я запуталась.

За последний месяц или около того мой мир перевернулся с ног на голову. Однажды ночью я легла спать и проснулась в объятиях голубых космических пришельцев на замерзшей планете. Очевидно, я была похищена злыми инопланетянами во сне. Очевидно, они забрали и мою сестру тоже. Очевидно, мы также застряли в спальных капсулах на год или около того и пропустили, как были сбиты плохие парни.

Похоже, мы многое проспали.

Даже если поначалу я думала, что все это слишком странно, чтобы в это поверить, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что это дерьмо действительно произошло. Есть два солнца, две луны и бесконечный мороз и снег. Люди здесь синие, покрыты пушком и ведут себя так, словно метель – это приятный весенний дождик. О, и паразиты. Я даже не хочу думать о паразитах, особенно о том, который сейчас живет внутри меня, помогая мне «адаптироваться» к этому чуждому миру.

Однако моя сестра процветает.

Это странно. Лейла всегда была застенчивым интровертом и даже большим изгоем, чем я. Она родилась глухой, и хотя в двенадцать лет ей поставили кохлеарные имплантаты, и она больше не нуждалась во мне, чтобы переводить за нее, когда чтение по губам было слишком сложным, я всегда чувствовала необходимость защищать ее и заботиться о ней. Но здесь? Мы были разлучены, и она процветала. Лейла обычно одинокая, потерянная, а я смелая, общительная. Я должна быть такой, потому что именно так ты решаешь все проблемы.

За исключением того, что Лейла прекрасно справляется сама, и теперь я просто немного… потеряна. Я единственный человек, у которого нет пары. Я не знаю остальных. Они все беременны, или собираются забеременеть, или уже жонглируют детьми, а я сижу здесь, водя большими пальцами со знаком «вакансия» над своим влагалищем.

Не то чтобы я хотела ребенка, заметьте. Или пару. Но странно чувствовать себя единственной цыпочкой, которую никто не подцепил. Даже моя сестра влюблена в инопланетянина и спаривается.

Она счастлива здесь, несмотря на весь этот снег и лед, существ-людоедов и отсутствие туалетов. Она хочет остаться (не то чтобы у нас был выбор).

А я?

Я просто вроде как здесь.

Одна.

Я потираю мокрое пятно на каменном полу, в то время как одна из людей – Джорджи? Меган? Я не знаю, которая из них – обнажает грудь и начинает кормить своего ребенка посреди разговора с инопланетянкой. Лейла покинула вечеринку; она убежала в свою пещеру со своим парнем-инопланетянином, чтобы сделать с ним детей. Буквально. Она буквально собирается сделать от него детей. Это то, что я все еще пытаюсь осмыслить в своем мозгу. Оказывается, что если мой паразит в груди проснется и начнет мурлыкать, он выберет мужчину, с которым я должна буду завести детей.

Я очень рада, что мой паразит решает быть немым.

Однако Лейла в восторге от того, что «находит отклик». Конечно, это так – теперь она одна из помешанной на детях толпы человеческих женщин, которые поселились у инопланетян. Теперь она вписывается в коллектив еще больше, хотя ей было не так уж трудно с этим. Она замужем за популярным парнем. Она появилась с фруктами. Она берется за все повседневные дела так, как будто они доставляют ей радость. Тебе нужно развести костер? Лейла может это сделать. Снять шкуру с убитого животного? Лейла прямо тут. Приготовить ужин? Стрелы? Гребаные пращи, или снегоступы, или медвежьи капканы, или что еще могут придумать эти подражатели пещерным людям? Лейла может это сделать. Она прекрасно может выжить, потому что учится быть похожей на них.

И они любят ее за это. Местные изучили язык жестов, чтобы разговаривать с Лейлой и заставить ее чувствовать себя желанной гостьей. Я рада, что они приняли ее с такой готовностью, но это также заставляет меня ревновать… что делает меня ужасной сестрой.

