Текст книги "Укрощение варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Вэктал кладет руку на плечо Мэ-ди.

– Ты действительно хочешь это сделать? Ты хочешь пойти с ним?

– Что, думаешь, кто-нибудь может заставить меня пойти туда, куда я не хочу идти?

На этот раз фыркает Рокан.

– Ты можешь не отставать? – спрашивает ее вождь.

– Я могу, и я сделаю это. – Измазанное пеплом лицо Мэ-ди упрямо, но решительно. – Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Вэктал поворачивается ко мне.

– Ты будешь охранять ее.

Это не вопрос. Я киваю.

– Я буду защищать ее жизнь своей.

Ваза делает шаг вперед, указывая на меня.

– Он изгнан!

Выражение лица Вэктала становится мрачным.

– Друг мой, сейчас мы все в изгнании.

МЭДДИ

«Клянусь, со мной все будет в порядке», – говорю я Лейле и еще раз ободряюще сжимаю ее руки.

Она вырывает свои руки из моей хватки, на ее лице встревоженное выражение. «Если ты хочешь помочь, ты можешь пойти с нами, – говорит она мне, каждое движение ее тела указывает на ее беспокойство. – Ты не обязана идти с ним».

«Я хочу пойти с ним, – говорю я ей. – Он мой… – я делаю паузу, пытаясь придумать, как лучше это выразить. – Друг, – принимаю я решение. – У него нет никого, кроме меня, и я хочу быть с ним».

Ее брови сходятся вместе, и я могу сказать, что Лейла изо всех сил пытается понять.

«Ты не ненавидишь его?»

Я качаю головой. «Я ненавижу то, что он сделал, но я не ненавижу его. А ты?»

Она на минуту задумывается. «Думаю, что я тоже. Те недели с ним были ужасны, но он не хотел мне зла. И теперь у меня есть Рокан. Это… это безопасно?»

«Он не собирается пытаться держать меня в плену, чтобы вызвать резонанс, если ты об этом». – Я почти уверена, что эта мысль заставила бы Хассена в этот момент покрыться крапивницей. Он увидел, чего он лишился вместе со своим племенем, и это сильно повлияло на него. К тому же, теперь я знаю его, и мне нравится думать, что мы лучшие друзья. Он бы не выкинул такой трюк со мной.

«Нет, это было не то, что я имела в виду. Рокан говорит, что это долгое путешествие. Я беспокоюсь, что это было бы тяжело для любого, а мы, люди, немного более хрупки, чем местные жители».

«Может быть, так оно и есть, но я не могу оставаться здесь и собирать пыль. – Я откидываю свои покрытые пеплом волосы, надеясь, что она уловила шутку. – И я просто лишний рот, который нужно накормить, если я пойду с остальными в Пещеру старейшин. Таким образом, по крайней мере, я могу помочь».

«Но… Хассен?»

«Хассен, – соглашаюсь я. – Он был мне хорошим другом, хочешь верь, хочешь нет».

«Я доверяю твоему суждению. – Выражение лица Лейлы печальное. – Но я все равно буду беспокоиться о тебе».

«О, я тоже буду беспокоиться о тебе», – жестикулирую я. Как я могу этого не делать? Она моя младшая сестра, и не имеет значения, что она может позаботиться о себе, и у нее есть пара, которая прикрывает ее спину. Я всегда буду беспокоиться и захочу взять все на себя и помочь. Может быть, она тоже так ко мне относится. Тревога и негодование, которые я испытывала по поводу счастья Лейлы, исчезли. Это странно, но я постепенно начинаю понимать, что если мне что-то нужно – эмоциональная поддержка, дружба, даже завтрак, – я должна взять ответственность на себя и получить это самостоятельно. Это не упадет мне на колени, и люди не будут оправдываться за то, что я дерьмовый человек. Если я хочу, чтобы что-то изменилось, я должна заставить их измениться. Я просто ненавижу, что землетрясению пришлось разрушить наш дом, чтобы я это осознала.

Перемены – это хорошо. Это не всегда легко, но это хорошо. И пришло время мне внести кое-какие изменения.

«Увидимся в Пещере старейшин, – я делаю знак Лейле. – Я люблю тебя. Не дай себя убить, ладно?»