Все в племени обожают ее, и они едва могут терпеть меня. Я как вонючий пердун, который задержался в пещере, и все пытаются его игнорировать.

Не то чтобы я могла винить их за то, что они обращаются со мной как с дерьмом – я точно не была мисс Приятной, с которой можно было жить, пока моей сестры не было. Я была вне себя от беспокойства за нее после того, как ее украли, и когда они не позволили мне пойти за ней? Мне было как-то не по себе из-за этого.

Ладно, я была немного задницей.

Ну, больше, чем просто немного.

Но я беспокоилась о кажущейся хрупкой Лейле на этой враждебной, холодной планете. Так что я выместила это на всех остальных. Возможно, я затеяла несколько драк, и ладно, я швырнула несколько вещей в головы людей. Ну и что? Любой другой на моем месте поступил бы так же, будучи неуверенным в судьбе своей младшей сестры.

Они не понимают, каково это – быть такой одинокой, даже в море людей.

Все здесь – часть семьи. Есть счастливые женщины с детьми и мужчины, беззаветно преданные своим дамам. Когда я оглядываюсь, вождь – Вэктал – подбрасывает свою маленькую дочь в воздух и преувеличенно нежно целует ее, просто чтобы рассмешить Тали. И боже, как этот ребенок смеется. Это было бы восхитительно, если бы не заставляло меня чувствовать себя такой кислой внутри. У него есть жена и ребенок. У всех людей здесь кто-то есть.

У меня есть Лейла. Как и в прошлом, я готова оградить ее от мирского зла и переводить для нее, когда кто-то не знает языка жестов.

За исключением того, что я больше не нужна моей сестре.

Испуганная, робкая маленькая Лейла вернулась совершенно уверенной в себе и влюбленной в Рокана.

Это оставляет меня… ну, это оставляет меня сидеть здесь в одиночестве на коврике, вытирая чей-то пролитый напиток.

Я вздыхаю и смотрю на вход в пещеру, чувствуя себя одинокой и в то же время пойманной в ловушку. Я не вписываюсь в круг этих людей, но у меня также нет возможности найти других людей. Здесь нет других людей.

Иногда я задаюсь вопросом, что было бы, если бы я просто взяла и ушла. Будут ли они охотиться за мной, как охотились за Лейлой? Или все они скажут «скатертью дорога», и им было бы все равно, потому что я была сукой?

Я хмуро вглядываюсь в тень у входа в пещеру. Было бы так легко встать и просто уйти, пока все пьяны и веселятся. Но пока я смотрю, светящиеся голубые глаза моргают мне в ответ, и большая, громоздкая фигура появляется из тени у входа в пещеру с копьем в одной руке и мертвым животным в другой. Это охотник, возвращающийся с ночной охоты.

И не просто какой-нибудь охотник.

Это Хассен. Ублюдок, который украл мою сестру. Тот, который решил, что ему так сильно нужна пара, что он просто встанет и, бл*ть, украдет ее.

Он? Он может поцеловать мою толстую задницу.

Хотя взгляд, которым он одаривает меня прямо сейчас? Это говорит мне о том, что ему бы это слишком понравилось. Что он сделает больше, чем просто поцелует ее, если я обнажу ее для его осмотра.

И по какой-то причине я ловлю себя на том, что меня покалывает от возбуждения при мысли о том, как Хассен наклоняет свое большое тело, чтобы поцеловать мою пухлую задницу. Что во всех отношениях неправильно. Он изгнан. Он придурок. Он хотел мою сестру. Никто не включит его в список «Самых желанных холостяков Ледяной планеты».

Когда я пристально смотрю на него, его рот кривится в улыбке, обнажающей клыки.

Я бросаю взгляд обратно на огонь, хмурясь. Совершенно не собираюсь продолжать представлять его с его ртом на моей заднице. Как он кусает одну из моих округлых ягодиц. Проводит пальцами по моему телу и исследует тот факт, что у меня нет хвоста…

Я сильно шлепаю себя по щеке, чтобы вернуться на землю.

Рядом Фарли бросает на меня испуганный взгляд.

– С тобой все в порядке?

– Просто отвлеклась, – говорю я ей. Фарли – хороший ребенок, и самый близкий человек из всех, кто у меня здесь есть, несмотря на то, что ей около пятнадцати лет. Прямо сейчас? У меня больше никого нет. Даже моя сестра Лейла где-то в уголке целуется со своим новым муженьком. Я даже не могу злиться из-за этого – она так счастлива, и она такой замечательный человек, что заслуживает каждой частички радости. Я в восторге за нее.

Конечно, я немного завидую ее сияющему счастью, но все равно волнуюсь за нее.

Я просто эгоистичная придурковатая сестра, которая не знает, чем себя занять, когда она больше не нужна, и внезапно оказывается без друзей. Забавно, но я всегда думала, что мне не нужны друзья. Забавно, как пребывание на Ледяной планете может полностью изменить ваш взгляд на подобные вещи. В таком маленьком сообществе, как это, если не играть по правилам, ты останешься позади.

Хассен знает об этом все.

Я снова оглядываюсь через плечо на вход в пещеру. Просто на случай, если Хассен все еще там. Но это не так, и я игнорирую легкий укол разочарования, который чувствую.

Последнее, что мне нужно, – это связываться с плохим парнем с Ледяной планеты.

ХАССЕН

Для меня это холодная ночь.

Смех, доносящийся из Пещеры племени, разливается по снегу, и я чувствую запах жаренного мяса, готовящегося для людей. Кто-то поет, и я слышу, как Варрек барабанит в свой барабан. Все это хорошие звуки, счастливые звуки. Мой народ легок, беззаботен и полон радости.

Эта радость не распространяется на меня.

Я стою один в снегу на соседнем хребте, держа в руке только что убитого игольчатого зверя. И я разрываюсь, потому что не знаю, должен ли я проигнорировать наказание, назначенное мне вождем, и присоединиться к празднованию, или мне следует развернуться и уйти.

Я изгнанник. Теперь я ничто для своего народа. Я не думал, что меня это будет волновать, но… это так. Их презрение причиняет мне боль.

Если я войду внутрь, меня встретят неловкими взглядами, но они не прогонят меня. Некоторые будут преисполнены отвращения к тому, как я себя вел. Некоторые пожалеют меня в моем наказании, потому что я рисковал всем и проиграл. Все это стоило бы того, если бы все обернулось по-другому, но я с пустыми руками и одинок, а значит, мужчина, которого следует пожалеть.

Я не из тех, кто зацикливается на том, что могло бы быть, но сегодня вечером я задаюсь вопросом. Интересно, каково было бы, если бы племя праздновало мой резонанс. Какого было бы прижать к себе мою пару и привести ее в мою пещеру, и вместе наши груди будут петь, пока не будет создан наш комплект.

Но я рад за Рокана. Он хороший друг и хороший охотник. Он действительно заботится о Ле-ла, и вместе они будут очень счастливы.

Ле-ла… У меня смешанные чувства на счет нее. Я разочарован тем, что она не моя вторая половинка, и в то же время испытываю невероятное облегчение. Впервые увидев ее, я подумал, что она идеальна – маленькая, хрупкая, с темными волосами и большими глазами. Я думал, что она была бы идеальной женщиной для меня, и я прислушался к своей голове, а не к сердцу, и украл ее. Я держал ее в плену много дней в пещере охотников, и с каждым прошедшим днем я беспокоился все больше и больше.