«Я иду во фруктовую пещеру, – она подает знак в ответ, ее улыбка кривая. – Это не опасно».

Нет, если только вся орда мэтлаксов не переселилась туда, но я этого не говорю. Я даже не хочу выпускать это во вселенную. «Просто будь осторожна в любом случае».

«Я буду. – Она делает паузу, жестикулируя, а затем бросает на меня любопытный взгляд. – Это… что-то происходит между тобой и Хассеном?»

«Почему ты спрашиваешь?»

«Потому что я глухая, а не глупая? – ее губы изгибаются в кривой улыбке. – Я просто знаю, что он может быть настойчивым».

«А я не могу?» – я поддразниваю в ответ.

«Это правда. Думаю, если кто-то и может приручить его, то это ты».

Мысль о том, чтобы приручить кого-то, оставляет неприятный привкус у меня во рту. Укрощение подразумевает, что я собираюсь «исправить» его. Подчинить его моей воле. И это совсем не то, что меня интересует. Мне нравится Хассен таким, какой он есть – импульсивным и властным, конечно, но это потому, что он слишком заботится. Он слишком остро все чувствует. И я не хочу это менять.

«Мы идем на это вместе, как друзья, – говорю я своей сестре. – Если мы закончим чем-то большим, чем это, ты будешь первой, кому я расскажу».

«Справедливо». – Она делает паузу, жестикулируя, а затем заключает меня в крепкие объятия.

И я обнимаю ее в ответ так же крепко, потому что это не может быть последним разом, когда я вижу ее. Этого не будет. Я не могу даже думать об этом, иначе я начну плакать.

Но Лейла должна идти своим путем, а я должна идти своим. Я не могу позволить Хассену уйти одному. Не сейчас, не тогда, когда ему больше всего нужен кто-то за спиной.

Глава 12

МЭДДИ

Некоторое время спустя мы с Хассеном отправились в путь, взяв с собой всего один небольшой комплект припасов. Там особо нечего взять с собой, кроме пары дополнительных бурдюков с водой. Все пайки остаются у племени. У нас есть два копья и нож, но все остальное придется делать с нуля по ходу путешествия. Дополнительные сани, дополнительные одеяла, называйте как хотите – нам придется их изготовить. И с каждым предметом, который мы не берем с собой, я понимаю, что это будет чертовски трудное путешествие. Я бы пожаловалась на это, но я не могу сказать, что наше путешествие будет тяжелее, чем у кого-либо другого. Я оглядываюсь на племя, собравшееся в тесную кучку, и я почти уверена, что все еще слышу плачущих младенцев. Несколько человек несут импровизированную каталку для Пашова, который все еще не проснулся.

Сейчас никому не дается легко. Мы просто должны смириться с этим.

Мы идем пешком, направляясь на север. Я хочу повернуться и обнять Лейлу в последний раз, но я знаю, что она уже ушла с Роканом. Я бы хотела, чтобы Хассен держал меня за руку, но мы оба вооружены копьями и все еще достаточно близко, чтобы племя увидело… но это не значит, что я не желаю этого, совсем немного. Снегоступы, одежду и меха трудно достать, а поскольку многие люди нуждаются в них, все существующие запасы невелики. Накидка, которая у меня есть, легкая и годится только для защиты от ветра, но мы раздобудем еще мехов в ближайшей пещере. Мои снегоступы шаткие и кажутся хрупкими, вероятно, потому, что они были сделаны из «лишних» деталей к существующей прочной паре. Мы укрепим их, когда найдем больше костей и кожи. Я напоминаю себе, что могло быть и хуже. Я думаю о Пашове, которого несут другие, и о бедняжке Стейси, которая находится в состоянии страха, подобном зомби… и я чувствую себя счастливой. Хассен в безопасности. Лейла в безопасности. Пара Лейлы в безопасности. У нас все хорошо.

Падает все больше пепла, и одолженные у меня накидки не особенно теплые, но от похода кровь бурлит в жилах, и вскоре я задыхаюсь и потею, несмотря на прохладу в воздухе. На улице пасмурно, густые грозовые облака, из-за которых кажется темно даже в полдень. Сейчас пепла падает больше, чем снега, и я прикрываю рот и нос, как, я видела, делают другие. Конечно, это не может продолжаться дольше нескольких дней. Я просто должна смириться с этим. Еще больше беспокоит тот факт, что зола проникает во все – учитывая, что в большинстве случаев добыть свежую воду так же просто, как зачерпнуть немного свежего снега, я немного беспокоюсь.

Еще больше беспокоит то, насколько молчалив Хассен во время нашего путешествия. Он вежлив со мной, если я задаю вопросы, и помогает мне снять снегоступы, если я спотыкаюсь. Он протягивает мне руку, когда я с трудом спускаюсь с холма. Но он такой очень тихий, и выражение его лица мрачное.

Я беспокоюсь о нем. В его походке нет решительности, нет уверенности. Он делает все возможное, но что-то не так. Я не могу сказать, расстроен или обижен ли он на меня или просто на весь мир. Я не знаю, то ли он в шоке, то ли он скорбит по Эклану, как Варрек… но я знаю, что что-то не так. Мое сердце болит за него. И даже несмотря на то, что я быстро выматываюсь, и это всего лишь первый день в том, что обещает стать неделей путешествия, я все равно рада, что я здесь, потому что ему нужен кто-то. Он не может пройти через это в одиночку.

Однако до тех пор, пока он не протянет руку и не скажет мне, что его беспокоит, я собираюсь позволить ему хранить молчание. Иногда тебе нужно побыть в своей голове, чтобы все обдумать, и придирки к нему не помогут. К тому же, это отнимает у меня всю энергию, просто чтобы не отставать. Я наклоняю голову и сосредотачиваюсь на том, чтобы ставить один снегоступ перед другим, следуя по его следам.

В течение дня мы делаем периодические остановки, останавливаясь, чтобы пересечь ручей или проверить тропы. Мы видим вдалеке стадо двисти, но не идем за ними. Я предполагаю, что у нас будет достаточно припасов, чтобы унести домой, не увеличивая наш груз. День идет к концу, у меня болят ноги, а зубы стучат от холода, но я не жалуюсь. Однако я обыскиваю каждый проходящий мимо утес в надежде, что мы найдем пещеру охотника и скоро остановимся. Однако я должна продолжать идти, пока Хассен не скажет. Предполагается, что я помогаю спасать остальных – я не знаю, каким бы я была спасателем, если бы не могла справиться даже с предварительным походом.

И я не хочу, чтобы он передумал и развернулся, чтобы отвести меня обратно к остальным.

В пасмурном, сердитом небе нет и признака солнца, но я замечаю, что по мере нашего путешествия становится все темнее. Мы сворачиваем с легкой тропы через долину, чтобы подняться на крутой холм, и мне хочется поругаться, но я полагаю, что есть причина, по которой мы внезапно выбираем трудный путь. Когда я вижу вдалеке вход в пещеру, намек на экран, прикрывающий его, я всхлипываю от облегчения. Вокруг входа завалено несколько камней, но в остальном она выглядит целой и не разрушенной.

Слава богу.

До сих пор мне не приходило в голову, что поблизости, возможно, не было пещеры охотников. Что они, возможно, тоже не пережили землетрясения. Чуваки, мы в таком глубоком тупике.

Мы приближаемся к пещере, и я внутренне съеживаюсь, ожидая, что Хассен превратит это в поучительный момент. Что мне нужно будет осмотреть пещеру, развести костер, провести инвентаризацию, а я так чертовски устала, что мне хочется плакать при мысли об этом. Однако это должно быть сделано, так что мне нужно смириться с этим.

Но он лишь рассеянно касается моего плеча.

– Подожди здесь. Я осмотрю пещеру.

И это меня тоже беспокоит. Потому что это не похоже на Хассена – нянчиться со мной. Обычно он дразнит меня, отпускает несколько насмешек по поводу моих плохих навыков наблюдения, а затем показывает мне правильный способ что-то сделать, позволив мне попробовать это несколько раз. Сейчас он даже не пытается. И ладно, может быть, сейчас не самое подходящее время для уроков, и я благодарна, но я также беспокоюсь, что это просто еще одно доказательство того, что Хассен отступает.

Он не может отступить от меня. Он нужен мне. Я нужна ему. Я не могу позволить ему оттолкнуть меня.