Ле-ла плакала. Много, много слез. Она забилась в дальний угол пещеры и в ужасе уставилась на меня. И я… Я чувствовал себя чудовищем. Я только хотел найти с ней общий язык, лелеять ее и создать с ней семью. Я хочу того, что у других в моем племени есть со своими человеческими парами. Я хочу чувствовать тепло другого тела рядом со своим, чтобы было с кем поговорить. Чтобы увидеть, как ее живот полон моим комплектом. Я бы никогда не причинил вреда Ле-ла, но она отворачивалась от меня каждый раз, когда я с ней заговаривал. А потом она снова начинала плакать. Вскоре это дошло до того, что я искал предлоги, чтобы покинуть пещеру, чтобы мне не пришлось терпеть ее плач и дрожь.

И я был так ужасен в глазах Ле-ла, что она сбежала. Покинула безопасную пещеру и был схвачена мэтлаксами. Рокан был в этом районе и помогал мне искать ее, а когда он вернулся, то стал резонировать с ней?

Я почувствовал облегчение.

Эта съежившаяся, напуганная женщина была не моей. Моя радость наполнила меня еще большим стыдом. Разве мне не должно быть грустно, что Ле-ла принадлежит кому-то другому? Разве я не должен ревновать к Рокану? Но… Я не чувствовал этого… Я был рад за него, даже когда сам страдаю от одиночества. В племени не так много незамужних женщин. Если у меня когда-нибудь будет пара, мне придется подождать, пока одна из других самок не станет взрослой, если только мой кхай не выберет последнего человека, Мэ-ди.

Я фыркаю про себя при этой мысли. Иногда я жалею, что украл трусливую Ле-ла, а не ее. Мэ-ди не съеживается и не плачет. Она швыряет вещи, когда расстроена, и рычит на всех, кто стоит рядом. Она напала на меня, когда видела в последний раз. Она свирепа.

Я вхожу в пещеру, чтобы раздать свежее мясо тем, кто сидит у костра. Обычно у входа в пещеру на страже стоит охотник. Сегодня это Бек, его руки скрещены на груди, а выражение лица такое же угрюмое, как у меня. Он тоже не заинтересован в праздновании. Он также не заинтересован в том, чтобы передать мою добычу другим за меня. Он наблюдает за мной без интереса, а затем снова смотрит в ночное небо. Я чувствую странное родство с Беком – он знает, каково это – иметь человеческую женщину и потерять ее. Хотя я думаю, что у Бека все еще есть чувства к своей; я проверяю свои чувства и все еще не ощущаю ничего, кроме облегчения, что Ле-ла принадлежит Рокану. Моя потеря – это то, что она олицетворяла для меня, но я думаю, что Бек действительно по-своему любил свою Клэр. Клэр, однако, нашла отклик в другом и даже сейчас сидит у костера со своей парой, довольная.

Я чувствую на себе чей-то взгляд и осматриваю пещеру.

Там, в стороне. Это человеческая Мэ-ди. Она смотрит в мою сторону. Я ловлю ее взгляд и вызывающе смотрю на нее, провоцируя ее продолжать пялиться на меня. Неужели она думает, что ее неприязнь ко мне заставит меня сбежать, как мэтлакса?

К моему удивлению, на ее лице появляется странное выражение, и она снова быстро отводит взгляд.

Любопытно. Ее ответ напоминает мне о том, как Джо-си впервые нашла отклик у Хэйдена. Она без умолку болтала о том, как сильно она его ненавидит… и все же не могла перестать наблюдать за ним, когда думала, что никто не обращает внимания. Однако охотники заметили это. Это наша работа – быть наблюдательными за своей добычей, замечать поведение других. Губы Джо-си говорили одно, но ее тело говорило другое.

Могло ли это быть также в случае с Мэ-ди? Ее влечет ко мне?

Я чувствую прилив гордости и провожу рукой по своей груди. У меня прекрасное тело, и я сильный. Я неутомимый охотник, и я уверен, что если бы мне дали шанс проверить свои навыки, я мог бы быть таким же неутомимым в мехах, чтобы доставить удовольствие своей самке.