Хассен исчезает в пещере и возвращается мгновение спустя, приглашая меня войти. Я вхожу в темноту и нащупываю стену. Скалы здесь немного неровные – вероятно, недавно разрушенные землетрясением, – и я немного осторожна, когда продвигаюсь внутрь.

– Ты хочешь, чтобы я развела огонь?

– Я сам. Садись.

Мне следовало бы поспорить, но я этого не делаю. Я падаю на землю, и как только я это делаю, мои ноги начинают ныть от боли. На ощупь они похожи на глыбы льда, а мои ботинки промокли насквозь. На самом деле, я почти уверена, что я вся промокла и обледенела. Я съеживаюсь на земле, ненавидя себя за то, что я такая слабая. Что я не могу идти в ногу с ним. Что я хочу помочь и в конце концов стану обузой.

Огонь вспыхивает через мгновение, а затем я вижу, как черты лица Хассена загораются, когда он начинает подбрасывать в него топливо. Я оглядываю тени пещеры. Похоже, там хорошо припасено: в углу стопка свернутых мехов, вдоль стен корзины с припасами. Один конец пещеры выглядит немного каменистым и обвалившимся, но в остальном она большая и удобная, с достаточно высоким потолком, чтобы Хассен мог полностью стоять, и достаточным пространством для нас обоих, чтобы легко передвигаться. Некоторые пещеры охотников довольно маленькие, но эта вместительная. Это и хорошо, и плохо – хорошо, потому что приятно растянуться, и плохо, потому что на разогрев уходит гораздо больше времени.

Что ж, я могу сидеть на своей полузамерзшей заднице, или я могу помочь. Я встаю на ноги и поправляю ширму над входом, чтобы никакие порывы ветра не угрожали нашему крошечному костру, пока его разжигают. Затем я направляюсь к мехам и начинаю разворачивать их, устраивая постель. Есть три больших свертка, что означает, что у нас достаточно места для двух человек и двух отдельных кроватей… но я надеюсь, что до этого не дойдет.

– Не возражаешь, если я разденусь? – спрашиваю я его. – Моя одежда промокла.

Он хмыкает.

– Повесь ее у огня, чтобы она могла высохнуть.

Не самые приятные слова от него. Он даже не комментирует тот факт, что я собираюсь раздеться. Это нормально. В данный момент я не чувствую себя особенно сексуальной, просто устала и замерзла. Я снимаю со своего тела мокрые слои кожи и раздеваюсь до кожаной ленты, которая наполовину служит бюстгальтером. Теперь я с голой задницей и заворачиваюсь в один из толстых мехов вокруг своего тела, как в тогу, прежде чем расстелить одежду у огня. Он даже не смотрит в мою сторону, просто продолжает подбрасывать немного топлива в пламя.

Я чувствую, как мою грудь снова болезненно сдавливает. Он в депрессии. Я не могу винить его – у ша-кхай была сокрушительная неудача. Ему позволено быть эмоциональным, но прямо сейчас мы должны быть сильными. Многие люди зависят от нас в том, что мы привезем припасы, чтобы помочь справиться с суровым сезоном. Мы не можем подвести их. Я не думаю, что он хочет их подвести. Я думаю, он просто… борется.

Вместо того чтобы нежиться в красивой, теплой, покрытой мехом постели, которую я только что застелила, я тащу свою тогу к корзинам и перебираю аккуратные кожаные мешочки, хранящиеся внутри. Мыльные ягоды, специи, что-то похожее на сушеную наживку, рыболовные крючки из костей… а в другой корзинке – отвратительно пряная смесь, которую так любят ша-кхай. Я так голодна, что это выглядит аппетитно даже для меня. Я вытаскиваю мешочек со смесью и подхожу к Хассену, предлагая ему.

– Вот. Ешь

– Ты ешь. Тебе нужна твоя сила.

– О, я планирую поесть. Но здесь хватит на нас обоих, и я сомневаюсь, что ты ел с момента обвала. Так что ешь, мой друг. – Я встряхиваю перед ним мешочком, позволяя содержимому перекатываться, как я надеюсь, соблазнительным образом.

Он игнорирует это, снова уставившись на маленький огонь.

Я проглатываю свой вздох, откладываю еду в сторону и обхватываю его руками, прижимая его руку к своей груди. Он не отталкивает меня, но и не отвечает.

– Хочешь поговорить об этом, большой парень?

– Я должен отправить тебя обратно.

– Прошу прощения?

Свободной рукой Хассен подбрасывает в огонь еще немного.

– Это будет долгое, трудное путешествие. Тебе не следовало идти со мной. Тебе следует держаться поближе к другим человеческим женщинам.

– Давай просто притворимся, что я не слышу этого сексистского дерьма, и давай поговорим о том, что тебя действительно беспокоит. – Я глажу его по руке. – Потому что ты явно не в порядке.

– В порядке? – вторит он ровным голосом. – Мои люди бездомны. Мой друг, возможно, умирает. Приближается жестокий сезон. Я очень сильно не в порядке.

– Да, уж я-то ничего не знаю о том, как потерять все, – огрызаюсь я в ответ.

Он испуганно смотрит на меня. Его рот сжимается в мрачную линию, и он вырывает свою руку из моей хватки. Я думаю, он собирается встать и оттолкнуть меня, но вместо этого он заключает меня в свои объятия и крепко прижимает к своей груди. Он не утешает меня – он цепляется за меня, как будто я его спасательный круг.

Я крепко обнимаю его, поглаживая пальцами по его спине.

– Я знаю, что сейчас это тяжело, но твои люди сильны и жизнерадостны. Они пройдут через это. Если домашней пещеры больше нет, мы будем жить в Пещере старейшин. Если не там, то где-нибудь в другом месте. С этим разберутся, и мы выживем.

– Я… – он делает паузу, явно борясь с эмоциями. Его руки крепко сжимают меня. – Вся эта печаль, это отчаяние, это напоминает мне о том, что было раньше. – Я хочу спросить, о чем он говорит, прежде чем он продолжает. – С кхай-болезнью. Моя семья…

Ох. Я провожу пальцами по его коже под жилетом, пытаясь успокоить своим прикосновением.

– Ты потерял их.

– Я потерял все. Я долгое время сильно отчаивался, и я вижу все это и чувствую, что возвращаюсь в то темное место. – Он делает глубокий, прерывистый вдох и прижимает меня еще крепче, и я практически чувствую, как выступы его груди оставляют отпечаток на моей щеке, когда он притягивает меня к себе. – Мне нужно быть там, чтобы помочь им, а Вэктал отослал меня прочь, – его голос срывается, и я чувствую напряжение в его теле.

Он так борется. Мой бедный Хассен.

Я высвобождаюсь из его удушающей хватки и откидываюсь назад, обхватывая ладонями его лицо, чтобы он мог смотреть на меня.

– Хассен, – тихо говорю я. – Ты же знаешь, что Вэктал отослал тебя не потому, что не хотел, чтобы ты был рядом, верно? Он отослал тебя, потому что ты лучше всех подходишь для этой работы. Тебе не нужно беспокоиться о детях, супруге или маме, которым нужна помощь. Может быть, это отстой, что тебя выбрали для, вероятно, наименее веселого задания из всех, но ты лучше всех подходишь для этого. Это не оскорбление в твой адрес, это комплимент.

– Он выбрал меня, потому что я одинок, – с горечью говорит Хассен. – Потому что племени все равно, буду я жить или умру.

– Потому что ты вернешься с припасами, и ему не придется беспокоиться о тебе, – твердо поправляю я. – И ты не одинок. Я здесь, прямо рядом с тобой.

– Тебе следовало остаться со своей сестрой.

– Почему? Я ей не нужна. – Я наклоняю голову, изучая его. – Тебе я тоже не нужна, не совсем. Я не собираюсь лгать – я, вероятно, буду дерьмовой компанией в этом походе. Я буду медлительна, как патока, и я не очень сильна. Но тебе действительно нужен друг… и я могу быть им для тебя.

Он накрывает ладони, которые я держу на его щеках, своими, а затем поднимает мои руки, чтобы поцеловать каждую ладонь.

– Мы просто друзья, Мэ-ди? Ты знаешь, что мое сердце принадлежит тебе.