Но это не имеет значения. Я не могу взять себе пару, потому что я изгнанник. У меня нет пещеры, которую я мог бы назвать своей. Пока не наступит жестокий сезон, моя постель – это снег на улице, и моя задача – принести как можно больше еды. Как только я достаточно усердно поработаю, меня простят за то, что я предал правила племени.

А до тех пор у меня нет ничего и никого.

Мое настроение еще больше портиться, я бросаю добычу перед Химало.

– Мясо для тебя и твоей… – я останавливаюсь, потому что Химало разорвал связь со своей парой. Они не разговаривают, и теперь он спит с другими свободными охотниками. Для меня это немыслимо – иметь вторую половинку и принять решение покинуть ее. Я его не понимаю. – Мясо, – говорю я хрипло.

– Спасибо, – отвечает Химало, как всегда мягко. – Ты не присоединишься ко мне ненадолго у костра? Отдохнешь сам?

Я колеблюсь. Я бы хотел присоединиться к нему у костера. Я бы хотел разделить с ним чашечку сах-сах, посмеяться и поесть. Я хотел бы посидеть среди своего племени и насладиться вечером, даже если это для того, чтобы отпраздновать воссоединение другого самца с самкой, которую я украл. Я хотел бы последить, посмотрит ли Мэ-ди снова в мою сторону.

Но Вэктал сидит неподалеку, его дочь подпрыгивает у него на коленях, пока его пара, Шорши, делится кусочком фрукта с другими людьми. Он наблюдает за мной.

И его правилам нужно подчиняться, если я хочу вернуть себе место среди моего народа.

– Я не должен. – Я касаюсь плеча Химало, а затем ухожу, возвращаясь в снег и темноту.

Один.

Я еще не заслужил права вернуться. Но я планирую это сделать.

Глава 2

МЭДДИ

Неделю спустя…

– Что ты имеешь в виду, говоря, что вы, собираетесь уйти? – Я смотрю на свою сестру так, словно у нее выросла вторая голова, а затем жестикулирую ей свой вопрос. Иногда я забываю, что ее кохлеарные имплантаты исчезли, и теперь она снова глухая.

«Я имею в виду, мы собираемся уйти ненадолго, – Лейла терпеливо подает мне знаки. – В путешествие. Остальные хотят увидеть фруктовую пещеру и собрать там немного фруктов, а также захватить несколько растений, чтобы посмотреть, не сможем ли мы вырастить что-нибудь в этой пещере. Рокан и я – единственные, кто знает, где это находится, поэтому мы берем с собой нескольких других и покажем им».

«Когда мы выходим?» – я спрашиваю. Я не в восторге от того, чтобы снова бегать рысью по снегу, но если это должно быть сделано, то это должно быть сделано. Кроме того, оставаться в пещере весь день, когда не с кем поговорить, немного скучно. Моя соседка по пещере Айша только и делает, что ест и спит, а моя сестра отсиживается в своей пещере и делает детей со своим мужчиной. Размять ноги во время прогулки звучит как хорошая идея.

Лейла с любопытством наклоняет ко мне голову, а затем снова начинает жестикулировать, медленно и обдуманно. «Это будет очень маленькая группа».

«Ладно?» Я не уверена, какое это имеет отношение к чему-либо… и тогда я понимаю. «Я ведь не приглашена, не так ли?»

Лейла выглядит огорченной. «Дело не в этом. Мы собираемся путешествовать быстро, и это будет непростой рывок. И когда мы пойдем назад, то понесем наполненные рюкзаки на плечах».

Понимаю. И они не хотят, чтобы толстуха их тормозила. Единственное, что останавливает меня от того, чтобы разразиться истерикой, – это очевидная боль на лице моей сестры. Она явно разрывается между тем, чтобы заступиться за меня и быть одной из крутых ребятишек.

«Все в порядке, – я делаю ей знак и нацепляю на лицо сияющую улыбку, хотя я этого не чувствую. – В любом случае, на днях я подвернула лодыжку, так что с таким же успехом могу держаться поближе к пещере».