Я чувствую легкое трепетание в животе. Я хочу сказать ему, что мое тоже, за исключением… Я беспокоюсь о своем суждении. Неужели я цепляюсь за него только потому, что он нуждается во мне? Он цепляется за меня, потому что ему кто-то нужен? Кто-нибудь? Но я не могу ему отказать. Не тогда, когда ему явно больно, и я хочу утешить его.

Так что я пока опущу эти слова. Они могут появиться позже… если вообще появятся. Я подаюсь вперед и прижимаюсь своими губами к его рту, целуя его. Я прижимаюсь губами к его губам, лаская. Я хочу, чтобы он знал, что в этот момент он абсолютно любим и нужен. Я провожу своим языком по его языку, и я чувствую, как его дыхание учащается, когда я обвиваю руками его шею.

Я хочу показать ему, как сильно я забочусь о нем. Показать ему, как сильно он нужен. Что в моих глазах он не одноразовый.

Я сладко целую его в губы еще мгновение, а затем слегка толкаю его в грудь, показывая, что он должен лечь на спину. Он так и делает, наблюдая за мной горячими, жадными глазами. Я отодвигаю его кожаный жилет в сторону, обнажая грудь, и вздыхаю от удовольствия при виде всех этих твердых мышц. Синий официально является моим любимым цветом для восхитительной, подтянутой груди и идеальных грудных мышц.

– Что ты делаешь, Мэ-ди? – спрашивает он хриплым голосом.

Я просто улыбаюсь ему и наклоняюсь, запечатлевая поцелуй на его груди. Я хочу заставить его почувствовать себя особенным, и я знаю, как это сделать. Я провожу языком по твердым, покрытым пушком выступам, покрывающим центр его груди. Я предполагаю, что это не так чувствительно, как другие части его тела, но, судя по тому, как хрипло он дышит, наблюдать за этим все равно довольно захватывающе. Я начинаю волноваться. Я делаю это для него, потому что хочу, чтобы ему было хорошо… но мне нравится это делать. Прикосновения к нему возбуждают меня, и я чувствую, как моя киска пульсирует в ответ на его возбуждение.

Я целую ниже, двигаясь по прямой линии вниз по его передней части. Я не хочу, чтобы были какие-то догадки относительно того, что я делаю – я хочу, чтобы он осознал и предвидел. Я провожу языком по твердой линии его твердого пресса и царапаю зубами по его коже. На вкус он немного напоминает пот и пепел, но еще у него вкус Хассена, и мне это нравится.

– Мэ-ди, – хрипит он, когда я глажу его плоский живот, направляясь к пупку. – Ты…

– Шшш. – Я целую ниже. – Я концентрируюсь. Ты же не хочешь нарушить мою концентрацию, не так ли?

Его страдальческий стон говорит мне, что нет, нет, он этого не хочет. Я погружаю свой язык во впадинку его пупка, обводя ее, прежде чем двинуться еще ниже. У меня на уме очень конкретный пункт назначения, и я могу сказать, что он уже догадался об этом. Если он этого не сделал, то тот факт, что я кладу руки на его набедренную повязку и дергаю за завязки, должен сказать ему все.

Пару раз дергаю за завязки, и его набедренная повязка раскрывается, как будто у меня день рождения. Кожаные штаны падают назад, и затем я вижу, как его большой, восхитительный, с небольшими выступами член поднимается в воздух. Его шпора привлекает мое внимание, и я провожу по ней пальцами в нежной ласке, прежде чем обхватить его длину рукой и потянуть.

Голова Хассена откидывается назад, его клыки обнажаются в шипении чистого удовольствия. Мне нравится это зрелище. С улыбкой я снова глажу его член, а затем опускаю голову, чтобы поцеловать его.

Он выкрикивает мое имя в ответ.

Я хихикаю, проводя губами по головке его члена, смачивая их предварительной спермой, которая стекает по округлому кончику.

– Думаю, тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы здесь было тихо, не так ли? Это своего рода забавно – быть шумным, не так ли? – И я облизываю его, стараясь медленно проводить языком по головке.

– Мэ-ди, – выдыхает он. – Мое сердце. – Он протягивает руку и ласкает мое лицо, пока я с удовольствием посасываю его член. – Как раз в тот момент, когда я думаю, что ты не можешь доставить мне большего удовольствия, ты поражаешь меня.