Выражение лица Лейлы настолько полно облегчения, что я чувствую себя полной дурой. «Мне так жаль, – говорит она мне. – Я не думала, что ты захочешь пойти».

Нет, но… Я просто хочу провести время со своей сестрой, единственным человеком на планете, рядом с которым мне на сто процентов комфортно. Но мне придется привыкнуть к мысли, что в ее жизни есть мужчина, и он будет отнимать у нее огромное количество времени. «Думаешь, тебе стоит идти? – Я жестикулирую в ответ, потому что не могу не быть немного мелочной и придурковатой. – Что с беременностью и всем прочим?»

Ее лицо вспыхивает ярко-красным, и она на мгновение колеблется. «Я не думаю, что уже беременна, потому что мы все еще находим отклик… во многом».

«Слишком много информации», – жестикулирую я медленными, размашистыми движениями и корчу гримасу. Тем больше причин не идти.

Она хихикает, и ее голос звучит так счастливо, что мое сердце болезненно сжимается. Я чувствую, что снова теряю свою сестру, и на этот раз не потому, что ее похитили, а потому, что она влюблена. Ее от этого не вернуть. Тесная связь, которая была у нас до приезда сюда, исчезла навсегда, потому что Рокан теперь всегда будет привязан к ней. Это больше не Мэдди и Лейла против всего мира.

Теперь я одна против всего мира, и это самое одинокое чувство на свете.

Я лучезарно улыбаюсь ей, чтобы скрыть свою боль, и решаю сменить тактику. «Итак, вы, ребята, идете собирать фрукты? Кто именно пойдет? И я серьезно – если ты беременна или почти беременна, Рокан может пойти без тебя, не так ли?»

Ее темные брови сходятся вместе, она слегка качает головой и снова начинает жестикулировать. Кто-то еще останавливается, наблюдая за нашей жестикуляцией, и наш разговор больше не кажется приватным. Я все время забываю, что племя изучает язык жестов с помощью компьютера в Пещере старейшин, и ничто из того, что я говорю своей сестре, не является секретом. Лейла жестикулирует: «Рокан какое-то время из-за чего-то нервничал. Говорит, что ему некомфортно при мысли о том, что он оставит меня здесь».

Наверное, это потому, что моя сестра глухая. Он достаточно умен, чтобы быть особенно бдительным. Я это понимаю. Лейла не слышит опасности, а на этой бесплодной, зимней планете очень много опасностей. Он умен, что постоянно держит ее при себе. Я не могу винить этого парня за это.

«Что касается того, кто собирается пойти… – она делает паузу, размышляя. – Тиффани и Салух, а также Клэр и Эревен. Джоси и Хэйден должны были пойти, но Джоси плохо себя чувствует».

Это звучит как уединение для пар. Неудивительно, что меня не пригласили. Я толстая, не в форме и вообще – пятое колесо. «Тебе будет весело, – говорю я ей. – Когда вы уходите?»

«После обеда», – говорит она мне, и на лице у нее нетерпеливое выражение.

«Действительно? Сегодня?» Этим утром я подошла и выглянула из пещеры, и снег падал большими, жирными хлопьями. «Идет снег».

«Здесь всегда идет снег, – говорит Лейла, снова счастливо хихикая. – Погода хорошая, я обещаю, и ребята знают дорогу к каньону, который мы ищем».

«Что ж, повеселитесь», – говорю я своей сестре, а затем импульсивно заключаю ее в объятия, прежде чем она успеет забеспокоиться. Я крепко прижимаю ее к себе и глажу по ее косам. На самом деле, это хорошо, что она идет без меня, говорю я себе. Я ненавижу физический труд, потение, пешие прогулки и все в этом роде. И я, конечно, ненавижу снег, в то время как Лейла любит здешний воздух. Пойди разберись.

Я все еще чувствую, что меня оставили позади.

Лейла сжимает меня в ответ, а затем отстраняется. «Мне нужно закончить собирать вещи. Мы вернемся через несколько дней». Она улыбается, а затем сосредотачивается на чем-то позади меня.

Я поворачиваюсь и вижу Рокана, наблюдающего за своей парой. Потому что, конечно, так оно и есть. Эти двое соединены.

«Иди, – я жестикулирую. – Повеселись».

Она машет мне и бежит, чтобы присоединиться к своей паре. Я наблюдаю, как выражение его лица становится нежным и голодным при виде нее, когда он притягивает ее к себе, и мне приходится отвести взгляд. Должно быть, так чувствует себя птичка-мама, когда ее птенцы покидают гнездо. Не то чтобы Лейла была моей дочерью, но я всегда заботилась о Лейле и защищала ее, даже до того, как наши родители умерли и оставили нас одних.

Я вижу одну из женщин у общего костра и направляюсь в том направлении. Это Стейси, одна из новых мам, которая любит готовить. Она взяла свой дурацкий на вид металлический лист, который походит за сковороду, и держит его над огнем, выпекая пирожки. К сожалению, не блинчики, а какие-то дерьмовые корнеплодные штуки, по вкусу напоминающие картофель, смешанный с собачьим дерьмом. Все здесь их любят, но, наверное, я еще не забыла вкус настоящего картофеля фри.

– Привет, Стейс.

– Привет, Мэдди, – говорит она, и хотя она улыбается, в ее голосе слышатся настороженные нотки. Возможно, я запустила одним из этих пирожных ей в голову, когда впервые добралась до главной пещеры. Боже, люди действительно затаили обиду. – Голодна?

Я киваю, но не сажусь.

– Подумала, что возьму пару пирожков, чтобы отнести своей соседке. – Почти уверена, что Айша сегодня не вылезала из постели. Я даже не уверена, что она делала это вчера.

Выражение лица Стейси смягчается.

– Бедная Айша. В последнее время ей действительно нелегко. Подожди, я сейчас испеку для нее пирожки и посыплю их той пикантной приправой, которую, кажется, все так любят. Ты тоже хочешь немного таких?

– Я? Боже, нет. – Я корчу гримасу. – Мне нравится иметь носовые пазухи, спасибо.

Она хихикает и принимается за работу, кладет немного измельченного корнеплода, затем добавляет что-то похожее на сало из крошечной миски, а затем приправу из другой. Она формирует лепешку, а затем аккуратно выкладывает ее на сковороду. Когда она наклоняется, я вижу, что ее ребенок лежит на спине, как попугай, размахивая кулачками в воздухе. О, мило.

– Как Айша в качестве соседки по комнате? – спрашивает она. – Вы двое ладите?

– О, нам здорово. Мы обе ненавидим это место, так что ты знаешь, это настоящий опыт сближения.

Настороженное выражение возвращается на лицо Стейси.

– Тебе здесь не нравится?

– Это просто шутка, – быстро говорю я. Очевидно, Стейси принимает мой сарказм за правду. Так оно и есть… но просто немного преувеличено. Я не могу по-настоящему ненавидеть Ледяную планету, если моей сестре здесь нравится. – К этому месту просто нужно немного привыкнуть, вот и все.

Но она все еще выглядит обеспокоенной.

– Должна ли я сказать что-нибудь целителю об Айше? Она явно в депрессии…

– Уверена, что с ней все в порядке. – Отлично, теперь Стейси тоже будет приставать к Айше и допытываться, как она. Уверена, что моей кислой соседке это понравится. – Я поговорю с ней, хорошо?

Стейси умело переворачивает пирожки, а затем перекладывает их на маленькую тарелку, которая выглядит так, словно сделана из позвонка чего-то размером с кита.