Милый парень. Он еще ничего не видел. Я крепко обхватываю пальцами его длину, сжимая, и втягиваю ее глубоко в свой рот. Я беру его столько, сколько могу, позволяя его длине скользить по моему языку. Он входит глубоко, и его обхват кажется массивным. Я разжимаю челюсть, заглатывая глубже, пока он не упирается в заднюю стенку моего горла и не вызывает у меня рвотный рефлекс. Я отпускаю его, и Хассен снова стонет, невероятно возбужденный моими действиями. Да, я, наверное, прямо сейчас свожу его с ума.

Должна признать, это довольно забавно.

Я снова беру его глубоко, сильно посасывая, и на этот раз меня не тошнит. На этот раз я начинаю напевать «Звездно-полосатое знамя». Этому трюку я научилась у подруги, когда только начала работать барменом, и она рассказала мне все о том, как это чуть не свело с ума ее парня. Жужжание усиливает вибрацию в твоем горле и языке, и парню от этого становится очень, очень приятно. Может быть, не так хорошо, как пощекотать простату, но я не знаю, готов ли Хассен к такого рода вещам.

Что я точно знаю, так это то, что ему нравится, когда я напеваю. Его большая рука касается моих волос, а затем сгибается, отводя их назад. Как будто он хочет надавить мне на голову и боится причинить мне боль. Я напеваю громче, обрабатывая его как можно большим количеством слюны и движениями рук. Он такой большой, а выступы немного отвлекают, что мне трудно взять его так глубоко, как я хочу, но он, кажется, не возражает. Снова и снова я ласкаю его ртом, напевая при этом эту патриотическую песенку. Я чувствую, как напрягается его тело, когда я приступаю к кульминации песни, но он еще не кончает. Ещё нет.

Поэтому я слегка пощекочу нижнюю часть его шпоры. Я думаю, если это что-то вроде моих сосков, то нежное потирание нижней стороны сведет его с ума так же, как подобные вещи сводят меня.

Его тело дергается. Дыхание вырывается из его легких, и рука опускается мне на затылок, удерживая меня на его члене. Я теряю контроль над песней, но это не имеет значения. Он приподнимает бедра, толкаясь, и мгновение спустя мой рот наполняется горячими струями спермы. Он проникает так глубоко в мое горло, что я едва ощущаю его вкус, и я замираю, сжимая основание его члена, чтобы выдоить его. Когда я больше не могу глотать, я дергаюсь назад, мой рот наполняется остатками его спермы, и я слегка кашляю, когда мое горло работает.

– Мэ-ди, – выдыхает он, и в его глазах появляется изумление. Мне нравится, как он произносит мое имя вот так, после того, как кончил. Как будто я только что снова сделала его мир лучше, просто своим ртом.

Я, кашляя, сплевываю остатки его семени, довольно нелюбезно, но то, как он смотрит на меня, говорит о том, что ему все равно.

– Прости, – хриплю я.

– Я не должен был кончать тебе в рот, – говорит он, притягивая меня к себе и прижимая к своей груди. Он обнимает меня так, словно я самая драгоценная вещь в мире, и я прижимаюсь к нему, и мне это нравится.

– Это было своего рода планом, – поддразниваю я, прижимаясь ближе. – Я хотела, чтобы тебе было хорошо.

– И ты это сделала. – Он на мгновение замолкает, а затем добавляет: – Могу я сделать так, чтобы тебе тоже было хорошо?

– Я сделала это не ради «услуги за услугу», – говорю я ему. – Я просто хотела доставить тебе немного удовольствия.

– Услуг…?

– Взаимно. Черт, ты, наверное, тоже не знаешь этого слова. – Я на мгновение задумываюсь, затем провожу кругом по его аппетитному прессу. – Я сделала это не потому, что хотела, чтобы ты сделал то же самое со мной. Я сделала это, потому что хотела заставить тебя почувствовать себя таким замечательным, каким я тебя считаю.

– Тем не менее, мне нравится лизать твое влагалище, – говорит он мне, и один палец скользит вверх по моей руке, а затем обводит круг вокруг одного из моих сосков, посылая дрожь по моему телу. – Конечно, ты не стала бы лишать меня такой радости?