– Я могу…

– Нет, все хорошо. У меня все хорошо. Я пойду поговорю с ней прямо сейчас. Спасибо, Стейси. – Я хватаю тарелку и убегаю, прежде чем у нее появятся какие-либо идеи, хотя я знаю, что, вероятно, только что разозлила ее. Однако я та, кому приходится жить с Айшой, и я почти уверена, что она не оценила бы ободряющую речь.

Я целенаправленно пробираюсь через оживленную пещеру, ведя себя так, будто мне нужно быть в важном месте, чтобы никто больше меня не остановил. Все всегда такие болтливые, и здесь не так много уединения. Это все равно что делить свою гостиную с сорока незнакомцами, и каждый приносит свои поделки в главную пещеру, чтобы поработать вместе или поговорить друг с другом. Двое мужчин отодвинули свои растяжки для снятия кожи с тушек в сторону и скоблят, разговаривая на инопланетном языке, который, кажется, знают все, кроме меня. Кто-то еще расстелил одеяло и наблюдает, как ползает ребенок, и еще несколько человек собрались вместе и выглядят так, словно занимаются шитьем, ткачеством или чем-то таким же домашним и совершенно не в моем репертуаре. Я знаю, как смешивать напитки и пробивать деньги на кассовом аппарате, а не это все. В какой-то момент, я думаю, мне придется научиться, но эта мысль угнетает меня.

Это не та жизнь, на которую я подписалась. Никто не хочет, чтобы я была здесь. Я бесполезна. Со мной даже не приятно находиться рядом. Я не делаю детей. О, и я толстая, а это значит, что я ем больше, и ходят разговоры о нехватке продовольствия в зимние месяцы, что вызывает у меня беспокойство. В какой момент они начнут коситься на меня, потому что я пухленькая и люблю еду? Конечно, Лейла не позволит им плохо обращаться со мной, и тогда я впаду в еще большую депрессию, потому что это я должна защищать Лейлу, а не наоборот.

Ширма для уединения находится над нашим дверным проемом, и я колеблюсь, прижимая к себе дымящиеся пирожки. Предполагается, что весь этот «экран конфиденциальности» работает как дверь, или, скорее, как носок на дверной ручке, который вешают соседи, чтобы дать понять другому соседу, что входить нельзя. Никто не должен даже признавать, что вы существуете на другой стороне, если экран опущен. Что, думаю, я понимаю, но теперь «дверь» в мою комнату официально «заперта», и я не слышу ничего, кроме тишины с другой стороны.

Айша «заперлась», чтобы она могла вздремнуть? К черту это.

Я прислушиваюсь еще мгновение, чтобы убедиться, что у Айши не очень тихий секс или что-то в этом роде, потому что я бы чувствовала себя задницей, если бы это было так. За исключением того, что я почти уверена, что Айша несколько дней не мылась и не вставала с постели, так что я сомневаюсь, что она чувствует себя сексуальной.

Ладно, к черту. Я отодвигаю ширму в сторону и вхожу.

– Эй, Айша. Я принесла для тебя завтрак. Или, я думаю, на данный момент это обед, но неважно.

Внутри нашей маленькой пещеры темно и уныло. У меня не так много барахла, так как я новенькая, так что моя половина комнаты – это не что иное, как куча мехов, из которых состоит моя кровать. У Айши есть несколько корзин, выстроенных вдоль стены, но я никогда не видела, чтобы она их открывала. На самом деле, я никогда не видела, чтобы она вообще что-то делала. Как соседка по комнате, она отстой. Но мой выбор не велик. Либо я буду сидеть под открытым небом, и люди будут «милы» мне до смерти, либо я могу прийти и посидеть в темной комнате с мисс Унылой здесь.

Айша садится, когда я вхожу, ее волосы растрепаны, на лице хмурое выражение. Ее щеки выглядят подозрительно влажными, и она шмыгает носом, свирепо глядя на меня. Она говорит что-то на чужом языке, вероятно, что-то вроде: «Ты что, не видела экран?»