Если это может заставить его забыть обо всем на свете на несколько часов, я полагаю, что должна «нести бремя» того, как мою киску поедают.

– Даже не мечтала об этом, здоровяк.

Глава 13

ХАССЕН

Две недели спустя

– Ты сегодня медлительная, – издеваюсь я над своей парой, переваливая через большой холм. – Поднимай свои ноги. Нам еще далеко идти.

Позади меня Мэ-ди ворчит что-то себе под нос по поводу моего комментария и делает жест рукой, который говорит мне, что она мной недовольна. Она на самом деле двигается быстрее, хотя и недостаточно быстро, чтобы угнаться за мной.

Я просто посмеиваюсь над ее ответом и смотрю вниз, на заснеженные равнины. Мэ-ди издает много сердитых звуков, но она очень старается и никогда не сдается. Я мог бы подразнить ее из-за ее скорости, но я бы никогда не оставил ее позади. Ее компания в этом походе заставила угаснуть мрачные тревоги в моем сознании. Она очень сильна духом, моя Мэ-ди. Если у нее нет ответа, она его даст. Для нее нет смысла плакать из-за того, что произошло, есть только необходимость найти решение. Она хороша для меня. Когда моя печаль по моему племени угрожает захлестнуть меня, Мэ-ди приводит мою голову в порядок.

Мое сердце сделало мудрый выбор, даже если мой кхай молчит.

Я осматриваю заснеженную местность в поисках изменений. Я много раз ходил этим путем в прошлом, но большая часть ландшафта выглядит по-другому после землетрясений. За последние несколько недель произошло еще два, но потом все стихло. Пепел рассеялся, и снег снова чистый, небо снова почти ясное. Это кажется почти нормальным.

Мэ-ди прибывает на вершину холма, ее дыхание учащается. Она подходит ко мне, ее рука тянет мою.

– Что мы ищем?

– Двисти. Мэтлаксов. Небесные когти.

– Нет, нет и, черт возьми, нет, – заявляет она, придвигаясь немного ближе ко мне. – Я съела достаточно первого, чтобы мне хватило на всю оставшуюся жизнь, а второе и третье – это большие минусы в моем рационе.

– Тогда твоему раци-ону повезло. Я не вижу их. – Это еще одно странное изменение после землетрясения. Хотя двисти были в изобилии, я не видел ни одного небесного когтя, а мэтлаксы встречаются нечасто. Хотя я рад, что небесные когти двинулись дальше, я беспокоюсь, что мне чего-то не хватает. Это территория мэтлаксов. Мы должны, по крайней мере, увидеть их следы.

– Как они выглядят? – спрашивает она меня. – По сравнению с тем, что было раньше? Какие-нибудь большие изменения? Может быть, именно поэтому вокруг никого нет.

– Никаких изменений, – говорю я ей, изучая далекие скалы. Чем ближе мы подходим к горам, тем меньше становится долин, и земля расстилается, гладкая и белая. Мы приближаемся к границам знакомой территории. Дальше на север, и мы будем недалеко от странной, сверкающей пещеры, где были найдены Мэ-ди и Ле-ла. Я не пойду так далеко в горы; так глубоко на территории мэтлаксов нет пещер охотников. Они придерживаются своих охотничьих угодий, а мы придерживаемся наших.

– Я вижу пещеру вон там, – говорит она, указывая вдаль. – Это наша следующая остановка?

– В этом районе есть две пещеры, – говорю я ей. – Вот эта, а потом еще одна за тем поворотом. – Я указываю в противоположном направлении, на далекие скалы.

– Я в порядке, – говорит Мэ-ди, плотнее запахивая меха вокруг головы. – Мы можем отправиться в дальнюю, прежде чем устроимся на ночь.

Я касаюсь ее капюшона, жалея, что не могу погладить ее гриву. Я чувствую прилив нежности к Мэ-ди. Мое сердце. Она сильная и доводит себя до предела, потому что хочет быть хорошим партнером. Я присматриваю за своей парой и слежу за тем, чтобы она не напрягалась.

– Это наша последняя остановка.

– Наша последняя остановка… в целом? Правда? – Она удивленно смотрит на меня. – Тогда мы отправимся в обратный путь?